Текст книги "Путь из варяг в греки"

Автор книги: Юрий Звягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Г. Вокруг Балтики

Взглянем ещё на другие «центры скандинавской торговли» – Хедебю и Скирингссаль (Каупанг) (см. карту 19). Что там мы знаем об их импорте и экспорте?

Карта 19. Источники различного сырья на Балтике IX—Х в.: 1 – железо, 2 – жировик, 3 – янтарь, 4 – соль, 5 – стеклянное сырьё, 6 – кораблестроение, 7 – пушнина, 8 – рабы

Хедебю возник ещё в начале VIII века, как фризское торгово-ремесленное поселение. Расцвет его приходится на вторую – третью четверть X века. В 965 году, когда его посетил купец Ибрагим ибн Якубат-Тартуши, еврей из арабской Испании, он писал, что «город беден добром и жизненными благами. Основное пропитание его жителей составляет рыба, потому что она здесь в изобилии».

А чем же славился Хедебю раньше? Там есть достаточное число находок, связанных с местным ремеслом: остатки стеклодельной печи (стекло шло на изготовление бус), железные шлаки, литейные формы и матрицы. Найдены также полуфабрикаты костяных гребней разных стадий изготовления, янтарные изделия и заготовки. С начала X века в Хедебю производилась и гончарная керамика.

А привозились моржовая кость с Северного моря, жировик и цветной сланец (шифер) из Норвегии, железо из Швеции, рейнское стекло, базальтовые жернова из Германии и с Пиренейского полуострова, хрустальные и сердоликовые бусы из Причерноморья, смола из Прибалтики, металлические украшения из Ирландии, Готланда, Прибалтики. Вплоть до рейнской и западнославянской керамики.

В норвежском Скирингссале картина примерно такая же. Экспорт: сосуды из местного огнеупорного жировика, точильные бруски, железо, пушнина. Импорт: рейнская керамика, бронза с Британских островов.

Как видим, кроме бус, всё – местные товары, которые можно найти вокруг Балтики или в Западной Европе. И производство местных ремесленников тоже рассчитано на удовлетворение потребностей людей из ближайших стран.

А раз так, откуда вообще следует, что скандинавские купцы чем-то на Востоке торговали? Вот со славянами они дела вели. Лебедев указывает: славяне продавали скандинавам гончарную керамику и покупали каменные сосуды, железные и ювелирные изделия. Как раз в пределах того списка импорта-экспорта, который мы видели выше.

Херрман список славяно-скандинавского экспорта-импорта уточняет. К примеру, по его оценкам, из славянских стран в значительном количестве вывозился на запад и северо-запад мёд. И не исключено, что по крайней мере часть многочисленных славянских сосудов, с VII–VIII веков получивших распространение в таких скандинавских торговых центрах, как Бирка и Хедебю, поступили с южного побережья Балтики как тара для мёда.

Железо и железные орудия труда у славян свои были не хуже. По оценкам немецкого исследователя, шведскую железную руду ввозили в Данию и на Готланд, а вот уже на южном берегу Балтики такого ввоза не зафиксировано. Так что и орудия труда страны в каждой стране производили свои. Нет, конечно, иногда попадаются импортные, но только в виде исключения, не позволяя говорить о регулярной торговле.

Фото 4. Фризская посуда, средиземноморские стеклянные бусы, западноевропейские металлические украшения, восточноевропейская пушнина. IX-Х вв.

Вот сосуды из норвежского жировика экспортировались. Но… преимущественно в Данию и по Рейну вниз. Из славянских приморских торговых мест обломки этих сосудов известны пока только в Волине и Ральсвике. Вот, в принципе, и всё. Есть ещё немного украшений, гребней и тому подобное. Причём гребни продавали как скандинавы славянам, так и наоборот, что доказывает распределение мест находок этой продукции.

Если же вернуться к южным связям, надо вспомнить, что всё написанное выше было про торговлю с арабами. С Византией северяне, похоже, торговали и того меньше. Напомним, что находок византийских монет ничтожно мало по сравнению с арабскими и западноевропейскими. По Лебедеву – 400 монет на Готланде и 30 в Швеции, а это самые большие из встреченных мною цифр. Византийских вещей тоже мало. «По-видимому, у Бирки едва ли были контакты с Византией, – считает Сойер. – Из могил извлечены всего три византийские монеты, две серебряные и одна медная, а также один римский динарий. Редкость византийских монет в Скандинавии в целом можно объяснить, предположив, что обмен был пропорциональным и на север попадали товары, а не монеты, но ни в Бирке, ни где-либо ещё в Швеции не найти и нескольких предметов, которые бы выглядели продукцией ремесленных мастерских Византийской империи»[264]264
  Сойер П. Указ. соч. С. 248.


[Закрыть].

Да, на самом деле и восточных товаров вообще (кроме монет) не то чтобы много было. В Бирке (главном торговом городе Швеции, напомню) в могилах находят, конечно, импортные вещи. К примеру, в камерном погребении № 735 X века (захоронение воина с конём в сопровождении женщины) – массивная булавка с длинной иглой, украшенная тремя масками, по манере изображения близкая маске из гнёздовского клада. Особенно интересен набор вооружения: меч с опущенным перекрестием (черта, по мнению специалистов, восточная), пика и овальные стремена. В женском погребении, кроме скандинавских фибул, найдены азиатское зеркало, остатки шёлковой материи, бубенчик восточноевропейского происхождения. Ясно, что всё это завезено с востока. Но вот кто там похоронен? Про происхождение захоронений с конём я говорил выше. А совсем недавно узнал, что на Готланде раскопали могилу, в которой по «скандинавскому» обряду захоронен человек с монголоидными чертами. Так, может, и вообще камерные погребения с конями и женщинами никакого отношения к скандинавам не имеют?

В других могилах найдены разнообразные украшения, стеклянные предметы и кольца, включая изделие, украшенное аметистом с арабской надписью, которое было доставлено с мусульманской территории к юго-востоку от Каспийского моря. Многие из этих вещей, похоже, берут своё начало из восточных частей Халифата. Но это означает, что вывозили их Волжским путём. А вот о том, торговец ли их привёз или воин, это уж как кому хочется. Думаю, кольца вполне могли и на пальцах викинга приехать. Или вообще взяты были на берегах Балтики при грабительском набеге. Кольцами, кстати, если верить разного рода средневековым эпосам, как раз очень любили разживаться воины, обирая побеждённого противника. И понятно: стоили они дорого, дороже монет (особенно если с драгоценными камнями), а увезти легко.

Но как бы там ни было, изучение материальных находок в Швеции, по оценке Питера Сойера, «подтверждает созданное благодаря изучению монет впечатление, что Бирка, как и вся восточная Прибалтика, поддерживала связи скорее с Волгой, нежели с Днепром»[265]265
  Сойер П. Указ. соч. С. 248.


[Закрыть].

Ряд вещей, найденных в Бирке, происходит из Финляндии, Прибалтики и лесной зоны Древней Руси (от Смоленщины до Ярославского Поволжья). Это подковообразные пряжки круглого, треугольного и четырёхугольного сечения, некоторые виды бубенчиков (прорезанные с пояском), подвески-уточки, гребни с фигурной спинкой.

Следующий ареал аналогий – Прикамье. Отсюда, в частности, происходят известные ажурные кресала. Кто их мог завезти, я выше уже говорил, ссылаясь на Лебедева: торговцы финны.

Наконец, есть серия вещей, связанных с ареалом салтово-маяцкой культуры (поясные бляшки, солярные привески, оружие, сбруя). Напомню, что салтово-маяцкие (аланские) вещи находят в ранних слоях Ладоги. Так что ими торговали широко, и жители Бирки могли получить эти вещи и от тех же славян. Хотя опять-таки нельзя забывать, что аланы и сами на берегах Балтики в своё время жили. Вполне возможно, не все они ушли во время Великого переселения народов.

Таким образом, наличие торговли циркумбалтийской фиксируется относительно уверенно. Так же, как и её довольно небольшие объёмы. Но при чём тут Византия? Ясно, что на север (на Русь и в Скандинавию) поступали дорогие ткани. Об этом применительно к Руси пишет Константин Багрянородный. Остатки таких тканей археологи находят в захоронениях и на Руси, и в Скандинавии. К примеру, в Бирке в сорока пяти могилах из раскопанных пары тысяч найден шёлк. Правда, из Византии ли он пришёл или из Халифата? «Хотя основная его часть, видимо, не отличалась высоким качеством и происхождение его неизвестно, найдены и остатки очень хорошего шёлка с золотым узором, который, вероятно, был привезён из Китая», – пишет Сойер[266]266
  Сойер П. Указ. соч. С. 248.


[Закрыть]. Китайский же шёлк, скорее всего, пришёл через мусульманские страны Волжским путём.

А между прочим, было ли в это время самой Византии, чем торговать?

Вопрос кажется нелепым, поскольку мы привыкли считать Константинополь сосредоточием огромных богатств, а Ромейскую империю – передовым государством того времени. На самом деле Г. Л. Курбатов в своём исследовании[267]267
  Курбатов Г. Л. Византия и Русь в IX—X в. Славяно-русские древности. Вып. 1. Л.: ЛГУ, 1988. С. 213—231.


[Закрыть] убедительно показал, что VIII—IX веках были в Византии периодом такого серьёзного спада, что торговать-то ей было нечем. Страна в то время превратилась практически в аграрную. Города вымирали, а вместе с ними – и ремесленничество. Население Константинополя составляло, хорошо, как 100 тысяч человек, раз в десять меньше, чем раньше. «Византия этого времени не располагала не только соответствующими возможностями для производства значительной массы ремесленных изделий для внешней торговли, но и тороговым флотом, способным и заинтересованным в международной торговле», – делает выводы историк[268]268
  Курбатов Г. Л. Византия и Русь в IX—X в… С. 222.


[Закрыть]. Даже из Херсонеса купцам приходилось самим плавать на южный берег Чёрного моря за хлебом, привозить его было некому! Исследователь видит подтверждение этому в советах Константина Багрянородного: как заставить Херсонес подчиниться, если там возобладают сепаратистски настроения? Император основное внимание сосредотачивает на недопущении херсонесских судов в гавани южного берега и только в самом конце, буквально мимоходом упоминает о необходимости не выпускать в море византийские торговые суда «и лодки».

Подъём Константинополя начался только в X веке. Но и тогда в его торговле значительное место занимали овощи, фрукты и вино. Товары, которые далеко на север не потащишь.

По большому счёту, пожалуй, и всё. Хорошенькая получается торговля: меха и рабы в обмен на парчу. Явно не стоило для этого затевать такое длинное путешествие. Потому русы и болгары, по оценке Курбатова, и предпочитали заключать с Византией договоры не столько о торговле, сколько о выплате последней дани. Только с государства и было-то что взять!

И, уж точно, не было смысла отправляться в дальнее путешествие скандинавским торговцам. Всё то же самое, что были способны привезти на юг они, могли продавать купцы Руси, причём, так сказать, с меньшими издержками. Кстати, скандинавские торговые люди иногда, если верить сагам, чаще всего носили прозвище «Гардский», но не «Грикский» или «Серкландский». То есть торговали они с Русью, а не с Византией или Халифатом.

Взять, к примеру, Гудлейка Гардского. О нём рассказал в «Саге об Олафе Святом» Снорри Стурлусон. Плавание Гудлейка в Гардарики он вплетает в рассказ о конфликте Олава Харальдскона норвежского и Олава Шетконунга шведского. По ходу саги можно прикинуть, что было это около 1017 года. Так, вот, этот Гудлейк «был великим мореходом и купцом, богатым человеком и совершал торговые поездки в разные страны. Он часто плавал на восток в Гардарики, и был он по этой причине прозван Гудлейк Гардский»[269]269
  Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 535.


[Закрыть]. Другого купца, прозванного Гардским, Гили из «Саги о людях из Лаксдаля», «называли самым богатым из торговых людей»[270]270
  Там же.


[Закрыть]. Наконец, Олав Трюггвасон в Англии и на южном берегу Балтики, когда вынужден скрываться после изгнания из Норвегии и готовиться к борьбе за власть, выдаёт себя за Оли Гардского.

Кстати, в истории о Гудлейке интересно ещё то, что там норвежский купец едет на Русь, чтобы купить товары для своего конунга. И что это? «Гудлейк отправился летом по Аустрвегу в Хольмгард и купил там драгоценные ткани, которые, он думал, пойдут конунгу на торжественные одежды, а также дорогие меха и роскошную столовую утварь»[271]271
  Там же.


[Закрыть]. Так что, как видим, меха скандинавы сами предпочитали покупать на Руси. А нас пытаются уверить, что они торговали мехом с арабами!

Д. Грабёж – дело доходное

Ну, а к тому же, если посмотреть, откуда викинги брали свои богатства на Западе, то вполне очевидно: это по преимуществу военная добыча. Кстати, напомню: западноевропейских монет (франкских и англо-саксонских) в Скандинавии обнаружено больше, чем арабских и уж тем более греческих (см. табл. 4).

Таблица 4

Распределение импортных монет в кладах скандинавских стран эпохи викингов

Тогда почему бы это на востоке дело должно обстоять по-другому? Ну, ограбили восточных соседей, так же как и западных. А то и наёмниками в рядах русских дружин сходили на юг. При чём здесь торговля?

Это признают даже самые ярые норманисты. «Основные товары северного экспорта могли поступать на рынки в результате неэкономической деятельности (как дань или военная добыча)… Точно так же и встречный поток товаров достигает Севера не только в результате торговых сделок… Военное вмешательство и морской разбой так же, как систематические грабежи торговых центров… существенно корректировали динамику обращения товаров», – пишет Лебедев[272]272
  Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 228.


[Закрыть].

Кстати, замечу ещё одно. Русские князья, начиная чеканить свои деньги, за образец взяли всё же византийские монеты. А вот в Скандинавии в подобном же случае подражали даже не арабским, а всё тем же западноевропейским. При этом первые подражания каролингским монетам появились в Хедебю и Бирке где-то в 820—830 годах. Если относительно полубреактетов Хедебю середины X века можно говорить, что на западноевропейские они похожи, поскольку в это время Хедебю находилось под германским владычеством, то веком ранее этого вроде бы не было. А результат был тем же. По-моему, направление торговых (да, честно говоря, и всех прочих) устремлений очевидно.

Ну, и, наконец, предлагаю читателю самостоятельно решить задачку: где должно осесть арабское серебро, если скандинавские или славянские купцы свои товары везут в Халифат? Ответ очевиден: остаться на месте. Не понимаете? Ну, если ты привёз свой товар за тридевять земель, продал его и получил деньги, что ты будешь с ними делать? Назад потащишь? Ага, спросите у любого торговца: любит ли он гонять обратно свой транспорт порожняком? Как бы не так! Он стремится наполнить его тамошними товарами, чтобы потом выгодно продать их на родине. Доход будет заведомо выше, чем если привезти обратно деньги и покупать потом на них местные товары.

Тем более, кому в тогдашней Скандинавии или на Руси особо-то нужны деньги? Даже подати платились в натуральном виде. Так что ещё не факт, что тебе за это чужеземное серебро что-то продадут. Другое дело – редкие товары. Вот их с удовольствием возьмут и свои взамен дадут. Причём по выгодному «курсу». Это же элементарная экономика!

То же самое справедливо для арабских и булгарских купцов, приезжающих в Скандинавию и на Русь. Им тоже выгоднее привозить свои товары и увозить местные. Так что и тут ожидать большого поступления восточного серебра на север не приходится.

Чтобы в землях, из которых вывозятся товары, в результате торговли появились чужестранные деньги, необходимо, чтобы торговля была неэквивалентной. То есть у противоположной стороны нечего было предложить взамен. Вы верите, что купцам нечего было привезти из Халифата на север?

Нет, ну, можно, конечно, предположить, что на Руси и в Скандинавии народ был такой дикий, что ни восточные ткани, ни благовония, ни арабское оружие или ещё какие красивые товары им не нужны были. А нужно было серебро. Не в качестве платёжного средства, а как украшение. Арабский дирхем в роли стеклянной бусины для туземца. Вот только что-то не слишком много найдено монет, использованных как подвески. Есть такие, конечно, но по сравнению с общим объёмом серебра мало. Или, думаете, их переплавляли? Сойер вот считает, что золотых монет в Скандинавии мало потому, что их все на украшения пускали. Но тогда другая проблема: слишком много найдено целых серебряных дирхемов. Почему их не переработали? И ещё: почему везли монеты? Дешевле было бы покупать не отчеканенное серебро, лом всякий и так далее. Особенно если считать, что купцы с севера сами к арабам ездили.

Нет, с торговлей что-то не вяжется. Другое дело, если деньги ты не выручил за свой товар, а получил в качестве платы за службу. Или захватил при набеге. Во втором случае монеты брать выгоднее, чем прочие вещи, потому что везти назад не так трудно, места мало занимают. А в первом, отслуживший своё наёмник всё жалованье тоже на месте потратить вряд ли мог. Исходя хотя бы из тех же соображений: где отставному воину взять транспорт, чтобы тащить домой много вещей? В таком случае как раз в страну, откуда воин этот происходил, и должны были поступать монеты иностранного производства. Потом какая-то часть тратилась, конечно, на покупку товаров. Но опять-таки: хозяйство-то вокруг натуральное, так что много в той же Скандинавии на серебро не купишь. И если не хочешь его превращать в украшения (в упомянутой могиле № 735 в Бирке как раз найдена монета более старых времён, чем само захоронение, превращённая в подвеску), остаётся только одно. Догадались, что? Ну, конечно, спрятать в землю. Либо на чёрный день, чтобы можно было бы серебро это продать по весу. Либо чтобы богам приношение сделать в благодарность, что помогли живым вернуться, да ещё и с достатком. Вот вам и клады!

В свете вышесказанного любопытным представляются соображения Питера Сойера относительно того, почему в Западной Скандинавии так мало найдено европейских серебряных денег IX века? Действительно, это было время походов на Западную Европу, значительные области которой уже давно были знакомы с монетой. Согласно хроникам того времени, в 845 г. Карл Лысый отдал викингам серебра на сумму в 7000 фунтов за то, чтобы они оставили долину Сены. В течение 861 года франки платили им ещё дважды, сначала 5000 фунтов серебром, а затем 6000 фунтов серебром и золотом. В 877 году от норманнов удалось откупиться при помощи 5000 фунтов серебром. По подсчётам историков, общая сумма составила 685 фунтов золота и 43 042 фунта серебра. Подобное происходило и в Англии.

Тогда почему во всей Скандинавии найдено всего 125 английских и франкских монет IX века? Причём рассеяны они между пятьюдесятью кладами, в том числе гораздо более позднего периода.

Сойер обратил внимание на то, что и куфических кладов IX века в Западной Скандинавии мало, хотя на Готланде и в Швеции их порядочно. И пришёл к выводу: западноевропейские монеты IX века просто редко попадали в Скандинавию, так же как и арабские – в Норвегию и Данию.

«Фактическая малочисленность английских и франкских монет вызывает удивление лишь в том случае, если предположить, что викинги привозили собранную ими дань обратно в Скандинавию. Однако есть основание думать, что грабители не забирали своих трофеев домой, а использовали их как средства, необходимые для того, чтобы обосноваться на новом месте. „Англосаксонская хроника“ описывает, как в 896 г. распалась армия Хастинга: „Датская армия разделилась, одна часть направилась в Восточную Англию, а другая в Нортумбрию; а те, у кого не было денег, добыли себе корабли и поплыли на юг через море к Сене“. Смысл ясен – у тех, кто поселился в Восточной Англии и в Нортумбрии, деньги были; именно для того, чтобы их приобрести, они и вступили в грабительские отряды, а, получив желаемое, не вернулись в Данию, а основали колонии», – пишет английский историк[273]273
  Сойер П. Указ. соч. С. 150–151.


[Закрыть].

Заметим, между прочим, что так же можно объяснить и отмеченный выше парадокс: англосаксонские деньги преимущественно найдены в Швеции, хотя получали их в качестве выкупа датские и норвежские конунги. Просто, шведские наёмники в походы на запад ходили не для того, чтобы осесть там, а чтобы пограбить и вернуться. Впрочем, очевидно, и на восток тоже. Поэтому и монеты оказались в шведской земле, а не там, где были отчеканены. Потому что, ещё раз скажем: в Скандинавии они были ни к чему!

Е. И всё же источник богатства – Русь!

Меня могут спросить: а что, есть свидетельства, что скандинавские воины совершали набеги на страны Халифата? Или служили у арабских властителей?

Тут, для начала, давайте вернёмся опять к анализу кладов арабского серебра на Руси и в Скандинавии. Выше (в главе об археологических свидетельствах) мы делали его, исходя места чеканки монеты и направления её движения. А теперь посмотрим на время и место распространения выкопанных из земли сокровищ и их количество.

Ох, как бы нужна для этого была сводная работа по русским, прибалтийским, польским, немецким и скандинавским кладам! С указанием по каждому: где, когда и при каких условиях найден; где и когда отчеканена каждая из его монет; в каком состоянии монеты находятся? К тому же, чтобы она была свежей, хотя бы начала века. Ведь клады постоянно находят!

К сожалению, таковой не нашёл и даже ссылок на неё не видел. Была работа Маркова, появившаяся в свет ещё в 1910 году, и всё! Похоже, учёные нескольких стран ни разу не смогли сговориться, чтобы осуществить совместный проект. Да, по-моему, и внутри своей страны никто такого не сделал. Это же какой объём работы: опубликовать в одной монографии десятки тысяч монет!

Приходится пользоваться массой отдельных работ, из которых вылавливать различные данные. Так что не могу утверждать, что приведённый ниже анализ не страдает погрешностями. Но, думаю, основные тенденции определены точно.

А получается следующее. Восьмым веком датируются всего несколько кладов, содержащих арабские монеты. Причём все они, за исключением одного (Калининград, 845 г.), относятся к концу века. Как справедливо отметил В. В. Кропоткин[274]274
  Кропоткин В. В. О топографии кладов куфических монет IX в. в Восточной Европе. // Древняя Русь и славяне. М., 1978.


[Закрыть], все клады эти сохранились не полностью. То есть нельзя быть уверенным, что в них не было более поздних монет. Стало быть, можно с большим основанием полагать: закопаны они были в начале IX века.

Если взять это самое начало (800—810 гг.), то мы видим: в подавляющем большинстве они приходятся на славянские, балтские и финские территории. По данным Кропоткина, есть лишь один клад этого времени, зафиксированный на Готланде. И ни одного – в материковой Скандинавии. Что же касается Восточной Европы, то здесь чётко выделяются два региона. Один – южный (Дон, Донец, Сейм). Второй – северный (Приладожье, Прибалтика, южное побережье Балтики). Причём второй по количеству находок превалирует. Но ещё раз уточним: со Скандинавией он ещё не связан. Конечный пункт – прибрежные районы Восточной Германии, в то время заселённые славянскими племенами.

Сказать, каким путём поступало это серебро на берега Балтики, трудновато. Понятно одно: какие-то западные славяне в южные края в начале IX века наведывались, но наверняка лишь изредка. То же делали и финны с балтами (возможно, вместе со славянами). Торговали или воевали? При таком небольшом числе кладов, скорее, речь может идти об отчаянных путешественниках, ходивших в неизведанное. Ну наверное, что-то там и продали, только о регулярной торговле речи явно нет.

Кстати, в южных (донских) кладах монет гораздо больше. Вполне допустимо предположить, что как раз южные (скорее всего, аланские) молодцы в страны Халифата ходили в походы, потому и монет у них было больше.

И, наконец, в кладах этой поры много африканских монет. То есть, это так называемый западный поток, не тот, который достигал Скандинавии.

В следующие 20 лет число зафиксированных кладов значительно больше. И картинка становится более понятной. Чётко прорисовываются два маршрута, вдоль которых «выпадают» клады. Первый – Северский Донец – Сейм – Десна – Днепр – Припять, с уходом на Балтику разными путями. Второй – Дон – Ока – Волга – Тверца – Мста, также с дальнейшим продолжением в Финский залив различными путями. Кстати, второй маршрут заставляет думать, что передвижение по нему шло действительно не по воде, а сушей. То ли по льду рек, то ли их поймой. Поскольку из Дона в Волгу можно было попасть проще, с одним-единственным волоком на месте нынешнего Волго-Дона. Нет, шли там, где нужно было перетаскиваться из реки в реку не один раз. Даже из Окского междуречья в Волгу попадали не прямо по Оке, а через кучу речек, идущих на север. Тем самым, правда, срезая дугу и оказываясь прямо там, где Волга уже течёт на запад. То есть расстояние оказывалось явно важнее. А это говорит за сухопутный вариант, поскольку по реке плавание, даже на большее расстояние, занимает всё же меньше времени, чем волок.

А что происходит в это время на южных берегах Балтики? Оказывается, насколько я могу судить, появляются клады на территории нынешней Польши. И увеличивается их число на Готланде. Но всё же там их ещё очень мало, считанные единицы. В. М. Потин насчитал для периода с начала века по 833 год 83 монеты в Скандинавии против 6,5 тысячи в Восточной Европе[275]275
  Потин В. М. Русско-скандинавские связи по нумизматическим данным (IX—XII вв.). // Исторические связи Скандинавии и России IX—XX вв. Л., 1970. С. 68–69.


[Закрыть].

Опять-таки говорить, что о торговле, что о каких-то массовых набегах скандинавов на юг явно рано. Однако появление на карте расположения кладов Польши и Готланда позволяет предположить, что «конечный пункт» смещается с запада на восток. И ещё: Готланд, где появляется арабское серебро, связан в это время не со Скандинавией, а с южным берегом Балтики. Возможно, местной торговлей. Правда, привозить монеты на Готланд и даже захоранивать их там вполне могут славяне и балты, присутствие которых на острове, как я уже указывал выше, зафиксировано.

Далее, до конца века интенсивность выпадения кладов на территории Восточной Европы несколько снижается, а в Скандинавии, судя по всему, возрастает. Но надо отметить: основной рост приходится на Готланд. По Сойеру, к IX веку относится 32 готландских клада с четырьмя тысячами монет. По всей остальной Скандинавии кладов всего 15. Причём 10 из них найдено в Восточной Швеции. Можно считать (как это делает и Сойер): в IX веке, за редчайшим исключением, арабское серебро за пределы Восточной Швеции не выходило. То есть как платёжное средство, похоже, не использовалось, а было чисто «средством накопления» или «даром богам». Исключение может составлять только Готланд. Но опять-таки… Выходит, что готландцы арабского серебра почему-то не использовали в своей торговле с другими странами Запада. Странно!

Кстати, клады в Скандинавии и в это время значительно меньше по размерам, чем в Восточной Европе. На территории последней, по подсчётам Т. Нунена, в кладах IX века было обнаружено 25,6 тысячи монет. Правда, на вторую половину их приходится всего шесть (по Нунену) или восемь (по Потину) тысяч. Но всё равно больше, чем в Скандинавии.

В собственно Швеции арабские дирхемы появляются, судя по датам кладов, только во второй половине IX века. То есть уже после того, как викинги начали свои нападения на материковую Европу (в них принимали участие и шведы, хотя и меньше, чем датчане и норвежцы). Случайно ли это или шведские викинги свои первые дирхемы «заработали» при набегах на поморских славян (а про такие набеги скандинавская средневековая литература повествует неоднократно)? Между прочим, Потин указывает: на 850-е годы приходится вообще всего один клад (правда, с 277 монетами). Нет, ну, точно, следствие какого-то набега! Награбил некий вождь денежек и закопал в благодарность Одину за помощь.

С 860-х годов число кладов в Швеции растёт. Потин пишет, что до конца века на каждое десятилетие приходится примерно по 800—1000 монет. Ну и примерно по десятку кладов (в материковой Скандинавии, повторюсь, по три-четыре). Всё равно вдвое меньше, чем в Восточной Европе. Хотя к этому времени относятся летописная «варяжская дань» и «призвание варягов». То есть с северных районов будущей Руси в это время наверняка вывозится масса серебра, полученного далеко не торговым путём. Но всё равно число захоронений арабских монет на северном берегу Балтики остаётся меньше, чем на южном. Не говорит ли это за то, что скандинавы в рядах «варягов» были, но не составляли там большинства? И что свои дирхемы они просто захватывали при нападении на славянское Поморье, Прибалтику и побережье Финского залива, а не в походах в страны Халифата?

Для X века обстановка несколько иная. Кладов этого времени в Скандинавии много, распространены они по всей территории (хотя на Готланде и в Восточной Швеции всё равно больше) и некоторые отличаются очень крупными размерами (1—2 тысячи монет). Напомним, что на территории Восточной Европы такие появились веком ранее.

Так что лишь с X века можно говорить о сколь-нибудь серьёзно развитых связях. Но с кем: с южными странами или зарождающейся Русью, в которой как раз уменьшается число кладов с последними монетами иракской чеканки и возрастает значение «восточного потока»? То есть, состав кладов на Руси и в Швеции становится практически идентичным и приводившееся выше возражение Болина против экспорта серебра в Швецию из Руси отпадает окончательно.

Зато появляется довод о наличие такого «экспорта». В русских кладах первой трети X века практически нет монет IX века. Куда они подевались? Болин предполагает: их вывезли в Швецию. В которой, между прочим, хотя и в уменьшенном количестве, монеты IX века встречаются даже в кладах XI века. А как вывезли-то? С помощью торговли такого не сделать. Остаётся допустить, что на рубеже веков скандинавы Русь вчистую пограбили. Или у русских князей в массовом порядке служить начали. А те им платили серебром. Своим-то дружинникам можно было и другим образом платить, а наёмнику что, кроме серебра, дашь?

Последнее, кстати, реальнее. Всё же мы не знаем случаев разграбления викингами крупных русских городов (с сёл много серебра не возьмёшь) в конце IX века. Зато можем судить и по летописям, и по археологическим раскопкам, что на рубеже веков на Руси развивается государственность. И наём скандинавских дружин представляется вполне реальным делом. Конец IX – начало X века – это период активности летописного Олега. А откуда он был, как мы помним, бог весть (но, точно, не местный). Может, летописи и не врут, и с севера пришёл. Тогда наверняка мог набрать викингов в своё войско. При этом ему не обязательно самому быть скандинавом. Удачливый вождь с южных берегов Балтики вполне мог привлечь к себе кого угодно. Ещё раз: письменными источниками того времени зафиксировано, что викингами были далеко не одни шведы с норвежцами, а и славяне, и балты, и финны. Кто больше на море грабил, тот и викинг!

Но даже если Олег был и южанином, ничто не мешало как раз в период его активности скандинавам усилить своё проникновение в Приладожье и Подвинье. К началу X века относится более-менее точно датированное появление на севере будущей Руси скандинавских по облику вещей, захоронений со скандинавскими чертами и тому подобное. Как я уже указывал в главе, посвящённой археологии, более ранние датировки вызывают обоснованные сомнения у многих учёных, не зашоренных норманизмом. Скандинавские дружинники могли понадобиться даже не столько самому киевскому князю, сколько тем, кто в это время правил в других землях, для защиты от Киева. А такие правители наверняка были. Я уже указывал, что даже собственно русские летописи практически не подтверждают связей между Новгородом и Киевом с Олега до Святослава. Зато подтверждают независимость Полоцка, и не его одного. Вот вам и основа для скандинавского проникновения в Ладогу, Гнёздово, Сарское городище.