Текст книги "Зеркало загадок"

Автор книги: Юстейн Гордер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Сесилия кивнула:

– Когда мама спрашивает: «Ты хорошо спала?», это звучит совсем по-другому, чем когда то же самое спрашивают папа или бабушка. Я могу забраться с головой под одеяло, и всё равно пойму, кто со мной разговаривает. Каждое словечко разными людьми произносится по-разному. У музыкальных инструментов, кстати, то же самое.

Когда кларнет берёт «до» первой октавы, это звучит совершенно иначе, чем когда ту же ноту играет скрипка. Кстати, я читала, что у двух скрипок не бывает совершенно одинакового звука. То же самое и с нашими голосами.

– Это доказывает, какие замечательные инструменты – голос и ухо.

– Даже когда окно закрыто, я могу слышать, как ветер воет снаружи, или как почтальон едет по дороге на велосипеде. Видел бы ты, как он уронил свой велосипед…

– Я, как и ты, сидел на подоконнике.

– Да ты, похоже, повсюду… Когда в доме полная тишина, я иногда слышу звук падающего снега.

Она взмахнула рукой:

– А ещё я могу видеть ушами!

– Глупости! – На лице ангела Ариэля появилось строгое выражение: – Несмотря на то что мы разговариваем об удивительных вещах, не надо делать из меня дурака.

– Но это же правда. Когда я лежу в своей комнате и слушаю звуки, доносящиеся снизу, я как будто вижу, чем они занимаются и что происходит там, внизу.

– Тогда ты чуть-чуть представляешь, что такое ангельское зрение.

Сесилия приподнялась на диване.

– Я всё время думала, что ты преувеличиваешь разницу между ангелами и людьми.

– Это тем более удивительно, у нас ведь совершенно разное прошлое. Вы слеплены из нескольких миллионов молекул на случайной планете в космическом пространстве. И вы здесь всего лишь на краткий миг. Но вы семените по мирозданию лёгкими шагами. Вы болтаете, смеётесь, задумываетесь над интересными вещами, совсем как ангелы на небесах.

– А тебе не кажется, что ангелом быть не менее удивительно?

– Мы уже говорили об этом. Разница в том, что мы были здесь всегда. Кроме того, мы знаем, что никогда не низвергнемся в пустынное ничто, как лопнувший мыльный пузырь. Мы просто есть,Сесилия. Мы – это то, что всегда было и всегда будет. Вы же приходите и уходите…

Она тяжело вздохнула.

– Жаль, что я чаще не задумывалась над тем, что такое жить.

– Никогда не поздно начать.

– Точно не знаю почему, но мне вдруг стало так грустно…

Он попытался остановить девочку:

– Не грусти! Тогда мне останется только начать утешать тебя и ныть самому. Иногда у меня создаётся впечатление, что вы только и можете, что жаловаться и хныкать.

– Легко тебе говорить!

– Осталось обсудить всего одно чувство. Оно более неопределённое, но от этого не менее загадочное.

Сесилия смахнула слезинку:

– Не могу вспомнить, как называется пятое чувство. Осязание?

Он кивнул.

– Мы уже говорили о тонкой кожной оболочке и волосах, которыми с головы до пят покрыты плоть и кровь. Вкус того, что вы едите, вы ощущаете с помощью языка. Но вы каким-то образом можете чувствовать всем телом. Вы чувствуете холодное и горячее, мокрое и сухое, гладкое и шершавое…

– Не думаю, что это так уж удивительно.

– Для ангела это, возможно, самое удивительное. Камни у кромки моря не могут чувствовать, как они трутся друг о друга, когда на берег накатывает волна. Камень не чувствует, как ты к нему прикасаешься. А вот ты можешь почувствовать камень.

– Кстати, а ты видел мою коллекцию камней? Некоторые я купила, другие мне подарили, но больше всего камней я нашла на пляже. На «неизвестном пляже».

– Ты имеешь в виду – на Крите.

Она почувствовала себя обманутой.

– Это ты тоже знал?

Ариэль кивнул:

– Я стоял и разглядывал твои камни много раз, пока ты спала. Но мне никогда не понять, что такое чувствовать их поверхность.

– Тогда ты многое теряешь. Некоторые из них настолько гладкие и круглые, что мне хочется рассмеяться.

Ариэль поднялся с зелёного кресла и начал подниматься к потолку. Он сказал, паря в воздухе:

– Ну вот мы и поговорили обо всех пяти чувствах…

Сесилия прервала его:

– Но существует еще и шестое.

– Да ты что?

– Некоторые люди утверждают, будто обладают способностью испытывать что-то, что невозможно почувствовать с помощью пяти обычных чувств. Например, они могут угадать, что произойдёт в будущем. Или узнать, где находится какая-нибудь потерянная вещь. Другие считают, что это предрассудки.

Он таинственно кивнул:

– Может быть, именно это чувство поможет нам однажды найти ёлочную звезду.

– Ты знаешь,где она?

– Не станем забегать вперед…

Сесилия лежала и думала о Рождестве. Она сказала:

– Я думаю, уж не имеет ли сам рождественский дух отношения к шестому чувству? Возможно, именно в Рождество, а не в любое другое время года, мы немного больше похожи на ангелов. В любом случае, Рождество имеет отношение ко всем другим чувствам. Я могу чувствовать запах Рождества, могу чувствовать вкус Рождества, и я могу его слышать и видеть. Я могу ощупать все свёртки с подарками и попробовать угадать, что там внутри.

Глаза Ариэля блеснули:

– «Что там внутри», да. Я хочу, чтобы мы поговорили немного и об этом.

– О том, что упаковано в свёртках?

– Нет, о том, что там, внутри тебя.

– Фу, какая гадость.

– Это занятно.

– Что именно?

– Что вы считаете, будто говорить о том, из чего вы сделаны – это гадко. Подумай, что было бы, если бы камень не выносил мысли о том, что он камень. Это был бы очень несчастный камень, потому что ему пришлось бы жить с презрением к самому себе много тысяч лет, прежде чем он постепенно разрушился бы и превратился в песок. Но вы живёте не так долго…

– Ну ладно, давай поговорим и о том, что у нас внутри. Но только с одним условием.

– И что это за условие?

– Что потом ты расскажешь мне много удивительного о небесах.

– Ангелы никогда не нарушают договорённостей.

– Разумеется, иначе я бы перестала верить вообще всему.

– Может быть, ты сможешь ответить на один вопрос, который мы часто обсуждаем на небесах, но редко сходимся во мнениях. Об этом говорить немного неловко, но…

– Спрашивай!

Ариэль сделал паузу.

– Вы чувствуете, как кровь бежит по венам?

– Только когда у нас кровотечение или нам надо сдавать анализ. Но тогда кровь вытекает из нас…

– И что ты чувствуешь?

– Иногда просто щекотно, а потом начинает жечься.

– Но вы же чувствуете плоть и кровь внутри себя?

Она покачала головой:

– Я думаю, что мы сделаны так, что не ощущаем того, что под кожей. Кожа позволяет нам чувствовать друг друга, но, к счастью, нам не приходится ходить и чувствовать самих себя.

– Но что-нибудьвы должны чувствовать.

Сесилия немного подумала, а потом покачала головой:

– Ничегошеньки, до тех пор, пока мы здоровы. Только когда у нас что-то болит…

– Болит?

– Колет… или колотится… или жжёт.

Он удручённо взмахнул руками:

– «Колет, или колотится, или жжёт…»

Сесилия сказала:

– Ты никогда не пробовал ущипнуть себя за руку?

– Нет, никогда.

– Надо бы тебе попробовать, иначе не поймёшь, спишь ты или нет.

Ариэль попробовал ущипнуть себя за руку, но Сесилия заметила, что он не может ухватить себя за кожу. Он покачал головой и признался:

– Ангелы не могут ущипнуть себя за руку. Мы ничего не чувствуем.

Девочка вздрогнула.

– Но тогда ты не можешь знать, настоящий ли ты.

На секунду – а может, ещё меньше – ей показалось, что Ариэль исчез. Возможно, она просто моргнула.

Вернувшись, он сказал:

– Мы должны спешить, тебя надо вернуть в кровать.

– Почему?

– Сейчас семь часов. Осталось всего несколько секунд до звонка будильника. Сейчас он зазвонит…

Проснувшись, Сесилия почувствовала тяжесть во всём теле. На улице было так светло и ясно, как и должно быть в первый день Рождества.

У девочки остались смутные воспоминания о ночных событиях. Ариэль отнёс её на руках в гостиную. Потом, когда прозвонил будильник в спальне мамы и папы, он отнёс её обратно наверх.

– Ариэль! – прошептала Сесилия.

Но ответа не было. Может быть, он приходил только по ночам…

Она взяла с тумбочки колокольчик и позвонила. Маме понадобилось столько же времени, чтобы прийти, как и Ариэлю, чтобы зажечь гирлянду на рождественской ёлке.

Она тоже появилась, как джинн из лампы.

– Ну вот ты и проснулась!

Мама встала на колени у кровати Сесилии.

– Уже почти час дня. Ты всё это время спала?

Девочка покачала головой.

– А чем же ты тогда занималась?

– Я лежала, смотрела, слушала. Ночью в доме тоже раздаются звуки, если хорошенько прислушаться. Иногда я даже слышу, как на улице падает снег.

– А что ты рассматривала?

– Через окно так красиво проходит свет…

– Тебе надо было позвонить в колокольчик.

– Я лежала и думала обо всём на свете.

– У тебя что-нибудь болело?

– Нет… не очень.

– Что ты чувствовала?

– Ты опять начинаешь?

– Что?

– Да нет, ничего. Я чувствую ужасную слабость…

– Когда я заглядывала к тебе около семи часов, ты спала как камень.

– Камни не спят, мама.

– Ты улыбалась во сне.

– Камни не могут улыбаться… Кстати, я заснула как раз перед тем, как ты зашла.

– Да?

– Я слышала, как звонил будильник.

Мама потрогала ладонью её лоб.

– Пришла Кристина. Она сидит внизу в гостиной и ест марципановую конфету, которой её угостил Лассе.

– Ну и на здоровье.

– Что ты хочешь сказать?

– Я не хочу никаких марципановых конфет. У тебя что, не всё в порядке с головой?

– Надеюсь, в порядке.

– Просто пришли её наверх. Я больше не боюсь уколов.

– Сначала нам надо сходить в ванную.

– Но мама…

– В смысле?

– Не могла бы Кристина просто вколоть мне этот укол – и мы бы разделались с этим.

– Да?

– Просто я всё время слышу столько разговоров о том, как я себя чувствую, как всё это называется и так далее. Я устала разговаривать об этом. К тому же, сегодня первый день Рождества.

– Возможно, Кристине все-таки придётся тебя немного осмотреть.

– Но ты будешь здесь. И если она начнёт утешать меня и причитать, ты её выставишь за дверь. Всё равно я не знаю, что ей отвечать.

– Постараюсь.

– И мама – я обязательнопоправлюсь. Я обещаю.

– Да, конечно.

– Но только мне позволено говорить о том, что я скоро поправлюсь. Когда это говорите вы, мне кажется, что вы хотите меня помучить.

– Ты шутишь!

Сесилия подняла глаза.

– Ты что, плачешь?

Мама коснулась руками глаз.

– Да нет….

– Во всяком случае, у тебя в глазах слёзы.

– Ерунда, я просто резала лук.

– Опять?

После того как Сесилия приняла лекарства и поела, её по очереди навестили все члены семьи. Лассе был на улице и испытывал спортивные лыжи на пригорке у реки. Вся река была покрыта толстым льдом, он даже не слышал, как под ним шумит вода. Несколько мальчишек из пятого и шестого классов катались на коньках в самом широком месте русла.

Папа поднялся к ней со свежим номером «Науки в картинках». Некоторое время назад он принёс Сесилии целую пачку этих журналов. Первым она получила номер со статьёй о минералах и поделочных камнях под названием «Вот почему горы – сокровищница земли». Она просмотрела и другие статьи, а потом попросила принести ещё что-нибудь почитать. С тех пор прошло много дней. Теперь Сесилия не могла уже читать так много.

Дедушке хотелось поговорить об отпуске на Крите. Они ездили туда всей семьёй, с бабушкой и дедушкой. Это произошло как раз в то время, когда они узнали о болезни Сесилии. Либо прямо перед этим, либо сразу после – девочка не могла вспомнить точно. Во всяком случае, после визита к первому врачу…

Это был «сказочный» отпуск – все члены семьи именно так описывали свои впечатления. На протяжении четырнадцати прекрасных дней они загорали на пляже, ходили в интересные рестораны с забавными официантами – и всё это в то время, когда остальные люди учились или работали. В один из дней они поехали на вулканический остров Санторини. Их корабль зашёл прямо в кратер вулкана, после извержения которого три с половиной тысячи лет назад половина острова Санторини ушла под воду. Чтобы попасть в город Тера, им пришлось ехать на мулах по самой крутой дороге из всех, что Сесилии приходилось видеть. Потом они купались на пляже из лавы, где песок был чёрным, как уголь, и горяченным из-за яркого солнца.

Иногда днём они всей семьёй гуляли по большому галечному пляжу и искали красивые камушки, одновременно борясь с сильным прибоем, из-за которого камни у них под ногами шумно журчали и перекатывались. Сесилия была председателем отборочной комиссии. Только она могла определять, был ли найденный камушек достаточно красивым, чтобы получить место в багаже. Они привезли с собой несколько килограммов. Теперь дедушка хотел получить подтверждение того, что именно он нашёл самый красивый камень.

– Неплохие были деньки, Сесилия…

Сказочный отпуск на Крите они провели в конце сентября. Вот сколько времени уже прошло с тех пор, как Сесилия была здорова. Но она продолжала ходить в школу до начала ноября. Потом она пролежала несколько недель в больнице. После этого учитель несколько раз навещал ее и рассказывал, что они успели пройти на уроках.

Последним, кто сегодня зашёл к ней, была бабушка. С самого раннего детства она всегда рассказывала внучке разные истории. Но бабушка никогда не рассказывала обычные сказки. Она говорила о старинных богах, в которых верили викинги. Иногда она читала ей «Сказания о богах» Снорри, и эти мифы были ничуть не хуже сказок. В последнее время бабушка читала Сесилии детскую Библию, ту самую, что была в детстве у мамы. Ну и старая же это была книга!

Сегодня бабушка рассказывала о воронах Одина [4]4
  Один– верховный бог скандинавского пантеона.


[Закрыть]. Их звали Хугин и Мунин, они могли летать по всему миру, чтобы видеть всё, что происходит. Хугин означало «мысль», а Мунин означало «память». Вечером оба ворона возвращались к Одину и рассказывали о том, что видели. Так Один узнавал обо всём, что творилось в мире. Но он боялся, что в один прекрасный день вороны к нему не вернутся. Кроме того, вороны были стервятниками, которые помогали Одину отыскивать мёртвых. Сам Один сидел в Осгарде на троне, который назывался Лидшалв. Он был не только самым мудрым из богов. Он был еще и самым печальным, потому что только ему было известно о Рагнароке – приближающейся гибели мира.

Бабушка рассказала ещё очень много всего про Одина и двух его воронов. Попозже, после обеда, Сесилия заснула. Сначала она лежала и дремала, но потом уснула по-настоящему. Когда девочка проснулась, то услышала, что внизу ужинают. Они только что уселись за стол, потому что Сесилия услышала, как мама сказала: «А теперь передавайте суп дальше. Давайте по-простому…»

Они всегда ели суп из цветной капусты перед говяжьим стейком в первый день Рождества.

Сесилия достала из-под кровати китайский дневник и стала его перелистывать. Несколько недель назад бабушка подарила ей замечательную нитку жемчуга, старинную, передававшуюся по наследству. Тогда Сесилия записала:

«Когда я умру, серебряная нить с гладкими жемчужинами порвётся и они покатятся через всю землю и погрузятся на дно моря к своим мамам-ракушкам.

Кто будет нырять за моими жемчужинами, когда меня не станет? Кто узнает, что они были моими? Кто догадается, что когда-тоцелый мир был у меня на шее?»

Размышляя над своим разговором с ангелом Ариэлем сегодня ночью, Сесилия начала грызть фломастер. Она пыталась вспомнить как можно больше и постепенно записала:

«Ангелы небесные не могут испортиться. Потому что у них нет тел из плоти и крови, от которых можно отделить их души. В мироздании же всё не так. Здесь всё очень легко может прийти в негодность. Даже гора с течением времени рассыпается и превращается в конце концов, в землю и песок. Всё, что существует в природе, похоже на медленный пожар. Как будто всё мироздание тлеет во мху.

Человек не всегда до конца осознаёт, что он создаёт. Например, я могу нарисовать что-нибудь карандашом или красками на листе бумаги. Это не означает, будто я понимаю, что такое быть тем, что я нарисовала. То, что я рисую, не живое. И именно это странно: я-то живая!»

Поскольку Сесилия не смогла придумать, что бы ещё записать, она положила дневник на пол и затолкала его под кровать.

Наверное, она снова заснула, потому что когда очнулась, услышала голос:

– Ты хорошо спала?

Это был ангел Ариэль. Сесилия открыла глаза. Он сидел у неё в ногах.

– Я всё время был здесь, – заверил он её.

– Но я тебя не видела.

Он немного помолчал, а потом ответил:

– Я, возможно, рассказывал, что существуют два типа ангельских визитов. Обычно мы просто сидим рядом с вами, но не показываемся. Но иногда, в очень редких случаях, мы показываемся полностью, так, как я сейчас.

– Но и то и другое – это ангельское дежурство?

– И то и другое, да.

– А как это было, когда ты дежурил у больного мальчика в Германии?

– Я просто был там.

– Я не очень понимаю, как ты можешь находиться в комнате, если я тебя не вижу.

– Ну это нетрудно объяснить.

– Тогда объясни!

– Если тебе приснилось, что ты была на незнакомом пляже, ты ведь можешь сказать, что каким-то образом побывала там?

– Ну да, каким-то образом…

– А другие люди на том пляже могли тебя видеть?

– Нет, конечно, нет.

– А потом ты могла бы поехать туда, купив путёвку в турфирме «Тьяреборг», и купаться на том самом пляже. В этом случае люди могли бы тебя видеть, потому что теперь ты показалась им по-настоящему.

Сесилия посмотрела в сине-зелёные сапфировые глаза.

– Хитрое сравнение… Кстати, как только ты положил меня в кровать, проснулась мама.

– Да, мы едва успели.

– Если бы мы не успели, у неё случился бы шок. Может, она решила бы, что я снова здорова. «Подумать только, Сесилия, ты внезапно поправилась!»

Ариэль засмеялся:

– Так странно смотреть на тебя, когда ты спишь.

– Ангелы ведь не спят, да?

Он покачал головой:

– Мы не понимаем, что такое сон. А ты понимаешь?

– Вообще-то нет…

– Но ты ведь ощущаешь что-то в голове именно в тот момент, когда засыпаешь?

Девочка пожала плечами:

– Я просто выключаюсь.

– Не понимаю, как у тебя хватает смелости.

– При чем тут смелость?

– Ты ведь не знаешь,проснёшься ли ты… А ты не могла бы попробовать описать, как ты засыпаешь?

Сесилия вздохнула.

– В тот самый момент, когда мы выключаемся, мы уже не бодрствуем. То есть мы находимся на пограничной территории. Поэтому никто точно не знает, что такое уснуть.

– Непостижимо, ведь в голове должна произойти маленькая революция.

– Но когда она происходит, мы уже заснули. Нельзя подумать: «Вот я и заснула», потому что думать уже поздно. Голова похожа на машину, которая внезапно сама себя выключает.

– Но если она сама себя выключила и в ней больше нет электричества, как она может снова включиться через несколько часов?

– Ты задаёшь очень трудные вопросы. Мы просто засыпаем, а через несколько часов просыпаемся. Кстати, у папы в голове – встроенный будильник. Он просыпается без пяти семь каждое утро. Он встаёт и выключает будильник, который должен прозвонить пять минут спустя. Но это только по будням, когда он знает, что ему надо вставать. По воскресеньям папа спит намного дольше и даже не слышит будильника.

Ангел Ариэль всплеснул руками:

– Похоже, мы говорим о самой большой загадке во всей Вселенной.

– Ты так говорил много раз.

– Но я думаю не только обо всём, что связано со сном.

– А о чём же ты тогда думаешь?

Сесилия приподнялась в кровати, а Ариэль пристально посмотрел ей в глаза.

– Вы созданы из атомов и молекул на маленькой планете в космосе. Здесь вы получили кожу, волосы и пять или шесть чувств, что позволяет вам воспринимать окружающий мир. Но внутри твёрдого черепа, который состоит из вещества, похожего на гипс или известняк, у вас имеется мягкий мозг, дающий вам способность спать и мечтать, думать и помнить.

Девочка взглянула на жемчужное ожерелье, висящее на греческом календаре с кошечками.

– Я говорила, что мне не нравится разговаривать о том, что находится внутри тела, – сказала она.

– Мы должны поговорить о душе,Сесилия. Может быть, она тоже находится внутри тела, но не является такой же частью тела, как сердце или почки.

Она снова повернулась к нему.

– Вот и говори о душе, а не о сердце и почках.

– Самое загадочное это то, что вы называете «памятью». Ты можешь, например, узнать человека, которого видела всего лишь однажды давным-давно. Ведь если бы ты была в большом городе и снова повстречала того забавного официанта, который всё время хотел дёрнуть тебя за волосы, ты бы моментально его узнала, даже если бы находилась на запруженной людьми площади, да?

– Так ты и на Крите был?

Он кивнул:

– В гостиной ты или на Крите, для меня это не имеет никакого значения. Ты бы узнала того официанта, да?

– Я очень хорошо его помню.

Ариэль устроился поудобнее.

– А что ты чувствуешь в голове, когда «вспоминаешь» что-то? Что происходит со всеми атомами и молекулами в твоём мозгу? Как ты думаешь, может, они внезапно разбегаются и выстраиваются точно в таком же порядке, в каком находились в тот момент, который ты пытаешься вспомнить?

От удивления Сесилия раскрыла рот:

– Мне подобное и в голову никогда не приходило.

Он начал терять терпение:

– Как ты думаешь, галька на каменистом пляже помнит, как этот самый пляж выглядел всего две минуты назад?

– Ну нет. Ничего не забывается быстрее, чем расположение камешков на пляже. Да к тому же они не могут ничего помнить.

– Но атомы и молекулы в твоей голове могут «помнить», как всё было много-много лет назад – и это несмотря на то, что с тех пор у тебя появилось множество других мыслей и воспоминаний. Разве мысль или воспоминание не похожи на определённый узор из маленьких камушков на пляже сознания?

Сесилия повернулась к ангелу.

– Ты тоже можешь помнить. Ты говорил, что помнишь, как дедушка болел воспалением лёгких…

– Это так, но у меня нет души, сплетённой из сотен тысяч атомов и молекул.

– А из чего же состоит твоя душа?

– Она возникла из души Бога.

Сесилия крепко задумалась. Потом она сказала:

– Может быть, и моя душа тоже. Хотя она и состоит из атомов и молекул, но, может быть, она тоже возникла прямо из души Бога.

Он отмахнулся:

– В любом случае, сейчас мы собирались говорить не о небесах.

– Но ты обещал, что мы поговорим о них…

– Небеса могут подождать, Сесилия. Когда мы говорим о человеческой душе, мы говорим о чём-то очень близком к небесам.

Она посмотрела в потолок:

– Бабушка говорит, что душа божественна.

– Определённо, она очень умная, твоя бабушка.

– А ещё она помнит Библию и «Сказания о богах» Снорри почти наизусть.

– Вот именно! Опять!

– Что опять?

– Именно то, как она может что-то помнить «наизусть», и есть часть большой загадки, о которой мы говорим. Ты задумывалась о том, что человеческий мозг – это самое загадочное из всего существующего во Вселенной?

– Раньше нет…

– Атомы, из которых состоит твой мозг, когда-то возникли на какой-то звезде. Но вот потом они непостижимым образом смешались и стали тем, что вы называете «сознанием». Человеческая душа мерцает в мозгу, сплетённом из чудесной пыли, однажды осыпавшейся со звёзд небесных. Человеческие мысли и чувства без устали играют в этой чудесной пыли, где все нервные окончания могут соединяться множеством новых способов…

– Тогда, может быть, в моём мозгу есть немного пыли с Вифлеемской звезды.

– И в твоих мыслях, и во всех твоих воспоминаниях.

Сесилия попробовала выглянуть в окно, а он тем временем продолжал:

– Должно быть, удивительно чувствовать себя живым мозгом в просторах космоса. Словно маленькая вселенная внутри большой Вселенной. Потому что в твоём мозгу столько же атомов и молекул, сколько звёзд и планет в космосе…

– И может быть, до моих самых глубоких мыслей так же далеко, как и до звезды на окраине Вселенной, – перебила его девочка.

Он кивнул:

– Разница заключается в том, что мозг осознаёт, что он есть он. Он всё время может анализировать свою деятельность. Космос этого делать не может. Вселенная не может собраться и сказать: «Я – это я». Для этого Вселенной нужна помощь человека.

Сесилия победно улыбнулась:

– Я согласна, это важное отличие.

– Но ты ещё не объяснила, что ты чувствуешь,когда что-то вспоминаешь.

– Я забыла.

– Вообще-то это тоже очень интересно.

– Что именно?

– «Я забыла». Может, ты тогда расскажешь, как это – забыть что-то?

– Просто вылетает из головы.

– «Просто вылетает из головы»! – повторил Ариэль, на этот раз стараясь подражать её голосу.

– Но случается, что иногда забытая мысль всплывает. Иногда прямо на языке вертится.

– На языке?

– Мы так говорим.

– Вот уж не думал, что язык имеет какое-то отношение к памяти. Не хочешь ли ты сказать, что вы ощущаете слова на вкус так же, как ощущаете на вкус клубнику?

Сесилия рассмеялась:

– «Я думаю, что знаю это», говорю я. Если никто мне не мешает, мысль обычно возвращается. Дедушка говорит, что никогда не надо беспокоиться о мысли, которую не смог удержать.

– Это почему?

– Она похожа на рыбу, внезапно сорвавшуюся с крючка. Рыба вернётся на глубину и когда попадётся в следующий раз, будет ещё жирнее.

Ариэль решительно кивнул:

– Тогда, возможно, они правы.

– Кто они?

– Некоторые ангелы любят говорить, что нам никогда, ни при каких обстоятельствах не понять земных вещей. Однако я не хочу сдаваться. Я всегда пытался полностью постичь, что такое быть человеком из плоти и крови.

– Не уверена, что могу тебе помочь, я и сама этого не понимаю.

Ариэль встал с кровати. Он спросил, паря по комнате:

– Ты помнишь слова, которые я сказал тебе при нашей первой встрече?

Ей пришлось задуматься.

– Начнём с того, что ты сидел на подоконнике. Но не думаю, что точно помню твои слова.

– «Не думаю, что помню…»

– Может, ты сказал «привет» или что-то в этом роде?

Ариэль покачал головой, а потом долго молчал. В конце концов Сесилия замахала рукой:

– Подожди, подожди! У меня эти слова на языке вертятся!

– Тогда, мне кажется, надо их выплюнуть, пока они снова не вылетят у тебя из головы.

Он уселся на подоконник в такой же позе, в какой сидел, когда впервые показался ей. Сесилия взглянула на него и сказала:

– Ты спросил, хорошо ли я спала?

– Поздравляю!

– Ну это было не такуж трудно.

– Но я был свидетелем великой мистерии. Я спросил тебя, помнишь ли ты кое-что, а ты ответила, что забыла. Из головы вылетело, и всё! А когда ты этого не помнила, что ты чувствовала?

Сесилия огорчённо вздохнула:

– Я согласна, что об этом очень странно размышлять. Иногда у меня что-то всплывает в голове.

– А откуда именно оно всплывает?

– Из головы.

Ариэль надолго задумался.

– А куда именно?

Девочка рассмеялась:

– В голову!

– Так, из головы в голову. И это несмотря на то что мы всё время говорим об одной и той же голове. Но не только то, что вы видите и слышите, вы помните и забываете – чтобы потом вспомнить вновь. Мозг что-то делает сам по себе. Это вы называете «думать». Словно все маленькие камушки на огромном пляже начинают перекатываться без помощи волн.

Сесилия снова засмеялась:

– Я уже это вижу. Представляешь, камни вдруг взяли и запрыгали туда-сюда.

– А кроме того, мысль, пришедшая тебе в голову – например, о том, что пропала ёлочная звезда – может на некоторое время отойти на задний план, а потом снова появиться в сознании. Тогда ты как будто отматываешь сознание назад, к той самой мысли. Я думаю, у вас бывает много старых мыслей, которые на самом деле давным-давно должны были быть передуманы.

– Я бы лучше сказала, что мысль появляется в голове сама по себе. Мы не всегда сами можем решить, что нам помнить, а что забыть. Иногда мы думаем о вещах, о которых думать не хотим. Мы можем оговориться. Тогда мы произносим слова, которые говорить не собирались. Может выйти очень неловко.

Ангел Ариэль, сидя на подоконнике, кивал своей безволосой головой.

– Тогда, может быть, всё так, как я и боялся, – сказал он.

– Как?

– У вас не одна душа, как у нас. У вас, некоторым образом, их две – или намного больше, если уж на то пошло. А как иначе объяснить то, что вы думаете о вещах, о которых не хотитедумать?

– Я не знаю.

– Такими нежелательными мыслями должно управлять не ваше собственное сознание, а нечто другое. Это почти как в театре, когда у вас нет ни малейшего представления о том, какую пьесу в нём будут играть на следующий день.

– Ты что, имеешь в виду, что душа – это театр, а актёры на сцене – это разные мысли, которые постоянно приходят в голову и играют разные роли?

– Приблизительно. Во всяком случае, в театре сознания должно быть много помещений. И много разных сцен.

Он поднялся с подоконника, описал в воздухе красивую дугу и снова устроился на кровати в ногах у Сесилии. Он сказал:

– Ты можешь попробовать описать, что ты чувствуешь в голове, когда думаешь о чём-то?

– Я ничего не чувствую.

– А разве тебе не щекотно, когда ты думаешь о чём-нибудь весёлом? И разве не щемит, когда ты думаешь о чём-то грустном и печальном?

– Ну, когда я думаю о чём-нибудь весёлом, то можно сказать, что мне щекотно. И может быть, немного щемит, когда я думаю о грустном. Но щекочется и щемит не в самой голове. Это происходит в душе, а душа – это не то же самое, что голова.

– Я думал, что нервные окончания хотя бы немного чешутся, – возразил Ариэль.

Сесилия бросила вызывающий взгляд на собеседника:

– Ты ведь не хочешь сказать, что ангелы не думают?

– Да, я вынужден это сказать, потому что ангелы не имеют права врать.

– Мне кажется, ты заходишь слишком далеко!

– Мы думаем не так, как люди из плоти и крови. Нам не надо что-то обдумывать, чтобы найти ответ. Всё, что мы знаем, и всё, что мы можем узнать, просто находится в нашем сознании. Бог позволил нам получить знания о маленькой части своей великой мистерии, но далеко не обо всём. Поэтому о том, чего мы не понимаем, мы должны молчать.

Сесилия обдумала всё сказанное.

– Тогда у нас всё по-другому. Мы постоянно пытаемся понять больше. Внезапно мы открываем для себя что-то новое. Самые умные получают за такие открытия Нобелевскую премию, во всяком случае, когда их открытия имеют большое значение для всего человечества. Это то же самое, что рост тела. Понимание растёт точно так же.

– Но вы можете что-нибудь забыть. И вы делаете два шага вперёд и шаг назад.

– Может быть. Но даже если мы забываем что-то, это не обязательно вообще исчезает из головы. Мысль может вернуться внезапно, выскочить в мозгу, как чёрт из табакерки.

– В этом заключается большая разница между ангелами и людьми. Мы не знаем, что такое забывать, и мы не знаем, что такое помнить. Сегодня я знаю не больше и не меньше того, что я знал две тысячи лет назад. А за это время человеческое понимание мира значительно расширилось. Не всем ангелам нравится эта разница.

– Не знала, что вы можете завидовать.

Он засмеялся:

– Это не так глубоко нас задевает.

– А у вас бывают глубоко запрятанные мысли? Дедушка говорит, что иногда к нему приходят очень глубокие мысли.

Он покачал головой.

– Поскольку все наши мысли находятся в сознании одновременно, нас не может удивить внезапное озарение от глубокой мысли. В нашем сознании нет такой пограничной зоны, из которой мы можем черпать мысли. Наше сознание не движется по беспокойному морю, где мысли, которые мы когда-то забыли, могут внезапно вернуться, как жирные рыбы из глубины.