Текст книги "Единство государства (СИ)"

Автор книги: Юрий Мещанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Лютогост сделал вид, что пошатнулся. Уверенный в победе Дарён бросился на него. Неожиданно нога Лютогоста задела кочку и, истратив часть внимания на то, чтобы не упасть, он пропустил ещё удар. Клинок воеводы пробил его кольчугу и повредил левое плечо. Резкая боль – предвестник смерти. Разум обжог жуткий замогильный холод. В мгновение, когда Лютогост понял, что проиграл поединок, Дарён опрометчиво открылся, отведя свой щит немного в сторону. Сын державного князя воспользовался этим и со всей силы нанёс удар в живот воеводы, чуть ниже нагрудного панциря. Меч неожиданно легко пронзил кольчугу и вошёл в тело. Воевода резко выдохнул, закашлялся кровью и согнувшись пополам, осел на колени. Убит, можно не сомневаться.

Схватка вокруг Лютогоста закипела с новой силой. Но бойцы Благой рати, ставшие свидетелями гибели своего предводителя, дрались уже не так решительно.

***

Могучий конь взволнованно прислушивался к шуму битвы. Фыркал, рыл копытом снег. Животное было недовольно. Люди натаскали его слыша такие звуки скакать туда, куда поведёт наездник. Но сейчас что-то шло неправильно. На его голову и грудь как всегда нацепили железные пластины, на его спину взгромоздился человек в доспехах, но этот человек никуда его не гонит. А ведь должен гнать!

Лесьяр Строгов, придерживая коня, внимательно следил за ходом боя. Рядом с ним на коне возвышался воевода Старшей дружины Захар. Пятьсот конных латников стояли за ними, ожидая приказа.

– Твой конь-то вон как нервничает, – заметил воевода. – По правде говоря, я его понимаю. Слишком надоело ждать. Тоже в битву хочу. А то так без меня всё закончится.

– Не переживай, Захар, не закончится, – ответил державный князь. – Ты мне нужен для решающего удара.

– Скорей бы уж!

Лесьяр не ответил. В какой-то момент ему показалось, что за спинами благоверов зазвучал боевой рог и пошла суета. Но потом вновь всё затихло. Неужто Лютогост не сможет вывести отряд туда, куда нужно? Сможет, конечно! Прошло совсем мало времени и Лесьяр отметил явственные признаки того, что в тылу Благой рати идёт бой. Сын сделал назначенный ему шаг, пора добивать врага.

– Захар, – обратился он к заскучавшему двоюродному брату. – Настал твой черёд, веди бойцов.

Захар Строгов пришпорил коня, поднял высоко над головой копьё и радостно прокричал: "за мноооой!" Увлекаемая воеводой стальная масса тронулась с места. Ряд за рядом, бронированные конники, неудержимо набирая скорость прогарцевали мимо державного князя. Заметив выдвижение Старшей дружины, командир конницы благоверов выстроил своих всадников в боевые порядки и повёл их вперёд. Лесьяр Строгов увидел, как по его дружинникам выпустили стрелы лучники бунтовщиков. Особого вреда они причинить не смогли, но всё же несколько латников упали с коней в снег. Пятьсот конников на полном скаку сшиблись с кавалерией Благой рати. Встречный вихрь закружил в жуткой сшибке людей и животных. Издалека было видно как закованные в сталь латники смешиваются с облачёнными в кожаные панцири и суконные платья конниками. Сверкали мечи, ломались копья. Над местом схватки стоял звон железа, треск ломающихся копий, ржание коней и крики ратников. Бой длился недолго. Что могли противопоставить бывшие поместные стражники лучшим воинам Рустовесского государства? Только свою готовность умереть. Лишь конники Храмовой дружины смогли выстоять чуть дольше своих собратьев, но их было слишком мало. Железные кулак Старшей дружины безжалостно истребил конницу Вейкко, завалив место схватки кровоточащими телами убитых и раненых.

Разделавшись с конницей врага, Старшая дружина обрушилась на его пехоту. Младшая дружина зашла в тыл Благой рати и вступила в рукопашную сечу. Благая рать была почти полностью окружена. Обычно в таких обстоятельствах воины начинают панически разбегаться, спасая свою жизнь. Но к удивлению Лесьяра Строгова, Благая рать не побежала. Державный князь решил лично вмешаться в ход сражения. Если мудрейший Вейкко ещё не погиб и не пленён, то лучше самому проследить за его поимкой. Главный зачинщик мятежа должен быть примерно наказан.

Лесьяр Строгов повернулся к главному офицеру Знамённого отряда и вытащил из ножен свой меч. Тот всё сразу понял и дал команду людям. Державный князь в окружении пятидесяти телохранителей бросился по следам Старшей дружины. Эх, почему он лично не повёл её в бой? Что ни говори, а всё же засиделся он в вялой рутине своих чертогов. Бой уже затихал. Единая глыба Благой рати рассыпалась на множество дотлевающих углей последних схваток. Где же он, главный хранитель храма Юма и Живы, решивший, что в одиночку сможет поднять Рустовесскую землю против её державного князя? Сквозь прорези глазниц в железной маске Лесьяр осматривал картину битвы. Где он может быть в этой кровавой россыпи злости, смерти и страданий?

Внимательный взор выхватил из общей сумятицы стоящего в дали человека. Под кольчугой его виднелась одежда хранителя. На голове сидел посечённый полушлем. Из разорванной ткани левого рукава его текла тонкая струйка парящейся на морозе крови. В правой руке этот странный воин сжимал добротный меч, которым весьма успешно отбивался от окружавших его пехотинцев. Вейкко. Сомнений быть не может. Лесьяр пришпорил своего коня и помчался к месту схватки. "Взять живым!", – прокричал он громогласно. Так, как умел с тех времён когда лично участвовал в рукопашной, чтобы слышали все воины.

***

Битва была проиграна. Вейкко понял это когда вся Благая рать целиком увязла в жестокой сече, а Дарён увёл единственный запасной отряд против воинов, неожиданно вылезших из леса. Увёл и пропал там. Мудрейший остался без своего самого надёжного и талантливого офицера. Воля богов касаемо удела собранной им Благой рати была ясна. Позар и Светлоба нуждаются в защите оружием. Но встав с оружием в руках на защиту благих богов, ты неминуемо оказываешься в битве. Когда Вейкко увидел, что ряды его воинов почти прорваны он послал в то место обступавших его телохранителей. Два десятка воинов ушли и растворились в железном вихре.

К Вейкко приближались шестеро, пехотинцы Железного войска. Он вынул из ножен трофейный меч, совсем недавно принадлежавший его врагу, приставу Тайной стражи Лавру Крутову. Он достойно сражался, но погиб. Теперь мудрейший храма Юма и Живы может пройти тем же путём. Или попробовать выбросить клинок и молить о пощаде. Но нет, он начал войну не для того, чтобы убегать с поля битвы. У приближавшихся к нему пехотинцев были копья, короткие мечи и топоры.

– Брось меч! – прохрипел один из бойцов.

Мудрейший едва не повиновался команде, но отогнав сковавший тело страх, крепче сжал рукоять. До врагов оставалось меньше десятка шагов. Он никогда не обманывал себя касательно имевшихся у него боевых навыков. Однако тело само вспомнило все уроки, что были преподаны воеводой своему мудрейшему. Вейкко бросился на пехотинцев. Сам не зная как, мудрейший отражал удары и наносил их. Два пехотинца погибли, пытаясь обезоружить его. Это привело в ярость остальных и Вейкко увидел в их глазах свою смерть. Мир для него перестал существовать. "...ять живым", – донеслось до уха мудрейшего из реальности в которой он только что существовал сам и откуда ещё слышался шум битвы. Три острых копья, причиняя немилосердную боль, проткнули кольчугу и вонзились в его тело. Сильнейший удар топора вскрыл грудную клетку и разрубил сердце. Нестерпимая боль вышвырнула разум из тела. Взгляд Вейкко неотрывно приковала к себе Мора.

***

Державный князь, возвышаясь на боевом скакуне, молчаливо оглядывал Михайлов луг, на котором только что закончилась жестокая битва. Часть его воинов заняла лагерь Благой рати и обустраивалась в нём. Другие собирали на поле раненых, пытаясь оказывать помощь тем, кому она ещё могла пригодиться. После шума сражения поле наполнилось неожиданной тишиной. Лишь каркали закружившие в небе вороны, стонали умирающие, да изредка перекрикивались между собой уцелевшие. Было много лучников из Поместного войска. Но стрелки бродили по полю боя не из любопытства и не из сердоболия к раненым. Они собирали стрелы, порой выдёргивая их из ран окоченевших на морозе мертвецов. Больше всего убитых лежало там, где случилась главная схватка. Мёртвые воины в самых разнообразных, порой даже причудливых позах. Ставшие ничейными щиты, шлемы, топоры. Сломанные копья, вытоптанный снег, там и здесь утыканный стрелами. Всё это Лесьяр видел много раз в своей наполненной военными походами молодости.

Державный князь подъехал к тому месту, которое указал один из офицеров Старшей дружины. Слез с коня, почувствовав неприятный укол в груди. Захар Строгов лежал в снегу, широко раскинув руки и ноги. Чуть поодаль от его левой руки лежал щит. Правая рука продолжала крепко сжимать длинное копьё, с которым воевода бросился в бой. Под телом распростёрлась алая ткань плаща. Конь воеводы спокойно стоял рядом, безразлично оглядывая собравшихся людей. Никаких ран не теле Захара Строгова не наблюдалось, ни рубленных, ни колотых. Лишь из правой глазницы железной личины торчала глубоко засевшая в мозгу воеводы стрела, пущенная лучником Храмовой дружины. Вряд ли он бил прицельно. Но бесспорно это был самый удачный выстрел в его жизни. Об успешности которого он тоже скорее всего не знал.

– Как всегда первым шёл, а тут вон как, – в голосе сопровождавшего офицера Лесьяр услышал искреннее сожаление. – Это вина Старшей дружины, моя в том числе.

– В битве рискуют все. А от такого, – Лесьяр указал рукой на торчавшую из глазницы двоюродного брата стрелу, – вообще никто не обережён.

Бесшумно подошёл Лютогост. Державному князю уже сообщили, что его сын в поединке лично убил воеводу дружины храма Юма и Живы. Знал князь и о его ранах. Лесьяр оглядел сына.

– Тебя уже перевязали? Как ты себя чувствуешь?

– Всё хорошо, отец. Я смог его победить!

– Рад, что ты не зря проводил дни и ночи в тренировках. От твоего меча пал достойный противник.

Лесьяр говорил сухо, но в душе благодарил Единого за то, что тот уберёг в сражении Лютогоста. Потерять в столь небольшой битве помимо воеводы Старшей дружины ещё и сына, означало бы понести слишком неоправданные потери. Державный князь сдержал рвавшееся проступить на его лице чувство страха. Но в отместку оно откатилось в глубину и оглушило сознание болезненно ухнувшим ударом сердца. Дыхание перехватило, а перед глазами закружилась метель белых пылинок. Лесьяр опёрся на плечо Лютогоста.

– Что с тобой, отец?

– А... Фуф... Сейчас отпустит, всё в порядке, – ответил державный князь, превозмогая боль, сжавшую грудь изнутри. – Пойдём туда.

Державный князь с сыном направились в сторону, где находился труп мудрейшего Вейкко. Немного придя в себя, Лесьяр Строгов смог отпустить сына и остаток пути пройти самостоятельно. Хоть и продолжала пылить перед глазами белая дурнота. Ставшие кольцом копейщики обступили толпу пленных. Около двух тысяч разоружённых ратников Благой рати понуро стояли под порывами холодного ветра, ожидая своей участи. Все они помнили, что выступление с оружием в руках против Великого Дома согласно Законам мудрости карается смертной казнью. Некоторые с надеждой смотрели на проходящего мимо них державного князя, но Лесьяр Строгов нарочно оставил их без внимания. На время. Пусть поволнуются подольше.

Мудрейший храма Юма и Живы Вейкко лежал на спине около какой-то заснеженной кочки. Кольчуга у него была хороша, но всё же не смогла спасти ему жизнь. В трёх местах спаянные звенья были прорваны жалами копий, оставившими после себя кровавые дыры. Но самую страшную рану причинил топор. Красно-чёрная дыра в грудной клетке, казалась берлогой таинственного зверя, убитого где-то внутри и залившего всю одежду Вейкко своей алой кровью. Руки мудрейшего застыли на груди, окровавленные пальцы сдавливали рану, будто он пытался соединить её края и не дать жизни излиться на снег. Но было ясно, что сделано это было совершенно неосознанно. Когда разум уже умер, а тело ещё не смирилось с данностью. Рядом лежал тот самый клинок, которым Вейкко убил двух бойцов Железного войска. Как сказали Лесьяру, со слов пленных следовало, что этот меч дали мудрейшему после битвы в Орешкином овраге. А принадлежал он погибшему там приставу Тайной стражи Лавру Крутову.

Лесьяр Строгов не стал наказывать воинов, убивших мудрейшего. Державного князя восхитило мужество с которым встретил свою смерть главный хранитель храма Юма и Живы. Он бесстрашно погиб в бою как истинный воин, и заслужил право быть похороненным в соответствии со всеми правилами благоверов. Подойдя ближе, Лесьяр молча постоял над телом своего врага, пытаясь разглядеть в чертах его лица ответы на терзавшие разум князя вопросы. Правый глаз мудрейшего затёк кровавым синяком. Левый был открыт и на застекленевшем зрачке красовалась узорами снежинка.

– Вот дурак! Ну надо было такую смуту учинить, – державный князь обращался к Лютогосту и стоявшим неподалёку офицерам. – На полном серьёзе думал в одиночку против меня сладить. И чего добился? Сам погиб, несколько тысяч воинов за собой в могилу свёл. Сколько раненых! Зачем? Эх... Но бился он достойно! В этом нет никаких сомнений. В ратной доблести он может быть примером.

– Ну что, отец, через пару дней выступим на Старогулье?

Лесьяр немного удивлённо посмотрел на своего сына. Казалось, что раны, полученные в бою совсем не тревожили Лютогоста. В глазах его сверкал огонёк боевого азарта. Не врёт. Протяни ему сейчас копьё и отдай приказ, мигом бросится его исполнять. Державный князь ощутил гордость, он породил хорошего воина. Если не оставлять его без внимания, Лютогост сможет достичь вершин ратного величия. Но сейчас нужно остудить его пыл.

– Ничего делать не будем. Сейчас занимаем лагерь Вейкко, обустраиваемся в нём, хороним убитых, лечим раненых и ждём.

– Но чего ждём? – опешил Лютогост. – Войну надо выиграть.

– Без сомнения. Войну нужно выиграть и мы это сделаем. Очень редко победить можно ничего не делая. Сейчас как раз тот случай.

Глава 14

Новые обстоятельства, старые цели

Ледяной ветер яростно трепал знамя Дома Озеровых, водружённое над одной из башенок резиденции предельного князя Суломатья. Замкнутая в красный круг серебряная молния отчаянно трепыхалась, сопротивляясь попыткам вьюги сбросить её на землю. Или может быть даже унести полотнище в серое небо. Кто знает, что хочет ветер на самом деле? Дежурившие на стенах резиденции бойцы, прикрывались от его порывов своими щитами. Похоже сегодня Мроз и Килма, сидящие на остатках Великого ледника, одержали верх над Позаром и Светлобой и обрушили на рустовесские земли всю свою мощь. Были древние легенды, гласившие, что когда-то давно Великий ледник правил на всей земле. Если ныне боги с его помощью насылают такую лютую вьюгу, то страшно представить, какой была зима в Эпоху Падения.

Чернек Озеров опустил глаза с башенки во двор. Перед ним плечом к плечу стояли две тысячи вновь набранных бойцов Поместной стражи. Взамен тех, кто пал в Орешкином овраге или ушёл воевать вместе с мудрейшим Вейкко. Пять сотен конных и пятнадцать сотен пеших. Новые стражники ещё плохо умели держать строй, не слишком уверенно владели оружием. Но это дело поправимое. Зато наконец-то можно освободить ратников Железного войска от необходимости дежурить на стенах и патрулировать улицы.

Чернек придирчиво осмотрел броню и оружие новых стражников. Всё это было взято из арсеналов Дома Озеровых. К радости своей никаких следов ржавчины на саблях и копьях не обнаружил. Щиты и кожаные панцири тоже не вызвали у предельного князя нареканий. Хранителя арсенала можно было поощрить за хорошее состояние вверенного ему богатства. Будучи воином, Чернек ценил накопленное им оружие гораздо выше, чем золото и серебро.

Когда стали известны подробности битвы в Орешкином овраге, предельный князь понял, что мудрейший Вейкко подарил ему небывалую возможность обновить Поместную стражу. Сделать её более преданной Дому Озеровых. В условиях отсутствия Тайной стражи, сделать это было совсем просто. На брошенный клич о наборе пеших ратников, откликнулись множество простолюдинов. Чернек даже не ожидал, что найдётся такое количество молодых крепких юношей, желающих поступить на службу. У Ратных Домов также сыскалось требуемое число обученных верховой езде мужчин, чтобы пополнить ими конные сотни. Офицеров Чернек перевёл из дальних гарнизонов, повысив каждого в звании. Исправником Поместной стражи был назначен Младан, сын Павла из Малого Дома Агалиных. Человек он был храбрый, умный и исполнительный. Но самое главное, преданный Чернеку. Назначение на должность начальника Поместной стражи, ещё более укрепляло его преданность. А перевод из дальнего гарнизона гарантировал отсутствие связей в столице предела, увеличивал число завистников и недоброжелателей. Что ещё больше привязывало нового исправника к своему благодетелю.

Наконец наступил момент, которого предельный князь ждал больше всего и о котором всё это время мог только мечтать. Знаменосец его личной дружины вынес знамя Дома Озеровых. Младан Агалин и другие офицеры замерли, как и полагается в подобных случаях, приложив ладонь правой руки к груди. Чернек обратился к застывшим на ветру людям.

– Ратники! Отныне вы бойцы Поместной стражи Суломатья. Вы охраняете Законы Мудрости. Вы охраняете порядок. Вы охраняете Дом Озеровых, как воплощение Законов Мудрости и порядка в Суломатье. Отныне это знамя ваше.

Дружинник передал знамя Младану. Исправник гордо поднял полотнище над головами воинов. Подхваченное ветром, оно развернулось во всей красе выше копий пехотинцев. Чернек давно не испытывал такого приятного чувства. Наконец-то стража, которая кормится и получает жалование за его счёт, будет ходить под знаменем его Дома, а не под знаменем Дома Строговых.

Закончив церемонию, предельный князь вернулся в свои палаты. Приказал прислужникам подать ему обед, а сам крепко задумался. Предстояло решить гораздо более важный вопрос, чем набор новых стражников. Мудрейший Вейкко стоит со своим войском в лагере на его земле. Лесьяр Строгов, как сообщают, собрал часть своих сил и выступил против Благой рати. Приближался момент, наступление которого Чернек ждал, но всякий раз откладывал своё решение. По долгу веры и дружбы предельный князь Суломатья должен был выступить на стороне мудрейшего. Но как никто другой Чернек понимал, каким опасным противником является Лесьяр Строгов. К тому же он державный князь, которому была принесена священная клятва верности на поле битвы у Чёрного кургана. В то же время Чернек знал, что ни одна храмовая дружина не пришла в лагерь главного хранителя храма Юма и Живы. Как быть?

От размышлений Чернека оторвал старший сын. Наследник пришёл к отцу, но застав его глубоко задумавшимся, заколебался. Владыка Старогулья поднял взгляд на сына.

– Ты что-нибудь хотел, Волк?

– Да, отец. У меня известия от наших разведчиков. Несколько дней назад мудрейший Вейкко проиграл битву Лесьяру Строгову, его войско уничтожено.

– А сам Вейкко?

– Он либо погиб, либо попал в плен. По крайней мере точно известно, что бежать ему не удалось.

Чернек резко встал и сделал несколько шагов по комнате. Предельный князь надеялся, что всё получится как-то иначе. Только сейчас он осознал, насколько это глупо. Действительно, какова была возможность, что хранитель храма, всю жизнь молившийся богам и читавший рукописи, сможет победить Лесьяра Строгова, полководца, прошедшего столько битв? Он слишком долго откладывал этот момент, но теперь сами боги не оставили выбора. Чернек поймал себя на том, что стоит в паре ладоней от стены и смотрит на брёвна. Резко повернулся к сыну.

– Я слишком долго думал на чью сторону мне встать и сам загнал наш Дом в угол. Теперь выбора у нас не осталось. Лесьяр поведёт своё войско на Старогулье, чтобы наказать нас в назидание другим. Созови всех гонцов, я лично отдам им приказы, чтобы сомнений у них не было.

– Отец, – нерешительно произнёс Волк, – мы соберём всё войско? Известно, что Лесьяр Строгов привёл лишь часть своих сил.

– Этого ему вполне хватит, чтобы совершить быстрый марш против нас. Либо подождёт подхода остальных сил. В любом случае война началась. У меня двадцать три тысячи воинов. Чтобы потягаться с Древгородом, нам понадобятся все.

***

Пламя установленных в скобах факелов заставляло плясать тени стоявших в дальнем конце Большого зала стражников. День выдался трудным, как и все предыдущие. Деян Булатов сидел на престоле владык Миргорода, подперев голову кулаком левой руки. С момента убийства Эдуарда прошло уже несколько недель. Гибель двоюродного дяди оставила юного князя один на один со всем грузом проблем. Опереться было не на кого, спросить совета тоже. Дядя Видогост обещал ему помощь и поддержку, но, как и следовало ожидать, остался в стороне, наблюдая как поступит ненавистный племянник. Да что там дядя, весь город и весь предел смотрели сейчас за ним.

Деян понимал, что убийство Эдуарда выгодно Видогосту, но доказать ничего не мог. Он приказал Петру Родникову, приставу Тайной стражи найти убийц и вытянуть из них всю правду. Но ничего узнать так и не удалось. Кто-то видел в ночь убийства каких-то странных людей, несших обмотанные тканью колчаны. Продавец мяса видел как накануне воевода разговаривал с офицером Поместной стражи, труп которого потом нашли рядом. И всё. Больше никто ничего не знал, не видел и не слышал. Деян раздосадованно хлопнул ладонью о подлокотник престола. В мирное время в столице предела расстрелять из луков воеводу Старшей дружины, перерезать ему горло, убить заодно офицера Поместной стражи, после чего бесследно исчезнуть. Что дальше?!

Двери открылись и в Большой зал вошёл Всесвет Булатов, князь-воевода Железного войска. Деян сделал жест рукой, приглашая родича подойти поближе. Не было секретом, что Видогост пользовался большим уважением среди бойцов Старшей дружины. Но допустить, чтобы она начала выполнять его распоряжения, означало потерять самую боеспособную часть войска. Деян решил предложить должность её командира Всесвету. К предельному князю он относился с уважением, в близких отношениях с Видогостом замечен не был, а покойного Эдуарда почитал выше всех. Деян надеялся, что во главе Старшей дружины, Всесвет станет его надёжным союзником или по крайней мере не допустит усиления дяди. Князь-воевода Железного войска подошёл ближе к престолу и поклонился.

– Вы звали меня, князь?

– Да, хорошо, что ты так быстро пришёл, – Деян встал с престола и спустился к Всесвету. – Час уже поздний, так что я не буду блуждать вокруг да около. После гибели дяди Эдуарда я нуждаюсь в надёжном человеке, который бы занял его место. Поэтому хочу просить тебя временно стать воеводой Старшей дружины.

– О... Князь, – Всесвет на мгновение смутился и задумавшись, потёр лоб пальцами, – а почему вы просто не прикажете?

– Я не хочу приказывать, так как прошу о помощи. Мне известно, что ты годами учился командовать тяжёлыми копейщиками, так что это назначение временное. Месяцев через семь я поставлю тебя обратно на Железное войско.

Всесвет крепко задумался, явно собираясь с мыслями. Долгое время смотрел в пол, слегка прикусив нижнюю губу и наморщив нос. Что хочет предельный князь? Очевидно, ему нужно отдать Старшую дружину кому-то, кто никак не связан с Видогостом. Всесвет оценивающе оглядел владыку Миргорода. Худощавое телосложение, усталое лицо, измученный взгляд. Крайнесточью нужен более твёрдый и решительный правитель, решил наконец он.

– Ну так что, Всесвет, ты согласен? – Деяну явно надоела затянувшаяся тишина.

– Это предложение... Оно, – Всесвет начал медленно, постепенно ускоряя свою речь, – очень неожиданное. Командование Старшей дружиной весьма ответственное и почётное дело. Оно неимоверно важное. Я даже не мог мечтать о такой возможности. Великая честь! Сейчас у меня на действительной службе пятнадцать сотен бойцов. Я их непрерывно тренирую. Пехота должна быть очень хорошо обучена. Вот сегодня я всего час назад закончил тренировку. Завтра снова на выход. Старшая дружина это конечно-же великая сила. Она наносит удар, истребляет врага. Это как могучие руки. А Железное войско туловище, без туловища не может быть сильных рук. Мой перевод в Старшую дружину сильно скажется на подготовке пехоты. Чтобы этого не случилось мне понадобится помощь, – Всесвет перечислил с десяток фамилий наиболее близких к Видогосту офицеров. – Я был бы рад возглавить Старшую дружину, если меня на неё назначить.

Деян разочарованно посмотрел на Всесвета. В его взгляде Всесвет прочитал полное бессилие и страх. Очевидно, что после смерти Эдуарда юный предельный князь растерял остатки своего влияния и решительности.

Вернувшись в свою комнату, Деян устало сел на ложе, опустил голову на ладони и тяжело вздохнул. Тот поток словоблудия, который излил не него родич сводился только к одному – от командования Старшей дружиной князь-воевода Железного войска отказался. Причём ясно дав понять, что в случае каких-то проблем с дядей, встанет на его сторону. Худо дело! Ладно, по крайней мере теперь понятно, что Всесвет не союзник.

Деян почувствовал спиной движение. Агата. Как он мог забыть, что она должна сегодня придти? Шкура на его ложе зашевелилась и из-под неё, сладко потягиваясь, вылезла любовница. Деян не видел её в темноте, но ощутил близкое нагое тело, его тепло и изящную стать. Тонкие крепкие пальцы плавно, но твёрдо легли на его плечи. Деян почувствовал как через них в его тело потекла мягкая струйка тепла, словно солнце выплеснуло свой луч на утомлённого сырыми подземельями пленника.

– А я пока тебя не было, решила поспать. Мне даже сон приснился. Но не помню про что, – Агата звонко хмыкнула и игриво куснула Деяна в шею. – Раздевайся, чего ты сидишь?

– Устал я чего-то...

– Ну... Мой князь, что ты такой приунывший? Раздевайся, иди ко мне. Давай я помогу.

Агата ловко лишила своего любовника одеяний и они быстро скрылись под мехом. Деян тяжело вздохнул. Всё что накопилось за последние недели, внезапная смерть двоюродного дяди, осознание того, что остался без верных друзей, нескончаемый поток дел и переживаний, окончательно лишили юного князя сил. Он понял, что от усталости не может даже толком пошевелиться. Рядом с ним под мехом лежала самая красивая девушка Миргорода, но он понял, что не хочет её. Сейчас точно. Деян вздохнул ещё раз. Это не укрылось от Агаты.

– Что случилось, любимый? Ты так вздыхаешь, что у меня начинает болеть сердце.

– Всё хорошо, – вяло попытался успокоить сам себя Деян.

– Как же хорошо? Расскажи мне, что происходит. Ты ведь весь бледный.

– Ты видишь в такой темноте, что я бледный?

– Глупый мой, я это чувствую! Признавайся.

– Хотел назначить воеводой Старшей дружины Всесвета, думал, что ему можно доверять. Оказалось, нельзя.

– Отказался?

– Да. У меня никого не осталось, я один. Кругом одни враги.

– Что значит один? – голос Агаты зазвучал обиженно. – А как же я? Меня ты тоже считаешь врагом?

– Нет, ну что ты! Я хотел сказать, что мне некому доверить дружину.

– А как же этот, ну как его, который из Тайной стражи? Он тоже твой враг?

– Пётр Родников? Нет, ты что. Ему я доверяю, тем более, что он служит лично державному князю. Но у Родникова очень маленький отряд, всего пятьдесят бойцов. Даже в моей охране и то больше, что уж говорить про дядины силы.

– Ну так сделай, чтобы у Родникова было много воинов.

– Как же я это сделаю?

– Назначь его воеводой Старшей дружины. Трудно что ли?

Агата говорила не думая, рассуждая наивно как ребёнок. Но почему бы и нет? Ведь это решение! Деян ощутил облегчение, словно тонущий человек, посреди реки вдруг оказавшийся на отмели. Именно так он и поступит. Пётр Родников будет временным воеводой, пока не получится найти более знатного офицера, которому можно будет доверять. Он поцеловал Агату в висок. "Лучше тебя никого нет, – прошептал он ей на ухо. – Просто обними меня". Деян притянул девушку к себе и это усилие выбило из него остатки сил и едва не лишило его сознания. Невидимое глазу сияние, шедшее от тела Агаты, полностью затопило его измученную переживаниями душу. Прильнувшая к нему девушка наполняла Деяна твёрдостью и волей к победе. В её объятиях он наконец смог безмятежно забыться глубоким здоровым сном.

***

В момент обоюдного наслаждения прогретая жаром очага комната наполнилась женским стоном. Видогост упоённо выдохнул, разметав на затылке Мирины распущенные волосы. Приходя в себя, на какое-то время замер, припав сильной грудью к её стройной спине. Наконец, отдышавшись, неторопливо разлёгся на ложе. Мирина пристроилась рядом с мужем. Она знала, что к Видогосту приезжал гонец, привезший какие-то важные сведения. Чувствовала, что предстоит многое обсудить. Но как всегда бывало перед обстоятельной беседой, прежде чем просить у жены совет, Видогост желал быть ублажённым. Тогда разум его очищался от посторонних мыслей о прелестях супруги. Мирина решила начать первой.

– Расскажешь, какие вести принёс тебе гонец? Или сначала возьмёшь меня ещё раз?

– Возьму, – Видогост поцеловал жену в губы, – но позже. Я узнал первым, но скоро слух пойдёт по всему городу. Мудрейший Вейкко проиграл битву, его войско уничтожено полностью.

– Кто командовал битвой?

– Твой отец.

– Не удивительно, мой отец бил киврийцев и Вечерних королей, куда уж там хранителям с ним тягаться!

– Верно, конечно. Но я надеялся, что Вейкко сможет вести войну хотя бы несколько месяцев. Или ещё лучше, что разгорится большое восстание. Тогда можно было бы раздавить Деяна не опасаясь окриков из Древгорода. А теперь... Летом Деян женится на твоей сестре и станет непобедим. Придётся до конца дней забыть о престоле.

– Не говори так! Миргородом должен править ты. Ты лучший князь, чем он!

– Может быть, – произнёс Видогост с досадой. – Но князь он, и сейчас всё складывается в его пользу.

– Не говори так, – повторила Мирина. – Мы отравили Любицу и его отравим. Я сама подсыплю ему яд, если будет нужно! – в глазах Мирины блеснули жестокие искры.

– Мне нравится твоя решительность. Но не забывай, что мать Деяна сама шла к могиле, мы лишь подтолкнули её. Когда умер мой брат, она так себя изводила, что никто не удивился её смерти. А он? Кто поверит, что молодой полный сил князь просто умер?

– Агата говорит, что Деян сильно расстроен из-за смерти Эдуарда.

– Быть расстроенным это одно, а вот внезапно умереть, совсем другое. Баламуты и так смерть воеводы на меня вешают. Думаешь, никто ничего не заподозрит, если умрёт сам князь? Уж твой отец точно пришлёт своих цепных псов, чтобы разобраться. А то и сам сюда с войском нагрянет.