Текст книги "Зари. Мне удалось убежать"

Автор книги: Зархуна Каргар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

7. История Анезы
Замуж за гомосексуалиста

В Афганистане свадьба символизирует зарождение новой семьи, а семья – это самая важная частичка общества, потому что когда в стране настают тяжелые времена, человек всегда может положиться на поддержку членов семьи. К примеру, где бы ни жили афганцы, они всегда помогают своим менее состоятельным родственникам, высылают им деньги или оказывают помощь в устройстве на работу. Мы считаем это долгом каждого человека. Афганские семьи довольно большие, иногда и три-четыре поколения живут под одной крышей. Часто женят двоюродных и троюродных братьев и сестер, чтобы укрепить родственные связи. Основа афганского общества – семья, потому что родственники всегда готовы прийти друг другу на выручку, а свадьба – это создание семьи. Поэтому афганцы стараются отпраздновать это событие как можно пышнее, чтобы показать всем свое богатство и влияние.

В деревнях, где люди придерживаются старых традиций, свадьба – это еще более важное событие, чем в городе. По такому случаю приглашаются сотни гостей, иногда зовут всю деревню, но женщины и мужчины празднуют отдельно, что, естественно, удваивает затраты. Родители тяжело работают, чтобы отложить деньги на свадьбу сыновьям. Всем членам семьи покупается новая одежда, коров и овец откармливают специально к этому событию, а для невесты покупаются в подарок золотые украшения. От семьи невесты требуется немного. Если ее родители не просят денег за невесту, их уважают, но часто они получают большую сумму за дочь, что некоторые афганские женщины считают знаком уважения будущих свекра и свекрови. Иногда эта сумма настолько велика, что семье жениха приходится занимать деньги и потом годами отдавать долги.

В целом свадьбы празднуются одинаково во всем Афганистане, но у разных народностей есть свои особенности. Работая над передачей «Афганский женский час», я узнала о нескольких интересных традициях. Каждый день я получаю новую информацию. Мне стало известно, что пуштуны, хазары, узбеки и таджики отмечают это событие почти одинаково, однако в некоторых областях семьи не берут денег за дочерей и празднуют свадьбу намного скромнее. Мы с журналистами решили сделать серию программ, посвященных свадебным нарядам афганцев. К примеру, в северных областях невесты одеваются в белое, а на юге, где в основном живут пуштуны, они всегда одеваются в платья красного цвета.

Однажды одна из наших журналисток в Кабуле, Сальми Сухили, предложила мне интересную идею.

– Зари, я хотела бы рассказать нашим слушателям о свадебных обычаях моей родной провинции Кундуз. Родственники пригласили меня на свадьбу, и если они позволят мне, я могу взять с собой диктофон и записать много интересной информации.

Конечно же я не могла упустить такую возможность и с радостью согласилась. Через две недели Сальми вернулась из Кундуза. Во время одной из наших планерок по телефону, когда журналисты и я обмениваемся идеями, она сказала:

– Дорогая Зари, мне хотелось бы рассказать тебе и моим коллегам о том, как я провела время в Кундузе. Я встречалась со многими женщинами и записала уйму ценного материала, но есть одна история, которой я просто не могу не поделиться.

Мы все внимательно слушали ее.

– Я встретила женщину по имени Анеза, – начала она.

Связь была не очень хорошей, но я уловила горечь в голосе Сальми.

– Это была очень красивая, добрая женщина, мать троих детей. Я просто не могу поверить, что…

Она разрыдалась.

– Сальми, дорогая, мы все внимательно слушаем тебя, – сказала я, желая успокоить ее. – Мы слышали много печальных историй. Продолжай, пожалуйста.

Сальми откашлялась.

– Я познакомилась с Анезой на свадьбе. Она знала, что я работаю на «Афганский женский час», поэтому рассказала мне свою историю и попросила помочь. Она сказала, что вышла замуж совсем юной девушкой, но потом…

Сальми судорожно вздохнула, всхлипнула и запнулась. Я поняла, что она не сможет говорить. Время планерки подходило к концу, а мне нужно было поговорить еще с несколькими журналистками, поэтому я предложила ей прислать мне эту историю в виде аудиофайла.

На следующий день я получила рассказ Анезы. Мне было интересно узнать, что такого было в нем, что заставило такую опытную журналистку, как Сальми, расплакаться во время совещания. Что могло так шокировать ее? Я загрузила файл и услышала голос одной из самых талантливых рассказчиц за всю историю нашей программы. Анеза тихим голосом поведала о том, что с ней случилось.

– Было около девяти часов утра. Я уже не спала, но продолжала лежать на кровати. Солнечные лучи пробивались сквозь темно-красные шторы моей спальни. Было уже жарко. На мне все еще были красное блестящее платье и красные шаровары. Накануне вечером большинство моих родственниц и незамужних девушек нашей деревни собрались в нашем доме, чтобы отметить самое важное событие в моей жизни. Я улыбнулась, вспомив, как моя двоюродная сестра Фареба покрывала мои ступни темно-зеленой хной. На всех девушках были яркие наряды. Они танцевали и по-доброму подшучивали, говоря о моем женихе. Это была моя «ночь хны». На мне была одежда, которую специально для этого случая пошила моя будущая свекровь. У нас, в области Кундуз, существует традиция: невесте дарят новую одежду в ночь накануне свадьбы.

Мне дарили замечательные подарки, а родные и друзья обращались со мной, словно с царевной. Это был последний мой день в родительском доме. Я не могла дождаться, когда наконец смогу увидеть своего жениха. Вот и настал день моей свадьбы! – думала я.

Я стала рассматривать кхина пайч (треугольный платок), который моя мать приготовила специально для этого дня. После нанесения хны мою руку завернули в белую хлопковую ткань, а потом в зеленый блестящий кхина пайч. Цветочный запах хны заполнил комнату. Я вытянула ноги на кровати, забыв, что ступни тоже покрыты хной.

В комнату вошла Фареба.

– Вставай, лентяйка! Невеста не может в день свадьбы нежиться в постели.

Она раздвинула шторы.

– Тетя сказала, что тебе нужно принять ванну, одеться и накраситься.

Мне не терпелось поскорее накраситься – я любила использовать косметику. Я знала, что мне повезло с семьей – мы с сестрами и братьями всегда получали в подарок новую одежду к праздникам. Мой отец был государственным чиновником, а мама подрабатывала тем, что шила одежду, поэтому они могли баловать нас.

Я сказала, что не могу сама дойти до ванны, потому что мои ноги обмотаны платком. Фареба засмеялась и спросила, неужели я хочу, чтобы она отнесла меня туда?

– Да, – ответила я. – Я же невеста и через несколько часов я покину вас навсегда, поэтому вы должны относиться ко мне, как к принцессе!

Фареба подошла к кровати, словно и впрямь собиралась нести меня, а потом поцеловала меня в щеку.

– Конечно, ты невеста. Но не я должна носить тебя на руках. Сегодня мужчина твоей мечты придет и унесет тебя.

Я засмущалась и попросила ее замолчать. Я понимала, что она шутит, но мне действительно не терпелось увидеть мужчину, о котором я столько мечтала. Я знала, что моим родителям он нравится, а во время давра-и-намзади (периода сватовства) я видела его издалека. Его семья присылала мне огромное количество подарков – одежду, обувь, украшения, хну и много блестящих шалей.

Я понимала, что теперь считаюсь взрослой и у меня появятся новые обязанности – моя мать постоянно напоминала мне об этом. Мне не терпелось стать женой, матерью и невесткой. Я погрузилась в мечты, но Фареба отвлекла меня, дернув за рукав и сказав, что мне пора вставать и идти мыться.

Все, чем я пользовалась в тот день, было новым. Мыло было только что распечатано, а шампунь еще никто не открывал. Это тоже были подарки от моих будущих свекра и свекрови. Мама оставила также холодное молоко в кастрюле. В Кундузе существует традиция – невесту в день свадьбы купают в молоке, которое символизирует ее чистоту и, по поверью, приносит удачу и процветание.

Я прикрылась полотенцем и попросила Фаребу выйти, потому что стеснялась мыться при ней. Оставшись одна, я села на табурет и выкупалась в теплой воде, которую принесла Фареба.

Когда я закончила, Фареба вошла и прочитала все необходимые молитвы. У нас в Кундузе существует поговорка, что невинные и скромные девушки получают нур (благословение) от Аллаха в день своей свадьбы. Это значит, что свет Всевышнего коснется невесты. Фареба сказала, что я очень красивая, и я надеялась, что Аллах благословил меня.

Фареба достала новый бюстгальтер и кружевные трусики и протянула мне. Все, что я надевала в тот день, тоже было новым. После этого я надела белое блестящее платье, которое пошил наш деревенский портной. У него был вырез в форме звезды, а рукава были длинными и широкими. Шаровары были пошиты из белого шелка и украшены внизу вышивкой. Я посмотрела на себя в зеркало и решила, что выгляжу взрослой.

Вскоре меня окружили двоюродные сестры и подруги, они шутили и смеялись. Одна из них стала красить мне ногти на руках, а другая – на ногах. Фареба делала мне прическу, украшая волосы разноцветными заколочками.

К тому времени гости уже прибыли и бродили по дому. Мама и старшие члены семьи готовили еду. В полдень семья жениха должна была прийти за мной, поэтому все спешили. Я отметила, что мама не сменила одежду на праздничную. По традиции мать надевает на свадьбу старую одежду, что символизирует ее скорбь – ведь ее дочь уходит жить в другой дом. Я видела, как тяжело приходится маме, – ведь ей нужно было приготовить угощение на огромное количество гостей. И еще она была немного грустной, наверное, потому, что с этого дня редко будет видеть меня. Она хотела, чтобы последний день, проведенный в родительском доме, запомнился мне на всю жизнь.

– Фареба, ты должна заботиться об Анезе. Сегодня она – наша гостья. Давай ей все, что понадобится, и позаботься о том, чтобы она была сыта.

Фареба и я выросли вместе и были близкими подругами. Поэтому она сделала даже больше, чем просила моя мать. Расчесывая меня, она дала мне один совет:

– Когда ты будешь жить с мужем, тебе нужно будет заботиться не только о нем, но и обо всех, кто живет в доме. Его родители ждут, что ты будешь оказывать им уважение. Пожалуйста, будь с ними подобрее, потому что я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Помнишь Шигуфу? Она живет, как в тюрьме.

Я спросила, почему к ней так относятся. Фареба сказала, что это произошло, потому что она заботилась только о муже и не обращала внимания на остальных членов семьи, и те обиделись и запретили ей видеться с родителями. Меня это не удивило, потому что я часто слышала о том, что родители мужа плохо обращаются с невесткой. Я сказала, что буду уважать их, ведь после свадьбы они станут моей семьей. Потом я рассмеялась и добавила, что хочу, чтобы и они уважали меня.

Фареба дернула меня за волосы и сказала, что я не должна быть такой вредной. Когда она наконец закончила делать мне прическу, я посмотрела в зеркало и увидела, что выгляжу впечатляюще. Она скопировала прическу с открытки, на которой была изображена одна из актрис Болливуда Шри Деви. Фареба и я когда-то решили, что сделаем прически и макияж друг другу на свадьбу. Мы обожали индийские фильмы и старались походить на актрис, которые в них играли, об этом знали все соседи.

Наконец Фареба взяла мою бархатную чадру и прикрепила ее к волосам так, что она напоминала фату. Затем она накинула зеленую шелковую шаль мне на плечи и помогла надеть туфли кремового цвета с невероятно высокими каблуками. Мама вынесла все украшения, которые собиралась подарить мне. Среди них был комплект – тяжелое золотое колье и серьги, а также несколько колец. На палец моей левой руки уже было надето обручальное кольцо.

– Анеза, обвешанная всеми этими украшениями, ты выглядишь, как осел с бубенчиками, – сказала одна из подруг.

Фареба отчитала ее, а потом повернулась ко мне:

– Не переживай, Анеза. Она просто завидует, потому что у нее всего этого нет. Сегодня твой особенный день, и она хотела бы оказаться на твоем месте. – Потом она добавила со слезами на глазах: – С этого дня мне придется ходить к тануру (печь во дворе) одной. Я буду печь хлеб одна – тебя со мной не будет. – Она крепко обняла меня.

– Я по-прежнему буду приходить к тануру каждый день, – сказала я. – Никто меня не остановит. Я уверена, что никто не откажет мне в праве видеться с семьей.

Фареба наложила мне на веки темно-зеленые тени, черным карандашом подвела глаза и тушью накрасила ресницы. Потом она припудрила мне щеки розовыми румянами и накрасила губы ярко-красной помадой. Фареба сказала, что красный цвет моих губ сведет с ума моего жениха, а я ответила, что стыдно говорить такие вещи при остальных девушках.

Потом она поднесла большое зеркало, чтобы я могла посмотреть на себя. Сейчас мне кажется, что я выглядела, как кукла, – на моем лице было слишком много косметики, но в то время это было последним писком моды в нашей деревне, и мне казалось, что я выгляжу просто потрясающе. Все девушки подтвердили это. Фареба сказала, что в семье моего жениха ни одна женщина не будет такой красивой, как я, и что все они станут завидовать мне.

Слушая историю Анезы, я невольно вспоминала день своей свадьбы. У меня все было абсолютно по-другому. Как бы мне хотелось, чтобы со мной была близкая подруга, такая, как Фареба, с которой я могла бы поделиться своим горем. Помню, тогда мне было все равно, как я выгляжу, и я специально не надела жемчужное ожерелье, которое мама купила мне к свадьбе. Позже она спросила меня, почему я не надела его, и я притворилась, что забыла о нем. Я злилась на нее за то, что она заставила меня выйти замуж, но мне приходилось скрывать свои чувства и страдать в одиночестве. Мне даже не хотелось смотреть на себя в зеркало в салоне красоты, после того как мне сделали прическу и макияж. Мне казалось, что я самая уродливая женщина на свете. Косметика, свадебное платье и цветы не значили для меня абсолютно ничего. Во Дворце бракосочетаний некоторые женщины говорил мне, что я замечательно выгляжу, но я не верила им. В отличии от Анезы, свадебная суматоха не радовала меня.

Тем временем я продолжала слушать рассказ Анезы.

– Мама позвала меня в комнату, которая была украшена по случаю праздника. Два деревянных стула стояли перед небольшим столиком, покрытым красной переливающейся материей. Спальные матрасы были положены вдоль стен, так что середина комнаты была пустой, не считая ковров. Фареба и еще одна моя двоюродная сестра взяли меня за руки и медленно ввели в эту комнату. За мной шли женщины и дети. Куда бы я ни пошла, везде девушки играли мне на даире (бубне) и пели традиционные свадебные песни. Теперь они исполняли песню «Ахесто Боро»:

Ахеста бур, Анеза джан. Ахеста беро.

Иди медленно, дорогая невеста.

Ступай неспешно, невеста.

Это старинная песня, которая рассказывает о том, как горюет семья невесты, когда она покидает отчий дом. Мать подошла ко мне и осыпала конфетами. Дети тут же кинулись собирать их, отталкивая друг друга. Фареба крикнула им, чтобы они прекратили толкаться, и сказала их матерям, чтобы они забрали своих детей, потому что если они не уберутся с дороги, то я споткнусь и упаду. Она была права – я едва шла на высоких каблуках.

Мама поцеловала меня в лоб.

– Анеза, дитя мое, ты прекрасна, будто луна. А твоя жизнь пусть будет теплой и ясной, как солнце.

Мы наконец дошли до стульев, и мама попросила других девушек убрать в комнате, потому что скоро придет время обеда. Семья жениха наняла повара, который помог моей матери приготовить еду. В нашей культуре родители жениха оплачивают почти все свадебные затраты. Мой отец попросил небольшую сумму за меня, несмотря на то что семья моего будущего мужа готова была заплатить больше. Он не считал правильным брать деньги за дочку, хотя у нас в Кундузе так поступают почти все.

Когда комнату убрали и закончили последние приготовления, я села на стул, предназначавшийся для невесты, а Фареба – на стул для жениха. Она сказала, что, если он не появится, она будет моим мужем. Я засмеялась и шутливо пригрозила ей, что мой жених выгонит ее и унесет меня.

Мне стало жарко, и Фареба приказала одной из девочек обмахивать меня пакой (веером). Эта девочка была счастлива побыть возле невесты.

С улицы послышалась громкая музыка – прибыл жених со своей семьей. Фареба схватила меня за руку.

– Господи, Анеза, они уже здесь!

Все женщины встали, некоторые из них подошли к окнам, но большинство вышло во двор встречать гостей. Мать знаком приказала Фаребе закрыть мое лицо шалью. Я старалась разглядеть, что происходит, через две маленькие дырочки, и увидела семью жениха. На них были яркие одежды и много золотых украшений. Затянули песню:

Ма дисмал аврдем.

Арус биадар джана ба сад назз авардем.

Мы с большой радостью

принесли платок жениха.

Две сестры моего будущего мужа танцевали перед остальными женщинами. Им, должно быть, было очень жарко, но они старались показать, как рады, что их брат женится. Мне не терпелось увидеть Джабара, моего жениха, но его увели в комнату для мужчин. Его мать подошла ко мне. Она поцеловала меня в лоб и бросила на меня несколько купюр. Дети тут же стали ловить деньги. Два маленьких мальчика ухватились за одну банкноту и стали тянуть каждый к себе, пока она не разорвалась надвое. Фареба старалась отогнать детей и попросила мою свекровь не бросать больше деньги.

Услышав это, свекровь повернулась к моей подруге.

– Какое твое дело, девочка, как я выражаю радость по поводу свадьбы сына?

Фареба не ответила, но позже наклонилась ко мне и шепотом заговорила со мной:

– Боже, ты слышала? Она ведет себя, как командир войска.

Я понимала, что она шутит, и надеялась, что на самом деле у моей свекрови хороший характер. У нас ходит много шуток и анекдотов про злую свекровь.

Свекровь подняла мой тадж (диадему и вуаль), чтобы увидеть мое лицо, и я, как и положено по традиции, опустила глаза. Затем все члены семьи моего будущего мужа по одному подходили и рассматривали меня. Я очень надеялась, что они сочтут меня симпатичной, потому что знала, что потом женщины будут обсуждать мою внешность.

Женщины что-то выкрикивали, некоторые танцевали, а другие хлопали в ладоши. Через какое-то время мне позволили сесть. Наконец в комнату вошла моя мать и сказала свекрови, что пришло время праздничного обеда. Женщины и девушки моей семьи принесли воды, чтобы гости могли помыть руки, и на полу расстелили дестерхан (большую скатерть). На нее поставили большие блюда с рисом, чипсами, шпинатом, кюфтой (мясными шариками), хурмой и свежевыпеченными лепешками – их только что достали из печи. Гостям предложили бутылки с кока-колой, фантой и минеральной водой. Девушки стояли у стены, готовые принести гостям все, что те попросят.

Моя свекровь принесла мне тарелку с едой и сказала, что я должна подкрепиться. Мне свекровь показалась доброй, и это меня обрадовало. Но когда я принялась за еду, то вдруг поняла, что я последний раз обедаю в родительском доме как член семьи, и начала переживать, гадая, какой будет моя семейная жизнь.

Фареба, должно быть, заметила это по моему лицу.

– Его родственники какие-то все страшные, – прошептала она, и мне стало еще тоскливее.

Все остальные наслаждались едой. Мать суетилась вокруг родственников жениха, стараясь угодить им. Она знала, что если они останутся довольны, то лучше примут меня.

Наверное, в мужской комнате происходило то же самое. Я представила отца, который отдает распоряжения мальчикам, следя за тем, чтобы гости ни в чем не знали отказа. Маленьким мальчикам и девочкам разрешалось заходить в обе комнаты – они могли есть либо с матерью, либо с отцом.

Моя свадьба стала большим событием для нашей деревни. Люди редко нанимали повара, но несмотря на его помощь, я видела, что моя мама тяжело трудилась, готовя все это. Когда гости поели, мои родственницы убрали грязную посуду и крошки со скатерти.

Мать и сестры жениха снова стали петь и хлопать в ладоши – приближалось время никах – свадебной церемонии. Мулла начал произносить традиционные фразы, и Фареба прошептала, что я должна помолиться. Я попросила у Всевышнего счастья для себя и своей семьи.

Мой дядя и один из двоюродных братьев пришли, чтобы спросить у меня, согласна ли я стать женой Джабара. По обычаю, они должны были задать этот вопрос три раза. Как только я ответила третий раз, что согласна, мужчины выстрелили в воздух из ружей. Фареба сказала, что теперь я законная жена Джабара.

Женщины стали подходить по одной, чтобы поцеловать меня и пожелать счастья. Когда гости вставали, мне тоже нужно было встать, а если они просили меня сесть, мне по традиции полагалось сесть. Я не привыкла к таким высоким каблукам, и скоро у меня стали болеть ноги. Я устала и сказала Фаребе, что не могу дождаться, когда все закончится. Она засмеялась и спросила: неужели мне так не терпится остаться с мужем наедине?

Наконец, в комнату ввели жениха женщины его семьи: пришло время церемонии аина мисаф – момента, когда мы увидим друг друга в первый раз, – и меня быстро накрыли шалью. Я слышала, как ему поют песню «Ахесто баро». Мое сердце бешено колотилось. Фареба сжала мою руку:

– О Господи, Анеза, он такой большой и толстый!

Я чувствовала, что кто-то стоит рядом со мной. Фареба и моя мать встали за моей спиной.

– Если они будут заставлять тебя сесть, не поддавайся, – прошептала мне мама.

По поверью, тот, кто сядет на стул последним, будет главой семьи. Я видела эту игру на свадьбах множество раз и знала, что мама и Фареба встанут за Джабаром и будут стараться усадить его на стул. Свекровь сказала, что жених и невеста могут сесть, а потом я почувствовала, как она давит мне на плечи, стараясь усадить на стул. Я не поддавалась, потому что знала, что все женщины смотрят, кто из нас победит. Наконец мы оба сели, причем одновременно, как мне показалось, и все стали петь и хлопать в ладоши.

Мне на колени положили зеркало, и моя мать сказала, что теперь я могу посмотреть на своего мужа. Первое, что я заметила, глядя в зеркало, это то, что у него большая борода, а второе – что у него круглое лицо и выпученные глаза. Я испугалась. Я посмотрела снова, и на этот раз он подмигнул мне. После этого я стеснялась смотреть в зеркало. Но я навсегда запомнила его таким, каким увидела впервые, и это было не очень приятное воспоминание. Этот толстяк не был ни молодым, ни красивым – он совсем не был похож на героя фильма. Один взгляд на Джабара разрушил мои мечты.

Мать дала нам маленький томик Корана. Читая вслух, я не смотрела на мужа. Потом Фареба налила в стаканы фанты, и мы с Джабаром напоили друг друга, при этом ни один из нас не смотрел на другого. Церемония подходила к концу, скоро я должна была уйти в новый дом. Мама сказала, что хочет спеть «Ахесто баро» для меня. Она взяла бубен и начала петь, и остальные женщины расступились, чтобы позволить ей и мне пройти.

Все шумели, смеялись и говорили, что я покидаю отчий дом и начинаю новую жизнь. Это было так трогательно! Мне было приятно чувствовать внимание стольких людей. Я тихо сказала Фарибе, что Джабар не такой, каким я себе его представляла. Она ответила, что тоже разочарована, потому что ей говорили, что мой жених симпатичный.

– Ты знаешь, Фареба, я надеялась, что мой муж будет красивым. Почему мне пришлось стать женой этого урода?

Но мы обе знали, что ничего нельзя изменить. Свадебная машина, украшенная цветами, уже ждала у дверей.

Мать закончила песню и обняла меня. Отец обратился к моему мужу:

– Джабар, сын мой, я отдаю тебе часть своего сердца, мою дочь Анезу. Прошу тебя, заботься о ней.

Я начала рыдать, мать и большинство моих родственников тоже плакали – афганские женщины всегда плачут, когда невеста покидает родительский дом. Я не услышала, что ответил Джабар отцу, скорее всего, он просто кивнул. Я села в машину с Джабаром и некоторыми из его родственников. Мой муж сидел рядом со мной, но почти ничего не говорил. Свекровь продолжала петь до тех пор, пока мы не подъехали к их дому – большому глиняному строению с садом и металлическим забором. Внезапно я поняла: меня окружают чужие люди. В тот момент я ощутила одиночество острее, чем когда-либо до этого.

Я, как и Анеза, надеялась на счастливую семейную жизнь. Ее отец не попросил за нее много денег, и свекор со свекровью из-за этого должны были относиться к ней с уважением. Я тоже надеялась на то, что мне будет хорошо с Джаведом, несмотря на то что я не хотела выходить за него замуж. Вначале я верила, что если буду послушной, как подобает афганской девушке, и поступлю так, как хотят мои родители, то мой брак будет удачным.

Вот что Анеза рассказала дальше.

– Поскольку Джабар был старшим сыном, его родители решили устроить пышную свадьбу. Когда я вошла, родственники моего мужа стояли во дворе, готовые осыпать нас конфетами и деньгами. Курицу принесли в жертву, и, по обычаю, ее кровью помазали мои туфли. Потом меня отвели в большую комнату, где праздновали женщины и девушки. Во дворе поставили шатер для мужчин, и Джабар пошел туда. Голос местного певца и звуки таблы (ударного инструмента) и гармони были слышны во всем доме.

– Не переживай, он не оставит тебя надолго, – сказала сестра Джабара. – Но он мужчина, и сегодня самый важный день в его жизни. Он хочет отпраздновать это событие.

Я ничего не ответила и села, наблюдая за веселящимися людьми. Повсюду бегали дети, и было слышно, как мужчины во дворе кричат и смеются. Женщины вели себя намного спокойнее. Думаю, они просто устали.

Через некоторое время я услышала музыку и звон колокольчиков. Я спросила сестру Джабара, что происходит.

– Ты не знаешь? Отец и брат Джабара наняли мальчиков-танцоров, чтобы те танцевали на свадьбе.

Я не понимала, почему пригласили танцевать мальчиков, и попросила ее объяснить.

– Они бача бе риш (безбородые мальчики). Им платят за то, чтобы они развлекали мужчин танцами. На лодыжках у них прикреплены колокольчики, которые звенят, когда они пляшут. – Она указала на окно. – Смотри, Анеза!

Я знала, что иногда женщинам платят за то, чтобы они танцевали для мужчин, но никогда не слышала, чтобы этим занимались мальчики. Я посмотрела в окно и увидела молодого парня шестнадцати или семнадцати лет в белой одежде. На ногах у него было несколько колокольчиков, и они звенели, когда он двигался. Он пил воду из колодца, и при лунном свете мне удалось разглядеть, что на его лицо нанесена косметика, как у женщины.

– Бедный бача бе риш! – сказала сестра Джабара. – Он много танцевал, и теперь его мучит жажда.

Меня удивило то, что я увидела, но у меня не было времени как следует подумать над этим, потому что пришла свекровь, чтобы отвести меня в спальню. Взяв за руку, она привела меня в комнату, в углу которой стояла кровать, застеленная темно-красным постельным бельем. На ней лежали цветы и конфеты, означавшие, что эту постель приготовили для невесты. Свекровь поцеловала меня в лоб и сказала, что это наша с Джабаром комната.

– Я не знаю, когда Джабар закончит праздновать, но он обязательно придет к тебе. В этом доме никогда не знаешь, как скоро мужчины вернутся. Так что ложись и отдыхай.

Я была благодарна ей, потому что у меня очень болели ноги. Я сняла туфли и легла на кровать, не сняв ни одежды, ни украшений. Мне было одиноко и страшно. Слова матери Джабара то и дело всплывали в моей памяти: «В этом доме никогда не знаешь, как скоро мужчины вернутся».

Я скучала по матери и Фаребе, мне так их не хватало! Мне хотелось спать, но мысли не давали мне покоя. Одиночество душило меня. Джабар все не появлялся. Я представляла свою первую брачную ночь совсем не такой, но что я могла сделать?

Я проснулась и посмотрела на часы – было четыре часа утра. Должно быть, меня разбудил голос муллы, созывающего верующих на утреннюю молитву. Я села на кровати. Я заснула в украшениях, которые оставили отпечатки на шее и руках. Во всем доме стояла тишина, но Джабара по-прежнему не было. Я погрузилась в свои невеселые мысли, и тут дверь открылась, и он вошел в комнату. Я испугалась.

– Почему ты не спишь? Ты ждешь меня?

Я не знала, что ответить, и не решилась спросить, почему он пришел так поздно. На нем была та же белая одежда, что и вчера, но он выглядел странно. От него не пахло алкоголем, и я подумала, что он, должно быть, принимал наркотики. Джабар сел на кровать возле меня.

– Ты знаешь, ты очень красивая женщина, но я принял дозу.

С этими словами он повалился на покрывало и уснул. Я была шокирована, мне хотелось кричать, но я боялась. Я была одна в чужом доме. Как же мне хотелось увидеть Фаребу или мать! Почему никто не пришел, чтобы забрать меня? Мне хотелось сбежать к родителям.

Жизнь повернулась ко мне своей обратной стороной, и я не знала, как себя вести. Возможно, Джабар не хотел жениться на мне? Может, из-за этого он бросил меня одну в эту ночь? Я надеялась, что он изменит свое отношение ко мне и станет нежным и заботливым мужем. Джабар храпел, он был похож на жирную овцу, я встала с кровати и села на матрас, лежавший на полу. Наконец я решила лечь и постаралась уснуть.

Я проснулась от того, что кто-то коснулся моего лица. Открыв глаза, я поняла, что это Джабар.

– Анеза, иди на кровать. Ты должна спать со мной.

Я ответила, что мне хорошо и на полу. Он рассмеялся, сказав, что я очень вежливая девушка.

– Ты должна спать со мной. Ведь ты теперь моя так называемая жена, и мы должны немного развлечься.

– Что ты имеешь в виду?

– Не задавай вопросов. Сейчас не время для разговоров. Я должен доказать твоим родителям и своей семье, что я настоящий мужчина. Мне скоро нужно будет предоставить им доказательство. Давай, нам нужно поторопиться.

Он начал снимать с меня украшения. Мне показалось, что он нервничает. Потом он взял меня за руку и потянул к кровати.

Я была словно беспомощная кукла в его руках. Он делал со мной все, что хотел, и получил то, что ему было нужно, – на белой простыне осталась капля крови, знак того, что я была девственницей. Я была шокирована и вся тряслась, как в лихорадке. Когда он закончил, я оделась и села на матрас, плача и зовя родных.

Тем ранним утром моя жизнь изменилась навсегда. Я надеялась, что попаду в хорошую семью и у меня будет любящий муж, но беззаботная жизнь, которая была у меня до этого, закончилась. Никогда больше я не буду с нетерпением ждать праздников, когда мне покупали новую одежду, и никогда я уже не посмотрю с Фаребой индийский фильм.

Потом Джабар снова заснул, а я все сидела на матрасе на полу. Вдруг я услышала стук в дверь. Я открыла, и в комнату вошла мать моего мужа. Она попросила меня разбудить Джабара, потому что ему нужно было идти на шах саламиат в дом моих родителей. Я знала об этой традиции – Джабар должен был подтвердить, что я была девственницей. В некоторых семьях муж даже приносил испачканный кровью жены платок. Семья невесты гордится тем, что жених оказывает им такую честь после первой брачной ночи. Я подошла к Джабару и сказала, что его зовет мать. Он не пошевелился, и мне пришлось потрясти его, чтобы он проснулся.