Текст книги "Водоворот"

Автор книги: Жаклин Топаз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Пола не могла припомнить, была ли она когда-нибудь раздетой вне стен дома; наверняка ни разу, разве что ребенком. Впрочем, сейчас обстановка располагала к интимности.

– И вот что: действуем на равных – оба в одинаковой степени одетости. Или, вернее сказать, раздетости. – Он расстегнул рубашку.

– Ты что, серьезно?

– Мне всегда нравилось купаться в чем мать родила, особенно под открытым небом. – Том снял рубашку, потом туфли и носки.

Пола медленно опустила руки, наблюдая, как он швыряет остальную одежду на тот шезлонг, где уже лежал ее бюстгальтер.

На бронзовой коже Клинтона играли последние лучи заходящего солнца.

При виде обнаженного прекрасного мужского тела Полу отпустило чувство стыдливой осторожности. Трусики полетели в сторону шезлонга. Лицо Клинтона осветилось улыбкой.

– Я знал, мы с тобой одного поля ягода, – тихо проговорил он.

Взяв ее за руку, он увлек ее в бассейн. Вода была приятно теплой, нагретой в самый раз. Какое-то время оба молча нежились.

Затем Том включил мотор разбрызгивателя, и вода вокруг них закипела. Струи смывали утомление напряженного дня.

Пола положила голову на край бассейна и закрыла глаза. Воздух остывал, создавая возбуждающий контраст с нагретой водой.

Сквозь пар удивительно смотрелись звезды. Казалось бы, те же самые звезды, что и в Калифорнии. И все же другие. Пола тоже из Калифорнии, а оказалась здесь и, наверное, тоже изменилась, став участницей неожиданных приключений. Клинтон, несмотря на ее сомнения, еще рядом. Может быть, все не так уж и плохо. Звезды о чем-то говорили, но как понять их язык?

Взгляды мужчины и женщины встретились. Он придвинулся ближе.

– Я наблюдал за тобой. – Том легким движением дотронулся до ее плеча. – На твоем лице промелькнуло столько эмоций. Как бы я хотел знать, о чем ты думаешь.

Нежная и требовательно беззастенчивая рука дотронулась до ее груди. Прикосновение оказалось невероятно эротичным, чему способствовал контраст ощущений тепла и холода. И непривычное чувство обнаженности под открытым небом!..

Пола провела рукой по груди Тома, ощущая кончиками пальцев, как льнет вода к курчавым полосам. Она погладила его по подбородку, на котором пробивалась щетина, потом по мускулистым рукам, животу…

Они растянулись в воде рядом друг с другом, слегка покачиваясь на искусственных волнах.

Мир перестал существовать. Остались только звуки и движение бурлящей воды. Их тела освещались лишь лунным светом да небольшими лампочками, расположенными по кромке бассейна.

И вот уже, обхватив бедра Полы, Том привлек ее к себе. Тело к телу, без притворства и недомолвок: она чувствовала, что он готов ею овладеть, и сама была готова к этому.

Но стоит ли торопить мгновение страсти, если так прекрасно и драгоценно это уединение под средиземноморским небом?

Физиология страсти диктует свои законы. Желание победило все остальные чувства. Том крепко прижался к ее груди, оплел ногами ее ноги, и его жаждущие губы нашли ее рот. Раздвинув преграду, язык ринулся вглубь, дразня и подчиняя.

Пола ощутила, что ее приподняли над водой. В лунном свете кожу обдало прохладой, затем губы возбужденного страстью мужчины сомкнулись на кончиках грудей и волна обоюдного наслаждения захватила влюбленных.

Сидя на низкой полочке под водой, Том усадил ее себе на колени и опять поцеловал. Потом остановился, серьезно глядя ей в лицо.

– Том? – Пола едва могла говорить, настолько ею овладело желание.

– Какая ты красивая… – Клинтон прижал ее к себе и, сделав мощный толчок, довершил их единение.

Их тела плавали рядом, плавали во времени, пространстве и забытьи. Пола цеплялась за его плечи не столько из опасения утонуть, сколько из-за боязни, что вода разъединит их.

Они изучали друг друга, радуясь новизне ощущений и упиваясь своим слиянием.

Том увлек ее в водоворот, и женщина извивалась, потакая его желанию, она приближала миг удовлетворения и в то же время пыталась продлить ожидание экстаза.

Но наступает миг, когда ждать больше нет сил. И их увлекла за собой волна желания, становясь все мощнее и выше. И наконец оба оказалась в водовороте наслаждения, смеясь и плача одновременно.

Восторг удовлетворенного желания уступил место удивительному покою плоти и души.

– Меня всегда подмывало узнать, как это заниматься любовью в воде. – Том сладко потянулся. – Оказалось, даже лучше, чем я мог себе представить.

Как же этот человек был прекрасен в своей мужественной красоте! Он держался руками за бортик бассейна, а его мускулистое тело отдыхало от пережитого напряжения.

– Я-то думала, что при твоем богатстве ты давным-давно осуществил все свои фантазии.

– Не все фантазии так… – он подыскал нужное слово, – так потакают слабостям, как возможность понежиться в теплой воде.

Можно, конечно, допустить, что Клинтон относится к женщинам как к игрушкам, услаждающим на отдыхе плоть перетрудившегося бизнесмена, но можно также предположить, что женщина, едва остывшая от его объятий, излишне требовательна и субъективна.

Пола подплыла и примостилась рядом с ним, отбросив в сторону одолевавшие ее сомнения. Ну их к черту, эти сомнения, – пока не отрезвили жестокие реалии жизни, она намерена наслаждаться каждым моментом своей недолгой близости с Томом.

– А теперь что мы будем делать? – наконец спросила она.

– Проведем здесь всю ночь.

Пола засмеялась.

– Я не это имела в виду.

После короткой паузы Том сказал:

– Завтра у меня назначена еще одна деловая встреча за ланчем. Может, я зря загадываю, но все-таки есть предчувствие, что он сделает предложение.

– А если нет?

– Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что на этой неделе Жак здесь появится. Это наш последний шанс. Если ничего не выйдет, мы едем домой.

– И что ты тогда будешь делать? – Пола озабоченно посмотрела на Клинтона.

По его лицу пробежала тень – выражение, уже знакомое ей. Неужели человек действительно так боится утраты части своих богатств? Может быть, он залез в долги, превысив средства компании?

– Ну, ты же знаешь нас, игроков, – сказал Клинтон намеренно легкомысленным тоном. – Мы никогда не сдаемся.

Хотел утешить, а добился обратного: от его слов Пола похолодела. О, она слишком хорошо знала игроков. То, что они делают с собой, – полбеды, но на что они обрекают близких…

Как ни тепла вода, но через пятнадцать минут они почувствовали, что замерзли и что пора выходить.

– Полотенец нет, – предупредила Пола.

– Ты права. Ну?

Обменявшись взглядами, они одновременно вылезли из бассейна, торопливо схватили с шезлонга свою одежду и, оставляя за собой на дорожке лужицы воды, стремглав понеслись в тепло комнаты.

10

На следующее утро они отсыпались, Пола оставалась в постели и после того, как Том уехал на свою деловую встречу. Появилась Мари с завтраком на подносе. И после непременных приветствий пояснила, что по пятницам после обеда ее отпускают.

– Если захотите, в холодильнике салат, – заверила экономка.

– Спасибо.

Лежа под покрывалом, Пола проследила взглядом за тем, как экономка удалилась. Стало неловко оттого, что Мари, несомненно, увидела в ней бездельницу, которая каждый день валяется в постели до полудня. Что бы эта женщина подумала, если б узнала, что обычно «бездельница» встает в шесть и к семи уходит убираться?

Однако Пола совладала со смущением и дала себе команду не терять спокойствия. Мари тоже не отказалась бы от возможности раз в жизни представить себя барыней, сидеть в постели и принимать из рук прислуги кофе и свежий слоеный круассан. Другой такой оплаченный отпуск она получит не скоро.

Пола слышала, как машина Мари отъехала от дома. На какое-то мгновение ей послышалось, что работают два мотора, но, должно быть, это эхо. У старенькой машины Мари не было глушителя, и от нее шума не меньше, чем от полудюжины машин.

Вид лежащего на полу купальника заставил Полу наконец встать с постели.

Ей ужасно хотелось попробовать загорать голышом, а вчерашняя ночь показала, что здесь идеальное для этого место.

Мари уехала, так что шокировать некого.

Улыбаясь сама себе, она вскочила, натянула бикини и, прихватив полотенце, отправилась к бассейну.

Довольная, что вокруг никого нет, она разделась, бросила полотенце на пляжный диванчик и улеглась лицом вниз.

Потребовалось известное мужество, чтобы через какое-то время перевернуться и загорать вверх лицом. Она невольно взглянула в безоблачное небо, как будто опасалась, что появится вертолет и ее станут фотографировать.

Пола улыбнулась. Хорошо, что она не кинозвезда. Вряд ли кто-нибудь станет платить большие деньги за ее фото.

Она закрыла глаза, вспоминая, как ласкала ее вода, когда накануне ночью они с Томом занимались любовью.

Невероятно, что такой мужчина существует в действительности! Может быть, это выдумка ее воображения? Может, она проснется и увидит, что просто забылась на пляже в Бальбоа и ничего этого на самом деле не произошло.

Не хочу просыпаться, подумала Пола.

В этот момент под чьей-то ногой захрустел гравий.

Она открыла глаза. Том не мог вернуться так скоро… если только не сорвалась его деловая встреча.

Пола перевернулась на живот и подняла глаза с удивленным выражением на лице, рядом с ней стоял Жак д'Арман, облаченный в строгий деловой костюм.

– О, здравствуйте. – Пола почувствовала, что залилась краской от макушки до самых пяток, схватив полотенце, она быстро завернулась в него. – Я… ммм… никого не ждала.

– Так я и понял. – Сохраняя внешнее спокойствие, мужчина вежливо старался глядеть в сторону. – Вашего мужа нет?

– Он… у него деловая встреча. Должен вернуться после ланча. – Том захочет повидаться с Жаком, она была в этом уверена, однако трудно изображать гостеприимную хозяйку, завернувшись в полотенце!

– Мне следовало позвонить и сказать, что я приезжаю. – Жак все еще не смотрел на нее. – До выходных я не собирался приезжать, но неожиданно так повернулись дела, что…

Симона? – подумала Пола. Неужели приезд Жака означает, что тот собирается силой вернуть жену домой?

– Позвольте, я оденусь, – сказала она, осторожно встала, прихватив рукой купальник. – Сочту за честь, если вы со мной позавтракаете. Мари оставила в холодильнике салат.

Жак заколебался.

– Подождите, пожалуйста, здесь. – Пола метнулась в спальню. Какого черта она выбрала именно этот день, чтобы попробовать загорать голышом?

Пола надела брюки и хлопчатобумажный свитер, затем помчалась на кухню. К счастью, Мари оставила на плите кофейник.

Когда Пола с подносом вернулась к бассейну, Жак сидел в шезлонге, мрачно уставившись на воду.

– Нам так нравится ваш дом, – сказала Пола, надеясь, что спокойный разговор поможет д'Арману забыть несомненно шокировавшее его зрелище ее обнаженного тела.

Тот, видимо, тоже предпочитал безопасные темы.

– У вас была возможность посмотреть наше красивое побережье?

– Только немного. – ответила Пола. – Я ездила за покупками в Ниццу и была в музее. Какой изумительный город!

– О да. – Он кивнул с глубокомысленным видом. – Ривьера особое место. Каждый город – как драгоценный камень со своей особой огранкой. Лазурный Берег это огромное алмазное ожерелье, такое ослепительное, что трудно разглядеть красоту каждого камня в отдельности.

– Как это поэтично! – с восхищением воскликнула Пола.

Жак пил кофе медленными глотками, потом спросил с притворным, как ей показалось, безразличием:

– Моя жена, наверно, появлялась?

– Да, она ненадолго заходила, как только мы приехали. – Признать очевидное – какой в этой вред? – А потом мы наткнулись на них на приеме.

– На них? – Немного сузившиеся глаза выдавали его беспокойство. Не думает ли Жак, что его жена была с другим мужчиной?

– На Симону и Мелину, – пояснила Пола.

– О да, конечно! – Он нервно постучал пальцем по блюдцу. – Значит, она остановилась у Мелины…

Полу кольнуло чувство вины. Она проговорилась. Жак до этого не знал, где Симона. Но он же имеет право знать? Рано или поздно все равно догадался бы.

Жак заговорил вновь.

– Эта Мелина оказывает дурное влияние на мою супругу. Она недостаточно сдержанна.

– Возможно, вы правы, – ответила Пола, едва сдерживая улыбку; знал бы респектабельный француз, как актриса танцевала вокруг фонтана. Как бы отнесся он к их двойному выходу?

– Не понимаю, почему Симона с ней общается.

Почему? Да потому, видимо, что гречанка так не похожа на тех нудных и чопорных людей, среди которых вращаетесь вы. Но что толку об этом говорить человеку, который свои скучные принципы ставит выше интересов собственной жены?

– Вы побудете здесь с нами? – спросила Пола. – Знаю, как Тому приятно ваше общество…

– Да, побуду день или два. – Жак поднял глаза, и Пола впервые заметила тонкие морщинки вокруг глаз, которых раньше вроде бы и не было. – Вероятно, к нам присоединится и моя жена. Извините, надо позвонить, сказать ей, что я здесь.

– Конечно. – Пола смотрела, как француз, держась очень прямо, вошел в дом.

Неужели этот мужчина всегда был таким консервативным? Тогда просто невозможно понять, как юная Симона могла в него влюбиться. С другой стороны, у него были качества, которые сама Пола очень высоко ценила: надежность, стабильность, любовь к семье.

Прошло совсем немного времени, когда послышался звук подъехавшей машины. Том! Ну, теперь можно вздохнуть с облегчением. Клинтон наверняка будет рад вновь повидаться с месье д'Арманом, хотя маловероятно, что в последние дни француз имел возможность всерьез размышлять над деловыми сделками.

Пола унесла поднос, и, когда вновь вошла в дом, мужчины уже оживленно беседовали.

– Вот ты где. – Том поцеловал Полу в макушку с видом бывалого супруга. – Жак пригласил нас поужинать сегодня вечером с ним и Симоной. Я сказал, что мы с удовольствием принимаем их приглашение.

– Конечно. – Пола жестом любящей супруги взяла Клинтона под руку.

Что произошло во время телефонного разговора? Между мужем и женой состоялось примирение или же Жак просто настоял на том, чтобы Симона пошла на ужин?

Жак унес свой чемодан в комнату, расположенную в самом дальнем конце дома. Потом, к облегчению Полы, уехал, сказав, что ему нужно сделать несколько важных визитов.

– Нам лучше быть осторожными, – сказал Том, когда хозяин уехал. – Поскольку мы в одном доме с ним, возможны ситуации, чреватые неприятностями. Стены здесь гораздо тоньше, чем в его парижском доме.

Пола прошла за Томом в спальню и смотрела, как тот переодевался в обычные брюки и рубашку с открытым воротом.

– Как прошла твоя встреча?

Том опустился в кресло.

– Банкиры здесь считают, что компьютерный бизнес – слишком зыбкое, ненадежное дело. Наверно, то же самое они в свое время говорили об изобретении колеса.

– Жак, должно быть, заинтересован, – размышляла вслух Пола. – Иначе зачем же ему приглашать нас сегодня на ужин?

– Может быть, из чувства садизма?

Она засмеялась, но затем быстро посерьезнела, вспомнив сцену у бассейна.

– Том… Жак появился, когда я загорала голышом. Я сразу же прикрылась, и он вроде не очень был шокирован, но я подумала, что ты должен об этом казусе знать. Надеюсь, из-за этого не возникнет проблем.

– Конечно нет. – Том, по всей видимости, нисколько не расстроился. – Загорать в обнаженном виде – здесь одно из популярных времяпрепровождений, и нет ничего аморального в том, что почтенная замужняя женщина занимается этим в уединенном месте. Вряд ли он придаст этому какое-то значение.

– Можешь себе представить, какая это была смешная картина! Мы оба ужасно покраснели, и оба постарались сделать вид, что ничего не случилось.

Том хмыкнул, и она подумала, не сказать ли ему, о чем они говорили дальше. Сегодня вечером он так или иначе заметит, что что-то в семействе д'Арман неладно.

Пола вкратце описала, что, по ее предположению, произошло между Жаком и Симоной.

Том слушал, нахмурясь.

– Как вижу, ты становишься третейским судьей.

– Вовсе нет, – воспротивилась та. – Просто я умею читать между строк.

– Не забывай, пожалуйста, зачем мы здесь, – предупредил Том. – Что происходит между Жаком и Симоной их личное дело, и они достаточно взрослые, чтобы самостоятельно решить свои проблемы. Не вмешивайся.

– Тебя это даже не беспокоит? – Пола искоса взглянула на собеседника. – Тебе все безразличны, кроме самого себя? И ничего не заботит, кроме денег?

– Так вот как ты обо мне думаешь? – Клинтон с изумлением встретил ее взгляд. – Поверь мне, дорогая, я пытаюсь спасти «Клинтон компьютерс» из соображений куда более высоких, нежели примитивная алчность.

– Из каких же таких высоких?

А сама молила: пусть расскажет! Пусть даст понять, что не эгоизм питает его деятельность, что не жажда победы, жажда наживы руководят его поступками. Только бы не повторился грустный и трагичный вариант с Микки.

Но он ничего не стал рассказывать, а только сухо произнес:

– Это мое сугубо личное дело. А теперь давай выпьем по бокалу вина.

И вышел из комнаты. Пола какое-то время продолжала неподвижно сидеть. Как все странно перемежается в их отношениях. Только-только раскованно-близкие отношения – и вдруг совершенно отстраненная фраза. Видите ли, его личное дело! Слишком личное, чтобы рассказывать… Действительно, кто она для него такая?..

Просто женщина, которая его любит.

Не желая показывать любимому своей печали, Пола из последних сил старалась поддерживать разговор на общие темы.

В семь часов вернулся Жак, чтобы переодеться и вместе с ними отправиться на ужин. Поскольку его машина была двухместной, пришлось ехать на той, что взята напрокат Томасом.

Городок Сен-Поль-де-Ванс расположен в горах, вздымающихся сразу за прибрежной равнинной полосой. Как объяснил Жак, этот живописный городок славится своей галереей современного искусства. И кухней тоже.

Припарковав машину на одной из узких улочек, они направились к самому известному в городке ресторану, расположенному во дворе старого особняка. Столики стояли на открытом воздухе. Слышался гул голосов и звяканье посуды.

Пола считала, что за ужином их будет четверо, но, войдя во двор, они увидели, что только с одной стороны длинного стола сидит около полудюжины приглашенных.

Мелина была великолепна в своем черном платье с глубоким декольте. Рядом с ней сидела Симона – совершенно непохожая на ту, которую привыкла видеть Пола. По плечам распущены белокурые волосы, оживленно жестикулирует, весело и громко разговаривает, обращаясь к мужчине по другую сторону стола. Очевидно, всего несколько дней вдали от мужа позволили ей стряхнуть некоторые условности.

Симона подняла глаза и увидела Жака. Разговор за столом замер.

Симона встала и легкой поступью пересекла двор; подойдя к мужу, она сдержанно чмокнула его в щеку.

– Надеюсь, ты не возражаешь – к нам присоединились несколько человек из труппы.

– Конечно, не возражаю, – сухо ответил тот.

Симона приветствовала Полу и Томаса с большей теплотой и повела к столу, где представила их другим гостям.

– Значит, вы уже оправились от вчерашнего приема? – спросила Мелина с озорной усмешкой. – Никаких серьезных повреждений?

Заметив изумленный взгляд Жака, Пола объяснила:

– Со мной произошел неприятный случай.

– По моей вине, – быстро добавила Мелина, очевидно, поняв, что поставила Полу в затруднительное положение. – Я исполняла танец живота и пыталась обучить ему мадам Клинтон. Она так старалась, а что сделала я? Я, неуклюжая, невзначай столкнула ее в фонтан.

Пола была благодарна даже за такую интерпретацию событий.

Симона села на свое прежнее место, предоставив мужу расположиться на дальнем конце стола. Он, казалось бы, принял это как должное, но время от времени бросал на жену колючий взгляд.

И снова у Полы появился повод для размышлений. Почему человек не видит того, что очевидно остальным? Кажется, мы все страдаем именно оттого, что не можем как следует оценить по достоинству самое для себя дорогое.

Ужин оказался изумительным, к блюдам подавались изысканные соусы и превосходное вино. Но Пола не могла не ощущать подспудное напряжение, нараставшее между мужем и женой.

Мелина вела разговор о театральной труппе и предстоящих постановках. Чтобы подчеркнуть свое уважение к гостям, она говорила по-английски. Жак отмалчивался, лишь один раз не к месту заметил, что у него редко находится время для развлечений.

Развлечения. Услышав это слово, Симона нахмурилась и затем подчеркнуто отвернулась.

– Кто-нибудь хочет десерт? – спросил Жак и, не дожидаясь ответа, махнул рукой официанту, чтобы тот принес сладкое.

Разнообразие немыслимых пирожных ошеломило Полу, вознамерившуюся было соблюдать диету.

– Ну разве что небольшой кусочек…

Жак распорядился, чтобы на стол были поданы самые разнообразные сладости. К тому времени, когда ужин закончился, Пола почувствовала, что явно съела лишнее. Правда, тут же нашла для себя оправдание: мол, когда вернусь в Штаты, сяду на строгую диету. Дома это так легко…

Один из мужчин неожиданно обратился к Жаку.

– Не могу вам передать, месье д'Арман, как мы все рады, что ваша жена дала согласие выступать с нами. Вчера на читке она всех поразила.

Вот балда! Неужели не понял сложности ситуации? Не понял. И даже не обратил внимания, как после его слов все в Жаке напряглось – плечи, шея, лицо.

– Здесь, вероятно, какое-то недоразумение, – сказал гордый хранитель традиций. – Моя жена только гостит у своей подруги. Она вовсе не собирается вступать в труппу.

– Никакого недоразумения нет, – возразила Симона. – Я остаюсь здесь до октября, Жак.

Полу пробрала дрожь от его ледяного взгляда. Симона тоже выглядела несколько обескураженной.

– Жена да пребудет со своим мужем. Если хочешь отказаться от своего брачного обета, мне ничего не остается, как только пойти тебе навстречу.

Пола тихо ахнула. Жак, должно быть, действительно пребывал в полной ярости, если пошел на ссору у всех на виду. Или же, возможно, считает, что, предъявив свой ультиматум в присутствии свидетелей, он тем самым принуждает Симону пойти на попятную.

– Жак… – Та запнулась. – Разве все должно быть только черным и белым? Разве у меня нет права на собственную жизнь?

– Ты вправе выбирать, как тебе жить. Делай все, что пожелаешь. – Д'Арман поднялся, положив тем самым конец разговору. – Приношу извинения гостям, но, думаю, для моего пищеварения будет лучше, если я пройдусь перед отъездом.

И ушел, оставив за собой лишь ошеломленное молчание. Пола догадалась, что таким образом муж дает Симоне какое-то время на раздумье. Но какой жестокий выбор человек ей навязывает!

– Я думаю, мне стоит с ним поговорить, – вскричала вдруг Пола, вскакивая и уклоняясь от сдерживающей руки Клинтона.

Молодая женщина поспешила вдогонку за д'Арманом, следуя за ним через двор и вниз по соседней улице.

– Пола? – Жак удивленно обернулся и подождал, пока она с ним поравнялась.

– Я… мне тоже захотелось размяться, – сказала та, подойдя к нему ближе. – Вы не против?

– Конечно нет. С удовольствием. – Он произнес эти слова официально-вежливым тоном, однако мысли его явно были заняты другим.

Они пошли вместе, но Пола не могла сосредоточиться ни на причудливого вида домиках, ни на звездной чаше небосклона. Она усердно старалась придумать, с чего начать разговор.

В конце концов решила перейти прямо к делу.

– Жак, я знаю, это не мое дело, но, думаю, вам поможет найти выход из положения мое мнение, в искренности которого можете не сомневаться. Симона вас очень любит.

– Вы молоды и только что вышли замуж, – мягко ответил тот, когда они свернули в переулок. – И на все глядите глазами влюбленной девушки. Отношения между Симоной и мной давно уже не такие.

– Разве вы не были влюблены? – спросила она.

Серые глаза Жака стали задумчивыми.

– Да, конечно, был, но с годами все так меняется. Нужно думать о детях, о родственниках, о том, как выглядишь в глазах общества. Любовь не может оставаться неизменной.

– Наверно, вы правы, – согласилась Пола. – Но то, к чему приходишь после жизненных испытаний, может быть, даже лучше, чем прошлые представления. Менее… неожиданно, но более глубоко…

– В оптимальном варианте это действительно так, – сказал Жак. – Но если уж такого не произошло, то, видимо, надо смириться с неизбежным. А не убегать от него.

Не до конца поняв глубокомысленное заявление собеседника, Пола побоялась что-то ответить. А тот продолжал размышлять вслух. Может быть, у этого уже не слишком молодого человека состоялся первый опыт разговора о чувствах с кем-то, кроме жены. То, что он сейчас откровенничает с посторонним для него человеком, вероятно, вызвано отчаянием.

– Сначала я тоже думала, что Симона пытается убежать, – осторожно произнесла она. – Но потом пришла к выводу, что ошиблась.

– Почему? – В лунном свете трудно было понять, что выражает лицо мужчины, да какая разница! По крайней мере, он ее слушает.

– На приеме, где я ее увидела, мадам д'Арман все время смотрела вокруг, как будто хотела кого-то увидеть. Я вспомнила, что на вашем приеме Симона тоже так делала, и точно почувствовала: взглядом она искала вас.

– Привычка, – возразил Жак. – Если бы она меня любила, то даже мысли не допустила, что может меня покинуть.

– Жак, с Симоной сейчас происходит то, что случается со многими женщинами, – сказала Пола. – Растить детей – это такая же работа для женщины, как для вас, мужчин, – ваша работа.

– Да, конечно. – Он инстинктивно замедлил шаг, чтобы та за ним поспевала.

– Но теперь, когда ваши дочери выросли, она лишилась своей работы… иначе говоря, ее уволили, бросили на произвол судьбы. Чем ей занять себя? Где найти приложение силам, нерастраченным талантам, наконец? Быть хозяйкой дома и матерью – уже не столько труд, сколько ритуал.

Жак покачал головой.

– Есть масса возможностей для того, чтобы с пользой занять себя, например благотворительностью.

Говорить с таким человеком – все равно что пытаться чайной ложкой вычерпать воду из лодки. Пола понимала, что исчерпала свои доводы, но решила не отступать.

– В том-то все и дело. Думаю, Симона не хочет просто чем бы то ни было убить время. Ей нужно такое занятие, которое что-то для нее значит, что-то дает ей в эмоциональном плане. Вероятно, она предполагала, что может иметь и то, и другое – и вас, и театр.

– Женщина не уходит от мужчины, которого любит, – упрямо стоял на своем Жак. – Смотрю я на вас и вспоминаю наши первые годы совместной жизни. Вы, наверно, на все готовы ради Томаса, да?

– На все, конечно, но в разумных пределах, – пошутила Пола, радуясь, что его не возмущает ее вмешательство. – Если бы мы были женаты…

Она остановилась, но было уже поздно. Лицо Жака выражало недоумение.

– Вы не женаты?

Пола испуганно смотрела на него.

– Мы… я не имела в виду…

– Понятно. – Он остолбенел от неожиданного известия. – Теперь я вижу, почему вы сочувствуете беглой жене. Для вас я просто глупец, обманутый муж и мишень в той игре, что вы ведете с вашим… другом.

– Нет, честное слово, нет. – Пола запиналась на каждом слове. – Это произошло случайно…

Но до предела возмущенный человек не стал ждать, пока она закончит. Терзаемая сожалениями, что предала тех, кому больше всего доверяла, Пола беспомощно смотрела, как Жак уходит от нее.