Текст книги "Независимая леди"

Автор книги: Жанна Аллан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Ты хочешь сказать, что упала с Фавны и лежала на земле из-за ноющих мышц? – Он поднял ее шляпу и снова водрузил ей на голову.

Судя по его тону, он бы предпочел, чтобы на нее напал медведь-гризли или чтобы она убегала от стада буйволов.

– Я не упала! – гневно возразила Джей-Джей. – Эта тупая лошадь сбросила меня.

– Фавна сбросила тебя? – недоверчиво повторил Люк. – Это невозможно. У нее не хватит энергии. – Он всунул в рот два пальца и резко свистнул. Фавна посмотрела на него и, будто в летаргическом сне, направилась к ним. Люк взял кобылу под уздцы и обернулся к Джей-Джей. – Видишь?

– Можешь не смотреть на меня таким нахальным взглядом. Я пойду пешком.

– Не думаю. – Люк скривил губы.

Его улыбка не понравилась Джей-Джей. Она медленно попятилась. Люк не шелохнулся, лишь наблюдал за ней с нескрываемым веселым изумлением. Только она собралась спросить, что такого забавного он нашел в ней, как наткнулась на что-то большое и твердое. Громкое мычание над ухом заставило Джей-Джей стрелой перелететь через ограду. Она даже не спорила, когда Люк забросил ее в седло. Гордость не позволяла ей комментировать поведение Люка. А у того плечи ходили ходуном от хохота.

Люк свистнул еще раз, и к нему подошел Дуранго. Человек и лошадь направились через открытые ворота к корове, которая так напугала Джей-Джей.

– Ты и Фавна стойте перед воротами, чтобы эти коровы, – он показал на пастбище, – не вздумали делать глупости. А я соберу остальных и пригоню сюда. Когда увидишь, что они приближаются, уйди с дороги. – Он направил лошадь к оврагу и низко нагнулся под ветвями ивы.

Джей-Джей не позволила себе восхищаться его посадкой в седле. Даже когда Люк вскоре снова появился, пригнав четырех коров. Он загнал их на свое пастбище и закрыл ворота.

В дальнем конце поля кружил большой трактор, разбрасывая сено. Коровы увидели и услышали трактор и потянулись к нему. Люк, двигаясь рядом с ними, открыл следующие ворота, и животные, словно поток, влились в них и с топотом устремились к охапкам лежавшего на снегу сена. Люк вернулся в поле, где Фавна все еще топталась в снегу, и вывел лошадь с Джей-Джей к воротам, выходившим на дорогу.

– Что ты подумал? – спросила она. В ответ на его непонимающий взгляд пояснила: – «Когда я увидел тебя, – сказал ты, – то подумал…» И замолчал.

Люк закрыл за ними ворота и повернул к ранчо.

– Пять лет назад Зейн ехал верхом. Лошадь попала ногой в нору луговой собачки. Он сделал сальто. – Люк с болезненным вниманием поправлял каждый палец в кожаной перчатке. – Когда лошадь споткнулась, лука седла врезалась в грудную клетку Зейна. Все внутри было повреждено.

Люк говорил, будто отмеривал слова, и это подготовило Джей-Джей к дальнейшему:

– Он умер, едва я нашел его.

– Сочувствую тебе. – Слова не отвечали глубине горя Люка. Она неловко потянулась и коснулась его руки, упиравшейся в бедро. Он окаменел. Джей-Джей быстро отдернула руку.

– Зейн только успел сказать: «Чарли не виноват». И тут же умер. По-моему, он собрал все силы и держался, пока кто-нибудь его не найдет, чтобы сказать эти слова.

– Чарли?

– Любимый конь Зейна. Он назвал его так в честь художника Чарлза Рассела, чьи картины очень любил. – Через минуту Люк добавил: – После этого мама видеть не могла Чарли. Она хотела, чтобы я застрелил его. Прошлым летом ему исполнилось двадцать два года. Я нашел его мертвым на лугу среди полевых цветов. Потом похоронил так, чтобы зверье, которое питается падалью, не добралось до него. – Люк не смотрел на Джей-Джей. – Наверно, он и Зейн где-то снова вместе пасут коров.

Растроганная чувством, скрывавшимся за словами Люка, Джей-Джей, сжав луку седла, повлажневшими глазами смотрела вперед. Ей на спину легла рука и так быстро исчезла, будто это была игра воображения. Отвернувшись от Люка, она тщательно вытерла слезы, катившиеся по щекам.

Где-то за их спиной послышалось гудение трактора. Маленькая птица под цвет земли перелетела с проволочной ограды в низкие кусты. Солнце катилось на запад к облакам. Над ранчо сгущались сумерки.

Большая серая лошадь смотрела на них и покачивала головой.

– Ни за что. – Джей-Джей повернулась спиной к Люку. – Я никуда не поеду, если надо сесть на это чудовище.

Когда он давал ей футболку, пару стеганых штанов и овчинную куртку, обещая показать сюрприз, о лошадях не было сказано ни слова.

– Я собиралась провести полночи, отмокая в горячей ванне. А мне удалось только принять душ перед обедом.

Джей-Джей повернулась к дому и сделала один поспешный шаг. Но Люк успел схватить ее за воротник куртки и потащил ее. Не веря своим глазам, она увидела как ее сапоги пропахивают в снегу две борозды.

– Люк Ремингтон, сию же минуту отпусти меня, а то пожалеешь.

– Что ты сделаешь, леди-адвокат? Нападешь на меня с рогами лося?

– Лучше бы я позволила мужу Берди сделать из тебя котлету. – Она схватила две пригоршни снега и бросила через плечо. Ничего не случилось. Если не считать его смеха. Тогда Джей-Джей изогнулась и схватила Люка за ноги.

Потеряв равновесие, он покачнулся и отпустил воротник куртки. Джей-Джей упала, как камень. Быстро опомнившись, она откатилась в сторону и встала на четвереньки. Люк оказался проворнее – не успела она подняться, как он схватил ее, оторвал от земли и перекинул через плечо. Джей-Джей приготовилась пинаться, как вдруг почувствовала позади что-то похожее на скалу. Большую скалу, которая фыркала и подрагивала. Джей-Джей замерла.

– Мудрое поведение, О'Брайн. Ведь ты не хочешь раздражать Солдата.

– Я не хочу иметь с Солдатом ничего общего, – прошипела она.

Люк поставил ее на ноги и зажал между своим телом и лошадью.

– Что ты предпочитаешь: ехать в седле верхом или быть перекинутой через круп, как попона? – В свете фонарей ранчо она ясно видела искры смеха в его глазах.

– Я не поеду верхом… ладно, в седле! – почти взвизгнула она, когда Люк поднял ее. Перебросив правую ногу Джей-Джей, он посадил ее на спину Солдата. Она протянула руки, чтобы схватиться за луку, и сделала ужасающее открытие: – Люк, здесь нет седла, за что я буду держаться? – В следующую секунду она съехала к шее лошади и в отчаянии обняла ее. Люк легко вскочил и сел позади нее.

– Не беспокойся, О'Брайн. – Взяв поводья, он тихонько тронул лошадь. Потом расслабил руки Джей-Джей, смертельной хваткой вцепившиеся в гриву, притянул ее к себе и обнял за талию. – Расслабься. Я не дам тебе упасть. Солдат – лошадь для прогулок. Ехать на нем все равно что сидеть в кресле-качалке.

Он оказался прав. Шаг Солдата не отдавался ударом молота во всем теле, но Джей-Джей не собиралась этого признавать.

– Грубой силой ты можешь усадить меня на любое чудовище. Но, Люк Ремингтон, мне это не нравится, и заставить меня радоваться прогулке тебе не удастся.

Люк остановил Солдата, едва она замолчала. И через секунду повернул назад. Перед домом он снова остановил лошадь.

– Возвращайся домой, если ты так боишься.

– Что? – Джей-Джей обернулась и посмотрела на Люка. – Ты хочешь сказать, что позволяешь мне слезть с этого чудовища и вернуться домой?

– Да.

– Почему? – с подозрением спросила она.

– Если ты не хочешь ехать со мной, я не собираюсь силой заставлять тебя. Я не хочу, чтобы ты соглашалась потому, что я больше и сильнее. Я не хочу, чтобы ты ехала потому, что боишься меня.

– Я не боюсь тебя, – запротестовала она. Солдат переступил задними ногами. От удивления Джей-Джей сползла на одну сторону. Рука Люка немедленно крепче обхватила ее талию. Это движение вызвало из подсознания Джей-Джей удивительное открытие: с того момента, как Люк Ремингтон столкнул ее с дороги, по которой неслась лошадь, она инстинктивно доверяла ему.

Вот и нашлось объяснение ее поспешному браку. Спустя столько времени. С Люком, совершая импульсивные поступки, она чувствовала себя в безопасности. С ним она могла не быть сверхделовой, практичной, трезвомыслящей, расчетливой. В его объятиях она безопасно и уверенно исследовала мир, не считаясь с границами, установленными мужчинами. Чего ни с кем другим позволить себе не могла.

И так же хорошо, как свое имя, она знала, что ей ничего не стоит остановить его. Но она не могла допустить, чтобы он заявлял, будто женщинам-юристам не хватает стойкости и отваги. И кроме того, любопытство, ее вечный грех. Джей-Джей вздернула подбородок и скрестила руки на груди.

– Я не трус и никогда не боялась дерзкого, хвастающего силой ковбоя. Если у тебя есть что показать мне, покажи. А потом я вернусь и приму горячую ванну.

Без понукания Солдат тронулся в путь.

Привыкнув к шуму движения на дороге и безумным огням города, Джей-Джей вначале побаивалась абсолютной тишины и полной тьмы. Постепенно она приспособилась к ночи. На темневших вдали горах таинственно поблескивал бледно-голубой снег. Словно бриллианты на черно-синем бархате, сверкали над головой звезды. Повернув голову, она нашла Большую Медведицу и Полярную звезду. Долина купалась в бледном свете месяца. Тени, словно траурные ленты, скользили по снегу.

С ближайшего поля донеслось мычание коров. Солдат принюхивался. Ритмичный топот копыт смешивался с позвякиванием уздечки. Шуршание по обочинам дороги говорило о присутствии полевых зверьков.

Джей-Джей вдыхала запах лошади, шалфея и холода. И когда Люк случайно пошевелился, она, поддавшись искушению, расслабилась, прижалась к его груди и озадаченно подумала, почему он вначале повернул было к ранчо.

В голове мелькнул ответ, ошеломивший ее.

– Ты знаешь, я сейчас поняла, что общего и в чем разница между тобой и Эдом Паркером.

– Мне было бы неприятно думать, что у нас есть общее, – ровным голосом ответил Люк.

– Эду Паркеру нравится, если люди его боятся. Возможность пугать других возвышает его. Это похоже на состояние, которое дают наркотики. Глубоко внутри он трус и поэтому должен подавлять других – тех, кто меньше и слабее. Унижая их, он возвышает себя. – Когда Люк не ответил, Джей-Джей добавила: – Он никогда не отпустит лошадь на пастбище, чтобы та наслаждалась своими последними днями. И он не будет успокаивать женщину, которую ночью мучают кошмары.

Люк направил лошадь к воротам на пастбище.

– Посиди, пока я открою. – Он спрыгнул на землю, проскрипел по снегу, отпер ворота и толкал створки до тех пор, пока не смог широко распахнуть их, чтобы Солдат спокойно прошел.

– Ты несносный, противный, невыносимый, нахальный, – вцепившись в лошадиную гриву, кричала она ему вслед. – Ты любишь все делать по-своему и думаешь, что всегда прав. Ты раздражаешь меня, приводишь в ярость, доводишь до белого каления, до абсолютного безумия. Мне хочется избить тебя. Но сколько бы ты ни орал на меня и ни играл мускулами, меня это не пугает. Я не боюсь тебя, Люк Ремингтон. Знаешь, почему?

– Почему? – Он закрыл ворота и сел на лошадь.

– Потому что знаю: я могу доверить тебе жизнь. Я даже могу позволить тебе покатать на лошади моих маленьких племянников. Ясно?

– Абсолютно ясно. – Он обхватил ее руками и велел Солдату идти дальше. – Я раздражаю тебя, довожу до безумия? Точно так же, как и ты меня.

– Вот и хорошо. Мы понимаем друг друга. – Она прижалась к его крепкой груди и скорее почувствовала, чем услышала сдерживаемый смех. В свете луны Солдат, выбирая дорогу, шагал по заснеженному пастбищу. Джей-Джей принюхалась. – Ох, чем так ужасно пахнет? Как испорченные яйца.

– Сера, – проговорил он, будто это все объясняло.

– Люк, смотри. Там пожар. – Джей-Джей выпрямилась на лошади. – Как что-то может гореть, когда столько снега? Посмотри, вон дым.

– Это не пожар. – Люк остановил Солдата, спрыгнул и привязал поводья к ближайшему кусту. Потом обнял Джей-Джей за талию и поставил на землю, повернув лицом к серому облаку, выходившему из земли. – Твоя ванна ждет.

– Моя ванна? Так здесь горячий источник?

– Он выходит из трещины в скале и стекает в пруд. – Люк протянул руку. – Пошли.

Они шагали вдоль теплого потока и переносились в другой мир. Влажный туман окутывал голову Джей-Джей. Свободную от снега землю покрывала сочная зелень. Впереди в оправе из плоских валунов виднелся пруд около десяти футов длиной. С противоположной стороны, будто трибуны стадиона, террасами поднимались скалы.

– Спрячь одежду сюда, когда разденешься. – Люк достал из кармана сложенный пластиковый мешок. – Лучше, конечно, снять все, но ты вряд ли решишься. – Он насмешливо изогнул бровь.

– Почему? Ведь ты ухитряешься уговорить меня сделать все, что ты хочешь. – Она готова была выпороть себя. Нельзя же болтать, не думая. Люк мог вообразить, будто она хочет, чтобы он убедил ее раздеться донага. Лицо ее стало ярко-красным.

– Может быть, я чуть поспешил, одолжив тебе футболку?

– Плохи твои дела. – Она сбросила сапоги и расстегнула молнию на куртке. – Назад ты ее не получишь. – Засовывая одежду в пластиковый мешок, Джей-Джей повернулась к Люку спиной и сняла футболку, надетую поверх белья. Слабый всплеск за спиной сказал ей, что Люк уже в пруду. Она представила его голого, и мурашки забегали по коже, хотя было тепло.

– Входи, вода замечательная, – крикнул Люк. – Температура градусов тридцать семь.

– Буду через минуту. – Она возилась с одеждой в пластиковом мешке, складывая и перекладывая каждый предмет снова и снова.

– Трусишка, – мягко поддразнил он ее.

– Я не трусишка. Чего мне бояться? Я умею плавать.

– Даже если не умеешь, утонуть не сможешь. Самое глубокое место меньше четырех футов. Ты можешь сидеть на камнях и заходить лишь на такую глубину, на какую хочешь.

– А что на тебе надето? – Джей-Джей тщательно разглаживала пластиковый мешок с одеждой.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Если бы, О'Брайн, у тебя росли на груди волосы, ты бы не спрашивала, – прорычал Люк. – Оглянись – и все увидишь.

– Полагаю, ты приравниваешь волосы на груди к отваге, – парировала Джей-Джей, поворачиваясь. – У меня отваги достаточно. – Люк виднелся как туманная тень. Она поднялась над водой и первый раз ясно его увидела. Резко застыв на месте, она втянула, наверно, половину пара, стоявшего над прудом, и сернистый пар моментально вызвал приступ кашля.

Люк поднялся на ноги и двинулся к ней. Залитая лунным светом вода стекала по его телу, которое Джей-Джей так хорошо помнила.

– Что с тобой?

– Все прекрасно. Возвращайся в воду, пока не подхватил смертельную простуду. – Кончики ее пальцев на ногах сжались на траве. Вряд ли какая-нибудь бактерия рискнет напасть на такую здоровую мужскую особь, как Люк. Сколько времени ей надо смотреть на его голую грудь, чтобы перестать реагировать, как девчонка-подросток? Справившись с приступом кашля, Джей-Джей начала шагать по камням в воду.

– Если тебя тошнит от серного запаха, то…

– Я сказала, все прекрасно. Что-то попало не в то горло.

Голые ноги коснулись влажных, покрытых мохом камней. Она шагнула вниз. Теплая вода ласкала ноги, заманивая глубже в пруд. Люк сел, и плеснула небольшая волна. Вода почти касалась его подбородка. Люк откинулся назад, а камни за его спиной, будто подушка, поддерживали голову.

– Через несколько минут ты привыкнешь к запаху и перестанешь замечать его, – успокоил он, наблюдая, как Джей-Джей входит в воду.

Она уже забыла про запах. Зато старалась не замечать большого полуголого мужчину, лежащего рядом. Джей-Джей пробиралась по камням, стараясь найти удобное место. Последовав примеру Люка, она прислонилась затылком к плоской скале. Теплая вода успокаивала мышцы, но жаркое желание, струившееся по венам, не поддавалось успокоению. Разум хотел с визгом бежать на ранчо – тело жаждало парить и сливаться с Люком.

Кончики пальцев колыхались над водой. Джей-Джей напряженно изучала их, стараясь придумать безопасную тему для разговора. Люк встал. Жалкий клочок голубой ткани прикрывал его бедра. Ни одна тема не была безопасной. Она закрыла глаза в напрасной попытке успокоиться.

– Ты собираешься заняться делом Берди?

Прошла целая минута, прежде чем Джей-Джей поняла вопрос.

– Основываясь на письменных показаниях Берди о бытовом насилии, данных под присягой, суд принял постановление о временном запрещении Паркеру посещать мать и ребенка и назначил слушание дела. Независимо от того, как там все пойдет, я намерена подать ходатайство в суд о расторжении брака и о том, чтобы Джеки Энн оставили матери.

– Эду Паркеру это не понравится.

– Меня меньше всего интересует, что понравится и что не понравится Эду Паркеру.

– Берди вернется к родителям?

– Нет. У нее нашелся друг, который забрал ее и ребенка из больницы и отвез в безопасное место. Я предлагала свою помощь, но она боится, что Эд может меня выследить. Она хотела позвонить кому-нибудь, о ком ее муж не вспомнит. – Джей-Джей рисовала круги на воде. – Не могу представить ситуацию, чтобы я не могла позвонить своей семье и попросить помощи.

– Я тоже. У нас с отцом не всегда одинаковые взгляды, но я знаю, что он желает мне самого лучшего. Даже если мы не согласны в том, как выглядит это лучшее. Он всегда поддержит меня.

– Он еще в армии?

– Ремингтоны не уходят из армии, пока не умрут или их не вынудит возраст, – сухо заметил Люк. – Служит мой отец, служил его отец и так было еще до Гражданской войны. Мне предстояло быть шестым генералом Ремингтоном.

– Догадываюсь, что именно это объясняет твой командный тон, генерал Ремингтон, сэр! – Вода стекала с ее руки, поднятой для военного приветствия.

– У меня нет командного тона. Просто у тебя аллергия к любому предложению, высказанному мужчиной.

– У меня четыре брата. Если бы я не пиналась, не царапалась и не боролась за каждое дыхание каждую секунду каждого дня, они бы превратили меня в своего раба. Золушка могла бы с жалостью смотреть на бедную Джей-Джей. Мама очень рано сказала мне, что сказочные феи-крестные вышли из моды, и пообещала: как бы я ни решила устроить свою жизнь, она будет приветствовать это, но я должна всегда сама заботиться о себе, что бы ни произошло.

Люк плескал в лицо Джей-Джей воду и чуть приблизился к ней. Потом смахнул со щек капли и заправил мокрые волосы за ухо.

– Мама считает, что ты можешь позаботиться о себе?

– Теперь се беспокоит, что она была чересчур убедительна. По ее мнению, я чрезмерно независима.

– Она права.

– Ты так говоришь, потому что ты мужчина. Мужчины не любят независимых женщин. – Самое нелепое, что ее слова прозвучали точно страстный призыв.

– Держу пари, что ты хороший юрист, – хихикнул Люк. Следующая фраза исключила возможность принять его предыдущие слова за комплимент: – Мозг всегда работает, рот всегда открыт. Ну как, вода размягчила тебе мышцы?

– Конечно, – натянутым тоном солгала она.

– А по-моему, нет. Дай я поработаю над ногами. – И раньше, чем Джей-Джей угадала его намерение, он подтянул ее ноги себе на колено и стал растирать их. – Расслабься. Ты напряжена, как доска.

Расслабься! Этот мужчина сводит ее с ума. Как она может расслабиться, если каждое его прикосновение вызывает пожар. Горячее возбуждение, охватившее Джей-Джей, не имело никакого отношения к температуре источника.

– Люк, по-моему, это не очень удачная идея.

– Нет? Тогда прикажи мне остановиться, леди-адвокат. – Вдруг способ, каким он растирал ее тело, совсем потерял сходство с массажем натруженных мышц.

– Не могу, – прошептала она.

– И прекрасно! – прорычал он с большим удовлетворением и, всунув руки под футболку, поднял Джей-Джей и положил себе на колени. – Не уверен, что смог бы остановиться.

Много позже Джей-Джей лениво шевелила ногами в воде.

– Я должна была догадаться, что ты заранее решил любым способом заставить меня купаться нагишом. – Шелковистая вода ласкала апатичное тело.

– Мне хотелось отвлечь твои мысли от ноющих мышц, – тоном святой добродетели промычал Люк, поглаживая ее бедра.

– Ммм, по-моему, ты добился успеха. По крайней мере на время. – Она положила ладонь ему на грудь и принялась накручивать прядку волос на указательный палец. – Я здесь уже неделю. Почему ты так долго ждал и не показывал мне горячий источник?

– А как по-твоему?

– По-моему, ты не говорил мне раньше, потому что знал, чем это кончится. Но почему сегодня?

– И ты спрашиваешь? После того, как днем напала на меня на пастбище?

– Я не знаю, что со мной происходит, когда ты рядом. Поступки вроде купания нагишом полностью чужды моей натуре. – Джей-Джей ускользнула от него и принялась собирать свое белье, плавающее в пруду. Затем вернулась к скалам, где стоял Люк. Она протянула ему плавки и принялась выжимать футболку и трусики.

На самом деле не отсутствие одежды смущало ее. Но Джей-Джей не могла заставить себя обсуждать физическое влечение, которое еще раз привело их к падению. Она залезла на скалу.

– Пока доедем до дома, намучаемся в этой мокрой одежде.

– А тебе не обязательно надевать ее под теплый костюм. Положи все в мешок. – Он протянул ей полотенце. Она вытерлась досуха и оделась. Раньше чем она взялась за вязаную шапку, Люк притянул ее к себе и тщательно вытер полотенцем мокрые волосы. – Мне надо было предупредить тебя, чтобы не мочила волосы. – И пошел через клубы пара к кустам, где привязал лошадь.

Джей-Джей села за спиной Люка и обхватила его за талию. Так сиявшей звездами ночью они вернулись на ранчо. Один раз Люк остановил Солдата и показал ей двух оленей – те насторожили большие подвижные уши и стояли, замерев, разглядывая лошадь и людей. Когда Солдат по команде Люка тронулся, олени вдруг резко повернулись и поскакали прочь. Видимо, у них было больше здравого смысла, чем у Джей-Джей. Они бежали от опасности. А не шагали рядом с ней.

Джей-Джей спускалась по ступенькам из здания суда. Низко висели облака, предвещая снегопад. Заполнение бумаг, связанных с делом Берди, потребовало больше времени, чем она предполагала. Люк ждал ее в баре. И, несомненно, съел последний кусок бананового пирога. Похоже, что Сьюзен всегда оставляла ему кусок своего шедевра. Чужим доставалось то, чего не хотели постоянные посетители.

А Джей-Джей, конечно же, принадлежала к категории чужих. Она едва могла дождаться, когда сможет удрать в Денвер. Там она своя. Там она нужна. А здесь она лишняя.

Поведение Люка после любовных радостей в термальном пруду две ночи назад явно показывало, что он жалеет о случившемся. Он не получал большего, чем случайный поцелуй. Не настаивал, чтобы она каждую минуту проводила с ним. Не требовал помочь накормить скот. Не приглашал на прогулки верхом. Люк показывался только во время еды, а после обеда закрывался у себя в кабинете. Джей-Джей подозревала, что он изобретал разные предлоги, чтобы держаться подальше от нее.

Он забаррикадировался за безразличной вежливостью. И Джей-Джей не могла ее пробить. Прошлые две ночи ей хотелось пойти к нему в спальню и напомнить его же доводы. Разве не он говорил, что частое общение убьет их физическое влечение друг к другу? А если он прогонит ее? Или, еще хуже, оставит из жалости?

Джей-Джей поглубже закуталась в длинное пальто и направилась к бару. Ей не хотелось видеть Сьюзен, но Люк предложил встретиться там, когда они закончат дела, и в его голосе звучал вызов. А Джей-Джей никогда не отступала перед вызовом.

Она замедлила шаги. И повторила себе, что никогда не боялась смотреть в лицо правде.

Она не хотела, чтобы это случилось. Не знала, как это случилось. Но тем не менее правда остается правдой: она любит человека, которого ей не надо любить. У них нет ничего общего. Их цели на противоположных концах дороги. Невозможно вообразить более неподходящую пару.

Сколько в Люке хорошего! Он завоевал уважение в округе. Заботится о Тони и Сэле. А как он относится к животным! Он сознательно поставил себя в опасное положение, защищая Берди от мужа. А нежность, с какой он говорил о дяде… Кажется, он совсем не прилагает усилий, а так много выполняет самых разных дел. Как удивительно меняются его желто-зеленые глаза, когда ему весело, когда он любит ее…

Джей-Джей мысленно себя отшлепала. И решила вспомнить каждый пример тупого упрямства Люка. Ему не нужна такая жена, как она. А на его условиях она жить не сможет. Она слишком много работала и слишком многого достигла, чтобы все бросить ради желто-зеленых глаз и сексуальной улыбки. Особенно когда обладатель глаз и улыбки не выражает абсолютно никакого желания от чего-то отказаться ради нее.

Бартон не надеется занять в ее жизни первое место, отодвинув остальное на задний план. Он не хочет, чтобы она приспосабливалась, шла на компромиссы, подчиняла свою жизнь его интересам. Он восхищается ее независимостью.

Джей-Джей вспомнила слова Бартона, что он не может любить ее, если она все еще любит Люка. И тут же отмела это утверждение. Бартон все еще любит свою Кэролайн. Ему не обязательно знать о временном помрачении ума Джей-Джей. Сколько нужно недель или месяцев, чтобы освободиться от любви к мужчине, который тебя не любит?

– Вот те на, разве это не миссис Люк Ремингтон? Разве это не важный адвокат из города, который сует свой зазнавшийся нос, куда не надо?

Погрузившись в собственные мысли, Джей-Джей не обратила внимания на прохожего и слишком поздно поняла свою ошибку. Перед ней стоял Эд Паркер, загораживая дорогу. От него несло алкоголем.

– Здравствуйте, мистер Паркер, – вежливо проговорила Джей-Джей, надеясь избежать скандала на улице, и попыталась обойти его.

– Где моя жена и ребенок? – Он сделал шаг, мешая ей пройти.

– У меня нет об этом никакой информации.

– Где они спрятались? Ну?! Говорите! – Он подошел ближе с откровенным желанием напугать ее.

– Мой совет, мистер Паркер, обратиться к вашему адвокату.

– Можете порвать и выбросить свой совет. Мне нужна Берди и мой ребенок.

Грязные нечесаные волосы, небритое лицо и отвратительное дыхание вызвали у Джей-Джей желание вставить ему в рот кляп.

– Простите, мистер Паркер, я опаздываю. – Она отодвинулась от него.

– Я задал вам вопрос. Где моя жена? – Он схватил ее за руку выше локтя и больно сжал.

– Полагаю, вам лучше убрать руку, мистер Паркер, – спокойно произнесла она. – Такое поведение не принесет вам пользы и не улучшит вашу ситуацию.

– Может быть, если я собью вас с ног и повалю на землю, польза появится. – Лицо Паркера искривилось в ухмылке, и он ближе склонился к ней. – Посмотрим, как вам понравится, когда весь город будет смеяться. – Он начал выкручивать ей руку. – Вы, должно быть, уже всему городу похвастались, как взяли надо мной верх рогами лося.

– Если люди над вами смеются, лучше посмотрите на собственное поведение. – У Джей-Джей начали было дрожать колени, но, собрав всю силу воли, она остановила дрожь, понимая, что такие люди, как Паркер, питаются страхом других.

– Заткнись и слушай меня. Хорошенько слушай, – зарычал Паркер. – Хоть ты и миссис Люк Ремингтон, это не спасет тебя. Я найду Берди и покажу ей, что бывает, когда убегают от мужа. А потом поучу тебя. – Он с силой дернул ее за руку. – Нахальная городская женщина должна получить урок, чтобы знала, где ее место.

– Угрожая мне, вы ничего хорошего не добьетесь.

– Паркер! – донесся с другой стороны улицы голос Эва Бейли. – Тебе мало неприятностей? Сейчас же отойди от миссис Ремингтон!

Эд Паркер выпил немало. Алкоголь затуманил ему разум. В бешенстве он вытаращил глаза на шерифа.

– Не лезьте, шериф. У нас с миссис Ремингтон только небольшой дружеский разговор. – Он снова больно дернул Джей-Джей за руку. – Разве не так, миссис Ремингтон?

– По-моему, мы уже поговорили, – невозмутимо заметила она, хотя сердце стучало, будто на стометровке. Ей не нравилась злобная улыбка Паркера. Их окружили люди, наблюдавшие за маленькой драмой. Лучше бы они разошлись. Джей-Джей интуитивно понимала, что в присутствии зрителей Паркер не отступит. Вбив себе в голову, что однажды она его унизила, он не позволит, чтобы это повторилось.

Сбоку что-то мелькнуло. Сверкнул металл. Джей-Джей почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног: у Паркера пистолет!

– Вы не такой человек, мистер Паркер, – быстро сообразив, спокойно проговорила она, стараясь не подтолкнуть пьяного к поспешным действиям, – чтобы оружием доказывать свою точку зрения.

Шериф, шедший к ним, резко остановился. Джей-Джей догадалась, что он услышал и понял ее предупреждение.

Паркер чуть отодвинулся, и Джей-Джей увидела, что он поднял руку с пистолетом. Сердце у нее упало.

– Знаешь, О'Брайн, мозгляки вроде Паркера всегда пользуются оружием, – внезапно раздался голос Люка.

– Я тебе покажу, кто здесь мозгляк! – Паркер с силой толкнул Джей-Джей, и она упала.

Она хотела крикнуть Люку, чтобы он бежал. Крикнуть Паркеру, чтобы он не стрелял в Люка, который специально отвлекал на себя ярость Паркера. Но горло словно парализовало, Джей-Джей не могла произнести ни звука. Она только отползла в сторону и с ужасом наблюдала за происходящим.

А больше ничего и не требовалось. В мгновение ока пистолет Паркера стукнулся о землю, а сам он с воплем покатился по мостовой, сжимая запястье. Эв тут же надел на него наручники.

Подъехала патрульная машина с двумя полицейскими. Один из них вышел, и вместе с Эвом они втащили Паркера на заднее сиденье.

– У тебя все в порядке? – Тяжело дыша, Люк помог встать потрясенной Джей-Джей.

Она кивнула. Ей хотелось спрятаться в сильных объятиях Люка, чтобы не разрыдаться. Но тут полицейский стал задавать вопросы. Процедура казалась бесконечной. Она отвечала, он записывал. Потом что-то добавляли прохожие. Наконец патрульная машина уехала вместе с заключенным.

– Ты был прав. Он не спустил предохранитель. – Эв усмехнулся. – Но и я был прав. Ты действовал мгновенно, как всегда.

– Мгновенно! Мне казалось, будто я увязаю в снегу. – Люк сверкнул глазами. – Почему ты потираешь запястье? – обратился он к Джей-Джей.

– Я упала на эту руку, но все в порядке.

– В клинике посмотрят. – Люк поднял ее и посадил в пикап.

– Мне не нужна клиника. Я прекрасно себя чувствую.

– Там проверят. – Люк свернул к стоянке машин возле больницы.

– Ты слышал? Я прекрасно себя чувствую.

– Перестань спорить. Я едва сдерживаюсь.

– Почему ты на меня злишься?

Вздувшиеся желваки и прерывистый голос свидетельствовали, что он не шутит.

– Потому что только у тебя могло хватить глупости вступить в разговор с Паркером. Разве тот случай, когда он замахнулся ножом на Берди и на меня, не подсказал тебе, каким непредсказуемым, злобным и опасным он может быть? Если бы он не был так пьян, что забыл спустить предохранитель пистолета, кто знает, скольких человек он бы успел уложить! – Люк так ухватился за баранку, что костяшки пальцев у него побелели. – И не смей говорить, будто ты сама сумела бы с ним справиться.

– Мартышкин труд! – Джей-Джей раздувала в себе злость, надеясь растопить ужас, который, точно брусок льда, давил на живот. Она выпрыгнула из машины раньше, чем Люк успел выйти и открыть ей дверцу. – Я прекрасно понимаю, ты считаешь, будто я настолько глупа, что готова пригласить на чай психически неуравновешенного пьяницу. – Она задрала голову и гордо промаршировала в приемное отделение.