Текст книги "Дубликат "

Автор книги: Жанна Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Спустя неделю молодой бедуин окончательно оправился. Пришло время каждому заняться своими делами. На прощанье Фейсал преподнес Салиму подарок – ключ-карту с отчеканенными знаками пути в пещеру, пояснив, что именно ему обязан жизнью в первую очередь. Если караванщик сочтёт нужным кому-то помочь или вернуть подобный долг, он имеет право передать избраннику ключ и направить в Аль-Масхаш. Проводник с радостью укажет посланнику дорогу к источнику и окажет содействие в пути.

Мрачный Ахмед чувствовал себя потерянным, ему некуда и не к кому было возвращаться, не хотелось жить дальше. Но небо оставило его в живых и позволило спасти людей, значит, шейх напрасно обвинил его в злодеянии. Рассудительный Салим, в свою очередь полагал, что на Аравийских землях знахарю оставаться небезопасно. Не было уверенности, что все люди шейха погибли от самума. Караванщик искренне желал уберечь Ахмеда от бед, ведь благодаря его стараниям он снова мог с легкостью вдыхать ветер и смотреть на солнечный диск, каждый вечер грациозно ныряющий в пески за горизонтом.

Знахаря отправили с проходящим мимо селения торговым караваном к Персидскому заливу, откуда знакомые бедуина помогли беженцу переправиться в Иран. Там Ахмед обосновался в Йезде у рыночного торговца, поддерживавшего связи с поставщиками разнообразных товаров из Аравии. Йеменцу помогли устроиться на работу в лавке, где он выучился ремеслу оружейника и чеканщика. В этом деле добросовестный лекарь преуспел и впоследствии уже сам брал учеников в помощь.

К знахарству он больше не возвращался, а о родине старался не вспоминать. Ахмед вёл довольно замкнутый образ жизни, скрывая от соседей свои познания во врачебном деле и неправедную леворукость. Со временем старый чеканщик открыл ключную лавку, стал брать в помощь учеников, изредка принимая в гостях посыльных из далеких аравийских пустынь.

– Простите меня, уважаемые. Я хочу понять, – робко поинтересовался Гарман, когда старик замолчал. – Пить воду жизни можно только старикам?

– Да. А также сильно истощённым, больным или тяжело раненым. Салим, ты уверен, что ему сейчас нужно отдать дубликат ключа? – с сомнением в голосе переспросил Ахмед.

– Ты ведь никогда не вернёшься на родину, верно? Тебе ключ ни к чему. А он ещё молод, вдруг ему пригодится эта тайна – кто знает.

– Спасибо, друг. Ты прав, с нами всякое может случиться. Мне рассказать о граале даже было некому. Нам с тобой эликсир бессмертия больше не нужен. Приедешь ли ещё в Йезд?

– Не знаю. Надеюсь, это последнее поручение. Доставлю груз в Саудию и уйду к своим. Больше, чем деньги я всё-таки люблю свободу и кочевую жизнь.

– Когда отбываешь?

– На днях. Есть кое-какие дела здесь.

– Жаль, что больше не свидимся, – вздохнул старик. – Пересчитывать подаренные тобой дни я останусь в одиночестве.

– Не загадывай, Ахмед. Только Всевышнему известны пути наши. Главное, что с тобой всё в порядке, и за мной не осталось долгов. Об остальном пусть теперь беспокоятся другие, – недобро сверкнув глазами в сторону парня, тихо произнес Салим.

На следующий день бедуин засобирался на рынок, где планировал сделать покупки в дорогу. Там же он должен был забрать ценный пакет для перевозки в Саудию.

Окрылённый свободой юный мастер помчался к единоверцам узнать, как найти родных или хотя бы знакомых в Кермане. Петляя по узким улочкам старого Йезда вдоль растрескавшихся глиняных стен, он мечтательно улыбался своим мыслям, представляя, как похвастается в общине, что закончил обучение и стал мастером.

Заслышав об отъезде Гармана, заратуштрийцы тут же начали готовить подарки, письма и собирать для отправки в Керман вещи, без каковых, как они считали, их родственники и знакомые обойтись никак не могли.

– Я не смогу тащить на себе десяток тюков! Рассчитывайте только на одну брезентовую сумку, – предупредил юноша единоверцев, безуспешно пытаясь остановить массовые сборы.

– Ты молодец, сынок, – радовался успехам парня мудрый моханди, попутно предостерегая того: – Держи при себе свои религиозные пристрастия. Правоверные не любят поклонников Заратуштры. Даже приезжие из европы для них – уважаемые люди, а мы – никто.

– Но я толком не знаю ни молитв, ни обрядов. Последние годы забот с лавкой прибавилось, и я редко посещал общину.

– Будь осторожен. Одно лишь признание в посещении зороастрийского храма грозит тебе верной смертью за пределами Йезда, – напутствовал юношу старик.

На обратном пути Гарман зашёл к сыну соседа-гончара, чтобы уговорить того продать старенький мотоцикл. Старинный приятель согласился легко, но запросил цену вдвое большую. Молодой чеканщик не стал торговаться, рассчитывая на деньги, вырученные за маску. Учитель всегда шел навстречу ученикам в финансовых вопросах, на его скупость никто никогда не жаловался.

Ездить на полноприводном американском мотоцикле было непросто, да и разогнаться, как следует, на нём не удавалось. Однако, для езды по ухабам, камням и песку лучшего транспортного средства ещё не придумали. Гончар использовал мотоцикл для перевозки прицепа с товаром на рынок и обратно, пока не купил небольшой фургон. После этого проходимый, но неуклюжий и медлительный Рокон остался в полном распоряжении мальчиков.

Лёгкий, не более сотни килограммов весом, мотоцикл без особых усилий удавалось вытащить в одиночку из любой ямы, и молодой чеканщик предвкушал, как лихо помчится по дороге в родной Керман на собственном железном коне. Вместо заднего сиденья юноша планировал разместить контейнер с вещами, для чего потребовалось переделать крепление на раме. Дотемна провозившись с мотоциклом, Гарман с приятелем полностью подготовили транспорт в дорогу.

Вернувшись затемно в мастерскую, юный мастер обнаружил на пороге следы крови. Распахнув дверь, он увидел страшную картину – на циновке, где ещё недавно крепким сном спал учитель, с закрытыми глазами лежал мертвенно бледный бедуин. Рядом хлопотал, меняя окровавленные тряпки, испуганный и встревоженный Ахмед. В полыхающем очаге разогревались странные, изогнутые на концах металлические прутья.

– Что случилось, учитель? Что с Салимом? – воскликнул побледневший юноша.

– Пока не знаю. Он недавно пришёл, упал прямо на пороге и теперь без сознания. Видимо по дороге сюда на него напали. Кажется, полживота распорото, большая потеря крови. Подай-ка мне кувшин с водой, – велел Гарману бывший знахарь и принялся аккуратно разрезать кинжалом окровавленную рубаху раненого.

Глава 5. Исполнитель миссии

Ахмеду удалось остановить кровотечение из раны бедуина с помощью запасов редкой в этих местах красной смолы дерева дам-аль-ахавейн ^[14]

[Закрыть]и плотной подрёберной повязки. По мнению учителя, рана была глубокой, но неопасной для жизни. Однако, Салим не приходил в себя, что могло объясняться значительной потерей крови и возможным шоком. Гарман с ужасом следил за манипуляциями знахаря с раскалёнными докрасна прутьями.

Сняв куфийю ^[15]

[Закрыть]с раненого, Ахмед коротко остриг тому волосы на висках и затылке, обнажив старые шрамы от своего же инструмента. Протерев кожу на голове и груди прозрачной жидкостью с резким запахом, он начал прижигать одному ему известные места на теле легкими касаниями раскаленного металла. Салим лежал без сознания и, казалось, не должен был ощущать боли. Смазав дымящиеся раны неприятно пахнущей мазью, Ахмед с мальчиком аккуратно повернули бедуина на здоровый правый бок и взялись за приготовление отваров.

Молодой мастер замачивал разные травы для обтирания и компрессов, жёг курительницу с благовониями, заваривал чай из листьев сушёного ката ^[16]

[Закрыть]. Учитель поил больного стимулирующим отваром через тонкую трубку. Сделав больному массаж стоп, он погрузился в долгую безмолвную молитву. На все предложения Гармана отвезти бедуина в клинику старик отвечал категорическим отказом.

Современным врачам он не доверял и был уверен, что никто не поможет раненому выкарабкаться быстрее и лучше, чем он. Будучи недоверчивым и осторожным, старик старался избегать любых контактов с властями. До конца не зная, чем именно промышляет Салим, Ахмед не желал создавать другу лишних проблем, которые, по его мнению, непременно появись бы после посещения клиники.

На следующий день кровь из раны бедуина сочиться перестала. Металлическими зажимами Ахмед стягивал рану, одновременно прижигая края. Гарман помогал учителю, как умел. Им пришлось несколько раз перетягивать тело Салима на поясе и под рёбрами плотной тканью, чтобы остановить кровотечение. Борьба за жизнь бедуина продолжалась два дня, на протяжении которых оставалось неясным, очнется тот или нет.

Старый мастер и ученик пребывали в неведении, что случилось, кто и с какой целью напал на бедуина. Сумку с полученным на рынке пакетом тот принес, вернее, втащил в мастерскую на себе – она висела на перекинутом через плечо ремне. Там обнаружился увесистый запечатанный свёрток, листок с какими-то пометками и спутниковый телефон, включить который не удалось.

Ахмед не знал, что делать, кроме как ждать. Оставалось надеяться, что его усилия не пропадут даром и раненый очнётся. Опытный знахарь видел, что угрозы для жизни нет. Однако, под угрозой срыва были планы бедуина. Путника с посылкой должны были встретить на побережье через несколько дней. По всем расчетам не позднее следующего утра пора было отправляться в путь, но времени в запасе почти не оставалось.

Салим открыл глаза на третий день и попросил воды. Выглядел он измождённым, но не жаловался, стараясь говорить коротко и по делу. Пакет для перевозки в Саудию он получил на Старом базаре, как и договаривался. В торговых рядах бедуин купил хороший местный томбак ^[17]

[Закрыть]для кальяна, хну и женские золотые украшения. Затем, навестил знакомого торговца, взяв у него пару роскошных шелковых ковров для подарков, после чего направился к «Голубиной башне».

Как ему казалось, за ним никто не следил. Салим вёл себя спокойно и степенно, немного петлял по улицам, обходя центр города. В его планы не входило рассекречивать свое местонахождение в Йезде и подставлять Ахмеда, которому не было известно о содержимом посылки. Покупки бедуина лежали в отдельном мешке, который и попытались вырвать у него из рук на узенькой безлюдной улочке. Нападавший подкрался сзади, но бедуин успел выдернуть из ножен висевший на поясе кинжал и схватить обидчика за плечо.

По словам бедуина, грабитель был высоким человеком с короткой бородкой, вертлявым и жилистым. Во время борьбы вор неожиданно прокричал: "Шайтан, отойди прочь!", и, отшвырнув пластиковый мешок с покупками в сторону, мёртвой хваткой вцепился в сумку с ценным грузом.

Отбиваясь от настырного грабителя, бедуин пытался удержать сумку, висевшую на плече. Нападавший смог выбить из рук Салима клинок, поднял его и нанес бедуину остриём удар в левый бок. Когда тот, обхватив сумку и прижав её к животу, повалился на землю, нападавший внезапно прекратил драку и убежал прочь. Потом раненому пришлось медленно и долго идти к башне, завернувшись в плащ. Он был осторожен и старался не привлекать внимания редких встречных на окраине города. Благодаря выносливости и физической силе, кочевник смог добраться до порога мастерской.

Салим полагал, что нападение специально инсценировали под ограбление, ведь товары, купленные им на базаре никакой особой ценности в Йезде не представляли. Значит, дело заключалось в содержимом посылки, завернутой в темную плотную бумагу и перетянутую шелковой лентой. Перевязь оказалась прочно приклеенной к пакету с двух сторон сургучными печатями с незнакомым бедуину узорным оттиском. Ахмед аккуратно ощупал пакет, потом передал его Гарману, заинтересованно наблюдавшему за действиями старика.

– Учитель, пакет очень лёгкий, как будто пустой внутри. Вроде там какой-то свиток, правда, слишком жёсткий, – сказал мальчик.

– Мне показалось, что там какие-то документы. Салим, давай вскроем пакет, очень аккуратно. Я потом прилажу на место печати, никто ничего не заметит, – предложил Ахмед.

– Нет, – твердо ответил бедуин. – Лучше не знать, что там. Пакет хотели выкрасть, но уже после того, как передали мне. Меня не планировали убивать. Ранение – случайность. Моя вина, что утратил бдительность и выпустил из рук оружие.

– Зачем же красть посылку?

– Всё просто. Стояла задача – переложить на меня ответственность за потерю груза.

– Значит в пакете совсем не то, что ожидает получатель, – заключил Ахмед и пощупал лоб бедуина. – Тебя начинает лихорадить, друг мой. Может быть, мальчик прав и всё-таки следует отвести тебя в клинику? Там действительно есть хорошие врачи…

– Нет– нет, нельзя. Меня наверняка будут подстерегать там, – тихо проговорил Салим, отводя взгляд. – Налей-ка мне ещё бодрящего чая.

– Что будешь делать? В таком состоянии о поездке и думать нельзя.

– Пока я в силах, нужно решить, что делать дальше. Через неделю меня будет ждать капитан судна в Бендер-Аббасе. Кроме доставки груза, есть еще одно обязательное дело в Саудии, и ты знаешь, какое.

Бедуин должен был вернуть в пещеру грааль, который специально привёз для Ахмеда в Йезд. Перед отъездом в Иран он посетил Аль-Масхаш, но проводника в живых не застал. Незадолго до приезда Салима Фейсал умер, не дотянув до ста тридцати лет совсем немного. Может быть, он прожил и больше, но старик точно не знал свой возраст, как и многие жители аравийских пустынь.

Большинство кочевников не владели грамотой, а хорошо считать умели только товар и деньги. Привычно ориентируясь по звёздам, бедуины свободно перемещались по своим исконным территориям, игнорируя границы государств. Жителям пустынь вполне хватало простого счёта, а обо всём важном они легко договариваясь на словах.

Среди обитателей пустыни Руб-Эль-Хали долгая жизнь считалась чудом, но тайной грааля владели единицы посвященных: родня Фейсала и друзья старейшины племени. Проводник оставил старшему сыну чашу и немного воды из горной пещеры, наказав передать это предъявителю ключа, когда тот появится. В пещерах последние годы было неспокойно, постоянно происходили вооружённые стычки между населяющими предгорье племенами и пришлыми бандами.

Нападавшие уходили через горы и подземные переходы в Йемен, спустя некоторое время возвращались обратно, и этому не было видно конца. Стрельба и взрывы вызвали обвалы подземных сводов, по руслу почти пересохшей подземной реки становилось опасно ходить. Чтобы добраться до заветной сталактитовой пещеры приходилось прорубаться сквозь породу и разгребать завалы. Когда бои в горах утихли, Фейсал вынес из пещеры ценный сосуд, опасаясь, что он будет разбит.

Гарман внимательно слушал, но не смог удержаться от вопроса: – Уважаемый Салим, в ваших руках – удивительная чаша. На дне фляги ещё осталось немного воды из источника. Зачем же возвращать грааль сейчас? Можно изучить состав воды и выяснить, что добавлено в глину, из которой сделана чаша. Мы сможем раскрыть секрет долголетия и облагодетельствовать многих людей, – торжественно завершил юноша явно подготовленную ранее речь.

Ахмед с бедуином недоумённо переглянулись. Похоже, такая простая мысль не приходила им в голову, но, скорее всего, они думали несколько иначе. Каждый из них прожил много лет под палящим солнцем, вдали от благ цивилизации, и они знали, как отличить зло от очень большого зла. Мир вокруг стремительно менялся, лишь в безлюдных аравийских песках всё оставалось по-прежнему.

Свободный кочевник и старый знахарь даже не ставили под сомнение чудесное происхождение эликсира жизни. Они полагали, что этот дар свыше предназначен именно тем, к кому попал в руки по воле Всевышнего. Передать потомкам, сберечь грааль, помочь близким и друзьям – да, так было справедливо. Но никак невозможно, попросту опасно делать всеобщим достоянием и предавать огласке тайну, доверенную Аллахом.

Мудрые старики знали, что любой корыстный человек уничтожит всех на своем пути, чтобы стать единственным обладателем секрета получения бесценного эликсира. Ахмед попытался объяснить это молодому ключнику:

– Ты ещё молод, Гарман, многого не понимаешь. Честных людей в этом мире, где правит богатство, не так уж много. Точнее, их единицы. Поверь мне, как только правду узнает бесчестный человек, все свидетели падут от его руки бесславной смертью.

– Даже если небо покарает потом жадного шайтана, и он погибнет в мучениях, кому от этого станет легче? – тихо промолвил Салим. – Тайна умрет вместе с ним. Больше никто и никогда не сможет помочь достойным людям. Тем, кто своими деяниями заслужил величайшую награду Аллаха – получить ещё немного жизни и здоровья.

Гарман пытался принять услышанное, хотя всё внутри противилось. Печальная истина звучала в словах старших – умных людей, немало повидавших и испытавших на своем веку. Больше не пытаясь переубеждать стариков, он кивнул учителю и уточнил:

– Теперь есть два ключа и одна чаша. Для чего?

– Дубликат ключа мы задумали сделать ещё в прошлую встречу, – пояснил Ахмед. – Я долго ждал Салима в гости с оказией. Подлинный ключ должен был остаться у него, а копия предназначалась мне. Времена сейчас неспокойные, как видишь. Мало ли что.

– Почему же теперь копия ключа должна стать моей? – продолжал добиваться ответов мальчик, не понимая, к чему клонят старики.

– Лет тридцать я еще проживу после эликсира, но кому передать секрет потом? Твой напарник и мой старший ученик – непорядочный человек. Он нечестен со мной, ты и сам это знаешь. Я принял решение отдать ключ тебе – мне он ни к чему, я не вернусь в Саудию никогда.

– Учитель, но я не планировал отправляться в далёкую и чужую страну. Мне нужно найти родных здесь, на землях Ирана.

– Гарман, я обращаюсь к тебе с просьбой, – внезапно произнёс Салим с гримасой боли на лице. Он попытался приподняться на правом локте: – Доставь грааль в пещеру и передай пакет вместо меня. Увы, я не могу выполнить миссию.

– Это важное поручение от очень достойных людей, – учитель удивился внезапной просьбе друга, но счёл нужным его поддержать. – Но главное – вернуть чашу семье Фейсала. Ты справишься, я уверен.

Внезапно бедуин побледнел и, бессильно рухнув навзничь, прикрыл глаза. Ахмед потрогал его виски, подержал за руку, тяжело вздохнул и принялся заваривать новую порцию ката. Растерянный Гарман не знал, как реагировать на просьбу, хотя чувствовал – раздумывать тут было не о чем. Он был рад хоть чем-то помочь другу уважаемого Ахмеда в сложившейся ситуации. Его, свободного от обязательств по отношению к учителю, здесь больше ничего не удерживало. Далёкая и загадочная страна, ответственное поручение и свобода – обо всём этом юноша, всю свою жизнь проработавший в маленькой мастерской на окраине Йезда, мог только мечтать.

– Нужно спешить, – раздался хриплый шёпот вынырнувшего из забытья бедуина. – Через пять дней в Бахрейн из Бендер-Аббаса отправляется корабль. Тебя будет ждать надёжный человек. Он поможет тебе сделать документы и переправит в Саудию.

– Но я никогда и никуда не ездил. Вдруг у меня не получится?

– Оттуда доберёшься до Ат-Таифа, где передашь пакет шейху Исе ибн Хусайну, – игнорируя слова юноши, продолжал Салим. – Потом ты отправишься в Аль-Масхаш с ключом и чашей, чтобы вернуть её владельцам, а ещё лучше – сам доставишь сосуд в пещеру.

Окрылённый парень бросился за географическим атласом, подаренным английской леди. Он разыскал названные страны и города, желая уточнить подробности, но Салим уже провалился в глубокий сон.

– Не мучай его, Гарман. Он не умеет читать и, наверное, ничем не поможет тебе с картой. Ты грамотный, записывай всё и разбирайся с маршрутом сам. Если согласен взять на себя миссию – буду признателен, но принудить тебя не могу. У Салима мало сил, и нет уверенности, что он быстро выздоровеет, – знахарь казался растерянным. – Очень странное ранение. Пусть сейчас спит, через несколько часов попробую его разбудить и дать отвар. Нужно многое уточнить, он рассказал тебе не всё.

– Учитель, конечно же, я поеду. Но мне так хотелось бы заехать по пути к родным в Керман, – пробормотал Гарман, изучая карту. – Отлично, это почти по пути в порт. Можно ли мне взять деньги, вырученные за последний заказ во время вашего сна? Хочу выкупить мотоцикл у сына нашего соседа-гончара.

– Делай, как знаешь. Возьми всё, что тебе нужно. И поторопись со сборами.

Мальчик заметался по мастерской, складывая в небольшую наплечную сумку необходимое в дороге. Когда он собрался идти за мотоциклом, на пороге мастерской появился старший ученик, только что прибывший из Эсфахана. Гарман поприветствовал его и стремительно умчался, возбуждённый мыслями о предстоящем путешествии. Погружённый в раздумья Ахмед напоил старшего подмастерье кофе и тут же отправил в лавку. Было велено не брать новых заказов и не принимать ценности, выдавая клиентам ранее взятое на хранение в "Голубиную башню".

Старенький Рокон был уже приготовлен соседом, заправлен и снабжён дополнительной канистрой с бензином. Оседлав мотоцикл, Гарман помчался к единоверцам. От старого моханди, которому мальчик был искренне благодарен за всё, пришлось взять приготовленную сумку с вещами.

– Позвольте мне спросить, уважаемый, – обратился к старому заратуштрийцу юноша.

– В раннем детстве я часто слышал в общине разговоры о волшебном эликсире под названием хаома ^[18]

[Закрыть], который жрецы варили во славу Ахура Мадзы. Что это такое? – Священный напиток мог быть дан только человеку достойному и праведному во всём.

– Доводилось ли вам пить его?

– Нет, – ответил старик. – Скажу тебе больше – я думаю, что никакой хаомы в природе не существовало. Напиток придумали жрецы, чтобы поощрить стремление сохранять веру.

Ответ старика ещё более укрепил Гармана в мысли, что старшее поколение опасается раскрывать тайны молодым, унося с собой в могилу бесценные сокровища и знания. Он не поверил моханди, но промолчал, решив разобраться с зороастрийским эликсиром чуть позже. Записав на листке бумаги адреса единоверцев в Кермане, юноша тепло попрощался с соотечественниками, не зная, удастся ли ещё свидеться с ними.

Добравшись до "Голубиной башни", Гарман с трудом закатил нагруженный мотоцикл в мастерскую. Дома дела обстояли из рук вон плохо. Салим, казалось, и не думал приходить в себя, хотя Ахмед беспрерывно суетился рядом. Вместе с учителем они ещё раз внимательно изучили карту. Ахмед высказал сомнение, что из Кермана юноша доберется до Бендер-Аббаса на мотоцикле без приключений – говорили, что на дорогах много военных патрулей. К тому же, от Йезда до порта было не менее пятисот миль. Однако, Гарман был полон энтузиазма и желал ехать только на мотоцикле, решив, что в случае чего кому-нибудь продаст Рокон.

Город Керман находился посередине пути, но необходимо было чуть отклониться к юго-востоку от основной трассы. Гарман ещё никогда так далеко не путешествовал. Он никуда не выбирался из Йезда, разве что однажды с общиной в Тегеран, но тогда ему было всего десять лет. Неизвестность одновременно тревожила его и манила, обещая чудесные открытия и удивительные ощущения. Он был счастлив, что сможет своими глазами увидеть этот огромный мир и стать участником важных событий. Может быть, поэтому беспечный юноша ничего не страшился и сохранял спокойствие.

Ахмед посоветовал найти попутную машину до порта, или на крайний случай сесть в автобус. Военные патрули, по слухам, постоянно проверяли багаж, придираясь к любой мелочи и с пристрастием проверяя документы. Гарман не собирался везти ничего особенного, но пакет с неизвестным содержимым мог его здорово подвести. Местная железная дорога исключалась – из-за её медлительности путешественник явно не успевал прибыть вовремя на место встречи.

Мальчик предпринял последнюю попытку убедить знахаря обратиться к врачам из клиники за помощью для Салима.

– Я читал, что может быть заражение крови. Может быть, всё-таки стоит сделать нужные уколы?

Ахмед только качал головой в сторону бедуина, вытирая капли пота около подсыхающих ран на висках и шее, оставленных раскалёнными прутьями:

– Если бы ты знал, в каких условиях мне приходилось лечить людей. Не нужны никакие уколы, кроме ката я добавляю в чай редкие травы, очищающие кровь. Кстати, я собрал тебе в дорогу разных трав, много места не займут.

Увлечённые беседой ключники не заметили, как бедуин пришёл в себя:

– Не спорьте. Мой кинжал такой же чистый, как и острый. Нет во мне никакой заразы, просто рана очень глубокая.

Подозвав юношу, он продолжил подробные и обстоятельные объяснений, отмахнувшись от Ахмеда с очередной порцией зелья. Новоиспечённому курьеру требовалось найти в Бендер-Аббасе неподалёку от рыбного базара заведение, где торгуют свежеприготовленной рыбой. Там посетители заказывали хороший кофе, обедали, вели разговоры, встречались с кем нужно. Гарман должен был позвонить по спутниковому телефону и сказать, что его прислал Салим.

– Эта рация здесь не нужна, она заработает только на побережье. Как только дозвонишься, просто сообщи, что ждёшь, где обычно. За тобой придут.

– Мне нужно будет что-то отдать или сказать? Кто придёт за мной?

– Юсуф, он назовётся так. Даже если что со связью будет не так, сиди и жди его. Главное – успей прибыть в срок. Назови моё полное имя и покажи рацию – этого достаточно. Он возьмет тебя на борт и перевезёт через залив в Манаму. Попроси сделать тебе документы и переправить в Аль-Хабар, у него есть связи.

– Он будет спрашивать меня о вас, уважаемый.

– Ничего лишнего не говори Юсуфу, это старый пират. Можешь сказать, что лежу чуть живой в лихорадке в Персии. Он кое-чем обязан мне и людям, ожидающим пакет. Должен сделать всё как надо, – бедуин был настойчив, добиваясь от юноши понимания. – Повтори, что ты только что услышал.

Со второй попытки Гарман воспроизвел слова Салима верно. Казалось, бедуин рад, что нашёл себе замену. Он рассказал, как можно просто и без проблем, не привлекая внимания добраться до Ат-Таифа. Там мальчику следовало разыскать шейха Ису и передать ему пакет. Затем юноше надлежало направиться через Саудию в провинцию Наджран, а оттуда в горы к селению Аль-Масхаш.

– Поменьше болтай. Ты говоришь на арабском хуже, чем я на фарси, чувствуется акцент. Учти, тебе придется путешествовать по пустыне, где неверный – редкий и нежеланный гость. Благословенная Аравия отличается от мира, к которому ты привык.

– Но я не собираюсь никому причинять зла!

– Люди там другие и поверь, они жёстче и коварней. Пустыня оставляет неизгладимые следы не только на лице, но и в сердцах, – бедуин смотрел, будто сквозь Гармана, недобро усмехаясь. – Сейчас ты не очень-то похож на араба, ну да в пути обветришься и станешь чуть смуглее.

– Я заратуштриец и парс ^[19]

[Закрыть]по рождению, – проговорил мальчик.

– Знаю. Помалкивай об этом. Пусть считают, что недостаточно почитаешь Аллаха, спишут на молодость. Для любого встречного в Саудии ты – правоверный. Запомни, я тебя предупредил, – с затаённой угрозой в голосе произнёс бедуин.

– Гарман, помни об осторожности, иначе до шейха тебе не добраться. Салим прав. Здесь ремесло важнее. Это жизнь без нужды. На севере Аравии самое прибыльное и популярное ремесло – война, – подтвердил Ахмед. – Тебе придется так или иначе с этим столкнуться.

– Я справлюсь, не тревожьтесь обо мне, – самонадеянно заявил юноша, у которого горели глаза, и радостно сжималось сердце. Ему казалось, что выполнить поручение будет легко, и вряд ли кто-то мог бы его разубедить в этом.

Юноша записал названия и имена, задал Салиму ещё десяток вопросов и стал готовиться к отъезду. Оказалось, что бедуин подготовился заранее. Он торжественно вручил путешественнику тщательно упакованную чашу, проложенную верблюжьей шерстью и плотно обёрнутую в грубую ткань, показал, как пользоваться рацией.

Завершая сборы, Гарман уложил в объемную наплечную сумку чашу, посылку в Саудию, внушительную пачку разнообразной валюты, дубликат ключа и рацию. Багажник Рокона занимал тюк с подарками и канистра с топливом. Несмотря на возражения юноши, Ахмеду удалось всучить тому походный набор инструмента для чеканки и пакет с лечебными травами.

Планируя двинуться в путь до рассвета, Гарман перед сном на всякий случай попрощался с Салимом и учителем. Не было уверенности, что он скоро вернется в Йезд и застанет стариков в добром здравии. Главное – выполнить внезапно свалившееся на него поручение, доставить чашу, а дальше будет видно. Прикрыв глаза, мальчик думал, что ему здорово повезло. Впереди его ждала встреча с морем, суровой и загадочной аравийской пустыней, и таинственными горными пещерами. Сердце юноши трепетало от восторга – увидеть это ему доведётся впервые в жизни.