Текст книги "Водоворот"

Автор книги: Жаклин Топаз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

11

У входа во дворик перед рестораном Пола замешкалась. Что делать? Она, увы, не справилась со своей ролью примирителя супругов д'Арман. И к тому же предала Тома, сведя на нет возможность получения им ссуды. Что теперь скажет бедный Клинтон?

Услышав шум мотора, она подняла глаза и заметила отъезжающее такси. Судя по чересчур прямой фигуре на заднем сиденье, это был д'Арман.

Пола сделала несколько шагов вперед, чтобы увидеть их столик. Симона о чем-то быстро говорила со своими знакомыми, а Том со смущенным выражением лица слушал. Жак после стычки с женой, видимо, так и не возвращался к столику. Уехал, значит, даже не попрощавшись.

Чувствуя ужасную тревогу, она заставила себя как ни в чем не бывало подойти к остальным.

– Где Жак? – спросил Клинтон, вставая и отодвинув для нее стул.

Пола неохотно села.

– Он… решил уехать. На такси.

Хотя разговор продолжался, Симона встретилась глазами с Полой, и та дала понять, что голубь мира из нее никудышный. Француженка поджала губы и передернула плечами, как бы говоря, что всегда знала – ее муж порой бывает просто невозможным.

– Что происходит? – вполголоса спросил Клинтон.

– Боюсь, я ухитрилась еще больше все испортить. – В присутствии посторонних Пола не могла сообщить ему дурные вести.

– Честно говоря, после выходки Жака не думаю, что это возможно.

– Нам, вероятно, стоит уйти, – прошептала женщина. – Мне нужно тебе кое-что рассказать.

После секундного раздумья Том встал и извинился. Он стал доставать бумажник, но Симона махнула ему рукой.

– Муж уже заплатил, – сказала она. – Надеюсь еще увидеть вас обоих до вашего отъезда из Франции.

– Я тоже. – Пола старалась не выглядеть чересчур расстроенной.

– Что происходит? – спросил Том, едва успев завести машину. – Зачем ты полезла не в свое дело?

– О, Том! – Молодая женщина закрыла глаза и откинула голову на спинку сиденья.

– Может, тебе лучше рассказать, что случилось. – В голосе звучали злые ноты.

– Я… мы разговаривали о браке. Он меня что-то спросил… я даже не помню что… и я как-то проговорилась…

– Насколько можно понять из твоих невразумительных речей, Жак теперь знает, что мы не женаты? – напряженно выговорил Том.

– Да. Сожалею. Знаю, ты предупреждал меня не сближаться с этими людьми. Но я так переживала из-за того, что происходило между ним и Симоной…

Том смотрел прямо вперед, ведя машину по извилистой горной дороге. Они спустились к побережью и направились к Кап-Феррату. Молчание становилось мучительным. Лучше бы он накричал на нее, дал бы выход своему праведному гневу…

Миля пролетала за милей без единого слова, ее сердце гулко стучало в груди. Да, случилось ужасное – она подвела Тома, сорвала самую важную в его жизни сделку. Но зато теперь ей совершенно ясно, что для Клинтона самое главное. Да, теперь ей известно, что она для него ничего не значит по сравнению с теми миллионами, которые он надеялся нажить.

Надо же вести себя так глупо! А как же теперь Симона? Если Поле и удалось что-то, так только подтвердить уверенность Жака, что порядочная женщина не станет так поступать, как его жена.

Пола никогда в жизни не чувствовала себя такой несчастной.

Когда они остановились перед домом, она заметила, что спортивной машины Жака там нет. Она испытала какое-то странное чувство облегчения – по крайней мере, ей не придется тотчас же встретиться с ним лицом к лицу.

Нервничая в ожидании, когда Том взорвется, Пола прошла за ним в дом. Он налил им из графина по бокалу шерри.

– Вероятно, нет смысла говорить, как мне жаль. – Она тяжело опустилась на кушетку. – Я все испортила…

Том молча сел рядом.

– Ну? – потребовала Пола. – Давай, пали по мне из обоих стволов! Ну же, покончим с этим. Не выношу этого молчания.

Том отпил глоток шерри.

– Я в шоке.

– Угу. Значит ли это, что я должна вымаливать прощение?

– Нет. – Он поставил бокал на журнальный столик и повернулся к ней лицом. – Не имею права тебя винить. С самого начала весь этот план был безумием. Я бы никогда и не пытался его осуществить, если бы не… ну, я сам виноват. Если бы я не был так занят мыслями о том, как спасти «Клинтон компьютерс»…

Его голос оборвался на печальной нотке, и он покачал головой.

– Думаю, нам лучше начать собирать вещи прежде, чем Жак вышвырнет нас отсюда.

– Так ты что – сдаешься? – Пола не могла этому поверить.

– Как можно в чем-то убеждать человека, который оттолкнул свою собственную жену, женщину, с которой вырастил двух детей, только за то, что та не хочет провести остаток своей жизни в потворстве его эгоизму? – сказал Том, вставая.

Пола пока не могла поверить, что для нее все обошлось без упреков и назиданий.

– Но разве ты не злишься, что я за ним побежала вопреки твоей воле?

На лице Клинтона мелькнула тень улыбки.

– Я только попытался тебя остановить, хотя заранее знал, что это бесполезно. Кстати, до сцены за обедом я и представления не имел, что у французской четы все зашло так далеко. Ты по своей натуре сердобольна, Пола, хотя проявляется это иногда слишком импульсивно. Впрочем, не могу тебя за это винить.

Он ушел в спальню, а Пола подумала, что такое отрешенное, меланхолическое настроение еще труднее перенести, чем его слепую ярость.

У нее было такое чувство, будто по ее вине что-то умерло в душе любимого человека. Может, действительно, за этой сделкой кроется что-то более важное, нежели элементарная нажива? Если бы только Клинтон все рассказал ей!

Но теперь уж делать нечего – судьбе было угодно, чтобы именно она разрушила все его планы. И нет сил заставить себя разлюбить этого главного мужчину ее жизни. Даже теперь, когда стало совершенно ясно: необходимость в ней отпала, Пола Уорд ему больше не нужна.

В тягостном унынии Пола пошла в спальню, чтобы переодеться. Том сидел у застекленных дверей, неподвижно глядя в ночь.

– Я могу для тебя что-нибудь сделать? – спросила она.

Тот покачал головой.

– Нет, спасибо. Пойду прогуляюсь. – Растворил двери и вышел в темноту.

Хуже нет остаться одной, когда любимый человек переживает твое предательство, а ты не можешь ни оправдаться, ни утешить его, ни признаться в своей любви…

Дрожа, она залезла в постель и долго лежала, опустошенная, с мучительным чувством вины. С самого начала Салли была права: она просто сошла с ума, когда связалась с Томасом Клинтоном. Теперь вернуться к обычной жизни и орудовать пылесосом казалось почти облегчением.

Впрочем, может быть, она допускает некую меру лукавства? Не очень-то и охота мотаться по богатым домам и бороться с чужой грязью.

Она задремала, но внезапно проснулась, услышав мужские голоса в гостиной.

Пола вскочила с постели и, накинув халат, поспешила туда.

Там стояли Клинтон и д'Арман.

– Добрый вечер, – сказала она.

Француз наградил ее неодобрительным взглядом и опять повернулся к собеседнику.

– Повторяю, чтобы стало понятно и вам, и вашей… подруге, я надеюсь, что завтра утром вы как можно раньше покинете этот дом.

– Мы уедем, как только я раздобуду билеты на самолет, – холодно произнес Клинтон.

Жак, оказывается, еще не закончил.

– Не думал, что такое может произойти в моем доме. Я как следует проберу Йенсенов. Они должны были тщательнее вас проверить.

Мужчины продолжали стоять, стояла и Пола, хотя чувствовала себя ужасно неловко.

– Я не собираюсь оправдывать наше поведение, – заявил Том. – Хочу только сказать, что не имел намерения ставить вас в затруднительное положение.

Жак издал короткий сухой смешок.

– Затруднительное положение? О, конечно, нет. То, что вы вынудили меня представить вас моим уважаемым друзьям как приличную супружескую пару, нисколько не осложнит мне жизнь.

Оставив эти слова без комментариев, Том откинулся на кушетку.

– Хочу вам кое-что рассказать, Жак. Вы имеете право знать, как все это получилось.

– Увольте, меня это больше не касается.

– Сядьте. – Том указал рукой на стул. – Нет смысла все время стоять

Вздохнув, Пола села рядом с Томом. Через мгновение и Жак с демонстративной неохотой опустился на стул.

– Пола работает на меня, – объяснил Том. – Она моя уборщица,

– Простите?

– Ну, считайте – моя горничная. – Том отпил еще один глоток шерри, давая время французу оправиться от шока. – Когда я неожиданно вернулся домой с Йенсенами, она переодевалась у меня в ванной комнате. Я знал, что они никогда не поверят правдивому объяснению ситуации.

– Нормальный человек, естественно, не поверил бы подобной галиматье, – сказал Жак.

– Что я и говорил! – К изумлению Полы, Том сохранял спокойствие. – Вы этому не верите, не поверили бы и они. Я не оправдываю своего обмана и не прошу вашего снисхождения. Все у нас с вами зашло слишком далеко, и ничего уже не исправишь. Говорю вам это по одной причине…

– Вы предполагаете, что я могу извинить эту мистификацию?..

– Совсем нет. Наше поведение было весьма сомнительным, и я полностью беру на себя ответственность за это, – продолжал Том. – У Полы не было выбора – если только она не хотела потерять работу, а этого она не могла себе позволить. Но я хочу поговорить с вами о Йенсенах.

– Как-нибудь я сам справлюсь со своими партнерами, – огрызнулся Жак, вставая.

– Так же, как вы справились со своей женой? – На это замечание француз ответил взглядом, полным гнева, но Том продолжал: – Жесткие, не идущие на компромисс люди вынуждают других принимать неразумные решения. Что и сделали Йенсены в отношении нас. Что и вы, как я думаю, делаете в отношении Симоны.

Пола с трудом могла в это поверить. Неужели ее любимого Клинтона больше беспокоит возможность помочь Симоне и Жаку, чем попытка спасти шансы на получение ссуды? Невероятно, но, видимо, так оно и есть.

– Это невыносимо! – Жак в ярости вскочил. – Сначала вы пытаетесь меня самым откровенным образом провести, потом вмешиваетесь в мои личные дела!

– О, Жак, пусть ваше негативное отношение к нам не отразится на ваших чувствах к Симоне! – решительно высказалась Пола.

– Мои отношения с женой не подлежат обсуждению. – Жак повернулся, чтобы уйти, но Пола, вскочив, встала перед ним.

– Симона вас любит, – настойчиво внушала она. – Знаю, вы страдаете, тем не менее вы же сами причинили женщине куда большую боль.

– Откуда вы все это знаете? – Надо же остановился и даже не пытается пройти мимо нее к дверям.

– Это чувствует любая женщина. – Пола говорила со всей искренностью, выражая, быть может, то, что чувствовала сама в данный момент. – Она думает, что безразлична вам как женщина, как личность. Она для вас так, неосязаемое нечто, способное лишь занимать ваших гостей или согревать вам постель.

– Моя жена понимает, что такое брак, – возразил тот, но уже без прежней уверенности. – Она не ребенок.

– Вы тоже не дитя! – вскричала Пола. – Разве нельзя пойти на небольшой компромисс, чтобы показать Симоне, что вы желаете ей счастья?

Француз глубоко вздохнул, глядя на искаженное неподдельной болью лицо стоявшей перед ним женщины.

– Возможно, вам трудно в это поверить, но я действительно стараюсь быть справедливым. Признаюсь, я сам говорил вам о своих тревогах в отношении Симоны, вероятно, поэтому вы и считаете себя вправе вмешиваться. – Затаив дыхание, Пола выжидала. – Возможно, и месье Клинтон прав в своем мнении о Йенсенах. Они, действительно, нередко, а вернее сказать всегда, смешивают личное со здравым смыслом в бизнесе. Честно говоря, я собирался пойти вам навстречу и сделать второе предложение, – произнес месье д'Арман. – Вы оба считаете, что я несправедлив и не способен идти на компромисс. Что ж, я докажу, что вы ошибаетесь. Хочу обсудить с вами это предложение, мистер Клинтон.

Пола затаила дыхание. Значит, еще не все потеряно?

Слова Тома разрушили ее иллюзию.

– Жак, я ценю ваше великодушие, но вы неправильно меня поняли. Я ничего не имею против высокой нравственности в бизнесе, но меня коробит полное отсутствие гибкости, закоснелость чувств, консерватизм мышления.

– Так вы что же не желаете обсудить возможные условия сделки? – Было трудно понять, что выражает лицо француза.

– Нет, не желаю. Мы с Полой, очевидно, так низко пали в ваших глазах, что какие-то деловые отношения между Клинтоном и д'Арманом будут весьма напряженными. Да и Йенсены, думаю, не согласятся с этим, когда узнают правду. Нет, Жак, для всех, имеющих к этому отношение, будет лучше, если мы с Полой, как и собирались, завтра уедем.

Жак скованно раскланялся и вышел.

– Том, – начала Пола, – мы устали, понервничали…

– Утром мы летим в Лос-Анджелес, – сухо сказал Клинтон. Когда он уходил в спальню, она увидела его лицо, усталое и мрачное.

12

– Ты не можешь этого сделать! – Пола швырнула халат в стенной шкаф и повернулась к Тому. – Нельзя отказываться от его предложения. В этом был смысл… всего!

– Да, это так, в этом был смысл всего. – Он порывисто сорвал с себя одежду и бросил ее на стул. – Я думал, что уже излечился и больше не гарцую по жизни в шорах, но вот я опять делаю то же самое.

– Что? – Хотела бы она понять, о чем он толкует.

– Не беспокойся, Пола, – отрывисто бросил Том. – Это моя проблема, а не твоя.

– Но как насчет твоих… планов?

– Найду другой способ. – Он залез под покрывало и лег, повернувшись к ней спиной.

Пола нерешительно присела на постель. Том сердится на нее или на Жака или на обоих сразу? Он проявил гораздо большую снисходительность, чем от него возможно было ожидать, даже не стал винить ее за всю ту кашу, что она заварила.

Она залезла в постель и робко пристроилась рядом с любимым человеком. Клинтон никогда не производил впечатления упрямца, поэтому-то и трудно понять, почему он сейчас отказывается от возможности спасти свою компанию. Все, что требуется от него, – поступиться своей гордыней. Так, может быть, он зол на самого себя?

Есть еще одно подозрение: а вдруг еще только разыгрывается гамбит Клинтона? И вся шахматная партия впереди. Игроку, казалось бы, объявлен шах, а тот держит в голове вариант на выигрыш, ведь бывает и так? Может, Тому выгоднее, чтобы партнер сыграл по его правилам? Пойди разберись! Трудно сложить мозаику, когда располагаешь лишь половиной деталей!

За этими мыслями и настиг ее сон.

Проснулась, ощущая себя потерянной и одинокой, такое чувство она испытывала маленькой девочкой, когда за окном лил безнадежно серый дождь и казалось, что печаль разлита в самом воздухе.

Откуда же нынешняя печаль? Ах, да, они уезжают. С поражением возвращаются домой. Безумное приключение подходит к концу, и для нее это означает возврат к пылесосам и натирке паркета.

Все приключения недели воспринимались большей реальностью, нежели события минувшей ночи. Спустя полчаса, приняв душ и одевшись, она вышла из комнаты.

Мари вытирала пыль со стола.

– Кофе?

– Да, спасибо. Вы видели мистера Клинтона? – Пола прошла за экономкой в кухню.

– Да. Они совещаются с месье д'Арманом. Если не возражаете, я подожду с завтраком, пока они не закончат. – Мари налила кофе в изящную фарфоровую чашечку.

– Хорошо. – Пола вернулась в гостиную и села.

Деловые партнеры совещаются. Говорить они могут только об одном… Хоть Клинтон и клялся накануне, что не желает иметь ничего общего с французом, но бизнес, оказывается, соединяет там, где эмоции разъединяют.

Снова игра, с горечью подумала Пола, опершись подбородком на ладонь. Все заранее спланировано и детально продумано. А она всего лишь пешка на шахматной доске. Пусть бы и так. Это можно еще пережить. Трагедия состоит в том, что Пола Уорд влюблена в игрока, легко жертвующего пешкой ради выигрыша всей партии.

С ужасом думалось и о том, что скоро ей придется возвращаться к старому. По пятницам ее будет ждать еженедельная пытка. Придется, видимо, попросить Салли поменяться с ней дежурствами. Какой-никакой, а выход из положения.

Впрочем, разве этим усмирить боль в сердце? И ощущение одиночества? После драмы, связанной с Микки, следовало быть поосмотрительнее и не доверяться очередному игроку.

Да разве одна Пола испытывает сейчас болезненное ощущение потери? А каково Симоне?

Со стороны могло показаться, что у этой элегантной блондинки все благополучно. На самом же деле женщина потеряла даже больше, чем Пола: мужа, дом, семью, – все, чему посвятила почти двадцать лет своей жизни. Почему мужчины так безрассудны?

Прошел час, а непримиримые партнеры все не появлялись. Когда же оба вошли в гостиную, желудок у Полы давал о себе знать сердитым ворчанием. Как ни странно, у обоих мужчин был довольный вид. Они напоминали пару котов, которым перепало сметаны до конца их жизни.

– Хорошие новости? – не без раздражения поинтересовалась женщина.

Клинтон кивнул.

– Мы пришли к соглашению, которое, по-моему, удовлетворяет обоих.

– Просто удивительно, – призналась Пола, – вчера вечером вы оба были такими непреклонными…

– Разделяю ваше удивление – я сам, скажу вам, поражен тем, как может изменить мнение одна ночь раздумий. – Д'Арман пригласил их на террасу, где Мари накрыла к завтраку стол.

У мисс Уорд тоже была ночь раздумий, что, впрочем, ни на йоту не прибавило оптимизма. Их странное внезапное единение настораживало. Так и хотелось столкнуть головами этих беспринципных миролюбцев. Но она взяла себя в руки и со спокойным видом уселась за стол.

Стряпня Мари оказалась изумительной; все трое, проголодавшись, уплетали за обе щеки тонкие блинчики с начинкой из фруктов и сыра.

Со стороны посмотреть – собрались за трапезой трое близких людей. Но это же не так! Неужели мужчины забыли остроту вчерашней размолвки? И Клинтон тоже хорош – его благородное поведение накануне вечером не больше чем уловка игрока…

Но как бы там ни было, нужно заняться и решением практических, чисто бытовых вопросов.

– Так мы уезжаем сегодня? – холодно спросила она у Клинтона.

– Надеюсь, вы погостите по крайней мере до завтра, – сказал Жак.

Том отхлебнул глоток кофе и отставил чашку.

– На всякий случай позвоню в авиакомпанию. – Он извинился и вышел, оставив их вдвоем.

Д'Арман отложил в сторону салфетку и задумчиво посмотрел на молодую женщину.

– Знаете, это благодаря вам все разрешилось так успешно.

– Мне? – изумленно переспросила Пола.

Тот кивнул.

– То, что вы вчера вечером сказали о Симоне… я… ну, я никогда не думал, что она может сомневаться в моей любви. Мой отец был очень строг с домашними, а мать это одобряла. Мне даже в голову не приходило, насколько эгоистично мое поведение. Да, я считал, что Симона должна всецело посвятить себя только мне, и видел в ее желании отстоять свободу личности лишь попытку разрушить семейные устои.

– Что-то не помню, чтобы я все это говорила, – призналась Пола.

Жак засмеялся.

– Вы намекнули и дали тем самым пищу для самокритичных размышлений.

– Что… что вы собираетесь делать? – Пола сообразила, что опять вмешивается не в свое дело, но теперь это вряд ли уже имело какое бы то ни было значение.

– Сегодня утром я позвонил жене, и мы встретимся за ланчем, – сказал Жак. – Симона тоже плохо спала эту ночь. Долгое время наш брак был вполне счастливым, и, конечно, нелегко так вот просто взять и отказаться от прошлого. Мы оба страдаем. Ну а теперь, надеюсь, все будет хорошо. Вместе решим, как жить дальше, – негромко добавил он. – Решим, как вы, американцы, говорите в таких случаях, в духе компромисса.

Ну что ж, по крайней мере, у одной пары все кончится к взаимному удовлетворению. Но интересно, на чем основан союз партнеров-игроков?

– С мистером Клинтоном вы тоже решили дело в духе компромисса? Рада, что вы простили нашу глупую проделку. Как говорится, бес попутал… Изначально затея была безрассудной, о чем я в свое время говорила Тому.

– Клинтон мне объяснил… ну… многое, – загадочно произнес тот.

– А как насчет Йенсенов? – спросила Пола. – Они не рассердятся?

Жак пожал плечами.

– Сначала, может быть. Но у них есть чувство юмора, и они поймут, в чем соль, особенно когда узнают, что вы действительно собираетесь пожениться.

На какой-то миг у молодой женщины перехватило дыхание. Собираются пожениться?! Как Том мог сказать такую заведомую ложь?

Вчера вечером она опять поддалась на его уловку, поверив, что Клинтон сожалеет об их проделке. И вот теперь он собирается повторить весь фарс сначала и даже не побеспокоился спросить, согласна ли она!

Поле как-то удалось сохранить внешнее спокойствие. Она только сказала:

– Понятно.

– Я француз и ценю романтику, – продолжал Жак, окинув Полу теплым взглядом. – В этом есть что-то трогательное – вы оба заключили деловое соглашение, а потом, сами того не заметив, влюбились друг в друга.

– Да, это было… неожиданно.

Как жестоко со стороны Томаса вновь ставить ее в неловкое положение и шутить над ней! Этому человеку совершенно наплевать на ее чувства, или, что тоже можно допустить, за своими играми он и не заметил, как она на самом деле к нему относится? Как сильно любит его?

– Зачастую чувства овладевают нами врасплох… А вот и он. – Жак поднял глаза на подошедшего Тома.

– До завтра нет рейса, так что мы остаемся здесь на выходные. – Том сел на свое место, очевидно, не уловив смену ее настроения.

Пола отвела глаза в сторону.

– Хорошо, – сказал Жак. – Думаю, сегодня вечером нам есть что отметить. Вы пойдете со мной и Симоной на обед?

– Если только он не закончится как вчерашний ужин, – ухитрилась пошутить Пола.

Мужчины хмыкнули в ответ.

– Все в наших руках… Кстати, вы были в Монако? – спросил д'Арман.

Пола отрицательно покачала головой.

– Раз уж вы попали сюда, нельзя уезжать домой, не воспользовавшись близостью Монако и не побывав там. Хорошо, так мы и сделаем, А сначала, если пожелает Симона, осмотрим достопримечательности.

– Нам бы этого очень хотелось.

Глаза Тома выказали явное одобрение. Да и вообще он выглядит сейчас вполне довольным собой и обстоятельствами. Только о себе и думает. А то, что рядом кто-то страдает, ему наплевать. Конечно, не при французе выяснять отношения. Пола извинилась и покинула мужчин. Прогулка по саду, может быть, хоть немного успокоит нервы.

А нервничать было от чего! Вспоминая свой разговор с Жаком, она ощутила, как закипает в ней раздражение против Клинтона, самодовольного человека, легко манипулирующего ее чувствами.

Надо же! Имел нахальство сказать, что они собираются пожениться! На что надеется? Что Жак не сможет проверить его слова? Или что Йенсены ничего не заподозрят?

Ну это уж чересчур! Даже Микки на подобное не решился бы. Надо же ей было в очередной раз так ошибиться в мужчине!..

Ни в каком качестве она не станет пособницей успеха фирмы Клинтона. Пусть Салли ее убьет, но больше не существует ни миссис Клинтон, ни уборщицы П. Уорд.

Разгневанная женщина шагала по саду, почти не замечая ни запаха роз, ни легкого летнего ветерка, разметавшего ей волосы.

За какие-то четыре дня здесь так много всего произошло: приезд Симоны… ссора из-за Мелины… их ласки в теплом бассейне под открытым небом… и наконец минувший вечер…

Глаза Полы затуманились от слез. Несмотря на все переживания, были, конечно, на этой вилле и моменты радости. Но познала она и никогда ранее не испытанную боль. Как сегодня вечером ей сохранить самообладание, наблюдая радость примирения супружеской четы д'Арман?

Шум отъезжающей спортивной машины раздражающе задел ее слух. Должно быть, уже близко к полудню – Жак сказал, что встречается с женой за ланчем.

С унылым видом Пола поплелась в спальню, пройдя через застекленные двери, и тут же остановилась, затаив дыхание.

Там стоял Том, по пояс обнаженный, надевая вместо рубашки трикотажный спортивный пуловер. Утренние лучи освещали его мускулистые руки и грудь, высвечивая золотой загар кожи.

Заметив ее появление, он наклонил голову.

– Я был прав, как видишь, когда принял решение приехать на Ривьеру.

– Что ты имеешь в виду? – Поле с трудом удалось сдержать готовые уже сорваться с языка злые слова.

– Я знал, что нам удастся вынудить его принять более разумное предложение. Тридцать пять процентов! На мой взгляд, и этого многовато, но все-таки значительно лучше, чем пятьдесят.

– Поздравляю.

– И к тому же он хочет заполучить большинство голосов в совете директоров, что вполне понятно. – Вздох. – Много разных условий.

– В том числе и брак по расчету? Или, может, мы, уборщицы, вошли в моду…

До него не сразу дошел смысл сказанного.

– Тебя что-то беспокоит?

– О, нисколько. – Пола рывком сняла с пальца обручальное кольцо и сунула его в руку Клинтона. – Я подаю в отставку с поста супруги царствующей особы. Или здесь более уместно слово «наложница»?

– Почему-то у меня такое чувство, будто я вошел на середине фильма, – проговорил мужчина, садясь на край постели, и лукаво взглянул на разгневанную собеседницу. – Может, расскажешь, в чем дело?

– О, Том, как ты мог опять солгать Жаку? – вспыхнула та. – Сказать, что мы действительно собираемся пожениться! Это было… это было по меньшей мере неуместно!

Стараясь сдержать слезы, она схватила в руки щетку и нервными движениями стала водить ею по волосам.

– Да, возможно, я что-то и сказал в этом роде… – признался Клинтон.

– Мы уже и так по уши погрязли во лжи! Я не собираюсь больше участвовать в цирковых представлениях!

– Тебя никто и не просит об этом.

Пола швырнула щетку на стол и заметалась по комнате.

– Прежде всего, нельзя было позволить тебе тащить меня во Францию. Мне не следовало ездить в Малибу… Мне нужно было переодеваться под лестницей в служебной комнате, и тогда ничего бы этого не случилось!

– Ты вспыльчива и слишком болезненно все переживаешь. Что в том плохого, что ты побывала здесь?

– И что же, я по-прежнему должна играть роль твоей жены всякий раз, когда будут приезжать твои партнеры? Полагаю, это будет довольно часто.

– Может, и так, – согласился Клинтон.

– Великолепно. Меня будут вызывать в самую последнюю минуту. Может, мне следует для большей убедительности разложить в твоем шкафу мое белье?

– Неплохая идея. – У Тома в глазах засверкали озорные огоньки.

Будь он проклят, еще насмехается! Пола решительно сложила руки на груди.

– Нет! Я не собираюсь этого делать. Давай увольняй меня.

– Но ты же сама говорила, что не можешь себе позволить, чтобы тебя уволили, – напомнил невозмутимый собеседник.

– Да, говорила! Но сейчас поняла: быть уволенной все-таки лучше, чем постоянно чувствовать себя униженной! Тебе же на все наплевать, кроме твоих проклятых сделок!

– Вот что я тебе скажу, – Клинтон протянул рассерженной женщине кольцо. – Прежде всего надень его.

– Не надену. – Пола попятилась.

– Ты похожа на ребенка, не желающего принять касторку. – Том хмыкнул, что еще больше разозлило Полу. – Это очень дорогое кольцо.

– Мне полагается выходное пособие?

– Надень его, пожалуйста, оно твое! – Клинтон снова протянул ей сверкающее кольцо.

– Том, это оскорбление, – раздраженно заметила та. – Ты просто хочешь от меня откупиться. Я тебе уже говорила – хватит притворяться.

– Может быть, нам не нужно будет притворяться. – Том подошел к ней и, крепко держа ее руку, надел на палец кольцо. – Мы могли бы на самом деле пожениться.

Пола невольно вспомнила первый вечер, когда они встретились и он сказал, что давно женился бы, если б знал, что это может помочь в делах. Подумала тогда, что шутит человек, а он, оказывается, и на самом деле так думал!

– Томас Клинтон, я тебя ненавижу! – Она принялась стаскивать кольцо, но была настолько взбешена, что пальцы только скользили по гладкой золотой поверхности. – Я тебе не какое-то оборудование, которое ты можешь покупать и продавать!

На этот раз Клинтон явно испугался ее гнева.

– Послушай, то, что я сказал, это вовсе не деловое предложение, а действительно – предложение…

– Полагаю, мне пришлось выслушать пылкое признание в романтической любви? Может, используешь компьютер, чтобы написать в нашу честь свадебный марш! А в руке невесты будет букет из долларовых купюр! К алтарю же влюбленную пару поведет Артур Йенсен!

– Остановись, я сделаю все, что ты пожелаешь, – сказал Клинтон. – Большой прием в отеле «Сенчюри Плаза» или всего пятнадцать минут на свадебную церемонию в часовне Лас-Вегаса. Или нечто среднее между ними. Дорогая, я ничего не врал Жаку, я действительно собираюсь на тебе жениться. – Он схватил ее за плечи, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Он собирается, видите ли! Мальчик хочет – дайте мальчику игрушку. Думаешь, не стоило сначала меня спросить? – Пола твердо встретила его взгляд, в глазах у нее были боль и разочарование. – Я для тебя просто еще один туз в колоде, не так ли?

– Пола, мне известна разница между игрой и реальной жизнью. – Он удержал ее за плечи, когда та попыталась вырваться. – Сумасшедшая женщина, разве ты не видишь – я же тебя люблю!

К своему стыду, Пола расплакалась. Как ей хотелось, чтобы сказанное было правдой. Господи, да она бы все отдала, чтобы стать женой Тома Клинтона, провести с ним всю оставшуюся жизнь! Но только не на тех условиях, которые выставляет он.

Допустим, она ему приятна и удобна. Вполне возможно, что человек действительно любит ее. Да, да, наверное, это так. Но настоящая совместная жизнь – это не приключения на лоне французской природы.

Совместная жизнь это взаимная привязанность, надежность, дети, что заранее предполагает необходимость жертвовать своими желаниями ради того, что нужно другим. Это означает бескорыстие, основательность, взаимное доверие.

Даже если Клинтон и разделяет ее мнение в данный момент, это еще ничего не значит. Пола слишком хорошо знает натуру игроков и никогда не поверит, что людям подобно склада удастся победить свою сущность. Нет, не сможет человек перебороть себя – всегда где-нибудь да идет другая игра, значит, есть еще один случай сорвать крупный куш. Или потерять все.

Том привлек Полу к себе, давая ей выплакаться. Женщина уткнулась лицом в мягкую ткань пуловера, под которой угадывались его стальные мускулы. Как же она любит этого мужчину! Еще немного, и Пола скажет «да». Господи, да она способна на все, что угодно, лишь бы быть с Томасом Клинтоном.

Но тут непрошеные мысли вернули ей горькие воспоминания о последнем годе их совместной жизни с Микки. Том, конечно, умнее, тоньше, интеллигентнее, с ним не придется мыкаться по второразрядным мотелям.

Однако прошедшая неделя дала ясное понимание: и в роскошных апартаментах рискованная игра имеет свою темную сторону. Ложь, обман, целый лабиринт уловок, из-за которых перестаешь себя уважать.

Да, Клинтон выиграл этот матч с месье д'Арманом. Но разве он сможет остановиться на этой победе? Игрок остается игроком, вне зависимости от масштабов игры.

– Я не могу за тебя выйти. – Пола отступила назад. – Кольцо буду носить, пока не уедем из Франции. Тебе не составит труда придумать какую-нибудь удобоваримую причину для разрыва помолвки. А с меня довольно, Том.

– Неужели непонятно, что я от тебя все равно не отступлюсь. – Сильная и нежная рука дотронулась до ее непокорных волос.