Текст книги "Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого"

Автор книги: Жан Фавье

Часть вторая
Внутренняя политика

Глава III
Карьера Мариньи

Нам ничего не известно о рождении, детстве и юности Ангеррана. Эти годы, скорее всего, прошли так же, как у любого знатного молодого человека, не имеющего большого состояния и получившего начальное образование, которое, впрочем, дало ему действительно полезные знания. Он никогда не был студентом, иначе его карьера могла бы сложиться по-другому: Мариньи так и не стал легистом. Он рано приобщился к военному искусству, поскольку мы еще увидим его сражающимся; возможно, как считал П. Ансельм, [464]464
  Histoire généalogique…, éd.de 1712, t. II, p. 1243.


[Закрыть]он являлся оруженосцем Гуго де Бувиля, или же его сержантом, как сообщает нам Жоффруа Парижский. [465]465
  G. de Paris, éd. A. Diverrès, p. 209.


[Закрыть]

Имя Ангеррана де Мариньи впервые появилось в документе от 10 сентября 1295 г., в день, когда он заплатил сорок ливров тамплиеру, брату Жану, кассиру казны Тампля. Эта сумма была долгом королевской казне, так как запись об этом занесена в долговую книгу (in libro ad debetur); [466]466
  L. Delisle, Mémoire sur les opérations…,p. 182.


[Закрыть]без сомнения, Мариньи обладал полномочиями, которые позволяли ему манипулировать крупными деньгами, но за неимением точной информации мы не можем ничего утверждать. На следующие три года он исчезает из нашего поля зрения, но вполне возможно, что уже с 1295 г. он стал служить хлебодаром у королевы, и в этом качестве мы встречаем его 14 июля 1298 г. [467]467
  J. Viard, Journaux du Trésor…,col. 142, № 890.


[Закрыть]Он оставался хлебодаром королевы, по крайней мере, до июня 1300 г., или даже до 1302 г. На этот период мы располагаем списками тех, кто входил в штат отеля короля, [468]468
  Bibl. nat., Clairambault 832. p. 181 et suiv.


[Закрыть]но не королевы. Королевский указ 1285 г., по крайней мере, позволяет нам понять, что входило в обязанности хлебодара у королевы: человек по имени Гомбо, занимавший в то время эту должность, каждый день получал две «provendes»(таким образом, пропитание ему было обеспечено) и двенадцать денье; он имел право нанять на службу двух слуг, одного из которых кормили при дворе; наконец, ему полагался факел, двенадцать маленьких свечей и кварта вина раз в четыре дня. [469]469
  Bibl. nat., français 7852, p. 55.


[Закрыть]Это был мелкий дворцовый служащий.

Хлебодар иногда получал и другие преимущества, например, под видом доходов вне отеля. Так, 3 октября 1298 г. [470]470
  Ch.-V. Langlojs, Registres perdus…,Livre rouge, № 105.


[Закрыть]король назначил Мариньи шателеном королевского замка в Иссудене и пожаловал заповедник, место для ловли рыбы и другие привилегии. Возможно, это приносило Ангеррану гораздо больше тех 18 ливров в год, которые он зарабатывал на должности хлебодара. Впрочем, не стоит придерживаться ошибочного мнения Б. Оро, [471]471
  Histoire littéraire de ta France,t. XXVIII, p. 458.


[Закрыть]посчитавшего, что Мариньи сначала был хлебодаром королевы, а затем стал шателеном в Иссудене: прежде всего этот дар с соблюдением всех формальностей был передан именно Мариньи, хлебодару королевы; кроме того; место шателена освободилось после смерти Жоффруа Агильона, королевского кравчего: следовательно, эту должность просто доверили одному из королевских служащих, предоставив ему в качестве поощрения лишний источник дохода, причем это нисколько не вынуждало его постоянно жить в Иссудене. Неизвестно, бывал ли Мариньи в этом городе – мы можем, по крайней мере, с уверенностью сказать, что он никогда не оставался там надолго. Поэтому нет никакого смысла удивляться вместе с Оро тому, что после долгих лет отсутствия при дворе шателен Ангерран внезапно оказался в фаворе у короля…

За несколько лет прилежной службы Мариньи снискал к себе расположение королевы Жанны, и даже если одной лишь ее благосклонностью нельзя объяснить внезапное увеличение богатства Ангеррана, она, безусловно, немало поспособствовала росту благосостояния нашего героя. Нам неизвестны подробности его службы хлебодаром; но составленный шестью годами позже документ предоставил нам два важных свидетельства доверия, которым Мариньи пользовался у королевы примерно в 1303–1305 гг. Свидетельствуя на судебном процессе Гишара, епископа Труа, брат Дюран Шампанский, духовник покойной королевы Жанны, дважды упомянул имя Мариньи. По его словам, примерно в 1303 г. Ангерран в присутствии королевы рассказал о некоем привезенном Гишаром из-за границы еврее, который по приказу епископа должен был явить королеве во сне демона, убеждающего ее в том, что ее мать терпит муки в загробном мире за выдвинутые против епископа обвинения. [472]472
  «Что упомянутая королева Наваррская претерпевала муки и страдания за обвинение, выдвинутое против упомянутого епископа… и он услышал, что это рассказывал королеве Франции господин Ангерран де Мариньи» («Quod dicta regiua Navarre erat in penis et tormentis de negocio quod ipsa regiua Navarre inceperat contra dictum episcopum… et hoc idem audivit narrari dicte regine Francie a domino Anjorrando de Marreigniaco); Arch, nat., J 438 B, № 6, vers les 3/4.


[Закрыть]Кроме того, Мариньи якобы заявил брату Дюрану, что королева отказалась продолжать преследовать Гишара, [473]473
  Ibid.,vers les 3/4.


[Закрыть]причем это подтверждено фактами: в 1304 г. дело все еще не сдвинулось с мертвой точки, и его можно было считать закрытым. [474]474
  A. Rigault, Le procиs…,p. 48.


[Закрыть]Другой свидетель, Жан Гарнье, на этом же процессе рассказал о том, что накануне Пасхи в 1303 г. Мариньи будто бы уже приступил к описи имущества Гишара де Труа. [475]475
  «Господин Ангерран де Мариньи… рано начал производить опись имущества указанного епископа» («Dominus Anjorrandus de Marreigniaco… invenit, de bonis! dicti episcopi mobilibus…»); ibid.; Arch, nat., J 438 B. № 6. vers les 3/4.


[Закрыть]

Мы смогли извлечь из этих текстов два любопытных вывода, относящихся к 1303 г., на протяжении которого имя Мариньи не появлялось в дипломатических актах. Ангерран являлся одним из приближенных королевы, а не просто хлебодаром, он был советником и другом, доводившим до сведения Жанны ходившие о ней слухи; кроме того, он был так хорошо осведомлен о намерениях королевы, что сообщал о них ее собственному духовнику. Он даже приводил в исполнение некоторые административные и судебные решения королевы, графини Шампанской, из чего, само собой, следует, что она полностью доверяла Мариньи. Помимо того, она женила его на своей крестнице, Жанне де Сен-Мартен, [476]476
  Из завещания Людовика X; Arch, nat., J 404 A, № 22.


[Закрыть]и этот брак снискал Ангеррану еще большую милость королевы.

По своему завещанию, датированному 25 марта 1305 г., Жанна Наваррская передала Ангеррану внушительную сумму, 500 ливров, и столько же Марии де Мариньи в качестве ее приданого, [477]477
  «Монсеньору Ангеррану де Мариньи, камергеру короля, нашего господина, пятьсот ливров; Мари, его дочери, на ее свадьбу пятьсот ливров»; Arch, nat., J 403, № 16. – Мари стала монахиней!


[Закрыть]что заметно отличало их от остальных дворцовых слуг, получавших, как правило, по 50, 60 или 100 ливров, иногда 200 и крайне редко по 300 ливров.

Кроме того, Ангерран фигурирует как один из душеприказчиков королевы: он единственный мирянин, помимо графа де Сен-Поля. То, что его выбрали в таком качестве, могло быть продиктовано лишь некой особой привязанностью, поскольку среди душеприказчиков были высокопоставленные церковники, крупный феодал и приближенные королевы: ее писец, ее исповедник, ее духовник и канцлер Шампани. [478]478
  Ibid.


[Закрыть]Мариньи мог быть включен в этот список только на правах близкого друга. [479]479
  Душеприказчиками королевы являлись: король; Этьен Бекар, архиепископ Санский; Жиль, аббат Сен-Дени; Ги де Шатильон, граф де Сен-Поль, кравчий Франции; г-н Мартен де Башамбр, канцлер Шампани; Симон Фестю, архидиакон Вандома и писец королевы; брат Дюран, исповедник королевы; Ангерран де Мариньи, камергер короля; брат Жан де Гранж, духовник королевы.


[Закрыть]

Согласно тексту завещания, он уже носил титул камергера, получить который, конечно же, ему помогла Жанна Наваррская. Но еще до назначения на этот пост Ангерран ^-не довольствовался своим положением слуги в отеле королевы.

С мая 1299 г. он помогал в заключении сделки своему кузену, архиепископу Гильому де Флавакуру. Следовательно, служба хлебодаром оставляла ему достаточно свободного времени для того, чтобы совершить путешествие в Руан, поскольку он привез оттуда в Париж для обмена 1000 ливров, подтверждением чему является письмо архиепископа. [480]480
  Or. sc, 1299 г., 23 мая. – Гайон; Bibl. nat., Clair. 48, № 28.


[Закрыть]Он получил эту сумму у казначеев Лувра 27 мая [481]481
  J. Viard, Journaux du Trésor…,cd. 410, № 2614.


[Закрыть]и отчитался в этом, представив от имени епископа заверенный акт. [482]482
  Or. sc, Bibl. nat., Clair. 70, № 137; ошибочно отнесенный Борелли де Серром К 1292 г.; Borelli de Serres, Recherches…,t. III, p. 102.


[Закрыть]

Здесь необходимо упомянуть о борьбе двух семейств: Танкарвилей и Аркуров, эпизоды которой отражены в одной из хроник Нормандии. [483]483
  Процитировано без указания источника А. Девилем; A. Deville, Histoire… de Tancaroille,p. 141.


[Закрыть]В этой хронике рассказывается, что Мариньи должен был вызвать в суд обоих враждующих сеньоров. Робер де Танкарвиль направлялся во дворец, когда встретил сира д'Аркура; когда же Танкарвиль сошел с лошади, чтобы справить нужду, Аркур ранил его в глаз. Согласно все той же хронике, Мариньи обвинил Аркура в измене королю, а Карл Валуа поддержал Аркура. Король позволил противникам сразиться, но поединок пришлось прекратить. Всю картину портит одно маленькое уточнение: «…был примерно МССС (1300) год». Хлебодар королевы никак не мог обвинять перед королем одного знатнейшего сеньора и защищать другого, вступая в конфликт с братом короля. Самое большее, что ему могли поручить, это вызвать противников в суд. Вражда, которая спустя пятнадцать лет разгорелась между Мариньи и Карлом Валуа, без всяких сомнений; подтолкнула хрониста придумать как можно более долгую историю вражды этих людей.

Этот рассказ, безусловно, основан на реальных событиях: так, в своем завещании от 22 декабря 1320 г. [484]484
  Or. se, Arch, nat., J 404 A. № 24.


[Закрыть]Карл Валуа упомянул дорогой его сердцу предмет: «меч, которым сражался сеньор де Аркур, я оставляю Карлу, моему сыну». Узы, в действительности соединившие Мариньи и Танкарвиля, появились позже: Изабель де Мариньи вышла замуж за Гильома де Танкарвиля, над которым Ангерран получил от короля право опеки. [485]485
  Cartulaire,№ 125 à 127.


[Закрыть]Нужно заметить, что Гильом д'Аркур служил гофмейстером в то же время, когда Мариньи был камергером, – а Филипп Красивый вряд ли бы назначил на место гофмейстера человека из семьи, против которой он начал судебное преследование. Что же до Мариньи, он долгое время был в прекрасных отношениях с Карлом Валуа и часто наносил визиты Гильому д'Аркуру, который вместе с ним заседал в Денежной палате на Троицын день в 1304 г., [486]486
  Bibl. nat, fr. 2838, p. 32; Borelli de Serres, op. cit.,t. I, p. 328.


[Закрыть]так же как и в палате Шахматной доски Руана на Пасху в 1305 г. [487]487
  R. Fawtier, Comptes royaux…,t. I, p. 316, № 6476.


[Закрыть]Таким образом, Клеман не прав, когда считает, что именно из-за Мариньи, сделавшего первые шаги на поприще государственной службы, Аркур попал в немилость, а Карл Валуа был унижен ошибочно.

Более всего мы склонны доверять Гильому Гиару, автору «Генеалогии королевских родов», который написал свою книгу примерно в 1306 г. и, следовательно, не мог впечатлиться ни несметным богатством Мариньи, ни историей его краха. Итак, автор этого произведения называет имена известных нам людей в числе рыцарей, принявших участие в битве при Монс-ан-Певеле 18 августа 1304 г:

 
Шамбли, который со вчерашнего дня
Уже удалился оттуда; появился Аркур,
Мутон, сир де Блевиль,
Патрис и Гю де Бовиль,
Гужон и Босуа вместе,
И мессир Урри Алеман,
Ангерран де Мариньи, Клер,
Жеан де Машо и его брат… [488]488
  Bibl. nat., fr. 5698, f. 344 v., 2e col.; éd. Hist. Fr.,t. XXII, p. 290. vers 20439-46. – Мы приводим эти стихи согласно манускрипту, где имена иногда плохо видны. Среди знатных людей Руанского судебного округа в 1318–1319 гг. можно встретить: «г-на де Клера…, Мутона де Бленвиля…»; Arch, nat., JJ 55, № 63, i 39 v… № 123, I. 58 v., et № 142, f. 65 v.


[Закрыть]
 

Начиная с этого времени мы находим упоминания о Мариньи как о рыцаре, и вполне очевидно, что он был достоин так называться, а ссылки отдельных враждебно настроенных историков на якобы предложенный Людовиком Неверским судебный поединок, на который не дали разрешения советники короля, не имеют документальных подтверждений. Мариньи умел, когда это требовалось достойно выполнять свои обязанности рыцаря.

Около 1302 г. он выполнил свою первую дипломатическую миссию, конечно, не слишком важную, но в некотором роде судьбоносную, поскольку она в первый раз привела его во Фландрию Филипп Красивый поручил Готье де Митри, Ангеррану де Мариньи и Гильому де Талле провести переговоры с взбунтовавшимися фламандцами, исключая графа и его сына, пообещав им утвердить все составленные ими акты. [489]489
  Arch. nat… JJ 35, № 56. f. 17 et JJ 36. № 54. f. 19. – Г. Лизеран ошибается, утверждая: «…его первая миссия состоялась 20 августа 1311 г.»; G. Lizerand, Enguerrand de Marigny,p. 4.


[Закрыть]

На основании года завершения этой миссии предполагают, что ее провели после Пасхи 1302 г., [490]490
  «Парижский акт, год второй от Рождества Христова М° ССС°»; JJ 35, № 56. f. 17.


[Закрыть]и, вероятно, до «Брюггской заутрени» (18 мая 1302 г.). После этой даты Филипп Красивый более не проводил переговоров, а готовился к вторжению во Францию; после битвы Куртре два товарища Мариньи не смогли бы принимать участие в дипломатической миссии: Готье де Митри во время битвы попал в плен, [491]491
  Fr. Funck-Brentano, Chronique artésienne…,p. 51.


[Закрыть]а Гильом де Талле оказывал сопротивление, оставаясь в замке Рюпельмонд, до середины мая 1303 г. [492]492
  Fr. Funck-Brentano, Philippe le Bel en Flandre,p. 411.


[Закрыть]Кроме того, стиль грамот короля, [493]493
  «Culpas, excessus vel dйlie ta quecumque»; JJ 35, №56, f. 17.


[Закрыть]как кажется, более соответствует атмосфере беспорядков начала 1302 г., чем «Брюггской заутрене». Таким образом, отправка Мариньи во Фландрию состоялась где-то между 22 апреля и серединой мая 1302 г.

Были ли важны эти переговоры? Мы так не думаем. Из троих не столь значительных персонажей, которые должны были их проводить, лишь Митри был рыцарем; двое других были всего лишь оруженосцами. Кроме того, в 1298 г. Митри служил слугой у Гоше де Шатильона. [494]494
  R. Fawtier, Comptes royaux…,t. I, p. 157, № 3362.


[Закрыть]По всей видимости, никто из них не являлся членом Королевского совета. Они могли проводить переговоры со знатью и с представителями городов, но не с графом и его сыновьями; впрочем, при подобных ограничениях они совершенно точно обладали широкими и не вполне определенными полномочиями, [495]495
  «Данных лиц мы полновластно наделяем полномочиями проводить переговоры с любыми лицами, как знатного, так и незнатного происхождения, в каком бы статусе и положении не состояли» («Plenam presentium tenore concedimus potestatem tractandi cum quibusdam personls tam nobilibus quam ignobilibus cujuscumque status aut condicionis existant»); JJ 35, № 56, f. 17.


[Закрыть]а король обещал согласиться с результатами этих переговоров.

Перейдя на службу к королю, Мариньи перестал носить титул хлебодара королевы, который двумя годами ранее ему помогли получить архиепископ Руанский, писец королевской казны, писец Палаты счетов и, наконец, он сам. Но он все так же оставался простым оруженосцем, ожидающим, когда его примут на какую-нибудь должность и время от времени выполняющим функции дипломатического посланника, учитывая тот факт, что король полностью ему доверял.

В соответствии с титулом камергера ему должно было достаться управление Палатой. Следуя за Ш. Дюрье, [496]496
  Positions des thиses de l'École des chartes,1878, p. 13.


[Закрыть]все долгое время считали, что Мариньи сначала был хлебодаром у королевы, затем стал хлебодаром у короля и лишь после этого камергером: «По Красной книге, в 1300 г. Мариньи было присуждено звание хлебодара Короля (panetarius Regis)», – написал Ш. Дюрье. Впрочем, согласно акту 1300 г., Мариньи стал хлебодаром королевы. [497]497
  Ch.-V. Langlois, Registres perdus…,Livre rouge, № 656: Bibl. nat., français 20691. p. 61.


[Закрыть]

Скорее всего, Мариньи стал камергером в 1304 г., вместо Гуго де Бувиля, убитого при Монс-ан-Певеле; до или в течение 1304 г. он занимался распределением пятидесяти четырех драпировок высокого качества, которые использовались в королевских покоях и были приобретены во время путешествия короля в Тулузу, он даже оценил их в 24 ливра за штуку. [498]498
  R. Fawtier, Comptes royaux,t. II, p. 535, № 23911; статья того же счета. опубликованная г-ном Р. Фотье под № 23929, безусловно, является ошибкой Менана, который неправильно ее прочитал, цифры также неверны: 34 вместо 24 и 1297 вместо 1296.


[Закрыть]Если даже в то время он еще не был камергером, то, по крайней мере, уже занимался делами отеля под руководством Бувиля.

В 1304 г. на Троицын день Мариньи оказался среди чрезвычайных делегатов от Курии, [499]499
  Термины Борелли де Серра; Borelli de Serres, op. cit., t. I, p. 328.


[Закрыть]которые, так же как и обычные распорядители, получили чеканы для представления их в Денежную палату. [500]500
  Bibl. nat., fr. 2838, f. 32 v.-33.


[Закрыть]Девять актов от 18 и 23 марта 1305 г., сохранившихся в оригинале в Национальной библиотеке, [501]501
  Bibl. nat… Clair. 15, № 116; 43. № 19. 54, M 7; 59. № 250; 71, № 199: 81 № 114; 93, № 64; 99, № 42; 110, № 32.


[Закрыть] были составлены по распоряжению господина Ангеррана (per dominum Ingerranum); это предписания, данные королем Реньо де Руа, тогда состоявшему в должности «поставщика продовольствия», выплатить необходимую сумму в 1304 г. для похода во Фландрию и за все необходимое для отеля. Следовательно, Мариньи располагал полномочиями, необходимыми для того, чтобы приказать Жану Мальяру выпустить такие предписания.

Неделю спустя королева Жанна дважды упомянула в своем завещании «монсеньора Ангеррана де Мариньи, рыцаря и камергера вашего господина Короля». [502]502
  Arch, nat., J 403, № 16.


[Закрыть]Амбициозный нормандский рыцарь был как никогда близок к власти и начинал оказывать на короля все возрастающее влияние. Благодаря своему назначению на должность камергера, значимость которой зависела прежде всего от ее обладателя, он мог практически ежедневно встречаться с королем.

Мы увидели, как в течение десяти лет Мариньи гонялся за успехом. Теперь нужно посмотреть, с чьей поддержкой и благодаря каким условиям он его добился.

Восхождение Ангеррана де Мариньи ко «власти» происходило в два этапа: в действительности ему, безусловно, помогали уже те самые связи, благодаря которым он получил незначительную должность, примерно в 1295–1298 гг., и управление Палатой, основу его влиятельного положения, из обладания которой он извлек немалую выгоду в промежутке между 1304 и 1314 гг. Несомненно, личные качества Ангеррана сыграли немаловажную роль в деле его возвышения, но точно так же бесспорно, что протекция влиятельных людей облегчила начало его блистательной карьеры.

На протяжении последних лет XIII в. Ангерран де Мариньи задавался целью быть представленным ко двору, получить должность и какой-нибудь источник дохода. Молодой оруженосец отыскал в Париже соотечественников. Конечно, он нашел их в Университете, где выходцы из его родной провинции были скорее неспокойным, чем влиятельным объединением,но также, что было гораздо важнее, в самом королевском дворце. Во время правления Филиппа Красивого в окружении короля было множество нормандцев, и, по крайней мере, какая-то их часть должна была a prioriпроявить свою благосклонность к юноше.

Представители династии Бувилей уже наложили руку на королевские покои, практически превратив их в свои родовые владения. [503]503
  M. Bloch, Bull. Soc. Hist, de Paris,t. XL, 1913, p. 153–164.


[Закрыть]Возможно, Мариньи даже был оруженосцем Гуго де Бувиля, камергера Филиппа Красивого, еще в 1283 г. Можно ли считать Бувиля одним из тех, кто подготовил появление Мариньи в королевском дворце? Такое предположение не лишено оснований.

Мы можем уже не только догадываться о семействе Флавакур. жившем рядом с местностью, [504]504
  Флавакур расположен на расстоянии 3,5 км от Эпты.


[Закрыть]откуда происходил сам Мариньи.

Архиепископ Руанский, Гильом де Флавакур, поручая Ангеррану дело, о котором мы уже рассказывали, назвал его своим кузеном; [505]505
  «Дорогому родственнику (sic)нашему, Ангеррану де Мариньи. хлебодару нашей госпожи Королевы» («Dilecto consaguineo (sic)nostra Ingerrano de Marregniaco, panetario domine Regine»); Bibl. nat., Clair. 48, № 28.


[Закрыть]в этом случае речь не шла об обычной формуле любезности, поскольку если молодой человек уважительно обращается к нему в своем отчете: «Монсеньор архиепископ Руанский», [506]506
  BibJ. nat., Clair. 70, № 137.


[Закрыть]то в журнале королевской казны посланник архиепископа назван как «Ангерран де Мариньи, оруженосец, родственник…». [507]507
  Viard, Journaux du Trèsor…,col. 410, № 2614.


[Закрыть]Архиепископ Руанский, высокопоставленное в королевстве лицо духовного звания, вполне мог устроить своего кузена на должность хлебодара королевы. Кроме того, при дворе был еще один Гильом де Флавакур, рыцарь короля, [508]508
  Bibl. nat., fr. 7852 et 7855, passim;см. выше, р. 14.


[Закрыть]но мы не знаем, какое влияние на положение дел он оказал. Впрочем, нет никаких сомнений, что архиепископ был заинтересован в том, чтобы Мариньи получил должность во дворце, поскольку так он обретал своего постоянного представителя при дворе. Нам известно, что он поручал Ангеррану менять деньги; вероятно, у Мариньи была возможность оказать своему кузену и другие услуги.

Что же касается доминиканца Николя де Фревиля, он, несомненно, являлся одним из покровителей Ангеррана, и, возможно, именно с его помощью Ангерран был принят сначала в отеле королевы, затем у короля, поскольку Фревиль старался привлечь к молодому человеку внимание Филиппа Красивого. Николя был исповедником короля с 1296–1297 гг., [509]509
  Завещание Филиппа Красивого: Arch, nat., J 403, № 13.


[Закрыть]и Ж. Виар ошибочно считает упомянутого в марте 1300 г. брата Николя (fratrem Nicolaum)Николя де Горренком, предшественником Фревиля. [510]510
  J. Viard, op. cit…col. 661, № 4534 et n. 1.


[Закрыть]Артонн [511]511
  A. Artonne, Le mouvement de 1314…,p. 34.


[Закрыть]и Лизеран [512]512
  G. Lizerand, Clement V et Philippe IV le Bel.p. 53.


[Закрыть]поменяли действующих лиц этой истории ролями, представив избрание Николя королевским исповедником или его возвышение до кардинальского сана как следствие королевской милости к Мариньи. Эта теория, построенная на намеках хронистов, [513]513
  «Он вертел, как хотел, и папой, и королем и даже сделал своего кузена кардиналом»; Chron. anon.,dans Hist. Fr.,t. XXI, p. 149.


[Закрыть]не выдерживает испытания фактическим материалом: Фревиль стал кардиналом в 1305 г., когда влияние Мариньи было еще очень невелико; в любом случае, до 1296 г. Ангерран никак не мог повлиять на назначение королевского исповедника.

Всецело преданный Филиппу Красивому, Николя помог ему в противостоянии с Бонифацием VIII и вместе со всем парижским духовенством поддержал идею созыва церковного собора 26 июня 1303 г. В 1305 г. он был избран кардиналом-священником церкви св. Евсевия и впоследствии стал легатом во Франции по самым разнообразным вопросам, при рассмотрении которых мы еще с ним встретимся. По всей видимости, отношения между камергером и кардиналом были продиктованы взаимным интересом.

Здесь мы переходим к рассмотрению второго этапа продвижения Ангеррана к высотам королевской милости. Конечно же, Фревиль поспособствовал тому, что его кузен стал вхож в отель королевы. У юноши были и другие покровители, но ни один из них [514]514
  Baluze, Vitae paparum…,t. II, col. 636.


[Закрыть]не находился в таком высоком положении, как королевский исповедник, который имел возможность добиваться для Ангеррана милостей, например перевода Мариньи в услужение самому королю. Само собой, главная заслуга в этом деле принадлежала брату Николя. В качестве возможной причины подобного перевода на ум первым делом приходит мысль о благосклонности королевы. Мы уже говорили о том, что она уделила Мариньи немало внимания в своем завещании, и вполне вероятно, что именно она поспособствовала карьерному росту того, кто в 1303 и 1305 гг. был ее доверенным лицом. Но ее благорасположение не может стать исчерпывающим объяснением тому факту, что Мариньи присвоили титул камергера, и тем более особому отношению к нему короля.

Мариньи, как мы видели в связи с процессом Гишара де Труа, некоторое время занимался проблемами Шампани; если бы королева хотела устроить своего протеже на более значимую должность, она бы постаралась не удалять его от себя и доверила бы ему тот или иной пост в Наварре или в Шампани. У Жанны Наваррской не было абсолютно никакого повода для того, чтобы стремиться устроить своего человека в отель короля, поскольку она жила в полном согласии со своим мужем. Поступив так, она только лишила бы себя услуг того, кого она хотела отблагодарить. Наконец, нужно вспомнить и о том, что в 1304 г., когда Мариньи стал камергером, Жанна Наваррская не могла предвидеть своего близкого конца: поэтому нельзя сказать, что она «завещала» своего хлебодара королю.

Впрочем, Мариньи оставил должность хлебодара в 1302 г. Предположительно это произошло после торжественного посвящения в рыцари. Тогда он уже не был в услужении у королевы, но остался ее советником и другом. Именно в промежутке между этим событием и 1304 г. он завоевал уважение короля и стал достоин назначения на должность камергера. Мы уже говорили о том, что он никогда не был раздатчиком хлеба у короля и что в 1302 г. он являлся всего лишь оруженосцем; [515]515
  Arch– nat., JJ 35, № 56, f. 17.


[Закрыть]это позволяет предположить, что он, как и многие другие, в частности Плезиан, не будучи облечен никаким титулом, выполнял по указу короля различные поручения, например, ездил со специальной миссией во Фландрию в 1302 г.

Возможно, Филипп Красивый сам заметил этого молодого амбициозного и способного человека и захотел принять его к себе на службу. По прошествии нескольких лет король мог доверить ему распоряжаться, вместе с Бувилем и Шамбли, своей Палатой. Впрочем, что безусловно, Ангерран не мог обратить на себя внимание короля в качестве хлебодара королевы. Ему было необходимо проявить себя с лучшей стороны, а возможность эту, например, право участвовать в миссии во Фландрию, кто-то должен был. ему предоставить. Действительно, доверие Бувиля или Флавакура могло помочь ему получить место в дворцовом штате или источник дохода, но не возможность участвовать в дипломатической миссии или должность камергера. Однако в 1302 г. Фревиль оказывал неоценимые услуги королю, и доверие, которым он пользовался, было пропорционально тому, насколько Филипп Красивый нуждался в поддержке нищенствующих орденов против папского престола. По нашему мнению, Фревиль был единственным человеком, способным попросить короля оказать доверие Мариньи и получить требуемое.

Таким образом, король уже со своей стороны мог щедрой рукой предоставить Ангеррану должность, источник дохода и фьефы. Использовав предоставленную Николя де Фревилем возможность и показав свои способности, Мариньи мог отныне обходиться без покровителей и посредников: действуя на глазах короля, он очень быстро добился неслыханных милостей и широчайших полномочий и, как мы увидим позже, сполна насладился ими через десять лет.