Текст книги "Зеркало загадок"

Автор книги: Юстейн Гордер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Сесилия сказала:

– Ты помнишь нашу поездку на Крит?

Он попытался улыбнуться.

– Как же я могу её забыть?

– Вот глупый! Я имею в виду, помнишь ли ты сам полёт?

Папа кивнул:

– Я даже помню, что мы ели цыплёнка с картофельным салатом по дороге туда и котлеты в соусе из паприки, когда летели обратно…

– Не говори о еде, папа. Я имею в виду, что я смотрела из окна. Смотрела вниз, на землю.

Больше Сесилия ничего не сказала. Но она думала о том, что сидела высоко в небе и смотрела вниз, на земной шар, со всеми его городами и дорогами, горами и пятнами полей. По дороге домой они сначала летели над облаками. Девочке казалось, что она находится ровно посередине между небом и землёй. Они прилетели домой, в Норвегию, поздно ночью. Перед приземлением в Гардемуэне, аэропорту города Осло, они спустились сквозь всю эту «рождественскую вату», и под ними открылась сказочная страна, украшенная электрическими лампочками всех цветов.

Сесилия сказала:

– Когда мы приходим в мир, мы получаем целый мир в подарок.

Папа кивнул. Казалось, ему не нравится, что у дочери столько тем для разговоров.

– Но не только мы приходим в мир. Можно с тем же успехом сказать, что это мир приходит к нам.

– Это ведь почти одно и то же.

– Я думаю, мне принадлежит целый мир, папа.

Он взял и вторую её руку.

– Некоторым образом принадлежит.

– Не только этот дом… и Равнеколлен… и река внизу. Мне принадлежит кусочек плоскогорья Ласити на Крите… и весь остров Санторини. Мне кажется, что я когда-то жила в старинном Кносском дворце. Мне принадлежат луна и солнце, и все звёзды на небе. Потому что я всё это видела.

Папа взял колокольчик с тумбочки и позвонил. Зачем он это сделал? Он ведь не заболел?

Девочка продолжала:

– Никто не может у меня отнять ничего из этого. Это всегда будет моиммиром. Это будет моим миром на веки вечные.

В комнату вошла мама. Папа поднялся со стула и ринулся из комнаты. Он так долго просидел у её постели, что ему, конечно, уже захотелось в туалет.

– Сесилия?

Она повернулась к маме и посмотрела на неё с укором.

– Сесилия!

– Ты не могла бы просто сделать мне укол, мама? Нам совершенно необязательно болтать.

Шприц тут же вонзился в неё, и скорее всего Сесилия снова заснула, потому что когда она проснулась в следующий раз, на стуле перед кроватью сидел Ариэль.

Она чувствовала себя намного лучше, чем когда мама с папой были здесь. Может быть, находясь рядом с ангелом, она поправлялась?

– Ты хорошо спала? – спросил он.

Девочка поднялась и села на край кровати, посмотрела в окно и увидела, что на улице светло.

– День, – сказала она. – Иногда у меня в голове всё переворачивается.

Ариэль загадочно кивнул:

– Земной шар крутится и крутится.

Сесилия рассмеялась, она толком не понимала почему, но сейчас ей казалось особенно занятным думать о том, что земной шар крутится и крутится. Она заметила:

– Кто-то сказал, что весь мир – это театральная сцена. Должно быть, крутящаяся сцена.

– Конечно, – заключил Ариэль. – Но ты, наверное, не знаешь, почему?

Она пожала плечами.

– В общем-то это не имеет значения, ведь я не чувствую, что он крутится. Я была бы не против, если бы он крутился, как карусель. Только подумай, что было бы… тогда для колёс обозрения во всём мире наступили бы плохие времена.

Ариэль поднялся со стула, задумчиво пролетел по комнате и уселся за письменный стол. Он посмотрел на Сесилию.

– Земной шар крутится и крутится, чтобы все люди на Земле смогли увидеть Вселенную во всех направлениях. Так вы можете видеть почти все звёзды и всё остальное, что там есть, независимо от того, где именно на Земле вы живёте.

– Об этом я никогда не думала.

Он решительно кивнул и продолжил:

– Живёте ли вы в Йессхейме или на Яве, ни малейшей частицы небесной благодати не должно быть скрыто от вас. К тому же было бы ужасно несправедливо, если бы только половина человечества, живущего на Земле, могла чувствовать тепло солнечных лучей на своём лице – или, например, если бы половина человечества никогда не увидела месяца на небе. Но и Солнце, и Луна принадлежат всем людям на Земле.

– Правда, что Бог создал такую круговерть именно из-за этого?

– Да! Но не только из-за этого…

– Рассказывай!

– Он сделал это для того, чтобы все ангелы небесные могли увидеть весь земной шар, независимо от того, на каком небесном теле они находятся. Ведь намного легче приглядывать за шаром, который крутится и крутится, чем за шаром, который повёрнут к тебе только одним боком.

Сесилии показалось, что ангел Ариэль слишком оживился. Он говорил и говорил. А теперь он ещё начал болтать ногами.

– Думаю, я уже рассказывал, что у нас рентгеновский взгляд, – сказал он. – Но я точно не говорил, что у нас телескопический взгляд.

– Ты хочешь сказать, что вы можете видеть людей на Земле, даже если вы сидите на какой-нибудь идиотской планете в далёком космосе?

– Именно. И там, наверху, происходит не так уж много вещей, о которых можно поговорить. Но когда мы сидим, удобно устроившись на какой-нибудь идиотской планете, и смотрим на земной шар, мы можем следить за небесным театром, независимо от того, разворачивается ли действие на Крите или в Клёфте.

– «Небесный театр»?

Он кивнул:

– Земной шар, Сесилия. Человеческая жизнь на Земле – это как нескончаемая театральная пьеса. Вы приходите и уходите. Длинный, длинный ряд…

Несколько секунд Сесилия сидела на краю кровати совершенно неподвижно. Потом она сказала:

– Это всё очень дурно пахнет!

Она сильно пнула стул.

– Если бы это было правдой, это было бы ужасно несправедливо.

Ариэль выглядел слегка растерянным, но не настолько, чтобы перестать болтать ногами. Он сказал:

– Тогда мы больше не будем говорить об этом.

– Не уверена, что я вообще хочу ещё с тобой разговаривать.

На какое-то мгновение Ариэль перестал болтать ногами.

– Ты злишься, Сесилия.

– И что?

– Поэтому я здесь.

Она уставилась в пол.

– Я просто не могу понять, почему мир нельзя было устроить немногопо-другому.

– Мы уже говорили об этом раньше. Я уверен, что с тобой так бывало много раз: ты пытаешься нарисовать что-нибудь красиво, но рисунок получается не совсем таким, как ты его задумала…

– Так происходит почти всегда. И именно это очень интересно – ты никогда не знаешь наверняка, что же у тебя получится.

– Тогда выходит, что ты не всесильна по отношению к тому, что рисуешь.

Сесилия очень долго молчала и потом наконец сказала:

– Если бы я собиралась нарисовать что-нибудь и знала бы, что это потом оживёт, я бы вообще не решилась рисовать. Я бы никогда не осмелилась подарить жизнь чему-нибудь, что не может защитить себя от шустрых цветных карандашей.

Ангел пожал плечами:

– В любом случае, фигуры, нарисованные тобой, смогли бы понять лишь часть целого. Они бы не смотрели в лицо друг другу.

Она тяжело вздохнула:

– Все эти твои тайны начинают действовать мне на нервы.

– Жаль. Всё было задумано иначе.

– Был один такой придурок, который сказал, что самое важное – это быть или не быть. На самом деле я всё больше и больше с ним соглашаюсь. Или с ней – но ты ведь говорил, что разница между полами и всё такое прочее не имеет значения в духовном мире…

– «Быть или не быть?» – повторил Ариэль. – Хорошо сказано, потому что среднего не дано.

– Я хочу сказать, что мы приходим на Землю всего лишь один раз. И мы никогда не вернёмся обратно!

– Я знаю, что ты очень больна, Сесилия…

Она перебила его:

– Но я запрещаю тебе спрашивать, что у меня болит. Об этом никому не позволено говорить, даже ангелам небесным.

– Я просто хотел сказать, что пришёл сюда, чтобы утешить тебя.

Девочка фыркнула:

– Ой, Боже ты мой!

Ариэль вспорхнул с письменного стола и теперь разговаривал с Сесилией, летая по комнате. Она сказала:

– Когда я состарюсь и, в конце концов, умру, думаю, я снова стану ребёнком. И я буду продолжать жить на небесах, совсем как вы. Мы все станем почти как вороны Одина. И это будет благодатью…

– Ты в это веришь? – спросил Ариэль.

– «Ты в это веришь, ты в это веришь»? Что за вопросы?! Это тыдолжен знать!

Он лежал и покачивался в воздухе перед кроватью, загораживая старое жемчужное ожерелье и греческий календарь с кошечками.

– Нет, – сказал он уверенно. – И мироздание, и космос – это такие огромные загадки, что их не понять ни людям на Земле, ни ангелам на небесах.

– Тогда я могу с тем же успехом поговорить о них с папой или с бабушкой.

Ариэль кивнул:

– Потому что и они плывут куда-то в великой божественной мистерии.

Девочка взглянула на него.

– А ты встречался с Богом? Я имею в виду лично?

– Сейчас я сижу лицом к лицу с Его маленькой частицей. Потому что когда я вижу Его частицы и разговариваю с ними, я вижу Его и разговариваю с Ним.

Сесилия крепко задумалась:

– Если с Богом можно повстречаться только таким образом, то непросто будет треснуть его по башке.

Ариэль засмеялся:

– Тогда получится, что он побьёт сам себя.

В комнате на какое-то время стало совсем тихо, а потом ангел продолжил:

– Когда ты обвиняешь Бога в глупости, возможно, Он винит сам себя. Или ты забыла, что Он сказал, когда был распят на кресте?

Сесилия кивнула. Бабушка часто читала ей Библию в последнее время, но именно это она забыла.

– Ну говори!

– Он сказал: «Боже мой, Боже мой, для чего Ты меня оставил?»

Сесилию осенило. Об этом она никогда не думала. Потому что если Иисус был Богом, то получается, что Бог на кресте разговаривал сам с собой. Может быть, Он говорил сам с собой, когда беседовал с учениками в Гефсиманском саду. Они ведь даже не проснулись, когда Его арестовали.

– «Боже мой, Боже мой, для чего Ты меня оставил?» – повторила она.

Ариэль подлетел к ней поближе. Он посмотрел на девочку своими сапфирово-синими глазами и сказал:

– Просто произнеси это, Сесилия! Просто повторяй это ещё и ещё. Потому что во Вселенной действительноне всё в порядке. Что-то не то случилось со всем огромным рисунком.

Она попробовала собраться с мыслями.

– А ты правда больше ничего не знаешь о том, что там, с другой стороны? – спросила Сесилия.

Он покачал безволосой головой:

– Мы видим всё в зеркале. Сейчас ты мельком заглянула в зазеркалье. Я не могу начистить всё зеркало. Тогда ты, возможно, увидела бы больше, но в этом случае ты перестала бы видеть себя.

Она изумлённо уставилась на собеседника и заметила:

– Это очень глубокая мысль.

Он кивнул:

– И глубже этого в плоть и кровь проникнуть нельзя. Потому что плоть и кровь – это грунтовые воды. Я всё время вижу песок и камни на дне.

– Это правда?

Он кивнул:

– Плоть и кровь – это не что иное, как земля и вода. Но потом Бог вдохнул в вас частицу своего духа. Поэтому внутри вас есть нечто божественное.

Сесилия в отчаянии развела руками:

– Не знаю, что и сказать.

– Ты могла бы себя поздравить…

– Но мой день рождения не сегодня!

Ангел покачал головой:

– Ты можешь поздравить себя с тем, что ты – человек, которому дано совершить удивительное путешествие во Вселенной вокруг раскалённого Солнца. Здесь ты познала маленькую частицу вечности. Ты заглянула в космос, Сесилия! Таким образом ты оторвала взгляд от бумаги, на которой ты нарисована. Так ты увидела своё собственное величие в громадном небесном зеркале.

Ариэль говорил настолько торжественно, что Сесилия по-настоящему испугалась. Она сказала:

– Я думаю, тебе больше ничего не надо говорить. Боюсь, мне больше не выдержать.

– Только одно! Самое последнее! – Он посмотрел на неё глазами, более чистыми и глубокими, чем Эгейское море: – Все звёзды когда-нибудь падают. Но звезда – это всего лишь маленькая искорка костра, горящего в небе…

В следующее мгновение он исчез. А Сесилия, должно быть, снова заснула. Когда она проснулась, перед её кроватью сидели мама, папа и бабушка.

– Вы все здесь?

Все трое кивнули. Мама смочила её губы влажной тряпочкой.

– А где Лассе?

– Он гуляет с дедушкой. Они катаются на коньках.

– Я хочу поговорить с бабушкой.

– Нам с папой уйти?

Сесилия кивнула.

Родители выскользнули из комнаты. Бабушка взяла внучку за руки.

– Помнишь, ты рассказывала мне об Одине? – спросила Сесилия.

– Конечно помню.

– У него на плечах сидело всего два ворона, по одному на каждом плече. Каждое утро они улетали в мир, чтобы посмотреть как там дела. Потом вороны возвращались домой к Одину и рассказывали ему обо всём, что видели…

– Теперь ты рассказываешь мне, – сказала бабушка.

Сесилия замолчала, и бабушка продолжила:

– Но можно сказать, что это сам Один скитался по миру. Несмотря на то что он спокойно сидел на своём троне, он мог летать по миру на крыльях воронов. К тому же у воронов очень хорошее зрение…

Сесилия остановила её:

– Вот что я собиралась сказать…

– Что же?

– Мне хотелось бы иметь двух таких воронов. Или по крайней мере, быть одним из них.

Бабушка крепче сжала её руки.

– Давай не будем говорить сейчас о таких вещах.

– А ещё я начала забывать всё, что ты мне рассказывала, – сказала Сесилия.

– Мне кажется, ты всё прекрасно помнишь.

– Ты говорила, что мы печалимся, когда видим что-нибудь красивое? Или ты говорила, что мы становимся красивыми, когда видим что-нибудь печальное?

На это бабушка ничего не ответила, она просто держала Сесилию за запястья и смотрела ей в глаза.

– Под моей кроватью лежит дневник, – сказала Сесилия. – Можешь его достать?

Бабушка отпустила одну её руку и достала китайский дневник. Она нашла и чёрный фломастер.

– Ты можешь записать кое-что для меня? – спросила Сесилия.

Бабушка отпустила её вторую руку, и Сесилия начала диктовать:

– «Мы видим всё сквозь тусклое зеркало, гадательно. Иногда мы можем заглянуть по другую сторону зеркала и увидеть чуть-чуть из того, что там находится. Если бы мы начистили зеркало, мы смогли бы увидеть намного больше. Но тогда мы перестали бы видеть самих себя…»

Бабушка подняла глаза от дневника.

– Разве это не глубокая мысль? – спросила Сесилия.

Бабушка кивнула, и по щекам у неё побежали слёзы.

– Ты плачешь? – спросила Сесилия.

– Да, я плачу, дитя моё.

– Потому что это было очень красиво или потому что это было очень грустно?

– И то и другое.

– Запиши ещё.

– Продолжай…

– «Если бы я собиралась нарисовать что-нибудь и знала бы, что то, что это оживёт, когда я закончу рисунок, я бы вообще не решилась рисовать. Я бы никогда не осмелилась подарить жизнь чему-нибудь, что не может защитить себя от шустрых цветных карандашей…»

В спальне воцарилась полная тишина. Во всём доме тоже стало совсем тихо.

– Ну как? – спросила Сесилия.

– Хорошо…

– Можешь записать ещё?

Бабушка снова заплакала. Потом кивнула, и Сесилия снова принялась диктовать:

– «И мироздание, и космос – это такие большие загадки, что их не постичь ни людям на Земле, ни ангелам на небесах. Но во Вселенной что-то не так. Что-то не то произошло со всем огромным рисунком». – Она подняла глаза: – Теперь осталось записать совсем немного.

Бабушка снова кивнула, и Сесилия продиктовала:

– «Все звёзды когда-нибудь падают. Но звезда – это всего лишь маленькая искорка костра, горящего в небе».

Однажды днём Сесилия проснулась от доносившегося с улицы крика чёрного дрозда. Рядом с её кроватью сидела мама.

– А почему окно открыто? – спросила Сесилия.

– На улице так хорошо и тепло, погода почти весенняя.

– Снег растаял?

– Пока нет.

– И на реке есть лёд?

Мама кивнула:

– Но он уже совсем не прочный.

Сесилия подумала об Ариэле. В последний раз, когда он был у неё, он выглядел очень торжественно. Неужели это от того, что он разболтал ей самые сокровенные тайны о небесном мире?

Сейчас рядом с ней постоянно кто-нибудь сидел. В один из вечеров Сесилия попросила оставить её на ночь одну. В тот момент и мама, и папа сидели у её кровати.

– Один из нас всё время будет с тобой, – заверил папа.

– Зачем?

Не дождавшись ответа, она сказала:

– Если что-нибудь случится, я могу позвонить в колокольчик.

Папа погладил дочку по голове:

– Не уверен, что ты сможешь.

– Тогда я могу послать ангела, чтобы он вас разбудил.

Мама с палой переглянулись. Сесилия спросила:

– Вы же не думаете, что я собираюсь сбежать?

Папа только покачал головой, а мама сказала:

– Мы сейчас сидим с тобой точно так же, как когда ты была совсем маленькой.

– Потому что вы внезапно испугались, что птичка упорхнёт из гнезда?

Ей пришлось угрозами заставить их выйти из комнаты. Когда она проснулась немного позже, на подоконнике сидел Ариэль.

– Ты такая красивая, когда спишь, – сказал он.

– Не хочу болтать. Хочу погулять!

– А ты сможешь?

– Смогу ли я! Мне нужно спуститься к реке и посмотреть на неё до того, как сойдёт лёд.

Ариэль вздохнул:

– Будет много возни с одеждой.

– Но я хочу гулять, – повторила девочка.

– Тогда недолго.

Он помог ей найти в шкафу зимние вещи.

– Сегодня ночью мы возьмём санки, – сказала она уверенно.

Ариэль улыбнулся:

– Я в первый раз буду кататься на санках.

– Я тоже, во всяком случае, в первый раз в этом году, – добавила Сесилия.

После того как она оделась, они на минуту задержались у книжной полки, разглядывая красивые камушки.

Девочка пояснила:

– Они из самых разных стран. Каждый камушек – это маленький осколок земного шара.

– «Маленький осколок земного шара», – повторил Ариэль.

Он указал на бабочку, подаренную Марианной:

– Только не это?

Сесилия не ответила, но положила её в карман куртки.

– Ей пора лететь на волю, – сказала она.

– «Лететь на волю, – передразнил её Ариэль. – Ей пора лететь на волю».

– Сначала тебе надо убедиться, что все спят.

Ангел лукаво улыбнулся:

– Убедимся вместе?

Они вышли в коридор и поставили санки у лестницы. Потом прокрались в спальню мамы и папы. Дверь была открыта. Они стояли рядышком прямо у дверного порога. Сесилия прижала палец к губам.

– Т-ш-ш-ш, – прошептала она.

В комнате было почти совсем темно, но в окно проникало немного света от фонаря над входом в амбар. Мама и папа спали, тесно прижавшись друг к другу.

– Правда же, во сне они похожи на маленьких детей? – прошептал Ариэль.

Она кивнула:

– Интересно, что им снится?..

Они снова вышли в коридор и направились в комнату Лассе. На полу валялась целая гора деталей из конструктора «Лего». Сесилии приходилось идти очень осторожно, чтобы не наступить на них. Ариэль же просто приподнялся на несколько сантиметров над полом.

Сесилия вдруг почувствовала такую любовь к своему младшему брату, что ей пришлось смахнуть с ресниц несколько слезинок.

Разве не странно, что у человека наворачиваются на глаза слёзы от любви к кому-нибудь? В последние недели Сесилия так мало времени проводила с Лассе, что он стал для неё почти чужим.

Они взяли санки и тихонько спустились по лестнице на первый этаж.

– Бабушка и дедушка живут в маленьком домике рядом с нашим, – прошептала Сесилия.

Ангел Ариэль кивнул:

– Но сейчас бабушка спит на диване у вас в гостиной.

Они заглянули туда, и действительно: бабушка спала на диване, полностью одетая, прикрытая маленьким пледом. Сесилия знала, что в последнее время она иногда спала на диване. Всё из-за того, что она не выносит дедушкиного храпа, говорила мама. Сама же бабушка утверждала, что ночует здесь, чтобы помогать маме готовиться к уколам.

– Это лучшая бабушка в мире, – прошептала девочка.

– Я знаю, – ответил Ариэль.

– Я говорю так не только потому, что это моя бабушка. Она действительнолучшая бабушка в мире.

– «Лучшая бабушка, – передразнил её Ариэль. – Лучшая бабушка в мире».

Они вышли на крыльцо и закрыли за собой входную дверь. На улице стояла холодная зимняя ночь. Небо было усыпано сияющими звёздами, так что было светло на одну восьмую как днём. Сегодня ночью луны не было, и поэтому звёзды виделись более отчётливо. Ни один луч не пропадает, только если кругом полная темнота.

Сесилия помчалась по двору, волоча за собой санки. Бабушка привязала к ним толстую верёвку. Мама считала, что с этим никакой спешки не было. Поэтому Сесилия и бабушка сделали это в глубокой тайне.

За двором начинались длинные пологие холмы, спускающиеся почти к самой реке. Сесилия тут же уселась на санки. Собираясь начать спуск, она обернулась к Ариэлю и крикнула:

– Если хочешь со мной, садись!

Он подошёл и сел вплотную к ней. На снегу образовался наст, поэтому санки летели вниз с огромной скоростью. Только когда Сесилия с Ариэлем достигли густого кустарника на берегу реки, санки остановились.

Сесилия рассмеялась.

– Рекорд! – сказала она.

Затем поднялась и повернулась к Ариэлю:

– Ну разве не здорово?

– Конечно, – ответил он с печальным выражением лица. – Но я ничего не почувствовал.

– А сейчас мы переберёмся через реку, – решила девочка.

Сесилия начала прокладывать путь через кусты и выбралась на лёд.

– Коньки мне не подарили, – сказала она. – Но я всё равно могу кататься!

Она выпустила из рук санки и стала скользить на подошвах сапог по льду. Ариэль следовал за ней босиком. Наверное, его ступни были очень гладкими, потому что он выделывал на льду очень забавные пируэты, совсем как настоящий фигурист.

Вдруг оба услышали, как лёд начал трещать и грохотать. Сесилия быстро перебралась на другой берег. Ариэль прибежал следом за ней.

Когда они оглянулись, оказалось, что лёд раскололся на несколько больших частей. Посреди реки на одной из льдин стояли санки.

– Санки! – закричала Сесилия.

Больше ей ничего говорить не потребовалось, потому что Ариэль был уже в пути. Сесилия думала, что он пролетит над рекой, опустится и схватит санки. Но когда ангел подошёл к берегу реки, он просто двинулся дальше, по льдинам. В некоторых местах он шёл по воде.

Скоро Ариэль вернулся вместе с санками. Сесилия не совсем поняла, но могло показаться, что они слегка скользили над водой, почти как оленья упряжка Санта-Клауса по воздуху.

– Круто! – воскликнула девочка.

Она крепко ухватила санки за верёвку и сказала:

– Сходим в гости к Марианне!

Они начали подниматься по холму к жёлтому дому. Сесилия не была здесь уже много месяцев. Несколько раз перед Рождеством Марианна заходила к подружке в гости, но с тех пор прошло уже немало недель.

Вскоре они уже стояли перед её домом. Сесилия подергала входную дверь. Она была заперта.

– Значит, нам не войти, – заключил Ариэль. – На самом деле я мог бы пройти сквозь дверь, но не думаю, что нам обоим стоит это делать.

Сесилия хитро улыбнулась. Она пошла по направлению к сараю и поманила Ариэля за собой.

– Я знаю, где ключ, – гордо заявила девочка.

Она тут же отыскала его под пустой банкой из-под краски. Когда-то Сесилия проводила у Марианны столько же времени, сколько и дома в Скотбю.

Она отперла входную дверь, и они проскользнули внутрь. Чтобы попасть в комнату Марианны, надо было пройти через гостиную. Сесилия зажгла бра на стенке. Ариэль шёл следом за ней, совсем как младший брат.

Сесилия осторожно повернула ручку двери и открыла её. Марианна спала, её длинные рыжие волосы рассыпались по подушке.

Всё это время Сесилия чувствовала себя свободной и счастливой, как птица, но когда она увидела Марианну, к глазам подступили слёзы. Может быть, из-за того, что Марианна спала, а может быть, из-за того, что они так давно не виделись.

– Ты плачешь? – прошептал Ариэль.

– Да, плачу…

Марианна повернулась в постели. Казалось, она может проснуться в любую минуту.

Ариэль потянул Сесилию за куртку.

– Сейчас тебе надо с ней попрощаться!

Сесилия расстегнула карман куртки и достала маленькую бабочку. Она осторожно наклонилась и положила её на пол перед кроватью Марианны.

– Зачем ты это сделала? – спросил Ариэль. – Это же она тебе подарила бабочку.

Сесилия пожала плечами:

– Да мне она всё равно не понадобится.

В следующее мгновение подруга села в кровати, но Сесилия и Ариэль уже двигались к выходу через гостиную. Они заперли за собой дверь, и Сесилия отнесла ключ обратно в сарай. Потом они сели на санки и съехали к реке.

Когда санки остановились, Ариэль выпрыгнул из них и закружился в воздухе вокруг Сесилии как невесомая кукла. Сесилия тоже чувствовала себя немного невесомой. Она сидела на санках и смотрела на звёздное небо.

– Это и есть вечность, – вздохнула девочка.

– Или небеса, – сказал ангел Ариэль. – Или мировое пространство.

– Или Вселенная, – продолжила Сесилия.

– Или космос, – произнес Ариэль, и они оба рассмеялись.

– Или мироздание!

– Или всё сущее!

– Или действительность!

– Или просто мир.

– Или Большая Загадка! – заключила Сесилия.

Ариэль торжественно кивнул:

– У дитяти без родителей бывает много имён.

– «У дитяти без родителей»?

Он вновь кивнул:

– Любимым детям не дают много имён. Много имён дают подкидышам. Тем, кого находят на лестнице. Тем, кто появился неизвестно откуда. Тем, кто витает в пустоте.

– Это и есть вечность, – повторила Сесилия.

Ангел Ариэль опустился на санки рядом с ней. И добавил:

– И лучше всего её видно посреди ночи.

Сесилия повернулась к нему и сказала то, что уже однажды говорила. В этот раз девочка произнесла это, делая ударение на каждом слоге:

– Я здесь всего лишь один раз. И я никогда не вернусь обратно.

Но ангел Ариэль покачал головой и возразил:

– Теперь ты находишься в вечности. А она возвращается целую вечность.

Они подошли к берегу реки и смотрели, как огромные льдины медленно перемещались вдоль долины. Река, которая была такой тихой и мирной всю зиму, начала издавать тревожные звуки. Они дошли по берегу до моста и стали переходить на другую сторону.

На середине моста Ариэль остановился и спросил, указывая на воду:

– Как точно называется эта река?

– «Как точно называется эта река?» – повторила она. – Я уже говорила тысячу раз. Она называется Лэира.

Он кивнул:

– Красивое название. И очень земное, потому что, слыша его, я всегда думаю о глине [5]5
  Лэира (Leira) – leire– глина (норв.).


[Закрыть]. Но в небесном зеркале даже самое-пресамое земное становится немного небесным.

– Вообще-то я ничего не понимаю.

– Лэира… – повторил Ариэль. – Он загадочно улыбнулся: – Ты видишь всё сквозь тусклое зеркало, гадательно.

Сесилия пожала плечами. Тогда Ариэль спросил:

– Можешь прочитать «Лэира» в зеркальном отражении?

Через секунду она воскликнула:

– АРИЭЛЬ! Получается Ариэль!

Он с гордостью кивнул:

– Мне всегда нравилось в этой долине.

На Сесилию все это произвело глубокое впечатление.

Несколько раз по дороге в Скотбю она запрокидывала голову и всматривалась в небо.

Вдруг они заметили падающую звезду. Ариэль поднёс руку к губам и сказал:

– Звезда падает.

– «Звезда падает», – повторила Сесилия.

Она вспомнила о старой рождественской ёлочной звезде, которая внезапно пропала. Разве Ариэль не говорил как-то, что знает, где она?

Волоча за собой санки на последнем участке пути к красному амбару в Скотбю, Сесилия повернулась к своему спутнику и спросила:

– Помнишь, я рассказывала о старой рождественской ёлочной звезде, которая таинственным образом пропала?

У него на лице появилось загадочное выражение.

– Я не уверен, что она исчезла таким уж таинственным образом.

– Именно! – ответила Сесилия. – Потому что ты точно знаешь, где она.

Она почувствовала, что начинает замерзать. Что Ариэль имел в виду, когда сказал, что звезда исчезла не таким уж таинственным образом? И если он всё это время знал, где она, мог бы уже давным-давно рассказать Сесилии.

Они добрались до двора.

– Иди сюда, – велел ангел Ариэль, указывая за амбар.

В стену амбара упирались несколько веток засохшего дерева. Почти все иголки с них осыпались, оставшиеся были светло-коричневого цвета. Было понятно, что дерево пролежало под снегом всю зиму. Сейчас, когда он начал таять, дерево снова стало видно.

– Это же прошлогодняя ёлка! – воскликнула Сесилия.

Она вспомнила, что они с папой положили её именно сюда больше года назад.

Ариэль стряхнул с дерева снег и вытащил ёлку. И тогда Сесилия увидела старую ёлочную звезду. Она по-прежнему была прикреплена к верхушке дерева. Как же она не подумала об этом! Как же никому не пришло в голову, что они просто забыли снять звезду, когда убирали ёлку!

Высохшее деревце казалось грустным и безутешным. Глядя на него, Сесилия вспомнила чёрный пляж из лавы на острове Санторини. И только звезда была такой же, как раньше. Совершенно целой.

Ангел Ариэль нагнулся и дотронулся до звезды пальцем. Она начала светиться, словно была электрической.

Сесилия восхитилась:

– Как красиво!

Как только Ариэль отнял от звезды палец, она потухла.

– Сделай так ещё раз, – попросила девочка.

И он сделал. Стоило ему только прикоснуться к старой звезде, как она снова вспыхнула и осветила Сесилию и Ариэля, стену амбара и сугробы.

Ариэль помахал девочке. Она поняла, что им надо было войти в дом и добраться до спальни, прежде чем кто-нибудь проснётся.

Этой ночью он тоже помог Сесилии улечься в постель. Он прислонил санки к стене именно в том месте, где они и стояли. А потом подул, и в комнате исчезли все следы снега и грязи. Сесилия заснула, едва её голова коснулась подушки.

Когда она проснулась, у кровати сидели папа и бабушка.

– Ещё ночь? – спросила девочка.

Папа кивнул. Он взял её за руки, а бабушка смочила внучке водой губы.

– Я знаю, куда делась старая ёлочная звезда, – прошептала Сесилия.

Бабушка и папа переглянулись.

– Ёлочная звезда? – переспросил папа.

Она кивнула:

– Звезда лежит за амбаром. Мы забыли снять её, когда выбрасывали ёлку.

Перед тем как снова заснуть, Сесилия посмотрела на бабушку и сказала несколько слов, постаравшись произнести их как можно более громко и чётко. Она прочитала их так, словно это были строки стихотворения, зазубренного наизусть:

– «У любимых детей не бывает много имён. Много имён бывает у подкидышей. У тех, кого находят на лестнице. У тех, кто появился неизвестно откуда. У тех, кто витает в пустоте».

Сесилия проснулась и резко открыла глаза. Она повернулась к папе, сидевшему на стуле у её кровати. В руках у него была старая ёлочная звезда.

Сесилия и сама точно не знала почему, но то, что родные ей поверили, доставило ей огромную радость. Они на самом деле сходили за амбар и нашли звезду там, где накануне ночью Сесилия была вместе с ангелом Ариэлем.

– Вы нашли её там, где я сказала, – пробормотала девочка, с трудом выговаривая слова.

Папа положил звезду на одеяло.

– Откуда ты узнала, что она на ёлке? – прошептал он.

Сесилия попыталась улыбнуться.

– Мне сказал один из ангелов господних.

– Во всяком случае, мы нашли её именно там, где ты сказала.

– Но вы не можете заставить её сиять. Это под силу только Богу.

В комнату пришли мама и бабушка. Последним пришёл дедушка. Наверняка они сидели в коридоре и потянулись в комнату, услышав, как Сесилия рассказывает об ангеле, который ей помог.

Девочка посмотрела на них. Сегодня она ощущала поразительную ясность в голове, чего не бывало уже много дней. Если бы только не эта страшная слабость…

Перед кроватью стояло два стула. Мама села на свободный, а бабушка с дедушкой остались стоять, глядя на неё. Из всех четверых улыбалась только бабушка.

– Хочешь поздороваться с Лассе? – спросила мама.