Текст книги "Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого"
Автор книги: Жан Фавье
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
Безусловно, Мариньи заботился о поддержании собственного могущества и в государственных интересах не гнушался применением насильственных мер. Порой, особенно при решении вопросов с фламандцами, он бывал груб, жесток и надменен. Но онникогда не был нечестен по отношению к королю [875]875
Это подтверждает «quitus» от 24 января 1315 г.
[Закрыть]и к тем, кто служил с ним. [876]876
Мы уже упоминали о возмещении убытков сержанту Баквиля, о точности обменов и имущественных оценок, несмотря на обвинения, которые высказывали в 1315 г., нашедших свое отражение примерно в 1335 г. в «Больших Французских Хрониках».
[Закрыть]Из рассказанного нами ясно, что, не преминув вытянуть деньги из Климента V для короля, он вместе с тем на благо народа создал прецедент необычайной порядочности в налоговой области, подобных которому истории известно не так уж и много.
Хронисты, показавшие нам настоящего главного министра Филиппа Красивого или даже коадъютора правителя, нас не обманули. Но историки, которые, основываясь на этих текстах, возводили Ангеррана в ранг влиятельнейшего министра Капетингской монархии при Филиппе Красивом, часто забывали о том, сколько времени продлилось это необычайное могущество: апогей его власти длился, по видимости, чуть более двух лет, четыре или пять лет он просто располагал широкими полномочиями, около восьми лет как камергер он пользовался королевским благорасположением. Что же до положения «финансового сюринтенданта», которым наградили его некоторые писатели периода XVII–XIX вв., он, не обладая никаким титулом, пользовался предоставляемыми им возможностями на протяжении всего лишь одиннадцати месяцев…
Хоть карьера Мариньи и была непродолжительной, зато ему было суждено стремительное восхождение по служебной лестнице: между 1304 и 1308 гг. Мариньи ознакомился с основными вопросами той деловой сферы, которой спустя несколько лет он стал руководить. В 1308 г., после смерти Пьера де Шамбли, он стал главным камергером и уже тогда благодаря своему положению в отеле нарабатывал дипломатический опыт. Он, бесспорно, занимал главенствующее положение в отеле, и его власть распространялась на королевский домен, казну, на финансы монархии, наконец. Впрочем, нужно особо отметить то, что в 1304 г. осведомленность молодого человека в сфере политики и финансов должна быть еще довольно ограниченной.
Превосходство Мариньи в управлении делами государства утвердилось прежде всего в области дипломатии, в тех условиях, когда Ногаре и Плезиан утратили свое влияние, а новая политика государства, которая проводилась в основном с целью подчинить графа Фландрии, стала основываться благодаря уступкам на поддержке понтифика. Именно влияние Мариньи во внешнеполитических делах позволило ему в 1313 г. обеспечить себе руководящее положение в финансовой и экономической сфере, познакомившись со спецификой подобной деятельности в Палате Шахматной доски в Руане и в Денежной палате, а также на посту управляющего отелем и при завершении работ по возведению дворца, хотя король Франции никогда не передавал право возглавлять эти службы одному человеку.
Необычайно быстро расширившиеся полномочия Мариньи, которые в последние месяцы описываемого нами правления превратились в безоговорочное господство, он осуществлял на двойной манер: лично и косвенно.
У истоков власти Мариньи стояла благосклонность короля. Таким образом, именно своим постоянным присутствием при дворе, ежедневным общением с королем, чему благоприятствовала его камергерская деятельность, советами, которые он мог давать государю все время находясь подле него, и постепенно все большим и большим участием в обсуждении решений, принимаемых все же самим королем, [877]877
Мы не раз упоминали о решениях, которые король принимал в присутствии Мариньи, например, об отправке Реньо де Сен-Бёва с миссией в Лион; Ch.-V. Langlois, Inventaire d'anciens comptes royaux,…,p. 338, № 2621.
[Закрыть]Мариньи укрепил и развил власть, доставшуюся ему по воле правителя. С этой точки зрения, он действовал в качестве особого советника, а также как королевский посланник.
Но в то же время Ангерран был членом Совета, о составе и деятельности которого в эпоху Филиппа Красивого почти ничего не известно. Единственное, в чем мы уверены, это то, что в зависимости от рассматриваемых вопросов состав участников менялся, [878]878
Присутствие казначеев и мэтров счетов на Совете во время утверждения ордонанса 19 января 1314 г. может быть оправдано лишь спецификой этого вопроса; они бы не могли там. находиться во время заседания, посвященного делам Папства или Империи.
[Закрыть]но определенные люди, как правило, всегда присутствовали на заседаниях и в различных письменных свидетельствах и хрониках могли, хотя и неофициально, быть названы советниками короля: среди них были как принцы королевской крови, так и высокопоставленные чины, такие, как Людовик де Клермон или Ги де Сен-Поль, Жан де Гре, Ангерран де Мариньи, Гильом де Ногаре… Посылаемые в путь для выполнения какой-либо миссии «люди короля» часто были его советниками, постоянными или же временными. [879]879
«Поскольку наш господин король послал монсеньора де Мариньи со многими другими членами его Совета… вышеупомянутого королевского Совета…»; Arch. du Nord, В 255, Godefroy 4794.
[Закрыть]
Точно сказать, когда Мариньи попал в Совет, невозможно. Мы не считаем подходящим для нас в этом случае указанием тот факт, что по его распоряжению составили указы (mandements), относившиеся к марту 1305 г., [880]880
Bibb nat., Clairambault 15, № 166; 43, № 19; 54, № 250; 71, № 199; 81. № 114, 93, № 64; 99, № 42; 110, № 32.
[Закрыть]поскольку здесь речь шла, несомненно, о должностных обязанностях камергера. Но в мае 1308 г., во время переговоров в Пуатье, он уже, по всей видимости, был королевским советником. Мало-помалу он возвысился над простыми советниками. Кардинал Бертран де Борд, камерарий Климента V, 5 апреля 1311 г. писал о том, что гвельфские посланники не смогли попасть на прием ни к Мариньи, ни к какому-нибудь другому принцу или советнику высокого ранга, включив таким образом Ангеррана в число как близких родственников короля, так и советников. [881]881
См. с. 140. – Кардинал писал: «…ни к господину Ангеррану, ни к какому-нибудь другому лицу другого рода или советнику высокого ранга…» («пес ad dominum Ingerranum, пес ad aliquem alium de sanguine vel consilio qui sit magni status»): J. Schwalm, Constitutiones…,t. IV, p. 557.
[Закрыть]Мы уже показали, насколько, начиная с конца 1313 г., Совет был далек от обсуждения действительно важных вопросов, а мнение его участников Мариньи с одобрения короля не принимал в расчет.
Но по мере того как расширялись полномочия Мариньи и он становился все более могущественным, ему нужно было предоставлять другим право руководить, согласно его директивам, претворением в жизнь тех мер, выполнению которых он отныне мог оказывать лишь поверхностное внимание. Такими людьми, прежде всего в области финансов, стали его подчиненные – Мишель де Бурдене, Жоффруа де Бриансон, Тот Ги – еще до того момента, как Мариньи достиг достаточной степени могущества, и именно они поспособствовали ему в этом продвижении. Эта же система распространилась на королевскую Палату и отель, руководство которыми он вплоть до 1313 г. практически полностью предоставлял своим коллегам Пьеру де Шамбли и Гуго де Бувилю, оставив за собой лишь дипломатическую и политическую сторону своих камергерских обязанностей. В конце концов, он назначил Мишеля де Бурдене финансовым распорядителем в королевской Палате – нам неизвестно, на какую ступеньку иерархической лестницы он его при этом определил, – оставив тем самым остальным камергерам лишь титул и немногочисленные привилегии.
Мы более не будем возвращаться к рассмотрению роли Мариньи во внутренней политике государства и обратим внимание только на один факт: компетенция Ангеррана в юридической сфере была ограниченной, что становится заметно при анализе его деятельности. Прошения о помиловании, о которых мы упоминали, редки и составлены в одно и то же время, что говорит о том, что лишь в ноябре 1311 г. Мариньи довелось заняться делами, связанными с королевским помилованием, [882]882
Arch, nat., JJ 46, № 142, f. 84 v., et № 151, f. 87 v.
[Закрыть]что, впрочем, входило в его обязанности камергера. Также он участвовал в расследовании убийства некого Транше де Жуа и стал одним из авторов смертного приговора убийцам. [883]883
Это был изложенный в вольной форме приговор, который вынесли королевские комиссары; впрочем, они не были беспристрастны: Мариньи связывали родственные узы с кузенами жертвы, Гильомом де Флавакуром и его родственником. Жаном; два остальных уполномоченных также были «из числа родных н близких друзей» жертвы. Матье де Три, присутствие которого было формальной необходимостью, не принял никакого участия в расследовании. – Arch. nat… JJ 49, № 24, f. 14 v.-16 v.
[Закрыть]За исключением процесса Гишара де Труа, роль Ангеррана в котором не вполне однозначна, камергер Филиппа Красивого не принимал участия ни в одном из громких судебных процессов периода описываемого правления; его имя не фигурирует в записях судебной канцелярии. [884]884
Точнее, он не упомянут среди тех, кто участвовал в расследовании, не будучи членом Парламента, в том списке, в котором в 1313 г. значилось имя Гильома де Плезиана; Arch, nat., U 447, f. 2.
[Закрыть]
В заключение добавим, что полномочия Мариньи в вопросах финансов и управления королевскими Палатой и отелем с 1304 по 1314 г. неуклонно расширялись. Мы не утверждаем, что в этот последний год его власть достигла своего апогея лишь потому, что продвижение Ангеррана к пику могущества трагически оборвалось в ноябре 1314 г. Тем не менее можно сказать, что в области внутренней политики начиная с 1313 г. Мариньи был главным советником и, с позволения сказать, настоящим министром Филиппа Красивого.
Часть третья
Внешняя политика
Глава VI
Англия, графство Артуа и фламандцы
1. Отношения с графиней МагоВ рамках рассказа об отношениях камергера ФилиппаКрасивого и внучатой племянницы Людовика Святого необходимо сразу сказатьдве вещи: эти люди часто общались, переписывались и расточали друг другу любезности; в период своего могущества Мариньи оказывал значительное влияние на основные сферы деятельности графини Артуа, что не вызывает сомнений, несмотря на то что сохранилось очень мало письменных свидетельств. К сожалению, связь между этими двумя утверждениями установить практически невозможно. Именно поэтому мы сначала рассмотрим, как происходило общение Маго и Ангеррана, а затем причины, повлекшие за собой его начало.
Несомненно то, что одной из множества тем переписки периода 1309 г. была женитьба Луи де Мариньи на Роберте де Бомец, [885]885
27 ноября 1309 г. Маго написала Адаму Гурле, который должен был стать попечителем Луи, и Жану де Гре, кузену и свидетелю Изабеллы де Мариньи. Arch. du Pas-de-Calais, A 261, f. 14 v.
[Закрыть]которая, по всей видимости, как утверждал Г. Лизеран, [886]886
G. Lizerand, Enguerrand de Marigny,p. 1.
[Закрыть]являлась протеже графини. Перед 8 мая 1309 г. Маго послала Ангеррану в Менневиль два письма; [887]887
Arch, du Pas-de-Calais, A 249.
[Закрыть]она писала ему также 12 ноября в Париж, 16 и 30 в Нормандию и 31 декабря ко двору. [888]888
Arch, du Pas-de-Calais, A 261, f. 14 v. et 15 v.
[Закрыть]14 декабря в Аррасе [889]889
Arch. du Pas-de-Calais, A 261, f. 6 r. et 13 r.
[Закрыть]она заверила официально составленный от ее имени брачный контракт. [890]890
Заверенная королем копия, 1310 г… январь; JJ 42 b,№ 189, I89 V.-90 v
[Закрыть]Бракосочетание состоялось в январе в Венсенне: графиня преподнесла в дар Роберте де Бомец, ее матери Иде де Круазиль и Жанне де Танкарвиль золотые венки, украшенные рубинами и изумрудами; [891]891
Arch, du Pas-de-Calais, A 261, f. 13 v.; J.-M. Richard, Mahaut…p. 69.
[Закрыть]ее дочь, Бланка Бургундская, также сделала всем дорогостоящие подарки, но, согласно счетам, они были оплачены из королевской казны. [892]892
R. Fawtier, Comptes royaux…,t. II, p. 549–550.
[Закрыть]
Впрочем, делать подарки тем, в ком она нуждалась, или тем кого она просто хотела почтить своим вниманием, было свойственно графине Артуа. [893]893
J.-M. Richard, op. cit.,p. 19.
[Закрыть]Когда Жана де Мариньи представили к сану епископа, графиня подарила ему крест и изумруд для кольца. Поэтому не стоит удивляться тому, что в конце 1310 г. [894]894
Arch, du Pas-de-Calais, A 284, № 1.
[Закрыть]Ангерран получил от нее серебряные кубки, крупную дичь, [895]895
Ibid. p. 69.
[Закрыть]тончайшей работы ковер, «расшитый различными фигурами», а в июне 1314 г., когда он вместе с канцлером Пьером де Латильи находился в Аррасе, Маго преподнесла ему осетра, [896]896
Arch, du Pas-de-Calais, A 324.
[Закрыть]что считалось роскошным подарком. [897]897
В 1328 г. по приказу Маго осетра искали в Брюгге и в Голландии, чтобы она могла подарить его герцогу Бургундскому; J.-M. Richard, op. cit.,p. 137.
[Закрыть]Наконец, она устроила в Бомеце рынок, [898]898
1311 г., 24 октября; Cartulaire,№ 121.
[Закрыть]чтобы впоследствии подарить его Мариньи, и в дополнение к подарку, вероятно, передала право высшего суда в Бомеце и Круазиле. [899]899
Grandes Chroniques de France,éd. J. Viard, t. VIII, p. 310.
[Закрыть]
Они встречались при дворе, когда Маго находилась в Париже или в Иль-де-Франс, также они оба присутствовали при подписании брачного контракта и на свадьбе Луи де Мариньи, и, помимо этого, необходимо упомянуть и о поездке Ангеррана в Эден в феврале 1311 г., куда он заехал перед тем, как отправиться в Авиньон. Маго действительно отправила двух своих слуг «в Эден, навстречу монсеньору Ангеррану де Мариньи». [900]900
1311 г… 27 февраля; Arch, du Pas-de-Calais, A 280, f. 22 r.
[Закрыть]
После бракосочетания Луи переписка отнюдь не прекратилась. В 1310 г., перед праздником Всех Святых, Маго послала своего слугу Корнильо к Мариньи в Булонь, затем отправила Ангеррану письмо в Менневиль [901]901
Arch, du Pas-de-Calais, A 267
[Закрыть]и еще одно послание 26 октября 1310 г. в Нормандию. [902]902
Arch, du Pas-de-Calais, A 270
[Закрыть]В июле или в начале августа 1311 г. к Мариньи во Фландрию по ее приказу поехал ее слуга Форталье. [903]903
Arch du Pas-de-Calais, A 286, № 34.
[Закрыть]Письмо от нее было отправлено в Париж б февраля 1312 г.; [904]904
Arch, du Pas-de-Calais, A 293, f. 17 r.
[Закрыть]19 марта с еще одним письмом в Вьенн поехал Квентен. [905]905
Ibidf. 18 г.
[Закрыть]Безусловно, речь шла о каком-то неотложном деле; чуть раньше, 29 мая, Маго выслала депешу «спешно из Парижа во Вьенн, монсеньору Ангеррану»; [906]906
«То же для. I. слуги, везущего письма из Парижа во Вьенн, которые Форталье привез в Париж в Дени… XX с.»; сюда же относится и следующий пункт, подчеркнутый в счете как дублирующий первый: «То же за аренду жилья. I. слуге, который спешно вез письма из Парижа во Вьенн монсеньору Ангеррану, и привез их в Париж Форталье…XX с»; Arch, du Pas-de-Calais. A 298, f. 17 v.
[Закрыть]он немедленно ответил, поскольку 15 июня Маго послала своего слугу к Мариньи с подарком. [907]907
«To же монсеньор Симон де Гре собственноручно передал. I. слуге монсеньора Ангеррана де Мариньи… XVI с»; ibid.,f. 18 r.
[Закрыть]В конце августа и в начале сентября 1312 г. графиня с нетерпением следила за Людовиком д'Эвре и Мариньи, которые направлялись в Англию: 27 августа она послала двух слуг в Амьен и в Аббевиль, чтобы «узнать последние новости», [908]908
Ibid.,f. 24 r.
[Закрыть]а третий 7 сентября направился в Виссан, порт, откуда корабли отправлялись в Англию. [909]909
Ibid.
[Закрыть]Наконец, перед 1 ноября 1312 г. некий сержант передал Мариньи письмо от графини и последовал за Ангерраном в Нормандию. [910]910
Arch, du Pas-de-Calais, A 294.
[Закрыть]
Что же отвечал Мариньи на это огромное количество писем, ни одно из которых не сохранилось? Нам известно только лишь то, [911]911
То, что 14 декабря 1309 г. «.I. менестрелю м. Ангеррана де Мариньи» был сделан подарок, ни о чем не говорит, поскольку в то время Мариньи находился вместе с Маго на свадьбе Луи де Мариньи; Arch, du Pas-de-Calais. A 261, f 13 г.
[Закрыть]что 15 июня 1312 г. Мариньи передал одному из своих слуг подарок. Впрочем, нет никаких сомнений в том, что Мариньи отвечал графине и оба они поддерживали оживленную переписку. В нашем распоряжении есть, по крайней мере, одно послание, написанное рукой Ангеррана, письмо без указания даты; [912]912
Cartulaire, actes,№ 3.
[Закрыть]к. разговору о нем мы еще вернемся, когда рассмотрим те вопросы, которые могли обсуждаться в этом загадочном документе. Во всяком случае, содержание этого письма дает нам понять, что Мариньи был в курсе абсолютно всех, даже секретных, дел Маго д'Артуа и давал ей в сложных ситуациях весьма полезные советы. Таким же образом он помогал в затруднительном положении Эдуарду II, о чем мы поговорим чуть позже.
Последнее письмо, о котором нам известно, Мариньи получил в сентябре или октябре 1312 г. После этого, по всей видимости, переписка прекратилась, либо из-за того, что исчезли проблемы, которые обсуждали Ангерран с графиней, либо потому, что в отношениях между ними возникла некоторая напряженность: учитывая то, что в 1314 г. Маго подарила Мариньи осетра, было бы вполне логичным предположить, что инициатива прекращения отношений исходила от Ангеррана, а графиня старалась их наладить Именно поэтому в конце ноября 1313 г., написав письмо 23-го числа в Англию, адресат которого нам, к сожалению, неизвестен [913]913
Arch, du Pas-de-Calais, A 316, f. 16 r.
[Закрыть]она поджидала приезда Мариньи и Людовика д'Эвре, [914]914
Указаны в такой последовательности в счете от праздника Вознесения 1314 г… Ibid.,I. 16 v
[Закрыть]послав своего служащего Леско в Виссан, чтобы сразу узнать об их возвращении Поэтому одним из вопросов, причем немаловажных, на который нам нужно будет попытаться найти ответ, можно считать следующий: почему в 1314 г. Маго оказалась в числе противников Мариньи?
Прежде всего Маго нуждалась в поддержке королевского камергера в борьбе с ее племянником, Робером д'Артуа. Ж. Пти [915]915
J. Petit. Charles de Valois,p. 151.
[Закрыть]посчитал даже, что именно это позволило Мариньи выудить из графини известные нам подарки. Не углубляясь в рассмотрение подобных предположений, далее скажем, что, на наш взгляд, Мариньи действительно участвовал в этих родственных трениях и действовал в интересах Маго. В 1329 г. Робер представил свидетелей, которые заявили, что экземпляр договораот 1281 г., переданный в Сокровищницу хартий Франции, по наущению Тьерри д'Ирсона [916]916
J.-M. Richard, Mahaut, comtesse d'Artois…,p. 18–26.
[Закрыть]уничтожил именно Мариньи. Но, помимо того, что представленные доказательства были делом рук Жанны де Дивьон, а все свидетельства впоследствии признали ложными, мы думаем, что с помощью такого обвинения Робер д'Артуа мог настоять на обоснованности своих притязаний, не прилагая практически никаких усилий, поскольку человека, который более всего был заинтересован в ином исходе этого дела, к тому моменту уже не было в живых и он не мог ничего сказать в свою защиту! Уже одно это могло натолкнуть на некоторые сомнения. Впрочем, Мариньи, несомненно, участвовал в процессе, результатом которого стало признание прав Маго на графство Артуа. Мариньи лично выслал договор от 9 октября 1309 г. в Артуа, то есть Маго, которую мог порадовать вынесенный приговор. [917]917
1309 г., 9 октября. – Аньер; оригинал, Третий экземпляр, с печатью на шелковом шнурке, Bibl. nat… Mélanges Colbert 347, № 66. На обороте современным, но несколько необычным почерком написано: «Это грамота короля о споре, который произошел между госпожой и Робером, ее племянником, по поводу графства Артуа», из чего, само собой, следует, что это был экземпляр Маго.
[Закрыть]
Он был вынужден заниматься, делами Артуа также и по причинам финансового характера. Власти города Камбре должны были выплатить графине 32000 парижских ливров. По неизвестной нам причине, на которую, впрочем, нам приходится сослаться, предлагая объяснение письму Мариньи, Маго должна была передать королю некоторую сумму не на приданое Бланки, а «для неких целей, о которых было известно госпоже». [918]918
Arch, du Pas-de-Calais, A 258.
[Закрыть]Поэтому она уплатила королю сумму, равную всем' тем выплатам 4000 ливров, которые представители города Камбре Должны были выплачивать в королевскую казну два раза в год. Но эти деньги не попали в руки сборщика податей Артуа, Берту де Бенжи, поскольку их передал прямо верному помощнику Мариньи и королевскому казначею Жоффруа де Бриансону [919]919
А, на наш взгляд, не Жоффруа Кокатриксу, как посчитал Ришар; Richard, p. 70.
[Закрыть]Тот Ги, которого Берту де Бенжи трижды называл «приближенным монсеньора Ангеррана де Мариньи». Мы не располагаем свидетельствами того, что выплаченные во время праздника Св. Иоанна 1309 г. деньги были переданы королю, но тот факт, что их получил Тот Ги, а также схожесть текстов счета этого и следующего годов, наталкивают нас на эту мысль. [920]920
«От города Камбре, в качестве третьей выплаты XXXIIm п.л. денег, которые представители этого города были должны отдать госпоже, из рук Тота Ги. приближенного монсеньора Ангеррана де Мариньи… IIIIm п.л.»; Arch, du Pas-de-Calais, A 252.
[Закрыть]Выплаченные на Рождество 1309 г. [921]921
Arch. du Pas-de-Calais, A 258.
[Закрыть]и на праздник Св. Иоанна 1310 г. [922]922
«От города Камбре, в качестве пятой выплаты денег, которые представители данного города были должны отдать госпоже к празднику Св. Иоанна, из рук Тота Ломбара, приближенного монсеньора Ангеррана де Мариньи… IIIIm п.л.; по устному приказанию госпожи деньги переданы в руки мессиру Жоффруа, казначею монсеньора короля, для неких тайных нужд, о которых известно госпоже, из рук Тота Ломбара, приближенного монсеньора Ангеррана де Мариньи причем эти деньги этот Тот получил от представителей города Камбре в качестве пятой выплаты денег на праздник Св. Иоанна, в году. М.IIIе et dis… IIIIm л». Arcn. du Pas-de-Calais, A 266.
[Закрыть]деньги Тот Ги передал Жоффруа де Бриансону, и таким образом сумма, которую король получил для неких секретных целей, составила 12000 ливров. Мы не знаем, оставила ли себе Маго сумму от двух первых и трех последних выплат.
Деньги выплачивались по приказу Мариньи. Того, что Тота Ги недвусмысленно называли человеком Ангеррана, а Жоффруа де Бриансон совершенно точно был его помощником, было бы вполне достаточно, чтобы убедить нас в этом. Но во время судебного процесса [923]923
Mandes Chroniques…,éd. J Viard, t. VIII. p. 309–310, § XVII.
[Закрыть]Мариньи обвинили в том, что он изъял у графини и присвоил денежный долг города Камбре, невзирая на запрет короля. Чтобы получить 40000 турских ливров – или 32 000 парижских ливров, – в хищении которых он, по мнению хрониста, был повинен, ему пришлось бы лично получить восемь выплат за период с июня 1308 г. по Рождество 1311 г., причем устроить это было бы нелегко, или же попытаться получить деньги через посредника, чего на самом деле не произошло. В действительности Мариньи доставил в королевскую казну практически подпольным путем те деньги, которые должны были пойти на некие секретные цели известные графине, как выразился Берту де Бенжи, а также и королю, поскольку необходимую сумму получил его казначей. Если бы Ангерран хотел оставить эти деньги себе, он не допустил бы чтобы их передали Жоффруа де Бриансону, ведь вмешательство третьего лица, пусть даже и верного Мариньи, в данном случае могло бы только навредить.
Имена Маго и Мариньи упоминаются вместе также при рассказе о разногласиях, существовавших долгое время между графиней и фламандскими торговцами по поводу пошлины, которую они должны были выплачивать при проезде через Бапом. В тот момент горожане судились с людьми графини, изъявшими у них товар в ответ на отказ уплатить налог. [924]924
См. Stilus Curie.G. du Breuil, éd. F. Aubert. chap. XVIII, p. 130–131.
[Закрыть]А начиная с 1307 г. камнем преткновения для улаживания отношений Маго с жителями Ипра была таможня в Бапоме, [925]925
Diegerick, Inventaire analytique…,№ 260 et № 274, notamment.
[Закрыть]причем страсти особенно накалились в 1309 г. Мариньи был вдвойне заинтересован в разрешении этих спорных ситуаций. Прежде всего с 1311 г. он являлся владельцем рынка в Бомеце и не видел ничего хорошего в том, чтобы в этом районе возникали препятствия свободному товарообороту, тем более что эти неурядицы могли отразиться на доходах от ярмарок и рынков в Лоншане и Экуи. Кроме того, он был отцом наследника шателенства Бапома, [926]926
Cartulare: №120.
[Закрыть]где в мае 1311 г. по приказу Маго был построен огромный замок. [927]927
J.-M. Richard, op. cit.,p. 389–391.
[Закрыть]Далее, в 1313 и 1314 гг. он являлся постоянным ходатаем для некоторых горожан Ипра, среди которых самыми влиятельными были Бротерламы, де Ло, Бели, Ангили, Ле Вагенеры, Эли и так далее. Он начал вести с ними дела в июне 1312 г., а в июне 1313 г. выслал им копию грамоты об открытии ярмарки в Экуи. [928]928
Diegerick, op. cit.,№ 305.
[Закрыть]Поэтому, учитывая то, что конец разногласиям между Маго и торговцами Ипра был положен, причем в пользу последних, [929]929
Им вернули их товары и возместили убытки; Diegerick, op. cit.,№ 291.
[Закрыть]изданной королем грамотой от 24 февраля 1312 г., сложно не увидеть в этом следов стараний Мариньи, который действовал в своих интересах и учитывал интересы своих протеже.
Маго, которую, по всей видимости, напугала такая резкая перемена поведения Ангеррана, приняла меры предосторожности: она передала Бомец Мариньи как своему человеку [930]930
Он получил рынок в качестве фьефа; Cartulaire,№ 121.
[Закрыть]и, конечно же, стала более настойчиво добиваться его расположения. Все было напрасно. Мариньи неумолимо переходил на сторону торговцев Ипра. посетить который в 1313 и 1314 г. он рекомендовал Филиппу Красивому и Эдуарду II. [931]931
Bibl. nat., Moreau 694, f. 15–18; Calendar of the Paient Rolls.Edward II. t. II p. 42; Calendar of the Close Rolls,Edward II. t. II, p. 26.
[Закрыть]Отныне интересы графини и Ангеррана не совпадали, и в 1313 г. переписка сошла на нет.
В ноябре того же года Маго попыталась встретиться с Мариньи; июне 1314 г. она преподнесла ему в дар осетра; все это были всего лишь попытки возвратить былое влияние на могущественного советника. Становится понятным, что Маго была одним из врагов Ангеррана, попавшего в немилость несколько месяцев спустя. Тогда она испугалась того, что Мариньи обнародует их отношения, что поставило бы ее в неловкое положение перед Валуа, Эвре и Пикиньи. Позже мы увидим, что у Мариньи не было возможности защищаться, но Маго, вернувшись из Парижа после смерти короля, на всякий случай благоразумно удалилась в Артуа на время слушания его дела; [932]932
J.-M. Richard, op. cit.,р. 70.
[Закрыть]во время казни Ангеррана она находилась в Эдене. В июне она послала в Ар рас своего капеллана и милостынщика, Жана де Курселя, за копией показаний Ангеррана. [933]933
«Июня XIII дня монсеньору Жану де Курселю выдано, чтобы получить список с признанием монсеньора Ангеррана де Мариньи… ХХIII с.»; Arch, du Pas-de-Calais, А 334, f. 25 v.
[Закрыть]На самом деле, он ни в чем не признался, но возможность того, что он мог о чем-нибудь проговориться, не давала покоя графине Артуа.
Последними из дел Артуа, которыми занимался королевский камергер, были выплата и последующее распределение приданого Бланки Бургундской, жены Карла Красивого, [934]934
Карл IV Красивый – младший сын Филиппа IV, граф Маршский, с 1322 по 1328 г. король Франции. – Прим. ред.
[Закрыть]то есть 100 000 турских ливров. Еще до самой первой выплаты король приказал поместить в Тампль ларец, сопроводив этот приказ грамотой от 15 февраля 1311 г. о том, что четыре ключа от этого ларца должны были находиться у Маго, Ги де Сен-Поля, Ангеррана де Мариньи и Ги Флорана, королевского казначея. [935]935
Оригинал с печатью, arch, du Pas-de-Calais, A 57, № 7.
[Закрыть]Эту грамоту заказал Пьеру д'Обиньи для составления сам Ангерран, доказательством чему служит не относящаяся к содержанию помета на оригинале.
В декабре того же 1311 г. были внесены 40000 ливров. Это не те деньги, которые Тот Ги передал Жоффруа де Бриансону, пятую выплату которых произвели в то же время, когда был установлен ларец для приданого, к тому же из них было внесено только 35 000 турских ливров, в то время как 40000 ливров приданого уже были потрачены к тому моменту. Ведь в декабре 1311 г. Мариньи составил документ, [936]936
1311 г., декабрь (конец). – Пуасси; Arch, nat., JJ 46, № 162. f. 94.
[Закрыть]согласно которому король назначал Карлу Маршскому и Бланке Бургундской 4000 турских ливров ренты взамен тех 40 000 ливров, которые выплатила Маго, а король использовал их для других целей. Впоследствии эта рента из королевской казны должна была быть превращена в земельную. Следовательно, Ангерран нашел в том ларце, ключ от которого был в его распоряжении необходимую королю сумму и обменял ее на ренту, одинаково выгодную как для ее обладателей, поскольку они ничего не теряли при таком обмене, так и для казны, так как на тот момент земельная рента наносила ей меньший урон. 28 декабря король обнародовал в грамоте, составленной все тем же Мариньи, тот факт, что Маго передала ему доверенность на город Сент-Омер, для выплаты остававшихся 60000 турских ливров, из расчета 5000 на каждое Рождество и то, что эти деньги нужно было поместить в ларец, находившийся в соборе в Аррасе, передав ключи от него Маго, Ангеррану деМариньи, [937]937
Граф де Сен-Поль, чье имя фигурировало в списке лишь формально, более не упоминался.
[Закрыть]Тьерри д'Ирсону и Ги Флорану, и что их нельзя было брать взаймы или использовать для покупки ренты или земель в отсутствие графини или ее письменного разрешения. Это было гарантией того, что деньги не будут потрачены на нужды короля и не станут объектом хитроумных уловок Мариньи. [938]938
1311 г… 28декабря. – Пуасси; Arch, nat., JJ 46, № 161, f. 93 v.-94 r.
[Закрыть]
В последнем пункте договора оговаривалось, что в том случае, если Бланка умрет, не оставив наследника, вся сумма – включая и земли, и ренты, которые нужно было выкупать вместе с ними, – вернется Маго или ее наследникам. Итак, 9 апреля 1314 г. из-за королевских невесток разразился настоящий скандал. [939]939
Бланку Бургундскую вместе с Маргаритой, супругой наследника престола Людовика, уличили в супружеской измене своим мужьям, сыновьям Филиппа IV, и приговорили к заключению. – Прим. ред.
[Закрыть]Бланку отправили в Шато-Гаиар. Маго имела все основания опасаться конфискации, решение о которой вполне мог вынести суд, поэтому становится понятным, отчего она была так любезна по отношению к Мариньи и Латильи в августе 1314 г.
Мы уже видели, что ее отношения с Ангерраном от этого не переставали быть несколько натянутыми. Период его величия подошел к концу, многие перестали скрывать свою злобу, и Маго д'Артуа в том числе. Современники считали ее одним из злейших врагов Мариньи. Жоффруа Парижский написал:
По мнению Жана де Сен-Виктора, именно под влиянием Карла Валуа и графини Артуа, а также графа Арманьяка Людовик X отступился от Ангеррана. [941]941
Baluze, Vitae…éd. Mollat, t. I, p. 112.
[Закрыть]Более того, если верить Ж.-М. Ришару, [942]942
J.-M. Richard, op. cil.,p. 36; автор не приводит никаких доказательств.
[Закрыть]адвокат Жан Аньер, выступавший в суде против Ангеррана, получал деньги от Маго; но мы чуть позже покажем, что он их получал также и от Роберта Бетюнского. Наконец, мы уже рассказали, зачем Маго сделала для себя копию показаний Ангеррана.
Произошедшее представляется нам ясным: Мариньи, который помог торговцам Ипра победить в споре людей Маго, долгое время поддерживал с ними взаимовыгодные отношения; по его наущению [943]943
Grandes Chroniques…ed. J. Viard. t. VIII, p. 310. § XVIII.
[Закрыть]была арестована Жанна Бургундская, жена Филиппа Длинного, виновная лишь в том, что вовремя не сообщила о проделках своих сестры и невестки, причем как Бланка, так и Маго сохранили к ней доброе отношение. Наконец, Маго, по всей видимости, должна была разделять досаду высокородной знати; для ее зятьев, для ее племянника по браку, Людовика д'Эвре, его родственников и союзников Мариньи был всего лишь выскочкой. Присвоение в декабре 1313 г. поместью Мариньи статуса баронского, конечно же, вызвало раздражение даже у тех, кто не имел никаких личных претензий к Ангеррану. Естественно, что Маго д'Артуа, которая более не могла рассчитывать на услуги Мариньи, перешла на сторону его противников, причем сделала она это очень аккуратно, чтобы избежать назойливых пересудов.
Мы еще не рассматривали подробно письмо, адресованное Ангерраном графине Маго, которое мы опубликовали в другом издании. [944]944
Arch, du Pas-de-Calais, A 59, № 11; edit, dans Musée des Archives dêpartamentales,р. 220–221 et pi, 103; Cartulaire, actes,№ 3.
[Закрыть]Это письмо, написанное так, чтобы его могла понять лишь та, кому оно предназначалось, безусловно, не представляет большой ценности для истории королевского камергера. Тем не менее из него становится понятно, что Ангерран был настолько влиятелен в глазах графини, что мог давать указания ее посланнику. [945]945
«Посланник пришел ко мне, и я сказал ему, что он должен будет сказать»: ibid.
[Закрыть]Но отсутствие даты и указаний о событии, о котором шла речь, не позволили нам основывать какие-либо выводы в нашем исследовании на этом документе.
Дату написания этого письма можно определить, опираясь на пять фактов: присутствие Мариньи при дворе в конце ноября; пребывание Пьера, аббата Сен-Медара, и Жоффруа дю Плесси при папском дворе некоторое время до того; дата отправки двух предыдущих писем – Ангерран получил письмо по поводу того дела, о котором она ему рассказывала в другом послании; [946]946
«Ваши письма, которые относятся к тому делу, о котором Вы мне писали».
[Закрыть]поручение, которое Мариньи выполнил какое-то время спустя после ноября. К сожалению, аббат и протонотариус приезжали в Авиньон несколько раз в году, а Мариньи отмечал праздник Святого Андрея при дворе каждый год с 1308 по 1314-й! Мы не можем согласиться с выдвинутым Ж.-М. Ришаром предположении о 1309 г., поскольку 14 декабря Маго и Ангерран вместе присутствовали в Аррасе при подписании брачного контракта Луи де Мариньи и Роберты де Бомец: ни один из них не стал бы обсуждать столь важное и секретное дело, о каком шла речь, в письмах, зная, что встретится с собеседником менее чем через месяц. [947]947
Ж.-М. Ришар основывает свое предположение на факте присутствия аббата Сен-Медара в Авиньоне в конце 1309 г.; J.-M. Richard, op. cit., p. 68.
[Закрыть]Маго, покинув Париж 9 ноября и Понтуаз 11-го, 9 января вернулась в Сен-Дени, а 10-го в Париж. [948]948
Arch. du Pas-de-Calais, A 261, f. 4 r. et 7.
[Закрыть]Кроме того, в письмах, отправленных Мариньи 12 ноября, 16 ноября, 30 ноября и 31 декабря 1309 г., говорилось о подготовке брачного контракта и о приготовлениях к свадьбе: 17 ноября, как мы отмечали выше, графиня написала Жану де Гре, свидетелю своей кузины, Изабель де Мариньи, и Адаму Гурле, который должен был стать попечителем Луи и, по всей видимости, был его родственником. [949]949
Ibid… S. 14 r.-15 v.
[Закрыть]
Отнести это письмо к 1311 или к 1313 г. также невозможно, поскольку в указанные дни не было написано никаких посланий. Остается лишь 1310 г., что, на наш взгляд, наиболее вероятно, или, может быть, 131– 2 г.
Таким образом, мы считаем, что это послание было отправлено в октябре или ноябре 1310 г. В то время Мариньи, находившемуся в Нормандии, пришло два письма, кроме того, в октябре 1310 г. слуга Корнильо отправился с еще одним письмом для Ангеррана в Булонь. Видимо, Мариньи ответил на одно из этих писем, возможно, на то, которое было отправлено 26 октября. [950]950
Arch. du Pas-de-Calais, A 270, f. 26 v.
[Закрыть]В благодарность – не за помощь, а за обещание серьезно подумать об этом деле – Маго немедленно выслала ему в подарок роскошный гобелен, заставив оплатить его Дени д'Ирсона 4 января 1311 г. [951]951
Arch, du Pas-de-Calais, A 284, № 1.
[Закрыть]
Намомент выплаты, приходившейся на праздник Вознесения в 1310 г., Берту де Бенжи в первый раз употребил формулировку «По устному приказу госпожи… для неких секретных целей, о которых известно госпоже…», [952]952
Arch, du Pas-de-Calais, A 258.
[Закрыть]но, видимо, речь шла о некоем деле, обсуждение которого происходило еще до праздника Всех Святых 1309 г.» поскольку к тому времени штраф в Камбре собирал уже Тот Ги. [953]953
Arch, du Pas-de-Calais, A 252.
[Закрыть]Следовательно, это уже не могло бы последовать за письмом. Если два дела, упоминания о которых содержатся в счетах и в письме, в действительности являются одним и тем же, мы не сможем датировать письмо на основании счетов. Поэтому мы остановимся на предположении об октябре-ноябре 1310 г.
Что же касается темы письма, в нем говорится о человеке, вне всяких сомнений, о мужчине, «которому вполне достаточно стольких владений…». В этом человеке Ж.-М. Ришар увидел Тьерри д'Ирсона, [954]954
Это было всего лишь предположение с его стороны; op. cit…p. 68.
[Закрыть]на наш взгляд, более вероятно, что это либо прелат, которому Маго помогла получить более высокий сан, либо Робер д'Артуа, по приговору 9 октября 1309 г. получивший многочисленные фьефы. К другим переговорам, происходившим между Маго и королем или Мариньи, римский двор не имел никакого отношения. Напротив, вполне возможно, что Маго постаралась убедить папу подтвердить или, скорее, ручаться за исполнение судебного приговора, которое фактически лишало имущества ее племянника, Робера д'Артуа.
