Текст книги "Владыки кошмаров (СИ)"

Автор книги: Юрий Мерлянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

– Значит, мне нужно их удивить?

– Как бы да, есть мысли?

– Да масса, – я кровожадно улыбнулся, – только они им не понравятся. Ладно, как у вас с телекинезом?

– С чем?

– С этим, – обвив плетью стоящую у изголовья кровати тумбочку, поднял ее в воздух и помахал ею у него перед носом, – как у вас такое называется?

– Ничего себе, как ты это сделал? – Кайр оторопело следил за висящей над полом тумбой.

– У нас бы это назвали телекинезом, – если б не знали правду, добавил я про себя.

– Это им наверняка понравится, а что ты еще можешь?

– Кайр, этого хватит или нет?

– Думаю, да, – он кивнул, – хотя тебя все равно еще проверят на дар в отношении остальных искусств.

– Мне это без надобности.

– Ага, только им без разницы, мне вот тоже приходится отбывать кучу всевозможного бреда.

Но, с другой стороны, это может занять столько времени, что придется буквально прописаться здесь, а дома в это время может происходить что угодно. Нет, надо решать быстро и жестко, и если понадобится – кровью. Видно, на моем лице таки что-то отразилось, потому как Кайр озадаченно произнес:

– Задумал что?

Я кивнул.

– У меня мало времени, если пойму, что смогу узнать необходимое сразу, буду действовать с позиции силы, в обратном случае придется подписаться на всю эту трахомудрию.

– И как ты себе это представляешь? – он нахмурился.

– Меня еще могут не принять, помнишь? Да и даже если примут, посмотрю еще на вашего ректора. Кстати, кроме него еще кто-то может обладать нужной мне информацией?

– Влад, ты это сейчас серьезно сказал?

Я бросил на него взгляд, ба, да парень не просто так это спрашивает. И мне необходимо было учесть его интерес во всем этом, не зря ведь он сказал про то, что любой встанет на защиту родной Академии, а ректорат, как ни как, является ее сердцем. Да уж, мой бок.

– Ударишь в спину, – наши взгляды скрестились, и он отвел глаза в сторону.

– Если нападешь, то да, – сказано было без тени сомнения, без страха и угрызений совести. Парень был честен и открыт со мной, и я не знал, как поступить. Оставить остывать его тело здесь? Но сама мысль об этом вызывала отвращение, нет, не настолько я еще монстр. Хотя, с десяток минут в тенях смоют все сомнения, и тогда буду способен абсолютно на все.

– Честно, – кивнул, – так и поступим, если решишь, что нужно, нападешь, но и я тогда отвечу.

– Договорились, – он протянул руку, и я с немым удивлением, чуть запнувшись, пожал ее.

– Каков план?

– Да все просто, пойдем рядом, для всех я тебя поймал и веду в совет.

– Что еще за совет?

– Совет Академии, преподы уже давно сбагрили половину своих обязанностей на учащихся и проводят лишь общее руководство.

– То есть у вас тут заправляют ученики?

– Ну, не просто ученики, в совет так просто не попадешь, – он ухмыльнулся, – меня туда и близко не подпустят, как и тебя после всего этого, впрочем.

– И каким образом я смогу заинтересовать ректорат, если ты отведешь меня не к ним?

– Влад, ну ты как маленький. Покажешь им свои способности и скажешь, что хочешь записаться на экшафт.

– Куда? – не понял я. Меня еще раньше удивила мысль, что удается так свободно общаться, но найти адекватное объяснение так и не удалось, для меня все разговаривали на моем родном, изученном в школе и впитанном с молоком матери. Хотя нет-нет, да и проскальзывали неизвестные слова, впрочем, как и сам иногда выдавал подобное, вообще не использующееся здесь.

– Экшафт – это процесс выявления дара, – пояснил Кайр, – не волнуйся, все безболезненно и абсолютно безопасно.

– Ну, хорошо, давай тогда не затягивать, – я спустил ноги на пол.

– Да погоди ты, рано еще, пусть разойдутся по учебкам, потом и пойдем.

Мы помолчали.

– А вообще круто будет, если все получится и мне не придется тебе наподдать, – мне оставалось лишь улыбнуться его словам, – поселишься здесь, на пары вместе ходить будем, да и со старшекурсницами полегче станет.

– А что с ними? – не понял я сути сказанного.

– Ну, ты же можешь повторить все как с ней, – он указал на спокойно стоящую на месте тумбу, – они и рыпнуться не смогут.

– И зачем это тебе?

– Ну, как, я ведь не могу пользоваться пламенем, за что их палить-то? А так повисят в воздухе и успокоются.

– Нет уж, ты меня в свои причуды не вписывай, а лучше познакомься с кем-то, найди себе девушку.

– И на кой она мне? – удивился Кайр.

– У тебя имеется что-то против женщин? – я недоуменно на него уставился.

– Здесь – да, тут нормальных нет.

– Ну-ну, – меня немного развеселила его позиция.

– Ты сам-то, у себя там, как, был женат?

– Нет, – мне не хотелось затрагивать эту тему.

– Ну а девушка была хоть?

– Погибла, – мрачно бросил я и замолк, нахлынувшие воспоминания не располагали к дальнейшему продолжению разговора. По сути, я ведь действительно начал что-то к ней испытывать, и эта была не банальная подростковая влюбленность или банальная похоть, нет, все это было уже пройденным этапом. К тому же, она могла меня и раздражать, и бесить, иногда я не мог ее даже видеть, но в итоге, в последние дни стал отчетливо осознавать, что только тени обезглавливали то чувство, постоянно пытающееся выпрямиться во весь рост и поднять голову навстречу бескрайнему небу.

– Извини, не подумал, черт! – он зажмурился, и стал остервенело тереть переносицу.

– Расскажи лучше, что у вас тут и как, – решил я сменить тему.

– Да скука. Первая пара в девять и далее по расписанию, прием пищи в свободное время и по желанию, вечером обязательное участие в одной из групп по интересам, а потом твори что душе угодно. Но могут поймать, – он поднял указательный палец.

– И в какой же ты группе? – честно говоря, я даже представить не мог, что его могло заинтересовать, разве что-то связанное со взрывами и пожарами. Ему бы в военную академию какую, а не сюда поступить учиться.

– А, – он флегматично отмахнулся, – записался в один какой-то.

– И что?

– Да после первых двух-трех возгораний они стали закрывать глаза на мои пропуски.

– Прогуливаешь, значит, – я ухмыльнулся.

– Сам потом поймешь.

– Если все удастся.

– Ну да, – Кайр вздохнул, – если честно, ты словно глоток свежего воздуха в этой дыре, одни заучки да умники.

– Ботаники, – подал я голос с кровати.

– Кто? – не понял собеседник.

– Это из моего мира, означает безраздельно отдающийся учебе, и больше ни о чем не помышляющий.

– А, ну да, все правильно, – кивнул парень, – кстати, можем уже идти.

– Окей, – я встал, – если что, прости и без обид.

Он понял и кивнул, потом зачем-то хлопнул меня по плечу и шагнул к двери. Покинув комнату, обнаружили совершенно пустой коридор, похоже, с дисциплиной здесь все было в порядке. Потом поднялись этажом выше и двинулись вдоль проплывающих мимо арок дверей, за которыми вовсю раздавались споры, кто-то о чем-то рассказывал, иногда даже пели. Меня это немного позабавило, довольно оригинальный у них тут подход к обучению. Но тут Кайр остановился и замер, потом обернулся, глянул на меня и, кивнув, толкнул дверь от себя.

– Кайр? А ты что тут делаешь? Опять натворил чего? – тут же раздался высокий женский голос.

– Сразу натворил, Кайси, ты меня за кого-то не того принимаешь.

– Да нет, первокурсник Кайр, я тебя принимаю за кого надо, – и уже спокойнее, – почему не на парах, с чем пожаловал?

– Влад! – вместо ответа позвал он, я сделал несколько шагов и встал с ним плечом к плечу.

Мда, такого увидеть я явно не ожидал. Думал, будет обычный кабинет или классная комната, но здесь же все просто вопило от роскоши, ковры, стол, диван, стулья, даже стены были оббиты какой-то красной, довольно дорого смотрящейся тканью. И все это богатство сейчас окружало одну единственную особу, устремившую на меня взгляд своих синих пре синих глаз – хороша, однако.

– Нарушитель, – не то спросила, не то констатировала девушка.

– Да нет, – вступился за меня Кайр, – он на экшафт пришел, но сначала загел перекусить, а тут твои псы цепные привязались.

– И он отправил их к лекарю.

– Правда, что ли? – парень удивленно обернулся ко мне, но я промолчал, давая ему возможность и дальше гнуть свою линию.

– Правда, правда, – подтвердила, девушка.

– Значит самооборона, они ж больные у тебя, кидаются без предупреждения.

– Кайр! – она сверкнула глазами, – Попридержи язык, – и уже в мою сторону, – что скажешь?

– Мне нечего добавить, уже все сказано.

– И почему нас должно это заинтересовать?

– Это сойдет? – и, обвив щупальцами стол, резко дернул его на себя, выдергивая из под сложившей на нем руки девушки и вознося его под потолок. Затем сделал им в воздухе круг и плавно опустил на место.

– Круто, – тихо шепнул Кайр, я же не сводил глаз с почему-то хранившей молчание студентки, от которой сейчас зависело довольно много. Хотя, даже если и не сыграет мне на руку, мне ничто не помешает показать тот же фокус перед ректоратом. Но, наконец, она выдохнула:

– Интересно, и где ты этому обучался?

– Врожденное, – соврал я.

– Врожденное, – повторила та и задумалась.

– Кайр, можешь быть свободен, – обратилась она наконец к нам, – а ты пойдешь со мной, – и вышла из-за стола.

– Кайси, давай я...

– Давай без давай, – оборвала она его, – ты еще здесь? Может, мне зайти к твоему куратору?

– Уже ухожу, – поднял руки тот и на прощанье шепнул, – держись и не делай глупостей.

– Как зовут? – спросила девушка, когда мы остались вдвоем.

– Влад.

– Влад, значит, – она несколько раз пыталась выдержать мой взгляд, но у нее это не получалось, – странные у тебя глаза, полезные.

– В смысле?

– Потом, может, узнаешь, с рождения такие?

Я кивнул, не собираясь открывать правду.

– Ладно, следуй за мной, думаю, ректору будет интересно с тобой пообщаться.

И все время, пока мы шли, меня не покидало чувство, что за мной наблюдают. Когда же ради интереса вывел наружу Белого, то оказалось, что около головы идущей впереди девушки застыл бледно сиреневый фон, по форме напоминающий мотоциклетный шлем. И повернута эта штуковина была именно в мою сторону. Когда же чуть ускорился, почти поравнявшись с синеглазкой, эта штуковина чуть развернулась, продолжая удерживать меня в поле зрения. Выходит-таки слежка, не доверяет, значит, что ж, вполне логично. Когда же мы поравнялись с аркой очередного входа, мне было велено молчать и не говорить ничего, пока не спросят, и только затем мы вошли внутрь. Да уж, если мне показался роскошным кабинет совета, то это, стало быть, царские покои, и никак не меньше.

Всюду, куда падал взгляд, прямо-таки разило антиквариатом и дороговизной. Шикарная резная мебель была выполнена с таким искусством и изяществом, что использовать ее по назначению уже казалось грехом. Ковры и гобелены на стенах создавали уютную и, в то же время, строго выдержанную атмосферу под стать остальному убранству помещения. Не покрытый пол был выложен темно-желтой плиткой, если не чьей-то костью, и настолько гармонично подчеркивал вкусы хозяина кабинета, что я невольно стал уважать, умудрившегося собрать воедино такое великолепие человека. Но тут часть интерьера сместилась в сторону, и мы оба оказались под прицелом недоуменно смотрящих на нас из под кустистых бровей глаз.

– Кайси? Чего тебе?

– Доброго дня, милорд ректор, – девушка слегка поклонилась, – у нас новый прошенец, думаю, вам будет интересно с ним пообщаться лично. Тем более, что именно он является виновником сегодняшнего происшествия.

– Даже так? – старик, а на вид ему было под все сто, хоть и держался он довольно бодро и движения его нисколько не навевали мысли о дряхлом и больном теле, уже с интересом заново взглянул на меня и даже вздрогнул, – Однако, какие странные глаза. Как зовут?

– Влад, – ответила за меня девушка.

– Гм, не припомню, где дают такие имена.

– Откуда ты? – шепнула синеглазка.

– Издалека.

– Вот как? А название у этого "Издалека" имеется? – с прищуром спросил ректор.

Кивнув, вдруг понял, что уже все для себя решил.

– Если позволите, я бы хотел переговорить с вами с глазу на глаз, – и покосился на стоявшую рядом девушку.

– Вот как? – повторил вновь старик, это было явно его любимое словосочетание, – Ну что ж, ладно, Кайси, подожди за дверью.

Девушка поклонилась и, одарив меня хмурым взглядом, направилась к двери.

– Итак, юноша, вот мы и одни, – он показал рукой на диван, а сам направился к креслу за столом, – слушаю вас.

– Поначалу у меня не было четкого плана, как себя вести, и было несколько вариантов развития событий, – начал я, усаживаясь, – но потом понял, что откровенность будет наиболее уместна.

Ректор молча кивнул.

– Моя проблема в том, что я настолько издалека, что даже понятия не имею, как вернуться назад и куда меня занесло. Следовательно, наиболее адекватным решением в моей ситуации считаю получить шанс и присоединиться к тем, кто, возможно, владеет необходимыми знаниями и возможностями.

Я замолчал, ожидая реакции, но старик не спешил, о чем-то размышляя.

– Чем можешь подтвердить свой рассказ? – спросил он вдруг.

– Ничем, – пожал я плечами, – вы можете верить мне или нет.

– Так-с, хорошо, а что там с инцидентом в столовой?

– На меня напали, и я решил проблему, – добавив в конце, – бескровно.

– Мне доложили, что ты не пользовался искусством, как же тебе это удалось?

– Могу показать, – он кивнул, и я повторил фокус уже с его столом, проделав лишь это более аккуратно и осторожно. Все-таки ценная вещь, вовек потом не отработаю.

– Занятно, – он побарабанил пальцами по вернувшемуся столу, – и насколько действует эта твоя способность?

– В смысле? – не понял я.

– Как далеко, с каким весом?

– Даже не знаю, никогда не испытывал, – пожал плечами.

– А, к примеру, можешь вытащить содержимое отсюда, – он указал на стоящую на столе резную шкатулку, – не открывая крышку и ухватив лишь то, что внутри?

И я сразу понял, куда он клонит. Ох, и хитер ты милорд ректор, или умен, даже не знаю, как правильнее будет. Или же это у меня паранойя разыгралась, но почему-то сразу же стал очевидным подвох вопроса. В данной ситуации я неизвестный фактор, данных обо мне нет, способности так же незнакомы, и вполне очевидно, что имеет смысл выявить мою степень опасности. Ведь если я смогу схватить то, что внутри этой коробки, то точно так же смогу и воздействовать на человека, сжав ему сердце, передавив трахею и что-нибудь еще в подобном духе. И хрен что кто сможет мне сделать, мгновенное убийство, бездоказательное, идеальное. Только вот я вам не дам про себя такое знание, и не надейся, старик.

– Нет, – покачал головой, – я должен видеть, с чем работаю, а как иначе?

– Ясно-ясно, – покивал тот в задумчивости, а потом хлопнул по столешнице рукой, – хорошо, считай, что принят на первый курс, Кайси объяснит тебе все необходимое, плюс тебе придется некоторое время уделить нашим изысканиям в отношении твоих способностей.

Я кивнул, меня это более чем устраивало. Через мгновение в кабинет вошла синеглазка и, поклонившись, показала мне глазами на дверь. Но со мной вместе не вышла, и я запустил к ним Белого. Что примечательно, наружу, за дверь, не вылетало ни звука, но для меня с кошмаром это не было помехой.

– Да, милорд ректор? – девушка стояла, вытянувшись и замерев, ожидая распоряжений.

– Зачислишь на первый курс, все как положено, единственное что – присмотри-ка за ним первое время.

– Все сделаю, – синеглазка поклонилась и направилась к двери.

Я же стоял у окна, делая вид, что любуюсь пейзажем и думал о том, что не прост, совсем не прост милорд ректор. Поверил он мне или нет, но присмотр совета лишь формальность, стоит ожидать чего-то более неявного.

– Следуй за мной, – бросила, выйдя из дверей девушка и, не озаботившись даже тем, иду ли я следом, направилась дальше по коридору. Пришлось отметить, что фигурка у нее довольно аппетитная и сзади она смотрится очень даже вполне, особенно ей шли школьные тона и сам покрой формы, выгодно подчеркивая все ее достоинства. Но мысли об этом недолго крутились в голове, сменившись на более приземленные, как только остановились перед дверью с табличкой, размалеванной неизвестными каракулями. Вот, кстати, и еще одно дело, хочешь не хочешь, а придется учиться грамоте. По ту же сторону порога оказалось довольно просторное помещение, даже, я бы сказал, целый лекционный зал с рядами кресел под стенами. В центре находился пьедестал с вычурной работы столом на трех ножках и несколько простых стульев. Пройдя вперед и жестом предложив мне сесть, Кайси сняла крышку со шкатулки по центру стола и из стоящего рядом графина стала разливать воду в открывшиеся взору колбы, плотным кольцом обступившие грубо сколотый мутный кристалл. Закончив с разливкой, девушка уселась сама и, подвинув к себе какой-то бланк, кивнула мне:

– Клади ладонь, – я послушался.

Она тут же сделала несколько пассов над ретортами с водой и камень под рукой вдруг начал меняться. Нет, не формой, содержимым, его оттенки стали плыть, хаотически перескакивая от темно-серого, до светло-голубого, почти небесного, и обратно. Все это время синеглазка неотрывно следила за происходящими с кристаллом изменениями, а потом я заметил, как вода в колбах стала менять цвет. Не вся сразу, по очереди и очень медленно, сначала первая слева от меня окрасилась тускло-синим, потом третья и пятая налились серым и вдруг стали набухать пурпуром, становясь все темнее и насыщеннее. Девушка удивленно дернулась, но более ничем не выдала явной ненормальности происходящего.

– Что-то не так? – спросил я.

– Молчи, – прошипела она в ответ и продолжила наблюдать за изменениями.

Еще три колбы выбрали себе новый окрас, потом с минуту ничего не происходило и сияние у меня под рукой пошло на убыль. По всему выходило, что сеанс закончен, и пора оглашать результаты. Но спрашивать не хотелось, сама потом все скажет. Далее была писанина, в коей я прокололся как абсолютно безграмотная личность, которая не в состоянии написать даже собственное имя, на что девушка лишь презрительно скривилась и забрала у меня анкету, начав задавать с нее вопросы и вписывать ответы самолично.

– Имя.

– Влад.

– Род.

Я вопросительно уставился на нее.

– Знать, государственный ставленник, простой житель или еще кто? – раздосадовано буркнула девица.

– Житель, – ответил бесстрастно.

– Возраст.

– Тридцать.

– Тридцать чего? – я внутренне поморщился, ну что за хрень, у них тут и меры исчисления, походу, отличаются.

– Лет.

– Так молод? – она удивленно подняла глаза, но встретилась с моими и тут же продолжила опрос, – Родственники.

– Нет.

– Состояние.

– Нет.

– Значит льготник с последующей отработкой.

Я лишь усмехнулся про себя подобной формулировке. В общем, еще вопросов на тридцать пришлось ответить или подобрать наиболее вероятную версию, а потом меня наградили походом в кабинет по изучению дошкольного курса, так и сказала:

– Зайдешь отсюда во вторую дверь по правой стороне, и скажешь, что Кайси просила дать неучу общеначальные знания, в частности по грамматике, – и насмешливо улыбнулась.

Мне же не оставалось ничего другого, кроме как подняться и молча пойти выполнять поручение, как ни крути, а чтение мне тут явно пригодится. Каково же было мое удивление, когда вместо согласования посещения занятий, меня усадили на стул, всунули в рот мундштук, наказав зажать его зубами, а потом опустили на голову нечто вроде шлема, нашпигованного со всех сторон мелкими сверкающими камушками. Потом отсчитали перед носом рукой от трех до одного, и меня шваркнуло током, причем так, что зажатая в зубах хреновина оказалась очень даже кстати, а то банально откусил бы себе язык. В глазах помутнело, стало подташнивать, повело в сторону и я завалился на правый подлокотник. Мозг же продолжало бить мелкими разрядами, абсолютно никак не отдаваясь в остальном теле, лишь подташнивать стало сильнее. В ответственный момент мне поставили на колени таз, и меня вырвало, но муки не прекратились. В общем, истязание длилось еще минут пять, потом мне дали стакан воды и со смешком, мол, получил знания, иди теперь, используй, указали на дверь. Но перед уходом я, пересилив дурноту в желудке, развернулся и так посмотрел на присутствующих, что улыбки сами собой стерлись с их лиц. Все-таки люблю я свои глаза, да и морда почти каменная со временем стала, прямо маска какая-то.

Вернувшись к Кайси, получил в руки уже заверенную заковыристой печатью свою анкету и с немым удивлением стал читать по строкам. Буквы словно всплывали в памяти и когда попадались снова, уже не казались чем-то необычным и чуждым, я реально умел читать и писать, от чего не привыкший к подобному мозг медленно охреневал. Ну, ни хрена себе технологии, десять минут мучений вместо сколько там сидят у нас за партой? Просто земля и небо, собственная система обучения вдруг показалась недалекой и ущербной, стало даже немного обидно.

– Теперь с жильем, – обратила мое внимание на себя Кайси, – я так понимаю, жить будешь с Кайром?

– Да.

– Так и думала, – она усмехнулась, – вещи какие есть?

– Нет.

– Тогда свободен, это возьми с собой, ознакомишься, а анкету подпиши и верни.

Я взял протянутый девушкой стержень и расписался, небрежно выведя в единый символ три свои заглавные буквы. Она взглянула на получившееся и подняла на меня удивленный взгляд:

– Ты же сказал, что простой житель.

Я кивнул.

– А роспись говорит совсем о другом.

– Это проблема? – не понял я.

– Да нет, иди, в общем, – она озадаченно прикусила губу.

Но мне было плевать, что опять там не так учудил, со всей этой их бюрократией и неизвестными мне правилами и устоями. Теперь главное разобраться с предметами и найти библиотеку, предстоит хорошо потрудиться и нарыть если не саму информацию о межмировых переходах, то хотя бы след на нее.

Дверь в нашу общую с Кайром комнату открывалась касанием руки и автоматическим приказом медальона, выданного мне Кайси перед самым уходом. Такие были у всех учеников и выполняли простейшие функции связи, доступа и тому подобного. Внутри никого не было, сосед был то ли на парах, то ли, как я понял, прогуливал по привычке, но мне это было лишь на руку. Повалившись на уже мою кровать, стал вчитываться в последнюю оставшуюся непрочитанной бумажку. Ага, свод правил, что можно, а что нельзя, существующие на данный момент течения и направления в Академии по интересам, то есть те самые группы, о которых упоминал Кайр. Выбрать одну из них мне предстояло в течение недели, начиная с сегодняшнего дня, и если опоздаю хоть на один день, получу соответствующие санкции. Далее шли обязанности в отношении учебного процесса и график на весь оставшийся год начиная с завтрашнего дня. А далее, отдельным листом шла моя личная специфика, на которой значился всего один единственный пункт – деформация. Это что же, выходит, я как и мой сосед оказался в числе тех редкостных, как я понял, неудачников, пригодных всего к обучению одному искусству? Поначалу стало даже обидно, но потом мозг дал себе оплеуху и я одумался, а какая мне, в принципе, на хрен, разница? Да хоть вообще бездарь, жить я тут собираюсь, что ли? Деформация так деформация.

Из всего написанного выходило, что до вечера я полностью свободен и могу шататься, где душе угодно. Отбой тут был в одиннадцать, после чего появляться в коридорах было строжайше запрещено, разве что в туалет, и то в своем блоке. Так что недолго думая, бросил стопку листов к себе в тумбочку и решил убить время сном, как ни как, уже и не припомню, когда последний раз занимался этим. Но не удалось даже задремать, ворвавшийся в комнату, словно вихрь, Кайр, тут же с ходу рявкнул:

– Празднуем заселение, братан! – и вытащил из-за спины бутыль грязно-синей мути.

Я с сомнением посмотрел на явно алкогольное произведение искусства и поморщился.

– Зря кривишься, – заметил мою реакцию сосед, – лучшего здесь не достанешь.

– Я не пью.

– Ты серьезно, что ли? – он даже расстроился.

Пришлось кивнуть.

– И что с тобой не так? – Кайр покачал головой, – Ладно, на кого хоть приставили?

Я достал из ящика бумаги и протянул ему.

– Ого, – довольная ухмылка растянула его лицо, – да мы с тобой прям два самородка, оба редкие и необычайно дорогие.

– В смысле?

– В прямом. Одиночек, то есть узкоспециализированных искусников очень мало, а наши направления так вообще редки, к тому же еще и боевые. Понимаешь, что это значит? – он подмигнул.

– Неа, – помотал головой.

– А значит это то, что нас в конце оторвут с руками и ногами, думаешь, почему меня тут терпят? Хотят по найму побольше денег отхватить, – он снова улыбнулся, а потом даже расхохотался, – смотри, если взять обычного ученика с тремя-четырьмя направлениями, то его мощь в каждом из них будет раза в три, а то и больше уступать одиночке по своему потенциалу. Так что не куксись, деформация сама по себе тоже очень крута, станешь первоклассным мечником.

– Кем? – ошарашено переспросил я.

– Мечником, – с улыбкой повторил парень, – а, ты же ничего не знаешь, смотри, я в боевых специализациях профи. Деформация позволяет создавать разделяющий все и вся луч, ни один доспех не выдержит, даже магический, только другим таким клинком можно отразить. В умелых руках страшное оружие, правда, настолько редкое, что все искусники на госслужбе состоят, никого в вольных нет.

– Постой, это мне что, придется фехтованию еще учиться?

– Нет, какому фехтованию, это ж тебе не железкой махать, хотя и это тоже настоящее искусство. Тебе потяжелее придется, мозг свой учить необходимо будет, как создавать и управлять деформацией. Это ведь только называется клинком, а так бесформенное нечто, которое нужно собрать и придать потом форму. Так что готовься, я пока с собой разбирался, думал, повешусь, все вокруг взрывается, горит, лопается, – он усмехнулся, – в твоей ситуации даже не знаю, чего ожидать, но рядом находиться точно не буду, – и он опять рассмеялся.

– Весело, – констатировал я, – а что по остальным предметам?

– Да ничего, я, поначалу, ходил на все, а потом по желанию, ну смысл их посещать, если ничего не дается? У меня даже бытовуха не выходит, которую все щелкают, как орехи.

– Ясно, тогда хотя бы гляну вначале, кстати, расскажи о вашем совете, кто и чем тут заправляет?

– Да все просто, есть мы, ученики, и есть совет, состоящий из двенадцати учеников старших курсов. Кайси, ты ее сегодня видел, главный помощник, остальные десять просто помощники, и глава, великолепная Айса Руан, – ее имя Кайр выделил особенно.

– Запал? – поинтересовался я.

– Увидишь ее, сам поймешь. У нее одна из специализаций плоть, так вот пользуется ей очень умело, хороша не то слово. Единственная, кстати, к кому бы я не полез, у нее тоже есть боевое направление. Красива настолько же, насколько и сильна, – он мечтательно улыбнулся.

– Что за направление такое?

– Чего? А, вечно забываю, что ты не отсюда. Плоть позволяет контролировать свое тело, организм, настоящим мастерам не страшны никакие яды, заживает все в разы быстрее, да и само по себе название говорит уже о многом. Бабы вообще считают за удачу получить подобное, была грудь маленькая, стала большая, после родов все отвисло, а потом бац – и ты снова на коне и в центре внимания.

– Понятно, но не интересно, нам-то это точно не светит.

– Да, жаль, в боевом деле очень полезный навык.

– Кайр, а почему ты именно сюда пошел учиться, а не в какую-то военную академию?

– Ну, тоже скажешь, только здесь я смогу развить свой дар так, как нигде более. А в обычной академии максимум, чему бы научили, так это мастерски вертеть саблей, которая ничто против того, что уже могу.

– Ясно, – больше спросить его было не о чем, и повисла затянувшаяся пауза.

– Что старик-то, как принял? – наконец поинтересовался он, занимая свою кровать.

– Хитрый он и мутный какой-то, – протянул с сомнением.

– Ну, на то он и ректор, не зря уже шестой десяток занимает эту должность.

– Это же сколько ему лет, под сотню?

– Ты чего, какая сотня? Он в том году свое двухсотлетие отмечал.

Черт, прокол.

– А скажи-ка, Кайр, тебе сколько?

– Если лет, то сорок два года, а что?

Меня чуть не начало нервно колотить.

– Просто мне тридцать.

– Так ты еще моложе меня? – он приподнялся на локте.

– Выходит, так, – кивнул, – а в чем еще у вас измеряют возраст?

– Ну, так, есть же еще часы жизни, мне вот на данный момент около пятидесяти.

– Это как?

– Ну, можно считать по временам года, а можно по состоянию организма. То есть иногда бывает так, что вот как мне, к примеру, сорок два, а тело по своему развитию, учитывая все болезни, травмы и прочее, по сути, соотносится с пятью десятками. В некоторых государствах только так и считают.

– И как это определяют?

– Да просто, – он достал из-за пазухи медальон и, сжав его в руке, быстро произнес какую-то белиберду, – вот, сорок девять часов, а год назад было пятьдесят два.

Потом он помог заучить мне сказанную им ранее несуразицу, и я, аналогично достав свой медальон, повторил процедуру – в голове тут же прозвучал низкий, приятный женский голос – пять часов жизни. Чего? Я снова повторил процесс, и опять, то же самое. Видя проступающее у меня на лице недоумение, Кайр поинтересовался:

– Чего?

– Эти штуки ломаются? – потряс медальоном.

– Да нет, простейшая комбинация.

– Тогда получается бред.

– Что именно?

– Мне пять часов, – бросил на него взгляд.

– Да ну, не врешь?

Я покачал головой.

– Вот это номер! Это ж сколько тебе еще жить, может и мне тогда не пить? – он задумчиво смерил стоящую возле его тумбочки бутыль.

– А так же не курить, не есть мяса и прочей вредной пищи, – я с сомнением оглядел его фигуру, слишком крепкую и сбитую для подобного.

– Согласен, не потяну, придется ради удовольствий положить на алтарь жизни несколько десятков часов, – он улыбнулся.

В общем, провалялись мы так, болтая о том, о сем почти до самого вечера, а потом решили сделать набег в столовую. Жутко хотелось яблок или чего-то подобного, только сочного, не пошли мне их салаты впрок, придется учесть это на будущее. Почти все столы пустовали, лишь кое-где сидели, уткнувшись к себе в подносы ученики, почему-то не находящиеся на парах. Видать, тоже прогуливали. Мы набрали себе блюд по вкусу и заняли один из пустующих столиков. Кайр перед трапезой пробормотал про себя какую-то молитву и, не глядя на меня, принялся поглощать содержимое своих тарелок, я же с аппетитом захрустел фруктами. Вдруг напарник замер и прошептал:

– Помнишь, ты тут на днях отправил троих лечиться, готовься, идут.

Но я и так уже об этом знал, Белый теперь всегда был рядом. Со стороны же входа к нам неторопливо шла троица девушек, по которым и не скажешь, что недавно попали к врачу. Они медленно приближались по левой стороне и не сводили с нас взглядов, а когда поравнялись, та, которую отправил в полет через весь зал, облокотилась о стол и тихо произнесла: