Текст книги "Единство государства (СИ)"

Автор книги: Юрий Мещанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Ополченцы хоть и прибывали практически каждый, день, но их было слишком мало для создания действительно мощного войска. Вместо бурного притока молодых мужчин, которые подобно весенним ручьям, наполнили бы Благую рать силой десятков тысяч, Вейкко с досадой наблюдал за тоненькой струйкой добровольцев. Все боятся бросить вызов Лесьяру Строгову. Слишком он могучий и опасный противник. Мроз и Килма знали, чью душу нужно пожрать, чтобы толкнуть Рустовесскую державу в новую Эпоху Падения.

От размышлений Вейкко отвлёк Дарён.

– Мудрейший, к Вам прибыли посланники из храма Аурина и Зары.

– Где они?

– Ждут в Вашем шатре.

Вейкко взломал печать и внимательно ознакомился с содержанием письма. Ничего нового он там не увидел. Мудрейший Филипп велеречиво и многословно поддерживал Вейкко, обещал молиться за него и Благую рать. Писал, что вместе с посланниками отправляет помощь защитникам благоверия. Но всё письмо сводилось на нет сухим итогом: Храмовая дружина Аурина и Зары воевать пока не будет. Нужно дождаться, пока власть Древгорода ослабнет, а потом выступить единым строем. А сейчас ещё не время. Вейкко мысленно сплюнул. Лучше бы Филипп вообще не отвечал на его письмо, как это сделал мудрейший храма Сияя и Кипины, что в Солоплаже. Было бы честнее. У всех одно на уме: спрятаться, переждать, как бы чего плохого не вышло. Все боятся державного князя пуще, чем гнева богов. Разве можно победить в войне, не обнажая клинок и не рискуя жизнью? В Рустовесье многие готовы воевать против Древгорода, но только так, чтобы в Древгороде об этом не узнали. Где все они будут, когда уже летом наступившего года Лесьяр Строгов объявит элаитство новой государственной религией? Когда Хлад сожмёт их трусливые шеи своими ледяными пальцами? Вейкко посмотрел на трёх усталых посланников, переминавшихся с ноги на ногу в полумраке его шатра.

– Мудрейший Филипп написал, что отправил с вами помощь для Благой рати.

– Да, вот она.

Двое посланников развернули на полу большой тяжёлый свёрток из промасленной материи. Взору Вейкко и Дарёна предстал десяток добротных мечей. Воевода наклонился, брал каждый поочерёдно в руки, тщательно осматривал, взвешивал, несколько раз взмахивал. "Хорошие мечи, качественная работа", – подытожил Дарён. Вейкко не выдержал.

– Пресноплюй этот ваш мудрейший Филипп! Что мне толку с его десятка мечей, когда их держать некому? Мне воины нужны, мужчины, люди! Дружину он мне не пришлёт, а вместо оружия десяток мечей подкинет.

– Мечи хорошие, – попытался возразить Дарён.

– Хорошие? Вот и раздай их тому, кто умеет с ними обращаться. Десяток мечей... Издёвка! Мне нужны тысячи! Мечи, копья, доспехи, – Вейкко загибал пальцы на руках, – шлемы, топоры, щиты. Воины, наконец! Как победить Мроза и Килму, если даже главные хранители благой веры, прячутся по своим углам?

Дарён и посланники стояли не смея шелохнуться. Таким гневным мудрейшего храма Юма и Живы ещё никто не видел. Вейкко выскочил из шатра, чтобы побродить по лагерю и немного успокоиться.

За частоколом на глаза мудрейшему попался Егор Михайлов, бывший пристав Поместной стражи, первым из офицеров перешедший на его сторону. Егора произвели в сотники Благой рати и дали под начало сто ополченцев. Ополченцы разбрелись на некоторое расстояние друг от друга. Некоторые сели на снег. Егор дунул в глиняный свисток, давая сигнал сбора. "Стройся! Быстрее, быстрее, быстрее! Чего ждём?!" Бойцы суетливо повскакивали, некоторые стали метаться. Но тем не менее, смогли довольно резво составить четыре ряда. Сотник прошёлся вдоль шеренги, придирчиво осматривая своих подопечных. "Щиты!" Ополченцы выставили щиты перед собой. Егор вновь обошёл шеренгу, периодически нанося по щитам удары ногами, стараясь разбить построение. "Держим строй!"

Заметив Вейкко, Егор дал команду разойтись и приблизился к полководцу. "Благословите, мудрейший", – сотник склонил голову. Вейкко осенил его круговым знамением правой руки.

– Ну что, как бойцы?

– Хорошие ребята, – ответил Егор. – Упорные.

– А как ты, готов сражаться?

– Конечно, мудрейший! Святая обязанность каждого умереть за благую веру.

– Бойцов у нас мало. Сладят ли они с воинами державного князя?

– Ничего, к весне у нас будет сто тысяч. Вся страна поднимется за веру. А княжеские ратники они что? Я был в Древгороде. Одни зажравшиеся ряхи. Им нас не одолеть.

– Хорошо, что ты так уверен, – Вейкко улыбнулся сквозь бороду.

***

– Пожалуйста, уговори отца не брать тебя с собой, – Элли умоляюще смотрела в глаза своему мужу.

– С чего бы это вдруг? – удивился Лютогост.

– Вы едете на битву, на войну. Почему ты уезжаешь, а твой брат остаётся?

– Что за глупости? Моего брата мать родила, чтобы он был наследником престола. Пока нет отца, место Всеслава в Древгороде. А меня родили, чтобы я был воином. А где место воина?

– Где?

– Где... В бою!

– Не надо ездить, тебя убьют!

– Ну закудахтала...

После ночной близости Лютогост потерял к своей супруге всякий интерес. Освобождённый от похоти рассудок уже был занят единственным, что интересовало второго сына державного князя больше всего в жизни – войной. Но Элли с чего-то вдруг решила влезть не в своё дело и принялась отговаривать мужа выступать с войском в поход. Лютогост раздражённо поднялся с ложа, но жена ухватила его за запястье.

– Я видела сон, – отрывисто начала она. – Сегодня ночью. Ты бился в снегу с воином. На нём были кольчуга и латы. Стальная личина скрывала его лицо, но взгляд у него был злой. А на жёлтом щите у него горело красное солнце.

– Красное солнце на жёлтом поле? – уточнил Лютогост.

– Ага...

– Герб храма Юма и Живы. Как раз с ними у нас и будет битва. И что ты видела во сне?

– Он убил тебя, прямо там. Ты лежал в снегу, истекая кровью.

Лютогост смутился на несколько мгновений, но потом встряхнул головой, прогоняя наваждение: "Да ну тебя!" Выхватил жену из-под одеяла. Лёгкое ночное платье слетело с Элли и шлёпнулось на пол. Лютогост поднял обнажённую супругу над головой и весело закрутил её в воздухе, будто пушинку. Элли замахала руками и ногами, словно утопающая, но высвободиться из стальной хватки у неё не было никакой возможности.

– Аааааа, – завизжала Элли. – Отпусти меня, валенок!!!

– И не подумаю, – ухмыльнулся он.

– Меня же стошнит!

– Стошнит, уберёшь.

– В тебя тоже попадёт.

Лютогост поставил жену на пол и поцеловал в губы. Элли слегка пошатывалась.

– Мне уже двадцать четыре года, – сказал он. – Я два года назад лично водил ратников в Мирлийские горы. Впрочем, ты не помнишь. Нас тогда ещё не поженили. Меня родили для войны и я на неё еду!

– Ты думаешь, я хочу в семнадцать лет остаться без мужа? Если тебя убьют...

– Всё, хватит! Убьют, значит похороните. Войско уже собралось. В обед выступаем. Даже не мечтай, что я не поеду. Я живу ради войны. Где мои сыновья?

– Кузьма и Фёдор в женской половине. Где им ещё быть?

– Значит так. Я на битву, а ты в женскую половину. Дети уже сиську просят.

Лютогост звонко шлёпнул Элли по голым ягодицам. Девушка засмеялась и принялась одеваться. Беззаботная уверенность мужа передалась и ей. Вот ещё, решила болтать глупости. Мало ли что приснится? Ничего с ним не будет, не будет! Она каждый день станет молить Элая о благополучном возвращении Лютогоста.

Всеслава он застал в Малой трапезной. Старший брат сидел за столом и догрызал куриную ногу. Лютогост с блаженным чувством превосходства присел рядом. Взгляд его светился небывалым воодушевлением. Наконец-то началась война и можно сменить тренировочный меч на настоящую сталь, и испытать её в бою!

– Завидуешь, брат? – обратился он к Всеславу.

– Кому завидую, тебе?

– Мне, а кому же ещё? Я с отцом на войну еду, а ты будешь здесь сидеть, куковать.

– Поехать куда-то конечно интересно. Но война это всего лишь средство.

– Опять ты за своё, брат! Я вот одного понять не могу. Зачем отец такое войско собрал? У Вейкко, как говорят, где-то тысяч пять. И то в основном всякий сброд не обученный. А отец с собой шесть с половиной тысяч поведёт. Куда столько? Дал бы мне Старшую дружину, я бы этого Вейкко в два счёта сцапал.

– Ну как тебе сказать? – Всеслав принялся медленно облизывать кончики пальцев, измазанные жиром, поглядывая изредка на брата. – Такое войско нужно, не столько чтобы Вейкко раздавить. Это, скорее, для демонстрации нашей силы. Чтобы другим неповадно было мятежи поднимать. К тому же с Чернеком пока до конца не ясно. Вполне возможно, что Озеровы в войну вступят на стороне Вейкко. Тогда отряд отца сможет отойти, пока я, как его наследник, не подниму все наши военные силы и не привлеку других предельных князей.

– Это всё отец тебе сказал?

– Зачем мне такое говорить? Это же очевидные вещи.

Лютогост обиженно встал из-за стола и направился к выходу.

– Да, конечно, я такой глупый, что не вижу простых вещей.

Всеслав понял, что простая братская перепалка грозит перерасти в ссору. Усадил Лютогоста обратно за стол и примирительно ткнул его локтём в бок.

– Не кипятись! Конечно же мы всё это обсуждали с отцом. Он дал мне чёткие указания в какой ситуации как действовать. Ну а ты?

– Что я?

– Готов к битве? Главное, береги себя.

– Уж к чему, а к сражению я всегда готов. Всё будет нормально! Твоих войск не потребуется. Разобьём мятежников и вернёмся домой. А надо будет, и Старогулье спалим!

За двое суток до выхода главных сил, из Древгорода выступила сотня конных разведчиков. За сутки до похода ей следом вышла ещё одна сотня. И, наконец, третья сотня разведчиков вышла за четыре часа до основных сил. Лесьяр Строгов знал подробности битвы в Орешкином овраге и решил перестраховаться, дабы не попасть в засаду.

Наконец, в полдень десятого лютеня четыреста четырнадцатого года в седло сел сам державный князь. По правую руку от него ехал его второй сын. Лютогост, гордо возвышаясь на мощном боевом коне, коротко кивнул своему брату, улыбнулся жене, держащей на руках двоих младенцев, и помахал собравшимся поглазеть на войско горожанам. Лесьяр Строгов выхватил взглядом в толпе знатных жителей свою любовницу, купеческую вдову Ольгу. За день до выступления войска, он провёл у неё целую ночь. Воспоминание об этом заставило князя блаженно улыбнуться. Правда утром Ольга начала разговор про свадьбу, про то, что когда они заключат брак и она переедет в резиденцию, возьмёт себе фамилию мужа. По Законам Мудрости она не могла получить его фамилию, не будучи дочерью воинского сословия. Но спорить уже было некогда и он обещал вернуться к разговору после своего возвращения.

Поход начался. Вслед за державным князем ехали пятьдесят бойцов его личной охраны – Знамённый отряд. Пятьсот конных латников Старшей дружины также двигались во главе колонны. За ними цокали по льду копытами семь сотен легковооружённых конников Младшей дружины. Вслед за конницей шла пехота. Треща барабанами и звеня кольчугами, по улицам Древгорода прошли две тысячи тяжеловооружённых пехотинцев Железного войска. Три тысячи лёгкой пехоты – Поместного войска, выставленного на время войны племенным союзом успонов, шли под собственным знаменем. С интересом разглядывающие город и его обитателей ратники, в легких кольчугах и железных шапках, держали в руках и на плечах копья, дротики, на поясах у них висели налучи с луками, колчаны со стрелами, сабли и топоры. Они ходили в бой под тремя скрещёнными копьями на бледно-коричневом поле. Толпа горожан ликовала. "Слава Лесьяру Строгову!!!" "Победа!" "Войско! Войско! Войско!"

Глава 12

Тёмные улицы

Видогост хотел устроить встречу в арсенале своей резиденции, но Мирина настояла, что необходимо собрать всех в их опочивальне. Место более укромное и от любопытных глаз подальше. Крепкие широкоплечие мужчины скромно стояли у бревенчатой стены и молчали, придерживая руками налучи и колчаны со стрелами. Четверо из них выглядели довольно молодо. Пятый был уже в возрасте. Можно было не сомневаться, что он не раз участвовал в сражениях. Наверняка воевал с киврийцами и Вечерними королями во время нашествия. По всей видимости, он и был главным в группе стрелков, присланных мудрейшим Валентином из храма Агуна и Кесы. Молодые лучники то и дело поглядывали на Мирину. Польщённая их вниманием, Мирина развернула голову вполоборота, демонстрируя правильные черты красивого лица, и нарочито медлительно, поправила сползшую на лоб чёлку.

Когда в дверь вошла Агата Лоскутова, внимание лучников переметнулось на неё. Один из парней едва заметно ткнул соседа локтём и что-то коротко прошептал ему на ухо. Тот согласно закивал. Агата присела на скамью рядом с Мириной. Жена Видогоста недовольно повела плечами. Где бы они не оказывались вместе, её воспитанница всегда перехватывала взгляды мужчин, ранее безраздельно достававшиеся Мирине.

Агата давно привыкла быть предметом всеобщего интереса. С тех пор как она созрела, ещё ни один мужчина не был в силах одарить её равнодушным взглядом. Ни молодой, ни старый. Девушка научилась просто не обращать на это внимание, или использовать красоту так, как ей было нужно. Например, сейчас. Тёплая дружелюбная улыбка, и Мирина уже всем безразлична. Так пропадает интерес к свече, когда восходит солнце. Даже Видогост старается украдкой поглядеть на её личико. Агата ощутила приятное удовлетворение от осознания своих возможностей. С тех пор как она сошлась с Деяном, Мирина стала представляться хрупкой глиняной чашкой, которую можно легко разбить, если только захотеть. Предельный князь влюблён в Агату без памяти. Если она захочет, то выйдет за него замуж и тогда Мирина станет никем. Агата попросит, и её с Видогостом и детьми выгонят из Миргорода куда-нибудь на юг, сторожить Засечную черту от набегов кочевников. Эта мысль согревала душу, наделяя Агату приятным чувством превосходства.

Правда, Агата понимала, что двоюродный дядя Деяна, воевода Старшей дружины Эдуард, не позволит предельному князю сделать что-то подобное. Жизнь научила старого воина восхищаясь чьей-то красотой, сохранять разум трезвым. По всей видимости, он о чём-то догадывался. Несколько дней назад он подкараулил Агату и учинил ей настоящий допрос. Девушке пришлось использовать всю свою хитрость, даже заплакать, чтобы отвести от себя подозрения воеводы. Но не смотря на все старания, Агата почувствовала, что Эдуард всё равно не поверил ей до конца. Так что будет ли Агата помогать Видогосту стать предельным князем или наоборот, встанет на сторону Деяна, Эдуард Булатов ей не нужен.

Наконец, пришёл последний, кого они ожидали. Круглолицый суетливый офицер лет тридцати с бегающими глазками, нерешительно прошёл в комнату. Оглядел стоявших у стены стрелков, громко поздоровался с Видогостом. Увидев сидящих на скамье женщин, он расплылся в довольной улыбке, словно сидящий на солнце кот, сожравший плошку хорошей сметаны. Сначала можно было подумать, что человек этот просто корчит рожу. Но вскоре Мирина и Агата поняли: он улыбается. Когда офицер открыл рот, стало очевидно, что он собрался озвучить всяческие любезности. Однако, готовое слететь с языка словоблудие неожиданно натолкнулось на презрительное лицо Мирины и обжигающие льдом чёрные глаза Агаты. Мужчина дёрнулся, словно самодовольный кот, внезапно получивший по ушам, и, вместо длинной тирады, пробубнил что-то невразумительное.

– Это Родион Листков, – представил офицера Видогост, – урядник Поместной стражи. Он возьмёт на себя самую ответственную часть дела, – урядник с готовностью закивал. – Значит так. Завтра Родион подойдёт к Эдуарду Булатову и расскажет, что у него есть новость про воспитанницу моей жены, Агату.

– Что именно я должен сказать?

– Это мы сейчас с тобой наедине обсудим. Пока в целом. Говоришь, что через два дня, поздно вечером, покажешь воеводе, где и с кем Агата встречается во вред предельному князю и державе. Агата!

– Да?

– Ты в назначенный час выйдешь из ворот моей резиденции. Пойдёшь в Рыбный конец. Там есть человечек такой, кличут его Кривом Тощим.

– Крив Тощий? – хмыкнула Агата.

– Ну да. Он такой тощий, потому что мало ест. А мало ест он потому, что много пьёт. Живёт в небольшом домике в углу, правее торговых рядов. Так вот, всё просто. Идёшь туда, а там его будут ждать наши друзья, которые сделают своё дело, – Видогост указал рукой на молчаливых лучников. Надеюсь, всё понятно?

– Не совсем, – возразила Агата.

– Что не так?

– Хотите сказать, я одна пойду ночью по тёмным улицам? А если ко мне пристанет кто?

– Действительно, – поддержала свою воспитанницу Мирина. – Что если так?

– Пусть красавица не волнуется, – встрял в разговор Родион Листков. – Я же буду рядом! Я легко отгоню от неё любого шкодника.

– Совсем ума лишился? – возразил Видогост. – Ты же будешь идти за ней вместе с Эдуардом!

– А... Это... Я да... Не подумал, – урядник замахал руками перед лицом, словно на нос ему пыталась сесть оса.

Один из молодых лучников вопросительно поглядел на старшего. Тот, подумав немного, кивнул.

– Пусть Агату встретит и проводит мой боец, – сказал стрелок в возрасте. – Это будет надёжнее, безопаснее. К тому же подозрений у воеводы прибавится.

– Годится, – удовлетворённо подытожил Видогост.

***

Эдуард Булатов, протискиваясь через толпящихся у мясных лавок горожан, двигался в Бронный конец. Здесь были разные люди, но в основном прислужники, посланные состоятельными жителями прикупить мяса к столу. Заметив воеводу, прислужники расступались. Знатные горожане здоровались. Командира Старшей дружины знали и уважали все. В одной из мясных лавок, его старый знакомец, увидев Эдуарда закричал: "Воевода, покупай свинятину! Если ешь свинятину, ты знаток в вкуснятины!" Эдуард пообещал послать к нему за мясом.

Выходя из толкучки, он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Через некоторое время к нему подошёл, вынырнувший из-за спин людей, человек. Тот явно подкарауливал воеводу. Человек этот казался знакомым. Круглое лицо, торчащая в разные стороны жиденькая бородёнка, бегающие глазки. Слегка напрягшись, Эдуард вспомнил кто это. Один из офицеров Поместной стражи. Когда он нервничал, то походил на свихнутого хомяка. Если был доволен, жмурился будто пригревшийся на солнце кот. Как и любой представитель самолучшего воинского объединения, Эдуард относился к Поместной страже высокомерно. Что общего может быть между этими, всю жизнь торчащими на стенах и гоняющими разбойников людьми, и прекрасно подготовленными к полевым сражениям конными латниками? Эдуард вопросительно посмотрел на офицера.

– Воевода, мы можем отойти, чтобы поговорить? – сейчас стражник напоминал хомяка.

– Напомни мне своё имя.

– А... Да... Ага... Я... Родион Листков, урядник Поместной стражи.

– И что ты от меня хочешь, урядник Поместной стражи? – Эдуард поморщился. Глаза урядника забегали ещё быстрее.

– Я... Нам надо немедленно поговорить об очень важном деле, речь идёт о безопасности предельного князя и всей державы, – скороговоркой выпалил тот.

– Говори, – Эдуард отвёл офицера в сторону.

– Только клянитесь, что никому не расскажите о нашем разговоре. О нём будем знать только мы двое.

– Хорошо.

– Нет, поклянитесь. Общаясь с Вами, я рискую жизнью.

– Клянусь, что не скажу никому.

– Да... Хорошо... Вот... Наш князь, э... Скажем так, очень дружен с одной девицей из свиты своего дяди. Близко дружен. Агата Лоскутова, весьма прелестная молодуха, – Родион Листков вожделенно закатил глазки.

– Ну, допустим, болтают всякое. И что?

– А то! Она смертельно опасна. Её к нашему князю подослали специально.

Эдуард нервно стукнул кулаком в ладонь.

– Видогост? Я так и думал!

– Нет, нет, нет, – урядник замотал головой, будто пытался стряхнуть с носа прилипший берёзовый лист. – Видогост этого бы очень хотел. Но распорядился вовсе не он. Агату заслали в Миргород более опасные противники Рустовесской земли. Подумайте сами. Она ведь из Гармского острога. Родной дядя Агаты, младший брат её отца, попал во время нашествия в плен к Вечерним королям и восемь лет где-то пропадал.

– Я о таком не слышал, – оборвал его Эдуард. – Ладно, допустим это так, но это всё семейные были и домыслы. Ты можешь свои слова хоть чем-то подтвердить?

Родион Листков едва не подпрыгнул от радости. Суетливый хомяк, чьи зрачки были готовы выскочить из ошалелых глаз, в момент сменился мордой довольного кота.

– Могу! – торжественно произнёс он. – Только если вы пойдёте со мной, я всё вам покажу.

– Когда и куда?

– Послезавтра. Как начнёт смеркаться, встретимся на площади у помоста с плахой. Только ни в коем случае не берите с собой кольчугу и меч. Мы просто пройдёмся и посмотрим.

– Ладно, послезавтра встретимся. Покажешь, что там у тебя.

– Как начнёт темнеть, не раньше. И я Вас умоляю, никому ни слова. Если нас вместе видели не те люди, то я не уверен, что доживу до нашей встречи.

– Мне вот интересно, почему ты не пошёл к приставу Тайной стражи?

– Всё просто, – Листков явно ожидал такого вопроса и отвечал нисколько не смутившись. – Родников, он кто? Пришлый, я ему не доверяю. Тем более, что Деян к Агате испытывает слишком ээээ... Тёплые чувства. А вы его старший родственник. Вполне имеете право обучить юношу уму-разуму.

– Понятно, иди.

Урядник исчез в толпе. Эдуард Булатов постоял немного, и пошёл к броннику. Листков врёт, это ясно по его прыгающим глазкам и дрожащему голосу. Хотя, быть может, правда за разговор с воеводой ему угрожает смерть? Но пойти с ним всё равно надо. Связь Деяна с Агатой Эдуарду не нравилась, хоть предельного князя и можно понять. Красавиц подобных этой, воевода встречал в своей жизни всего несколько раз. Но князь должен руководствоваться не только любовными желаниями. Одно дело, сношаться с простолюдинками, коли уж тебя одолела молодецкая жажда девичьей ласки. И совсем другое, ночевать с представительницей Малого княжеского Дома, которая по своему положению может и за державного князя замуж пойти. А ведь Деян уже обещал Лесьяру Строгову жениться на его дочери. Эдуард поморщился. Вот уже не думал, что после стольких лет ратной жизни придётся ему в любовных интригах разбираться. Но выбора нет, он обещал отцу Деяна, что позаботится о его единственном сыне. Нужно пойти узнать правду. Эта Агата действительно мутная девка. По возрасту уже должна замужем быть и детей нянчить, а она вдруг объявилась в свите, сошлась с князем очень быстро. Ещё этот урядник. Даже если он врёт, их сегодняшняя беседа уже подтверждает, что Агата Лоскутова не сама по себе, за ней кто-то стоит.

***

Почти две недели зловредная судьба не давала им возможности побыть наедине. Сначала Агата оставалась в свите, чтобы помогать при родах одной из воспитанниц Мирины. Потом несколько ночей девушка сидела с чужими грудными детьми. После чего ей, естественно, нужно было выспаться. А всю последнюю неделю вместе с Агатой к Деяну приходила его сестра Вера. То ли из глупости, то ли из вредности, она не желала уходить не смотря на делавшиеся ей намёки. Лишь без устали болтала, озвучивая всякие сплетни и небылицы. Но сегодня ночью, сидеть с детьми выпало Вере. И влюблённые наконец-то смогли остаться вдвоём, отбросив мучительную необходимость скрывать свои чувства.

Нарочно оставленный в креплении на стенке масляный светильник тускло озарял опочивальню магическим жёлто-оранжевым сиянием. Деян завороженно смотрел снизу вверх. Агата утвердилась на своём любовнике, крепко охватив его тело жаркими бёдрами. То и дело колебавшийся язычок пламени бросал на возлюбленную предельного князя слабые волны янтарных отблесков. Агата нежно провела ладонями по груди Деяна. Тренированные плечи юноши кольнули хищные ноготки цепких пальцев. Чёрные бездонные глаза любовницы не отрываясь смотрели на него, время от времени отмахиваясь пышными ресницами. Правой рукой Деян погладил щёку Агаты. Завёл её распущенные волосы за ушки и плечи, открыв отблескам огонька красивые налитые груди. Пальцы Деяна пробежали по её шее, задев стекляшки бус. Погладили плечи, утонув в густых каштановых локонах. Размяли грудь, прикоснувшись к розовым напряжённым соскам. Почувствовали нежную кожу её упругого живота и скользнули ниже. Он направил возбуждённую плоть в её манящее теплотой тело и с силой притянул к себе за бёдра. Любовница дрожащим голосом ахнула, затем закрыла глаза и повела носиком вверх, слегка запрокинув голову. Деян заметил, что она легко закусила нижнюю губу и задышала глубже. Агата выгнула спину, и полностью отдалась своему любовнику. Лишь позвякивали на её шее стекляшки бус, нарушали тишину их общие сладостные вздохи и жарче становилось в комнате от слившихся в единое целое молодых тел. Наконец, их наивысшее упоение выплеснулось в стон удовольствия. Агата, наклонилась к Деяну, её губы скользнули по его губам, щеке и обожгли ухо благоухающим выдохом наслаждения.

Отдышавшись, она плавно соскользнула с него и улеглась рядом. Весь город говорил о том, как приговорённый уговорщик пообещал Деяну близкую смерть. Похоже, что это было правдой. Агата не спрашивала любовника о подробностях казни. Но с того дня юный предельный князь стал более мрачным и задумчивым. Лицо его сделалось усталым, в голубых глазах непрерывно плескалась грусть. Лишь оставаясь наедине с Агатой, Деян немного отдалялся от терзавших его мыслей. Она погладила его чёрные волосы, потёрлась носиком об щёку и шею.

– Тебе хорошо со мной? – прошептала она как можно ласковее.

– Мне только с тобой и хорошо, любимая, – он обнял рукой её плечи и поцеловал в лоб. – А тебе?

– Я хочу, чтобы ты был счастливым. Тогда и мне будет хорошо. А ты последнее время такой печальный ходишь.

– Прости, просто навалилось всякое.

Деян испытал тягостное ощущение, в которой раз осознавая совершаемый им обман. Агата, рискуя своим добрым именем и честью своего Дома, остаётся с ним на ночь, давая князю испытать все прелести любви и телесной близости. А он лишь пользуется ей. Ведь на его шее камнем висит обещание, данное Дарине Строговой и её отцу, правителю Рустовесской державы. Ещё этот проклятый уговорщик сказал, что рядом с ним ходит смерть, уже готовая призвать его к себе. Нет, больше нельзя обманывать эту прекрасную молодую женщину, в искренности любви которой он нисколько не сомневается. Почему боги благословили его вниманием такой красавицы, лишив при этом возможности быть с ней вместе всю жизнь? Деян собрался с духом: врать больше нельзя!

– Агата, я должен поговорить с тобой.

– Да, милый?

– Я очень тебя люблю. Только тебя. Ближе, чем ты у меня никого нет. И просто не может быть. Именно поэтому я не могу тебе больше врать. Прости, что скрывал так долго.

– О чём ты? У тебя есть кто-то ещё?

– Да, то есть нет. Почти. Когда меня призвали в Древгород на Великий совет, то Лесьяр Строгов предложил мне взять в жёны его вторую дочь, Дарину. В обмен он обещал мне военную помощь. Ну... На случай, если мне она понадобится против дяди... Я поклялся ей в присутствии её отца и братьев, что женюсь. Женюсь на Дарине Строговой летом грядущего года. Уже получается этим летом. Мы ещё не были с тобой тогда знакомы. Почему я не встретил тебя чуть раньше? Я бы отдал всех воинов державного князя за одну возможность не давать такой клятвы. Но теперь... Прости, что не рассказал тебе раньше. Я не могу врать, потому что люблю тебя.

Под сердцем у Агаты резко кольнуло. Это болезненно дёрнулась, заунывно запев, задетая струнка самолюбия. Мирина, ещё мгновение назад казавшаяся хрупкой как стекляшка и обречённой, вновь сделалась железной и неуязвимой. Деян Булатов, оказывается, поклялся жениться на Дарине Строговой. Но это не помешало ему прельститься ласками Агаты Лоскутовой, заброшенной её собственной глупостью, интригами Мирины и злой волей богов, на ложе владыки Миргорода. Хотя, он не врёт. Была бы возможность, он разорвал бы помолвку и просил бы отца Агаты позволить дочери стать его женой. Впрочем, зачем думать о том, чего не может быть? Все эти глупости насчёт того, что она выйдет за Деяна и раздавит Мирину из чувства мести, были лишь развлечением. С Мириной у них договор. В постель к предельному князю она легла лишь ради того, чтобы выручить свой Дом и, если боги позволят, вернуть того, кого она любит на самом деле. Всё идёт так, как и должно было. Но если возможность помочь семье через Деяна отрезана, значит нужно до конца быть на стороне его врагов. Нет поводов переживать. Хотя юного князя, ей всё чаще становилось жалко. По большому счёту, он очень неплохой человек. Даже довольно милый. Но как-то на слова своего любовника она должна отреагировать? Если промолчать, это будет слишком подозрительно.

Агата провела рукой по голове Деяна, сухо поцеловала его в висок. Чёрные глаза её блеснули льдом.

– Я поняла, – произнесла она голосом кислым, словно клюква. – Ты хочешь, чтобы я ушла...

Агата отвернулась от него, села на краю ложа, собираясь встать с него, чтобы одеться и уйти. Деян резко метнулся к ней и удержал сзади за плечи.

– Нет, милая, не уходи! Я рассказал тебе про Дарину вовсе не потому, что хочу прогнать тебя. Нет. Я сказал тебе, потому, что не могу и не хочу тебе врать.

Деян крепко обнял Агату, лишая её возможности подняться. Чувствовал, что если она сейчас уйдёт, то вернуть её не будет никакой возможности, и жизнь вообще потеряет всякий смысл. Он подвинул её каштановые локоны, и нежно поцеловал в шею. Она самый близкий и родной для него человек в мире. Никого не может быть, кроме неё!

– Кто я для тебя? – спросила Агата и в голосе её Деян уловил сухость едва сдержанной обиды. – Я буду той, кем ты захочешь! Женись, если так надо, побей меня, – теперь слова её дрожали, наполненные нежностью, любовью и надеждой. – Не прогоняй меня, только не прогоняй! Я без тебя погибну, мне незачем будет жить.

– Меня без тебя нет! Я всегда буду с тобой. Я найду для нас возможность быть вместе.

Деян сел рядом с Агатой. Она тут же оказалась у него на коленях. В опочивальне было довольно студёно, но любовников согревало тепло их близких тел. Деян заметил на бёдрах Агаты красноватые следы своих пальцев. Она обняла его за шею и после долгого поцелуя, прижалась к гладко выбритой щеке.

– Зима на дворе, – прошептала она. – Почему ты не отращиваешь бороду, как принято?

– Летом, перед моей свадьбой, державный князь объявит о переходе Рустовесской державы в элаитство. Все предельные князья примут новую религию. И я тоже. Подумал, что нужно уже сейчас привыкать брить лицо даже зимой.

– Это всё так занятно! Я тоже приму элаитство, если тебе это будет угодно. Только не отдаляйся от меня, прошу тебя. Я хочу быть только твоей!

Деян огладил ладонями стройные ноги Агаты, разъял её колени и повёл руку дальше, по внутренней стороне бёдер. Девушка ловко выкрутилась и они оказались лицом к лицу. Поцелуй был как всегда долгим и кружащим голову. Её нежные груди прильнули к его телу. Гибкие ноги сомкнулись сзади Деяна. Он одним движением бросил её на ложе, оказавшись сверху. "Не прогоняй меня", – застонала она на выдохе, принимая его в себя.