Текст книги "Из нового мира (ЛП)"
Автор книги: Юсукэ Киши
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
время фестиваля Изгнания демона. Она напоминала лицо человека, но на ней не было
выражения. Но эта маска была другой. Я смотрела и как-то видела там свое лицо.
Я лежала в лодке, закрыв глаза, и сжимала стеклянный диск в амулете.
Я повернулась и тихо посмотрела на Сатору. Он лежал на сумке, как подушке, и
казался расслабленным, покачивался в лодке. Судя по его ровному дыханию, он задремал.
Хоть не стоило совать нос в то, что не должен был видеть, порой это успокаивало. Я
открыла амулет и вытащила стеклянный диск.
Свет блестел на стекле и мог привлечь внимание остальных, так что сжала диск в
ладони и посмотрела на него.
Как же описать тревогу, которую я тогда ощутила?
С первого взгляда диск показался другим. Я разглядывала его достаточно долго, чтобы запомнить, как он выглядел раньше. Но раз я хотела успокоиться, я глядела на диск
теперь.
Нет. Что-то было не так. Мне не показалось, и стебли бамбука казались теперь
кривыми. И узоры сзади были перепутаны.
Я сосредоточилась на маске, и дрожь пробежала по моему телу.
Она таяла… Изменение было крошечным, и результат все еще выглядел как я, но
маска очищения медленно менялась в лицо демона кармы.
Я инстинктивно выкинула диск в озеро.
Услышав плеск, Сатору поднял голову.
– Что такое?
– Ничего, – я выдавила улыбку. – Разве не пора двигаться?
– Ага.
Сатору подал сигнал другим, и мы поплыли дальше.
Что происходило с лицом?
Ощущение давило на меня. Почему лицо таяло?
Таяло ли оно на самом деле? Я сомневалась. Мне показалось? Это была иллюзия от
усталости?
Я пожалела, что выкинула диск в озеро. Если бы я посмотрела еще раз, все точно
стало бы нормальным.
Нет. Холод внутри был не воображением. Лицо в стеклянном диске разрушалось.
Почему там было лицо – мое лицо – и оно менялось? Нет. Это было не мое лицо.
Сходство было совпадением, ведь амулеты выдавали случайно.
…но что было правдой? Я перестала грести и задумалась.
Хоть выглядело случайно, могло ли быть решено заранее, какому ребенку какой
амулет достанется? Если нет, то мы не должны были становиться в очередь и получать
амулеты по одному. Они могли передать коробку с амулетами, чтобы каждый взял себе
один.
– Эй, Саки! Греби давай, – возмутился Сатору.
Если так, то внутри амулета у каждого было свое содержимое. И вид маски
очищения в моем амулете не был совпадением. Маска в каждом диске показывала
ученика, которому принадлежала?
– Саки-и-и!
– Я слышу. Слышу.
Я погрузила весло в воду и затерялась в мыслях.
Зачем это все? Сходство лица с учеником. В этом было какое-то значение?
Как бы я ни думала, а ответ получить не удавалось. Я могла думать лишь о том, что, раз они столько усилий тратили на это, амулет был не просто амулетом, а означал что-то
еще.
С встречи с ложным миноширо мое отношение к взрослым сильно изменилось. Я
подозревала, что все их указания нам были тайными способами проверки.
…даже амулет мог быть инструментом, управляющим нами. И слова, что он
защищал нас от демонов кармы, были лишь прикрытием.
Я опустила платок в озеро и прижала его ко лбу. Холодная вода стекала с моего лба
и испарялась, не доходя до щек. Я едва замечала, все размышляя.
К сожалению, я не спросила ложного миноширо о демонах кармы. Но они казались
настоящей угрозой, как бесы.
Я начинала понимать. Это было лишь чувство, инстинкт, который я не могла облечь
в слова.
Ясно. Может, амулет был детектором демонов кармы? И предупреждал, если мы в
опасности? Если близко демон кармы…
Или…
– Саки!
Мысли прервал крик Сатору. Я подумала, что он злился из-за того, как я гребла, но
быстро поняла, что дело не в этом.
Тень пролетела над моей головой. Я подняла голову и заметила прошлую ворону.
Она издала вопль, кружа, а потом вернулась туда, откуда прилетела.
Я обернулась, увидела много лодок, несущихся к нам с ветром в парусах. В центре
был большой военный корабль в три раза длиннее нашей лодки. На планшире стояла куча
солдат бакэ-недзуми.
– Саки… – смиренно вздохнул Сатору. – Нас поймали. Там Киромару.
Мы сжали руки друг друга и ждали, пока корабль приблизится. Ладонь Сатору была
влажной от пота. Моя, наверное, тоже.
Мы тихо смотрели на пейзаж озера. Лодки неслись по воде быстрее, чем когда мы
гребли веслами. Три каноэ были привязаны канатами к военному кораблю. Странные
треугольные паруса были подняты, корабль рассекал воду.
– Я не знал, что их корабли так развиты, – сказал Сатору.
– Они могут быть продвинутыми в этом сильнее, чем люди?
– У нас есть проклятая сила. Нам не нужны паруса для лодок, да?
Какими бы большими ни были паруса, скорость была ограниченной. С проклятой
силой ограничений не было.
– Это так… – Сатору скрестил руки и смотрел на горы, подернутые туманом.
– Кому есть дело до бакэ-недзуми. То, о чем мы говорили…
– Да, – Сатору вытащил из-под футболки амулет.
– Проверь.
Сатору открыл его без колебаний.
– Ты уже заглядывал туда раньше?
– Разве не очевидно? Кто не заглядывал туда? – он поднял диск к глазам.
– И?
Сатору побелел.
– Покажи.
– Нет, – сказал он и сжал диск так, что костяшки побелели.
– Что-то изменилось?
– Да.
Сатору не объяснял, но мне стало чуть лучше. Не только мой амулет изменился.
– Может, он растаял от жары? – спросила я неуверенно.
– Как бы жарко ни было, это невозможно. Он все время был в мешочке, скрытый от
солнца.
– Тогда почему?
– Не знаю, – он помрачнел. – Но это плохо…
Он притих, глядя на берег напротив.
– Думаю, его лучше выбросить.
– А?
Он не медлил, сорвал амулет и бросил его в озеро. Мешочек медленно тонул из-за
веса стеклянного диска в нем.
– Постой, что ты делаешь?
– Все хорошо, ты так же сделала, Саки.
– Зачем?
– Если они узнают, когда мы вернемся, произойдет что-то плохое. То, что маска
очищения тает, – плохой знак. Проверь Шуна и остальных. Если есть изменения, выброси
амулет.
– Но так мы не поймем, близко ли демон кармы.
– Если явится, мы разберемся с ним. Мы не знаем, какой этот демон кармы, – Сатору
скрестил руки.
– Как мы это объясним? Одного человека объяснить еще можно, но чтобы группа
потеряла амулеты в одно время? Это подозрительно.
– Да. Ты права… нет, все хорошо! Мы можем сказать, что Пауки забрали их у нас, когда схватили. Так Шун и остальные смогут сказать, что и они были в плену.
Это ожидалось от того, кто всегда устраивал проблемы. Я послушалась, выбросила
мешочек от своего амулета за борт. Если подумать, я не смогла бы объяснить, почему
пропал только диск, а не весь амулет. Мешочек плавал на воде без утяжелителя, и его
уносило волнами.
Он пропал, а корабль бакэ-недзуми добрался до места назначения, а наши лодки – за
ним. Солдат Шершня выбрался и отвязал канаты. Веревки были просто завязаны на
кольцах на концах лодок, но мы бы не смогли развязать их со своей стороны.
Большой бакэ-недзуми появился на носу корабля. Прибыл Киромару. Хоть его плечо
и спина пострадали от взрыва вчера и были перевязаны бинтами, он все еще ходил так, словно не ощущал ран.
– Как вы себя чувствуете?
– Путь был приятным, благодаря вам.
Волчья улыбка Киромару дотянулась до его ушей.
– Смотрите. Там, где солнце танцует на воде. Там северная граница реки Тоно…
Простите, но дальше мы не сможем подплыть.
– Не переживайте. Мы доберемся дальше сами.
Бакэ-недзуми доставили нас военным кораблем через озеро за три часа. Мы не
добрались бы до конца и до заката, если бы гребли сами.
Но я не знала, почему они не могли плыть дальше. Сатору тоже был ошеломлен, но
молчал.
– Боги, – Сквилер появился за Киромару. – Тут мы точно прощаемся. Я буду
молиться за ваш путь.
Я не знала, что думать об этом. Конечно, он изображал тревогу за нас. Но я
подозревала, что он все время исполнял приказы Киромару. Сначала провел нас сквозь
лес, а потом раскрыл наше местоположение.
– И ты себя береги. Будет хорошо, если ты сможешь восстановить колонию, – я
подавила подозрения и постаралась ответить искренне.
Мы отплывали, и я услышала за собой голос Киромару:
– У меня есть просьба.
– Что такое? – спросил Сатору.
– Когда вернетесь, не говорите, что я помог вам плыть по озеру.
– Почему? – вопрос был понятным.
– Не могу сказать, но если это раскроется, меня приговорят к смерти, – сказал
Киромару, его глаза серьезно блестели, так не было даже в бою.
– Понимаю. Я сохраню тайну, – тихо сказал Сатору.
Я не знала, было ли это из-за отдыха, восстановившего наши силы, или из-за
быстрого течения, но каноэ уверенно плыли по реке. Мы оглянулись, корабль был точкой
вдали.
– Киромару рисковал собой, чтобы помочь нам, – сказала я себе, а не Сатору.
– Да. Уверен, он получил приказы от комитета задержать нас, – он гордился тем, что
угадал с теорией. – Он не зря остановился именно там. Паруса корабля видно издалека, так что, если кто-то следит, они поймут, что он проигнорировал приказы и помог нам.
– Но почему?
– Разве не ясно? – улыбнулся Сатору, словно насмехался надо мной за то, что я не
понимаю что-то такое простое. – Потому что мы спасли его вчера. Если бы я не
расправился с взрывопсами, Киромару был бы мертв, как сейчас Риджин.
– Эй! – закричал Шун спереди.
– Эй! Мы уже плывем! – крикнул Сатору.
От его голоса во мне вдруг прорвало дамбу. Казалось, последние три дня были лишь
сном, и мы просто плыли по реке в летний лагерь.
– Эй, Саки! Что такое? Эй… – Сатору звучал растерянно, а я продолжала плакать, а
потом начала при этом и смеяться.
Это длилось десять минут. Мы вскоре добрались до других лодок, и Мария тоже
начала рыдать и смеяться.
Когда я наплакалась, мне стало намного лучше (хоть мальчики выглядели
утомленно). Мы попали в северную часть реки Тоно и поплыли вниз по течению. Путь в
город был ровным… хотелось бы так сказать, но разные проблемы случались в пути. Во-
первых, мы не умели сплавляться по реке без проклятой силы. И усталость достигла пика, а солнце садилось и мешало видеть. Последней каплей было наше каноэ, утонувшее от
того, что часто билось о камни и другие лодки. Чудо, что никто не умер.
Когда стемнело, река снова изменилась. Звезды сияли на обсидиановой поверхности, и казалось, что мы застыли на месте, но рев воды заставлял думать, что тихое течение
стало сильным.
Мне было не по себе. Это ощущение было из времени до моего рождения, древнее
воспоминание, оставшееся от предков из пещер.
Я размышляла насчет этого чувства. Мне нужно было скорее вернуться домой. Мы с
Сатору ощущали тревогу из-за того, что ждало нас по возвращении. Но, учитывая наше
состояние, было самоубийством плыть по реке ночью. Нам пришлось устроиться на
ночлег, но мы долго не могли найти подходящее место. Я вспомнила пересохший ручей, который мы миновали, когда садилось солнце, и ощутила раздражение. Все хотели
проплыть как можно дальше, и мы двигались, хоть знали, что не смогли бы добраться до
города одним рывком. Стоило остановиться тогда.
Мы устали, когда нашли место, где можно было установить палатки. Оно было
близко к реке, и если бы уровень воды немного повысился, нас затопило бы, а еще там
были неровные камни, что мешали спать. Место было не лучшим.
Из последних сил мы установили три палатки руками. Мы вкопали столбики, привязали ткань к ним кожаными ремешками. Палатки не выглядели так, как в первый
день путешествия.
– Странно. Почему не получается? – утомленно ворчал Сатору.
– Мы использовали тогда проклятую силу, – Шун еще боролся с палаткой.
Он был прав. То было три дня назад, а, казалось, прошла вечность.
– Сатору, ты все еще не можешь использовать силу? – я ухватилась за лучик
надежды.
Он покачал головой.
– Эм, я слишком устал, чтобы сосредоточиться. Но, думаю, немного помочь я смогу.
– А? О чем ты говоришь? – перебила Мария, растерявшись.
Я рассказала им, как вспомнила мантру Сатору и смогла во время гипноза вернуть
ему проклятую силу.
– Вот как! Так, если мы знаем свою мантру, силу можно вернуть, – обрадовался Шун.
– Тот монах сбил нас с толку фокусами. Его гипноз – пустяки! Даже Саки смогла снять
эффект.
Не нужно было говорить «даже Саки».
– Но вы знаете свою мантру? Я случайно знала мантру Сатору, – я оглядела их.
Было темно, но я могла различить выражения их лиц.
– Я свою знаю, – сказал Шун.
– Да? Как?
– Я запоминал ее разными методами. Но, сколько бы я ее ни повторял, сила не
вернулась. Думаю, чтобы освободить ее, все равно нужен гипноз.
Наши мантры были украдены – целью гипноза было забыть их, и то, что Шун смог
сам вспомнить свою мантру, потрясало. Шун говорил, что запоминал мантру разными
способами, так что у него были методы, как ее вспомнить.
– Я не могу вспомнить свою, – расстроилась Мария.
– Вы их не записывали?
Мария, Мамору и я переглянулись.
– Я записывала, – я вспомнила, что вырезала ее на кулоне и спрятала под
половицами.
– И я.
– И я… в дневнике.
Каждая буква мантры была священной, так что нам нельзя было позволять другим
знать их. Строго говоря, мы и записывать их не должны были. Но трое из нас не доверяли
нечто настолько важное своей памяти и записали это. То, что мы с Сатору показали друг
другу свои мантры, было немыслимым для других ребят. Это доказывало, что наша
команда была из особенных учеников.
– Тогда все хорошо. Когда вернемся в город, мы с Сатору покажем им, что можем
использовать силы. Так они не подумают, что она была запечатана. А вы скажете, что
устали, и пойдете по домам. Когда найдете манты, отыщите Саки, и она восстановит вашу
проклятую силу.
Слова Шуна мигом прогнали мои тревоги. Хоть меня не радовало, что Риджина
убили бакэ-недзуми, я не могла отрицать, что так никто не мог узнать правду.
Мы значительно повеселели. Сатору поднял ткань, и мы установили три палатки.
Мы собрали хворост, развели костер и приготовили рис. Еда была безвкусной, хуже чем
та, которую мы ели в первый день путешествия, но для нас она казалась лучшей в мире.
Мы поели, посидели у костра, рассказывая по очереди о произошедшем во время
нашей разлуки. История Шуна, Марии и Мамору была скучной. Когда нас с Сатору
поймали Пауки, они последовали, пытаясь нас спасти, но поняли, что там слишком много
стражи, и решили вернуться в город и позвать на помощь. Они пытались идти днем, но их
испугали звуки войны, и они спрятались в кустах. Когда ночью все утихло, они
поспешили к озеру Касумигаура. Когда мы догнали их, они так обрадовались, что Мария
подумала, что ее обманывает тануки.
Наша история потрясала их, пока мы рассказывали. Они постоянно задавали
вопросы о клетке и убийстве часового, притихли, когда мы стали описывать, как на
колонию Ктыря напали, и как мы блуждали по туннелям. Они обрадовались, когда Сатору
вернул чудом силы и бросился в атаку, но снова притихли в потрясении, когда ситуация
стала развиваться так, как никто не ожидал.
Сатору рассказывал, а я исправляла и дополняла его историю. Сатору гордился тем, что хорошо рассказывал истории, но он обычно столько привирал, что я думала, что
придется рассказывать потом все самой. Я зря переживала. Они слушали, как дети, приоткрыв рты, их глаза восхищенно блестели.
Когда Сатору закончил, стояла тишина, лишь трещал огонь. А потом кто-то открыл
рот, и посыпались вопросы. И больше всего их интересовало, почему мы убегали от
Киромару, если он защитил нас.
Сатору объяснил снова. Я готовилась к бурной реакции на новость, что комитет
этики мог определить нас для истребления, но они приняли это хорошо. Помогло то, что
Шун соглашался со мной насчет того, что Сатору перегибал с тревогой. И мы были в
хорошем настроении, что притупило шок. Если все пройдет, как сказал Шун, то мы
сможем скрыть то, что Риджин запечатал нашу проклятую силу. Нас просто отругает
учитель, в худшем случае.
– Саки, я рассчитываю на тебя, – Шун передал мне клочок бумаги. – Прошу, верни
мою проклятую силу.
Я глубоко вдохнула и кивнула.
Я развернула бумагу и прочла в свете огня. Мантра была длинной: восемь слов, тридцать шесть букв. Я думала сжечь записку, как только прочла, но из-за длины мантры
понимала, что не запомню ее. Я скомкала листок в руке.
Я смогу. Мне нужно лишь повторить то, что я сделала с Сатору. Я пыталась
успокоить себя этими словами. Но эти две ситуации отличались. Во-первых, Шун был в
сознании. И он знал, что я собиралась его гипнотизировать, и он уже знал свою мантру.
Но я не давала себе думать об этом.
– Смотри на огонь.
Я вспоминала церемонию инициации, направила внимание Шуна на огонь. Главный
священник Мушин говорил представлять, как движется огонь, но это вряд ли действовало
так же на того, чья проклятая сила была запечатана.
– Смотри на трепещущий огонь. Он раскачивается. Вправо. Влево… мерцает, -
шептала я.
Шун молчал. Остальные смотрели, затаив дыхание.
Я пошевелила костер длинной веткой, поднялись яркие искры. Я не ждала того же
эффекта, какой был с огнем на алтаре, но искры плясали в воздухе, создавая загадочную
атмосферу.
– Шун Аонума.
Он не дрогнул. Я не знала, был ли он уже загипнотизирован.
– Шун Аонума. Ты нарушил правила, попав в место, которому не принадлежишь.
Более того, ты поддался словам демона. Но настоящая проблема куда серьезнее.
Ответа не было.
– Ты нарушил основы Кодекса этики, последнюю из Десяти заповедей: «Не оскверни
Триратну». Ты поддался словам демона и усомнился в учениях Будды. Я должна
запечатать твою силу.
Казалось, Шун вздохнул. Похоже, работало. Я неуверенно продолжила:
– Посмотри еще раз на огонь.
Ответа не было.
– Смотри на огонь.
Ответа не было, но огонь блестел в его глазах.
– Твоя сила запечатана в том символе. Видишь?
Громкий вздох, а потом:
– Да.
– Символ брошен в огонь. Все сгорело. Все твои мирские желания сгорели, и пепел
вернулся к широкой земле, – я глубоко вдохнула и громко сказала. – Символ уничтожен.
Твоя проклятая сила запечатана!
Шун издал тихий сдавленный звук. Он дышал быстрее.
– Отринь мирские желания. Чтобы достичь нирваны, брось все в очищающий огонь.
Пора. Я встала и подошла к нему.
– Шун Аонума. Ты был верен Будде и оставил проклятую силу. Будда милостив, и ты
получишь новую мантру, новый дух, и твоя сила вернется тебе!
Я ударила его по плечам и прошептала слова, написанные на бумаге:
– Om2 amogha vairocana mahāmudrā man 2ipadma jvāla pravarttaya hūm2.
Потом я узнала, что это были слова самого Будды – Мантра света. Это было
указанием на талант Шуна. Он родился с задатками будущего лидера.
Вдруг огонь стал в три раза выше и разложился, как восьмиголовый змей, извиваясь
в воздухе в странном танце.
Шун улыбался, глядя на огонь. Мы захлопали, топая и свистя. Мы долго радовались.
Шун снова обрел силу.
