355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Сидоренко » Своевременные мысли о Российском парламенте » Текст книги (страница 1)
Своевременные мысли о Российском парламенте
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 15:13

Текст книги "Своевременные мысли о Российском парламенте"


Автор книги: Юрий Сидоренко


Жанр:

   

Публицистика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Ю. С. Сидоренко
Своевременные мысли о Российском парламенте

Предисловие

«Дело не в России, на нее, господа хорошие, мне наплевать, это только этап, через который мы проходим к мировой революции».

В. И. Ленин


Они хотели как лучше, а получили то, что хотели.

В 1918 году последнее свободное издательство Петрограда опубликовало небольшую, но вскоре ставшую сенсационной книжку Максима Горького «Несвоевременные мысли». Поистине горько переживая происходящие события, автор «Буревестника» в несвойственной ему манере живого свидетеля и публициста запечатлел ужасные сцены петроградской действительности, которая определялась приходом к власти большевиков. Эти разрозненные мысли в совокупности своей – отчаянный крик боли, особенно тревожно прозвучавший в устах человека, только вчера провозгласившего: «Пусть сильнее грянет буря».

Но ведь не самой же бури испугался Горький. Непоколебимого оптимиста привела в ужас перспектива ее дальнейшего развития. Впервые в жизни его одолели сомнения относительно светлого будущего России, которое, как увидел вдруг писатель, вряд ли можно построить на кошмаре петроградских событий. Прочитав книжку своего друга еще в рукописи, Владимир Ильич Ленин написал на ее полях знаменательные слова: «Несвоевременные мысли». Это ленинское определение автор иронически использовал в качестве названия своей книги.

Сегодня, с позиции исторического опыта, уже очевидно, что мысли Горького, высказанные им в 1918 году, были глубоко своевременны. И дальнейшее развитие политической, государственной и общественной жизни следовало бы осуществлять не на основе ленинской уверенности, а с позиций горьковских сомнений. И в этом случае, вероятно, обошлось бы и без кровавой гражданской войны, и без чудовищного красного террора, и без уничтожения религии, церквей и священнослужителей, без голода, коллективизации, сталинщины, ежовщины, бериевщины, уничтожения генофонда российского народа.

Впрочем, сакраментальная идея о несвоевременности мыслей не только залегла в основание последующих репрессий, но и стала важным повседневным инструментом подавления. В те редкие минуты, когда официальная ложь была уже исчерпана, а правда, преодолевая исступленный пропагандистский вопль, становилась вдруг очевидной и осязаемой, запускали последний аргумент: «Мысль верная, но несвоевременная. Не время произносить ее вслух». И так десятилетиями держали в узде, используя этот последний аргумент. А варианты его изложения были разные: «Наш дом еще в строительных лесах, он не достроен», «Мы на этапе», «Плод еще не созрел» или «Нас с вами не поймут» и т. п. Так и прожили всю жизнь – не по закону «Правдива ли мысль?», а по рецепту «Она несвоевременна».

По существу, этот нелепый постулат отрицал и мысль и время. Но ведь есть вещи, которые запретить нельзя. Закабаленные мысли и порабощенное время отомстили нам. И потому скажем сегодня – «Мысли всегда своевременны». Именно такая постановка вопроса определяет видение драматических событий, которые происходили на внеочередных съездах народных депутатов России. Возникшие при этом мысли и составляют содержание нашей книги.

Мысль по природе своей не может быть ограничена протоколом, а, как правило, сопровождается ассоциациями, обобщением, экстраполяциями, реминисценциями, подобно тому как спичка, зажженная в темноте, не только освещает собственные пальцы, но и выхватывает из окружающей тьмы отдельные предметы. Это не мешает протокольной достоверности остаться незыблемой, помогая оценить не только события, но и участвующих лиц, с тем чтобы сегодня со всей определенностью сказать – кто есть кто. А сказать это нужно срочно, теперь, в свое время.

Изложенные в книге мысли принадлежат не только отдельным событиям и персонажам, но и времени, поэтому они не подлежат редакции с позиции завтрашнего дня, ибо эти мысли, эти настроения, объединяя людей, нередко становились поступками. И если сегодня не каждый согласится с первой строкой известной песни Высоцкого «Судный день – это сказка для старших», то со второй строкой солидарны многие россияне: «Просто землю вращают, куда захотят, наши сменные роты на марше».

Внеочередные съезды народных депутатов России

Чтобы читателю было легче воспринять те или иные частные события, воплощенные в мысль, вначале дадим краткое описание самых внеочередных съездов РСФСР.

В период между первым и вторым съездами произошли большие политические изменения как в обществе, так и – особенно – в Верховном Совете России. Впервые за годы Советской власти понятие «суверенитет России» начало наполняться конкретным смыслом, верховный Совет и правительство России наконец прекратили быть приводными ремнями центра. Действуя в трудных условиях, преодолевая организованное сопротивление партийной оппозиции, партийной прессы и всей инфраструктуры центра, российскому парламенту удалось в ряде случаев принять такие законодательные решения, которые, с одной стороны, противоречили классической партийной догме, а с другой стороны, шли вразрез с административными амбициями центральной власти. Такая линия Верховного Совета, как это нередко бывало в российской истории, определялась личностью лидера.

На этом фоне в стране и в партии произошли драматические перемены. XXVIII съезд КПСС обманул ожидания коммунистов-реформаторов, продемонстрировав вязкую нерешительность и полное отрицание перемен со стороны партийной элиты. Важнейшим общественно-политическим событием в это время был выход из рядов КПСС Бориса Николаевича Ельцина. Пожалуй, впервые за всю историю этой партии кандидат в члены Политбюро покинул ее ряды. Покинул, зная, что этим поступком вызывает на себя массированный огонь всей партийной печати, телевидения, радио, организованный фронт партийной оппозиции в парламенте, зримые и незримые фронты подчиненных партии правоохранительных органов, МВД, КГБ, прокуратуры и – самый главный – объединенный фронт центральной административной власти. Такой поступок требовал колоссального мужества и твердости характера. Однако последующие события – массовый выход из партии интеллигенции, стихийное формирование демократических средств массовой информации, быстро нарастающая поддержка демократов в обществе – показали, что этот шаг Бориса Николаевича был не только проявлением личного мужества, но и актом государственной мудрости.

Одновременно на противоположном фланге политического спектра сформировалось консервативное руководство, возглавившее новоявленную Коммунистическую партию России с небезызвестным Иваном Кузьмичом Полозковым. Последнее обстоятельство еще более усилило отток членов партии из рядов КПСС.

На этом фоне центральное правительство, фактически опирающееся на партийные структуры, продемонстрировало свою полную административную несостоятельность. В то время как в стране катастрофически ухудшалось экономическое и политическое положение, в правительстве продолжались дебаты и рассуждения общего порядка, а конкретная программа Г. Явлинского «500 дней» в конце концов была отвергнута по чисто идеологическим соображениям. Это обстоятельство и стало признаком коммунистической контратаки, ибо к тому моменту, узнав горечь поражения в обществе, «Коммунисты России», преодолевая растерянность, организационно сплотились на партийном уровне для того, чтобы разрушать все новые начинания. В результате манипуляций центра с программой «500 дней» российское правительство осталось без реальной программы экономического обновления. Оппоненты, естественно, не вопрошали – кто виноват. Они просто сделали вывод: нет программы, значит, виновато правительство России, виноват Верховный Совет, и в первую очередь – его руководитель.

Впрочем, с тактической точки зрения, ставить на предстоящем съезде вопрос о смещении Председателя Верховного Совета представлялось невозможным, поскольку его не в чем было пока обвинить. Поэтому атакующие коммунисты, изменив направление удара, планировали обрушиться на «фланги»: снять Хасбулатова и Силаева и, лишив тем самым Председателя помощников, повязать его своими людьми. Это Исаев, Горячева (заместители Председателя), Исаков, Абдулатипов (председатели палат), Вешняков и Сыроватко (их заместители).

Вторая волна атаки коммунистов состояла в том, чтобы навязать съезду заключение Союзного договора. В случае успеха на этом участке фронта вся деятельность парламента, связанная с реализацией российского суверенитета, была бы надежно парализована. И если первая задача определяла тактические цели, то последняя разработка формировала центральный стратегический удар.

Проведению в жизнь этих честолюбивых планов мешала выработанная и законодательно оформленная еще на первом Съезде повестка дня, которая предусматривала решение аграрного вопроса в качестве единственной задачи второго Съезда. Таким образом, перед «Коммунистами России» стояла задача сломать повестку дня, причем не только для того, чтобы осуществить свои далеко идущие замыслы, но еще и потому, что решение аграрного вопроса предусматривало многоукладную экономику, включая ненавистное им личное землепользование. А последнее не только опрокидывает классическую идеологию марксизма-ленинизма, но и упраздняет аппарат распределения и насилия, и, следовательно, фактически устраняет аппаратных коммунистов из жизни общества. Такова анатомия вопроса. И вот с учетом неслыханно больших ставок они и пошли, как им казалось, в свой «последний и решительный бой».

В таком бою каждому бойцу свое место и свой маневр от псевдоинтеллигентских речей Бабурина до хулиганских выкриков очередного партийного чиновника, один из которых в хорошо отработанной манере классического держиморды в открытую требовал отправить на покой премьера Силаева: «… Уважаемые депутаты, если мы хотим накормить страну, Совет Министров должен возглавить молодой, энергичный, знающий сельское хозяйство человек. Если Иван Степанович сам не будет просить отставки, мы, Съезд народных депутатов, должны помочь ему получить ее. Да и возраст его уже не тот, пусть он на пенсии спокойно играет в теннис. Если он останется на этом посту, я боюсь, все наши решения останутся на бумаге. Надеюсь, вы меня поддержите, а Президиум прошу поставить мое предложение на голосование». В этой классовой борьбе нередко звучали голоса одиозных ораторов Слободкина, Саенко, Братищева, генерала Тарасова, Бабаева. И на волне их рассуждений как-то вполне естественно рождались эмоционально-презрительные реплики в адрес Столыпина, мол, жил он 300 лет тому назад и потому нечего вспоминать такое старье.

Среди этих выступлений заметно выделялась аргументированная речь ученого человека, доктора юридических наук профессора Исакова, который представил Съезду тщательно подобранный «компромат» на Хасбулатова – результат тайной закулисной проработки им документов и стенограмм Верховного Совета. И указал при этом на сомнительную легитимность материалов, вышедших из Президиума Верховного Совета. Его обвинения были бы справедливы, если бы не выглядели омерзительными методы, при помощи которых готовился этот компромат. В самом деле, будучи членом Президиума Верховного Совета и обнаружив ту или иную формальную ошибку в его работе, достопочтенный профессор предпочитал не исправлять ее, а прятать за пазуху. С единственной целью – обрушить выявленные им ошибки на головы своих коллег именно в тот момент, когда дискутировать уже поздно, а можно только обвинять.

Этот тщательно разработанный прожект провалился по двум причинам: во-первых, метод тайного отбора односторонней информации не совершенен с точки зрения методологической, поскольку таит в себе возможность ошибки, что и получилось в данном случае, когда самого Исакова буквально схватили за руку и документально разоблачили его ложное заключение. Этого было достаточно, чтобы априори поставить под сомнение всю его остальную кропотливую работу. Но решающим фактором все же оказался моральный аспект подобной деятельности, скверный «запах» которой заглушил обвинительный голос ученого мужа. В общем, атака на Силаева и Хасбулатова, а также попытка подорвать позиции Председателя захлебнулись.

Следующий виток борьбы проходил по вопросу личного землепользования. Против него патетично и дружно выступали «Коммунисты России», а также некоторые аграрии, считавшие себя носителями истины в последней инстанции и просто не понимавшие, как можно спорить с ними – профессионалами земли. Выступление Силаева было настолько аргументированно и сбалансированно, что, казалось, возразить ему уже нечем. Никто и не возражал по существу. Вместо этого «Коммунисты России» в лучших традициях своей партии приписывали ему то, чего он не говорил, а затем пламенно громили несказанное и обвиняли его в том, чего он не делал. В этом раунде противники многоукладной собственности не ссылались на научные данные, на какой-либо свой практический опыт, ибо в девяностом году защитить порочную идею на уровне аргументации уже невозможно. Поэтому они говорили: «Я – хлебороб, а это значит, я абсолютно прав», или – «Я только что встречался с людьми, и они дали мне наказ», или – «Мне ночью звонили и сказали: ни в коем случае», или же – «Вот пачка телеграмм…» Предвидя проигрыш по аграрному вопросу в целом, оппозиция пыталась изменить положение при помощи поправок, которые должны были окончательно выхолостить основной проект. К счастью, эти попытки почти не увенчались успехом.

Впрочем, если говорить о реальных достижениях коммунистов на втором Съезде, то их можно резюмировать следующим образом: законодательная отсрочка продажи земли частным собственникам на десять лет, провал кандидатуры Шахрая на голосовании, и, наконец, мина, заложенная в Персидский залив в виде постановления, запрещающего формально использовать вооруженные силы страны в этом регионе (хотя можно было, конечно, не посылать войска и без всяких заявлений, не создавая тем самым агрессору дополнительной уверенности и не вызывая беспричинного раздражения западных союзников).

На этой ноте и закончился второй Съезд народных депутатов России.

Между тем события в обществе, в партии и на государственном уровне продолжали стремительно нарастать. Главный смысл происходящего заключался в том, что, с одной стороны, Верховный Совет во главе с Председателем, преодолевая отчаянное сопротивление центра и внутренней оппозиции, шаг за шагом утверждал российский суверенитет, а с другой стороны, противоположное крыло политического спектра, реагируя на свое духовное поражение в обществе, окончательно опираясь на государственные структуры центра, стремясь к максимальному сплочению, выдвинуло знаменитый лозунг о выходе коммунистов из окопов. Таким образом, на данном этапе речь шла не о борьбе административных амбиций, не о противостоянии похожих друг на друга команд, но о принципиальной борьбе нового со старым, реформаторов с консерваторами. В рамках этого исторического противостояния становятся понятными и легко объяснимыми те события, которые произошли в период между вторым и третьим Съездами народных депутатов России.

Продолжая линию на суверенизацию экономической и политической жизни республики, Верховный Совет принял законы, стимулирующие переход расположенных на территории России предприятий под ее юрисдикцию. При этом ошеломленные россияне узнали вдруг, что 86 % промышленных мощностей – союзного подчинения, России не принадлежат, хотя и стоят на русской земле. Этот парадоксальный факт хорошо иллюстрируется не менее парадоксальным поведением директора Горьковского автомобильного завода, который отказался изготовить для Председателя Верховного Совета России, в которой, кстати, сам живет, правительственный автомобиль по правилам техники безопасности. И случилось это сразу же после странной автомобильной аварии, когда происшедшее с Борисом Николаевичем Ельциным было у всех на устах, на слуху, когда иностранные фирмы бесплатно, чисто по-человечески, предлагали свои услуги, чтобы обезопасить жизнь Председателя Верховного Совета России. Именно в этот момент директор российского завода отказывает главе государства, ссылаясь на то, что вверенное ему предприятие – союзного подчинения. Вот она – точка отсчета, с которой еще предстоит начаться российской экономике.

Казалось бы, в таких условиях центру и беспокоиться не о чем. Но нет, беспокойство проявляется, и не абстрактно, а в виде четких административных декретов. Одним росчерком пера ликвидируется или подрывается финансовая система России, присваиваются богатства ее недр, без ведома российского правительства осуществляется массивная распродажа российского золота за рубеж, узурпируются права на валюту. В таких условиях российские законы зависают в воздухе, остаются на бумаге, не работают. Административный произвол со стороны центра сливается с хозяйственным произволом на местах, когда местные органы управления, представленные в основном консервативными элементами, саботируют решения российского правительства, не исполняют законы, принятые Верховным Советом республики. В этих неимоверно тяжелых условиях Б. Н. Ельцину удается одержать первую победу, по крайней мере, на данном участке: значительную часть республиканского бюджета сохранить для России, ограничив сумму выплат центру.

Борьба Верховного Совета России продолжалась не только в экономической, но и в духовной, и в политической сферах: за Российское телевидение, за национальное радио, за печать. И дело не только в том, что богатейшая по запасам леса, целлюлозы и бумаги страна не имела собственных изданий, и не в том даже, что радио стопятидесятимиллионного народа было усечено во времени и пространстве. Это драматические, но все-таки внешние приметы борьбы. Главная же, внутренняя характеристика противостояния – приход на телевидение в качестве единоличного хозяина, выполняющего волю Президента СССР, Л. Кравченко, который не просто свернул российские программы, но и фактически уничтожил все прогрессивное на телевидении, вызвал бойкот Союза кинематографистов (единогласный!), был изгнан из Союза журналистов СССР. Эти обстоятельства освещают изнутри подлинный смысл конфронтации противостоящих сторон, она уже не вмещалась даже в такой огромной стране, как Россия, выплескивалась за пределы ее естественных географических границ.

Вот почему, когда пролилась кровь в Прибалтике и жестокое мстительное чувство могло разрядиться на русскоязычном населении этих стран, глава Российского государства Борис Николаевич Ельцин отреагировал незамедлительно. Не имея собственной информационной системы, он, однако, не «узнал об этом лишь на следующий день», благополучно проснувшись в собственной постели, а узнал сразу, и сразу же вылетел на место происшествия, лично окунулся в гущу событий. Борис Николаевич показал прибалтам, россиянам и всему миру, что слово «русский» и слова «коммунист», «насильник» – не синонимы. Своим поступком он спас национальное достоинство и честь русского человека. И этого высокого и благородного жеста оказалось достаточно, чтобы предотвратить возможные расправы над русскоязычными людьми в Прибалтике и тут же закрепить договоренности с руководителями Литвы и Эстонии соответствующими государственными документами, подписанными обеими сторонами. Такой молниеносный и отважный шаг российского главы подорвал нарождавшиеся противоправные очаги власти в лице анонимных комитетов национального спасения, которые начали формироваться уже не только в прибалтийских, но и в других партийных комитетах. Бог даст, мы еще узнаем топографическую анатомию этих образований…

В ответ на крайнюю активизацию реакционных сил в стране Ельцин выступил против вмешательства армии в гражданскую жизнь общества в любой форме, в том числе и в виде так называемого двойного патрулирования, против усиления роли КГБ в жизни гражданского общества, и, наконец, против центра и Президента страны, которые полностью перешли на консервативный фланг общественной жизни. Именно в это время произошли такие антинародные акции, как фискальная замена денежных купюр и неслыханное в истории государства повышение цен при мизерной компенсации.

На новом витке конфронтации впервые четко определились позиции сторон. До этого момента борьба против Ельцина, против демократии, против левого крыла в парламенте внешне, официально не носила персональный характер, противника не называли в открытую, по имени. Борьба велась не против кого-то, а как бы во имя народа, общества, государства и т. п. Теперь же вся сила конфронтации сконцентрировалась против одного лица – Бориса Николаевича Ельцина, поскольку веем стало ясно, что это поистине ключевая фигура, генератор российского суверенитета и демократических преобразований страны.

Как по команде (вернее даже сказать без слова «как») радио, телевидение, печать, управляемые депутаты Верховного Совета СССР, а также отдельные послушные интеллигенты типа Роя Медведева, обрушились вдруг на Председателя Верховного Совета России. От эмоциональных выкриков и до глубокомысленных велеречивых рассуждений, в словах и зрительных образах усердно и спешно лепили они отрицательный облик ненавистного им человека. Роли были распределены привычно. Военные говорили, что Ельцин раскалывает армию. Крестьянам внушали, что он их доведет до нищеты и батрачества. Коммунистов пугали жестокими репрессиями. Все спады и кризисы, увенчавшие семидесятитрехлетнее правление большевиков, приписывались ему. И каждый, кому приказывали участвовать в кампании травли, охотно и творчески вносил свою лепту. Телекомментатор Ломакин в меру сил пытался заглушить голос Ельцина во время интервью, Кравченко вообще попытался не выпускать его в эфир. В этой кампании приняли посильное участие Р. Медведев. Фесуненко, Ким, Лукьянов, Денисов…

Неслыханную кампанию лжи и клеветы развернула партийная пресса во главе с чемпионом страны по этому виду – газетой «Советская Россия». Периферийная печать и другие средства массовой информации, подчиненные партийным комитетам, разом включились в пропагандистскую истерию. И пошли гулять, как в старые добрые времена, гневные письма – с осуждением вероотступника Ельцина. Разумеется, и радиоволны не остались безучастными. Их тоже изрядно наполнили и грубой, и тонкой политической ложью. И все это на фоне огромной усталости населения от экономических неурядиц и политической неопределенности…

В таких условиях «Коммунистам России» показалось, что наступил их звездный час: Ельцина можно свергнуть одним ударом. В ЦК уже было написано политическое заявление его помощников-ренегатов Горячевой, Исаева, Исакова, Абдулатипова, Вешнякова, Сыроватко, а за кулисами в тайне собрано 272 подписи «Коммунистов России» о созыве внеочередного Съезда. Удар готовился молниеносный, победоносный, решительный. На заседании Верховного Совета неожиданно выступает Светлана Горячева и металлическим прокурорским голосом от имени шестерых помощников Ельцина торжественно провозглашает анафему своему руководителю. Эта анафема многократно тиражируется на экранах телевидения, в газетах и по радио. Одновременно с этим вновь поднимается провокационный вопрос о 140 миллиардах – о деле, которого не было. И, ухватившись за этот мыльный пузырь, Воронин предлагает Силаеву покинуть свой пост по-хорошему, без неприятностей. На этом фоне «Коммунисты России» пытаются сорвать референдум, посвященный институту российского президентства, и требуют созвать внеочередной Съезд в пожарном порядке. Торопятся снять Ельцина до референдума, потому что его итоги даже им очевидны.

В первый момент и в обществе и в парламенте действительно возникло запланированное коммунистами состояние шока. Но продолжался он недолго. У уставших людей вдруг появилось второе дыхание. Партийная шестерка встретила решительный отпор на Верховном Совете, десятки тысяч телеграмм пришли в поддержку Ельцина, сотни тысяч людей по всей стране вышли на митинги протеста. Впервые в истории Советской власти шахтеры выступили с политическими требованиями, объявив массовую забастовку. Предложение коммунистов провести съезд до референдума не прошло, референдум ими был проигран. Вопреки организованной ими пропаганде, порочащей идею российского президентства, эта идея получила мощное подтверждение на основе волеизъявления народа. И несмотря на то, что коммунисты референдум проиграли, они пришли на третий внеочередной Съезд, уверенно рассчитывая на победу, привычно уповая на силу и мощь организованных ими мероприятий. Каких?

К моменту открытия внеочередного Съезда столица была наводнена войсками. Собрания и митинги были запрещены Указом Президента страны и решением правительства Павлова. Милиция Москвы к этому времени была переподчинена Президенту. В результате съезд был фактически арестован, сложилось положение, когда, согласно старинной пословице, «сила колоду ломит». Итак, Россия и парламент оказались на пороге дворцового переворота, который предусматривал смещение Ельцина и правительства России с целью разрушения всех демократических структур и реставрации административно-партийной системы. Коммунисты пришли на съезд тщательно подготовленными, с разработанной памяткой для каждого, в которой по пунктам расписывалось их поведение.

Выйдя из окопов, коммунисты голосовали против реализации всенародного волеизъявления, возражая против выборов Президента России, цепляясь за формальный текст Конституции, и в то же время не допуская изменения соответствующей статьи. Когда и это не удалось, Полозков дал сигнал отбоя атаки. Связано это было не только с парламентским проигрышем на съезде, но и с той огромной волной возмущения в адрес «Коммунистов России», которая очень быстро нарастала в стране. Достаточно сказать, что в ответ на выступление Исакова дополнительно объявили забастовку еще две шахты. «Считайте, что это ваши персональные», – сказал выступивший на съезде председатель стачкома из Кузбасса обескураженному эрудиту.

Проявили себя власти предержащие и в выступлениях на съезде Генерального прокурора СССР Трубина и заместителя министра внутренних дел СССР Шилова, которые, выполняя очередную партийную директиву, либо в открытую лгали – и были тут же разоблачены, либо под градом вопросов депутатов не могли свести концы с концами.

Проиграв и на референдуме и на съезде, коммунисты все же могли чувствовать себя относительно спокойно, ибо при существующем распределении властных структур, наличии партийной шестерки в руководстве парламента и мощной депутатской группы «Коммунисты России» Председатель фактически был лишен любых рычагов управления. Между тем катастрофическая забастовка шахтеров и другие угрожающие явления в экономике и политике настоятельно требовали решительных действий. В этих условиях Борис Николаевич Ельцин сделал заявление о перераспределении полномочий в Верховном Совете. Это предложение прошло и означало очень важную победу демократических сил в стране. И вместе с этим предложением получило законодательную силу решение о свободных выборах Президента России 12 июня 1991 г. – в первую годовщину объявления суверенитета. В невероятно тяжелых условиях демократы одержали решительную победу.

Таковы основные события, которые породили изложенные в этой книге мысли.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю