Текст книги "Сергей Есенин"

Автор книги: Юрий Прокушев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Ты запой мне ту песню, что прежде

Напевала нам старая мать.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Ты мне пой, ну, а я с такою,

Бот с такою же песней, как ты,

Лить немного глаза прикрою

Вижу вновь дорогие черты.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Ты мне пой, ну, а я припомню

И не буду забывчиво хмур:

Так приятно и так легко мне

Видеть мать и тоскующих кур,

взволнованно писал поэт позднее, обращаясь к сестре Шуре. Александра Александровна рассказывает, что, "приезжая в деревню, Сергей очень любил слушать, как пела мать, а мы с сестрой ей подпевали. А то и он запоет с нами. Голос у него был небольшой, но пел он с каким-то своим, особенным чувством. Песни, которые ему нравились, мы с сестрой часто напевали и в Москве. Отсюда и возникло название стихотворения "Ты запой мне ту песню, что прежде...".

Ласковые материнские песни детства особенно дороги и памятны. Воспоминания о них сохраняются на всю жизнь.

"Когда я был трех лет, – писал рано потерявший мать Лермонтов, – то была песня, от которой я плакал: ее не могу теперь вспомнить, по уверен, что, если б услыхал ее, она бы произвела прежнее действие. Ее певала мне покойная мать".

А "Зимний вечер" Пушкина! Едва ли не самыми светлыми и дорогами были для него в детстве вечера, когда он слушал, "не дыша", песни и сказки Арины Родионовны.

Любовь к матери, к ее проникновенным песням Есенин сохранил и пронес через всю жизнь.

* * *

Первые стихи были написаны Есениным в восьми-девятилетнем возрасте. В наброске к автобиографии 1915 – 1916 годов он помечает: "Стихи начал писать с 8 лет". В краткой автобиографической заметке 1916 года читаем: "Пробуждение творческих дум началось по сознательной памяти до 8 лет". В стихотворении "Мой путь" поэт говорит, что, когда "империя вела войну с японцем",

Тогда впервые

С рифмой я схлестнулся.

От сонма чувств

Вскружилась голова.

И я сказал:

Коль этот зуд проснулся,

Всю душу выплещу в слова.

"О том, что Есенин сочиняет стихи, – вспоминает один из его школьных товарищей, – мы впервые узнали в третьем или четвертом классе. Как-то раз зимой он пришел в класс и, подав учителю клочок бумаги, на котором что-то было написано, сказал: "Посмотрите, я вот что сам сочинил".

Эти первые стихи, "сложенные" Есениным в школьные годы в Константинове, до нас не дошли. Н. Сардановский, К. Воронцов утверждают, что к 1909 1910 годам у Есенина было довольно много стихотворений. "Развитие его литературного таланта я имел возможность наблюдать еще с 1910 года, замечает Н. Сардановский, – когда он впервые показал мне свои стихи, остановив меня тайком на улице... Стихи были, главным образом, описательного и частью лирического содержания. Описание природы составляло главную тему его стихотворений. Совершенно неожиданно для меня стихов у него оказалось довольно много. Собирался он посылать их чуть ли не в "Сельскохозяйственный вестник".

"Стихов и в то время у него было много, которые до настоящего времени не печатались", – пишет и К. Воронцов.

Некоторые из юношеских стихов Есенина были напечатаны в первом издании "Радуницы" (конец 1915 года) в разделе "Маковые побаски". "Эти "Маковые побаски", – говорил Есенин в 1921 году в беседе с литератором И. Н. Розановым, – написаны были мною, когда мне было около четырнадцати лет". И тут же добавлял, что он выкинул большинство из них во втором издании "Радуницы". Позднее, в 1924 – 1925 годах, готовя к изданию свое собрание стихотворений, Есенин по настоянию близких включил в первый том несколько ранних стихотворений, пометив их 1910 годом. Первое из них – "Вот уж вечер. Роса...". за ним шло "Там, где капустные грядки..."

Жена поэта С. А. Толстая-Есенина, принимавшая участие в подготовке этого собрания сочинений, вспоминает: "По словам Есенина, это его первые стихи. Считая их слабыми, он не хотел включать их в "Собрание". Согласился напечатать стихи только благодаря просьбе своих близких. Текст был продиктован им. Дата поставлена по его указанию".

По выразительности поэтических образов как-то трудно представить, что эти стихи принадлежат 15-летнему деревенскому пареньку. Вспомним "самое первое" стихотворение Есенина:

Вот уж вечор. Роса

Блестит на крапиве.

Я стою у дороги,

Прислонившись к иве.

От луны свет большой

Прямо на нашу крышу.

Где-то песнь соловья

Вдалеке я слышу.

Хорошо и тепло,

Как зимой у печки.

И березы стоят,

Как большие свечки.

И вдали за рекой.

Видно, за опушкой,

Сонный сторож стучит

Мертвой колотушкой.

Красота родной природы и русского слова, песни матери и сказки бабушки, Библия деда и духовные стихи странников, деревенская улица и земская школа, песни Кольцова и стихи Лермонтова, частушки и книги – все эти порой крайне противоречивые влияния способствовали раннему поэтическому пробуждению Есенина, которого мать-природа столь щедро наделила драгоценным даром песенного слова.

ОТКУДА ИДЕТ "РАДУНИЦА" Семейный совет. – Отъезд в Спас-Клепики, – Экзамен и побег. – В классе и

интернате. – "Встреча" с Пушкиным. – Учитель и ученик. – Поэтические соперники. – Признание таланта. – Новые друзья. – Кружок у Панфилова. – В

поисках идеала. – Рождение исторической темы. – Думы о Москве.

Есенину шел четырнадцатый год, когда он окончил Константиновское земское училище. Обычно константиновские ребята, проходив четыре зимы в школу, начинали свою трудовую жизнь. По-разному складывалась их судьба; большинство, как правило, дальше не училось. Так когда-то было и с отцом Есенина. Не сладкой была эта жизнь. И родителям Есенина, конечно, хотелось поучить сына дальше.

Недалеко от Константинова находилась Спас-Клепиковская второклассная церковно-учительская школа. Туда-то и решено было на семейном совете направить Есенина. Е. А. Есенина рассказывает об этом важном событии в жизни брата так: "...Однажды приехал отец из Москвы, привез гостинцев, пробыл у нас три дня и уехал. После отца мать часто ходила к соседям Поповым, что-то шила, принесла маленький сундучок и уложила туда вещи Сергея. Потом к нашей избе подъехала лошадь, вошел чужой мужик, молились богу, и мать с Сергеем уехали, оставив меня дома с соседкой. Сергей уехал учиться... в Спас-Клепики".

Расположенное на берегу реки Пра старинное торговое село Спас-Клепики со всех сторон окружали знаменитые мещерские леса с непроходимыми завалами, топями и лесными озерами. Двухэтажное каменное здание школы стояло на самом краю села. Сюда осенью 1909 года приехал Есенин. Выдержав вступительный экзамен, Есенин был зачислен в школу. Поначалу чувствовал себя одиноким, тосковал по дому. Пробыв несколько дней в школьном интернате, он совершил "побег" и вернулся в родное село. "Когда отвезли в школу, – рассказывал Есенин, – я страшно скучал по бабке... и однажды убежал домой... пешком. Дома выругали и отвезли обратно".

Около трех лет провел Есенин в Спас-Клепиковской школе. О жизни его в эти годы долгое время было известно очень немногое. Между тем именно здесь начал поэт свое "сознательное творчество", мечтая всю душу "выплескать в слова"; здесь впервые задумался над невзгодами народной жизни, полной "вздохов да слез"; здесь смог удовлетворить в какой-то мере свой интерес к литературе; и здесь же он оказался под воздействием религиозной среды, с которой неизбежно сталкивались воспитанники церковно-учительских школ.

Спас-Клепиковская церковно-учительская школа была открыта в 1896 году. Находилась она в ведении церковных властей и готовила учителей церковноприходских школ грамоты. Программа, рассчитанная на три года, включала церковную общую и русскую историю, закон божий, русский язык, церковнославянский язык, отечественную историю, географию, арифметику, геометрическое черчение, рисование, дидактику. "В школах подобного типа, пишет в своих воспоминаниях бывший ученик этой школы Я. А. Трепалин, три года проучившийся вместе с Есениным, – обращалось внимание главным образом на то, чтобы будущий учитель церковноприходской школы был* вполне подготовлен к воспитанию детей в духе православия".

Специальный режим во второклассных школах, религиозная окраска содержания изучаемых предметов, конечно, оказывали влияние на учеников: некоторые, пробыв в церковно-учительской школе три года, становились глубоко религиозными людьми, другие – противниками религии, а третьи, таких было больше всего, относились к своим религиозным обязанностям формально, без каких-либо внутренних духовных побуждений.

Все это в той или иной мере было присуще и Спас-Клепиковской церковно-учительской школе, которая являлась учебным заведением закрытого типа. Во главе школы стоял священник, он же вел занятия по церковной общей и русской истории и закону божьему. Правда, когда Есенин поступил в Спас-Клепиковскую школу, заведовал ею священник Алексей Асписов. Как вспоминают бывшие ученики, Асписов не придавал большого значения церковным дисциплинам, по которым вел занятия в школе, и вообще особым религиозным усердием не отличался. Вне церкви был человек живой, общительный, с юмором, больше всего на свете увлекался математикой. Очевидно, все это заставило церковное начальство прислать в школу более надежного и "правоверного" священника – Павла Агрономова, который появился в Спас-Клепиках в 1912 году.

Весь день воспитанники были в здании школы: утром – на занятиях, вечером готовили уроки под наблюдением учителей. В субботу и в воскресенье – обязательное присутствие на церковной службе.

Есенин также обязан был посещать церковь, ходить ко всенощной, обедням, наряжаться в стихарь, читать шестипсалмие, хотя, как свидетельствуют товарищи поэта, Есенин, как и многие из них, был далек от преклонения перед ритуалами церковной службы, а при удобном случае был не прочь освободиться от них. "Религиозность мало или почти совсем к нам не прививалась, – рассказывает А. Н. Чернов. – Нам вменялось в обязанность читать шестипсалмие в церкви во время всенощной, по очереди. Сергей Есенин обычно сам не читал, а нанимал за 2 копейки своего товарища Тиранова. Один раз Тиранов почему-то отказался читать шестипсалмие, и Есенину пришлось самому читать. Между прочим, мы надевали стихарь и выходили читать перед царскими вратами на амвон. Сергей Есенин долго не выходил. Священник стал волноваться и хотел уже поручить читать другому. Оказывается, Сергей Есенин в это время никак не мог надеть стихарь, и, когда его поторопили, он надел его задом наперед и в таком виде вышел к верующим читать шестипсалмие. Конечно, не все заметили это, но священник-то заметил и впредь запретил ему читать шестипсалмие. Есенин этим был мало огорчен".

При школе находился интернат. Без разрешения дежурного педагога отлучаться не разрешалось. "Питание было плохое. Да и улучшить его, пожалуй, было трудно. Каждый живущий в интернате платил за питание и общежитие 30 руб. в год. Да и эту мизерную плату не все могли уплатить", рассказывает А. Н. Чернов, три года проучившийся с Есениным.

Однако, замечает бывший учитель Спас-Клепиковской школы Виктор Алексеевич Гусев[*], были в школе и другие, очень важные моменты, характеризующие обстановку в ней. Казенно-официальный режим, установленный в школах подобного типа, вызывал обычно недовольство учащихся. Среди воспитанников по рукам тайно ходила недозволенная литература.

[* Виктор Алексеевич Гусев проучительствовал в Спас-Клепиках всю свою долгую жизнь. С 1908 года он стал преподавать в церковно-учительской школе. Почти сорок лет отдал он воспитанию советских школьников, за что был отмечен несколькими правительственными наградами.]

По вечерам ученики собирались обычно в одной из комнат интерната. Завязывались беседы о прочитанных книгах, обсуждались стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Кольцова, а потом кто-либо читал свои стихи. Чаще всего это бывал Есенин.

Порой между учениками вспыхивали жаркие споры. При этом наиболее активных спорщиков называли именами писателей и критиков: Есенина Пушкин, Смирнова – Белинский, Тиранова – Чернышевский.

В. А. Гусев подчеркивает, что крестьянские дети шли– в церковно-учительскую школу в большинстве случаев не из каких-либо религиозных убеждений, а потому, что здесь за незначительную плату можно было получить образование.

В этом еще раз убеждаешься, когда знакомишься со школьными сочинениями одного из товарищей Есенина по учебе – Григория Панфилова. Уже одно название их поучительно: "Сравнение времен года с возрастами жизни человека", "Значение внешних и внутренних вод в истории развития народов", "Передача теплоты посредством лучей", "Внешнее и внутреннее отличия человека от млекопитающих животных", "Нравственные качества учителя при обращении с детьми", "Отличие сказки от былин". Еще более примечательно их содержание. Ни в одном из сочинений не чувствуется религиозность автора. Ученики Спас-Клепиковской школы получали неплохие основы знаний по общеобразовательным предметам. Так, в сочинении по географии "Значение внешних и внутренних вод в истории развития народов" Панфилов приводит много конкретных фактов из истории России, европейских государств, Древней Греции и Рима. "Возьмем другой просвещенный и образованный народ древности – греков, – пишет он. – Там получила начало такая серьезная наука, как, например, философия. В Греции, кроме того, получила начало и литература, представителем которой был поэт Гомер, написавший две знаменитые поэмы "Илиада" и "Одиссея", которые и в настоящее время пользуются всемирною известностью; там же впервые появились гражданские законы, которые затем были приняты в основание всеми народами. Выгодное положение Греции у берегов Средиземного моря содействовало развитию торговли и промышленности... Возьмем, наконец, римлян... Недавние раскопки римских городов Геркулапа и Помпеи, засыпанных лавою во время извержения Везувия, еще более убеждают нас в высоком развитии у них наук и искусств; найденные там статуи отличаются художественностью своей работы".

Спас-Клепиковская школа давала неплохие знания и по литературе. Так, сочинение Гриши Панфилова "Отличие сказки от былин" поражает зрелостью мысли и хорошим литературным языком. Рассматривая конкретные идейно-художественные признаки, отличающие сказку от былины, он так пишет об их различной роли в духовной жизни людей: "Цель, для которой составлялись сказки, двоякая: или служить как занимательный и интересный фантастический рассказ, или – чтобы вывести какое-нибудь нравоучение. Былины же составлялись затем, чтобы дать потомству некоторое понятие о жизни, веровании, обычаях предков или чтобы показать примеры гражданских подвигов, доблести, храбрости, мужества и этим возбудить народный патриотизм".

Такие сочинения не были исключением.

Интерес и любовь воспитанников к литературе всячески поощрял и развивал школьный учитель словесности Евгений Михайлович Хитров, первый литературный наставник поэта. Это был человек талантливый, ищущий. Литература была его страстью, призванием. Он прекрасно читал стихи, увлекался музыкой, дирижировал хором, рисовал. Все это, очевидно, побудило губернского инспектора предложить сыну почтаря место старшего учителя в Спас-Клепиковской второклассной школе, куда он и перебрался с семьей в 1902 году. Более тридцати лет прожил и проучительствовал Е. М. Хитров в Спас-Клепиках. Интересы его не замыкались школьными занятиями. Его всегда волновал "крестьянский вопрос". Он организовал в Спас-Клепиках сельскохозяйственное кредитное товарищество и с 1910 года был бессменным его председателем. В годы Советской власти при его деятельном участии было создано в Клепиках товарищество по совместной обработке земли, появился в селе первый трактор.

Евгений Михайлович в отношениях с учениками был строг, предмет свой знал хорошо, учебный материал давал шире программы. Особенно любили ученики классное чтение. "У меня было в обычае, – рассказывает Е. М. Хитров, – сначала задавать ученикам для прочтения те или иные литературные произведения, а потом прочитывать те же произведения самому в классе. Так я делал и с большими произведениями, вроде "Евгения Онегина", "Бориса Годунова" и пр. Читал я в течение нескольких часов и всегда почти все произведение целиком. Ребята очень любили такое чтение и часто просили меня об этом. Но думаю, не было такого жадного слушателя у меня, как Есенин. Он впивался в меня глазами, глотал каждое слово. У него первого заблестят глаза и потянутся слезы в печальных местах, первый расхохочется при смешном. Сам я в особенности любил Пушкина. Пушкиным больше всего занимался с учениками, читал его, разбирал и рекомендовал, как лучшего учителя в литературе, Есенин полюбил Пушкина".

В школе Есенин стал признанным верховодом среди товарищей. Весной и осенью он почти не бывал в интернате. "Возле Спас-Клепиков, – вспоминает один из товарищей Есенина, – тогда была березовая роща. Сюда мы часто ходили читать и мечтать". В зимнее время Есенин увлекался коньками. "Бывало, на коньках по льду уходили мы километров на 20, вплоть до Евлева. Зимой часто Сергей катался на лыжах".

Любил Есенин бывать на больших базарах, которые собирались в Спас-Клепиках по праздничным дням. Одно из его ранних стихотворений рисует веселую картину базарного праздника:

На плетнях висят баранки,

Хлебной брагой льет теплынь.

Солнца струганые дранки

Загораживают синь.

. . . . . . . . . . . . . . .

Дробь копыт и хрип торговок,

Пьяный пах медовых сот.

Берегись, коли не ловок:

Вихорь пылью разметет.

Вначале учителя не придавали серьезного значения тому, что Есенин увлекается поэзией и пишет стихи, потому что "в ту пору, – вспоминает Е. М. Хитров, – в школе было много стихотворцев, некоторые были чрезвычайно плодовиты, закидывали меня ворохами своих произведений. Приходилось принимать часто особые меры, чтобы умерить их пыл, особенно когда видишь, что "хоть охота смертная, да участь горькая". Поэтому и Есенина я слегка поощрял, но относился к его стихотворству сдержанно".

Один из воспитанников школы, Е. Тиранов, писал не только стихи, но и пробовал свои силы в прозе, за что нарекли его "прозаиком", а Есенина – в противоположность ему "поэтом". В классе "поэт" и "прозаик" сидели на одной парте. Тиранов был старше Есенина. До поступления в Спас-Клепиковскую школу он некоторое время работал на Великодворском стекольном заводе. "Произведения его, – вспоминает Е. М. Хитров, – были обширны по объему, простираясь до поэм, мысли в них кипели, чувство клокотало".

Что же касается стихов Есенина, то они подкупали своей поэтичностью. Постепенно Хитров начинает уделять все больше внимания Есенину. "В первый раз, – пишет Е. М. Хитров, – когда я особенно встрепенулся, это – когда он принес мне свое стихотворение "Звезды". Это произведение поразило меня. Помню, что я как-то заторопился, чего-то как будто испугался. Несколько раз вместе с ним прочел стихотворение, кое-что изменили, переставили. Мне стало как-то совестно, что я недостаточно много обращал внимания на Есенина. Сказал ему, что стихотворение это мне очень понравилось, что его можно даже напечатать, что вообще у него ясно выраженный талант". В этом написанном под влиянием Лермонтова, еще несовершенном стихотворении юный поэт говорит о вечных тайнах мироздания:

Звездочки ясные, звезды высокие!

Что вы храните в себе, что скрываете?

Звезды, таящие мысли глубокие,

Силой какою вы душу пленяете?

Частые звездочки, звездочки тесные!

Что в вас прекрасного, что в вас могучего?

Чем увлекаете, звезды небесные,

Силу великую знания жгучего?

И почему так, когда вы сияете,

Маните в небо, в объятья широкие?

Смотрите нежно так, сердце ласкаете,

Звезды небесные, звезды далекие!

Есенин не стал печатать "Звезды". Вероятно, не все в этом стихотворении удовлетворяло его. Но в одном школьный учитель Есенина был прав: "Звезды" подкупали душевной чистотой, поэтичностью.

Поддержка Хитрова была очень своевременной. Есенин уже несколько лет писал стихи, но редко слышал одобрительные слова. "Пустое дело", рассуждал дед поэта о стихотворных занятиях внука. Сверстники Есенина в родном селе больше восхищались ловкостью, с которой Серега Монах ловил раков и опустошал птичьи гнезда. Один из них вспоминает, что намерения и способности Есенина "писать стихи ничуть не возвышали его в наших глазах, а его заносчивость при оценке своего таланта и его постоянные разговоры о своих стихах казались нам скучными". Он не подавал виду, что его это волнует, хотя с надеждой думал о том заветном дне, когда будут впервые опубликованы его стихи. Еще в 1910 году он собирался направить их в "Сельскохозяйственный вестник". И вот наконец ему говорят, что у него ясно выраженный талант, и советуют попытаться напечатать кое-что. Он стремится теперь при любом удобном случае показать новые стихи учителю. "Приходил он к нам домой, – вспоминает сын Хитрова, – порой даже без спроса, благо семья наша жила в школьном здании. Приносил стихи, читал их отцу". Он приносил их даже тогда, когда приходил к учителю с "повинной" после своих озорных проделок.

С благодарностью вспоминал Есенин позднее обнадеживающее слово учителя. Когда вышла его первая книга "Радуница", он прислал ее своему первому литературному наставнику с таким проникновенным автографом:

"Доброму старому учителю Евгению Михайловичу Хитрову от благодарного ученика, автора этой книги. 1916.

29 янв. Петроград".

* * *

Основные занятия по литературе были отнесены в Спас-Клепиковской школе к третьему году обучения. Именно в это время Есенин и выдвинулся среди других своих товарищей как стихотворец.

В последний год пребывания в школе, пишет Е. М. Хитров, в произведениях Есенина "стали просачиваться и серьезная мысль, и широта кругозора, и обаяние поэтического творчества". Когда в ноябре 1911 года школу посетил с казенной ревизией епархиальный наблюдатель И. Д. Рудинский, ему показали стихи Есенина. В классе, в присутствии всех учеников, Рудинский похвалил Есенина. Этот сам по себе не очень значительный эпизод взволновал поэта. "К нам, – замечает по этому поводу Е. М. Хитров, – постоянным своим учителям, он уже привык... Но отзыв свежего, стороннего человека проник до глубины души его".

В 1912 году Есенин закончил учительскую школу, получив "звание учителя школы грамоты".

По окончании учебы Есенину было вручено свидетельство, в котором указывалось:

"Предъявитель сего сын крестьянина села Константинова Рязанского уезда Сергей Александрович Есенин, родившийся в тысяча восемьсот девяносто пятом (1895) г., месяца сентября 21 дня, православного исповедания, обучался с 1909 г. в Спас-Клепиковской второклассной учительской школе, в которой и окончил курс в 1912 г.; оказав при отличном (5) поведении следующие успехи:

по 1) закону божию оч. хорошие (4)

" 2) церковной общей и русской истории оч. хорошие (4)

" 3) церковному пению оч. хорошие (4)

" 4) русскому языку отличные (5)

" 5) церковнославянскому языку хорошие (3)

" 6) отечественной истории отличные (5)

" 7) географии в связи с сведениями и явлениями природы отличные (5)

" 8) арифметике оч. хорошие (4)

" 9) геометрическому черчению и рисованию оч. хорошие (4)

" 10) дидактике оч. хорошие (4)

" 11) начальным практическим сведениям по гигиене оч. хорошие (4)

" 12) чистописанию отличные (5)

" 13) практич. занятиям в нач. школе оч. хорошие (4)

За каковые и удостоен Советом сей школы, на осн. ст. 44 высочайше утвержденного (1 апреля 1902 г.) Положения о церковных школах, звания учителя школы грамоты...

В удостоверение чего и дано ему, Есенину Сергею, сие свидетельство от Совета Спас-Клепиковской второклассной учительской школы Рязанского уезда за надлежащим подписанием и приложением печати Совета.

Заведующий школой свящ. Павел Агрономов.

Старший учитель Евгений Хитров.

Учителя: Виктор Гусев, Дмитрий Головин".

* * *

Много светлых минут принесла Есенину в Спас-Клепиках дружба с Григорием Панфиловым, любимым школьным товарищем. Есенин познакомился с ним вскоре после приезда в Спас Клепики. Панфилов по характеру чем-то напоминал некрасовского Гришу Добросклонова. С юных лет он задумывался о смысле жизни, о путях служения народу, его волновали свободолюбивые идеи. И хотя Панфилов был несколько старше Есенина и занимался в школе уже второй год, они быстро подружились, почувствовав духовную близость. Есенин относился к Панфилову с большим доверием, одному из первых читал свои новые стихи, внимательно прислушивался к советам и замечаниям друга. Это хорошо видно из переписки, которую Есенин вел с Панфиловым в 1911 – 1914 годах. Оборвала эту переписку ранняя смерть Григория Андреевича Панфилова, который умер от чахотки в феврале 1914 года. Отец Гриши, Панфилов А. Ф., писал Есенину, находившемуся в то время в Москве, что Гриша, прикованный болезнью к постели, все время вспоминал о нем, с волнением ждал журнала с его стихами, ответных писем. "Я прихожу в 6 часов вечера, – писал отец Гриши Есенину о последних предсмертных часах сына, – первым его вопросом было: "А что, папа, от Сережи письма нет?" Я отвечаю – нет. "Жаль, говорит, что я от него ответа не дождусь. А журнал-то прислал?" Я сказал нет. "Скверно – повсюду неудача". В конце письма А. Ф. Панфилов указывал: "Видно, Сережа, что у вас была истинная и искренняя дружба. Почти ежедневно он вспоминал о тебе, жаль, говорит, что около меня нет Сережи и некому успокоить мою наболевшую душу".

О духовном облике клепиковского друга Есенина мы можем судить по его сочинению "Нравственные качества учителя при обращении с детьми". Любовь к человеку, справедливость, честность и правдивость, сдержанность и терпеливость, вместе с тем твердость характера – вот качества, которыми, по мнению Панфилова, должен обладать учитель и которые он стремится развивать в себе самом. "Учитель, – замечает он, – который будет обладать истинной, нелицемерной любовью к детям, в то же время будет обладать и другими добрыми качествами... Справедливость, – продолжает Панфилов, есть качество учителя, посредством которого он может заслужить авторитет учеников, может иметь на них нравственное влияние". Особо он подчеркивает ту мысль, что "учитель должен иметь твердость характера", которая "делает учителя устойчивым, последовательным в своих действиях".

Родители Панфилова жили в Спас-Клепиках. Отец его служил приказчиком у местного купца-лесопромышленника. В просторном, уютном панфиловском доме часто собирались сверстники Гриши, которым надоедал казенный дух интерната. В свободное от занятий время Есенин стал бывать в семье своего друга, а иногда оставался там ночевать. Мать Гриши, Марфа Никитична Панфилова, вспоминает: "Из школьных товарищей сына я особенно полюбила Сережу Есенина. Может, потому, что видела, как он тоскует по дому, по материнской ласке. Вот и жалела я его, как родного, Гриша был постарше Есенина. В доме у нас всегда было полно молодежи – товарищей Гриши. Чаще других, кроме Сережи Есенина, приходили Митя Пыриков, Анна Шилона, Гриша Черняев. Зимними вечерами засиживались они допоздна. Пели, играли, танцевали, а иногда сидели тихо, кто-либо читал, другие слушали, потом начинали беседовать между собой, горячо убеждать в чем-то друг друга".

Более подробно о настроении, литературных интересах, спорах, которые временами вспыхивали среди молодежи в доме Панфиловых, мы узнаем из рассказов Григория Львовича Черняева, который с детских лет дружил с Панфиловым.

Григорий Львович начал заниматься в церковно-учительской школе в 1909 году. "Наш кружок у Панфилова, – вспоминает он, – образовался почти стихийно. Вначале мы собирались, чтобы сообща развлечься, поговорить о школьных делах, поспорить о книгах. Потом, когда ближе узнали друг друга, мы в наших беседах и спорах стали касаться вопросов тогдашней общественной жизни. Читали и обсуждали роман Л. Толстого "Воскресение", его трактат "В чем моя вера?" и другие книги писателя. Мечтали побывать в Ясной Поляне (поездка не состоялась из-за денежных затруднений). Толстовские идеи сильно захватили тогда и Есенина. Однако сложившихся взглядов и убеждений у нас не было. Мировоззрение наше только еще формировалось. Помню, как мы спорили о Горьком и его книгах. С особым интересом воспринимались нами ранние рассказы писателя. Захватывал нас их романтический дух, горьковская вера в человека. Мы были знакомы со стихами Есенина. Он читал их в кружке".

Дружеская, демократическая среда панфиловского кружка, пытливый, критический взгляд Панфилова и его товарищей на жизнь, юношеский порыв кружковцев к свободе, их мечты о служении народу, споры о любимых писателях – все это благотворно влияло на духовное развитие молодого Есенина, помогало преодолеть церковно-догматические представления о жизни, которые стремилась привить ученикам церковно-учительская школа.

Панфиловский кружок несомненно способствовал появлению ранних стихотворений Есенина, в которых отчетливо зазвучали социальные мотивы.

Тяжело и прискорбно мне видеть,

Как мой брат погибает родной.

И стараюсь я всех ненавидеть,

Кто враждует с его тишиной.

Посмотри, как он трудится в поле,

Пашет твердую землю сохой,

И послушай те песни про горе,

Что поет он, идя бороздой.

Или нет в тебе жалости нежной

Ко страдальцу сохи с бороной?

Видишь гибель ты сам неизбежной,

А проходишь ее стороной.

Помоги же бороться с неволей,

Залитою вином и нуждой!

Иль не слышишь, он плачется долей

В своей песне, идя бороздой?

Интонационно это стихотворение еще недостаточно самостоятельно. Вместе с тем гражданский, свободолюбивый пафос его очевиден.

Многое дали Есенину три года, проведенные в Спас-Клепиках, особенно дружба с Панфиловым. Желание посвятить свои стихи народу, рассказать правдиво о любви к Родине – вот о чем все больше и больше начинает мечтать Есенин.

Тот поэт, врагов кто губит,

Чья родная правда мать,

Кто людей, как братьев, любит

И готов за них страдать.

Он все сделает свободно,

Что другие не могли.

Он поэт, поэт народный,

Он поэт родной земли!

Так понимал Есенин назначение поэта.

История этого стихотворения такова. В 1912 году Есенин подарил Панфилову свою фотографию, а на обратной стороне ее написал стихотворение "Поэт" с посвящением: "Горячо любимому другу Грише".

"Поэт" не просто экспромт, написанный в момент расставания со школьным товарищем. Эту тему Есенин затронул в еще более раннем стихотворении, относящемся к 1910 – 1911 годам, озаглавленном также "Поэт":

Он бледен. Мыслит страшный путь.

В его душе живут виденья.

Ударом жизни вбита грудь,

А щеки выпили сомненья.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Сидит он в тесном чердаке,

Огарок свечки режет взоры,

А карандаш в его руке

Ведет с ним тайно разговоры.

Спустя некоторое время Есенин вновь обращается к этой теме в стихотворении "Душою юного поэта". Автограф его до сих пор неизвестен. Однако оно не только существовало, но и подвергалось авторской правке. Об этом мы узнаем из письма Есенина к Панфилову. Говоря о работе над стихами, написанными в Спас-Клепиках, Есенин рассказывает: "...например, в стихотворении "Душою юного поэта" последнюю строфу заменил так: