Текст книги "Абсолютное зло (СИ) "
Автор книги: Юрий Туровников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– Видать, что-то хорошее вспомнилось? – понимающе кивнул мороженщик.
– Девушка.
– Баба – это завсегда прекрасно. Особенно, если у ней «долины» вот такенные!
– Дед Мороз выставил перед собой ладони в рукавицах. – Хотел бы я, чтоб у меня в Снегурочках Сисинович ходила!
Продавец засмеялся, потирая усы.
– А почему именно Сисинович, а не, скажем, Абрыгайтэ? – спросил Воронцов.
– Да ты что?! – воскликнул мороженщик. – Любой нормальный мужик, да и ненормальный тоже, хотел бы ее… того самого. Звездища! Ты ейные «арбуза» видел?! Любой на слюну изойдет. Даже у такого старика, как я, зашевелится и безо всяких таблеток! А у этой твоей Абыр… Абыр… Тьфу! Абрыгайтэ – только нос большой.
Следователь призадумался. В его голове уже зрел коварный план, по сравнению с которым усовершенствование системы образования – бред сумасшедшего, что, в принципе, не так далеко от истины.
– Спасибо, дед. Ты мне очень помог! – сказал Воронцов, похлопал старика по плечу и направился на служебную стоянку, где он оставил свою «ночную фурию».
Спальный район столицы. Улица Пряничникова. 12 часов 00 минут.
Поскольку зацепок по делу «№-322-223» у Воронцова не имелось, он решил проигнорировать приказ начальства и, все-таки, заняться текучкой. Рано или поздно придется браться и за остальное, а оно, хоть и не копится, но и не уменьшается.
Для этого капитан проследовал в один из спальных районов, где жила заявительница, что подала запрос на расследования кражи. Что именно пропало – дама в заявлении не указала, обмолвилась лишь, что это очень важная для нее вещь. Да и гонорар за выполненную работу выходил неплохой. Чего зря деньгами расшвыриваться, которых и так постоянно не хватает. Надо как-то отбивать покупку «Маузера» и виски, купленный так же в кредит в «Шалаше».
Поднявшись в лифте на пятидесятый этаж, Воронцов пообещал себе больше не браться за подобные дела, если заявитель живет выше девятого. А если свет отключат? Полдня спускаться будешь! Сыщика порадовало внутреннее убранство движущейся кабинки. Небольшой раздвижной диванчик, журнальный столик с газетами и подсвечниками, под которым расположился биотуалет, легкая музыка из колонок… Судя по всему, перебои с энергоснабжением здесь тоже не редкость.
А ведь райончик-то не из дешевых! Квадратный метр стоит как в Майами квадратный километр. Да, скорее всего тут живет какой-нибудь фрезеровщик с завода по изготовлению болтов на двенадцать или уборщица в яслях.
Виктор открыл записную книжку и сверился с записью: квартира №-50. Все правильно. Он замер перед дверью, в поисках звонка. Не найдя такового, просто постучал. Эхо ударов разлетелось по лестничному маршу, включая сенсорные светильники. Дверной замок щелкнул, и стальная створа приоткрылась, приглашая гостя зайти внутрь. Тот исполнил. За спиной Виктора вновь щелкнул замок.
– Проходите, – прозвучал голос.
Капитан осмотрелся. Прихожая раз в шесть больше, чем вся его квартира. Не плохо. Виктор поискал взглядом тапочки. Нашел. Судя по меху – шиншилла.
Скинув ботинки, Воронцов шагнул в комнату и его сознание едва не помутилось.
Потолок в лепнине, золотые люстры, статуи. Из всего внутреннего убранства только задрапированные перегородки и широкие кровати.
– Я здесь! – снова прозвучал голос.
«И я здесь, – подумал Виктор и продолжил поиски хозяйки квартиры».
Пройдя мимо бильярдного стола, Воронцов повесил куртку на средневекового рыцаря в полном доспехе, что стоял у одной из перегородок. Спина уже успела взмокнуть. Возле очередной кровати стоял мольберт. Напротив него высилась вешалка с костюмом бойца пожарной охраны. За следующей стенкой следователь наткнулся на гинекологическое кресло, стоявшее напротив перегородки с портретом академика Сеченова.
«Куда меня нелегкая занесла?! Как тут можно что-то найти, если я сам уже потерялся?».
Виктор огляделся. Выход на волю безнадежно потерян. Сыщик вздохнул и присел на край еще одной широченной кровати.
– Ну, где же вы, гардемарин?! – прозвучал томный голос.
– Где, где… – Воронцов вздохнул. – Заблудился я!
– Не отчаивайтесь, – вновь заговорила невидимая женщина. – Два поворота направо, один налево, потом прямо через бассейн. Только не забудьте принять душ перед этим, ну и после, естественно. Я в спальне.
Сыщик присвистнул. Никогда ему еще не приходилось так работать. Хрен с ними с хоромами. Но плавать?! Кто занимается спортом во время службы? Только спортсмены-олимпицы. А судя по результатам, то и они не всегда. Кому это, в конце концов, нужно? Ему или ей?! Но капитан ощущал себя джентльменом, да и неприятностей по службе не жаждал. Деньги, опять же…
Воронцов прошел по указанному маршруту, повернув налево и направо, и вышел к стометровому бассейну. Скинув одежду, граф остался в одних плавках с надписью «Ключ от дамских сердец».
Сыщик ополоснулся в душевой кабине стоявшей тут же, и прыгнул в бассейн, предварительно посмотрев на часы и нажав на них кнопку. Когда работник сыска коснулся противоположного бортика, секундомер показал 00:01:15:00.
– Неплохо для сорокалетнего-то, – Виктор схватился за край бассейна и выпрыгнул из воды безо всякой отдышки.
В очередной раз приняв душ, он оказался перед дверью, первой в этой квартире. Вежливо постучался.
– Входите уже, не заставляйте даму ждать, – прозвучал елейный голосок.
Толкнув створку, капитан оказался в комнате с огромным «аквариумным» окном, из которого открывался потрясающий вид на город. Посреди спальни стояла кровать. Сказать, что она огромная, равно как промолчать. Это истинный траходром! Виктор сглотнул и отпустил дверь, которая мягко закрылась. Раздался щелчок замка и короткое пиликанье сработавшей сигнализации.
На тахте возлежала абсолютная голая женщина, неопределенного возраста, где-то между двадцатью и сорока, с пышными, явно силиконовыми, формами.
Блондинка, если верить глазам. Густо напомаженная и покрытая приличным слоем макияжа.
– Работник Имперского сыска Воронцов, – представился Виктор, забыв, в каком виде находится. – Пришел по поводу вашего заявления. Вы написали, что вас обворовали. Что пропало?
Дама тяжело вздохнула и поднесла руку к лицу, выражая глубокое сожаление и, как бы ненароком, открыла грудь. Воронцов держался, как мог, чтобы не потерять маску серьезности и не залиться краской смущения. Он же профессионал!
– Голубчик! У меня украли лучшие годы моей жизни! Я потеряла надежду найти настоящую любовь. Помогите! Вы даже принесли с собой ключ от моего сердца, – Она стрельнула глазками на надпись на плавках Воронцова. – Идите ко мне, мой капитан, сольемся в экстазе…
Договорить ей Виктор не дал. Он прикрылся ладонью и смущенно сказал.
– Я, конечно, далек от богемной жизни, – Он кашлянул, – но у меня дело. Я государственный служащий и не привык к такому… Ко всему этому. Вы заявление писали?
Дама вальяжно перекатилась с одного бока на другой и извлекла из-под кучи подушек стопку листов бумаги.
– Такого нет в сценарии! Придерживайтесь своих реплик, молодой человек.
Ладно, при монтаже вырежут. Приступайте. Сейчас вы должны сорвать с себя плавки и страстно мной овладеть!
«Что за хрень?! – подумал Воронцов. – Это куда я попал? Здесь что, порнографию снимают?».
– Простите, – Виктор присел на край кровати и шепотом спросил. – А это какой дом, тридцать второй?
– Вообще-то, двадцать третий. Вы будете меня иметь по-всякому или да?
– Само собой нет! – воскликнул следователь вскакивая. – Я ошибся адресом.
Выпустите меня немедленно!
Силиконовая модель, а по совместительству работник сомнительной, но разрешенной Императором киноиндустрии, закатила глаза.
– Не хочу вас огорчать, но на двери электронный замок. Он срабатывает от звуков определенной частоты, которые я издаю в момент третьего оргазма.
– Я что, попал? – посмотрел на нее Виктор и криво улыбнулся.
– Определенно, – пожала плечами порноактриса. – Но не переживайте, вам заплатят. Плюс – процент от продаж фильма.
«Замечательно! Только этого мне и не хватало всю жизнь! Три оргазма! Это во сколько ж я отсюда выберусь?! Беда…».
Ул. Русфильмовская, строение № 13. 17 часов 00 минут.
«Майбах» красного от злости Воронцова притормозил у парадного входа киностудии «Вжик-вжик компани». Капитан пулей вылетел из машины и хлопнул входной дверью. В холле его встретила приветливая брюнетка с грудью наружу, одетая в костюм стюардессы. Она шагнула посетителю навстречу и с улыбкой спросила.
– Вы что-то или кого-то желаете?
– Ларису Иванну хочу! – рявкнул Виктор, и улыбка исчезла с лица белозубой нимфы. – Кто здесь главный?!
Воронцов буквально уткнул красотке в нос служебное удостоверение. Та скосила глаза, пытаясь прочесть данные, и пролепетала.
– Второй этаж направо. Красная дверь.
Следователь мухой, практически не касаясь ступеней, пролетел по лестнице, ударил плечом в дверь, не заметив вылетевшего наличника, и навис над сидевшим в кабинете мужчиной, уперев руки в стол. Глаза невольно пробежали по плакатам с рекламой фильмов для взрослых, висевшим на стене. Одно название «А в атар?»чего стоит! Повесь такой в кинотеатрах – отбоя от посетителей не будет, и кассу соберет не хуже, чем голливудский шедевр!
– Слушай меня внимательно, упырь! – зарычал сыщик. – Быстро отдал мне запись, сделанную полчаса назад на улице Пряничникова, дом двадцать три, квартира пятьдесят!
– Это еще почему?! – воскликнул перепугавшийся владелец студии Иван Бубликов, вжимаясь в офисное кресло. – У меня лицензия и троюродная племянница замужем за прокурором Мытищ!
– У меня есть друг Валера и, судя по твоей борзости, пришел его час! – Воронцов повел шеей до хруста в позвонках и покраснел еще сильнее. Он выхватил «Маузер», перегнулся через стол и упер ствол пистолета наглецу между ног. – Вот почему! У тебя ровно минута, чтобы отдать мне запись, иначе можешь записываться на операцию по смене пола! Ты понял?!
Генеральный директор студии, не сводя взгляда с причинного места, нашарил рукой трубку телефона и, заикаясь, проговорил.
– Ж…Жан-ночка… П-принесите м-мне «П-приключения в-ве-еселого с-следователя», ч-часть д-десятая, – Виктор вдавил ствол ему в пах. – Побыстрее!
В выбитую дверь просунулась голова девушки.
– Разрешите?
– Разрешаю! – ответил Воронцов, отходя от стола и выхватывая из ее рук бокс с диском. – Еще копии есть?!
– Это рабочая запись, даже не смонтировали, – всхлипывал порнопродюссер. – Возьмите, если хотите, еще бонус: «Ирония судьбы: извращение Ипполита»…
Капитан убрал «Маузер» в кобуру, погрузил кулаком и прошел мимо хлопающей ресницами полураздетой девицы.
«Прав был Егорыч! Теперь буду только маньяком заниматься».
Когда звуки шагов в коридоре стихли, а мужчина снова научился дышать ровно, красотка спросила:
– А что это было?
Бубликов пожал плечам, вытащил из ящика стола бутылку водки, сделал три больших глотка и ответил:
– Не знаю, но, кажется, мы еще легко отделались…
Там же. 17 часов 10 минут.
Воронцов сел в машину, завел двигатель, и тут его взгляд упал на странный сверток, что покоился на капоте «Майбаха». Капитан вышел и осмотрелся. Улица пустовала. Взяв посылку, Виктор без опаски развернул ее. То, что он и ожидал увидеть. Новое послание от маньяка. Диск с фильмом.
«Нога» [11]11
Нога– советский фильм 1991 года, снятый Никитой Тягуновым по одноименному рассказу Уильяма Фолкнера.
[Закрыть]
«Как же он меня бесит! – капитан забрался на водительское сиденье и посмотрел во все зеркала. – Этот говнюк следит за мной. Видимо, уверен на сто процентов, что мне его не поймать. Он хорошо подготовлен: не каждый сможет так хладнокровно орудовать мечом, отсекая человеческую плоть. Или специалист по холодному оружию или психически нездоровый субъект. Не сделал ни одной ошибки. Не дал ни единой зацепки. И я ни разу не заметил за собой хвоста, а судя по его последнему подарку, хвост за мной все-таки есть. Вывод – специалист. А по замашкам – психопат. Сука! Поймаю – убью! Без суда и следствия!».
Виктор включил передачу, и автомобиль неспешно покатил по улице. Сыщику захотелось попасть домой, выпить стаканчик-другой хорошего виски и забыться.
Последние пять дней вымотали его больше, чем вся служба в сыске. Выжали, как лимон, как губку. И где-то глубоко в душе засело чувство, что будет еще только хуже. Капитан твердо решил, что приедет в свои графские покои и, чтобы отвлечься от суеты, посмотрит какой-нибудь хороший отечественный фильм.
Разумеется, прошлого тысячелетия и, желательно, черно-белый. Ибо сейчас для русландского кино намечено только одно направление, туда, где темно и дурно пахнет.
Отступление второе
Съемочная площадка киностудии «Анус Филм Компани». 18 часов 00 минут.
На огромном вспаханном поле бригада гастарбайтеров из средней Азии устанавливала декорации средневекового замка. За ними хвостом ходила молодая особа, затянутая в латекс, и раздавала указания.
– Не сюда! Вон туда тащите. А это здесь оставьте, идиоты! – девушка взмахнула пачкой бумаги, на которой напечатан сценарий, и заорала во все горло. – Кто-нибудь, приведите сюда переводчика! Эти остолопы ни бельмеса не понимают. Я скоро с ума сойду с ними!
Мимо нее протопала рота солдат, одетых в форму времен Октября. Где-то послышалось лошадиное ржание. Заместитель режиссера по декорациям плюнула под ноги и быстрым шагом поспешила к боссу. Тот с важным видом и в костюме от Юлдашкина сидел на раскладном кресле, на спинке которого английскими буквами написана его фамилия «BONDARGEK», и потягивал свежевыжатый апельсиновый сок.
– Феодор Сергеевич, радость наша, ну когда уже начнем? Замок третий раз ветром сдувает. Уже троих им пришибло насмерть. Мы так массовки не напасемся.
Режиссер потянулся.
– Оленька, кинематограф – искусство тонкое, тут нельзя все с кондачка решать. Закат еще нужного цвета не подоспел, – Он махнул рукой. – Видишь вон ту березу? Ее надо пересадить левее, чтобы луну не загородила.
– А если камеру передвинуть? – поинтересовалась декоратор.
Бондаргек презрительно фыркнул.
– Не понимаешь ничего в кино – не лезь. Отсюда нужный ракурс и освещение, это во-первых, а во-вторых, мне тут не дует и телефон лучше берет, – Он поднялся с кресла, взял со спинки громкоговоритель и крикнул. – Внимание, начинаем съемку через минуту. Всем приготовиться.
Оператор встал за камеру, мастера по свету включили гигантские прожектора. Вперед выбежала худенькая девушка с «хлопушкой» и протороторила.
– «Что получится», сцена первая, дубль первый.
Раздался хлопок, и режиссер снова крикнул в мегафон.
– Экшен! Танки пошли!
Воздух сотрясся от гула дизельных двигателей и грохота бронетехники.
Небо заволокло густым, черным дымом. Все присутствующие на площадке закашлялись. Бондаргек ухмыльнулся и продолжил отдавать команды.
– Хорошо! Теперь дети! Запускаем школьников!
Перед камерой промаршировал небольшой отряд пионеров-карликов с барабанами и горном.
– Камера на девочку! На ту, что упала! Не поднимайте ее, пусть топчут, так больше драматизма! Хорошо! Теперь кошка!
Девушка-декоратор принесла откуда-то вздыбленное животное, которое располосовало ей весь латексный костюм, и бросила его под ноги пионерам.
Рыжая бестия зашипела на камеру и припустила по полю в направлении танков, которые дали залп. Земля содрогнулась.
– Отлично! – радовался режиссер. – Теперь рыцари! Раз есть замок, то и они должны быть! Снега побольше!
Громыхая бутафорскими доспехами протопали представители Тевтонского ордена. Свиньей, как положено, распевая песню про Августина.
Оленька через голову оператора бросала муку, изображая метель.
Над съемочной площадкой появился алеющий закат, а на небо выползла луна, но скрылась за березой. Бондаргек рассвирепел.
– Эй, в танках, жахните по ней, чтоб экспозицию не портила!
Прозвучал залп. Взрывом дерево подняло аж на десять метров, и оно рухнуло прямо у ног оператора, обдав всю съемочную группу волной земли, заляпав 3D камеру.
– Отлично! Пошли уланы! – крикнул деятель киноиндустрии. – Где уланы, мать вашу?!
Никто не ответил. Голоса смолкли, и только рев бронемашин разлетался по округе. Режиссер посмотрел на декоратора, нахмурил одну бровь, поднес громкоговоритель к губам и прорычал.
– Стоп камера! – потом опустил мегафон и спросил. – Я не понял, уланы где?
Девушка испуганно стала озираться по сторонам, ища поддержки у коллег по искусству. Но все отвернулись и потупили взоры, водя носками ботинок по траве. Бондаргек снова поднял громкоговоритель и прокричал декоратору в ухо.
– Где уланы?! Где, мать вашу?!
Бедняжка потрясла пальцем в ухе.
– Это не ко мне, а к ответственному за массовку. Я специалист по неодушевленным предметам, Феодор Сергеевич, а его уже второй день нет. Я одна не справляюсь.
– Хорошо, хрен с ней, с кавалерией, – режиссер устало опустился в кресло.
– Пусть кто-нибудь другой всякое говно про уланов снимает. Лучше моего отца все равно никто не сможет, даже я. Так… А где главный герой? Где Круценко? Где Размаш? Где мой племянник? Где все?! Уже гонорары в Баден-Баден просаживают? А сниматься за них кто будет, я? Мне это нафиг не нужно! Мне Государство на фильм сто миллионов империалов налогоплательщиков выделило. Я одних костюмов пошил хрен знает насколько! Кстати, кто-нибудь знает на сколько? Где смета? Где главный бухгалтер? Черти что! – Он вскочил и принялся нарезать круги вокруг оператора. – Почему снимаем на 3D камеру? Это же безумно дешево! Я не Кэмерон, не Питер Джексон, – и, чуть подумав, добавил. – Я круче! Что, ни у кого мобильного нет? Посмотрите «Ведьму из Блэр»… Вот где креатив!
Откуда, вообще, взялись солдаты? Что они делают в кадре? Дайте мне сценарий!
Все та же девушка в порванном латексном костюме бросилась к шефу с пачкой бумаги.
– Вот, Феодор Сергеевич.
Тот вздохнул и перелистал чистые страницы.
– Стоп! Оленька, я запутался, – Бондаргек резко «остыл» и подобрел. – А мы что, собственно, снимаем? Драму или комедию?
– Я не знаю. Это секрет. Вы же сами сказали, снимаем что получится…
– О как… Ну и ладно, главное, затраты отбить и перед продюсером отчитаться. Несите пленку в монтажную. У меня еще с прошлых съемок и видеоклипов невостребованный материал остался. Сейчас по-быстрому что-нибудь сляпаем, название покрасивее придумаем, «Обитаемый полуостров-3», например, и в прокат запустим. А провалимся, ну и хрен с ним…
День седьмой: «Королевство кривых»
Центральная больница столицы имени доктора Быкова. 03 часа 00 минут.
Узкие коридоры освещались тусклыми кварцевыми лампами, что очищали воздух от всякой заразы. Напротив входа в отделение, на посту, оглушающее храпела медицинская сестра, прикрыв лицо газетой месячной давности. Бедная женщина работала уже вторую декаду без выходных, чтобы заработать внучке на пластилин и цветные карандаши в школу. Естественно, что и телевизор смотреть времени не хватало, а свежую прессу она не читала принципиально.
Предпочитала узнавать обо всем задним числом. Переживала за больное сердце.
Марья Ивановна надеялась уйти на пенсию через неделю, когда ей стукнет шестьдесят пять. Будь она чуточку любопытней, то знала о новом принятом законе. Собрала бы из больничных шкафов всю имеющуюся наркоту, толкнула бы барыгам за углом и укатила с дочерью и внучкой в Баден-Баден на ПМЖ. Но женщина не поступалась принципами.
Очнулась сестра от еле слышного скрипа входной двери и едва тут же не «сыграла в ящик», схватившись за сердце. Прямо на нее двигалась… сама СМЕРТЬ. Полы ее темно-коричневого плаща мели, и без того выдраенный Марией Ивановной до блеска, пол, а на ее плече, в свете кварцевых ламп, поблескивало лезвие.
– Ох… – схватилась за сердце женщина. – Уже?!
– Успокойтесь, – сказала Смерть. – Я не к вам. Юморист Мавсисян в какой палате лежит?
– Фу…. Прям от сердца отлегло! Дошутился, злыдень. Посмотрим, как теперь он посмеется. В шестой, супостат. Ви Ай Пи, мать его за ногу. Направо тебе, коллега. Постой, у тебя ж вроде коса должна быть, а не эта железяка, – медсестра кивнула на оружие самураев.
– Махнула не глядя. Спасибо за информацию. Долгих лет вам.
Марья Иванова закашлялась. Посланница Ада скинула меч с плеча, и тот с грохотом упал клинком на пол. Смерть пошла в указанном направлении. Оружие непрошенной гостьи с противным скрипом поползло следом, царапая дорогущую керамическую плитку из Италии, сделанную в республике Чина. Дойдя до места, Смерть без стука толкнула дверь и вошла внутрь VIP палаты, которая освещалась тусклым ночником, стоящим на прикроватной тумбочке.
Мавсисян загремел на больничную койку в тот же день, когда получил императорскую награду. Толи от радости, толи от огорчения, но сердце «великого юмориста» не выдержало и дало сбой. Тут же пошло осложнение, что сказалось на опорно-двигательной системе. У «гуру пародии» отказали ноги. Сейчас он сидел в больничном махровом халате на автоматическом кресле-каталке и пытался заучить очередной блистательный монолог. Мавсисян размахивал руками и корчил рожи. В общем, занимался повседневной деятельностью.
Слова застряли в горле, едва «патриарх колкости» разглядел своего гостя.
Листок с текстом выпал у него из рук. Глаза «короля смеха» забегали по сторонам, ища спасения или, на крайней случай, дефибриллятор. В наступившей гробовой тишине стало слышно, как сжимаются его сфинктеры.
– Ха-ха-ха! – разнеслось по палате. – Пришел твой час!
– Как так-то?! – пропищал «гений сарказма», вжимаясь в спинку кресла-каталки. – За что?! Не могу я раньше Лены. Она же обхохочется!
Смерть присела на стул, стоявший возле двери, и погладила ладонью рукоятку меча.
– Ты еще спрашиваешь за что?! Ты свои выступления видел? Ими же пытать можно! Любой шпион расколется через пять минут, а еще через три его мозг превратится в губку! Все, молись Диаволу, ибо Творец не мог тебя слепить по своему образу и подобию. Тут имеет место быть явный перебор дерьма и галлюциногенов!
Мавсисян побледнел и поискал спасения за окном. Надежды умерли в одно мгновение. Четвертый этаж. Результат будет тот же. Юморист даже вообразил себе картину, как его несчастного будут поджаривать на сковородке черти, без масла, в целях экономии продукта.
– Может, есть альтернативный вариант развития событий? – с робкой надеждой спросил «властелин острот». – Давайте, если я вас насмешу, то вы от меня отстанете?
Смерть хмыкнула и устроилась поудобнее, положив меч на колени. Надежды на чудо она почти не питала.
– Давай, упырь, удиви меня!
Мавсисян потер ладони и начал свои мини-концерт.
– А кто это к нам прише-о-ол? – Он скорчил рожу. – Смертушка – красавица! Ё-хо-хо! А тут зашел реаниматолог и выдал с порога: «Продлевать будете-е-е?» Ядрены пассатижи, фигли-мигли!
Юморист запустил пальцы в волосы и вздыбил шевелюру. «Скорая погибель» тяжело вздохнула и поднялась со стула.
– Не убедил.
– Дай мне еще один шанс! – взмолился Мавсисян, подъехав к мрачной гостье. – Проси, что хочешь!
– А вот это смешно, но поздно. Могу дать тебе еще один год, взамен же возьму левую ногу.
«Дарящий радость» задумался.
– Год или нога. Нога или год… А можно два?
– Не борзей! – Смерть провела по лезвию меча ногтем, и палату наполнил еле слышный металлический звон. Человек с музыкальным образованием определил бы этот звук как «ля мажор».
«Великий юморист» заплакал, спрятав лицо в ладони.
– Ты чего рыдаешь? Развесели себя, ты же в этом деле гуру! Смех продлевает жизнь. Правда, не всегда и не всем. Отвратительно выглядишь, – мрачная гостья подкатила кресло-каталку к большому зеркалу возле кровати. – Смотри, какой кошмар.
– Это какое-то кривое зеркало! – ревел комик.
– Это ты кривой, упырь! Не перестанешь кривляться и нести чушь, я вернусь и на пятаки тебя порублю, понял?!
Тот кивнул, утер слезы, закрыл глаза и, приготовившись к экзекуции, спросил.
– А коса твоя где?
– Тебе не все равно, чем рубить буду?
– Ну да…
«Вжик» сказал отточенный клинок меча, на пол брызнула кровь. Мавсисян заорал, как поросенок на бойне. Оконные стекла прогнулись, но не осыпались. А вот часы, висевшие на стене, остановились, и стрелки упали на цифру «6». Убирая отрубленную по самые помидоры конечность, маньяк задержал на ней свой взгляд.
«У него на ноге шесть пальцев. Теперь все сходится! Палата шестая, стрелки часов упали на шесть часов, и теперь пальцы. Складываем все и что получаем? Он точно порождение Диавола! Три шестерки – 666. Надо было ему голову отсечь и избавить мир от грядущего апокалипсиса!».
Мавсисян продолжал вопить «на всю Ивановскую» и смеяться одновременно, пытаясь сжать культю и остановить кровотечение.
«Идиота кусок, – подумал человек в плаще, выходя из палаты. – Никакого чувства юмора! Завтра всем расскажет, что обманул Смерть, и переедет в соседнее отделение к Наполеону. Вот это смешная шутка. Вот это я молодец!».
По коридору разлетались вопли пострадавшего, разбудившие полбольницы.
Маньяк прошел по отваливающейся напольной плитке, задержался у поста и дотронулся до спящей Марии Ивановны. Женщина открыла глаза и вздрогнула.
– Это снова ты?! Я чуть не умерла! Чего тебе опять надо, окаянная?
– Вызовите полицию и дежурного хирурга. Пациенту из шестой швы наложить надо, – прозвучало из капюшона.
– А чего он так орет? – медсестра перегнулась через стол и посмотрела в сторону палаты, где надрывался Мавсисян.
– Поспорил со мной на глаз, что я ему ногу не отрублю. Вот, – и неизвестный раскрыл большую полиэтиленовую сумку «мечта мародера», демонстрируя свой трофей.
Привыкшая ко всему женщина только прикрыла ладонью рот, заглянув внутрь.
Потом подняла взгляд.
– А чего у тебя плащ-то не черный?
– Выцвел, а поменять на новый времени нет. Вся в делах, вся в заботах.
– Понимаю, – вздохнула медсестра.
– Мариванна, вы не говорите никому, что Смерть видели. Вам не поверят и в психушку отправят. Хорошо? Скажите полицейским, что маньяк заходил, весточку Воронцову притаранил, – и неизвестный положил на стол сверток.
Входная дверь скрыла ночного гостя от заспанных глаз медицинского работника больницы.
Там же. 04 часа 30 минут.
– Твою мать! – Воронцов вышагивал по коридору и самчно ругался. Зотов еле поспевал за ним, делая на ходу заметки в блокнот и разглядывая сделанные фотоснимки. – Какого хрена этому маньяку не спится?! Я уже день с ночью попутал. Весь режим к чертям собачьим катится!
– Так на то оно и темное время суток, чтоб вершить темные дела, – сказал запыхавшийся журналист, семенивший следом.
Виктор на секунду остановился и взглянул товарищу по несчастью в глаза.
– Володенька, я что-то не пойму, ты его оправдываешь или тупо надо мной издеваешься? Этот маньяк со своими рисунками достал уже! На этот раз он мне букву «В» написал. Вендетта, значит. Просто какой-то обсмотревшийся голливудских блокбастеров идиот! Сувениры мне шлет, падла! – и он потряс очередным «подарком», томиком юмористической фантастики, который передала ему Мария Ивановна.
«Ноги из глины». [12]12
Ноги из глины– роман Терри Пратчетта.
[Закрыть]
– Может, это зацепка? – крякнул Зотов.
Воронцов снова остановился и так посмотрел на журналиста, что тот без слов дал понять, что заткнулся навсегда. Подойдя к заспанной медсестре, капитан спросил.
– Уважаемая, вы хоть разглядели преступника?
– Конечно, – ответила та, прикрыв ладонью зевок. – Высокий такой, в плаще. В руках железяка длинная и блестящая. Я его вначале за Смерть приняла, но он успокоил, сказал, что всего лишь маньяк. Показал мне ногу в пакете и ушел. Я сразу в полицию звонить и в хирургию, как было велено.
– Кем велено? – вставил Зотов.
– Как кем?! – всплеснула руками женщина. – Маньяком, конечно же! Он так и сказал: – Звони, Мариванна.
Капитан громко и сердито, с рыком, вздохнул. Ударив с силой кулаком по стойке так, что подпрыгнул телефон, Воронцов поманил за собой журналиста и стал подниматься по лестнице, направляясь в отделение психиатрии. Юмористову ногу в хирургическом залатали на скорую руку, и перевезли этажом выше, как и предсказала ночная гостья, к «Наполеону».
Поздоровавшись с дежурившим у палаты опухшим констеблем и войдя внутрь, следователь обнаружил там мирно сопящего «полководца» в шляпе, сделанной из газеты, а так же самого Мавсисяна, кутающегося под одеялом и корчившим рожи.
– Видишь, как его нахлобучило от стресса и шока, – шепнул Виктор.
– Да?! – удивился Зотов. – А я вот разницы и не вижу. Кажись, такой и был.
Оба еле сдержали порыв дикого хохота. Постеснялись супруги «великого комика», которая проливала крокодиловы слезы, сидя на стуле рядом с мужем.
Женщина причитала и пыталась накормить его с ложечки просроченным кисломолочным продуктом. Других пациентам на этом этаже не выдавали, ибо они не могут отличить годный продукт от испорченного, а тратить свои карманные деньги дива разговорного жанра зажмотилась.
– С ним сейчас бесполезно разговаривать, – произнесла Ступоненко, поправляя серо-белый больничный халат. – Он от боли разум потерял. Надеюсь, скоро придет в себя.
– Не дай бог, – прошептал журналист, делая снимок «великого и неповторимого».
Но получилось гораздо громче, чем он рассчитывал, и на него устремились три пары глаз: Воронцова, супруги Мавсисяна и «Наполеона», который неожиданно проснулся. Хотя на великого полководца пациент не тянул вовсе. Мал еще.
Сопляк, лет восемнадцати от роду, который косит от службы в армии Его Императорского Величества. Подумаешь, всего-то десять лет отчизне отдать! А этому еще и на пользу пойдет, вон какой дрищ, не то, что призывники лет сорок назад. Те мускулистые были, ни чета нынешним, которых ветром сносит без мелочи в кармане.
Виктор кашлянул в кулак, покачал головой и обратился к потерпевшей стороне.
– Скажите, пожалуйста, а у вашего мужа есть враги?
– Ха! – Ступоненко хлопнула ладонью по кровати и, видимо, попала обезумевшему супругу по свежей ране, ибо тот изменился в лице и взвыл, как белуга. – К экстрасенсам на ТНТ не ходи – в этом Реджина замешена! Не дает покоя Дубровицкой наша слава. Куда ей тягаться с таким гением, правда, мой пупсик? – Она посмотрела на посиневшего от боли мужа и смахнула с его щеки набежавшую слезу.
– Других кандидатур вы не видите? – Воронцов даже не достал блокнота для записей. Понимал, что в данном случае не понадобится. И не ошибся.
– Возможно, хамы с «Комедийного клуба», те еще завистники. У них никакого чувства юмора, в отличие от моего Женечки. Правда, петушочек?
– Все ясно. Из города не уезжайте. Мы вас еще, возможно, вызовем.
Виктор вышел из палаты и посмотрел на констебля, который клевал носом стоя у двери и переминаясь с ноги на ногу. Капитан сжалился над юным помощником.
Организм молодой, не привыкший. К чему издеваться?
– Езжай домой, Максим. Да, а с утра заскочи к Дубровицкой и в «Комедийный клуб», сними показания. Понятно, что они не причем, но для порядка нужно.
Материалы по делу, как обычно, должны быть к восьми ноль одной у меня на столе. Свободен.
