Текст книги "Инстинкт тролля (ЛП)"

Автор книги: Жан-Клод Дюньяк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– А ты справишься с управлением? – кричат в унисон бригадиры.

– Почему это вы оба-два так решили? – Я приканчиваю бочонок, чтобы прочистить голову. Вокруг меня все больше и больше гномов, это просто какое-то нашествие. – Мы поедем по восьмому квершлагу. Прямо до пустыни, не промахнешься. Я тут же вернусь и займусь балансом на следующий год, чтобы сэкономить время. Вы, – я машу пальцем в направлении стола, – прекращайте долбиться везде где ни попадя. А не то…

Обычно, когда я им так говорю, они просто кивают и идут вредительствовать чуть подальше. Относиться с пониманием к руководству – это важно. А тут они все смеются как припадочные, стучат кирками по полу. А между тем я их непосредственный начальник. Оперативный менеджер по Копанию и Кузнечным работам, сектор больших глубин, – так у меня на двери написано. Ну, было написано, пока я как-то ключ не потерял.

Бочонок трещит у меня в ладонях. Сейчас ты у меня попрыгаешь. Быстро и высоко, как в игре у Шелдона.

– Ты пропустишь свою вагонетку, – говорит Альбус.

Прежде чем я успеваю ответить, сбоку ко мне с обеспокоенным видом подходит Седрик. В уголках губ у него зеленоватые следы от пива, они шевелятся, как слизни. У меня от одного взгляда на них глаза ломит.

– Надо идти, шеф, – поторапливает он меня. – Шелдон прошел до конца свой уровень, и теперь паникует.

– Что с принцессой?

– Ее в последнем замке не было. Он раскрыл секретный сектор, а у него осталась всего одна жизнь.

– Когда я им вплотную займусь, у него останется еще меньше, – бурчу я, направляясь в общем направлении на выход.

Шелдон сидит, взгромоздясь на мое место, и наяривает по своему планшету обеими руками. Судя по его энтузиазму и тому, как бегают его пальцы, можно подумать, что он таки нашел принцессу. Ни гам в таверне, ни увещевания Седрика не в силах его отвлечь. От вида его азарта я вдруг чувствую себя очень уставшим. Я поднимаю было кулак, задумываюсь и чешу в голове, отчего лавиной сыплется гравий. Гномы научились укрываться, когда у меня чесотка. И Седрик тоже. До Шелдона явно никогда не дойдет, но меня это не волнует.

На землю вокруг него обрушивается град гальки. Одна из них отскакивает от его планшета, и он подпрыгивает.

– Пошли, парни, – говорю я, кидая треснувший бочонок на стойку, прежде чем сплющить его одним ударом.

На сей раз никто и не пикнул.

До остановочной платформы на восьмой линии час ходьбы – чуть больше, если считать зигзаги. По мере того как мы углубляемся в слегка наклонную поперечную галерею, гвалт гномов стихает и дает проявить себя во всей красе грохоту под моим черепом. Мальчики плетутся, волоча ноги. Они слабо понимают, куда мы идем, а мне неохота им объяснять.

Они-то прибыли по главному стволу, через грузовой лифт, и, чтобы попасть в южные районы, наверняка планировали двигаться по поверхности и столкнуться с опасностями, которые подстерегают путешественников в это время года. Глубины – это такое место, с правилами которого они незнакомы. А я знаком.

Я держу веки полуприкрытыми и прислушиваюсь к камню, который неприметно дрожит вокруг меня. У нас, у троллей, не выходит заглядывать кому-то в глаза. Смотреть в глаза гномам – даже думать нечего. Я мог бы, согнувшись, переглядываться с людьми, но они вечно отворачивают головы. Остается только скала, пласты сланца, гранита или кремня, лицо мира в его первозданной наготе – до того, как жизнь покрыла его своей плесенью.

От задержки в таверне я проголодался. Когда мои ноздри щекочет восхитительный запах, я замираю и тянусь пальцем к потолку. Бережно поддеваю ногтем краешек камня, который с треском отрывается. В центре – пригоршня гранатов. Не самые мои любимые, но я не привередничаю.

Седрик благоразумно отступил назад, когда увидел, как я поднимаю руку. Шелдон последовал за ним, чуть запоздав. Я глотаю кристалл за кристаллом, не утруждаясь их смаковать.

– Вы действительно собираетесь съесть их все? – спрашивает Шелдон, перешагивая через осколки породы, усеявшие землю вокруг меня.

– А что, ты тоже хотел?

– Нет, но я подумал, что гномы ради них и копают. Чтобы сложить в их сокровищнице и любоваться своим богатством.

– Теперь это зовется складским хранением. А гномы копают потому, что им нравится копать. Не просто для того, чтобы что-то найти, но еще чтобы каждый закоулок простучать своими мотыгами. Видишь камушки на земле? – (Он кивает.) – Это все равно как если бы я повесил табличку. Через пару часов здесь повсюду будут коротышки, бурящие дырки в потолке, чтобы вскрыть остатки залежи. Попутно они угрохают мне всю инвентаризацию, но тут ничего не поделать.

Мы, тролли, с самоцветами на одной волне. Они вызывают у нас голод, поэтому мы примечаем их издалека, сквозь любую толщу породы. Потом только и остается, что разрабатывать жилу. В те времена, когда меня тянуло ночью встать и перекусить, мы чуть не запороли норму. С тех пор я держу рядом с кроватью небольшую кучку необработанных алмазов, чтобы утолять аппетит.

Вот зачем они берут нас на шахты, – заканчиваю я. – И еще потому, что им очень нравится держать нас где-нибудь поглубже, подальше с глаз.

Гранатов едва хватило, чтобы унять мою изжогу. Я колеблюсь, не вырезать ли себе еще один бутерброд из гранита, но долг зовет. Не слишком торопясь, я снова трогаюсь в путь сквозь темноту, едва прореженную светящимися метинами лишайника на каждом перекрестке. Сумка Седрика стукается о стены с металлическим звяканьем, от которого у меня ноют зубы. К счастью, он держит рот закрытым – за исключением моментов, когда воздух становится слишком тяжелым от рудничного газа. Обычно, когда я забираюсь так глубоко, я беру с собой канарейку, но и стажер – почти так же неплохо.

– Вы хотите, чтобы мы отправлялись вот на этом вот? – мямлит Шелдон.

Он не выпускает из рук планшет, хотя и перестал возиться с ним на ходу после встречи со вторым сталактитом. Он облизывает разбитые губы и добавляет:

– Мы могли бы дойти туда пешком, знаете ли. Туда всего три недели марша.

Я, не отвечая, выхожу на платформу. В вагонетке едва хватает места для нас троих. Я пихаю сумку Седрика на дно, прижимаю ее мизинцем ноги и помогаю обоим хомо перелезть через ржавый порог. Затем отпускаю тормоз, прежде чем с силой налечь на причальную тумбу. Колеса начинают вращаться с душераздирающим скрежетом. Я наклоняюсь вперед, чтобы немного разогнаться.

– Почему так темно? – спрашивает Седрик. – Могли бы и фары установить.

– Лучше не надо, – ворчу я.

– Но почему?

– Потому…

Мы резко клюем носами. Я ловлю Шелдона за подошву ботинка, а Седрика – вообще за непонятно что. Вагонетка ринулась вдоль первого спуска, и ее слегка потряхивает. Я ритмично переношу вес туда-сюда, чтобы мы не слетели с путей, а вопли мальцов, отскакивая от стен пропасти, разгоняют полчища гигантских летучих мышей, которые кружат вокруг нас.

Благодаря моей тяжести мы не теряем контакта с рельсами. Так что реальной опасности нет.

Воздух обтекает вагонетку с шипением кастрированного дракона. Я бы по звуку сказал, что мы достигли крейсерской скорости. Планшет Шелдона внезапно вспыхивает, и он светит им, как прожектором, по сторонам. Зрелище, предстающее нашим глазам, смахивает на преисподнюю.

Расщелина залита по низу озером раскаленной красной магмы. Колея, едва держащаяся на шеренге витых столбов, описывает спираль чуть не впритирку со стенами, ощетинившимися базальтовыми зубами. Рубиновые глаза летучих мышей выстраиваются в непоседливые созвездия на небе пещеры, прежде чем они с писком пикируют на нас.

И повсюду кишат гномы, и они все копают и копают…

– Кабы я знал, что вы хотели рассматривать пейзажи, я бы выбрал туристический маршрут!

Я накреняюсь всем весом вправо, едва избегая поворота на дефектную ветку, который ведет к участку пути, обвалившемуся как раз над потоком лавы. Действие железненой воды ослабевает. Надо было взять бочонок с собой в дорогу.

Шелдон размахивает во все стороны планшетом и ногами. Если бы я его не придерживал, он бы давно улетел.

– Скоро мы доберемся? – спрашивает Седрик дрожащим голосом.

– Это только первый уровень. Тебе бы лучше держаться покрепче, сейчас ожидается турбулентность.

Судя по звукам, которые от него доносятся, его пиво решило поискать дорогу наружу. Колея проседает на одну сторону, и я механически компенсирую это, смещая свою здоровенную… Ну, я компенсирую, в общем.

– А можно мне поуправлять??

Глаза у Шелдона горят не хуже его планшета. Этот парень определенно со странностями.

– Подрасти немного!

– Зачем вы так говорите, – негодует он. – Хочется испытать все аспекты игровой ситуации, когда предоставилась возможность, и ничего детского в этом желании нет.

Я слегка клонюсь вбок, чтобы пройти следующую развилку. Один из рельсов позади нас разламывается с таким грохотом, будто настал конец света. Металлические обломки отлетают от стен и плавятся при встрече с магмой, взметая струи горящих искр.

– «Подрасти немного» означает, что тебе не хватает чуточки килограммов, чтобы водить эту модель вагонетки, – терпеливо объясняю я. – С полтонны где-то. Ты уже полностью вырос?

Он с разочарованным видом кивает. Его планшет загорается в последний раз и потухает.

– Если хочешь, я дам тебе попробовать, когда прибудем, – говорю я, чтобы утешить его. – Держись!

В конце обрыва вагонетка взлетает и выписывает изящную кривую над пропастью. Бесконечное мгновение она летит над бурлящей лавой, прежде чем с грохотом упасть на на другой стороне. Как я сказал своей первой троллессе, как здорово, что мы это сделали в темноте.

– Правда? – Шелдон хватается за мою руку, как будто это руль. – Как ее останавливать?

– Тормозом. Нужно просто дернуть в нужный момент.

– И когда это – нужный момент?

– Прислушивайся… Там на рельсах дрыхнет гном, он закричит, когда увидит, что мы подъезжаем.

– А если не закричит?

– Спасателям придется искать черные ящики, болван! – Я перегибаю его через борт, чтобы он рассмотрел снопы искр, вылетающие из-под колес на каждом препятствии. – Успокойся, он успеет нас увидеть.

На платформе прибытия пусто, если не считать дежурного гнома. Навострив ухо, я слышу потюкивание проходческих бригад, которые исследуют поперечные штреки. Там, наверху, ландшафт меняется в зависимости от времени года; там есть горы, леса и пустыни. Но для тех, кто живет здесь, шахтой все начинается и шахтой все заканчивается.

Шелдон остается в вагонетке и пытается раскачать ее с борта на борт. Седрик, согнувшись над рельсами, с душераздирающей отрыжкой кончает опорожнять желудок. Тягучие струи, извергающиеся у него изо рта, до сих пор немного фосфоресцируют, и сцена напрочь лишена всякого аристократизма. Пользуясь случаем, я роюсь в его сумке, содержимое которой меня немного беспокоит. Под одеждой лежит оружие модели, какой я ни разу раньше не видывал. Мальчикам придется объясняться.

– Я думал, мы торопимся, – бросаю я. – До грузового подъемника к поверхности четверть часа пешком.

И бессердечно добавляю:

– По дороге есть трактир. Может, тамошним пивом поправишься, Седрик.

– Дайте мне умереть, – стонет он.

– Поздно, мы уже прибыли. Надо было просить, пока ехали. Ладно… – Я хватаю сумку и кручу ее на мизинце. – Готовы встретиться с опасностями поля битвы? Оно как раз над нами.

Я даю им передохнуть еще пару минут, пока обнюхиваю все вокруг в поисках чего-нибудь погрызть. Ничего не найти, сектор перерыт и перекопан, любой обломок просеян по меньшей мере три раза. Нужна геологическая эпоха, а то и две, чтобы в этом месте образовались новые алмазы, а я, честно говоря, слишком голоден, чтобы дожидаться.

Поэтому когда приходит время выходить на поверхность, у меня несколько испорчено настроение. И кроме того – я не люблю Восток. Люди там носят длинную одежду без карманов, из-за этого им приходится заматывать головы в полотенца. Но если не считать этой мелочи, они обычные люди: самодовольные, вонючие и совершенно несъедобные.

Подъемник выносит нас посреди скалистой возвышенности, с которой открывается вид на долину. Послеполуденный час в самом разгаре. Солнце сильно палит, и воздух настолько сухой, что я чувствую, как сворачиваются в трубочку мои лишайники. Седрик достал из сумки легкую сине-красную каскетку с козырьком, а заодно темные очки для Шелдона. У него бледные щеки и осунувшееся лицо; в уголках глаз залегли зеленоватые тени. Алкоголь – это определенно бич. Почти такой же, как железненая вода.

Внизу две армии разбили лагеря по обе стороны равнины – сплошного песка и черных, щетинящихся, как драконий гребень, камней. Здесь ни травинки, что довольно практично: можно поубивать друг друга, ничего такого вокруг не изуродовав.

Я стою и неторопливо потягиваюсь, давая время дозорным заметить нас. К нам осторожно приближается отряд бородатых людей, закутанных в простыни. Изогнутые клинки с драгоценными гардами колотят их по бокам. Предводитель приближается ко мне, насколько отваживается, и поднимает руку:

– Мир, тролль!

– За этим мы и пришли, – сообщаю я.

– И за апгрейдом, – добавляет Шелдон. – Вы из которого лагеря?

– А вы? – Он слегка улыбается. – Если вы торговцы оружием, то вопросов нет. Все равно битва начнется только завтра. А до тех пор вы вольны приходить и уходить по своему усмотрению.

– Где нам найти рыцаря Парцифаля? – спрашивает Седрик. – Хотелось бы укрыться в тени. Поездка меня выбила из колеи.

И точно – вид у него не от мира сего: восковое лицо с отсутствующем на нем выражением.

– На стороне неверных, – отвечает бородач. – То есть, которые для нас неверные с нашей точки зрения. Иначе говоря… – Он прикладывает козырьком руку к тюрбану и показывает направо. – Большая палатка там, рядом с их арсеналом. Их пароль – «Экскалибур».

Я не выдерживаю и хрюкаю. Седрик странно смотрит на меня, потом отворачивает голову и надвигает на нос козырек.

– Не знаете, есть ли у них сеть? – спрашивает Шелдон.

Бородач пожимает плечами, оставляя вопрос без ответа, и уходит, за ним следует его отряд. От их обутых в сандалии ног вздымаются изящные вихри пыли, которые быстро всех их скрывают. Шелдон обмахивается планшетом, будто веером.

– Должна же быть хоть какая-то, элементы обновления все в облаке.

Я с тревогой смотрю на абсолютно синее небо – пока он дождется дождя, у него борода успеет вырасти, – но Шелдон уже сменил тему:

– Вы видели их кривые мечи?

– Кажется, они зовут их скимитарами.

– Раньше это были мечи. Модель типа фальшарды, с изогнутыми крестовинами, для одной или двух рук. А потом, в последнем обновлении случился баг, который они так и не исправили. Вот потому мы и здесь. Нельзя оставить все как есть, мы должны адаптироваться к конкурентам и справляться с диспропорциями. Иначе всякая цивилизованная война становится невозможной.

Я припоминаю различные модели оружия, сложенные в сумке Седрика, и говорю себе, что мы вовсе неплохо управляемся с диспропорциями, покуда они в нашу пользу. Пожав плечами, я начинаю спуск к лагерю. Шелдон рысит рядом со мной, возбужденный окружающей обстановкой. Я раздражаюсь все сильнее и сильнее, и железненая вода здесь ни при чем. Мне совсем не нравится происходящее.

– Зачем они это делают? – бурчу я. – Все откалибровать, все привести к стандарту…

– Они хотят, чтобы мир был одинаковым для всех. Чтобы у всех были одинаковые возможности.

– Тогда они должны были родиться троллями.

– Ну, не то чтобы. Вообще… – Шелдон бросает на меня косой взгляд из-под своих темных очков. – В том, чтобы быть тем, кто ты есть, есть свои преимущества, я первый готов это признать. Если бы я был троллем, – отважно добавляет он, – я бы хотел быть похожим на вас.

– Если бы ты был троллем, ты и был бы похож на меня, балда!

– Но не следует забывать о существовании других рас, чьи отличия мы должны уважать, интегрируя их в построенную нами глобальную модель. Возьмем, к примеру, эльфов…

– У меня есть дружок-эльф, – говорю я. – Раньше он был троллем, только потом совершил каминг-аут.

Этого достаточно, чтобы он захлопнул рот. Следом за нами, спотыкаясь, плетется Седрик. Надо было отдать ему самому нести свою сумку, чтобы закрепить в нем чувство иерархии.

– Старею, – вполголоса говорю я, сшибая валун кончиком пальца ноги.

– Сколько вам лет?

– Я родился в эту эпоху. Вот и все, что могу тебе сказать.

На самом деле это не так. У нас есть много способов измерения возраста. Дикие горные тролли ведут отсчет по тающим ледникам. У каждого свой ледник, от которого тролль наследует свое имя. Когда ледник тролля исчезает, он считается взрослым и получает подарок от своей морены. Городские тролли пользуются граффити – я на своем картуше^[1]1
  Здесь – украшение в виде щита, ленты или свитка, на котором изображён герб, эмблема или надпись. – прим. пер.


[Закрыть] до сих пор сохраняю несколько иероглифов с времен моей дикой юности, но все, кто мог бы распознать, что они означают, уже давно мертвы. Некоторые тролли делают пластические операции, чтобы сгладить свою внешность, когда хотят обрести вторую молодость. Точно так же, как люди удаляют морщинки в уголках глаз, только мы используем пескоструйку. Ту же самую, которой делаем эпиляцию от лишайника.

Но я не желаю останавливаться на этой теме. Вопрос уж слишком деликатный.

У подножия тропинки нас перехватила пара дозорных в доспехах, которые выставлены у каземата. Я предоставил улаживать формальности Седрику с Шелдоном – все-таки до сих пор всю работу делал я. Все усложняется, когда Шелдон принимается настойчиво выяснять у человека, с которым он разговаривает, какой он пользуется моделью и артикулом оружия, и это как раз в тот момент, когда Седрика охватывает очередной приступ рвоты. Второй часовой с лязгом отшатывается от кислотных струй, угрожающих его сапогам, и выхватывает меч. Уже сыплются обвинения в шпионаже; я определенно чувствую, что мы не с того начали.

– Пароль – Экскалибур, – выпаливаю я, стараясь подавить брезгливость.

Я давно знаю, что рыцари довольно щепетильны касательно этого пунктика. Я подымаю вверх пустые руки, чтобы обозначить им наши добрые намерения, но это их не слишком убеждает.

– В парне плохо держится пиво, – добавляю я. – Второй собрался делать обновление, и рыцарь Парцифаль обо всем в курсе. Лично я просто тащу сумку.

– Мы вас не ждали раньше, чем через несколько дней, – изрекает старший по званию. – Что за бардак?

Я пожимаю плечами. Это была плохая идея. Железненая вода окончательно стекла по моим внутренностям, и я ощущаю, как она оставила повсюду металлический налет. У людей после выпивки бывает только похмелье. Я им завидую.

Мы вот ржавеем.

Значит, кому-то придется заржаветь.

Я задвигаю Седрика за спину. Пришло время принимать решение, и мне понадобятся обе руки. Я передаю сумку Шелдону.

– Говорят, тролли думают медленно, – говорю я. – Так вот знаешь, это неправильно. Просто мы не так рвемся в дело, как остальные, когда есть другой подход.

– Какой еще подход?

Я поднимаю кулак и обрушиваю его на шлем старшего. Затем добавляю пару оплеух с каждой стороны, на уровне ушей. Результат вполне удовлетворительный: крик боли, вызванный первым ударом, усиливается перекатами звука из стороны в сторону. Двумя пощечинами достигается прекрасный стереоэффект.

– Как вы думаете, а музыку вот так слушать можно, в каком-то шлеме на ушах? – спрашивает Шелдон.

– Ты видел, что с ним теперь творится? – Я приподнимаю забрало, чтобы показать ему лицо рыцаря, глаза у которого закатились под лоб, а голова качается в такт. – Ты действительно хочешь так выглядеть?

– Я нет, но у меня есть приятели, которые слушают реально тяжелый металл. – Он еще раз заглядывает под шлем и кивает. – Запомню идею. Как вы думаете, не стоило добавить высоких?

– Лучше дай чего пониже – пониже спины, например.

Я поворачиваюсь ко второму стражу, все еще поводящему мечом. По тому, как меч раскачивается и грозит уткнуться в землю, заключаю, что он менее мотивирован, чем его коллега. Он на грани срыва.

– Не хочешь попробовать на нем свой апгрейд, Шелдон?

– Я бы предпочел делать его централизованно. В принципе, у маршала Парцифаля все распланировано.

Я доброжелательно улыбаюсь стражу, который бледнеет и делает шаг назад.

– Ты ведь нас проводишь? Или хочешь, чтобы я показал своему приятелю, как регулировать звук в твоем шлеме?

В лагере царит деловая суета. Мимо нас, вздымая снопы песка, носятся тележки-рефрижераторы с провизией. Вопли тренирующихся оруженосцев перекликаются с ударами булав о щиты. Пахнет человеческой едой и конским навозом. Как я всегда говорю, могло быть и хуже.

Седрик еще не совсем оправился после поездки. Он обильно потеет, а лицо пошло мертвенно-бледными пятнами – как тогда, когда я послал его за ключом от главной галереи во время пересменки. Гномы мне до сих пор про тот раз напоминают.

– Через десять минут сможешь полежать в прохладе, – говорю я, чтобы подбодрить его. – Я сообщу твоему дяде, что командировка прошла в соответствии с надлежащей процедурой.

– Как это?

– Мы туда заходим, отрабатываем задание, а потом возвращаемся домой.

– Я одолжу тебе свой планшет, – вдруг предлагает Шелдон. – Потом мне он конечно понадобится, но и ты можешь взглянуть. И у тебя будет достаточно времени, чтобы отдохнуть, нам же не следует возвращаться, пока… – (Я делаю вид, что не замечаю предупреждающего взгляда, который бросает на него Седрик). – До конца апгрейда, – подавленно заканчивает он и надвигает на лоб собственную каскетку.

Наша болтовня заставляет сопровождающего нас стража нервничать все сильнее. Пока он ведет нас через лабиринт военных палаток, увенчанных развевающимися на ветру флагами, я держу глаза открытыми, а уши настороже. Не знаю, что замыслили эти парни, но у меня плохое предчувствие. Как и всякий раз, когда я имею дело с людьми, собственно. Эти существа лукавы и не способны удержаться, чтобы чего-то не затевать. К счастью, их жизнь коротка, и существенную ее часть они проводят в мечтах о том, кем могли бы стать, вместо того чтобы наслаждаться тем, кто они есть.

Большой шатер с гербом сэра Парцифаля в три раза больше остальных, он с полотняным навесом вместо прихожей. У входа толпится нескончаемый поток посетителей: курьеры с сообщениями с фронта, шпионы всех мастей, рыцари в запылившейся броне. Хотя основное наступление еще не началось, между участвующими сторонами происходят стычки – если верить шушуканью, которое я улавливаю. Ситуация может ухудшиться в любой момент.

Мне уже начинает не хватать успокаивающего гула шахты.

– Вы уверены, что хотите зайти? – спрашивает охранник. – Мы и правда не ожидали вас так скоро. Если вы разозлите шефа, это нам быстро аукнется. Понимаете, он неплохой парень, но он такой – служба-служба, соблюдать диспозицию и графики, и все подобное. Особенно с учетом того, что запланировано на рассвете.

– Это в смысле?

В этот момент внутри шатра поднимается шум: сначала идут крики, за ними следует звон бьющейся посуды, дальше полог шатра откидывается перед фигурой в боевых доспехах, с шлемом в руке. Вокруг лица с тонкими чертами и намазанными красной помадой губами развевается масса светлых кудрей. Если я правильно помню из курса криптозоологии, это называется девушкой.

Она с громким лязгом вылетает из шатра, подобно фурии. Шелдон наблюдает за ее приближением со сверкающими глазами и наполовину отпавшей челюстью. Поравнявшись с ним, она окидывает его взглядом и выпаливает:

– Хотел отъесть от меня кусочек, парнишка?

У нее голубые ледяные глаза и голос им под стать. Шелдон сражен. Он чуть не роняет свой планшет и только смотрит на нее с блаженным выражением лица.

– Похоже, ты нашел свою принцессу, – вздыхаю я.

Разбив ему сердце, девушка удаляется.

С наступлением темноты нам наконец разрешают приобщиться к Святая Святых. Слух о нашем прибытии уже начал распространяться по лагерю; к нам долго присматривается небольшая группка вояк, но потом они благоразумно решают оставить нас в покое.

Зайдя в шатер, мы обнаруживаем Парцифаля и его штаб склонившимися над картой, которую они исчерчивают своими каракулями. Я узнаю стройную фигуру эльфа Аквитана – его доверенного советника по пустынным районам с высокодоходным уровнем инвестиций. Они пока что нас игнорируют; это обычная тактика начальства. Седрик переминается с ноги на ногу, пытаясь сдержать рвотные позывы. Шелдон завороженно оглядывается по сторонам, стискивая в руках сумку. В углу ковра валяются кусочки наспех заметенного фарфора – рядом с большим, сладковато попахивающим пятном.

Кроме упомянутых, в шатре присутствуют еще с полдюжины рыцарей, которые приглушенно спорят, стоя к нам спиной.

Я пару раз похрустываю пальцами – просто ради удовольствия посмотреть, как они подпрыгивают. Затем разминаю плечи и начинаю топтаться на месте. Ковер не выдерживает. Звука песка, скрипящего между пальцами моих ног, достаточно, чтобы прервать их разговор.

– Достаточно, – говорит Парцифаль. – Рыцари, оставьте нас! Мы вернемся к обсуждению как только сможем. А если кто-нибудь из вас столкнется с моей дочерью, то я вам позволяю обращаться с ней безо всякого уважения, она это заслужила. Эта маленькая зараза разбила мой чайник.

Его дочь… Глаза у Шелдона загораются, и я внутренне содрогаюсь. Прежде чем он успевает сказать что-то опрометчивое, я наступаю ему на ногу и выхватываю его сумку.

– Мы пришли провести апгрейд. Об этом позаботятся мальчики, я здесь только для того, чтобы убедиться, что все пройдет гладко. Они готовы этим заняться, ждем только вашего разрешения.

Парцифаль выпрямился во весь рост с серией эффектных металлических полязгиваний.

– Вашу просьбу удовлетворить невозможно. Сегодня мои рыцари должны отдохнуть. Их ждет славное и захватывающее дело. К великой славе Экскалибура!

– Вы что-то такое готовите на рассвете, – согласно киваю я.

– А… – Он склонился над картой и что-то черкнул в углу. – Вам уже известно. Чьи-то головы покатятся, я вам это гарантирую! И может быть, даже ваши.

– В таком случае было бы лучше, если бы мы провели обновление до того, – замечает Шелдон. Встретив взгляд, который мечет в него Парцифаль, он поспешно добавляет: – Но это как пожелаете. Мы не будем вмешиваться в ваши планы, процесс централизован, и я сам обо всем позабочусь.

– Ни к чему. Мои шпионы недвусмысленно докладывают: наши средства поражения массивнее, чем у них, и, главное, прямее. Любая модификация нам только навредит. Размер, вынужден напомнить, имеет значение.

– Но я обязан провести обновление… или хотя бы протестировать его, – говорит Шелдон удрученно.

Я снова похрустываю костяшками пальцев. На этот раз подпрыгивает даже Седрик. Парцифаль указывает на него пальцем:

– Попробуйте вот на нем. Мой интендант подберет ему доспехи по размеру, а я назначу его временным оруженосцем до конца месяца или до его гибели, смотря что случится раньше. Вы вернетесь ко мне, когда все будет готово, и я погляжу, что из этого дальше выйдет. А пока вам запрещено покидать лагерь, общаться с моими людьми или напоминать о себе. – Он бросает на меня нервный взгляд, но от каких-либо дополнений воздерживается. – Исполнять!

Если рыцари что-то и умеют делать, так это отдавать приказы. В мгновение ока стражи Парцифаля упаковывают Седрика в видавшую лучшие времена кирасу, затем крепят шпоры и непомерно большой панцирный гульфик между ног. Затем они глушат его стоны, надвинув помятый шлем с опущенным забралом. Завершает наряд длинный двуручный меч. Судя по омерзительным звукам рвоты, доносящимся из-под шлема, доспехи вряд ли еще кому-то послужат.

– Разве его не должны посвящать в рыцари или что-то в этом роде? – осведомляется Шелдон.

– Только если он выживет. А так там список очередников длиной в твою руку.

– Он выживет, – говорю я. – Мы его не подпустим к полю боя.

Страж заканчивает застегивать поножи Седрика и бормочет:

– О, в бою-то он не особенно рискует. Только скажите ему, чтобы не совался в столовую.

Когда мы снова остаемся одни, я осматриваюсь. Лагерь готовится к отбою. Седрик застыл посреди прохода, как сделанный из мятого металла голем; Шелдон машет руками, будто огородное пугало на веревочках, пытаясь поймать сеть с помощью своего планшета. И нигде никакой дороги из желтого кирпича, уходящей за горизонт.

– Давайте поищем тихий уголок, – решаю я. – Небо уже темнеет.

Я уже заметил в стороне палатку, которую никто не охраняет. Я помогаю Седрику тронуться в путь, хлопнув его меж лопаток, от чего он весь скрипит. Через полдюжины шагов он едва не рушится под тяжестью своего снаряжения, и мне приходится снова подтолкнуть беднягу. Пальцы его перчатки сомкнулись вокруг рукояти меча. Он протыкает им полог палатки и рвет его, прежде чем ему удается проскользнуть через вход.

– Вы здесь что забыли? – рявкает сварливый голос.

Это дочь Парцифаля, и она одета легко, в том смысле, что на ней отсутствует верхняя часть лат. Тонкий кожаный жилет, который надет на ней, плохо прикрывает свое содержимое. Явственно видны следы, оставленные ее кольчугой.

Увлеченный инерцией Седрик чуть не пропарывает ее. Она изящным движением уворачивается и отводит прущий вперед меч тыльной стороной даги. Затем бьет моего стажера сзади под колено, и тот опрокидывается навзничь. Мне как раз хватает времени, чтобы поймать его, пока он не пострадал.

Я уложил его на песок, меч направил в сторону неба, а затем повернулся лицом к девушке.

– Нас послал ваш отец… – (Судя по тому, как она смотрит на меня, это не лучшее начало.) – Собственно, мы ищем спокойное местечко, чтобы…

– …запустить тестирование апгрейда, – позади меня заканчивает Шелдон. – Нет ли у вас здесь какой-нибудь сети?

Затем он приглядывается к полуодетой девушке и по его лицу пробегают все цвета радуги. Он пялится на ее грудь, выпучив зенки. Она опускает глаза на планшет, который он неуклюже сжимает на уровне паха, и выражение ее лица становится мечтательным…

Если бы эти двое были троллями, вы бы услыхали шум лавины.

– У меня тоже такой, – говорит она вполголоса.

– Слабо верится! – Шелдон слишком поздно понимает, насколько двусмысленным может выглядеть его ответ. Он убирает руки от нижней части живота и поспешно добавляет: – Это заказная модель.

– Как по-сексистски звучит!

Она роется в куче вещей, беспорядочно наваленных на ее постели, и достает планшет, очень похожий на планшет Шелдона, за исключением цвета. Ее – розовый. С блестками.

Она трогает его пальцем, и поверхность загорается. Появляется великолепное четвероногое безупречной белизны, его рог блестит от росы, а грива развевается под неощутимым зефиром. Очарованный Шелдон протягивает руку, но девушка резко отталкивает с его пальцы.

– Лапы прочь! К моему единорогу прикасаюсь только я.

– Э-э, я тоже. – Он краснеет, заикается, берет себя в руки: – То есть, я имею в виду…

Девушка поворачивается, чтобы убрать планшет из досягаемости, и смотрит на него.