Текст книги "Инстинкт тролля (ЛП)"
Автор книги: Жан-Клод Дюньяк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
ИНСТИНКТ ТРОЛЛЯ
Беспорядок вредит продуктивности. Если не считать гномов – там он ее дополняет. Вот для чего нужны нормы и стандарты – чтобы каждый знал, что ему надлежит делать, и того придерживался. Мы все – незаменимые винтики в гармоничной машинерии мира. Порядок не дает нам стать песчинками.
Как удержать гномов от страсти копать, пока не придумали.
– У меня появилась идея, шеф!
– Идеи – не твоя работа.
Прошло минут десять, не меньше, с момента, как кузнечный дракон дал рев к началу перерыва. Стук кирок почти прекратился; только те, кто сидит в самых глубоких штольнях, все еще исступленно трудятся – дожидаются, пока я разозлюсь. Что уже не за горами. Камень мне все говорит, и я чувствую вибрации от гномов подошвами собственных ног. Я могу их засечь с достаточной точностью, чтобы прямо к ним пойти и вломить. И они это знают.
Вот почему я заправляю шахтой, а они копают. Вот поэтому, и еще из-за того факта, что мы не нашли ничего получше, чем бы себя занять.
– Ничего не смог с этим поделать, шеф. Но это хорошая идея, иначе я бы не стал вас беспокоить.
– А когда идея плохая, ты ее все равно реализуешь, только без моего ведома, верно?
– Это же вы настаивали на раздельной ответственности, шеф.
Тип, который мне перечит, – внучатый племянник Альбуса, бригадира. С тех пор, как я позволил ему играться с моими годовыми балансами, остальные окрестили его Кредебитом. Это коротышка, только-только вылупившийся из яйца, с бородой, которая еще не знала бритвы. Уверен, что он дергает за нее каждую ночь, чтобы росла быстрее.
– Прибереги свою находку до моего возвращения, – проворчал я, вставая. – Мне придется дать урок кое-кому вроде тебя, которые до сих пор не научились останавливаться в нужный момент. Тебя это тоже касается, – добавил я, выходя из кабинета.
Вот уже несколько недель у меня настроение как у баньши, и я не могу разобраться, почему. В нижних слоях случился оползень, и производство затормозилось почти на месяц, тем не менее это меня не подбодрило. Все идет слишком хорошо, склады заполняются с ожидаемой скоростью, и гномы не спешат переусердствовать. Мне бы торчать в таверне, промывать полости высокогорной железненой водой. Вместо этого мне не сидится на месте. Инстинкт тролля. Это такая штука, которую никто не может объяснить. Мы чувствуем приближение неприятностей издалека, что позволяет нам сразу отправляться им навстречу и наслаждаться потасовкой. Возможности выпустить пар попадаются слишком редко, чтобы ими пренебрегать.
На сей раз у меня предчувствие, что назревающая угроза меня мало развеселит.
После получасового осмотра галерей я натыкаюсь на группу, которая не перестала копать, невзирая на сирену. Это меня настораживает. Я, когда хожу, особенно не таюсь, и мою поступь можно заслышать издалека. Обычно при моем приближении коротышки разбегаются и отправляются рыть свои норы куда-нибудь подальше, пока я к ним снова не присоединяюсь, и процесс начинается заново. Ближе всего это к игре в прятки, за исключением того, что никто не выигрывает. Особенно те, кого я настигаю.
Их восьмеро, полная бригада, с прецизионными кирками. Они бьют разведочную траншею в необследованной зоне и забуриваются то тут, то там, простукивая скалу концом рукоятки, чтобы сориентироваться. Это самая настоящая работа, а не какое-то копание ради того, чтобы поддразнить меня. Что хуже всего, им от моего появления ни жарко ни холодно. Это при том, что галерея, как того требуют правила, выстлана фосфоресцирующим лишайником, и они прекрасно видят, что я в бешенстве.
– Провозимся еще часа два, шеф, – говорит самый старший, приподнимая каску.
Его борода покрыта коркой пыли. Коротышки сроду не носят масок, даже работая с крошащимся камнем. Это экономит деньги на средствах защиты (если верить экспертам по производительности труда с верхних этажей, которые в жизни не ступали в рабочую галерею). Поэтому всякий гном обходится тем, что заматывает себе волосами рот и нос. В результате получается замысловатое плетение, которое задерживает бóльшую часть сора. Тем не менее, дыхание при работе у них сиплое, и радоваться тут нечему.
– А перерыв – он начался двадцать минут назад!
– У нас сейчас окно на проспекторские работы, шеф. Вы что, не смотрели докладную записку?
Он, похоже, ничуть не устрашился даже когда я подошел вплотную. Мои инстинкты тролля выплясывают джигу у меня в потрохах.
– Разъясни.
– Мы вырабатываем нашу квоту проспекторских часов, необходимых для количественной оценки прогнозируемой деятельности производственной структуры.
Я подцепляю его за ремешок каски и подымаю, пока его глаза не оказываются вровень с моими.
– Разъясни еще раз, такими словами, чтобы я понял.
– Мы копаем сейчас, чтобы знать, где копать потом. Вас не затруднит отпустить меня, шеф?
Ремешок рвется, так что мне отвечать не обязательно. Он приземляется на ноги, ловит свою кирку в воздухе и сильно бьет по скале, чтобы использовать даровую инерцию.
– Дай-ка угадаю, – вздыхаю я. – Это идея Кредебита?
Он кивает, затем возвращается к своему занятию, больше мной не интересуясь. Остальные продолжают невозмутимо бурить. Это должно меня бесить, да оно и бесит.
Но не на них.
Когда я вернулся в свой кабинет, Кредебит уже исчез. Я заглядываю под сланцевую плиту, на которую сваливаю свою канцелярщину, но он сбег. Он даже забрал чашку, в которую я расплачиваюсь с ним жидкой наличной валютой. Ладно, он пьет под моим столом в темноте, так что это черный нал, зато это не дает его пиву оставлять пятна на сланце. Ничего тут противозаконного нет. Я не борюсь с системой, я просто игнорирую ее и надеюсь, что она делает со мной то же самое.
Стопка пергаментов со штампом «Срочно» с тех пор, как я ушел, подросла еще. Я пожимаю плечами и угощаюсь горстью чистейшей воды каратов, которые жую с чувством и расстановкой. Не стоит поднимать волну. Я в конце концов доберусь до этого маленького засранца, и у нас будет объяснение одностороннего плана: то есть, когда один всё говорит (это я), а другой (он) – отхватывает всё причитающееся.
Кстати о причитающемся – думаю, пора слегка выпить.
Вход в таверну перекрыла развеселая компания, подбадривающая криками кого-то внутри. Над их головами проносится глиняная пивная кружка, за ней вторая – еще наполовину полная. Я их перехватываю на лету и аккуратно пробираюсь сквозь гущу гномов. Это еще не настоящая потасовка – не видно, чтобы кто-то принимал ставки. Я решаю не вмешиваться, но передумываю, узнав фигуру, обмякшую напротив стойки.
– Ты еще в состоянии пить, Седрик? Твоя очередь угощать.
Булькающий звук, который служит ему вместо ответа, можно истолковать по-разному, но официант привык к подобного рода клиентам. Он ставит передо мной как следует охлажденный бочонок с капельками росы на пробке и чашку гранатов на закуску. Седрику ничего не перепадает, откуда я делаю вывод, что он уже получил свою порцию. Я хватаю его за волосы и оттягиваю ему голову назад, чтобы помочь выпрямиться.
– Славно они над тобой поработали, – со знанием дела восхищаюсь я.
Вокруг глаз у него сияют свежие, оригинальные цвета. Глубокая синева, дополненная мазком желтого и тонкой линией черных вставочек для придания рельефности. Хорошо просматриваются наложившиеся друг на друга пласты отеков. Высокое искусство.
– Это все кружки, – вмешивается Альбус, забираясь на сиденье рядом с моим. – Они ими ему портрет выправляли.
– Дай-ка я угадаю. Он сказал вслух, что думает о твоем пиве?
– Нет, это было в прошлый раз. А в этот… – Альбус поворачивается к официанту, который на его немой вопрос отвечает пожатием плеч. – Должно быть, он кого-то расстроил.
– Это не должно входить в привычку, – ворчу я. – Или просто ждите, пока приду я. Он мой стажер, и это я отвечаю за педагогические мероприятия в его отношении. Кроме всего прочего, уж я-то научился не оставлять следов.
– Вот вас-то я и искал, – заикаясь, бормочет Седрик, массируя лицо.
Можно обвинять мальчика во многом, но только не в отсутствии храбрости. А может, он слишком глуп, чтобы бояться меня.
– Плесните ему пива, – снисхожу я.
Толпа гномов расступается, давая нам пройти. Мы перемещаемся к одному из столиков на задах, подальше от посторонних глаз. Он был уже занят, но парочка, заплетающая друг другу бороды, предпочла освободить нам место, когда я чуть не сел на них – без особого, впрочем, умысла.
– Странные они, эти двое, да? – шепчет Седрик, наблюдая, как они уходят.
– Это две девушки. Что тут такого?
– Две девушки, надо же! Я думал… А вы что, знаете, как их отличить? С бородой и всем таким?
Я пожимаю плечами.
– Я их начальник, я могу заставить их предъявить свои вторичные половые признаки, когда захочу.
Я откупориваю свой бочонок, отхлебываю первый глоток и подмигиваю ему. Он возмущен, а я потешаюсь:
– Я говорю об их платежных ведомостях, балда! Поверь, самцов от самок отличить легко и просто, всего-навсего взглянув на их жалование.
Он теряет дар речи – мелочь, но сидеть приятней. Я слегка ерзаю, умещая ягодицы на двух скамейках так, чтобы равномерно распределить свой вес, и смотрю на него, пытаясь проанализировать собственные ощущения. Я наконец-то свыкся с мыслью, что у меня есть стажер: некто, чье познание мира полностью зависит от меня. Мне почти жалко его, с этой его несчастной, уделанной кружками физиономией.
– Рассказывай, – говорю я после нескольких глотков, которые окончательно опустошают бочонок.
– Это насчет Шелдона.
– Что с ним приключилось на этот раз? Рыцари сунули его в тюрьму? Запытали? Убили?
– Он хочет жениться.
Я чуть не выплюнул свою железненую воду.
– Ого, это серьезная проблема.
Седрик угрюмо смотрит на свое пиво, но старается не прикасаться к нему. Кусочки зеленоватого грибка вгрызаются в пену и коварно выстреливают нитями по краям.
– Если не пьешь, он размножается, – говорю я, забирая у него кружку и выливая ее себе под ноги.
Я тщательно растаптываю мох, пока грибы не превращаются в безвредную плесень, или в почти безвредную. Надо не забыть в этом году помыть ноги между пальцев.
– Он хочет жениться, – повторяю я. – На дочери сэра Парцифаля, я так полагаю? Иначе никак не заиметь на палец кольцо с печаткой и вензелем?
Я смеюсь – в полном одиночестве; впрочем, как всегда, когда шучу. Седрик качает головой.
– Именно в этом и проблема. Бризена согласилась бы, но ее отец во что бы то ни стало хочет, чтобы она вышла замуж за рыцаря. И один в очереди уже стоит.
– Что мешает Шелдону нацепить доспехи? Он парень смышленый, вполне достойный и проводит все свое время, гоняясь за принцессами по замкам. Это ему по профилю.
– Имеются формальности, – вздыхает Седрик. – Процесс требует времени. Они произвели его в оруженосцы за его героическое поведение в прошлый раз, но он должен совершить подвиг для опоясывания[5]5
Непереводимая игра слов автора (напомним, специалиста по суперкомпьютерам). «accomplir un exploit pour être adoubé» можно прочитать как «он должен совершить эксплойт [компьютерный взлом], чтобы его взяли в Adobe [всемирно известную компьютерную фирму]». Сам обряд посвящения, кстати, называется «акколада», что напоминает еще об одном популярном разработчике компьютерных игр 1990-х. – прим. пер.
[Закрыть]. – Встретив мой непонимающий взгляд, он спешит объяснить: – Так называется эта церемония. Он должен будет провести ночь без еды, в полном одиночестве, а потом его постучат мечом по обоим плечам, пока он будет стоять на коленях.
– По сравнению с мальчишником это вроде не так уж сложно. Что тебя беспокоит?
В пределах слышимости от нашего столика проскакивает официант; я пользуюсь возможностью освежить свой бочонок. Мой голос еле-еле перекрывает шум потасовок, громкий смех и звуки флирта (в основном заключающегося в том, чтобы тереться кирками под столом). Я не отступаюсь до поры, пока с барной стойки не падает сталактит; тогда я падаю обратно на скамейки. У их спинок мягкий камень, приятно массирующий мою поясницу.
– Видишь этих гномов? – говорю я, обводя широким жестом сборище выпивох. – Они постоянно сталкиваются друг с другом. Иногда это рождает искры, иногда – детей. Каждый из них полагает жизнь сложной, глядя со своего шестка, но если посмотреть на нее чуть отстранившись, то все это – бурлящая вода. Проще не бывает.
– У Шелдона с Бризеной по-другому.
– Сомневаюсь. – Я откупориваю второй бочонок, потом передумываю и ставлю его обратно. – Чего ты хочешь от меня, парень? Сэр Парцифаль меня сроду больше не подпустит к своему шатру, а в человеческих любовных романах я ничего не понимаю.
– Я подумал, что у вас может найтись идея, шеф.
Он так жалостно выглядит со своими побоями, что я всерьез принимаюсь размышлять, чем бы его порадовать. Чешу в затылке, мимоходом сшибая при этом старое галочье гнездо. На ум ничего не приходит.
– Я бы мог кого-нибудь пристукнуть, – говорю я задумчиво. – Проблема в том, чтобы найти кого. – Это напомнило мне, что у меня должны как-нибудь дойти руки разобраться с поганцем гномиком, который вбивает странные идеи в головы моих бригад.
Я кидаю в рот пригоршню гранатов, а Седрик вздыхает и растирает лоб. Из-под столов ползут волнами тяжелые запахи, смешиваясь с протечками рудничного газа. Рядом с нами вспыхивает драка, которая растекается до самой стенки зала, но я знаю, что стоит мне хотя бы сделать вид, что встаю, как она прекратится. Пока Управление не построит подземный спортивный комплекс, к чему я призываю уже много лет, гномы будут драться в таверне. Самые способные даже подумывают о том, чтобы перейти в профессиональную лигу.
– Ты уверен, что нам следует вмешиваться, Седрик? А Шелдон согласен?
– Я не говорил с ним на эту тему, но он мой друг. Я не могу позволить, чтобы у него вот так украли его девушку. Если уж на то пошло, я бы сделал то же самое для вас.
Хуже всего то, что он выглядит совершенно серьезным. Я разом опустошаю чашку с гранатами и сажусь прямо.
– У меня нет никаких идей, зато я знаю место, где хранятся идеи, ни разу не использованные. Тебя туда сводить?
Мы садимся в грузовой лифт до поверхности, затем идем по шоссе в горы. Стоит превосходная погода, влажная в самый раз, чтобы смазать мои суставы и заставить блестеть серебряные чешуйки слюды у меня на черепе – те самые, что придают мне интересный вид. Седрик кое-как волочит ноги, но у него хватает здравого смысла не жаловаться. В конце концов, мы здесь из-за него.
– Куда мы идем? – бормочет он, отирая опухшее лицо рукавом.
– В Архивы…
– А? – Он искоса бросает на меня взгляд. – Я никогда там не был.
– Побываешь, когда у тебя появятся идеи. Они даже не обязаны быть скверными.
Подходы к Архивам расположены на дне глубокой долины, заваленной мусором. После того, как старые туннели почистили от гоблинов, их превратили в склады. По обе стороны извилистой тропы, ведущей туда, стоят груды сундуков, исписанных угрожающими рунами. Все отмененные проекты, устаревшие планы, грандиозные стратегии, которые так и не удалось воплотить в жизнь из-за нехватки времени, денег или желания, осели в конечном итоге на обочине. Перепачканные грязью пергаменты, чернила на которых смыли дожди, порхают над самой землей, разносимые порывами истории. Самое место для размышлений о бренности мира. Туда не ступает нога ни одного тролля, разве только что он вынужден.
– Твой дядя как-то посылал меня туда. Он хотел избавиться от одного документа.
– Он мог бы сжечь его.
– Можно заставить пепел говорить или допросить духов, которые танцуют в дыму. Когда хочется избавиться от чего-то навсегда, Архивы – лучший выбор.
Он нервно оглядывается по сторонам, как будто с холмов брошенных документов может спуститься вооруженная до зубов стража.
– Ни у кого нет охоты сюда возвращаться, – говорю я. – Это место изгнания, оскверненное последствиями их промахов. На этом пути скопились прошлые ошибки, и они грозят погрести под собой путника в любой момент. – Я отвешиваю ему дружеского тумака, такого, что не оставит следов. – Это не уступит всей защите мира.
К тому времени, как мы обнаруживаем вход в туннели, слой мусора мне доходит до бедер, а Седрика вот-вот удушит. Его грудь вся исчерчена строчками красноречивых цифр и многообещающих заключений, которые налипают на него в надежде привлечь внимание. Я тяну его за ворот, чтобы помочь преодолеть последние несколько метров, через накатывающие на нас валы прожектов так и не сбывшихся перспектив. Документы с разочарованным шелестом рушатся нам под ноги, прежде чем вернуться в забвение.
С притолоки свисает поблескивающая от влажности табличка, извещающая:
О вы, входящие сюда,
Оставьте все надежды
А также свои личные вещи
В гардеробе.
Настоятельно рекомендуются чаевые.
Я толкаю двустворчатую дверь, она со скрипом распахивается. Вдалеке раздается бряканье колокольчика. В проникшем в прихожую свете посверкивают облака пыли, витающие над стойкой администратора. Некоторые из них на вид чуть ли не старше меня.
Из темного коридора суетливой рысцой выныривает некромант и направляется к нам, потирая руки. Его хитроватое морщинистое лицо совершенно спряталось за огромным старинным пенсне, а бесформенную мантию покрывают меловые следы. Он похож на книгу, давно оставшуюся без обложки с названием.
– Посетители! – восклицает он, увидев нас. – Какая неожиданная приятность. Если только… – Он подозрительно смотрит на меня. – Вы ведь не для того пришли, чтобы что-то разархивировать? Потому что если для того, тогда мы закрыты.
Он с бегающими за очками глазками обходит нас кругом и долго к нам принюхивается.
– У них с собой никаких документов, – бубнит он. – Тролль бывал здесь раньше, я его припоминаю. Не нравится мне это. Не следовало впускать того гнома, это все равно что самому зазывать неприятности.
Я навостряю уши, но Седрик оказался быстрее меня:
– Мы ищем идею, – с надеждой выпаливает он.
– Какого гнома? – чуть запоздало добавляю я.
– Всё по очереди, пожалуйста! – Некромант заходит за стойку и достает огромную бухгалтерскую книгу с засиженными мухами страницами. – Посмотрим… Вы, – он указывает пальцем на Седрика, – будете сегодняшним посетителем номер один. Назовите мне дату депонирования, регистрационный номер и защитный код идеи, которую вы ищете. И придется несколько обождать.
– Это все замечательно, – перебиваю я, – но время поджимает. И у нас нет ни номера, ни кода, мы как бы, так сказать, подыскиваем возможности решения одной проблемы.
– Это для друга, который скоро женится, – добавляет Седрик. – Ему нужна помощь.
– Понятно… – Некромант в последний раз сверяется со своим журналом, затем со зловещим треском захлопывает его. – Начнем с открытой части Архивов. Здесь есть терминал для консультаций. Вы заводили у нас счет?
Седрик качает головой. Я достаю из своей боковой расщелины кусочек сапфира и с сожалением кидаю его на прилавок. Я-то рассчитывал им перекусить. Некромант жадно хватает его и подставляет под луч света, падающий с потолка. На его пальцах пляшут лазурные блики.
– Я помогу вам в ваших исследованиях, – бросает он. – Можете оставить свои вещи за стойкой. За счет заведения.
Терминал представляет собой странную машину с какими-то гибкими трубками и подрагивающими манипуляторами. Одни из них испещрены символами, другие дергаются, когда их коснешься рукой, третьи складываются от малейшего дуновения. При нашем приближении на терминале открывается глазок, чтобы тут же спрятаться. В глубине наполненного мраком окошечка кружится непрерывно перетекающий из формы в форму зеленый абрис, вокруг танцуют разноцветные огоньки. От всего этого так и несет человеческой магией.
– Тут стоит набор периферии, адаптированной под морфологию всех известных нам разумных рас, – сообщает некромант.
– Для тролля она маловата, – бурчу я.
– Это верно. – Он покашливает. – Позвольте мне вас направить. Вашему другу нужна помощь со свадьбой. Не нужно больше ничего мне говорить, я и так догадываюсь, в чем его проблема.
Он нажимает одну клавишу за другой, и в центре окна крупными рунами появляется надпись «помощь с женитьбой». Затем указательным пальцем тычет в край окошечка. Раздается мелодичный звон.
Некромант удовлетворенно потирает руки. От его подмышек воняет жухлым лишайником.
– Когда был моложе, я преподавал черные искусства, – говорит он. – Меня перевели сюда из-за одной глупой истории, о которой, к счастью, никто уже не помнит. Кстати, тот студент позже отказался от своего заявления. – Он искоса взглядывает на меня. – Вы не замолвите за меня словечко перед тем, кто вас прислал?
– Когда мы получим ответ?
Из темных глубин поднимается туманная фигура и воздвигается над терминалом. Потом еще одна. Потом снова еще одна. Это пухлые человеческие самки разных цветов, которые похотливо извиваются так, будто их положили на плиту плохо остывшей лавы. Они голые, если не считать пары-тройки черных прямоугольников в стратегических точках, которые двигаются с ними в такт.
– За небольшую дополнительную плату я могу отключить родительский фильтр контента, – вкрадчиво шепчет некромант.
Я пытаюсь прочитать мерцающий текст над ними, но буквы движутся слишком быстро. Когда одна из девушек разжимает пальцы, из них дождем сыплются голубоватые таблетки. Затем силуэты растворяются в вихрях пыли и кружат вокруг нас, пытаясь привлечь наше внимание. Что касается Седрика, это у них получается весьма недурно.
– Это не совсем то, что мы ищем, – говорю я, вставая между наиболее мясистыми выпуклостями и своим стажером.
– Вы – нет, – улыбается архивариус. – Но не исключено, что вы по этому вопросу в меньшинстве.
– Седрик, – рычу я, – не отвечай им, а не то они потащатся за тобой до самого дома. – Затем я поворачиваюсь к старику. – Прекращайте это немедленно!
– Нужно ждать, пока система обработает запрос целиком, – говорит он. – Это займет час-другой, не больше. Свадебные пособия – очень популярная тема для поиска.
– Я знаю способ побыстрее…
Я заношу кулак над терминалом, и наиболее сообразительная периферия верещит и съеживается.
– Подождите! – Он встает между мной и ведущим в беспросветные глубины оконцем. – Нам не обязательно ожидать здесь. Если у вас крепкие нервы, можно попробовать поискать в ручном режиме в архивном чистилище.
– Это где складывают самые опасные идеи, из которых не выветрились остатки родившей их темной магии?
– Нет, там просто та часть, которая пока не вся проиндексирована. У нас не хватает сотрудников.
Пока мы разговариваем, количество голых самок умножается. Они всех цветов и размеров; и так многочисленны, что Седрику, кажется, трудно дышать.
– Сходите туда, – говорю я. – Я вас подожду здесь.
– Вы не пойдете, шеф?
– Я распознаю большинство букв и даже сумею читать, если соберусь с мыслями, только бумага рассыпается в пыль раньше, чем я заканчиваю. Лучше сам об этом позаботься.
– Что я должен искать?
– Ты знаешь Шелдона и Бризену, и встречался с родственниками. Найди что-нибудь такое, что изменит их отношение к этой свадьбе.
– Кроме изобретения подвига, который превратил бы Шелдона в рыцаря, ничего в голову не идет. И я сомневаюсь, что мы найдем его здесь. – Он кивает в сторону роскошных сфер, которые кое-как удается прикрыть собой черным квадратам. – Доспехов тут как-то немного.
– Ты в Архивах. Если решение вообще существует, то непременно осело где-то здесь.
– Мы храним все, – вмешивается архивариус. – Я даже недавно нашел подпольный блокнот одного старинного итальянского художника. Какого-то Леонардо…
– Тот, куда он записывал шифрованные результаты своих алхимических опытов?
– Нет, тот, где он рисовал маленьких мальчиков. – Он покашливает. – Отличная работа карандашом, кстати, но вы, надо думать, пришли не за этим.
Он ведет Седрика к темному коридору в конце комнаты. Я остаюсь один посреди девиц, которые томно извиваются, раздвигая ножки.
Самое время всерьез приняться за работу.
Я соврал Седрику. Я свободно разбираю буквы и большинство слов. Я просто не вижу в этом толку. Если кто-то потратил свое время и энергию на то, чтобы записать все, что пришло ему в голову, так только потому, что посчитал это существенным, или что другие возжаждут написанное прочитать. Исходя из моего опыта, он ошибается в обоих случаях.
Как только звук шагов некроманта затихает, я отправляюсь за регистрационную стойку и хватаю учетную книгу. Список последних посетителей короток, поэтому я без труда замечаю интересующее меня имя. Конечно же, это Кредебит, который уже побывал здесь. Несколько раз.
Я провожу пальцем по завитушкам его подписи. Снова начинают зудеть мои инстинкты тролля, и в самых неподходящих местах. Коротышки не бузят уже несколько месяцев, шахта работает как часы. Я даже подумывал взять несколько дней отпуска, чтобы снова увидеть свои любимые горы и дать поднакопиться бумажной работе. Но, похоже, я упустил момент.
Что-то назревает, а я не имею ни малейшего представления, что именно.
Я с разочарованным ворчанием закрываю книгу и возвращаюсь загорать перед терминалом. Уверен, что со временем смогу научиться им пользоваться. Только, судя по тому, как съеживаются периферийные устройства при моем приближении, это произойдет не сегодня. В таких случаях остается только одно: стиснуть зубы и ждать.
Женоформы принимаются за новые штучки. Они кучкуются, раздевают друг друга, ласкают что-то под черными квадратами. Счастье еще, что изображения беззвучны, а то я бы не вынес сопутствующих звуковых эффектов.
Я меряю прихожую шагами из конца в конец, машинально обыскивая собственные расщелины. Погрызть в них нечего, свой последний сапфир я отдал некроманту в обмен на коллекцию перевозбудившихся призраков.
Проносящийся по ущелью ветер заставляет пергаменты биться о двойную дверь. Из недр горы поднимаются клубы зловонного воздуха. Что же могло побудить Кредебита сунуться в эту дыру?
Ответ мне не понравится, это точно.
Я почти рад видеть Седрика, когда он появляется из глубины комнаты; впрочем, по выражению его лица понимаю, что он ничего не нашел. Я пытаюсь рукой убрать с дороги очередную пухленькую фигурку, которая тащит за собой на поводке другую. При моем приближении, однако, первый силуэт достает блестящий предмет в форме короткого меча и потрясает им в воздухе. Вторая фигура послушно опускается на четвереньки. Вибрирующий меч медленно опускается, отодвигая стратегически расположенный черный квадрат, и…
– Все в порядке, шеф? Вы как будто привидение увидели?
Силуэт Седрика размывает очертания двух самок, но я успеваю увидеть, как меч опускается по самую рукоять. В этот момент меня посещает идея. Она всплывает из глубин моего прошлого, такая же конфузная, что и в прошлый раз. Я-то думал, что похоронил ее навсегда, но ошибся.
Мог бы и предвидеть, что ничего доброго из Архива не выудишь.
Терминал с резким щелчком прекращает работу, и все силуэты разом исчезают. Искусственный голос мурлычет:
– Оцените поиск как удовлетворительный?
Все еще в шоке от пришедшей мне в голову мысли, я буркаю «Назовем это так» и встаю между экраном и некромантом.
– Пора работать, – говорю я Седрику. – Я должен вернуться в шахту, нам с Кредебитом нужно обсудить пару-тройку предметов.
– Вы его знаете? – спрашивает старик, подозрительно глядя на меня.
– Он работает на меня. Если не наоборот.
Похоже, это его устраивает. Он роется под конторкой и достает из кожаного портфеля пачку документов, так усыпанных цифрами, что у меня от одного взгляда на них голова начинает разламываться.
– Я нашел информацию о финансовых деривативах, которую он искал. Вы ему не передадите?
– Как только его сцапаю!
– Эти схемы фондовых пирамид, их доставили непосредственно из мира людей. Я вообще не знаю, зачем они нам. Они с нами делятся только самыми продвинутыми изобретениями.
– Что за пирамиды? – спрашивает Седрик, запихивая документы в сумку.
– Такие груды камней, – ворчу я. – Чуть заостреннее, чем обычно, вот и все. Как лавина, только лучше обтесана.
Мой взгляд отбивает у него всякую охоту продолжать. Я в последний раз оглядываюсь вокруг, прежде чем открыть двойные двери и встретиться с дождем снаружи. Я поклялся себе, что никогда не вернусь сюда. Надо будет свое обещание сдержать.
– Ты нашел что-нибудь для себя? – спросил я Седрика, помогая ему пробираться через океан служебных записок.
Чтобы отложить разговор о моей идее, сгодится любой предлог.
– У нас не было времени просмотреть все. Странный попался дежурный, правда?
– Почему ты это говоришь?
– Да так, – отмахивается он от вопроса со смущенным видом. – Он показывал мне самые ценные манускрипты из своей личной коллекции.
– Рисунки Леонардо?
– Их тоже. – У Седрика хватает воспитанности, чтобы покраснеть. – Нет, самым впечатляющим был гримуар из тисненой кожи, он так и щетинился гвоздями, перепачканными в засохшей крови. Книга проклятий… Их собрал один могущественный некромант за первые годы своих дьявольских трудов, пока строил секретную лабораторию, которая позволила бы ему властвовать над Вселенной. Стоило ему открыть свой ящик с инструментами, как его крики можно было услышать с другого конца долины. При звуках его голоса птицы разлетались кто куда, а тучи собирались над головой и обрушивались злыми бурями, сметающими все на своем пути. Некроманту приходилось по сто раз переделывать свою работу. Он был упрямым типом. И притом неуклюжим.
Тогда он смирился и стал держать молоток обеими руками, чтобы больше не колотить себя по пальцам. Произведение помог завершить слуга, державший гвозди, последние проклятия там от него. Есть и особенно аппетитные, знаете ли.
– Нашлось что-нибудь полезное для Шелдона?
– Всегда неплохо иметь запас подобных выражений на случай, если потребуются. Вот, например… – (Оплеуха, которую я ему отвешиваю, отправляет его в болото рекламных брошюр. Я смотрю, как он тонет, и в последний момент протягиваю ему руку помощи). – Нет, не совсем, – признает он, отрывая листья, присосавшиеся к его ногам, как пиявки. – Вы думаете, нам стоит вернуться?
Я содрогаюсь от этой мысли.
– Пожалуй, нет такой необходимости, – говорю я, смиряясь с неизбежным.
Я нахожу шахту точно в том же состоянии, в каком оставил. Из штолен доносится вполне размеренный механический гул, а бешеное стаккато кирок должно убедительнейшим образом радовать мое начальственное ухо. Тем не менее происходит обратное. Я обхожу все места, где есть шанс наткнуться на Кредебита, но безрезультатно. Альбус, его дядя, наконец признается мне, что он поднялся на верхние этажи, чтобы повидаться с людьми – Альбусу не удается скрыть своей брезгливости к подобному извращению. Я даю ему немного пораспаляться насчет неразумной молодежи, в то время как в моей башке крутятся все более и более мрачные мысли. Легкий ланч, который я заказал в таверне, – гранаты на лавовой подложке – остывает, но у меня не хватает решимости перекусить. Брюхо у меня сводит, и я, убаюканный высоким голосом Альбуса, снова погружаюсь в воспоминания.
– Кстати, – прерываю я его, когда он переводит дух, – ты не знаешь, где хранятся бланки специальных заказов двух-трех вековой давности? Или пяти? Мне нужно кой-что проверить.
