Текст книги "Сергей Есенин"

Автор книги: Юрий Прокушев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Есенин был подлинным гуманистом, он стремился воспевать то, что было в жизни "крепче и живей", его стихи полны любви к людям и вместе с тем проникнуты тревожным беспокойством об их настоящем и будущем.

"Прескверный гость" – "черный человек" у Есенина – это не только его личный враг. Нет, он враг всего прекрасного, враг Человека. В поэме он олицетворяет черные силы, доставшиеся новому миру в наследство от старого, в котором господствует "философия" – "человек от природы подл". И не случайно замысел "Черного человека" возник у Есенина в пору его пребывания за границей. Там особенно явственно встал перед ним этот страшный образ. В символической сцене, завершающей словесную дуэль поэта с "черным человеком", летящая трость, брошенная поэтом прямо в его морду, разбивает лишь зеркало.

Но поэмой о "прескверном госте" Есенин так яростно "ударил" "черного человека", так бесстрашно обнажил его "черную душу", что необходимость суровой, беспощадной борьбы с ним стала еще более очевидной.

В ноябре 1925 года Есенин лег в московскую больницу лечиться. Он надеялся, что уйдет от окружения, которое все больше угнетало и тяготило его. То же стремление переменить обстановку, избавиться от московских "друзей" приводит его в конце декабря 1925 года в Ленинград. Здесь он предполагал пробыть до лета, чтобы затем поехать в Италию к М. Горькому. Но намерения эти остались не осуществленными. В ночь на 28 декабря в ленинградской гостинице "Англетер" Есенин покончил жизнь самоубийством. За день до своего трагического конца Есенин написал стихи "До свиданья, друг мой, до свиданья..." и дал их знакомому ленинградскому поэту, который зашел в номер. Поэт хотел их здесь же прочитать, но Есенин остановил: "Нет, ты подожди! Останешься один – прочитаешь. Не к спеху ведь". Ленинградец вспомнил о них только тогда, когда поэта не стало.

Стихи были опубликованы. "Друзья" поэта и некоторые критики пытались представить их как поэтическое завещание Есенина и даже как выражение "духа" времени. Ухватились за эти строки и те, кто в годы нэпа испытал на себе влияние мелкобуржуазной стихии. "Сразу стало ясно, – писал в связи с этим Маяковский, – сколько колеблющихся этот сильный стих, именно стих подведет под петлю и револьвер... С этим стихом можно и нужно бороться стихом и только стихом". И Маяковский пишет стихотворение "Сергею Есенину", в котором стремится вырвать Есенина у тех, кто пытался использовать его смерть в своих целях. Эти "почитатели" Есенина после его смерти стремились доказать неизбежность трагического конца, убедить, что причина смерти в том, что он растратил свои поэтические силы, что его лирический талант вступил в конфликт с эпохой. Между тем нельзя рассматривать жизнь и оценивать творчество поэта, исходя только из трагического конца.

Поэзия Есенина в высшей степени драматична и правдива, она полна острых социальных конфликтов и поистине трагедийных коллизий, порой, казалось бы, неодолимых противоречий. "Сорокоуст" и "Анна Снегина", "Пугачев" и "Песнь о великом походе", "Русь уходящая" и "Капитан земли", "Исповедь хулигана" и "Стансы", "Москва кабацкая" и "Персидские мотивы" – поначалу трудно даже представить, что все эти поэмы и стихи написал один человек и за такое короткое время.

И тем досаднее и огорчительнее, что в прошлом противоречия во взглядах и творчестве поэта чаще всего объяснялись лишь индивидуальными чертами характера Есенина, "раздвоенностью" его личности, субъективными мотивами.

Особенно подчеркивалась мысль о "раздвоенности" лирического героя поэзии Есенина, об идиллической влюбленности поэта в русскую патриархальную старину и "отстраненности" от революционной действительности, когда речь заходила о таких стихах и поэмах, как "Сорокоуст", "Черный человек", "Исповедь хулигана", "Москва кабацкая", "Я последний поэт деревни..." При этом долгое время упускалась из виду другая, объективная сторона жизни и творчества поэта. Драматизм поэзии Есенина порожден прежде всего теми историческими условиями, в которых поэт жил и создавал свои произведения. Противоречия во взглядах и творчестве Есенина являлись глубоким и серьезным отражением явлений самой жизни. Не надо сглаживать противоречия Есенина, не надо выпрямлять его жизненный путь. Этого нельзя делать даже при самых благих намерениях. Отнять у Есенина его противоречия, драматизм, умолчать об одних произведениях, а другие, наоборот, выпятить – это значит обокрасть и поэта, и самих себя.

Необходимо ясно представлять объективный характер противоречий поэзии Есенина и не упускать из виду главную тенденцию, главную линию развития его творчества, которая приводит поэта от "Инонии" и "Сорокоуста" к "Анне Снегиной", "Руси советской", "Песне о великом походе" и которая утверждает имя Есенина в ряду выдающихся советских поэтов-классиков.

Важную роль в этом решительном повороте к "Руси советской" сыграла поездка Есенина в Европу и Америку.

Но, конечно, решающим фактором "перелома" в настроениях Есенина были те огромные революционные изменения и социальные сдвиги, которые происходили на родине поэта. Русь советская залечивала раны войны и разрухи. Многие из противоречий, которые еще недавно казались неразрешимыми, отошли в прошлое.

Поэт радуется добрым переменам, происходившим в жизни русского крестьянства. "Знаешь, – рассказывал Есенин Юрию Либединскому, – я сейчас из деревни... А все Ленин! Знал, какое слово надо сказать деревне, чтобы она сдвинулась. Что за сила в нем, а?"

Есенин все больше пытается осмыслить все, что происходит в эти годы в России, во всем мире. И как следствие этого – расширяются горизонты, масштабы его поэзии.

В последний период творчества Есенина сама жизнь, советская действительность отвечала на вопрос, мучительно волновавший поэта: "Куда несет нас рок событий?" С годами все зримее, понятнее представляются Есенину события октябрьской эпохи:

Теперь года прошли.

Я в возрасте ином.

И чувствую и мыслю по-иному.

И говорю за праздничным вином:

Хвала и слава рулевому!

Тема деревни, судьбы русского крестьянина в революции, которая временами, как в "Сорокоусте", принимала в его стихах трагическую окраску, теперь получает исторически верную идейно-художественную трактовку; исчезают и мотивы противопоставления города деревне.

Именно в последние годы талант Есенина стал выражаться особенно полно и многогранно. И поэт это чувствовал. В автобиографии, написанной им в июле 1924 года, он отмечал: "Здесь не все сказано. Но я думаю, мне пока еще рано подводить какие-либо итоги себе. Жизнь моя и мое творчество еще впереди". Сознание, что жизнь впереди, не покидало поэта и позднее.

Даже в стихах конца 1925 года сквозь образ метели, как подснежник ранней весной, пробивает себе дорогу светлая радость бытия:

Пусть сердцу вечно снится май

И та, что навсегда люблю я.

Глубоко прав писатель Леонид Леонов, который в январе 1926 года писал: "Могучей творческой зарядкой был отмечен звонкий есенинский талант. Глубоко верю, что многое еще мог бы сделать Сергей Есенин. Еще не иссякли творческие его соки, еще немного оставалось ждать, и снова брызнули б они из есенинских тайников, как по весне проступает светлый и сладкий сок на березовом надрезе".

И кто знает, окажись в трагические для поэта дни рядом с ним настоящие, верные друзья, не почувствовал ли бы он опять, после метели на сердце, весну в груди. "Не будем винить только его, – писал после смерти Есенина А. В. Луначарский. – Все мы. – его современники – виноваты более или менее. Это был драгоценный человек. Надо было крепче биться за него. Надо было более по-братски помочь ему".

Сколько радости приносил поэт людям, открывая перед ними светлые дали, новые горизонты прекрасного в жизни! Сколько людей согревало свои сердца у чудесного костра поэзии Есенина, сколько наслаждалось задушевными звуками его лиры. И как часто они были, к сожалению, невнимательны к Есенину Человеку, как часто он был одинок и беззащитен. "Я видела, как ему трудно, плохо, как он одинок, – вспоминает актриса Камерного театра Августа Миклашевская. – Понимала, что виноваты и я и многие ценившие и любившие его. Никто из нас не помог ему по-настоящему. Он тянулся, шел к нам. С ним было трудно, и мы отходили в сторону, оставляя его одного".

"Не удержался. Видать, разбился о камень черствых людских сердец", сказал Сергей Миронович Киров, узнав о смерти поэта.

* * *

Уйдя из жизни в тридцать лет, Есенин оставил нам чудесное поэтическое наследство. Его талант раскрылся особенно ярко и самобытно в лирике. Лирическая поэзия Есенина удивительно богата и многогранна по своему душевному выражению, искренности чувств и драматизму, по своей сердечной взволнованности и человечности, лаконичности и живописности образов.

На лирике Есенина лежит печать времени. Она проникнута и тревожной озабоченностью поэта-современника о судьбах страны в бурное революционное время; и предчувствием неизбежности конца патриархальной Руси; и постепенным осознанием важности "индустрийной мощи" для будущего его Родины; и пафосом любви "ко всему живому на земле".

Лирический герой поэта – современник эпохи грандиозной ломки человеческих отношений; мир его дум, чувств, страстей сложен и противоречив, характер драматичен.

Есенин обладал неповторимым даром глубокого поэтического самораскрытия:

Несказанное, синее, нежное...

Тих мой край после бурь, после гроз,

И душа моя – поле безбрежное

Дышит запахом меда и роз.

. . . . . . . . . . . . . . .

Синий май. Заревая теплынь.

Не прозвякнет кольцо у калитки.

Липким запахом веет полынь.

Спит черемуха в белой накидке.

. . . . . . . . . . . . . . .

Мелколесье. Степь и дали,

Свет луны во все концы.

Вот опять вдруг зарыдали

Разливные бубенцы.

В стихах Есенина нас покоряет и захватывает в "песенный плен" удивительная гармония чувства и слова, мысли и образа, единство внешнего рисунка стиха с внутренней эмоциональностью, душевностью. "В стихах моих, – писал поэт в 1924 году, – читатель должен главным образом обращать внимание на лирическое чувствование и ту образность, которая указала пути многим и многим молодым поэтам и беллетристам. Не я выдумал этот образ, он был и есть основа русского духа и глаза, но я первый развил его и положил основным камнем в своих стихах.

Он живет во мне органически так же, как мои страсти и чувства. Это моя особенность, и этому у меня можно учиться так же, как я могу учиться чему-нибудь другому у других".

"Лирическим чувствованием" проникнуто все творчество поэта: его раздумья о судьбах Родины, стихи о любимой, волнующие рассказы о четвероногих друзьях. Теплом и светом согреты и есенинские картины русской природы. Есенин был блестящим мастером пейзажной лирики, подлинно вдохновенным певцом родной земли.

Подобно шишкинскому лесу или левитановской осени, нам бесконечно дороги и близки и "зеленокосая" есенинская березка – самый любимый образ поэта; и его старый клен "на одной ноге", стерегущий "голубую Русь", и цветы, низко склонившие в весенний вечер к поэту свои головки.

Все богатство словесной живописи у Есенина подчинено единственной цели – дать читателю почувствовать красоту и животворящую силу природы:

Сыплет черемуха снегом,

Зелень в цвету и росе.

В поле, склоняясь к побегам,

Ходят грачи в полосе.

Никнут шелковые травы,

Пахнет смолистой сосной.

Ой вы, луга и дубравы,

Я одурманен весной.

В стихах Есенина природа живет богатой поэтической жизнью. Она вся в вечном движении, в бесконечном развитии и изменении. Подобно человеку, она рождается, растет и умирает, поет и шепчет, грустит и радуется. В изображении природы Есенин использует богатый опыт народной поэзии.

Он часто прибегает к приему олицетворения. Черемуха у него "спит в белой накидке", вербы плачут, тополи шепчут, "туча кружево в роще связала", "пригорюнились девушки-ели", "улыбнулась солнцу сонная земля", "словно белою косынкой подвязалася сосна", "заря окликает другую", "плачет метель, как цыганская скрипка", "и березы в белом плачут по лесам", "клененочек маленький матке зеленое вымя сосет", "тихо – в чаще можжевеля по обрыву, осень – рыжая кобыла – чешет гриву".

Природа у Есенина многоцветна, многокрасочна. Она играет и переливается всеми цветами радуги. Красочными эпитетами поэт пользуется мастерски и смело:

Синий туман. Снеговое раздолье,

Тонкий лимонный лунный свет...

. . . . . . . . . . . . . . .

Золотою лягушкой луна

Распласталась на тихой воде!

. . . . . . . . . . . . . . .

Я в твоих глазах увидел море,

Полыхающее голубым огнем.

. . . . . . . . . . . . . . .

О всех ушедших грезит конопляник

С широким месяцем над голубым прудом.

..............

Гаснут красные крылья заката,

Тихо дремлют в тумане плетни.

Цветовая гамма способствует передаче тончайших настроений, придает романтическую одухотворенность, свежесть образам Есенина.

Любимые цвета поэта – синий и голубой. Эти цветовые тона усиливают ощущение необъятности просторов России ("только синь сосет глаза", "солнца струганные дранки загораживают синь" и т. п.), создают атмосферу светлой радости бытия ("вечером лунным, вечером синим", "предрассветное, синее, раннее", "в летний вечер голубой"), выражают чувство нежности, любви ("голубая кофта, синие глаза", "парень синеглазый", "заметался пожар голубой" и т. п.).

Эпитеты, сравнения, метафоры в лирике Есенина существуют не сами по себе, ради красоты формы, а для того, чтобы полнее и глубже выразить себя. "Искусство для меня, – отмечал Есенин в 1924 году, – не затейливость узоров, а самое необходимое слово того языка, которым я хочу себя выразить". Реальность, конкретность, осязаемость характерны для образного строя поэта. Стремление к овеществлению образа – один из важных моментов своеобразия его стиля. Вспомним, к примеру, есенинский месяц. Он резвится в поле: "ягненочек кудрявый – месяц гуляет в голубой траве"; радуется скорому приходу зимы: "рыжий месяц жеребенком запрягался в наши сани"; купается в реке: "а месяц будет плыть и плыть, роняя весла по озерам"; как птица, кружит в небе: "посмотри: во мгле сырой месяц, словно желтый ворон... вьется над землей".

Есть что-то родственное, близкое в есенинской природе тому, что так волнует нас в картинах природы у Тургенева, Л. Толстого, Шолохова. У Есенина природа неотделима от человека, от его настроения, от его мыслей и чувств:

Отговорила роща золотая

Березовым, веселым языком,

И журавли, печально пролетая,

Уж не жалеют больше ни о ком.

. . . . . . . . . . . . . . .

Стою один среди равнины голой,

А журавлей относит ветер в даль,

Я полон дум о юности веселой,

Но ничего в прошедшем мне не жаль.

Не жаль мне лет, растраченных напрасно,

Не жаль души сиреневую цветь.

В саду горит костер рябины красной,

Но никого не может он согреть.

Не обгорят рябиновые кисти,

От желтизны не пропадет трава.

Как дерево роняет тихо листья,

Так я роняю грустные слова.

И если время, ветром разметая,

Сгребет их все в один ненужный ком...

Скажите так... что роща золотая

Отговорила милым языком.

Белинский однажды заметил, что сила гениального таланта основана на живом, неразрывном единстве человека и поэта. Именно это слияние человека и поэта в лирике Есенина заставляет учащенно биться наши сердца, страдать и радоваться, любить и ревновать, плакать и смеяться вместе с поэтом.

Все полнее в наши дни вырисовывается образ Есенина – поэта и человека, личности яркой, неповторимой.

"Это был крупный, красивый человек. Его внешность, его стихи еще тогда, при жизни, казались мне явлением под стать Шаляпину", – вспоминал народный художник, скульптор С. Т. Коненков.

Есенин не переносил фальши, лицемерия, позы, он "всегда оставался самим собой". Правдивость была главной чертой его таланта. Он имел право сказать о себе, своих стихах: "Я сердцем никогда не лгу".

Есенин любил людей, тянулся к ним всем сердцем, и люди тянулись к нему. "В нем было то, – отмечает Петр Орешин, – что дается человеку от рождения: способность говорить без слов".

Есенин жил, "волнуясь сердцем и стихом".

Как-то один из знакомых поэта заметил:

– Вечно ты шатаешься, Сергей. Когда же ты пишешь?

– Всегда, – последовал ответ.

Есенин говорил одному из поэтов: "Если я за целый день не напишу четырех строк хороших стихов, я не могу спать". А другому по-товарищески советовал: "И еще запомни: работай, как сукин сын! До последнего издыхания работай! Добра желаю!"

Живя открытым сердцем, готовый все отдать людям, Есенин не был так прост, как это казалось иным из его современников. Верно эту черту характера Есенина подметил писатель Николай Никитин: "Да, он был очень общителен... Но в этой общительности была в то же время и сдержанность. На мой взгляд, Есенин вовсе не был так прост, как думается. Он был человек по-своему и сложный и простой. И до известной степени замкнутый, как это ни странно говорить о нем, прожившем свои дни среди шума".

Не потому ли даже те, кто находился с поэтом долго, так и не смогли открыть "секрета" его волшебства. И, к сожалению, проглядели, у какого чистого человеческого родника они находились, какой прометеев огонь бушевал рядом с ними. Тогда-то и сочинялись всяческие "лыгенды" и "романы без вранья".

Из всех легенд о Есенине, пожалуй, самая живучая и самая несправедливая легенда о "беспечном таланте". И жаль, что бытует она кое-где и поныне.

А сколько раз приходилось читать и слушать в прошлом о "пессимизме" Есенина. Но ведь такого жизнелюба, каким был Есенин, найти трудно! Он был наделен редчайшим даром чувства прекрасного. Красота жизни была открыта ему до дна.

Что же касается мотивов печали и грустных раздумий, то Есенин был глубоко убежден: "Поэту необходимо чаще думать о смерти, и только памятуя о ней, поэт может особенно остро чувствовать жизнь". И тогда, добавим мы от себя, в сердце поэта рождаются такие стихи:

Мы теперь уходим понемногу

В ту страну, где тишь и благодать.

Может быть, и скоро мне в дорогу

Бренные пожитки собирать.

Милые березовые чащи!

Ты, земля! И вы, равнин пески!

Перед этим сонмом уходящих

Я не в силах скрыть моей тоски.

Слишком я любил на этом свете

Все, что душу облекает в плоть.

Мир осинам, что, раскинув ветви,

Загляделись в розовую водь.

Много дум я в тишине продумал,

Много песен про себя сложил,

И на этой на земле угрюмой

Счастлив тем, что я дышал и жил.

. . . . . . . . . . . . . . .

Знаю я, что в той стране не будет

Этих нив, златящихся во мгле.

Оттого и дороги мне люди,

Что живут со мною на земле.

И еще: в свое время писали много и справедливо о "половодье чувств" поэзии Есенина.

А вот о другом – о крылатой мысли есенинского стиха, мысли всегда ищущей, открытой, эмоциональной, порой мучительно беспокойной – все еще говорится очень и очень редко.

Есенин – яркий, самобытный, глубокий мыслитель. Характерно признание одного из современников поэта: "Собеседнику всегда казалось... что Есенин высказался в данную минуту до самого дна, тогда как до самого дна есенинской мысли на самом деле никогда и никто донырнуть не мог!"

В поэзии Есенина чувства и мысли слиты нераздельно. Достаточно назвать хотя бы такие его стихи: "Возвращение на родину", "Не жалею, не зову, не плачу...", "Несказанное, синее, нежное...", "Заметался пожар голубой...", "Письмо к женщине", "Спит ковыль. Равнина дорогая..."

В них и "половодье чувств" и половодье мысли..,

* * *

Все очевидней ныне масштабы поэтического дарования Есенина, идейно-эстетическое значение его лучших произведений, реалистический дух есенинского стиха, живая, кровная связь его творчества с народно-поэтическими традициями и русской классической литературой:

Писали раньше

Ямбом и октавой.

Классическая форма

Умерла,

Но ныне, в век наш

Величавый,

Я вновь ей вздернул

Удила.

Есенин имел основания для такого заявления. В пору становления молодой советской литературы было немало ниспровергателей классических традиций. Преодолевая их влияние, Есенин настойчиво обращается к поэтическому опыту классиков. В последние годы жизни его все более неудержимо привлекал "могучий дар" того, "кто русской стал судьбой". "В смысле формального развития теперь меня тянет все больше к Пушкину", – замечает Есенин в автобиографии. Остались позади те времена, когда "в смысле формы" он испытывал известное влияние Н. Клюева и А. Белого.

Утверждая в поэзии 20-х годов своими произведениями (особенно последних лет) традиции Пушкина, Есенин оказывал благотворное влияние на развитие всей молодой советской поэзии по пути реализма и народности.

О реалистическом характере произведений Есенина ныне справедливо говорят многие. Но закономерно возникает вопрос, какой это реализм. Критический? Социалистический? Или это неореализм? Об этом, к сожалению, в работах о Есенине ни слова. Между тем если раннее творчество Есенина сравнительно легко укладывается в русло реализма критического, то такие его произведения, как "Анна Снегина", "Баллада о двадцати шести", "Песнь о великом походе", "Письмо к женщине", "Стансы", "Русь советская", "Ленин" (отрывок из поэмы "Гуляй-Поле"), уже никак не отнесешь к реализму критическому.

Какую правду утверждает Есенин в этих произведениях, ради чего их создает? Как относится в них к историческим событиям, о которых рассказывает, и самое главное – каков идеал поэта? К чему он стремится, о чем мечтает? На это нам отвечает сам поэт:

Теперь в Советской стороне

Я самый яростный попутчик.

. . . . . . . . . . . . . . .

За знамя вольности

И светлого труда

Готов идти хоть до Ламанша.

Конечно, было бы наивно думать, что все совершилось легко и просто. Нет! И еще раз нет! И мы могли бы здесь привести другие строки, другие, горькие откровения поэта о днях, растраченных напрасно. Но важно главное тенденция.

В середине 20-х годов Есенин, решительно переступив через все формалистические "измы", создает произведения, которые с полным основанием следует отнести к поэзии социалистического реализма.

"О России и революции", "Русь советская", "Страна советская" – так называет Есенин новые книги, которые выходят у него в это время в Москве и на Кавказе. В них голос новой России, ее мечты, надежды, тревоги; в них душа народа, душа поэта, в них сама жизнь в вечном борении добра со злом. Мы чувствуем, как трудно было поэту окончательно расстаться с прошлым, видим, как нелегко ему было порой шагать по неизведанным дорогам новой жизни.

А кому из поэтов – современников Есенина было легко? Блоку? Маяковскому? "Поэзия – вся! – езда в незнаемое".

Порой творчество Блока, Бедного, Есенина, Маяковского противопоставляется друг другу. Бывает и так, что одного поэта "поднимают" за счет других. Или, что еще досаднее, творчество одного поэта становится неким эталоном, а произведения, которые не подходят под этот "эталон" и требуют своего конкретного анализа, иногда остаются за бортом социалистического реализма. Все это приводило и приводит к одностороннему, обедненному представлению о поэзии эпохи Октября.

А ведь при всем идейно-художественном своеобразии Блок, Бедный, Маяковский, Есенин были едины в главном – в неподдельной тревоге за судьбы восставшей России. Каждый из них "в годы революции был всецело на стороне Октября", каждый сказал свое вдохновенное слово о тех незабываемых днях.

"Двенадцать" Блока, "Главная улица" Бедного, "Анна Снегина" Есенина, "Хорошо!" Маяковского – неповторимые страницы бессмертного эпоса революции.

* * *

Творчество Есенина – творчество подлинно великого национального поэта. Оно не укладывается ни в какие рамки "крестьянской поэзии". Однако при жизни Есенин был накрепко привязан критикой к группе "крестьянских поэтов". Близкий друг Есенина поэт Сергей Городецкий рассказывает: "Он терпеть не мог, когда его называли пастушком, Лелем, когда делали из него исключительно крестьянского поэта. Отлично помню его бешенство, с которым он говорил мне в 1921 году о подобной трактовке его". Позднее, в 1924 году, Есенин признавался одному из друзей: "Если бы ты знал, до чего мне надоело быть крестьянским поэтом! Зачем? Я просто поэт, и дело с концом!"

"Традиционный" взгляд на Есенина как на крестьянского поэта, явно сужающий идейные, эстетические, тематические границы его поэзии и заведомо снижающий ту огромную роль, которую сыграло творчество Есенина в развитии всей советской и мировой поэзии, долго господствовал в критической литературе о поэте. В известной мере он дает знать о себе и сегодня.

Бесспорно корни поэзии Есенина – в рязанской деревне. Не случайно с такой гордостью говорил он в стихах о своем крестьянском первородстве: "У меня отец – крестьянин, ну, а я – крестьянский сын". Не случайно в революционные дни семнадцатого года Есенин видит себя продолжателем кольцовских традиций.

Но не следует забывать и упускать из виду еще одно очень важное обстоятельство. Россия была страной крестьянской. Три русские революции XX века – это революции в крестьянской стране. Крестьянский вопрос всегда волновал передовые умы России. Вспомним Радищева, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Льва Толстого.

Историей был дан России один-единственный путь решения "крестьянского вопроса" – путь социалистического переустройства русской деревни. Принимая этот путь умом, Есенин чувствовал сердцем, что преодолеть его Руси крестьянской будет далеко не так легко и просто, как это казалось иным его современникам. Отсюда постоянные тревожные, порой мучительные раздумья Есенина о будущем крестьянской Руси:

Полевая Россия! Довольно

Волочиться сохой по полям!

Нищету твою видеть больно

И березам и тополям.

Я не знаю, что будет со мною...

Может, в новую жизнь не гожусь,

Но и все же хочу я стальною

Видеть бедную, нищую Русь.

И не эта ли обжигающая сердце правда чувств особенно дорога нам в стихах Есенина, не в этом ли подлинное величие поэта?!

Есенин глубоко знал жизнь крестьянской России и был кровно связан с нею – все это объективно способствовало тому, что он смог стать истинно народным, национальным поэтом и в ярких реалистических произведениях сказать свое правдивое слово о главных событиях своей эпохи.

* II. РОЖДЕНИЕ ПОЭТА * ТРАВНОЕ ОДЕЯЛО Знаменитое приокское село. – Крестьянский сын. – Разлад в семье. – В доме

деда. – Сказки бабушки. – Друзья детства. – Первая "серьезная" обязанность. – Крест и книга. – Песни матери. – Первые "сложенные" стихи.

Родина Сергея Есенина – село Константиново привольно раскинулось по правому, высокому холмистому берегу Оки. Как и во времена поэта, здесь

Одна, как прежняя, белеется гора,

Да у горы

Высокий серый камень.

Отсюда открывается необъятный простор заливных лугов, утопающих в цветах, поблескивающая гладь луговых озер и Старицы, затерявшейся в камышовых зарослях, убегающие вдаль перелески, а у самого горизонта синяя дымка лесов Мещеры.

Синее небо, цветная дуга,

Тихо степные бегут берега,

Тянется дым, у малиновых сел

Свадьба ворон облегла частокол.

Снова я вижу знакомый обрыв

С красною глиной и сучьями ив,

Грезит над озером рыжий овес,

Пахнет ромашкой и медом от ос.

Многое повидали на своем веку эти мирные "малиновые" рязанские села. В глубокое прошлое уходит их история. Далекие предки сегодняшних старожилов этих сел – "соколы-дружники" Евпатия Коловрата – стояли насмерть, защищая рязанскую землю от вражеских полчищ Батыя. А спустя столетия, когда ураган крестьянских восстаний Разина и Пугачева потряс до основания трон российских самодержцев, многие холопы рязанских князей и крепостные крестьяне бежали на Дон и Волгу, становились под знамена крестьянской вольницы. И не случайно с некоторыми героями этих легендарных времен встречаемся мы в юношеских произведениях Есенина "Песнь о Евпатии Коловрате" и "Ус". Да и само Константиново – одно из старейших рязанских приокских сел. Упоминания о Кузьминской волости и родном селе поэта можно встретить в старинных документах, относящихся к истории Рязанского края XVI – XVII веков.

В начале XVII века село Константиново было вотчиной родовитого боярина Василия Петровича Морозова. Позднее судьбами константиновских крестьян распоряжались двое крепостников-помещиков – княгиня Крапоткина и Олсуфьев, владевшие в Кузьминской волости лучшими земельными угодьями. Потом константиновские пастбища и барскую усадьбу в селе прибрал к рукам новый "хозяин", небезызвестный Кулаков, державший на Хитровом рынке ночлежные "дома и трактиры, так выразительно описанные Гиляровским в его книгах о старой Москве.

Господский дом вместе с прилегающим к нему старинным парком Кулаков пожаловал в наследство своей дочери – Л. И. Кашиной, которая владела этой землей до революции.

"В нашем Константинове, – рассказывает сестра поэта Александра Александровна, – не было ничего примечательного. Это было тихое, чистое, утопающее в садах село.

Внизу у склона горы, на которой расположено старое кладбище, был высокий бревенчатый забор, вдоль которого были рассажены ветлы. Этот забор тянулся почти до самой реки; огораживая чуть ли не одну треть всего константиновского подгорья, отделял участок, принадлежавший помещице Л. И. Кашиной... На противоположной стороне села выстроились в ряд ничем не примечательные, обыкновенные крестьянские избы, за дворами тянулись узкие длинные полоски приусадебных огородов или садов".

Как и во всем малоземельном, бедном рязанском крае, константиновские мужики в большинстве своем имели жалкие, крохотные наделы земли. "Земля на полях не одинакова по своему плодородию, поэтому каждое поле делится на три-четыре части, и в каждой из них семья получает свою "долю". Доли эти так малы, – вспоминает сестра поэта, – что измеряются ступней или лаптем. Из-за недостатка земли и малоурожайности суглинистой почвы крестьяне наши, чтобы прокормить семью, вынуждены были искать дополнительных заработков". Нужда гнала людей в город. Отрывались от земли и константиновцы, с малолетства уходя "в ученики", иные всю жизнь занимались отхожими промыслами. Только некоторым удавалось на время выбиться в люди: овладеть каким-нибудь мастерством, стать во главе ватаги плотогонов или плотницкой артели; иные, скопив "деньгу", пытались искать торговой удачи. Но их проглатывали более крупные торговые дельцы. Нелегким трудом доставался в царской России хлеб и мастеровому человеку.

По-своему через все эти тернии деревенской жизни прошли поколение за поколением Есенины и Титовы (родные матери поэта), потомственные константиновцы. Здесь крестьянствовали прадеды поэта; выбивались в люди деды; здесь вырос его отец, провела свою нелегкую жизнь его мать; в Константинове отшумело озорное деревенское детство будущего поэта.

"Я родился, – писал Есенин в 1924 году в автобиографии, – в 1895 году 21 сентября в селе Константинове Кузьминской волости Рязанской губ. и Рязанского уез. Отец мой крестьянин Александр Никитич Есенин, мать Татьяна Федоровна. Детство провел у деда и бабки по матери в другой части села, которое наз. Матово". В этой и других автобиографиях, в своих письмах и стихах Есенин нигде не говорит, почему его детство прошло в доме деда. В автобиографии "О себе" он лишь уточняет время, с которого он находился в доме своего деда – Федора Андреевича Титова. "С двух лет, – пишет поэт, был отдан на воспитание довольно зажиточному деду по матери, у которого было трое взрослых неженатых сыновей..."