Текст книги "Единство государства (СИ)"

Автор книги: Юрий Мещанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Верно. Но наши отряды изолированы друг от друга в своих пределах. У ратников и офицеров нет опыта совместных действий. Чтобы исправить ситуацию, в следующем году мы начнём практиковать сборы всего рустовесского войска в одном месте.

– В одном месте?

– Да. Но наш Великий совет посвящён не этой проблеме. Я хочу вернуться к разговору о единстве государства. Наша решимость защищать страну должна подкрепляться не только воинским мастерством. Всё это должно быть скреплено нашим братством. "Мы все братья", – неожиданным для Лесьяра, Всеслава и самих себя хором выдохнули предельные князья.

Лесьяр не стал скрывать своего удовлетворения услышанным. Однако, такое единодушие разорвало задуманную им нить разговора, которую он плавно подводил к главной цели Великого совета. Задумавшись на несколько секунд, державный князь зашёл с другой стороны.

– Деян, кому ты будешь молиться когда пойдёшь в битву?

– Агуну и Кесе, – ответил молодой князь.

– Ты, Олег?

– Сияю и Кипине, – не задумываясь сказал предельный князь Солоплажа.

– Аурину и Заре, – не дожидаясь вопроса сказал Хотен Юрьев.

– Кому будут молиться воины Озеровых?

– Ответ очевиден, – сказал Чернек. – Юму и Живе.

– Ростих, а кого из богов ты будешь молить о покровительстве в битве?

Владыка Камнеграда слегка наморщил лоб и поднял глаза вверх.

– Хм... В первую очередь в бою потребуется удача. Значит перед сражением я буду молиться Агуну и Кесе.

Именно на такие ответы и рассчитывал Лесьяр Строгов. Предельные князья, только что говорившие о своём братстве, наглядно продемонстрировали полное отсутствие единства. Можно было приступать к главному.

– Вот видите, произнёс после короткой паузы державный князь. – Как нам побеждать в сражениях, если нас защищают разные боги?

Хотен Юрьев, внимательно слушавший владыку Рустовесской земли, начал понимать к чему ведёт Лесьяр. Всеслав Строгов видел как предельный князь Густошумья сузил свои хитрые серые глаза и собирался с мыслями. Жаль, что Лесьяр приказал своему наследнику молчать, ему сейчас явно понадобится помощь. От внимания Всеслава не ускользнуло то, что его отцу стало труднее дышать. Приготовившись к спору, владыка Белошумья вступил в разговор.

– К чему подобные вопросы, Лесьяр? Мы вполне можем молиться Позару и Светлобе. Какая разница? Ведь все они дети Благо. А вот ты принял чуждого бога. Как он нас защитит?

Лесьяр Строгов больше не видел смысла медлить.

– Поэтому я и собрал вас на Великий совет. Принятие единой веры наша главная цель на сегодняшний день.

– Теперь понятно почему здесь нет мудрейших храмов пресветлых богов.

– Да, их здесь сегодня нет и больше никогда не будет. Разговор о них остался позади. Я же собрал вас чтобы объявить о том, что летом четыреста четырнадцатого года вы и вся страна примите элаитство и принесёте мне присягу по обрядам новой, единой веры. Это будет первый шаг к укреплению державы. Получив для всех нас защиту Единого, мы начнём усиливать державу не только религиозными реформами.

Всеслав внимательно смотрел на своих будущих подданных. Отец был прав, его присутствие на Великом совете очень полезно. Даже безмолвное участие в таких спорах даёт возможность намного лучше понять характер предельных князей, их настроения и остроту умов. На пирах, охотах и ратных состязаниях сделать такие ценные наблюдения намного сложнее. Хотен Юрьев был явно оскорблён подобным поворотом Великого совета. Чернека Озерова возмущала сама возможность каких-то серьёзных изменений. Олег Волков смотрел на державного князя растерянно-удивлённо. Деян Булатов наблюдал за происходящим с любопытством юноши, волею судеб оказавшимся свидетелем разговора более старших и солидных людей. Ростих Клыков задумался на некоторое время, потом с лёгким хлопком сжал ладони своих рук и кивнул головой.

– Я за! Клыковы поддерживают твоё решение, князь.

Чернек Озеров иронически усмехнулся.

– Ну да, что в Древгороде решить ещё не успели, то в Камнеграде уже одобрили.

Деян Булатов высказал терзавшие его сомнения.

– Разве можно взять и просто отказаться от веры предков? У меня в Миргороде есть некоторое количество жителей элаитов. Даже в Старшей дружине служат несколько ратников. Но так, чтобы взять и предать нашу веру?

– В Хладоручье очень много элаитов, – ответил ему Ростих Клыков.

– Ну да, – рассмеялся Чернек. – В твоём захолустье вообще людей очень мало. Как можно брать веру меньшинства? Остальных убьём?

– Никакого насилия, – ответил владыке Старогулья Лесьяр Строгов. – Когда вы примете новую веру, и присягнёте мне по её обрядам, люди сами постепенно будут обращаться к истинному богу.

– Истинному? – с удивлённым возмущением выдохнул Хотен Юрьев.

– Никаких диспутов о вере мы здесь устраивать не станем, – спокойно проговорил Лесьяр. – Пусть алимы и мудрейшие спорят о небесном. Для нас этот вопрос в первую очередь политический. Рустовесской земле нужно единство и элаитство способно его обеспечить. Я не заставляю вас делать что-то невозможное. Я уже три года как принял Единого. Просто следуйте моему примеру.

Ростих Клыков нисколько не поколебал своей решимости поддержать волю державного князя.

– Я приму элаитство и присягну по его обрядам. Государство нужно развивать и укреплять. Ты прав, князь. Для блага Рустовесской земли мы должны принять защиту Единого.

Всеслав взвесил про себя слова Ростиха. Предельный князь Хладоручья говорит вполне искренне, решил наследник Рустовесской державы. Ему можно доверять. Тем временем, Деян Булатов продолжал сомневаться.

– Мы должны беречь страну. Война близко и только наше единство может помочь выстоять в ней. Но как отказаться от богов своих предков?

– Я уже принял элаитство, – повторил державный князь. – Просто следуй моему примеру. Новая вера это только начало укрепления Рустовесья. Мы проведём множество других преобразований. Создадим единодержавное войско. Будем обучать грамоте как можно большее число простых людей, чтобы их ум также начал служить на благо Рустовесской земли. Вместо нынешних трактов проложим такие дороги, которые крепче свяжут всю страну. Позволят войскам, купцам и посыльным достигать любого города или острога нашей страны. Только нужно начать. Всё решается сегодня, здесь. Это решение в наших руках.

Лесьяр Строгов снова почувствовал боль в груди. Как не вовремя она вернулась! Именно сейчас, когда от убедительности его слов зависит поддержка Крайнесточья, да и исход всего Великого совета. Хорошо, что Всеслав строго следует его наказу и не произносит ни звука. Лютогост или Пётр уже давно бы вмешались в разговор и запросто испортили своими словами всё дело.

Деян Булатов колебался. Он безмерно уважал Лесьяра Строгова. Предельный князь Крайнесточья понимал, что от его позиции сейчас зависит очень многое. Всё то о чём говорил державный князь было очень близко его молодому пылкому сердцу. Не просто рутинное управление своими землями, разбирательство споров, вынесение приговоров, занятия с бойцами Старшей дружины, напряжённое взаимодействие с дядей и его супругой. А то о чём сейчас говорит владыка Рустовесской земли. Новое войско, спаянное новой верой, преодоление доселе ещё не виданных проблем. Грядущая война... Да, это не может не привлекать. Но большинство из предельных князей явно не разделяют такого юношеского азарта. Деян Булатов посмотрел мельком на Всеслава. Наследник Древгорода был ему ближе всего по возрасту. За время пребывания в стольном городе старший сын Лесьяра стал Деяну весьма симпатичен. Поняв, что молодой князь невольно ищет его одобрения, Всеслав улыбнулся и едва заметно кивнул головой.

– Я согласен принять элаитство, – произнёс наконец Деян. – Булатовы поддерживают твоё решение, князь.

– Олег?

Предельный князь Солоплажа растерянно замолчал. На круглом лице его, заросшем небольшой бородой, отразилось тягостное размышление человека, делающего очень трудный выбор.

– Конечно, – наконец проговорил владыка Удольчина, – единство державы это очень важная вещь. И мы несём за неё ответственность. Но каждый человек отвечает в первую очередь за себя.

– Каждый простой человек, – поправил его Лесьяр Строгов. – Но ты не простой житель. Ты достойный сын старинного Большого Дома и несёшь ответственность за Солоплаж. А в конечном счёте за всю страну. Это очень важно. Я как твой державный князь нуждаюсь в поддержке. А вся Рустовесская земля нуждается в нашем единении. Разве ты забыл, что воины со всей державы сражались в Солоплаже, и мастера со всей страны помогали тебе восстанавливать Удольчин и другие крепости? Значит сейчас вся страна нуждается в твоём правильном решении.

– Я приму элаитство. Волковы поддерживают твой решение, князь.

Молча слушавший их разговор Чернек внезапно вскочил из-за стола, словно обожжённый резким ударом небесной молнии.

– Вы рехнулись! Все наши предки были благоверами.

– А все наши потомки со временем станут элаитами, – Лесьяр Строгов спокойно сделал рукой жест, призывающий князя Озерова сесть на место. – Предки построили Рустовесскую державу не для того, чтобы мы её потеряли. А для её сохранения нам нужно единство. Я уже устал повторять это слово. Е-Д-И-Н-С-Т-В-О!

– Мы и так едины, – сказал Хотен Юрьев. – Мы ведь все клялись тебе в верности. Сейчас все наши усилия надо сосредоточить на военных приготовлениях.

– Так и будет. Ратную подготовку никто не отменяет. Но речь идёт не только о ней. Нужны меры по укреплению всей страны в целом, а не только войска. Новая вера это лишь начало.

– Клинок нашего государства уже много столетий твёрд и победоносен, – не хотел уступать Чернек Озеров. – Зачем его нужно перековывать?

– В последней войне мы одержали прекрасную победу, – поддержал его Хотен Юрьев. – Зачем что-то менять? Просто нужно готовиться к новым походам.

– Да, – согласился с ним Чернек, – ведь все тогда действовали сообща. При Чёрном кургане сражались все князья и храмы. Даже элаиты бились вместе с нами.

– Вот именно, – прервал рассуждения предельных князей Лесьяр Строгов. – Сообща. А должно быть монолитное единство, которое начинается с общей веры, с одного бога. Благоверие слишком раздроблено. Значит нужно принять элаитство. Покровительство общего для всех бога позволит нам укрепить порядок.

Хотен Юрьев понял, что державный князь не собирается уступать своим вассалам, но всё же решил попробовать перевести разговор в другое русло.

– Ты должен дать нам больше свободы, Лесьяр. Имея больше возможностей, мы сможем лучше следить за порядком на своих землях. Если бы ты снизил налоги, мы бы смогли тратить больше денег на войска.

– А ты не забываешься, Хотен? Это не ваши земли. Мои предки послали ваших предков, чтобы они правили пределами от имени державного князя. Чем вы сейчас и заняты. Не подарили вам эти пределы, а дали их в управление. Не забывайтесь! А что было однажды дано, то может быть и забрано назад.

– Лесьяр, – голос Чернека Озерова был одновременно удивлённым, возмущённым и слегка напуганным, – ты угрожаешь своим верным подданным?

– Нет. Я напоминаю своим верным подданным, что они исполнители воли державного князя. А она такова. Вы должны принять элаитство.

– Если такова твоя воля, – сказал Чернек. – Но благоверие помогло сохранить жизнь в Эпоху Падения.

– Да, помогло, – согласился державный князь. – Но оно и не давало идти вперёд. Если вы помните, то основатели Древгорода поступили вопреки воле мудрейшего храма Благопроявлений. Итогом их неповиновения стала Рустовесская держава. Теперь настало время когда мы должны двигаться дальше.

Предельный князь Густошумья понял, что дальнейшие споры не изменят решения Лесьяра Строгова.

– Если ты приказываешь, то мы должны выполнить наш долг по исполнению твоей воли. И мы выполним его. Но как быть с храмами Пресветлых богов? Если мы вдруг объявим, что все разом переходим в элаитство, то против нас начнётся народная война. И храмы возглавят её. Нас просто сметут.

Державный князь улыбнулся.

– Тебя так просто смести? Я не зря сказал, про лето следующего года. За грядущие месяцы мы ослабим храмы.

– Но как это сделать? – поинтересовался Чернек Озеров.

– Во-первых, больше не ставить мудрейших в известность о государственных делах. Все вопросы решать без их ведома. Во-вторых, запретить храмам взимать десятину с предельных земель. Пусть живут за счёт тех доходов, которые они получают со своих собственных владений. В-третьих, мы запретим храмам выпускать велги. Пусть пользуются общегосударственными монетами. В-четвёртых, со временем они должны будут распустить Храмовые дружины.

– Если это приказ, то я его выполню, – произнёс озадаченный Чернек.

– Это приказ, – подтвердил Лесьяр тоном, пресекающим любые дальнейшие возражения.

– Но подумай, князь, – не успокаивался Озеров. – Ведь храмы это надёжная военная опора. Вспомни войну!

– Храмовые дружины представляют угрозу.

– Храмы это центры знаний.

– Храмы просто копят знания и прячут их. А они должны быть использованы на благо Рустовесского государства. Вопрос решён. К лету четыреста четырнадцатого года храмы должны быть ослаблены. После этого все Большие Дома перейдут в элаитство.

Больше никто не возражал. В напряжённой тишине решение Великого совета было записано на большом листе грубой бумаги. Затем каждый из князей начертал под ним своё полное имя и титул. Подождав пока просохнут чернила, князья расплавили воск и скрепили подписи своими гербовыми печатями.

– Так как Великий совет закончился, – сказал Лесьяр Строгов – ваше присутствие в Древгороде больше не требуется. С завтрашнего утра вы начнёт отбывать в свои пределы. Чернек.

– Да, князь?

– Ты отбудешь первым. Олег, ты отправишься одновременно с ним.

– Как тебе будет угодно.

– Ростих, Деян, вы отбываете послезавтра. А ты, Хотен двинешься в путь последним.

– Хорошо.

– Сегодня вечером мы проведём последний общий пир.

Князья покинули зал Великого совета. Лесьяр и Всеслав остались одни. Державный князь тяжело дышал. Боль в груди снова вернулась. Он опёрся локтями на стол и прикрыл ладонями лицо.

– Как ты себя чувствуешь, отец?

– Ничего, всё в прядке, просто утомился. Что можешь сказать по поводу увиденного?

– Если честно, то я ожидал чего-то более грандиозного. А разговор прошёл так обыденно.

– В каком смысле?

– Ну... Всё-таки это называется Великим советом.

Лесьяр рассмеялся.

– Не всё, что именуется великим, на деле выглядит как великое и невероятное. Знаешь, сколько песен сложено о битве при Чёрном кургане? Так вот. Мы, все кто там сражался, просто бились с врагом. Убивали, умирали. Я не рыскал по полю боя в поиске вражеских военачальников, как иногда утверждают. Киврийские вожди сами попались под мой меч в горячке боя. Это лишь воля Единого.

– Понимаю.

– Так что скажешь по поводу итогов совета?

– Думаю, что на Клыковых можно полностью положиться. Булатовы выполнят свои обязательства. Надо будет только помочь Деяну уладить проблемы внутри его Дома. Волковы... Как мне показалось, Олег не очень был рад перспективе перехода в новую веру. Но он воспринял перемены как свой долг. Не думаю, что с ним будут проблемы.

– Что скажешь про Чернека и Хотена?

– Озеровы и Юрьевы подчинились только после твоего прямого приказа. Им перемены явно не нравятся. Но я считаю, что против тебя они не пойдут. Разве только случится что-то совсем непредвиденное.

***

За время пребывания в Древгороде Деян Булатов обратил внимание, что у всех Строговых есть что-то неуловимо общее в глазах. Они были разного цвета. За ними стояли разные характеры и разный жизненный опыт. Глаза державного князя были усталыми, сильными, твёрдыми. У его старшего сына, Всеслава, они блестели свежим умом и хитростью. Лютогост одаривал собеседника оценивающей воинственностью. Взгляд Петра был чист и наивен. Но было у них у всех что-то общее. Только Деян не мог понять что именно.

Поначалу взгляды Строговых отталкивали Деяна. Потом он понял с чем это связано. Старшая дочь державного князя, Мирина, уже много лет жила в Миргороде. И много лет он чувствовал ненависть, исходящую от жены его дяди. Даже когда она смеялась, было в её улыбке что-то такое, что овевало холодом. Её глаза всегда держали Деяна в тяжёлом напряжении, ожидании неприятностей. Здесь он понял, что во взгляде Мирины были и неуловимые черты присущие всем Строговым.

– В сохранности ли пребывают доверенные тебе земли Крайнесточья?

Это был традиционный вопрос, с которой державный князь начинал беседу с главами Больших Домов. Лесьяр Строгов пришёл утром, когда Деян ещё не успел принять пищу.

– В доверенных мне землях Крайнесточья жители, ратники и остроги в полной сохранности, – ответствовал молодой князь. – В этом году крестьяне собрали урожай на десятую часть больший, чем в прошлом. Доходы торговцев увеличились на пятую часть. Войска продолжают тренировки. Грядущей зимой я планирую провести общий смотр Поместного войска.

– Что на границе?

– За год было четыре мелких набега на остроги засечной черты из Степей и один набег с севера, с Холодного камня. Все нападения успешно отбиты.

Лесьяр Строгов присел на скамью и удовлетворённо кивнул головой.

– Похоже, что ты хорошо знаешь как обстоят дела в родном пределе.

Деяну было приятно, что он смог показать себя перед державным князем с самой лучшей стороны.

– Я рад, что ты поддержал меня на Великом совете, – продолжал Лесьяр. – Без твоей поддержки мне пришлось бы очень тяжело.

– Должен признаться, что изначально я не собирался вас поддерживать, но ваши доводы убедили меня, что задуманное правильно и необходимо.

Честность и открытость главы Дома Булатовых пришлись по вкусу державному князю. Но почему он промолчал о дяде? Не догадывается про козни Видогоста или просто не хочет выносить сор из семьи? Лучше бы последнее. Умный союзник полезнее наивного. Тем более, если выдавать за него дочь.

– Деян, теперь мы должны действовать вместе. Наше дело трудное и опасное. Я должен убедиться, что ты всё хорошо понимаешь и будешь беречь себя. Безопасность моих верных союзников является первоочередной задачей. Поэтому я хочу поговорить с тобой о Видогосте. Ничего не таясь поведай мне о своём дяде. Что ты можешь о нём сказать?

– Дядя давно считает себя моим единственно возможным наследником, – после короткой паузы начал Булатов. – Думаю, он уверен, что станет владыкой Миргорода. Но раз я крепок и здоров, не сомневаюсь, что они с Мириной... Ну, с вашей дочерью... То есть я не имею ничего против неё лично или тем более вас, но уверен, что они вполне могут замышлять против меня недоброе.

– Ты очень умный юноша. И абсолютно прав насчёт Видогоста и Мирины. Скажу тебе честно, я выдал её замуж потому что тогда, десять лет назад мало кто сомневался что именно твой дядя станет в конечном итоге правителем Крайнесточья. К тому же подошёл её возраст. Кстати говоря, тебе ведь тоже надо жениться. Ты не думал об этом?

– Думал и не раз.

– Правильно. Женитьба очень укрепит твои позиции. Ты уже посватался к кому-нибудь?

– Пока ещё нет...

– Эх, тебя должен был женить твой отец. Или твоя мать. Но они мертвы и теперь ты должен сам озаботиться данным вопросом.

– Вы правы, князь.

– Твоя избранница должна будет родить тебе сыновей. Должна быть красивой, заботливой. Но, самое главное, она должна происходить из достаточно сильного Дома, чтобы его вес мог укреплять твою власть.

Деян Булатов согласился и вопросительно посмотрел на державного князя.

– Мы взрослые мужи, поэтому не будем бродить вокруг да около, – продолжал Лесьяр Строгов. – Я предлагаю тебе жениться на моей дочери Дарине.

Молодой предельный князь немедленно увидел перед собой лицо Дарины Строговой. Милая, красивая девушка. Стройная фигура. Заплетённые в две косы русые волосы. Добрая приветливая улыбка. И то самое, неуловимое во взгляде синеватых глаз, что присуще всем Строговым. Внезапно, после услышанного предложения девушка вдруг стала ему намного ближе, чем он мог себе представить за всё время пока был в Древгороде. Если он даст согласие, Дарина вскоре станет его женой. А её отец, грозный державный князь, станет и ему отцом, оберегающим Деяна и его жену копьями своих полков и силой авторитета.

– Я согласен, – произнёс Деян.

– Тогда следуй за мной. Я благословлю вашу помолвку, а мои сыновья станут свидетелями нашего договора.

– Разве я не должен по всем правилам заслать сватов, чтобы просить руки вашей дочери?

– По всем правилам, да. Но у нас другая ситуация. Ваша свадьба должна будет пройти по обрядам новой веры. Значит мы подождём с ней до лета следующего года.

– Хорошо.

– Пока наш договор должен оставаться в тайне. Поведай о нём только самым надёжным людям, кому можешь доверять полностью. Если не доверяешь как себе самому, то лучше помалкивай. У тебя есть надёжные люди?

– Мой дядя Эдуард, воевода Старшей дружины.

– Он достойный человек. Это очень хорошо, что ты ему веришь. Кстати, давно хотел узнать какого ты мнения о приставе Тайной стражи?

– Пётр Родников надёжный офицер, мы с ним надёжные союзники. Он поддерживает меня и помогает мне во всём.

Лесьяр Строгов задумался.

– У меня возникло ощущение, что он не очень хорошо справляется со своими обязанностями. Да, он честный и верный человек. Но его способности могут помешать ему справиться с ситуацией в Миргороде. Особенно если Видогост решится на открытое выступление. Я думал заменить его.

– Ваша воля. Но я бы просил оставить Петра Родникова в Крайнесточье. Этому человеку я доверяю так же как себе.

– Если ты настаиваешь, то я оставлю пристава.

Сыновья державного князя Всеслав, Лютогост и Пётр уже ожидали их в Большом зале. Дарина Строгова поставила на стол перед женихом и отцом испечённый её собственными руками хлеб. Деян отломил горячий, дышащий свежим ароматом кусочек и положил его в рот. После жениха хлеб отведал и отец невесты. Дарина протянула Деяну руки ладонями вверх и он накрыл их своими руками. Дочь Лесьяра улыбаясь смотрела своему жениху в глаза. Он почувствовал прилив необыкновенной радости и теплоты. Ладони Дарины были слегка красноватыми. На нескольких пальцах он нащупал небольшие трещинки. Державный князь явно не баловал свою дочь бездельем. Видимо, в свите ей приходилось не только шить и помогать нянчить детей. И всё же по сравнению с грубыми покрытыми мозолями руками Деяна, привыкшими держать меч, копьё и щит, маленькие ручки Дарины были мягкими и нежными. Молодые люди смотрели друг другу в глаза, а Лесьяр тем временем благословил их будущий брак, укреплявший союз Строговых и Булатовых.

***

Дружинники Булатовых и Клыковых седлали своих коней. Двор княжеской резиденции был забит суетящимися людьми. Позвякивали кольчуги, скрипели повозки. Державный князь и его сыновья провожали гостей. Воспользовавшись моментом, Всеслав Строгов подошёл к владыке Камнеграда и предельному князю Хладоручья и позвал его в арсенал.

Арсенал Древгорода всегда содержался в образцовом порядке. В слегка спёртом воздухе каменного помещения витал запах масла, железа, кожи и дерева. На стойках вдоль стен стояли тысячи мечей, копий, боевых топоров. Отдельные комнаты были полностью забиты аккуратно уложенным оружием, бережно предохраняемым от сырости и ржавчины. Здесь же хранились огромные запасы стрел, щиты, кольчуги, шлемы, поножи, стальные кирасы, конские доспехи и сбруя. Отдельно лежали барабаны, трубы и свистки. Всё с помощью чего в походе и битве управляется войско. В специальных чехлах лежали алые походные знамёна с серебряной звездой Дома Строговых. По ратному закону хранитель арсенала, который допустил порчу оружия приговаривался к смертной казни. Судя по всему, управляющему арсеналов Древгорода наказание не грозило. Он справлялся со своей работой безукоризненно.

В дальнем конце арсенала была установлена специальная стойка. На ней крепился очень странный предмет. Как утверждают, это было оружие Древних. Всеслав не раз просил отца перенести эту диковинку в Большой зал, но Лесьяр всякий раз отказывал. "Какое же это оружие?" Наследник Рустовесской державы и сам толком не мог понять как такой чудный предмет вообще может представлять смертельную опасность.

Всеслав подвёл Ростиха Клыкова к стойке и откинул промасленную ткань в сторону. Похожий чем-то на топор брусок тускло поблёскивал сталью. Боевой жезл Древних. Наверняка Древние знали какие-то магические заклинания, если умели воевать такими жезлами. Иначе как им убить? Брусок хоть и был увесистым, но имел весьма плавные черты. Никаких режущих и острых углов у оружия не было. На боку жезла неизвестный мастер выбил свои письмена.

– Великий совет прошёл довольно напряжённо, – произнёс наконец Всеслав. – Тебе я доверяю. А вот Озеровы и Юрьевы такого доверия вызывать не могут. Они запросто превратятся во врагов государства. А значит, мы должны быть готовы к тому, чтобы обмануть их. Перехитрить.

– Я тоже об этом думал, – согласился Ростих.