Текст книги "Рок. Лабиринт Сицилии"

Автор книги: Юрий Швец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Глава 19

Септемий подошёл в назначенный час к храму Двуликого Януса, стоящему в одном архитектурном ансамбле с храмом Квирина. Подойдя к базилике храма, Септемий увидел двух служащих храма, которые пригласили его проследовать вглубь храмовых строений. Они начали спускаться в нижние ярусы строения. Сюда не имел права заходить без приглашения ни один римский гражданин. За долгие века существования храма подземные ходы переросли в лабиринт и пройти здесь без проводника было очень затруднительно. Септемий почувствовал какую-то тревогу, проходя по этим бесчисленным коридорам. Зачем храму такой подземный лабиринт Септемию было непонятно. Где-то здесь, в этих тёмных подвалах, располагались чертоги ордена арканитов. История его создания скрыта веками. Тайная борьба с врагами велась здесь столетиями. В первое время орден был открыт для светских властей Рима, но со временем его быт оброс тайной. А действия адептов велись уже не от имени власти Рима, а от священных авгуров храма. По закону они должны были советоваться с Сенатом в выборе средств ведения тайных операций, но на деле Сенат вряд ли был осведомлён обо всех делах ордена.

Септемия провели через какой-то зал, где на боковых стенах были изваяния каких-то неведомых чудовищ с открытыми мерзкими пастями. В пастях чудовищ горел огонь, освещая зал. В середине зала стояло изваяние Януса. Одна сторона изваяния была с человеческим обликом, другая в образе страшного монстра с горящими глазами. Изваяние было выполнено в полный рост и держало левую руку согнутой в локте с раскрытой кверху ладонью. Во второй руке был зажат кинжал. Подойдя ближе, Септемий содрогнулся – в раскрытой ладони лежало человеческое сердце, с ладони стекала тягучей жижей кровь. То, что это было человеческое сердце, Септемий не сомневался. От всего увиденного и от мрачной атмосферы подземелий ему стало не по себе. Пройдя зал, Бибул оказался в узком коридоре, заканчивающемся массивный дверью. Подойдя к двери, прислуживающий открыл её и знаком попросил зайти в неё Септемия. Септемий вошёл и дверь за ним закрылась. Он оказался в другой комнате с занавесью на стенах. Посреди комнаты стоял жертвенник с горящими алтарями по бокам. Перед жертвенником стояло несколько мраморных скамеек. Септемий подошёл к жертвеннику. Он был совершенно чист, видно, в нём давно не проводились обряды.

– Это теперь совещательная комната, мы не используем её больше для обрядов. – Из-за одной из занавесных шин вышел Марк Катон. – Теперь обряды проводятся в более далёких чертогах храма.

При этих словах Бибул подумал: «Значит, их чертоги проходят под всем Капитолием!»

– О чём мы будем беседовать, уважаемый понтифик? Если мы здесь, значит есть темы, которые не касаются ушей Сената!

– Ты, Септемий, всегда был намного умнее целой дюжины сенаторов, считающихся очень мудрыми политиками этого города. Мы давно следим за твоими политическими шагами и рады твоим успехам.

Септемий насторожился при слове «мы».

– Да, да, мы – это люди, борющиеся за возвышение Рима над всеми государствами мира.

– Вот как! А что, Республика не заботится о том же? Но мне непонятны тезисы возвышения. Что важнее, Рим или Республика? – Септемий говорил совершенно открыто и спокойно.

– Республика наше детище. Как мы можем отделять себя от неё?

При этих словах Катона Семптемий, глядя ему в глаза, понял: «Он хотел мне сказать что-то большее, но моя реакция на его слова чем-то испугала его! Ну что ж, постараемся его успокоить». А Катон продолжал:

– Ещё Ромул задумал провести республиканские преобразования. Жаль! Боги решили забрать его в свои чертоги, а возвратили его обожествлённым Квирином!

– Но почему поклонения в обрядах и ритуальных процессиях Янусу намного больше, чем Квирину, являющемуся защитником города? – спросил Септемий.

– Потому что Квирин-Ромул сам поклонялся Двуликому Янусу. Янус отображает две стороны состояния государства – Войну и Мир! Близнецов было тоже двое – Ромул и Рем. – Катон явно заводился от своей речи, глаза его начали гореть неистовым пламенем убеждения. – Само время выбрало правильное решение! Кто будет править Римом?! Ромул, как более волевой и устремлённый, оказался правителем, захватившим часть диска, принадлежащего ранее Рему, и стал более могущественным и деятельным…

– Диска? Ты сказал диска? Какого диска? – Бибул выхватил из монолога Катона непонятный ему смысл.

Катон осёкся… Было видно, что он обдумывает свой ответ.

– Говоря «часть диска», я имел в виду весь круг города. Так вот, Ромул построил храм Двуликому Янусу после того, как имел откровения с ним…

– С кем? – не понял Септемий.

– С Янусом, Септемий, с Янусом! Если хочешь и ты будешь сегодня свидетелем разговора с богом.

– С кем? С Янусом? И где же будет происходить разговор? – Септемий был поражён происходящим и с недоумением смотрел на Катона.

– Здесь, Септемий, именно здесь! Здесь он явился первый раз Ромулу и стал являться в последующем!

– В каком же образе он возник перед Ромулом? Ведь храма тогда не было? – спросил Септемий, обводя комнату взглядом.

– Ромул говорил, что он предстал в образе восточного странника, но вещи, о которых поведал его рассказ, заставили Ромула поклоняться его учению! В этом месте, по повелению Ромула, был заложен храм и построен лабиринт.

Обведя всю комнату внимательным взглядом, Септемий остановил взгляд на Катоне.

– Скажи, Марк, по пути сюда я видел вырезанное человеческое сердце! Оно лежало на ладони у Януса. Это что, тайное жертвоприношение?

Во взгляде Септемия не угадывалось ни капли волнения или испуга. «Это очень смелый человек, – в мыслях решил Катон, – природа наградила его не только светлым умом, но и мужеством! Такие люди редки. Если он станет нашим приверженцем, это будет несомненный успех!»

– Это один из предателей ордена, не согласовавший свои действия с нами! – Катон придал своим словам наибольший замысловатый оттенок. – Двуликий карает ослушников и врагов, где бы они ни были!

Септемий понял, что эти слова были сказаны как предостережение и ему. Катон между тем подошёл к одной из ширм и распахнул её. Глазам открылась тёмная пустая ниша.

– Сейчас, Септемий, ты увидишь то, что видели избранные отцы города. Круг посвящённых не так велик. У нас много приверженцев в Сенате и в Республике, но посвящение в тайну мы проводим далеко не каждому!

– Вы меня хотите сделать своим приверженцем и посвятить в какие-то тайны Двуликого Януса?! – Септемий взглянул на Катона. – А вдруг я не оправдаю ваших надежд? Тогда моё сердце будет лежать на ладони Двуликого Януса?

– Нет. Ты будешь присутствовать при явлении бога. Дальше тебе решать самому, быть с нами или против нас.

Категоричность сказанного насторожила Септемия. Катон между тем продолжал:

– У тебя будет время обдумать наше предложение! А теперь приступим, уже подходит время.

Катон несколько раз хлопнул в ладони, пригласив знаком Септемия присесть на одну из скамеек. В комнату вошли жрецы одетые в пурпурные тоги. Они принесли несколько зажжённых ламп и благоухание наполнило комнату. Лампы они разместили треугольником внутри ниши. Пространственная пустота, которая начала заполняться пеленой благоухающего дыма, стала задымлена и непроглядна. Где-то за стенами зазвучало заунывное пение, в котором прослушивались женские и мужские голоса. От невероятного благоухания у Септемия начала кружиться голова. Мысли его стали путаться. Какое-то сладостное опьянение овладело всем его телом, хотелось закрыть глаза и погрузиться в нереальность мечтаний. Мыслительный процесс Септемия невероятно ускорился, начали всплывать картины из прошлого: женитьба на любимой девушке Квесте Тертеллии, её смерть и похороны, её новорождённого младенца, война в Самнии, где он искал смерть, бросаясь в самую гущу врагов… Видения продолжались… Вдруг стали возникать совсем незнакомые картины: невероятный шторм на море, разбивающий галеры как щепки… Волны, достигающие высоты колонн Капитолия. Море вдруг сменилось сушей и глазам предстали римские легионы, а корабли сменились видениями огромных слонов, топчущих римских солдат… Видения менялись очень быстро…

Пение стихло и послышалось контральто. Стоящие по бокам ниши авгуры припали на левое колено. Катон поднялся со скамьи и сделал два шага к нише. Глаза его сверкали светом отражённых ламп, на лице застыла маска отречённости и всепоглощающего поклонения!

Ниша полностью наполнилась дымом благовоний, излишки которого выходили по сторонам… Вдруг из ниши послышался звук, сопоставимый с тяжёлым ударом бревна о каменную кладку. Контральто сразу осёкся и замолчал.

– Присутствует ли верховный понтифик? – Из ниши послышался голос, усиленный акустическим эффектом пустоты, но вполне человеческой, низкой тембральности.

– Я здесь, мой повелитель! – Катон склонил голову.

Септемий окончательно пришёл в себя от раздавшегося в пустоте голоса.

– Мои братья, находящиеся по ту сторону вашего времени, недовольны столь медленным процессом гегемонии Рима над всем миром!

– Мы делаем всё от нас зависящее, всё, что в наших силах, повелитель!

– Недостаточно. Рим должен собрать четыре составляющих безграничный власти, и тогда все четыре стороны света покорятся ему! Построив же башню, в которой будут заключены все четыре символических реликвии, вы вновь построите мост, связывающий ваш мир с нашим. И мои братья смогут вновь войти в ваше измерение, помогать властвовать вашему городу над всем миром. Вербуйте больше наших последователей. Гея не вправе противиться вашей власти. И помни, понтифик, – из дыма выступила еле различимая человеческая фигура, – ваш город не единственный в этом мире. – Фигура человека по пояс высунулась за пределы задымленной ниши, так что было хорошо различимо лицо божества. – Мои братья могут подумать о замене избранности вашего города.

Лицо вновь скрылось в пелену дыма.

– Мы дали вам всю информацию! Дали вам могущество и власть! Закончите начатое и мы вернёмся вновь!

Голос замолчал. И вновь запело контральто. Как будто певшей открыли закрытый ранее ладонью рот.

Бибул сидел ни жив ни мёртв. Ничего подобного он в жизни не испытывал. Сам монолог в нём пробудил много вопросов. Присутствие третьей заинтересованной стороны в Республике давно угадывалось им. Но то, что он увидел и услышал, никогда им не предполагалось и поставило его в определённый тупик. Мурашки побежали у него по спине в момент, когда он увидел и рассмотрел лик бога.

Тем временем авгуры забрали ароматные лампы из ниши и глазам вновь открылось её пустота. Все покинули комнату, кроме Катона и Бибула.

Катон повернулся к Септемию, было видно его волнение:

– Ну, что скажешь, Септемий? Я понимаю, тебе не по себе! Но объяснить всего я тебе сейчас не могу. Ты должен сам определиться – с нами ты или нет! – Катон внимательно посмотрел на Септемия.

И увидев, как Септемий посмотрел на Катона, тот ответил:

– Я сам не думал, что он сегодня явится в этом облике.

Септемий сидел, собираясь с мыслями.

– Хорошо, понтифик, я обдумаю увиденное и сообщу вам о своём решении до отъезда из Рима.

– Вот и хорошо! – раздалось в ответ. – Я оставляю тебя, Септемий! Привратники проводят тебя.

Септемий обернулся. Катон исчез за одной из ширм.

Оставшись один, Бибул подошёл к открытой нише. С опаской он вошёл внутрь и осмотрел стены. Стены были выложены из круглого камня и не имели никаких трещин или изъянов, которые могли бы навести на мысль о потайной двери.

В этот момент раскрылась дверь, в которую вошёл Септемий, направляясь сюда. Привратники попросили его проследовать за ними. Септемий совершил обратное путешествие по подземельям храма в молчании и раздумьях.

Глава 20

Гамилькар обернулся, выбежавшая отовсюду прислуга храма разделилась на две группы. Одна перенесла Апафию в её жреческие покои, где принялись хлопотать над её раной. Другие пытал ись помочь Клариссе освободить Массилия от доспехов, чтобы добраться до его ран. Гамилькар поискал глазами Иолу. Она сидела на корточках возле лежащего центуриона. Гамилькар пошёл к нему и, присев, приподнял его голову, почувствовав слабый пульс Кассия.

– Диархон, перевези женщин на корабль. Я пока окажу помощь! – отдал он указания Диархону. Увидев немой вопрос на лице Иолы, он успокоил: – Они выживут, если им оказать вовремя помощь, так что поторапливайтесь! Не время рассуждать! – поторопил Гамилькар. – Диархон вернется за нами, поэтому спешите!

Женщины смотрели на него вопросительно.

– Мы перевезем их на корабль и там вы мне всё расскажете! А сейчас в путь!

Гамилькар вновь склонился над Кассием. Центурион потерял очень много крови и ослаб совершенно, но молодое сердце боролось за жизнь. Гамилькар подумал о превратностях жизни, вынуждающую его оказывать помощь врагу. Но этот враг спас его жену, встав на пути слуг Двуликого, и его благородство несомненно достойного римлянина пересилила вражду двух народов. Кассия перевязали и отнесли к пристани храма. Барка посмотрел на Массилия. Рана декана была опасней. Второе ранение задело лёгкое. Массилия перевернули так, чтобы кровь не заливала лёгкие, но требовалась помощь лекаря. Массилия перевязали и, не переворачивая, перенесли к Кассию…

Наконец пришла лодка. Раненых погрузили в лодку. Гамилькар ещё раз справился о здоровье Апафии и узнал, что она уже пришла в себя и стала расспрашивать о случившемся. От этого известия он успокоился и отплыл к кораблю…

Артемида отстояла свои владения и опустила на свой храм глубокую ночь…

…Кассий Кар открыл глаза, не понимая, где он находится. Он попытался пошевелиться, но совершенно не почувствовал тела. Темнота и мрак были его спутниками последние дни. «А жив ли я? Или я уже умер и совершенно бестелесным духом витаю в космосе?» Кассий решил вспомнить всё, что происходило за прошедшие недели…

Обоз после сражения на гребне подъёма переправы через реку больше не подвергался никаким нападениям. После битвы они узнали у местных сицилийцев, что уничтожили самый крупный разбойничий синдикат, промышлявший разбоем в этой области острова уже много лет. Были убиты почти все видные начальники разбойников, включая неуловимого до этого Катариса, который грабил всех подряд и слыл неуловимым и умелым организатором нападений!

Через три дня обоз достиг Эрбесса, где располагалась база осаждавшей Акрагант армии проконсула Кавдика. В Эрбессе стоял гарнизон, состоящий из четырёх манипул тяжёлой римской пехоты, трёхсот всадников – экстрординариев. Гарнизоном командовал военный трибун Децим Тибул. По приходу обоза Теренций Мул поведал Дециму все перипетии пути и о роли во всём Кассия Кара. Тибул высоко оценил действия Кассия и отрядил в сопровождение Кассия отряд экстрординариев в сто всадников. Также Тибул пообещал, что как только какой-либо обоз отправится в Мессину, он возвестит о заслугах Кара его легата Тита Бабруку.

На следующее утро Кассий в сопровождении конного отряда отбыл к Акраганту. Двумя переходами, с одной ночевкой, отряд прибыл в лагерь Аппия Кавдика. Конный отряд, сопровождавший Кара, отбыл назад в Эрбесс. Кассий, разместив своих людей на отдых, отправился к проконсулу…

…Лагерь Кавдика стоял на высоком холме, с которого очень хорошо просматривался Акрагант, а также часть морского залива. Претория лагеря находилась на самой высокой точке холма. Туда-то и направился Кассий. Пройдя несколько постов охраны и предъявив им консульскую тубу, Кассий подошёл к ставке проконсула. Один из центурионов, нёсший наряд на сегодня по охране ставки, остановил Кара и, узнав о письме консула, отправился доложить о нём Аппию. Через несколько минут центурион вернулся, и попросил Кассия проследовать к проконсулу. Кар вошёл внутрь, прошёл между двух перегородок с охраной и попал в просторный зал с конусным покрытием из парусины. В центре свода было отверстие для выхода дыма горящих в нескольких местах очагов, задачей которых было освещение и отопление такого большого пространства.

Проконсул сидел возле одного из очагов и что-то чертил на песке. Подняв голову, он посмотрел на Кара вопросительным взглядом. В нём угадывался очень надменный, авторитарный, бескомпромиссный военачальник. Кавдик происходил из очень древнего рода патрициев и его понятия обо всём самом лучшем чётко ассоциировались с родовой ветвью. В его мировосприятие не входило ещё чьё-то мнение, отличавшееся от его личного. Его военачальники, окружавшие его, были для него дурнями и обалдуями, а солдаты муравьями. Всё это присутствовало на фоне его гениального военного руководства. Все неудачи и промахи он списывал на нерадивость солдат и тупость подчинённых начальников. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Кавдика никто не любил и, более того, его ненавидели. Но спорить с ним было опасно, ибо он имел неукротимый нрав, а бешенство и свирепость слишком часто заслоняли разум, затмевая последние отблески сознания.

Кассий без слов подал тубу проконсулу. Аппий взял её и не спеша, будто раздумывая, открывать её или нет, крутил в руках. Так же не торопясь открыл запечатанный верх. Принялся читать… Несколько раз во время чтения он поднимал глаза на Кара и вновь обращался к письму. За время чтения на его лице не выразилось ничего, что могло бы выдать его чувства. Закончив чтение, он обратил свой взор на Кара.

– Где ты отличился, центурион? – спросил Аппий Кассия.

– Во время второй войны с Самнием, – ответил Кар.

– В каком легионе ты служил?

– Я служил и ныне несу службу в четвёртом легионе имени Марса.

– Хороший легион, – заметил Кавдик, – и командиры ему достаются всегда достойные.

Он крикнул дежурного центуриона.

– Позови Скрофу, – приказал он.

Центурион вышел.

– Кассий, я напишу письмо, которое ты доставишь в расположенную недалеко от Акраганта священную рощу нимф. Когда ты передашь письмо и дождёшься его прочтения, лицо, прочитавшее его, даст тебе поручение ко мне или просто отпустит тебя в лагерь. Сегодня начинаются празднества, посвящённые Артемиде. Те люди выполняют тайные поручения и находятся в роще по заданию.

С этими словами Аппий написал письмо, сложил его вчетверо и скрепил своей печатью. Когда он передавал письмо, вошёл человек со знаками военного трибуна.

– Скрофа, – обратился Кавдик, – проводишь центуриона к роще и возвращайся ко мне.

Скрофа склонил голову и пригласил Кассия следовать за ним. Они вышли из ставки Кавдика.

Выходя на территорию претории, Кассий заметил Массилия, стоящего в стороне. Массилий держал под уздцы лошадь, переданную трибуном Тибулом. Скрофа торопился. Он показал на одну из лошадей, стоящих привязанными у декуманских ворот лагеря. Они сели верхом и выехали за ворота. Скрофа пустил лошадь в галоп. Кассий не отставал. Они скрылись среди виноградников и только шлейф пыли, поднятый копытами лошадей, выказывал маршрут их следования. Весь путь занял около часа, они проехали примерно тридцать стадиев. Затем Строфа замедлил бег своего коня и перевёл его на шаг. Лошади, тяжело дыша и фыркая, пританцовывали, отдыхая. Кассий увидел конечную цель их путешествия.

Апельсиновая роща находилась между Акрагантом и селением рыбаков, расположенным под высоким молом, на котором стоял какой-то храм. Священная роща нимф была наполнена пением разноголосых птиц. В самой роще весело журчали быстрые ручьи, сбегая с горного плато. Скрофа достал охотничий рог, сделанный из рога тура, и подал сигнал. После этого он развернул лошадь, кивнул Кассию, подавая этим самым знак исполнения им его поручения, и пустился в обратный путь, пустив лошадь лёгкой рысью. Кассий остался один. Он ждал несколько минут и решил сам углубиться в рощу. Он перебрался на лошади через один из ручьёв и неторопливо двинулся вперёд.

– Кого ищет римский центурион? – услышал он голос позади себя.

Кассий обернулся и увидел арканита, вышедшего из густого кустарника. Солнце играло на его латах, открытых порывам ветра, отбросившего его плащ назад. На адепте блестели латы самнитской работы, в которой одна пластина накладывалась на другую не глухим креплением, а наподобие оперения птиц, одна на другую. Мечи у них были по длине равные мечам римской тяжёлой пехоты, но с более тонким, изящным лезвием. Кроме меча, на поясе висел тяжёлый кинжал. Арканит смотрел на Кассия сквозь глухую кожевенную маску, оставляющую для дыхания продольные прорезы. Открытыми были только глаза и лоб. Капюшон скрывал волосы адепта.

Кассий спешился и молча подал письмо проконсула. Адепт, взяв письмо, отошёл в сторону для его прочтения и повернулся к Кассию спиной. Кассий вдруг вспомнил слова из отчёта адептов, которых он встретил в дозоре у Мессины: «…Благоухает в храме Артемиды…» «Значит, это и есть храм Артемиды! – решил он, посмотрев на высокий мол у моря. – Интересно, что за роза обитает в его стенах?»

– Центурион, – услышал он слова обращения с другой стороны. – Давайте я привяжу вашу лошадь.

Кассий повернулся, справа от него стоял такой же адепт, впрочем, как и слева.

«Сколько их здесь, – подумал Кассий, – этих убийц должно быть кратное число». Кассий посмотрел, как адепт взял его лошадь под уздцы и повёл вглубь рощи. Другой адепт разговаривал вполголоса с арканитом, видимо, старшим из них и прочитавшим письмо. Кассий вслушался в пение птиц, роща, как видно, была густо населена этой живностью…

– Центурион, мы отправляемся на задание, которое указано в письме, доставленном тобой. Ты остаёшься здесь, вместе с двумя адептами, и присоединишься к нам после сигнала! Будь внимателен и не пропусти сигнала.

Арканит пошёл вглубь рощи. Кассий посмотрел, как взявший его коня скрылся в густом кустарнике рощи, и повернулся к адепту, который только что разговаривал со старшим из адептов:

– Что мы будем делать? – спросил Кассий адепта.

– Приказано было ждать сигнала, но ждать сигнала нам лучше на отлогом берегу ручья, который находится недалеко отсюда. – И адепт показал, в какую сторону надо двигаться.

Кассий двинулся в указанном направлении. Туда раньше них ушёл вместе с его лошадью второй из оставшихся с ним храмовиков. Кассий шёл впереди, раздвигая густые, гнутые ветви переплетённых зарослей. Сзади слышался хруст веток идущего за ним адепта. Кассий вышел на открытое место, сделав несколько шагов вперёд, он вдруг обернулся к адепту, который должен был следовать сзади, за ним… Но из зарослей адепт не выходил! Кассий прислушался… Звука шагов с ожидаемой стороны зарослей не было… Зато хрустнули ветки спереди, откуда только что отвернулся Кассий…

…Кассий повернулся и увидел лезвие меча, летящего по косой дуге ему в лицо. Адепт, ушедший вперёд с лошадью Кара, подкараулив его за широким дубом, неожиданно атаковал, совершая рубящий удар мечом, находящимся в правой руке, полностью уверовав в неготовность к его атаке Кассия. Но Кассия природа щедро одарила скоростью перемещений и реакцией. Кар был самородком, постигавшим военную науку в прошедших сражениях, глядя на острия мечей разных народов. Кассий мгновенно присел на левое колено, отставляя правую ногу с разворотом корпуса назад, уходя с линии атаки нападающего. Меч просвистел над головой Кассия. А сам адепт, не встретив упора меча на шее Кассия, куда метил, подался корпусом вперёд, подчиняясь поступательному движению. Центурион одним движением с уходом в сторону с линии атаки обнажил меч и вонзил его в открывшийся правый бок адепта снизу вверх, поднимая стальные пластины брони. Меч вошёл между рёбер и пронзил все жизненно важные органы грудной клетки. Адепт умер ещё в движении… Теперь Кассий услышал звуки ломающихся ветвей сзади себя… Он повернулся и увидел другого адепта, выбегающего из зарослей и замахивающегося в его направлении тяжёлым кинжалом… Времени на раздумье не было. Кар кувыркнулся через голову в сторону врага. Кинжал просвистел на расстоянии ширины ладони от кувыркающегося тела Кассия. Мгновение, и Кар оказался в шаге от врага! Глаза их встретились… Адепт был поражён быстротой центуриона, а глаза Кассия пылали гневом за подлое нападение. Арканит обнажал меч, когда меч центуриона вонзился ему в бедро с силой, пробившей латные пластины, защищающие ногу. Арканит взвыл от боли и упал на траву. Кассий поднялся с колена, огляделся по сторонам, проверяя место на наличие новых убийц…

– Да, вы оправдали свою репутацию подлых убийц, тянувшуюся за вашим орденом в веках! – сказал он после того, как осмотрелся. – Чем я помешал вашему ордену?

Арканит сверлил его зелёным взглядом и молчал. Кассий оторвал тесёмку плаща мёртвого адепта и кинул её раненому.

– Перетяни рану, тебе придётся скоро общаться с судьями Республики!

– Я не хватаюсь за жизнь, центурион. Мой брат уже мёртв! И ты тоже скоро будешь мёртв. Хотя ты меня удивил! Многих мы с братом отправили к Аиду. Но такого быстрого воина мы ещё не встречали! Видно, власть Двуликого не столь уж безгранична, как нам говорили. Марс тоже благоволит к своим сыновьям. – Адепт бледнел с каждой минутой от потери крови, которая всё сильнее пробивалась из его бедра. – Возьми письмо и прочти, что тебя ожидает! Оно лежит в сумке у моего брата.

Кассий посмотрел на раненого, умирающего адепта, потом на другого, который лежал в нескольких шагах. Он медленно пошёл к мёртвому адепту. Нагнувшись над мёртвым телом, Кассий открыл поясную сумку и порылся в ней. На дне её лежал вчетверо сложенный конверт проконсула. Кассий взял его и выпрямился, приготовившись читать…

В это время сзади послышался хруст разрубаемого черепа. Кассий резко обернулся… У мёртвого адепта стоял Массилий. Адепт с удивлённым лицом держал в замахе меч, который собирался бросить в спину Кассия… Меч декана разрубил ему голову в момент броска и мёртвое тело рухнуло наземь.

– Спиной к живому врагу поворачиваться нельзя. – Массилий вытер меч о траву.

Кассий наклоном головы поблагодарил Массилия.

– Что ты здесь делаешь, Массилий? – улыбаясь, спросил он.

– Когда я увидел тех адептов ордена, которых мы встретили в дозоре у Мессины, я подумал, что мы вляпаемся в какую-нибудь грязную историю. И я не ошибся! Почему я здесь? Потому что я привязался к тебе, центурион. За шесть лет службы ты мне стал как сын. Своих детей я никогда не имел. Поэтому оберегаю тебя от всякого рода неприятностей! – Массилий пнул ногой мёртвого арканита.

Кассий ничего не ответил, он читал письмо. Оно было очень коротким. Кавдик написал: «Центуриона, привёзшего письмо, к Плутону! Сегодня всё должно решиться. Храм сжечь! Мёртвого центуриона бросить у храма».

– Вот как? – центурион задумался. – Нам, Массилий, нельзя возвращаться в лагерь Кавдика.

Массилий склонился над убитым арканитом, открыл его лицо, перерезав ремни маски. Посмотрев в лицо убитого, он произнёс:

– А мы были примерно одного возраста с ним! Интересно, скольких людей его подлая рука отправила в чертоги Плутона?

– Он сказал, очень многих! Он и его брат… – Кассий был погружён в размышления.

– Брат? – Массилий поднял голову, оторвав взгляд от адепта. Он перешёл к другому арканиту и склонился над ним, разрезая ремни маски. Массилий содрогнулся, по его спине пробежала дрожь. – Клянусь страшной Гекатой! Они действительно братья. Кассий, ты должен это видеть! – Массилий выпрямился, оторвав Кассия от размышлений своим возгласом.

Кассий, приняв в мыслях какое-то решение, подошёл к одному из убитых адептов. Взглянув ему в лицо, он перешёл к другому:

– Они подбирают убийц из близнецов! – Он выпрямился. – Орден состоит из убийц-близнецов. Да! Тут даже упомянутая тобой Геката содрогнулась бы от ужаса! Похоже, легенды не врут, говоря, что Ромул создал орден.

Массилий, осмотревшись по сторонам, спросил:

– Ты что-то говорил про возвращение в лагерь? Почему нам нельзя возвращаться?

Кассий протянул Массилию письмо… Массилий улыбнулся:

– Кассий, я происхожу из рода рыбаков из Остии. У нас не было рабов греков! Я не обучался грамоте. Вся моя грамота закончилась, когда обучили меня вязке рыболовных снастей и продаже улова с выгодой!

– Прости, Массилий, не подумал! – Кассий примирительно улыбнулся. – Кавдик поручил мне доставить письмо, в котором приговорил меня к смерти. Далее он поручил бросить мой труп к вон тому храму Артемиды, а храм сжечь!

– Для чего? – удивился Массилий.

– А вот это мы сейчас попробуем узнать! Если ты, конечно, со мной, друг мой!

– Где быть декану, как не рядом в строю с центурионом. – В голосе Массилия не было ни капли раздумий. – Сейчас, Кассий, я приведу твою лошадь!

Массилий скрылся в зарослях. Через несколько минут он появился с лошадью Тибула, к крупу которой был прикреплён щит Массилия.

– Знал я! Встретишь тёмного убийцу на ночной дороге и она приведёт тебя в тёмный лабиринт его тайн!

Кассий выехал ему навстречу верхом на лошади, которую дал ему Скрофа. Между тем уже наступил вечер, солнце скрылось за горизонт.

– Ну что, Массилий. Пора нам посетить владения Артемиды, на которые Двуликий обратил свой взор!

Они пустили коней в галоп…