Текст книги "Стробоскоп Панова (СИ)"

Автор книги: Юрий Шиляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Айвен достал из кармана две купюры и положил на край стола.

– И это мой сын? Я пришёл поговорить о важных делах, от которых зависит будущее Чемберсов. Позвольте напомнить вам, Айвен, что продолжение нашего славного рода, восходящего к сподвижникам Ричарда Третьего...

– Так вам не нужны деньги? – Перебив его,Айвен нарочито медленно протянул руку.

Отец схватил со стола купюры и метнулся к выходу, бросив напоследок:

– Мы ещё вернёмся к этому разговору.

Но оказалось, что виделись они в последний раз. Отец, покинув Айвена, отправился в дешевые меблированные комнатына Ист-сайд. Выходя из омнибуса, он оступился и ударился виском о бордюр. Нелепая случайность, сказал констебль, смущённо вертя в руках форменную фуражку.

Глава 3

Айвен взял на заводе отпуск для организации похорон и улаживания дел. В наследство ему достались только долги. Молодой человек предполагал, что так и будет, но сумма, названная кредиторами отца, потрясла. Все небольшие сбережения инженера могли погасить лишь малую часть.

На кладбище едва замечал происходящее, вовсе не из-за смертиродителя и сыновней скорби. Сумма долга экономному по натуре Айвену казалась астрономической. Сам он жил на жалование и, будучи талантливым инженером, не бедствовал. Привычка умершего отца пускать деньги на ветер, видимо, стала причиной бережного отношения к деньгам самого Айвена. По той же причине молодой человек согласился с первым предложением, сулившим большие деньги, большие связи, и – главное —возможность навсегда забыть и о папиных долгах, и о нём самом. Царствие ему небесное, в чём Айвен сильно сомневался.

Предложение поступило от плотного мужчины. В нём всё выдавало провинциала: тягучий говор селянина, костюм из дорогой ткани, но мерзкого пошива и, особенно, тщетные попытки казаться светским человеком. Чтобы справиться со смущением, толстяк время от времени доставал бумажник из дорогой крокодиловой кожи, туго набитый ассигнациями, подбрасывал его на руке, будто проверяя на вес, потом, с нарочитой медлительностью прятал кошель на место – во внутренний карман дурно скроенного пиджака. На похоронах Айвен не обратил на него внимания, он вообще не смотрел по сторонам, погрузившись в безрадостные мысли. Когда немногочисленные родственники скрылись за кладбищенской оградой, провинциал подошёл к Айвену и бесцеремонно вцепился в локоть.

– Примите мои соболезнования, дорогой барон, – сказал толстяк, нимало не смущаясь собственной наглости.

Айвен, пришибленный количеством долгов, как-то позабыл, что унаследовал ещё и титул. Попытки провинциала казаться светским человеком раздражали. Лицо его – большое, будто вытесанное топором из куска старого, жёлтого дерева, показалось баронету смутно знакомым. Глаза, глубоко посаженные, острые, холодного серого цвета, смотрели уверенно, цепко, и уж смущения в них точно не было. Айвен нахмурился, пытаясь припомнить, встречался ли он раньше с этим навязчивым господином, но тщетно. Пожал плечами: наверное, похож на кого-то, увиденного случайно.

Молодой человек улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка выглядела горестной – всё-таки только что предали земле прах его родителя, и попытался освободиться от докучливого незнакомца. Не тут-то было: хваткау толстяка железная. И деловая хватка была из того же материала, в чём Айвен убедился после нескольких минут разговора.

Толстяк достал из кармана платок сомнительной свежести, протёр багровое, в бисеринках пота, лицо, и громко, с надрывом, закашлялся. Айвен мог бы посоветовать тому ослабить шейной платок и расстегнуть узкий пиджак, но удержался. Прилипчивый провинциал ему не понравился. Работая на заводе, он прекрасно знал, как вести себя с такими людьми. Понимая, что наглец не отстанет, Айвен поджал губы и высокомерно процедил:

– Чем могу быть полезен?

– Позвольте представиться: Джейкоб Браун, – мужчина слегка наклонил голову. – Сразу перейду к делу. Привык, видите ли... кхе.. брать быка за рога! Я владею землями вокруг вашего замка, барон, – сказал толстяк, снова сильно польстив Айвену. «Замком» он назвал старое, заброшенное поместье, куда молодой человек не только не наведывался лет сто, но и даже не интересовался, в каком состоянии находится его собственность. – Ещё у меня есть дочь, – продолжил провинциал. – Вы можете расценивать моё предложение как угодно, но я хочу, чтобы мои внуки имели титул.

– Простите, а в чём, собственно, заключается ваше предложение? – спросил Айвен только для того, чтобы хоть как-то скрытьрастерянность. Он прекрасно видел, что толстосум решил купить дочери жениха, и выбор почему-то пал на него. Хотя – ясно почему, у него земли в Роузвуде.

– Вы бедны. Папаша оставил вам столько долговых расписок, что даже продажа Роузвудского поместья, – тут он назвал имущество Айвена правильно, может, именно поэтому опять закашлялся – бурно и долго. – Так вот, -снова достал платок, вытер лицо, – женитесь на моей девочке, и вам ничего не придётся продавать. Вы не игрок... я наводил справки... – пояснил в ответ на удивлённый взгляд баронета. – А что тут такого? – он пожал плечами. – Даже выбирая лошадь, не только выясняешь всю её родословную, но и проверяешь, в каком состоянии у неё зубы, а тут – жених.

– Но, позвольте, милейший, – Айвену, наконец-то, удалось освободить руку, – я ещё не дал согласия.

– Дадите, – и «покупатель», вытащив из портмоне чек, помахал им перед носом предполагаемого зятя. – Я никогда не ошибаюсь, – продолжил делец, убедившись, что сумма, прописанная в чеке, попала в поле зренияАйвена, и довольно хмыкнул, увидев, как расширились его глаза. Ещё бы, этой суммы хватит и погасить долги, и потом ещё долгое время оставаться состоятельным человеком, даже если ни чем больше не заниматься, просто тратить деньги – и всё. – Итак, я навёл справки. В отличие от своего папаши, вы экономны, к деньгам относитесь уважительно. Вы получили блестящее образование, но при том обстоятельстве, что особа вы всё-таки титулованная, почему-то предпочитаете работать руками, что вызывает уважение. Кстати, как я узнал, у вас есть кое-какие сбережения, – здесь толстяк пренебрежительно скривился, давая понять, что он думает о подобных «запасах». Кривизна потного лица почему-то позабавила Айвена.

– Вы и это умудрились узнать? – улыбнувшись одними уголками губ, поинтересовался он.

– Деньги, мой мальчик, открывают любые двери,– сказал толстяк и, вздохнув, продолжил:

– И закрывают тоже.

Намёк более чем прозрачный, и дальше Айвен слушал смешного человека в узком костюме очень внимательно.

– У вас спокойный, ровный характер, вы умны, и теперь вы барон...

– Простите, но во владение имением я войду только через год, по окончании траура, тогда и стану бароном – внёс поправку Айвен.

– Что такое год в нашей жизни, дорогой барон? – возразил толстяк, упорно продолжая игнорировать то обстоятельство, что Айвен пока ещё баронет. – Мне десять лет назад сказали, что с моими лёгкими я не протяну и года, а что вышло? А вышло, что я жив, и, как это не смешно, почти здоров. И потом, если я помру, кто позаботится о моей крошке Лу? Луиза – так зовут вашу невесту.

– Уже невесту?.. – Айвен немного попривык к бесцеремонности провинциального богатея, но это заявление возмутило. Он хотел решительно попрощаться с наглецом и пойти прочь, однако потенциальный тесть сунул ему в руку чек.

И всё. Больше будущий барон не сомневался. Он даже не попросил фотографию невесты. Просто посчитал нули, стоящие после единицы – и сделка свершилась.

– Что ж, ваше предложение действительно не только интересно, но и своевременно, – произнёс Айвен, внутренне уже согласившись набрак по расчёту. И, с облегчением улыбнувшись, добавил:

– Надеюсь, мои зубы вы проверять не будете?!

– Зачем? Я был у вашего дантиста. Он сказал, что зубы у вас здоровые, – совершено серьёзно ответил будущий тесть, чем вверг баронета в состояние лёгкого шока. Тот ещё не встречал человека, у которого бы полностью отсутствовало чувство юмора.

– Когда ехать? – поинтересовался Айвен, в душе смущаясь столь неприкрытого расчёта.

– Умный мальчик, – добродушно улыбнулся толстяк, но взгляд остался жёстким. Так смотрят дельцы, ещё до начала переговоров уверенные в их благоприятном исходе. – После моей смерти вы станете крупным землевладельцем, так же вам отойдут пакеты акций нескольких компаний. Дорогой мой, скажу по секрету, очень перспективных компаний. Банки часто лопаются, пшик – и нету. Свои денежки я предпочитаю вкладывать в развитие паромобильного бизнеса, в строительство железных дорог,в новые технологии. После свадьбы... – здесь провинциал сделал многозначительную паузу, – вы получите полный отчёт о моих капиталовложениях и... и я надеюсь на ваше участие в делах... Хотя, думаю, пока вы будете тут утрясать папины делишки, у нас будет время посетить некоторые из моих кампаний.

Толстяк кивнул на стоявший неподалёку паромобиль.

– Соберите всё, что вам нужно в дорогу, и переезжайте ко мне.

– Прошу прощения, это абсолютно невозможно, – Айвен растерянно посмотрел на чек, – надо заплатить долги...

– Я всё сделаю, – просипел толстяк, сдерживая очередной приступ кашля.

– И, тем не менее, – настаивал Айвен, – мне нужно будет заехать на работу, сообщить об увольнении. Этой суммы, – он снова посмотрел на чек, – вполне достаточно, даже более, чем достаточно, чтобы привести мои дела в порядок. И потом, долги я принципиально отдаю сам. Особенно, если это долги моего отца.

– Ну ладно, мой мальчик, ладно, не кипятись, – толстяк,улыбаясь, похлопал Айвена по плечу. Молодого человека опять покоробила фамильярность дельца: тот перешёл на «ты» сразу же, как понял, что дело выгорело, и аристократ «куплен» с потрохами. – Делай свои дела, и приезжай. Мы будем тебя ждать.

Джейкоб Браун ухмыльнулся, и Айвену стало вдруг нехорошо. Так, наверное, ухмыляется дьявол, купив очередную душу... Титул – не душа, успокоил себя баронет. Он открыл дверцу кареты. Поставив ногу на ступеньку, зачем-то обернулся, недолго смотрел на свежую могилку, где под слоем земли лежало тело отца. Ожидал, что накроет волна горечи, но ничего подобного не случилось. Не испытал даже того мимолётного сочувствия, уместного и для постороннего человека, случайно оказавшегося на похоронах. Ни горечи, ни горя, ни чувства потери. Напротив – одно только облегчение, какое испытывает человек, сбросивший тяжёлый груз. Груз долгов, обязательств, ошибок, разочарований...

И Айвен запрыгнул в карету. Взвился хлыст, окрик кучера двинул лошадок в галоп, наёмный экипаж, заскрипев, покатился по дорожке с кладбища.

Так началась история, изменившаяи самого Айвена, и, возможно,весь наш мир. Хотя... жизнь сама знает, что ей нужно, и никогда не соглашается на подделку.

А возле свежей могилы, украшенной парой дешёвых бумажных венков, остался стоять толстый, смешной человечек. Его багровое, потное лицо было одновременно и растерянным, и горестным.

Он оглянулся, посмотрел по сторонам, медленно опустил взгляд на холмик мёрзлой земли. Надгробный камень прост, как и слова, выбитые на нём: «Барон Чарльз Альберт Чемберс. Да покоится с миром»

– Эх, – толстяк достал платок. Он хотел привычно вытереть пот, но из его маленьких, острых глазок вдруг полились слёзы. Мистер Браун всхлипнул, всё-таки вытер лицо и шумно высморкался. Потом, вздохнув, сказал:

– Ну что, господин барон, все мы там будем, да? Ты ведь вряд ли помнишь меня? Я Джейкоб, кухаркин сын. Это меня обвинили в краже той золотой монеты, и моей матери отказали от места. Мы потом голодали, потому что мать больше нигде не брали на работу. Ты не знал этого, но я самскажу – отца-то у меня не было. А тот золотой стащил ты. Я видел.

Джейкоб наконец-то расстегнул узкий пиджак, ослабил тугой узел галстука.

– Ты знаешь, Чарли... помнишь, так я называл тебя в детстве, когда мы вместе играли?.. Чарли, я так возненавидел тебя, что решил стать не просто равным тебе, я решил стать выше тебя. И... – Джейкоб с минуту помолчал, – и ты знаешь, у меня это получилось. Я работал. Очень много работал. А ещё я очень много думал. И, Чарли, так получилось, что сумел заметить, как меняется этот мир. Сделал одну-единственную ставку – на перемены. И не ошибся. Я выиграл. Ты знаешь, я долго горел желанием отомстить тебе, но каждый раз, наблюдая за тобой издалека, видел, что ты сам делаешь это с успехом. А потом у меня родилась дочь. И я вдруг понял, что ничего важнее неё не может существовать в этом мире. Даже намёка на что-то плохое не должно коснуться моей маленькой девочки. Тогда я простил тебя. Знаешь, мне стало так хорошо, будто это не крошка Лу родилась, будто я сам заново народился на свет. Я сегодня купил ей мужа и титул. Ты, наверное, ещё здесь и сам всё слышал. – Джейкоб посмотрел вверх, будто действительно мог увидеть душу умершего. – Чарли, ты пойми, это не была месть, скорее, это было просто тщеславие. – Он помолчал, потом, покачав головой, сказал:

– Нет, не тщеславие, а благодарность! Я помог твоему мальчику вылезти из дерьма, в котором ты его оставил. А как оно дальше пойдёт, так то жизнь покажет... Знаешь, я думал, что выскажу на твоей могиле много плохого, грубого, может, даже спляшу на ней, плюну... но... Но я могу сказать тебе только одно: «Спасибо». Если бы не ты, я до сих пор был бы твоим слугой, возможно, конюхом, а может, ещё кем-то... Если бы не твоя ложь... Тебе тот золотой не принёс удачи, а то, что ты оболгал меня – принесло мне и счастье, и богатство. Знаешь, я вот что думаю, жизнь, наверное, знает, что она делает, она умнее нас с тобой...

«Кухаркин сын», бросив на могилу золотую монету, повернулся и, быстро переступая короткими ногами, пошёл прочь. Туда, где у кладбищенских ворот его ожидал уже привычный на городских дорогах, но редкий в сельской местности, паромобиль.

Смешной человек Джейкоб Браун направился в особняк, приобретённый недавно и ещё толком не обжитый. Недвижимость никогда не бывает лишней, считал он, скупая имущество разорившихся аристократов. Он планировал задержаться в Лондоне недолго, от силы дня на два. По завершении дел в столице, его путь лежал на вокзал, откуда он, в личном комфортабельном вагоне, отправится домой, в Роузвуд. Джейкоб хотел прибыть раньше Айвена, и как следуетподготовиться к приёму дорогого гостя. Желание баронета закончить дела в столице оказалось как нельзя кстати,оно давало выигрыш во времени. А времени мистеру Брауну требовалось много —подготовить к приезду женихаединственную дочь. Крошка Лу ничего не хотела слышать о замужестве и категорически отказывалась даже говорить на эту тему. Но хитрый Джейкоб имел козырь, который бить дочке нечем – фотографическую карточку Айвена Джошуа Чемберса. На фото будущий барон улыбался, карие глаза лучились, и это немного смягчало несколько тяжеловатый подбородок. У Айвена такое лицо, на какие обычно обращала внимание дочь мультимиллионера – сильное, волевое. Джейкоб, глядя на снимок, хмыкнул: фотография не передавала рассеянного, отстранённого выражения глаз, а улыбка скрывала размытую линию мягких, бесформенных губ.

Глава 4

– Дедушка! – воскликнула Кэтрин и, после продолжительной паузы, обвиняюще произнесла:– Какие интересные подробности открываются... Так ты женился на бабушке Луизе по расчёту? Даже не видя её, согласился на свадьбу? Какой ужас!

– Тогда были другие времена, девочка. Та свобода, какой пользуется ваше молодое поколение, нам и не снилась.

– Но... – девушка растеряно смотрела на старика, – как же так? Хоть я была совсем маленькой, когда умерла бабушка, я же помню – вы любили друг друга!

– Конечно, милая. Мы любили друг друга. Любовь, девочка, не всегда подобна удару молнии, вспышке света, или бурному пламени. Иногда она разгорается из маленьких искорок добра, благодарности, сочувствия.

– Разве бывает так? Вот я как увидела сэра Альберта, у меня будто в сердце случился пожар. – Она закатила глаза, томно вздохнула. – Рассказывай же! Мне интересно узнать, – улыбнувшись, внучка лукаво взглянула на деда, – как случилось, что мой молодой дедушка Айвен полюбил девушку, на которой поначалу женился ради денег?

– Это случилось не сразу, – произнёс старик, всматриваясь куда-то вглубь себя. – Тому предшествовали события, много событий. Итак, вернувшись с кладбища поздно...

***

Вернувшись с кладбища поздно, в наёмной карете, молодой баронет вошёл в коттедж. Разделся, с трудом расстёгивая пуговицы непослушными пальцами. Сказывалось напряжение долгого дня, переживания не давали расслабиться. Бил озноб, и крепкий ромовый пунш, приготовленный миссис Пайн, доброй женщиной, пришёлся к месту. Выпил бокал, но не согрелся. После второго стало немного легче, но только третья порция помогла уснуть.

На следующее утро Айвен проснулся и сразу открыл глаза: проблемы встали перед ним в полный рост, отбивая желание несколько лишних минут понежиться в постели, под мягким пуховым одеялом. Где взять денег, чтобы погасить астрономические долги, сделанныеотцом? Тут вспомнился странный вчерашний разговор. Боже, да не почудилось ли это?! Он вскочил с кровати, прошлёпал босыми ногами по холодному полу к гардеробу и, сняв с вешалки сюртук, принялся лихорадочно шарить по карманам. Достав портмоне, открыл, дрожащими пальцами выудил чек. Пересчитал нули, потом ещё раз, прочёл сумму прописью – миллион фунтов стерлингов.Всё сходилось. Он мог погасить долги отца, и даже после этого оставался очень богатым человеком.

В дверь осторожно постучала квартирная хозяйка:

– Примите ещё раз мои соболезнования в связи со смертью вашего отца, но внизу вас ожидает человек, – она презрительно скривилась, -которого я не стала бы называть джентльменом. Он сидит внизу уже четверть часа. Я не хотела вас беспокоить, сэр,но визитёр так настойчив, что пришлось его впустить. Чтобы не показаться невежливой, я сварила для него кофе, что, прошу прощения, не преминула включить в счёт.

Поспешно одевшись, Айвен спустился в гостиную. На краешке кресла, будто проглотив кол, сидел его будущий тесть. Он не выпускал из рук платка,то и дело вытирая лоб. Из окналились солнечные лучи, расцвечивая и без того красную физиономию гостя багрянцем. Рядом, на небольшом ажурном столике, на самом краю, примостилась хрупкая кофейная чашка. Толстяк смотрел неё едва ли не с испугом. Он так и не решился выпить кофе – из страха раздавить тонкий фарфор короткими, толстыми пальцами.При виде Айвена визитёр встрепенулся, но тут же сник, бросив растерянный взгляд на миссис Пайн. Та стояла рядом, с безупречно-вежливой улыбкой, прилепившейся к бесцветным губам, с чинно опущенными руками в белых перчатках, с презрительно-высокомерным взглядом подслеповатых глаз. Одетая в чёрное платье, высохшая и морщинистая, дама выбивала провинциала из колеи безупречными манерами, и снова вести с ней диалог Джейкобу не хотелось.

Мультимиллионер вскочил, раскинул руки, приветствуя будущего зятя, и всё-таки опрокинул чашку. Сконфузился, пробормотал что-то о покупке вагона посуды, при этом не решаясь посмотреть на строгую хозяйку коттеджа.

– Айвен! – вскричал он, старательно игнорируя неодобрительно поджатые губы вдовы. – Не время залёживаться в постели, мой мальчик! Ты уж прости старика, но, понимаешь ли, последнее время эгоистично мечтаю уйти на покой, хочу возиться с розами в цветнике, читать газету – и никуда не торопиться. Ты хороший инженер, и у тебя есть коммерческая хватка. Так что быстренько войдешь в курс дела. Да, хочу спросить тебя, дорогой зять, ты, конечно же, следишь за последними техническими новинками?..

Этим утром Айвен впервые пренебрёг завтраком. Провинциал громко рассказывал о своём богатстве, миссис Пайн с видом жертвенного барашка стояла в дверях, ради соблюдения приличий, составляя компанию толстяку, чем изрядно его смущала. Баронет, поднявшись в столовую, с сожалением глянул на тарелку с яичницей и, отхлебнув крепкого кофе, быстро собрался.

Вышли через парадный вход коттеджа, и молодой человек остановился, на минуту зажмурившись от яркого солнца. Хмыкнув, подумал, что обещанный газетами конец света в виду нового ледникового периода в очередной раз откладывается на неопределённое время. Яркие, весенние лучи топили снег, вчерашний гололёд превратился в шумные потоки воды, всасываемые сквозь решётки в канализационные люки.

На подъездной дорожке, прямо в центре большой лужи, стоял новенький стимер. Обтекаемые обводы поражали изяществом.Каплевидный корпус заканчивался большим вздутием котельного-двигательного отделения. Сзади сияла начищенная решётка охладителя. Блестели новенькой кожей удобные сиденья. На приборной доске стандартный набор: датчик давления, тахометр, спидометр... Тут Айвен заметил незнакомый циферблаты и, самое интересное, кроме рулевого колеса в стимере была всего одна рукоятка вместо обычных трёх-четырёх рычаговуправления двигателем, паросиловой установкой и наклоном цилиндров.

– А где вся машинерия? – не удержавшись, спросил у мистера Брауна.

– О, это как раз и есть моё последнее приобретение! – похвастался Джейкоб. – Что, нравится малышка?Кхе-кхе, ещё б! – Он хлопнул Айвена по плечу: – Смотри, зятёк, могут же делать у нас. Вот, давление пара двести пятьдесят атмосфер. Впрыск воды происходит автоматически. Нагреватель почти мгновенно доводит температуру до двухсот пятидесяти градусов. Кроме того, там есть ряд интересных новинок, с которыми я тебя познакомлю чуть позже. И – самое главное – для управления навигацией стоит аналоговая машина различий, адаптированная к паромобилю! О! Можешь такое представить?! То-то! Она тоже работает от единой паросиловой установки.

Вначале восторженного расхваливания машины на лице Айвена невольно появилась снисходительная улыбка. Джейкоб Браун будто забыл, что читает лекцию старшему инженеру паромобильного цеха, который знает о паросиловых установках всё. Этот вот новенький стимер тоже сошёл со стапелей в его цехе. Но когда толстяк сказал о машине различий, пренебрежение как ветром сдуло. Брови баронета взлетели вверх, глаза расширились, но он не нашёлся, что сказать, даже не смог сформулировать вопрос, вертевшийся на языке.

– Что, онемел? Пра-а-авильно, мы-то с тобой знаем, парень, что машина различий, даже самая портативная, была бы никак не меньше всего этого экипажика!

***

– Интересно, как быстро меняется мир, – заметила Кэти. – Вот ещё ты застал машины различий размером с особняк, а теперь они столь малы, что легко умещаются в женской сумочке.

– Ты права, Кэтрин, с течением времени всё становится компактнее, функциональнее. Боюсь, что когда-нибудь вещи вообще не будут иметь никакого значения в жизни людей. Всё имущество сможет уместиться в маленьком блоке с ноготь величиной.

– И куда же, позвольте спросить, сударь, денутся вещи?

– Их можно будет создавать каждый раз заново, простопереставляя атомы.

– Забавно было бы посмотреть на это. Но пока мы пользуемся вещами, – девушка достала из сумочки зеркало, поправила локон, облизнула губы и демонстративно положила вещь назад, – и делаем это с удовольствием. Вряд ли кто-то откажется от привычной удобной кровати, которая лет двадцать стоит в спальне или от самой обыкновенной серебряной ложки, к которой просто привык.

– Думаешь? Вот посмотри – раньше привычной была аналоговая машина различий – чаще она называлась вычислителем – размером с дом, как ты правильно подметила. Первоначально разработанна русским инженером Ползуновым, нопостроена в начале девятнадцатого векаангличанином Беббиджем. Долго доводилась до ума, модели постепенно совершенствовались. Суть её состояла в том, что интегрально-аналитический агрегат, «мозг» машины различий, выбирал нужный из нескольких десятков, а последнее время и сотен тысяч алгоритмов решения задачи, хранящихся в «памяти» современных вычислителей. Записывающие валики уменьшались до тех пор, пока не удалось достичь очень высокой плотности хранения информации. Это потребовало создания прецезионных станков для нанесения меток алмазным резцом на сверхтвёрдый вольфрамовый стержень. Если первоначально машины различий применялись для решения простых арифметических задач, то в последнее время разработаны очень сложные алгоритмы, которые позволили сделать вычислитель более универсальным.

– Фууу... опять лекция, дедушка! Ну зачем? – Кэтрин всплеснула руками и театрально закатила глаза. – Зачем ты мне это рассказываешь?

– Чтобы ты поняла, насколько удивился Айвен Джошуа Чемберс, даже больше – он был потрясён и не сразу поверил мистеру Брауну...

***

Айвен не поверил мистеру Брауну: без специализированных машин различий невозможно управление современным производством, но чтобы её применили просто на стимере?.. Естественно, в каждой машине есть аналоговые элементы, управляющие давлением пара, наклоном цилиндров, но чтобы вот так – полностью автоматизировать управление?! Такого Айвен даже не мог представить.

Ещё одна странность привлекла внимание – из трубы не выбивалась ни струйки пара. Сколько же собирался ждать Джейкоб? И сколько времени уйдёт на разогрев котла и выход пара на рабочее давление? Спросить не успел, толстяку не терпелось похвастаться новой моделью, и он начал говорить сам:

– Смотри, как работает моя крошка! – толстяк втиснулся на место водителя, похлопал по сиденью, приглашая Айвена присоединиться.

Молодой человек быстро уселся рядом, и мистер Браун правой рукой двинул рычаг. Стимер беззвучно тронулся с места. Айвена удивило отсутствие шума паросиловой установки. Затем Джейкоб щёлкнул рычажком на приборной панели и сейчас же с облегчением баронет услышал, тонкий на грани слышимости, свист закипающего пара. Так же плавно и легко машина набрала скорость. Пятьдесят миль в час, показала стрелка спидометра, и он отметил про себя: однако очень резво для машины этого типа.

– Ну вот, ещё одно моё приобретение: аккумулятор кинетической энергии! – Мистер Браун сиял, ему явно не терпелось похвастаться. Айвен молчал, он ещё не решил, как вести себя рядом с этим человеком -чудным, громогласным, занимающим много места. Решил, что пока не узнал будущего тестя лучше, достаточно будет вежливо слушать его. Молодой человек, отметив, что в другое время он бы куда больше заинтересовался новой моделью, удивился собственному равнодушию. Будто со смертью отца в нём тоже умерла какая-то небольшая, но очень важная часть его личности. А провинциал либо не обращал внимания на состояние спутника, либо, считая его отстранённость естественной, продолжал говорить:

– Там, в задней части, стоит небольшой, но очень массивный маховик. Машина при движении раскручивает его, раскручивает, потом – бац! – и он длительное время вращается по инерции. Представляешь? Инерциоид в чистом виде, на безтрениевых подшипниках! Это тебе не хухры-мухры, о! Может вот так шустро крутиться в течение недели. И – никакой тебе потери скорости, постоянно подзаряжается во время движения. Так что машинку можно сдвинуть с места,раскрутить и вывести паросиловую на рабочий режим в считанные секунды. Дорогой барон! – Айвен снова поморщился, его коробила фамильярность мистера Брауна, простонародные обороты речи резали слух, но тот продолжал восторгаться, не замечая лёгкой кривизны губ слушателя. – Я думаю, даже два таких усовершенствования стимера произведут настоящую революцию и позволят нам завоевать большую часть рынка. А представь, если мы получим военные заказы для оснащения армии? Прочувствуй! Прочувствовал, а?! А?! – Айвен, понимая, что разговорчивый мистер Браун вряд ли умолкнет, уже мечтал, чтобы они, наконец, прибыли на место. – Это же сотни миллионов фунтов стерлингов, сынок! Но, впрочем, ты сейчас сам всё увидишь. А по поводу военных королевских заказов – тут пока тебе в эту сферу рано лезть, но со временем, – он бросил в сторону преемника многозначительный взгляд, – как освоишься, я познакомлю тебя с нашими лоббистами в парламенте. Думаю, с аналоговых машин и начнём...

Лаборатория располагалась в арендованном помещении в Кристал Пэлас...

***

– Ты много раз была в Кристал Пэлас, Кэти, знакома со многими людьми, работающими там. И, конечно, знаешь, что первоначально выставочный центр был смонтирован в Гайд-парке, для первой всемирной выставки тысяча восемьсот пятьдесят первого года?

– Знаю, знаю! – Кэтрин взмахнула руками,отстраняясь, но старик намеренно не обратил на протест никакого внимания и продолжил:

– Потом его разобрали и перенесли в Сайденхем-Хилл. Тогда это был пригород, сейчас же сердце мощного научно-индустриального комплекса. Постепенно Кристал Пэлас из развлекательного заведения всё больше превращался в научный центр.

– Фу, дедушка, ты порой утомляешь. Нет, я поражаюсь твоему энциклопедическому уму, но всё же?..

– Что поделаешь, увлекаюсь иногда, – усмехнулся старик. – Итак, с твоего позволения, продолжу: туда перебрались многие исследовательские институты, да и крупные учёные, прежде всего физики и химики, предпочитали работать не в Оксфорде и Кембридже, а в современных – тогда современных – лабораториях Хрустального дворца. Особенно, после того, как первое правительство рабочей партии национализировало землю и сам комплекс.

– А потом ты выкупил Кристалл Пэлас у правительства, – уточнила Кэти, рассмеявшись. – Хотя, нет, нет! Припоминаю, что это сделал мой прадед, Джейкоб Браун.

– Первое предположение вернее. Джейкоб Браун не успел выкупить Хрустальный Дворец, он умер вскоре после того, как выдал замуж свою ненаглядную крошку Лу – за меня, как ты знаешь. А Кристалл Пэлас... я действительно выкупил его у правительства, но вовсе не для того, чтобы сделать выгодное приобретение. Для меня этот дворец – подарок Джейкобу, пусть и посмертный. Он был просто влюблён в него, и мне приятно думать, что старик иногда спускается с неба, заглядывает в лаборатории, удивляется новым изобретениям – эмоционально, бурно, как он делал это при жизни.

– То-то мне всегда удивительно, почему в научном центре так много фигур в белых балахонах! Это чтобы приведению было легче замаскироваться, – девушка рассмеялась.

Барон, улыбнувшись внучке, продолжил:

– Айвен невольно залюбовался двумя новыми башнями...

***

Айвен невольно залюбовался двумя новыми зданиями в двадцать пять этажей. Они были построены на месте старых башен Брюнеля, только раз в десять больше в размере, и в точности повторяли их изящные обводы, при этом идеально вписываясь в пейзаж.

Джейкоба, казалось, эти красоты не волновали. Он не обращал внимания на форму, если она не сулила выгоды лично ему, как недавно со стимером, отметил для себя Айвен.

Машина остановилась у левой башни. Стоянка запружена транспортными средствами самых разных марок. Айвен с удивлением заметил несколько громоздких автомобилей с дизельным двигателем. Неуклюжие уродцыгрохотом могли разбудить весь город,но, по какой-то непонятной причуде, пользовались популярностью у самых экстравагантных денди.