Текст книги "Per aspera ad astra (СИ)"

Автор книги: Юрий Ветчинкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 14. Горькое послевкусие победы

Фейка вообще виду не подавала, что она тут. Спряталась, сжалась в комочек и, видимо, надеялась, что её не раздавят. В общем, на рожон не лезла, даже когда всё вроде бы закончилось.

– С этим всё закончилось… – вздохнул Питер, оглянувшись на фею, и спросил у сестры. – У тебя аптечка в комнате есть? Или… что не жалко? Иначе не знаю, как… что говорить, если увидят.

– Стало быть, победа? – спросила Эльза.

Держать колено вот так и неудобно, и выглядит по-странному. Эльза перекатилась с колена на попу. Села. И посмотрела на гоблина. Как выпрыгнет…

– Да, но вы так шумели… сюда точно кто-нибудь придёт, – пискнула наконец фейка.

– Нет аптечки, – Эльза вздохнула. Что-то враг не спешил воскресать. Даже немного обидно. – А зачем прятать? Скажем: забрался. Прибили. Дальше пусть сами думают.

– Хм… может быть… – задумался Питер. – Можно и так…

Карф оглянулся на фею:

– С… роднёй гоблина не придётся иметь дело?

– Не придётся, если они не узнают, – уверенно кивнула Негга.

– Решили, значит, – заключила Эльза. – Тогда ты, Питер, их позовёшь, а я пока с рукой что-нибудь сделаю. Хорошо?

С рукой что-нибудь сделать было нужно. Смыть кровь, полить рану перекисью. Йодом намазать. Обмотать тряпкой. Поступить, как обычно поступают.

– Хорошо. Негга, идём? – парень, протерев руки, чтобы не заляпать кровью и без того пострадавшее платье фейки, приготовился к её переноске. – О тебе, как понимаю, лучше не говорить, пока возможно, – уверенно заключил Питер.

Ну, сама новость о том, что легенды не врали, будет потрясением. Ну и… в общем, за кем приходил гоблин? И могут прийти ещё?

– А о нём? – Негга показала пальчиком на трупик, лежащий посреди комнаты. Колено Эльзы, кстати, тоже всё было в крови.

Эльза обладала нечеловеческим, прямо-таки сверхчеловеческим терпением. Она могла объяснить ещё раз!

– Прятать не будем. Во-первых, сложно: облажаемся – появятся вопросы. Во-вторых, бессмысленно. Мёртвое это нас не компрометирует. Вполне правдоподобна версия, в которой неизвестное это зарезало собаку и забралось в дом, где мы его и прибили. По совести говоря… – Эльза прижала к груди порезанную руку, взглянула на Неггу не по-доброму. – По совести говоря, я всё ещё не знаю, чем оно было. Не понимаю, что происходит. И я бы затруднилась дать вменяемый ответ на вопрос, зачем было тебя защищать. Ведь оно за тобой приходило. Питер, припоминаешь разговор в лесу?

– Да, помню, – ответил он. – А о нём… это был гоблин… А от неё нужна была пыльца. Обычные бабочки без неё… пыльца, что на крыльях, я имел в виду, – не летают. Да и потом живут не слишком долго. Подозреваю, с Неггой будет примерно то же, молчу о боли, – объяснил остальное Карф. Как мог.

Тем временем в сторону их комнаты зазвучали шаги. Времени оставалось мало.

– Но ведь если ваши родные увидят гоблина… они могут всем растрепать, – сказала Негга. – В том числе и родственникам Икки!

– Тётя Оливия! – скрипуче-скрипуче возопила Эльза.

Не должна была? Но это же сумасшедший дом получится, если бояться и бояться всякую лупоглазую тварь, диаболически возжаждавшую твоей крови. Нет! Хватит бояться! Сунется кто ещё – закончит, как этот Икки. У этой морды родственники? Что же, ведь и у Эльзы – тоже.

– Тётя Оливия, вы где?!

– Понятно. Пока прячься тут, – парень аккуратно взял фейку на руки и понёс к шкафу. Помогать прятаться.

– Да что там у вас произошло?! – раздражённо вопросила Оливия. Судя по голосу, она появится в комнате через пару секунд. Негга-то ещё успевала спрятаться… но что-то подсказывало единственному мужчине в помещении, что куча мяса порадует родственницу куда меньше феи.

Возможно, Эльзе следовало родиться мальчишкой. Возможно, случился приступ антисоциальной психопатии, возможно, девочка была шокирована недавними событиями (сама она шока не ощущала, но это ведь известный факт: оторвало обе ноги – и ты поначалу не в курсе). Короче! Берёт Эльза гоблина за шкирку, подымает и протягивает в сторону двери. Почему-то казалось, что будет очень смешно. И ещё казалось: враг будет опозорен. Страшный, лютый враг – и свисает, изувеченный, с рук Эльзы. Приятно.

– Тётя Оливия, мы здесь!

К сожалению, Питер собирался не радовать тётю, а просто показать причину порезов и прочих беспокойств. А зачем гоблин пришёл?.. Кто его знает? Может, когда Питер прогуливался в лесу, ему не понравился. Вот и…

– Лучше на место положи, а то и так вид у него… – произнёс Карф, увидев, что сестра хочет сдать труп прямо в руки.

И вот дверь открывается, тётя делает шаг внутрь… и с ужасом отпрыгивает назад, коротко взвизгивая. Десять из десяти, Эльза!

Питер воздержался от комментариев. Достаточно одного выразительного взгляда – неодобрение со скепсисом. «Чего ты думала этим добиться?» – немой вопрос был близок к такой формулировке.

Эльза не японская коммунистка, чтобы чего-то добиваться. И не Махатма Ганди, чтобы требовать. Совсем не Ганди. Ганди такой пошлой фигнёй не занимался. Ну, по крайней мере это было весело. Необязательно косить под Ганди, чтобы веселиться.

– Тётя Оливия, в чём дело? – вопросила Эльза, едва-едва сдерживая смех. Недостойный, совсем недостойный ход.

– Это… что… за мерзость?! – выдавила из себя Оливия, в конце и вовсе сорвавшись на писк.

– Эльза… – укоризненно произнёс Питер.

Возможно, даже не придётся объясняться, просто «выкинь это немедленно!!!» – и большая часть проблем решится сама собой. Мечты-мечты. Но призрачную вероятность Карф не желал спугнуть и потому промолчал.

– Не знаю, – просто и честно ответила Эльза. – Забралось. С ножом. Затем случилось, что случилось.

И поводила тушкой по воздуху. Кажется, ситуацию следовало опять брать в свои руки. Эльза-то наивно считала, что Оливия, ворвавшись, как бриг «Меркурий», в комнату, сразу возьмёт положение под тотальный контроль. А Оливия… да что Оливия? Оливия – всё.

– Тётя Оливия, оно мне руку распороло. Вы поможете? – спросила девушка. Пора было заканчивать забредший в тупик диалог.

– П… помогу, – после паузы где-то в секунду ответила женщина. – Так… выходите из комнаты… живо! – она снова сорвалась на писк. – Только на это… не наступите.

– Хорошо, мне тоже понадобится помощь, – промолвил Питер, выходя из комнаты. На сестру не посмотрел – что сказано, то сказано.

– Оно уже мёртвое, тётя Оливия. Ему всё равно, – заверила её девушка.

После этой завершающей вспышки диаболического остроумия Эльза уронила тушку на пол (шмяк!) и направилась к выходу. Открывалась ли в истории новая глава? Перейдёшь порог – финита, отчерк, а там – новые люди, новые встречи, родственники, наверное, всполошатся. Да нет. Жизнь диалектична, одно в другое не переходит сразу, запросто. Всё течёт, всё меняется – именно что течёт. Перетекает.

– Мне не всё равно, – огрызнулась Оливия. – На кухню, я принесу аптечку.

Питер так и сделал. Молча. Говорить не хотелось. И было нечто непонятное… совсем. Нет, Икки не жаль, это было чем-то другим, хоть и родственным… что?

И Эльза двинулась в путь. Близкий, но отнюдь не простой! Нога же, нога болела, особенно после недавних пируэтов. Ах, у неё есть все задатки балерины.

У парочки появилась короткая возможность вновь поговорить без чужих ушей, пока тётушка занята насущными делами. Возможно, Питеру было что сказать своей… кхм… своеобразной родственнице.

Эльза эдак серьёзно на Питера поглядела, прямо в лицо, нахмурилась, хотела поправить очки, да не нашла. Ну естественно, вот попробовали б вы попрыгать-поскакать в очках! Эльза пробовала, но давно. Больше не хотелось. Короче, нахмурилась и спросила:

– Ты хотел что-то сказать?

Надо говорить, если есть что. А нет – так не стреляй странными глазками. Между прочим, от странных глазок помогают очки-авиаторы. Как у американского генерала Макартура. Макартур, конечно, зверюга свинская, бедных японцев затиранил, но фишку стиля сечёт.

– В следующий раз под нос не суй… и так после собаки на нервах, – заметил Питер.

Больше не было слов. Странно это только – и как ей пришло в голову? Стоило чаще с сестрой сидеть. Пока всё не уляжется и пока они в этой деревне. Наверняка в последний раз видятся… кто знает, как всё станет в следующем году? А о следующем вечере и думать не хотелось.

На кухне было пока пустовато. Конечно, все сейчас делом заняты. Кто на улице, а кто – в доме. Тётушку же пришлось ждать около минуты или двух.

– Зря ты это ей рассказала… она же не умолчит… – вздохнула Негга.

– Если предположим о родне – сможет, – попробовал заступиться за тётушку Оливию Питер.

– Чего теперь об этом думать? Что сделано – то сделано, – и Эльза стала жевать пирожок, лежавший на кухне до сего момента бесхозным.

– Ну, тогда подумаешь, когда придут родственники Икки, – насупилась фея.

– Попробуем уговорить тётю Оливию не распространяться об этом случае, – заявил Карф, оглянувшись на сестру. Было видно, что иного варианта Питер родственнице и не предлагал. Это было самым логичным.

Кто Эльза такая, чтобы мешать? Она даже руками развела – проиллюстрировала. Нет у неё по этому поводу никаких ценных мыслей!

– Ладно, я спрячусь, – ответила Негга. – Идёт ваша мама.

«Спрячусь» в случае Негги означало, по всей видимости: «вы меня спрячете, я же летать не умею».

– Смотри, как бы мы за тебя есть не стали, – Эльза не удержалась и съязвила. – Сегодня прячем, завтра с друзьями твоими водимся, послезавтра – таки едим вместо тебя. А если пыльцу найдём, сами летать начнём, тебе не дадим.

Хотя, наверное, фею не сломить даже долгим недоеданием. Вон какая пышка! Запасы красоты какие! Конвертировать в полезную воду – как верблюды делают.

Питер бережно принял на руки слишком разговорчивую и любопытную фейку – впрочем, оно и понятно, в шкафу скучно и одиноко – и спрятал в прежнее место. Аккуратно, чтобы не повредить крылья – бабочка ведь! Ну, родственница бабочек. Дальняя. Весьма.

Глава 15. Неприятный разговор

– Кошмар какой-то… оно прямо на маленького человечка похоже, – начала Оливия с ходу, кладя аптечку на стол. – Даже ручки-ножки есть… только как у ребёнка.

– Экх… только не пойму, что ему от нас надо было… – сказал Питер, – на непонятные звуки из комнаты зашёл – думал, показалось, а потом… вовремя оглянулся… И оно всё время выбирало… пыталось выбирать моменты для атаки.

Питер вздохнул. Икки явно не собирался сдаваться. Ну и кроссовку и нож он не простил, да и без приглашения… в общем, полный набор.

– Наверное, это мутант, тётя Оливия, – заявила Эльза. – Мутант с атомной электростанции. Имею в виду, отходы ядерной энергетики же где-то захороняют? Здесь, в Британии. Он – ребёнок живших рядом людей.

Сказала и сама удивилась. Как правдоподобно! Сама почти поверила. А может и вправду поверила, кто знает? Хоть сейчас беги в редакцию, рассказывай газетчикам материал. Правда, это будет жёлтая газетка. Ну так ничего.

– Здесь нет атомных электростанций, – отрезала Оливия, после чего решительно кивнула. – Давай, показывай ранения.

«То, что вы о чём-то не знаете, не значит, что этого чего-то нет!» – хотела было вякнуть Эльза. Но сдержалась. Потому что не нужно. Бессмысленно вякать такие вещи. А неприятностей будет вагон.

– Ну, тётя Оливия, раз вы так говорите, наверное, никаких атомных электростанций на самом деле нет, – согласилась Эльза. И показала ранения.

Питер просто хмыкнул.

– Какое-то лесное существо, – только и произнёс он.

Может, удастся исподволь привести к варианту, о котором тогда ни соседям, ни кому-либо ещё лучше не говорить?

– Придерживай одежду, чтобы не сползала, – Оливия хмуро посмотрела на источник бед Эльзы. – Хм… ранение не свежее!

– Не свежее, – согласилась Эльза. Здесь надо осторожно. И придержала одежду.

– Почему сразу не пришла? – спросила тётушка. – И где ты лазала ночью?

Не в бровь, но в лоб! Некоторые силачи же ударом по лбу быка убивают. Тётка из этих. Эльза аж зашаталась от такой потрясающей проницательности провинциальной домохозяйки. Нет, нет! Не домохозяйки! Строгой, решительной женщины, ошеломительно живой, ошеломительно бойкой. Скрываться смысла не было. Эльза выложила как на духу:

– Тётя Оливия, вы правы. Поранило меня вчера ночью, поранил тот чёрный ребёнок, которого мы вам отдали, – посмотрела честно-честно.

Питер помолчал. Добавил от себя:

– Не знал, что родственница иногда тоже полуночничает… я тогда за звёздами наблюдал. Вы знаете – телескоп, хорошее время… Когда встретил сестру, вначале ей не поверил… упала неудачно или ещё что. Обработал рану, после чего решили с утра к доктору пойти… а оно как оказалось…

Пауза.

– Он вроде что-то… ты говорила, что он что говорил? – Карф решил потихоньку подвести разговор к теме необсуждаемости события днём. А то ещё с роднёй гоблина связываться…

– Я хочу посмотреть, как всё обработано… раны, полученные в лесу здесь, опасней, чем в ваших городах, – сказала Оливия, после чего почти что с головой погрузилась в работу.

– Что-то говорил…

Эльза подмигнула Питеру сразу обоими глазами. Типа, «не буди лихо, пока оно тихо». Или «не порть малину, фраер». Каши тётя Оливия не просит, сокровенной правды – тоже. Не стоит посвящать её в детали происшествия слишком активно! Меньше знает – крепче спит. А там, глядишь, тётка про всю историю и забудет. Ну а вдруг? Внезапно?

– Ах, Питер прав, тётя Оливия. Та штука хотела огра… ай, больно.

А вообще, как-то дюже лихо – приписывать Эльзе подобные тайные мотивы. Может, она просто не смогла нормально вывести разговор к необсуждаемости («тётя, а ну не сметь трепать про то, что племянники убили чёрного человечка, ведь на истории приплывут другие чёрные человечки!»).

Немую просьбу помолчать Карф заметил. И промолчал, ожидая дальнейших слов родственницы.

– Если не обработать, ты можешь вообще ноги лишиться, – жёстко отрезала тётушка.

– Хоро… то есть ужасно. Вы так профессиональны, – польстила ей девушка.

Свернуть к необсуждаемости не смогла, зато вела к… чёрт знает, к чему вела. Только бы подальше от чёрных человечков.

– Рассказывай дальше, – сказала тётя после небольшой паузы.

Эльза умела молчать. Но иногда молчать было глупо. Но и не молчать – как-то…

– Питер, так что ты говорил?

Не забыла, не простила, не загрустила до неспособности задавать неудобные вопросы.

– Э… мы успели отойти недалеко, но он… нагнал нас, – начал рассказывать Питер. – Требовал что-то ему отдать… я не разобрал слов. Нет, мы отбились… и это да, так и было. Уходя, он говорил, что вернётся и «расскажете – пожалеете». Не знаю. Потом… в общем, пришёл снова. Говорил, что и один справится…

Пауза.

– Он… не один, что ли? – «начал понимать» Карф.

– Не расслышали? М-м-м… а расспросить не было возможности? – сдержанно спросила Оливия. Было видно, что женщина сама сильно растеряна.

– Я не знаю, как это произнести. И оно было… быстрым и вспыльчивым. И ещё не верило, – пояснил Карф.

– Потому что недоверчивое было, – Эльза пояснила в квадрате. – Не верило.

– Не верило чему? – насторожилась тётушка.

– Нам, тётя Оливия. Нам не верило, – Эльза могла делать так о-о-о-очень долго. Она терпеливая.

– Я не понял, чего оно требовало, но оно пояснять или понимать как-то… не хотело, – добавил от себя Карф.

– Я спросила не «кому», а «чему», – пояснила Оливия. – Знаете, я уже вырастила кое-кого, так что отлично вижу, когда дети пытаются меня обмануть.

– Мудрое заключение, – сказала Эльза.

Детям нет пути. Но есть Карф, Карф не ребёнок. Карф спасёт ситуацию. Вперёд, Карф!

– Так. Я не знаю, что чёрный имел в виду, когда требовал… какую-то вещь вроде бы. Или ещё что – не знаю, что те звуки означали. Когда мы пытались объясниться, что не понимаем, о чём речь, и просто… хм, проходили недалеко от леса… в общем, он злился всё больше. Всё, – ответил Питер.

Рассказывать про фею? Что-то не верилось, что это хорошая хоть для кого-нибудь идея.

– И что вы ему говорили? – поинтересовалась Оливия.

Точно, она цепляется за формулировки. Дети часто в них путаются. «Он нам не верил». Она зацепилась за эту формулировку.

– Просто говорили, что не понимаем, о чём он говорил и что имел в виду, – ответил Питер. – Даже просили объяснить. А он… не знаю. Ему было всё либо крайне очевидно, что и не требовалось объяснять, или счёл, что мы совсем… наглые. Он обозлился… вначале мы отбились и сбежали, потом он залез в комнату к Эльзе.

– Он не врёт, – заверила Эльза показания Карфа – заверила запредельно убедительным голосом. А мысленно в какой уже раз подивилась: «Чего ради? Чего ради скрывать эту дурацкую историю?»

Не так уж много знала она, не больше знал Карф. В чём мотив скрывать? «Родственники Икки»? Ну и что? Они – пулемётная бригада, у них танк есть, они по желанию левой пятки возьмут и вырежут деревню со всеми коровами, собаками и свиньями? И людьми – чуть не забыла людей. Что они сделают? Существуют ли они в природе? И если существуют – не человек ли царь природы?

Эльза не психоаналитик, но, возможно, причина заключается в полудетском желании иметь тайну – любая сойдёт, но волшебная лучше. Как бы не вышла тайна боком. Между прочим, кому выгодно существование тайны? Негге, вот кому. Фейка – местная закулиса. Локальная еврейка. Ох уж эти евреи.

– Так, а ночью в лесу вы, напомните, что делали? – Оливия уже почти закончила с перевязкой.

– Ходили, – Эльза даже не задумалась над ответом.

Правильно: что можно делать ночью в лесу? Ходить. Бегать – как-то опасно. Споткнёшься – и напорешься на корень. И умрёшь. Ужасно.

– Я перенёс наблюдение за звёздами поближе к лесу – решил сменить ракурс. Сестра… возможно, ей не спалось и решила прогуляться в предлесьях? – с ходу предположил Питер.

– А ведь он прав, – вставила девушка. Фантастика, Питер знает мотивы Эльзы лучше её самой.

– Твой ответ, Эльза, звучит так, будто ты сама не знала, что сказать, – снова заметила Оливия.

– Не иронизируй хотя бы сейчас, – сделал «замечание» Питер в попытке выручить родственницу.

Эльза сдалась. Она даже руками развела. «Да, да, Питер прав тысячу раз, больше не буду». Хотелось нахамить, но это было бы недипломатично. Между прочим, если Эльза начнёт хамить – кто окажется виноватым? Тётка с инквизиторской жаждой дознаться? Питер, решивший скрывать? Серьёзный вопрос. К вопросу – грустный ответ. Виновата будет Эльза. Или нет? Не Эльза же поместила себя в дурные условия, побуждающие хамить.

– Вы точно что-то скрываете, – Оливия выпрямилась и упёрла руки в бока. – И вы во что-то вляпались. Как говорят во Франции, «в серьёзное дерьмо».

– Может, вы скажете, во что? Хотя бы примерно… я знаю только то, что нас непонятно за что возненавидел карлик и, возможно, вся его… ну, не один он вроде. Всё, – выдал Питер. Тон был устало-раздражённый – и так не отдохнуть, так ещё и… И не понять, как это прекратить.

Капитуляция не происходит сразу, особенно если её никто не принимает. Но Эльза всё равно капитулировала. Всё ещё.

– Если бы карлик был прямо-таки агрессивен, кто-то бы уже давно нарвался… – Оливия сместила челюсть и губы влево. – Хм… так это он убил собаку?

– Больше некому… скорее, он, – пробормотал Питер.

Эльза следила за приключениями тётушкиной челюсти в меру пристально, но не в меру увлечённо. Внутренне увлечённо. То есть виду особенно не демонстрировала, но внутри – внутри была заворожена! Челюсть! Губы! И шевелятся, и перемещаются! Было в этом нечто интегральное. Общее с интегралами. Интегралы…

– Сказали бы сразу… он был бы жив, – тётушка покачала головой. – Закапывать будете вы. В наказание.

– Понял. Только где? – поинтересовался Питер, согласившись со сказанным. Ну, почти… но о личном мнении Карф не распространялся. Ни к чему подробности. Пока.

Ну, деревня! Убили карлика, «на маленького человека похожего, с ручками-ножками как у ребёнка». Что дальше? Правильно – закопать! А впрочем, ребятам оно на руку. Эльзу другое занимало. Приедет она к папе с мамой, мама спросит, чем занималась. Эльза: «Трупы закапывала!» Вот родители удивятся. Кроме того…

– А я копать не умею, – сказала девушка и внимательно принялась рассматривать раненую ногу. Свою, конечно. Она же – ветеран жарких сражений с гоблинами.

– Тем хуже для тебя, – нахмурилась Оливия, после чего перевела взгляд на Питера. – Под яблоней. Мы хотим, чтобы можно было навещать его могилку.

Похоже… Оливия и Эльза говорили о разных могилах.

– Понятно, – сказал Карф. – А лесного… куда?

Вот так. А Эльза решила было, что им нужно закапывать Икки. Да, она опять думала о родственниках плохо – и опять незаслуженно. Такой уж она была человек. Неправильный. Или не человек – ребёнок. Детям можно думать что угодно. Можно даже не думать – это тоже нормально. Эльза либо неправильный человек, либо обыкновенный ребёнок. Что лучше?

– Хм… придётся идти на поклон к Святой Лоле, – ответила Оливия. – Я с вами схожу.

– Кому-кому? – Питер был не на шутку удивлён добавлением к имени «Святая».

Вот уж он не знал, что где-то недалеко живёт монашка или отшельница. Не то чтобы… это просто неожиданно. Совсем. Хотя… как-то не так произнесено, нет?

Эльза уже устала это делать. Это – менять о тёте мнение. То обычная, то плохая, то обычная, то плохая, то обычная… снова плохая. Были б силы – сказала бы чего-нибудь едкое. Теперь силы кончились. Усталость была.

– Тётя Оливия, у меня нога болит, – сказала Эльза неподдельно усталым голосом. – Можно я не пойду?

Впрочем, внутренне она смирилась. Ей всё равно. Хоть к Святой Лоле, хоть к Сатане – всё равно их не существует. Ага, прямо как фей, прямо как гобли… нет, не существует.

– Придётся, – сурово сказала Оливия. – А так – мы тебе костыли найдём. Будешь на костыль опираться, а не на ногу. Вы, похоже, кого-то из фэйри завалили, а это вотчина Лолы. Надо пирогов наготовить ей на месяц, чтобы она не послала нас с такими косяками куда подальше.

Так. Эльза было решила, что это христианские штучки. А они не христианские. Если даже есть что-то от христианства, есть и от язычества. «Фэйри – вотчина Лолы», надо же. Клятые английские еретики. Что бы Эльза подумала, окажись штучки стопроцентно христианскими? «Клятые английские фанатики», наверное.

– Ну ладно, – вздохнула девушка.

– А кто она? – попробовал прояснить ситуацию Питер. Хоть на пиит, хоть на два слова. Пусть даже и одно – только без теней второстепенных и ненужных к этому случаю значений. Греческие тени были не нужны – только конкретика. Которой после встречи со всем чудесным стало очень не хватать.

– Я, если честно, не верила во всё это… но, похоже, зерно истины в этом есть. Лола – последняя из семейства Спринг, местных жрецов. Они содержали оба храма: как христианский, так и храм местных языческих духов. В частности, феи Морганы, – Оливия пожала плечами. – Подносить пожертвования в храмы всегда была традиция, но ныне Лола живёт одна. Её не взяли в местный сиротский приют, так как от неё требовалось отречься от еретических учений родителей, а сама Лола этого не сделала.

– Понятно… – пробормотал Питер. Странная новость, хоть и немного радующая – с фейкой нужно было что-то делать. Хотя бы выяснить, как ей помочь восстановиться.

А местные обычаи… местные – и только. Хотя вот поклонение королеве в глазах Карфа было чем-то странным. А сейчас – кажется, после перебинтовки у него будет небольшая пауза перед копанием могилки.

Не отреклась – это заслуживает уважения. Конечно, Эльза не посвящена в детали истории, но услышанного достаточно, чтоб составить минимально хорошее мнение об этой Лоле. Упираться, стоять на своём, держать линию – любую, даже самую дурацкую, типа христианства, замешанного на откровенно языческом фольклоре. Не каждый сумеет. Дело могло заключаться совсем в другом, детали ведь скрыты, но для затравки впечатление сойдёт.

«А просто так вы сиротку не кормите – только когда приспичит? – подумала девушка. – А девочка точно справится – съесть месячную норму пирогов? А если справится, что же, целый месяц будет питаться пирогами? А если всё так и будет, может, ей не пирогов наготовить? Представляете, каково целый месяц питаться пирогами?»

Хотела поспрашивать, но не спросила. Устала же. Будет отдыхать. Возможно, по пути к логову Лолы спросит, если не слишком утомится копать могилу. Говоря по секрету, Эльза была намерена откосить от этой обязанности. Как? Она ещё не придумала.

– Питер… там в холодильнике остался со вчерашнего картофель с оладьями. Разогреешь пока на всех? Мне надо с остальной семьёй поговорить, – вздохнула тётушка.

А Эльза осталась за бортом. Ну и пусть. Постоит где-нибудь, например, рядом с греющим картошечку Питером. Не исключено, что поможет.

– Да, конечно, – согласился Питер.

Просьба лёгкая: подойти к холодильнику, достать картошечку и разогреть. Всё просто. Даже приятно после всех этих сложностей – отвлекает от размышлений на тему «чем всё обернётся потом?»