Текст книги "Инстинкт тролля (ЛП)"
Автор книги: Жан-Клод Дюньяк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Когда гоблин видит, что мы возвращаемся, он пытается запереть вход на ресепшен, но я быстрее его. Ну, не совсем, но, в конце концов, дверь была всего-навсего деревянной. Я механически смахиваю с плеч насыпавшиеся щепки и встаю перед конторкой.
– Я тут подумал, – говорю я. – Ты знаешь, какие тролли весельчаки, они всегда готовы поразвлечься. Слышал про нашу любимую игру? Мы встаем в круг, вставляем между головами тяжеленные камни, зажимаем их и ждем, кто пошевелится первым. Или просто кладем плашмя каменные плиты на головы попарно. Может продолжаться целыми столетиями. Говорят даже, что есть где-то на Земле место по Ту Сторону, где партия продолжается уже тысячи лет…
– И как это меня касается?
– Я подумываю организовать турнир. Что-нибудь пограндиознее, знаешь, с призами и прочим. Конечно, пока все не закончится, участники тебе не смогут заплатить. Или съехать. Тебе придется всем отказывать сезон за сезоном, а твой журнал бронирования заплесневеет перед тем, как превратиться в труху.
Он бледнеет. У гоблинов этот эффект смотрится довольно ошарашивающе. Его кожа из насыщенной болотно-зеленоватой превращается в коричневую с пятнами гусиного помета. Это у них служит в основном для маскировки, но в комнате, где оштукатуренные стены увешаны открытками с изображением мостов со всего мира, от маскировки мало толку.
– Не делай этого, – скрежещет он.
– Почему бы и нет? – вмешивается Седрик. – По-моему, прекрасная идея, способствующая развитию местного туризма. Не вижу причин возражать против нее, и уверен, что все отдыхающие здесь ее поддержат. Зато никто вас не попросит слегка отступить от правил и потратить немного времени на бумажную работу, чтобы сделать нам одолжение.
– Надеюсь, армии некроманта изничтожат ваши извращенные душонки и повергнут вас в вечные муки, – шипит гоблин. – Квитанция на два дня с полным пансионом, так?
– С дополнительной платой за аренду стоянки для моста. И ты такой славный, ты мне посчитаешь по тарифу пикового сезона!
По пути из кемпинга я аккуратно сворачиваю липкий от гоблинской слюны свиток и засовываю его рядом с предыдущим в свою любимую расщелину. На первый взгляд, моя командировка закончена, но что-то мне не дает покоя. Я машинально направляюсь на север, по тропинке вдоль берега реки. Мы бредем два часа через заросли, не вымолвив ни слова, пока не доходим до таблички с надписью «ПОСЛЕДНИЙ КЕМПИНГ ПЕРЕД БОЛОТАМИ».
– Мы могли бы здесь остановиться, – робко предлагает Седрик.
– Здесь забито.
– По-моему, непохоже, там нет ни одного моста. Река совершенно свободна.
– Сходи и проверь, если ты мне не веришь. И в любом случае, занятия, которые у троллей ассоциируются с отдыхом, людям не слишком подходят. Отоспишься, когда вернемся в шахту
Когда мы проходим мимо входа в кемпинг, табличка сдержанно сообщает: «До следующего года свободных мест нет». Седрик бросает на меня взгляд искоса, и я пожимаю плечами:
– Это отдельный лагерь для троллей, которые предпочитают приходить без моста. Нудисты. Тебе бы там не понравилось.
– Куда мы идем?
– Ты слышал, что сказал гоблин? Некромант восстановил свои войска, а это значит, что предвидятся большие неприятности. Мы идем осмотреться, прежде чем возвращаться. Это совсем рядом.
– Насколько совсем рядом? – осмелевает он. – С вами я уже всего опасаюсь!
– Дорога немножко непростая, – признаю я. – Мы сейчас пересечем Скалы Отчаяния, разберемся с опасностями Перевала Убийц и углубимся в болота Каверзной Смерти.
А дальше по указателям.
Ветер доносит первые запахи гнили, и дорога обрывается, переходя в мрачные просторы, где пейзаж темными пятнами усеивают островки торфа. Я подхожу к краю и, почесывая голову, смотрю на горизонт с серой окаемкой. Я не помню, где проходил в прошлый раз, следовало взять с собой карту местности.
Вдруг из воды появляется обнаженная бесплотная фигура с восхитительными розовыми округлостями и подрагивает, кокетливо сложив руки на грудках. У Седрика с сухим щелчком отвисает челюсть.
– Незачем впадать в такое состояние, мой мальчик. Это нимфа.
– Нимфа? Ооо…
– Ну что ты, просто нимфа как нимфа. Мы попросим ее указать нам дорогу.
Я ее окликаю, сложив руки рупором. Стая ворон, потревоженная шумом, вихрем взлетает вверх. Затем я осторожно ступаю по грязи, которая обволакивает пальцы ног с непристойным поцелуйным звуком. Я даже не буду пытаться вам описывать, на что похоже, когда в это реально вляпываешься.
– Как нам добраться до некроманта?
Нимфа наполовину разворачивается к нам и делает неопределенный жест рукой, который охватывает зыбучие песчаные отмели и гниющие пни, в которых живут гадюки-мокасинки и сколопендры. Над головой с заунывным воплем парят падальщики.
– Здесь пройти короче, – говорит она ласкающим слух голосом, указывая на север, – но в той стороне живописнее…
– Как вы его победили? – спрашивает меня Седрик после того, как мы час плюхаем по брюхо в жиже.
– Некроманта? Я перебил его армию. И под конец – главного воина, существо с алмазным телом, неуязвимое для ударов обычных клинков, которые ломались, едва прикоснувшись к нему. – При этом воспоминании не могу не ощутить спазмов в желудке. – Он был почти невыносимо прекрасен зловещей красотой, когда закатные лучи разбрасывали отблески от его проклятой души во все стороны, ослепляя его врагов.
Затем я забрал Скипетр Преисподней и отправился прямо домой, забыв прихватить свои квитанции. Вот с этого мои реальные проблемы и начались.
– И это действительно был Скипетр Преисподней? Настоящий?
Я не могу удержаться от усмешки. В этом и заключается проблема со стажерами: их присылают только из колыбели, однако они думают, что все знают; и приходится им напоминать, что к той поре, когда они решили заинтересоваться миром всерьез, тот уже был довольно стар.
– Когда некромант переходит на последний год обучения, он должен пройти стажировку. У школы есть соглашение с Преисподней, так что большинство учеников спускаются туда и тырят там вещички. Это засчитывается за выпускной экзамен.
– И все равно, целый Скипетр – вот это да!
– Ага, это, должно быть, его сразу из всех выделило. Однажды я знавал одного такого, мерзкого коротышку, – задиристого и злобного, но коварного, как василиск. Ему удалось украсть ключи. Целую связку, ту, что висела на поясе у самого гранд-интенданта. Никто так и не узнал, как он это сумел. Могу только сказать, что после того трюка его больше не видели!
Седрик бледнеет.
– Они его…
– Они его наняли на работу сразу на выходе, да. Думаю, он руководит одним из их филиалов.
Я тяжело встаю одной ногой на твердую землю и протягиваю руку, чтобы вытащить Седрика из грязи. Раздается неописуемое чавканье, будто его вырывают из самой ткани бытия. На его заднице налипли черненькие пиявки, и он с отвращением стряхивает их.
– Теперь ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты брал свои туфли?
– Моим брюкам каюк. – Он расстроенно озирает ущерб. – Придется запрашивать специальную компенсацию.
– Это все часть обучения… Еще несколько таких миссий, и ты наизусть выучишь суточные нормы возмещения, на которые имеешь право, а равно дополнительные выплаты, на которые можешь претендовать в случаях вроде этого.
Я достаю из своей расщелины скромную закуску. Гномы собрали мне в дорогу несколько рубинов, это пожелание мне доброго пути на их манер. Я разгрызаю один, чтобы избавиться от вкуса затхлой воды.
– Видишь ли, что делает путешествия успешными – так это снаряжение.
– Я потерял свою сумку в зыбучих песках, – жалуется он. – Нам еще далеко?
– Вход в логово находится за курганом, рядом с сувенирным магазином. Напомни мне купить открытку, в прошлый раз я был слишком занят.
В логове некроманта воняет химикатами и использованными детскими подгузниками, а для свежести добавлена нотка гербицидов. Я ненавижу промышленный парфюм, но у сил зла с тех пор, как они для себя открыли торговлю по почте, ничего другого не найдешь.
Мы входим без предупреждения – благо он не изменил своего кода с прошлого раза. 666, легко запомнить. Некромант прохлаждается в шезлонге на террасе. Он сменил свою мантию, усыпанную колдовскими символами, на слегка выцветший бежевый халат, который, увидев нас, поспешно запахивает. Под халатом на нем только шорты-бермуды, разукрашенные рунами энергичности.
– Хочешь ты, чтобы я превратил тебя в жабу? – угрожает он мне, поднимаясь. – Беги, пока еще есть время, или все проклятия моего извращенного воображения падут на тебя…
– И на все твое семейство, вплоть до последнего колена, – к моему удивлению добавляет Седрик.
Я смотрю на него с новым уважением. Этот малыш быстро учится, или же…
– Подожди чуток, – говорю я. – Ты из рода магов?
– Не то чтобы совсем, но моя кузина вышла замуж за прекрасного принца. Вот почему дядя хотел, чтобы я познакомился с болотом. Да вы тоже, и у вас есть кровь волшебника, держу пари.
– Ага. На руках.
Его это не так забавляет, как мне думалось.
– Значит, у тебя здесь родичи?
– Многие принцессы – бывшие лягушки, и у них в этих местах остались семьи. Предполагалось, что перед отъездом я зайду и осмотрю фамильный дом, чтобы проверить, что с ним все в порядке и он не пострадал от воды. И передать привет тестю и его головастикам.
– Как забавно. Скажи-ка мне, а из которой трясины твой дядя, это вполне может пригодиться…
– Слушайте, почему бы вам не уделить немного времени мне, – бурчит некромант. – Хотите, чтобы я обрушил на вас свои легионы зла?
Он вернул себе часть своего великолепия, сменив халат на более подобающий его работе наряд. В его вытянутой руке сияет недобрым блеском скипетр, украшенный проклятиями (при ближайшем рассмотрении извивающимися как змеи), а на кончике набухает слеза черной энергии.
– Я был уверен, что конфисковал его у тебя в прошлый раз, – говорю я, пока Седрик укрывается за моей спиной.
– Мне дали другой. Это новая модель, с подзарядкой. И ты изведаешь сейчас всю его мощь.
– Будет щекотно?
– Ужас как. – Он упивается собой.
Безропотно поднимаю руки к небу. Я правильно сделал, что вернулся сюда. Некромант восстановил все свои силы, и мои инстинкты вопят, что у него в запасе имеются и другие пакости.
Самое время реагировать.
Позднее, когда мы шагаем домой по шоссе, я с тоской подумываю о своей предыдущей поездке. Она проходила во внеурочное время, и почти некому было наблюдать за титаническими сражениями, когда я в одиночку противостоял демоническим полчищам некроманта. Для отчета о проделанной работе мне пришлось позабыть про эпику и поэзию, и каждый из эпизодов описывать в максимально сдержанных выражениях.
– Хватит дуться, Седрик. Мы следовали процедуре.
– Мы сбежали, да!
– Скажем так, мы воздержались от несвоевременных инициатив, как мне прямо приказал твой дядя. Поэтому мы организованно отступили, чтобы не наводить паники среди местных туристов массовой резней, и вернулись писать отчет. В нужное время они пришлют кого-нибудь другого для решения проблемы.
– Может быть, станет уже слишком поздно…
– Ты думаешь, следует вернуться?
Я осторожно приставляю палец к его груди, чтобы заставить остановиться. Весь в грязи, он смотрится так себе, но в его глазах я вижу новую решимость. Должно быть, это все нимфа.
– Давно мы знакомы, ты и я?
– Ну, э-э, три дня?
– Скоро четыре. И знаешь, что это означает? – Я надавливаю пальцем и чувствую, как прогибаются его ребра. – Это означает, что ты больше не имеешь права на ошибки. Так скажи мне: ты действительно хочешь сейчас туда вернуться? Без подготовки, без четко расписанного задания, без выплаты аванса?
– У некроманта в распоряжении свежие войска.
– Горстка гномов-вампиров, и ты называешь их войском? – Я пожимаю плечами. – Они слишком мелкие, чтобы допрыгнуть до яремной вены своей жертвы, так что быстро перемрут от голода. Разве что они будут целиться в бедренную артерию, только это против традиции… Если наденешь болотные бахилы, ты без малейшего труда с ними разделаешься.
– Почему я?
Нас кое-как объезжают повозки, нагруженные продуктами, сеном, а иногда и семьями в воскресной одежде, едущими, чтобы поглазеть на состязания по борьбе в грязи. Уже почти наступили выходные, мир готовится переживать волнительные мгновения, а я просто с нетерпением жду, когда вернусь домой.
– Ты сам выбираешь историю, которую проживешь, Седрик. И это ты решаешь, как о ней рассказывать.
– В моем отчете о стажировке?
– Да, к примеру. Эпосы, драмы – это всего лишь условности, способы описания того, чего, может статься, никогда не было. Что идет в счет – это следы, которые мы оставляем после себя, документы на бумаге и соблюдение процедур. Эпопеи нет, пока не сложат повествующих о событиях песен, а финал путешествия – это оплата отчета о расходах. Это тебе решать, как описать все, что мы только что пережили. Нам удалось выкрасть свиток из трактира, охраняемого свирепыми стражниками, одолеть гоблина, окруженного троллями, и сбежать от некроманта благодаря сочетанию осторожности и хитрости, что должно заслужить похвалу твоего дяди. Упоминания о голых девушках я бы на твоем месте придержал при себе. Но для тебя это недурная причина, чтобы вернуться. Во всяком случае, если ты решишься, конечно.
– А что насчет гномов-вампиров?
– Они же совершенно нелепы, нет? С их несоразмерными клыками, которые у них застревают в собственных бородах, с их брызгающей слюной… Кто же примет всерьез вовсю шепелявящего воителя зла. Найдешь что-нибудь другое.
– Так вот как пишутся истории. – Он словно постарел на столетие – другое с тех пор, как мы выехали, и грязь здесь ни при чем. Грязевые ванны скорее омолаживают, насколько я знаю. – Гипербола и вычурность, за которыми нет ничего. Полагаю, что прославленного алмазного воина, с которым вы победоносно бились в прошлый раз, так и вовсе не существовало?
– А вот тут ты крупно ошибаешься!
Я тычком отправляю его снова в путь. Ненавижу, когда ставят под сомнение мою профессиональную честность. Этому мальчишке требуется завершающий урок.
– Некромант почувствовал мое появление благодаря своим колдовским силам. Когда я подошел к кургану, скрывающему его логово, то услышал грохот тысячи барабанов. Над болотом поднялся холодный ветер, а сверкание солнца превратило пейзаж в реки расплавленного металла. Я распрямился, вооруженный одними лишь кулаками и мужеством, которое досталось мне от природы. Из зыбучих песков медленно, глядя мне в лицо, возник воин.
Он был такого же роста, как я, и почти такой же толстый. Его меч с черной как смоль рукоятью и полупрозрачным лезвием был способен одним ударом раздробить луч солнечного света. От одного его прикосновения крошилось оружие, одной его внешности хватало, чтобы обратить в бегство любого, чья душа была недостаточно закалена. Воин был вырезан из гигантского алмаза, отрубленного от сердца богини-матери, и двигался он, как сам свет.
От воспоминания о том, что произошло дальше, у меня в кишках все переворачивается.
– Я прошел долгий путь, чтобы достичь своей цели. Сотни раз болото пыталось проглотить меня тысячью своих прожорливых пастей. Я блуждал в торфяных дебрях и гнилой воде, движимый упрямством и чувством долга. Я был голоден, зол, и силы зла, усердствовавшие вокруг меня, посчитали нужным послать мне последнее и самое трудное испытание. Воин направился ко мне, уверенный в своей силе и неуязвимости. Его суставы хрустели, как стекло. – У меня заурчало в животе…
– И? – не вытерпел Седрик.
– Он был восхитителен. – Я машинально потираю живот. – Но, честно говоря, я уже думал, что так его и не доем.
РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ
Шахты – место опасное, даже когда поблизости нет меня. Может случиться землетрясение, обвал, отравление рудничным газом… Лично я всегда краем глаза послеживаю за гномами, копающимися в нижних галереях. Когда они перестают насвистывать и валятся на месте, хватаясь за грудь, я понимаю, что пора убираться из галереи.
И менять гномов.
– Вернулся этот шут, – говорит коротышка из новой смены, забирая со стеллажа свою кирку. – Он хочет вас видеть, и он пришел не один.
Это кто-то из прошлогоднего выводка. Ходить умеет, в присмотре не нуждается, стало быть, может копать. Позже, когда у него достаточно отрастет борода, ему позволят захаживать в таверну, где будут выдавать на руки заработок – в жидкой валюте. Сейчас его кирка не длиннее моего мизинца, но он вскидывает ее на плечо с такой гордостью, что глаз радуется. А пока что его долю пропивают его родители.
А все потом удивляются, что гномы плодятся как кролики.
Я вздыхаю и откладываю проект баланса, который все стараюсь добить. С тех пор как меня заставили вместо привычных крестиков писать в графах настоящие циферки, приходится куда больше работать мозгами. На прошлой неделе у меня даже случилась первая мигрень на голодный желудок. И никто мне не поверил.
– Где ты их оставил?
– Перед вашим кабинетом, на самом проходном месте. Они отказываются оттуда сдвинуться. Говорят, это срочно!
Я пожимаю плечами и чувствую, как они при этом скребут о балки крепи. Все-таки мне не следовало бы сидеть в галереях. В конце концов, у меня есть свое личное рабочее место, с моим именем на табличке и все такое, но я его ненавижу. Там никак не добьешься достаточно замкнутого настроя – чтобы на мой вкус.
– Тут все срочно, – ворчу я. – Ты умеешь считать на пальцах?
Он кивает, не подозревая, что его ждет. Я протягиваю ему баланс:
– Когда вернусь, я хочу, чтобы все графы в этой штуковине были заполнены. Можешь вписывать все, что захочешь, главное, чтобы можно было разобрать. И первым делом устрой так, что все остались довольны. И только тогда можешь идти копать.
– К которому часу, шеф?
– Если ты вернешься поздно, я на это закрою глаза. – Я тяжелым шагом направляюсь в сторону выхода. – Это твоя первая сверхурочная смена, парнишка. Наслаждайся ей. Кажется, для вас это все равно что потеря девственности.
Торчащий перед моим кабинетом типчик одет по последней моде. Заметьте, я ничего не имею против одежды. В молодости я даже отращивал экзотические лишайники поверх всех моих складок – особенно там, куда мог упасть взгляд троллессы. До сих пор вспоминаю, как чесался, зато меня узнавали издалека. Когда мои лишайники рассыпались в прах, я обзавелся своей нынешней, более комфортной растительностью. Если нужно приодеться ради особого случая, я это сумею. Только предупредите меня лет за десять.
Что до моего посетителя, то он меняет свой наряд по меньшей мере каждую неделю и в путешествие берет с собой все свои тряпки. Судя по размеру сумки у его ног, он планирует возвратиться не раньше, чем у него отрастет борода. Это меня больше чем устраивает – помотаться вдали от дома для стажера полезно, – но что-то подсказывает мне, что причина поездки меня не обрадует.
Его сотоварищ восседает на перевернутой пивной бочке, поскрипывающей под его весом. Он поглощен изучением планшетки у себя на коленях и не услышал, как я пришел.
– Привет, Седрик, – бурчу я, распрямляясь во весь рост. – А это кто, твой приятель?
Мне приходится повторить свой вопрос, прежде чем парень наконец-то поднимает голову:
– Что – нет сети? Ну и дыра же тут у вас!
По Седрику видно, что ему внезапно становится неуютно. После нескольких недель под моим началом он заранее чувствует, когда что-то вот-вот пойдет не так. Я ободряюще подмигиваю ему. Важно, чтобы он понимал, что мы, тролли, не так предсказуемы, как считается.
– Точно, дыра в земле, – благожелательно сообщаю я. – И у нас таки есть сеть галерей, и для наших нужд они приспособлены прекрасно.
– А как у вас с передачей данных?
Позади меня постоянно рычит кузничный дракон, извергая облака огня и серы. Когда он выдыхается, подмастерье бросает ему кусок угля или стучит молотом по лапам, чтобы его подбодрить. Повсюду несет запахом каменной пыли, а из-за грохота кирок нам приходится кричать. Ну, в основном моим посетителям. Лично мне достаточно просто не понижать голоса.
– У нас с передачей? – Я его похлопываю, отчего он слетает с бочки. – Пешком носим. Не стоит недооценивать процента прохождения пакетов, которыми занялся тролль.
– Блин! – Он роняет свой планшет, который Седрик ловит в последний момент. – Я потерял жизнь.
У его ног жалобно попискивает крошечная красно-синяя тварюшка, прыгая туда-сюда. Седрик пытается засунуть ее обратно в планшет, но безуспешно. Наконец он незаметно давит ее в руке и вытирает пальцы о штанину.
– Покажи мне эту штуковину, – говорю я, протягивая руку.
– Эй, это моя игра, – вмешивается визитер.
Седрик попеременно смотрит на нас. Я вижу, как у него в глазах будто какие-то колесики крутятся. Люди так постоянно делают, это называется соображать. Я пока не разобрался, для чего это нужно.
– Моя рука в четыре раза больше, чем его, – говорю я Седрику. – Неужели тебе требуется столько времени, чтобы понять, что следует делать?
– Нет, шеф. Извините, шеф.
Я пожимаю плечами и беру планшетку. Она почти ничего не весит. Ее поверхность как будто покрыта полированным алмазом, разграфленным на правильные квадраты. Внизу проплывает пейзаж. Гигантские грибы, крошечные горы, облака… Я тяну палец к изображению, и Седрик прокашливается.
– Это игра, – нервно выпаливает мой посетитель. – Моя игра. То есть, я имею в виду, что могу одолжить ее вам, если хотите, но я набрал не очень много жизней. Причем у вас и сети нет, так что сомневаюсь, что выйдет сохранить уровень.
– Седрик, ты понимаешь, что он несет?
– Да, шеф. То есть, я имею в виду… – Он заминается, но мне всегда удавалось взбадривать инициативу в своих подчиненных, так что он выкладывает. – Собственно, это забава такая. Маленький человечек, вот тут, должен бежать к зáмку и перескакивать через эти штуки, чтобы добраться до него, а для подпрыгивания у него облака. Если он будет бежать недостаточно быстро или прыгать недостаточно высоко, то умрет, прежде чем найдет принцессу. В этом суть игры.
– Игра в «быстро и высоко»?
– Хотите, я вам покажу? – с надеждой говорит посетитель. – Я почти закончил уровень, и осталось только войти в зáмок. Значит, по логике вещей, там принцесса и должна быть.
– А что ты собираешься с ней сделать, когда найдешь?
– Э… – Посетитель осторожно протягивает руку, и я возвращаю ему игрушку. – Да, в общем-то, ничего.
– От принцесс одна головная боль, – объявляет Седрик.
Из кузницы вырывается поток пылающего шлака и приятно греет мне поясницу. Это, должно быть, означает, что время игр закончилось; пора возвращаться к бумажной волоките.
– Ладно, мальчики, мне нужно работать, – говорю я, разминая спину. – Как мило, что вы зашли. Седрик, передавай своему дяде, что все под контролем, и в следующий раз не забегай без предупреждения – на случай, если у меня плохое настроение.
– У нас проблема, шеф!
Я останавливаюсь на полуразвороте.
– У нас – это у кого?
– У Шелдона и у меня. Вернее, в основном у Шелдона. – Он тычет большим пальцем в гостя, который полностью погрузился в надоедливо пищащую игру. – Он вам все объяснит. Эй, Шелдон!
– Могу я закончить игру?
Должен признать, Седрик меня впечатляет. Он выхватывает планшетку из рук своего друга и запихивает ее в сумку еще до того, как я успеваю выразить свое неудовольствие. В результате все остаются в живых.
Старею, похоже.
Я затаскиваю их в свой кабинет и закрываю дверь. Шум немного стихает. Я почти что слышу скрип собственных мыслей, словно такое возможно.
– Рассказывай, – вздыхаю я. – Не ты, Шелдон. Ты выведешь меня из себя. Впрочем, уже выводишь. Закрой рот. Сделайся маленьким. Крошечным. Это мой кабинет, я не хочу, чтобы потом пришлось делать уборку. Тебе слово, Седрик.
Мой стажер знаком со мной достаточно давно, чтобы понять, когда не стоит мне перечить. Он делает глубокий вдох:
– Переговоры с нашими соседями на юге провалились, поэтому наши рыцари отправились биться, как и планировалось еще до начала диалога. Собственно, они, чтобы сэкономить время, уже заняли позиции не дожидаясь переговоров.
– Пока что все как обычно, – говорю я. – Так в чем проблема?
– Противник играет не по правилам. Они проапгрейдили… обновили все свое вооружение раньше нас. Наши щиты несовместимы с их мечами – и похоже, проблема не только в размерах, но и в том стиле, как они ими пользуются. А битва через три дня.
– Мы проиграем?
– Хуже, – не утерпел и влез Шелдон. – Битва не состоится, потому что у нас интерфейсы не согласуются. Их и нашим воинам не удастся решить проблему, поубивав друг друга, как цивилизованные люди. Есть риск, что конфликт затянется. А поскольку мы потенциально больше не будем защищены на случай нападения, могут возникнуть новые формы войны. Неконтролируемые. Они приведут к всеобщему конфликту с появлением средств массового уничтожения, спровоцируют эскалацию ответных мер и вымирание всего живого на поверхности Земли. Это как минимум…
Я не могу не бросить взгляда на каменный свод над моей головой.
– Тогда нам лучше отсиживаться здесь, внизу.
– Нет, – отваживается Седрик. – Шелдон хочет сказать, что мы… – он косит глаза на друга – …наверняка можем предотвратить это, если возьмемся достаточно быстро. Если нам повезет и все такое. Но нам нужна помощь. Мой дядя сразу подумал о вас, шеф.
– Я запаздываю с балансами.
– Квартал едва начался!
– Это прошлогодние. – Я бросаю на него раздраженный взгляд. – Что вам непонятно в слове «запаздываю»?
– Мой дядя, конечно, мог бы пойти на уступки, – говорит Седрик. – Например, дать вам дополнительную неделю. Может быть, даже месяц.
– Или год, – добавляет Шелдон.
Вот это меня как тревожный звоночек. Этот парень с принцессой-то не знает что делать, так что не стоит ожидать от него умения торговаться. Но прямо сейчас это похоже на профессиональный прокол. Или за этим скрывается что-то действительно серьезное.
Я чувствую, как просыпаются мои инстинкты. То, как Седрик смотрит на меня, убеждает меня в том, что угроза реальна. Улыбка у него фальшивая, как искусственный камень цирконит.
– И какой у вас план, ребята? – говорю я, стараясь сохранять непринужденный тон.
Я потягиваюсь, хрустя суставами: у меня слегка свело спину после того, как я помогал гномам укреплять галереи. Пусть я над ними начальник, важно поддерживать их уважение, принося пользу. При этом если им захочется о чем-то меня попросить, они знают, где я.
– Мы намерены туда отправиться, – объявляет Шелдон. – Я смогу накатить обновления на месте, так что бойня, то есть я хотел сказать сражение, пройдет по плану с обоюдно совместимым вооружением.
– Мы тогда хотя бы победим?
Они разглядывают меня округлившимися глазами. Кузничный дракон между тем испускает протяжный вой, от которого под моими ногами вибрирует земля. Звук уходит в высокие ноты и там пропадает, а затем возобновляется – еще громче, и так трижды. Он отзывается в моем каменном нутре странным чувством, смесью ярости и удовольствия.
Пришло время перерыва.
Гномы вырыли таверну между шахтой № 4 и водоотводом в зоне, где добыча прекратилась давным-давно. Ее обшили прекрасными дубовыми досками, и оснастили уймой пивных стоек, воткнутых в каждом закутке. Закутков таких ровно столько же, сколько гномьих бригад; каждый год они раскапывают новые, и я бросил считать их – в смысле, как только у меня кончились пальцы. В любой час дня и ночи это место кишит коротышками. И на каждой пересменке бригад дорогу к бару приходится себе пробивать. Здесь никогда не заводят музыку – по единственной причине: никто ее не заметит, настолько сильный стоит гвалт.
Одно место недалеко от входа закреплено за мной – валун с вмятиной, расписанный оскорбительными граффити на гномьем языке, – но я в таверну практически не захожу. Алкоголь, который там подают, на меня никак не действует. Хотя, с другой стороны…
– Железненой воды, – бросаю я официанту, а Седрик и Шелдон пристраиваются по бокам от меня, балансируя одной ягодицей на каменном подлокотнике. – Будете что-то брать, парни?
Даже не дослушав их ответ, официант достает пиво с резким запахом перебродивших грибов. Винтаж этого года, еще слегка фосфоресцирует. Затем он осторожно наливает мне на два пальца бесцветной жидкости, которую я осушаю одним глотком. Эффект мгновенный.
– Еще одну! Мне надо встряхнуться.
– Нам бы не задерживаться, – бормочет Шелдон. – То есть, я хочу сказать… Мы должны выйти в путь до темноты, чтобы использовать ночное время. Дорога длинная, а в пустыне опасно. И вообще мне бы очень хотелось сначала доиграть.
Он достает из кармана красно-синюю тварюшку и смотрит, как та прыгает по его пальцам. Когда она чуть не приземляется к нему в кружку, он издает измученный вздох. Седрик бросает на меня косой взгляд и, видя, что я на них пока не обращаю внимания, лезет в сумку и передает планшетку своему приятелю. Жучок проскальзывает внутрь, играет коротенький мотивчик.
Когда они оба с головой уходят в свой квест, я встаю, чтобы сходить поговорить с Альбусом, старшим бригадиром. Есть пара-тройка вещей, которые я хочу утрясти с ним, прежде чем уходить.
Я пробираюсь сквозь копошащуюся бородатую толпу, держа голову пониже, чтобы избежать сталактитов. Слегка покачиваюсь. Железненая вода – это определенно бич, низводящий троллей до уровня людей.
– Да ты никак уже надрался! – кричит издалека Альбус, едва завидя меня.
Он засел в одном из новых закутков, в компании банды шахтеров, как взрослых, так и молоди. В эту кучу, должно быть, затесались и девушки, судя по тому, как они избегают слишком откровенно тискаться с прочими. Я смутно слышу какой-то скрежет в своем затылке. Трясу головой, чтобы ее прочистить, но это бесполезно.
– Тут одно дельце затевается, – бормочу я, наклоняясь к Альбусу. – Мне придется на время исчезнуть…
– Это кто велел? Когда ты уезжаешь? И что ты будешь пить?
Застольничающие вокруг него изображают, что не прислушиваются. Под столом ненавязчиво трутся друг о друга кирки так, что искры летят: флирт в полном разгаре.
– Да, закажи на меня. Железненой воды. Двойную.
(Альбус выписывает своей киркой в воздухе замысловатые балетные выкрутасы, чтобы привлечь внимание бармена.)
– Уезжаю прямо сейчас, нет времени задерживаться. – Я перехватываю протянутый мне официантом бочонок, в котором что-то плещется, и прижимаю его к груди. – Нам нужно подновить оружие, чтобы найти принцессу, но нет уверенности, что мы победим. Ты за всем приглядишь, когда меня не будет, потому что это была идея Седрика, и что-то за этим кроется. А уж я буду начеку.
Я машинально выхлебываю половину бочонка, смакуя металлическое послевкусие, от которого немеет язык. Здесь подают железненую воду родниковой температуры, так что она греет тебя изнутри. Альбус и его брат-близнец одновременно кивают. Я бы предпочел, чтобы они так не делали.
