Текст книги "Газета Завтра 821 (85 2009)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Владимир Бондаренко ЗАМЕТКИ ЗОИЛА

Вот уж точно, Всеволод Емелин – человек из народа. Поэт из народа. «Как лесковский Левша». Мне кажется, в последних интервью и иных поздних стихах он стал подыгрывать либеральной тусовке. Мол, никакой он не экстремист, не противник геев, не скинхед. И вообще ничего всерьез не пишет. Впрочем, и наш человек из народа, особенно нынешнего люмпенизированного народа, тоже, останови его мент, или напряги чиновник, легко откажется от всех своих слов, лишь бы его не трогали. Каков народ, таковы и народные поэты. Иных у нас нет. Остальные – или псевдонародные поэты, или так называемые филологические поэты, которых, мне кажется, мы с Емелиным одинаково ненавидим. Разве что критик напишет и отказаться от своих слов не может. А Всеволод Емелин на любые свои экстремы скажет, что это его лирический герой так считает, а он сам своего героя очень даже осуждает. И взятки с него гладки. «Мели Емеля, твоя неделя…» На самом деле, врёт всё Емелин в этих своих поздних оправдательных интервью, так и хочется, видно, ему к пятидесяти годам оказаться, может, даже лауреатом какой-нибудь премии, признанным поэтом. Осторожненько отодвигается от своих же героев, которые сегодня уже вовсю господствуют в нашем растерзанном обществе.

На самом деле, все его маски – ложь, лирическая крыша. Читайте его голеньким, без прикрытий, и воспринимайте всё, что он пишет, и вы увидите достаточно цельную личность, уже готовую к традиционному русскому бунту.

Людям вбивают в темя

Что, мол, псих, пироман.

Нет, наступило время

Городских партизан…

От народа голодного,

От народа разутого

В пояс низкий поклон вам,

Робин Гуды из Бутово.

Нет, не хочется считать такие яркие, мятежные стихи какой-то постмодернистской иронией. Кондопоги, Астрахани, Пикалёво уже встречаются всё чаще и чаще. Никаких Путиных не хватит усмирить и ублажить эти готовые по всей Руси очаги бунта. А Всеволод Емелин, как горьковский Лука (мой любимый со школьных времен герой), как Василий Блаженный всем говорит истинную правду, всех подталкивает к подвигам. Емелин – не открытый главарь и бунтарь, как Эдуард Лимонов, которого он высоко ценит (может, за те качества, которых не хватает самому), Емелин – подпольный городской партизан, скрытник, которому дано чувствовать в себе народное мировосприятие, дан редчайший природный дар реализовывать эти народные гроздья гнева в простые до гениальности, понятные всем и зажигающие, как в былые времена, сердца многих людей, особенно среди русской молодёжи стихи. Он может посмеиваться, ёрничать в поездках за бугор вместе с правильными пидарастическими поэтами, мифологизировать своё же творчество. Но оно ему уже не подвластно. Сколько бы раз ни отрекалась Лени Рифеншталь от своих фильмов, они жили и живут. Как бы ни отрекался поздний Окуджава от своих же строк «А нам нужна одна победа… Мы за ценой не постоим», эту песню поют, не считаясь с мнением автора. Так и Всеволод Емелин становится главным поэтом современной России не благодаря своим разукрашенным мифам – какое дело нашему нынешнему читателю до любой мифологии?! – а благодаря понятным и близким его душе призывам и воспоминаниям. Это такие же , как поэт, обманутые дольщики, вкладчики, обманутые жители обманутой державы, когда-то потешавшиеся над Брежневым, сейчас горько вспоминают:

Не знала планета подобной страны,

Где надо для жизни так мало,

Где все перед выпивкой были равны -

От грузчика до адмирала…

Всеволод Емелин – настоящий русский почвенник. Но это уже почвенничество барака, общаги, почвенничество развалившейся хаты и заброшенного, заросшего огорода.

Под свинцовыми тучами

Возле мутной реки

Эти люди живучие,

Словно те сорняки…

Это прекрасно понимает и сам Емелин, обладающий некой потаённой глубиной, раскрывающийся сполна в своих стихах и отмалчивающийся в ставших многочисленными интервью. Впрочем, он вполне отчетливо указал на своё место: «Я считаю себя представителем определенного культурного кода – советских людей брежневской эпохи… Время рыночных реформ выкосило это поколение. Я чувствую себя их послом, представителем, адвокатом. С точки зрения этого позднесоветского быдла я и пишу. Мне их жалко, я вижу их всех насквозь. Это и есть моя позиция: оставить какую-то память об этих людях…» Остаётся только добавить, что он сам родом из этого «позднесоветского быдла» и никогда другим не будет. Он – поэт прямого действия, и он мечтает о действии в жизни своих героев. Хотя уже не очень верит в исполнение своей мечты. А жаль. Может, его стихи, как и книги других, подобных ему поэтов, прозаиков, рокеров, мечтателей, бунтарей, станут прямой идеологией нового поколения. Не Гандлевского же с Кушнером читают на молодёжных тусовках и на многочисленных сайтах, не Айзенберга с Амелиным, а Емелина и Родионова, Струкову и Прилепина, Садулаева и Бородкина.

Высоколобые либералы и официальная прилизанная литература их признавать не хочет, гордо отворачивается от них. Коммерческий шоу-бизнес не прочь их прикупить, как прикупали в своё время даже битлов, несмотря на их поддержку ирландских бунтарей из ИРА, как уже с потрохами купили Шнура, когда-то неуёмного вольного рокера, ныне ублажающего олигархов и царственных Матвиенок на знаково-революционной "Авроре". Там же некий Каплевич организовал некое пошлое постмодернистское действо по емелинскому "Кризису", в своё время опубликованному у нас в "Завтра". Это издёвка олигарических пошляков и над идеей любой революции, и над смыслом емелинского стиха, восхваляющего "Кризис" как некую месть разжиревшим буржуям. Буржуи весело смеются и над кризисом, и над всем творчеством Емелина. В следующий раз на очередное действо они позовут и самого Емелина, мол, потешь нас, приятель, почитай свои пророчества, а мы посмеёмся. Неужели поэт за какие-то жалкие баксы пойдет им навстречу? Надеюсь, нет. Сколько можно обманываться? Емелин защищал либеральную демократию и Ельцина в августе 1991 года, был против расстрелянных бунтарей 1993 года. Прозрел, блестяще написал о таких же, как он сам, разочарованных ”романтиках свободы”. Собственно, это никакой не лирический герой, это поэма "Судьба моей жизни" – автобиографическая поэма. Так и воспринимайте. Исповедь жизни инженера, бомжа, церковного плотника, защитника демократов, разочаровавшегося скептика и, в конце концов, воспитателя скинхедов.

Не положишь им палец

В несмолкающий рот.

Ах , великий страдалец,

Иудейский народ…

Получили гринкарты

Умных слов мастера,

Платит Сорос им гранты,

Ну а мне ни хера.

Средь свободной Расеи

Я стою на снегу,

Никого не имею,

Ничего не могу…

Женя Лесин назвал его социально-политическим лириком, ему видней. Можно сказать, как поэт, Емелин рожден «Независимой газетой». Либералам он чужд, (если только не ляжет под них, как Шнур), патриоты правильные тоже от него шарахаются, вряд ли можно представить его подборку стихов в «Нашем современнике», хотя попробовать надо будет. Тут тебе и мат, и крутой экстремизм, который проходит как хохма, как прикол, в «Независимой» или в «Ультра.культуре», но в «Нашем современнике» или в «Дуэли» будет восприниматься всеми прокурорами, как призыв к действию. Вот в пространстве эстетически радикальной прессы (от левого до правого фланга, тем более в России эти фланги так часто меняются, без пол-литры не разберешь), от «Независьки» до «Завтра» и живёт поэзия Всеволода Емелина. А еще многочисленные, (может быть, сотни тысяч) читатели интернета. Есть сетевые поэты, и их большинство, которые не попадают в толстые журналы и в солидные издательства из-за бездарности. Но есть и такие, как Емелин, которые не вписываются в явно устаревший формат прикормленной властями литературы. Не представляю, чтобы с Емелиным, к примеру, пожелал встретиться Владимир Путин. Потому откровенно советую большому русскому поэту, одному из редчайших народных ретрансляторов эмоций и чувств Всеволоду Емелину перестать дёргаться по причине игнорирования его поэзии толстыми журналами и сытыми филологическими тётеньками. Не волнуйтесь, Всеволод, придёт время и будут все те же чернявенькие писать о вас диссертации. Впрочем, уже заметили, уже вовсю пишут, и сейчас вас ожидает самое тяжелое испытание, как бы, пройдя огонь и воду, вам пройти и их гламурные медные трубы. Таким и оставайтесь, кем вы есть: «одним из непонятных русских, всем мешающих людей». Смирятся и с вашими стихотворными формами, с рваным ритмом, со скрытыми римейками. Еще будут писать о вашей филологической мудрости, стараясь не замечать неполиткорректности.

Главное – не поддавайтесь на их призывы к толерантности. Лучше тормошите рабочие районы. Глядишь, несмотря на ваше определенное отчаяние, и сбудутся ваши мечтания.

Лишь в кителе Сталин

Желтеет на фото -

Хранитель окраин,

Где нету работы…

От этих подростков,

Печальных и тощих,

Еще содрогнется

Манежная площадь.

Возьмём и воспримем всерьез народную поговорку. «Мели, Емеля» – то есть пиши и говори всё, что на душе и на сердце. «Твоя неделя» – а может, и год, и эпоха целая , и время придёт твоё и всего такого же бунтующего поколения. Так что с радостью и восторгом пишу: «Мели, Емеля – твоя неделя»!

Владимир Винников АПОСТРОФ

Владимир СУХОДЕЕВ. Легенды и мифы о Сталине (серия «Загадка 37 года»). – М.: Эксмо, Алгоритм, 2009, 320 с., 3500 экз.

Чем большее число книг, посвященных Сталину, выходит в свет, тем большее недоумение я испытываю – и, скорее всего, не один я: такое количество разночтений в датах, фактах, цитатах, не говоря уже о прямо противоречащих друг другу версиях одних и тех же, казалось бы, событий…

Причем очень часто дело оказывается даже не в том, положительно или отрицательно относится тот или иной автор к фигуре "вождя народов". Вот, казалось бы, Владимир Васильевич Суходеев, создатель сталинской энциклопедии, участник Великой Отечественной войны, кандидат философских наук, журналист, лауреат Государственной премии СССР и прочая, и прочая – не тот человек, чтобы допускать подобные "проколы". Но, к сожалению, в его новой книге "Легенды и мифы о Сталине" (название, прямо отсылающее к сборникам типа "Легенды и мифы Древнего Востока") таковые имеются. Например, о пьянстве Василия Сталина в одном месте говорится, как о непреложном факте, а в другом – что Василия специально объявили таковым Хрущев и Ко.

Среди рассматриваемых автором легенд и мифов о Сталине почему-то отсутствуют, например, такие важнейшие моменты его политической биографии, как события 24-25 октября 1917 года, "ленинградское дело" и "дело врачей". А уж когда Владимир Суходеев пишет: "Возможно, читателю будет небезынтересно суждение маршала А.М.Василевского, человека изумительной деликатности и отзывчивости, высказанное в беседе с одним из авторов книги" (с.191), – невольно заново смотришь на обложку и выходные данные: нет, никакого "второго автора" у этой книги нет, – видимо, этот эпизод "просто" перенесен в текст из какой-то другой "сталинской" книги, а таковых В.В.Суходеевым в соавторстве с Б.Г.Соловьевым написано немало…

В двадцатый и сотый раз сталкиваясь с чем-то подобным – в разных книгах, у разных авторов – всё больше укрепляешься в мысли, что сегодня, когда политическое руководство страны решило противодействовать фальсификации истории, создав для этой благородной задачи целую комиссию, настала пора создавать такую же комиссию – только не правительственную, а общественную – по противодействию фальсификации Сталина и сталинского периода отечественной истории. К могиле "отца народов" за последние пятьдесят с лишним лет нанесли такие горы грязи и мусора, что за ними просто нельзя увидеть реальные черты Иосифа Виссарионовича – ясно лишь то, что это была действительно гигантская фигура.

Далеко не стихийную "историческую свалку", созданную вокруг Сталина, невозможно расчистить силами отдельных специалистов и энтузиастов – это задача национального масштаба, решить которую можно только при наличии "координирующего и направляющего центра", которым и должна стать такая общественная комиссия. Людей, достойных и способных участвовать в её работе, более чем достаточно.

Это и создатели книжной "сталинианы", к числу которых, несомненно, относится и автор рецензируемой книги.

Это и политические наследники КПСС, которым давно пора осудить "секретный" антисталинский доклад Н.С.Хрущева ХХ съезду как не отвечающий исторической действительности и нанесший огромный ущерб отечественному и мировому коммунистическому движению. Ведь когда в "Аргументах и фактах" сын "дорогого Никит Сергеевича", гражданин США С.Н.Хрущев начинает рассказывать, чтоОктябрьскую революцию в Петрограде "сделал" лично Лев Троцкий, Сталин её "проспал", а Ленин был "сбоку припёку" – даже слепому должно всё быть видно: унтер-офицерская вдова сама себя высекла…

Это и группа молодых марксистов, "окормляемая" Ричардом Косолаповым и ценой невероятных усилий выпускающая новые тома прерванного в 1951 году издания собрания сочинений И.С.Сталина. Мне хорошо известно, с какими трудностями приходится им сталкиваться, буквально по крупицам выдирая копии сталинских текстов и автографов из "демократических" спецхранов, но всё же стоит заметить, что в эти тома попадают материалы, не имеющие сталинского авторства и более уместные в каком-либо энциклопедическом издании, посвященном Сталину…

Конечно, я здесь называю далеко не всех, кого знаю, а не знаю наверняка еще больше. И очень надеюсь на то, что вскорости узнаю. А в заключение – несколько сталинских цитат из книги Владимира Суходеева.

"Мы должны приложить все силы к тому, чтобы сделать нашу страну экономически самостоятельной, независимой, базирующейся на внутреннем рынке, страной, которая послужит очагом для притягивания к себе всех других стран, понемногу отпадающих от капитализма и вливающихся в русло социалистического хозяйства. Эта линия… решительно отрицает политику превращения нашей страны в придаток мировой системы капитализма".

"Нельзя забывать о функциях государства в буржуазном мире. Это – институт организации обороны страны, организации охраны "порядка", аппарат собирания налогов. Хозяйство же в собственном смысле мало касается капиталистического государства, оно не в его руках. Наоборот, государство находится в руках капиталистического хозяйства… Капиталисты скажут: президенты приходят и уходят, а мы, капиталисты, остаёмся; если тот или иной президент не отстаивает наших интересов, найдём другого. Что может противопоставить президент воле класса капиталистов". Как будто сегодня и про нас сказано…

Анастасия и Борис Белокуровы ПРИГОТОВЬТЕ НОСОВЫЕ ПЛАТКИ

«Джонни Д.» (Public Enemies, США, 2009, режиссер – Майкл Манн, в ролях – Джонни Депп, Кристиан Бейл, Марион Котийяр, Дэвид Уэнем, Рори Кокрейн, Билли Крудап, Джон Ортис, Лили Собески, Джованни Рибизи, Мэтт Крейвен, Стив Грэм).

Жарким вечером 22 июля 1934 года из кинотеатра "Байограф", где только что давали "Манхэттенскую мелодраму" с Кларком Гейблом и Мирной Лой, вышел ничем не примечательный на вид человек. Его сопровождали две женщины. Та, что постарше, была одета в красную юбку. Через пару минут прозвучали выстрелы. Человек упал. "Джон Диллинджер мёртв!", – гулом пронеслось по толпе. Тело быстро погрузили в машину и увезли. На асфальте, вся поблескивая закатными лучами, осталась кровавая лужа. Добропорядочные прохожие шли мимо. Смачивали чистенькие носовые платки кровью легендарного гангстера. В память о "враге общества номер один". И одновременно борце с Федеральной Резервной Системой США, выбросившей простых американцев за черту бедности. В своём роде он был народным героем.

В криминальном мире можно завершить жизненный путь по-разному: погореть из-за бабок, погореть из-за бабы, реже – из-за баб, как это произошло с героем клемановского "Бега зайца через поля". Вот и Джон Диллинджер, которому удача изменила лишь раз, классически погорел из-за бабы. Не помогли ему ни фантастическое везенье, ни пластическая операция (почему-то оставленная в фильме за кадром), ни преданность простого народа, сотворившая из грабителя миф. Румынская эмигрантка Анна Сейдж сдала гангстера федералам; причины этого поступка летописцы жизни Диллинджера объясняют по-разному. По одной версии Анна была любовницей бандита в течение многих лет и устала от его бесчисленных измен. По другой – выполнила свой гражданский долг. Майкл Манн выбирает третью и самую достоверную – мол, Анну заставили это сделать, пригрозив депортацией. Так или иначе, знаменитой расправе у кинотеатра "Байограф" Джон Диллинджер обязан красной юбке обнявшей его Анны Сейдж. Тут его и узнали.

Что же происходит в новом фильме именитого Майкла Манна?

Мы видим, как агент ФБР Мелвин Первис (Кристиан Бейл) долго ловит гангстера Джона Диллинджера (Джонни Депп). Но в оригинале фильм называется "Враги общества". И только в российском прокате картина была переименована в "Джонни Д". Что ж, прокатчики обладают чувством юмора – название объективно отражает происходящее на экране. В банду Диллинджера, "самую лучшую из всех банд", входили Гарри Пирпойнт, Джон Гамильтон, Гомер Ван Митер, Малыш Нельсон и другие махровые гангстеры своей эпохи. У Манна все они – бледные тени, на фоне которых чертит свои незамысловатые зигзаги главный виновник торжества Джонни Д. Манн в своём круто сваренном гимне автоматам Томпсона не стал делать ставку на психологизм и историческую достоверность. Но и не скатился до уровня банального байопика.

Как писал видный фэбээровец Вильям С. Салливан, их главным занятием в те годы была пропаганда мнимого могущества организации с целью прославить своего короля – Джона Эдгара Гувера. И его гувернантов. Трус, игрок и – как поговаривали – гомосексуалист, Гувер был таким гражданином начальником, о котором мафия могла только мечтать. Он делал вид, что организованной преступности в США попросту не существует. Однако конторе при всём при этом требовалось создать имидж. В картине Манна мы видим, как Гувер пытается убедить правительственные структуры увеличить ассигнования на борьбу с преступностью. Но врагами общества были объявлены одиночки. Те, чей закат и так уже был близок. В середине 30-х Гувер вернул престиж ФБР ценой хладнокровных убийств: без суда и следствия были расстреляны Джон Диллинджер, Клайд Бэрроу и Бонни Паркер, банда Мамаши Бейкер.

Сам термин "враг общества" ещё задолго до того, как его присвоил себе Гувер, был введён чикагским адвокатом Фрэнком Лауше. Он предоставил властям список из 28-ми "врагов общества", "людей, находящихся в постоянном противоборстве с законом". Цель – уничтожение романтического ореола, мерцающего вокруг некоторых преступников. Возглавлял список смертников Аль Капоне. Как писал Карл Сифакис в своей энциклопедии "Мафия": "Враги общества" Гувера выглядели отрядом бойскаутов по сравнению с этими людьми".

Время одиночек, грабящих банки, слывших в народе благородными героями, борцами с системой, закончилось. К тому времени волна итальянской эмиграции набрала свою силу. Прочно проникла в социальные структуры. Систематизировалась. В городке Корлеоне – главном очаге мафии на Сицилии, главном поставщике кадров в Штаты – по самым скромным подсчетам 80 процентов мужского населения были рецидивистами. Именно такие люди и устремились в Америку на рубеже 20-х годов. Семья Морелло, Чиро Терранова, Лупо Волк и другие не менее конкретные ребята быстро взяли дело в свои руки и изменили мир. А их коллега по цеху Вито Дженовезе (1897-1969) и вовсе стал прототипом великого и ужасного дона Корлеоне из "Крёстного отца" Марио Пьюзо. Началась эра организованной преступности, а для борьбы с ней требовались иные методы, иной стиль. Меры, от которых так упорно открещивался Гувер, предпочитая работе свои любимые собачьи бега. В новой ситуации одинокие "Диллинджеры" были обречены. Благородное гангстерское солнце меркло в лучах волчьей бандюганской луны.

Но мафиозные войны не вызывали в народе душевного отклика. Мафию боялись и уважали, но превращать её бойцов в легенду никому не приходило в голову. Эти деятели не писали стихов – так делала Бонни Паркер. Не прыгали через банковские стойки с ловкостью тигра а-ля Дуглас Фербенкс – так делал Джон Диллинджер. А вот когда был застрелен мафиози Голландец Шульц, вряд ли кому-нибудь хотелось смочить платок его кровью на память.

Гангстеры-одиночки пользовались любовью среди простого народа из-за того, что являли собой воплощение американской мечты. Были невероятно кинематографичны. Они и сами были буквально помешаны на кино. Например, Аль Капоне одним из первых стал обладателем столь редкой в те времена вещи как фильмокопия. Раздобыв картину "Лицо со шрамом" Говарда Хоукса (о себе любимом), он пересматривал ее бесчисленное количество раз. Диллинджеру повезло меньше – первый фильм о нем был снят в 1945 году, спустя 11 лет после его смерти.

Майкл Манн также делает акцент на увлечении гангстерами кинематографом: один из героев то и дело изображает Джеймса Кэгни, сыгравшего в поучительных не только для преступников, но и для всех нас фильмах "Враг общества" (1931) и "Ревущие двадцатые" (1939). Последняя лента в годы войны была захвачена в качестве трофея и известна советскому зрителю под прокатным названием "Судьба солдата в Америке". Да и сам Диллинджер признается, что среди прочего он больше всего любит смотреть кино. Картины какого рода пользовались успехом у гангстеров понятно и так. "Джон Диллинджер не пойдет на фильм с Ширли Темпл", – так рассуждают разумные федералы. И оказываются правы. Если бы Диллинджер по иронии судьбы предпочёл бы злоключениям Гейбла в "Манхеттенской мелодраме" легкомысленные песенки девочки-блондиночки, возможно, его судьба сложилась бы иначе.

В то же время сухое изложение известных биографических фактов ещё не делает картину по-настоящему интересной. Роберт Олдрич в "Банде Гриссомов" (1971) экранизировал ещё довоенный роман Чейза "Никаких орхидей для мисс Блэндиш", прекрасно зная о том, что прототипами героев служила банда Мамаши Бейкер. Однако предпочёл чейзовский вариант развития событий, который английский клерк в свою очередь позаимствовал у Фолкнера. В результате получился шедевр.

Роджер Корман привык называть вещи своими именами. В 1958 году он снял жёсткую криминальную драму "Пулемётчик Келли" с молодым Чарльзом Бронсоном. Интересно, что прототип бронсоновского героя Келли по прозвищу "Автомат" также входил в проскрипционный список Гувера и был известен тем, что никогда не палил из собственного оружия.

Не прошёл, ох не прошёл Корман мимо истории Мамаши Бейкер! Фильм "Кровавая мама" (1970) повествует о семейке дегенератов, сочным, полным подлинной жизни языком. Правда, в его картине мамочка и её сыновья носят фамилию "Баркер". Путаница, как именно звали знаменитых бандитов, существует и по сей день. Времена были дикие, документов убийцы своим жертвам не предъявляли. С таким же успехом их можно было называть "Байкер" или "Брейкер". Жители Индии, страны слонов и обезьян, известные отсутствием склонности к правильной транскрипции и вовсе бы написали "Baarker". Мы же склонны доверять мнению ВИА "Бони М", прославивших родственничков в бессмертной композиции "Ma Baker". В любом случае картины получились яркие. Про ленту Артура Пенна "Бонни и Клайд" и так всё ясно без слов. Всё это великие фильмы эпохи, от которой нам осталась лишь память, запечатлённая в целлулоиде.

Амбициозный, но по-своему талантливый Манн идёт другим путём. Вместо того, чтобы правдиво показать весь спектр феерической жизни Диллинджера, он вводит в картину множество вымышленных эпизодов. Далёких от реальности как таковой. Из образа, созданного Джонни Деппом, мы не узнаём о гангстере почти ничего. Очевидно, двойное "Д" сыграло с актёром дурную шутку, да и самому Манну глубоко плевать на внутренний мир своего героя. Куда больше режиссёр заворожён "революционной" идеей снять гангстерский фильм на цифру. На то особый резон. В данном случае цифровая камера рождает интересный эффект. В сценах погонь и перестрелок появляется особая поэзия. Она завораживает, держит в напряжении до конца. По ходу действия кажется, что финал должен быть столь же внятным. Как в настоящих фильмах.

Но и обстоятельства гибели героя волнуют Манна, скажем так, не очень. Треск автоматных очередей, разрывающих ночь вспышками ярости и обтекаемые формы ретро-авто марки "Форд" привлекают его куда больше. О пронзительных концовках "Бонни и Клайда" и "Банды Гриссомов" и вовсе не приходится вспоминать. Отсутствует даже вошедшая в историю сцена с носовыми платками. Почему Манн от неё отказался – загадка.

Не проходит и стойкое ощущение того, что мы посмотрели фильм не про Джона Диллинджера, а очередное "кино с Джонни Деппом". Который в последнее время малость зарапортовался. Приходится признать, что перед нами отнюдь не лучшая роль популярного актёра. Но Депп закономерно привлечёт к "мужскому" фильму огромную часть лучшей половины человечества. Специально для неё обелён до ангельского света образ диллинджеровской подружки Билли Фрэчет в душевном исполнении Марион Котийяр. Любовная история, которой посвящена добрая четверть картины – тоже для них, для слабого пола, томного, чувствительного. Что же остаётся остальным?

"Хочу чтобы вы поняли с самого начала: за исключением Мелвина Первиса из ФБР не было на свете человека, кому бы не нравился мой дружок Джонни Диллинджер", – писал Стивен Кинг в рассказе "Смерть Джека Гамильтона". После просмотра фильма Манна наверняка найдутся те, кто при виде показанного им "Джонни Д." недоумённо пожмут плечами. Реальный гангстер Джон Диллинджер в этом совершенно не виноват.