Текст книги "Борьба за наследство Киевской Руси : Краков, Вильнюс, Москва"

Автор книги: Юрий Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 2
ОСНОВАНИЕ ЛИТОВСКОГО ГОСУДАРСТВА

В конце XII в. и в начале XIII в. литовские племена совершали грабительские набеги на все сопредельные русские и польские княжества, а затем и на земли Ливонского ордена. В отмщение за эти нападения устраивались ответные походы, но покорить литовцев, тем более на длительный срок, никому не удавалось. В летописях о таких походах повествуется, за редким исключением, очень скупо: то ли это было для князей обычным делом, не требующим подробного описания, то ли сами походы были неудачными.

Некоторые походы представлены в летописях следующим образом: «В лето 6712 (1204 г. – Ю. Д.).Победиша Олговичи Ли[т]ву, избиша ихъ 700 и 1000» [54, 14]; в 1229 г. Литва «опустошила страну по озеру Селигеру и реке Поле, новгородцы погнались за ними, настигли, били и отняли весь полон», а в 1234 г. «литовцы явились внезапно перед Русою и захватили посад до самого торгу. Но жители и засада успели вооружиться: огнищане и гридьба, купцы и гости ударили на Литву, выгнали ее из посада и продолжали бой на поле. Литовцы отступили. Князь Ярослав (Ярослав Всеволодович, князь переяславский и новгородский. – Ю. Д.),узнавши об этом, двинулся на врагов с конницею и пехотою, которая ехала в насадах по реке Ловати. Но у Муравьина князь должен был отпустить пехоту назад, потому что у ней не достало хлеба, а сам продолжал путь с одною конницею. В Торопецкой волости на Дубровне встретил он литовцев и разбил их. Побежденные потеряли 300 лошадей, весь товар и побежали в лес, побросавши оружие, щиты, совни, а некоторые тут и костью пали» [80, 34]; «В лѣто 6745 (1237 г. – Ю.Д).Того же лѣта придоша в силѣ велицѣ Нѣмци изъ замория въ Ригу, и ту совокупившеся вси, и Рижане и вся Чюдьская земля и Плесковичи отъ себе послаша помощь мужъ 200, идоша на безбожную Литву, и таке, грѣх ради нашихъ, погаными злыми побежени быша наши и приидоша кождо 10-й в домы своа» [64, 19].

Иногда литовцы и русские князья объединялись для совместных походов. По сообщению Генриха Латышского, в 1216 г. эсты предложили полоцкому князю Владимиру напасть на Ригу, пока они будут воевать ливов и леттов, перекрыв путь возможной помощи рижанам с низовьев Западной Двины (Даугавы). Князь Владимир, которого «Хроника Ливонии» 1225 г. называет королем, согласился с предложением эстов: «После праздника Воскресения Господня эсты послали к королю полоцкому Владимиру просить, чтобы он с многочисленным войском пришел осаждать Ригу, а сами обещали в это же время теснить войной ливов и лэттов, а также запереть гавань в Динамюндэ. И понравился королю замысел вероломных, так как он всегда стремился разорить ливонскую церковь, и послал он в Руссию и Литву и созвал большое войско из русских и литовцев» [12, 167].

Но поход 1216 г. не состоялся, так как князь Владимир внезапно умер, по сообщению Генриха Латвийского, на трапе корабля, когда все уже были в готовности, после чего все войско рассеялось и вернулось в свои земли. Однако и сама подготовка к нападению на Ригу противоречила договоренностям полоцкого князя не только с первым епископом Мейнгардом, но и с его уже третьим преемником епископом Альбертом о разрешении проповедования среди ливов взамен выплаты князю Владимиру дани за этот народ. Вообще-то русских князей мало волновала христианизация балтских племен, о чем сообщает Генрих Латвийский, описывая процесс переговоров епископа Альберта и великого князя полоцкого Владимира: «Король же, пытаясь то лаской, то суровостью с угрозами убедить епископа, просил его отказаться от крещения ливов и утверждал, что в его власти либо крестить рабов его ливов, либо оставить некрещеными. Ибо русские короли, покоряя оружием какой-либо народ, обыкновенно заботятся не об обращении его в христианскую веру, а о покорности в смысле уплаты податей и денег» [12, 140]. Но, вероятно, епископ нерегулярно выплачивал дань за ливов, а, может быть, великому князю этой дани было недостаточно и он захотел большего.

В 1122 г., сообщает Новгородская первая летопись, «Юрий князь (Юрий Всеволодович, князь владимирский. – Ю. Д.)прислал брата своего Святослава новгородцам в помощь, и пошли новгородцы с Святославом к Кеси (Цесис), и пришла Литва в помощь же, и много воевали, но города не взяли» [50, 114]. В то же время литовцы иногда выступали и на стороне рыцарей ордена Меченосцев. Так, летопись сообщает, что в 1218 г. «ходил князь Всеволод с новгородцами к Пертуеву, и встретив стражу немцев, литвы, ливов, и бились, и пособил бог новгородцам, подойдя к городу и простояв под ним две недели, город не взяв вернулись здоровыми» [50, 111].

Но чаще всего стычки с литовцами происходили на рубежах с русскими княжествами, например в 1235 г. произошла значительная битва литовцев, возглавляемых князем Рингольдом, с войсками Дмитрия (скорее всего, Васильковича), князя друцкого, Льва Данииловича, князя волынского, и Святослава Всеволодовича, князя стародубского, в которой литовцы одержали победу.

Нашествие татаро-монголов никак не отразилось на взаимоотношениях Литвы с Русью, и в 1239 г., когда войска хана Батыя завоевывали Черниговскую землю, Ярослав Всеволодович, ставший после гибели своего брата Юрия великим князем Владимирского княжества, «выступил в поход из Смоленска против Литвы, и победил Литву, а князя их взял в плен; уладив дела со смольнянами, он посадил у них князем Всеволода, а сам с большой добычей и с великой славой вернулся в свои земли» [62, 238]. Здесь дело даже не в том, что суздальцы ходили воевать Литву, а в том что они вместе со своим князем ходили в Смоленское княжество в качестве союзников хана Батыя. Правда, в историографии считается, что Смоленское княжество стало платить дань Золотой Орде только с 1275 г.

И все-таки литовцы стали чаще нападать на русские княжества. В 1245 г., когда они грабили население окрестностей Бежецка и Торжка, их пытался изгнать со своих земель Ярослав Владимирович, князь торжковский, но потерпел поражение. На помощь этому князю пришел с московским войском князь Михаил Ярославич Хоробрит и князь Александр Ярославич Невский – сыновья великого князя владимирского, им удалось разбить литовцев в Торопце и отобрать у них пленных россиян. Вообще Александру Ярославичу в этом походе удалось еще несколько раз встретиться с отдельными отрядами литовцев и победить их. А в 1246 г. литовцы напали на Волынь и ограбили окрестности Пересопницы, но при отходе возле Пинска были побеждены войском князей Даниила и Василька Романовичей, вернувшихся из Венгрии после бегства туда от татаро-монгольского нашествия. В 1247 г. нападение литовцев повторилось, но они снова потерпели поражение от Романовичей.

Литва, Полоцкое и Смоленское княжества не были затронуты татаро-монгольским нашествием, зато Польша, раздробленная на отдельные княжества, князья которых так и не сумели объединиться перед лицом опасности, была разграблена и опустошена от края и до края. Татары вторглись в Польшу в 1241 г. через Галицию и Волынь. Вот как спустя почти триста лет после этих событий сообщает о них М. Меховский:

«Разгромив таким образом всю Руссию с ее столицей и всю Подолию и желая напасть на Венгрию, император татарский Батый (Bathus) послал князя по имени Пета с большим войском опустошить Польшу.

Поляки говорят, что царь татарский Батый опустошил Польшу, Силезию и Моравию. Правильнее, однако, изложение у тех, кто, как венгерская хроника, сообщает, что не сам Батый был в Польше, а его князья.

Перебив правителей и князей русских и захватив добычу в городах Люблине, Завихосте, и соседних с ними, татары отвезли ее на Русь. Спешно вернувшись потом, они взяли Сандомир с замком и убили там аббата Покрживницкого [монастыря] с братией и множество знатных и незнатных людей обоего пола, собравшихся в Сандомир для спасения жизни.

Уйдя оттуда через Вислицу, они пришли в Скарбимирию, а когда они уже возвращались обратно, везя добычу в Руссию, и стояли у реки Чарны, близ деревни, именуемой Большое Турско (около Сандомира. – Ю. Д.),на них напал палатин краковский Владимир с краковскими воинами. Тут, пока шел бой, вся масса пленных разбежалась и укрылась в ближние леса, но малочисленное краковское ополчение с Владимиром было раздавлено численностью татар. Однако и татары, потерпев урон, отошли в Руссию через лес Стремех, а потом, призвав на помощь множество других, с грозой и гневом вновь пошли в Польшу. Свое огромное войско они, подойдя к Сандомиру, разделили надвое. Меньшую часть, под начальством Кадана, называемого у поляков Кайданом, направили на Ленчицу, Серадз и Куявы и, не встречая преград, с величайшей жестокостью опустошили эти округа огнем и мечом.

Большее войско, под предводительством татарского князя Петы, пошло на Краков, опустошая по пути огнем и мечом все соседние края. Навстречу им в деревне Хмелик (совр. Хмельник. – Ю. Д.),близ города Шидлова, вышли палатин Владимир и Клемент, кастеллан краковский, Пакослав палатин и Яков Рациборович, кастеллан сандомирский, со знатью и воинами Сандомира и Кракова. Начался бой с татарским отрядом, а когда он ослабев, отступил и соединился с другим, более крупным, поляки, утомленные предшествовавшей битвой, частью пали, грудью встретив удар подавляющего численностью врага, частью обратилась в бегство и спаслись по знакомым дорогам» [47, 50].

Князь краковский и сандомирский Болеслав Стыдливый с матерью и женой Кингой бежали сначала по дороге в Венгрию, а затем решили укрыться в цистерцианском монастыре в Моравии. Татары после битвы под Хмельником без сопротивления горожан заняли почти пустой Краков. Аналогичная ситуация сложилась и во Вроцлаве, откуда жители ушли, а немногочисленные воины собрали в крепость добро и пищевые запасы, сожгли город и решили обороняться от татар. Те же потоптались несколько дней возле крепости в сожженном городе и отступили.

Далее татары, соединившись с малым войском, разорявшим Куявскую землю, пошли на Легницу, где князь силезский Генрих II Благочестивый собрал большое войско из знати и простолюдинов Силезии и Великой Польши, сюда же подтянулись и другие польские князья, а также крестоносцы. Битва поляков с татарами была ожесточенной, но более многочисленные татары победили. В том сражении погибла почти вся знать Польши во главе с Генрихом Силезским. Затем татары ушли в Моравию. Так что не только русским княжествам выпала тяжкая судьба в эти времена, но и Польша была разорена: города сожжены, народ ограблен, большая часть знати погибла. Однако поляки остались свободными, а вот что подвигло русских князей стать вассалами татарского хана – это загадка, ведь на Руси, как и в Польше, татары не оставили никакого оккупационного войска.

Во Владимирском княжестве после смерти великого князя Ярослава Всеволодовича в 1246 г., случившейся при его возвращении из путешествия в Каракорум, столицу великого хана Гуюка, была усобица между братьями Александром, Андреем, Михаилом и их дядей Святославом Всеволодовичем за право княжения во Владимире. Несмотря на то что по лествичному праву великим князем должен был стать Святослав, его племянник Михаил согнал дядю с владимирского стола, а старшие братья Александр и Андрей решили искать защиты у хана Батыя, поехав к нему в ставку.

Видимо, в те времена информационная связь и разведка были достаточно развиты, чтобы до литовских князей дошли известия о княжеской неурядице во Владимире, и в 1248 г. 30-тысячное войско литовцев двинулось напрямик к Владимирскому княжеству. На реке Протве в окрестностях Можайска произошло сражение между литовцами и войском князя Михаила Хоробрита, в котором он погиб. В этой битве не было победителей: владимирское войско не пустило врага внутрь княжества, понеся большие потери, а литовцы, хоть и покинули поле брани, оставив на нем множество своих воинов, но ушли домой, сохранив награбленное добро.

В это время старшие братья Ярославичи находились у хана Батыя, наперебой предлагая ему лучшие условия сбора дани с населения Руси, преподнося ему, его жене и татарским вельможам богатые подарки. В этом соперничестве между братьями победил Андрей Ярославич, который и получил от хана Золотой Орды ярлык на великое княжение во Владимирском княжестве, хотя и был младше Александра Ярославича. Именно с татаро-монгольского нашествия на Руси стала процветать коррупция, сначала на самом верху власти, а затем среди удельных князей и наместников, которые оспаривали друг у друга более богатые уделы и города, а с увеличением количества чиновников в государстве эта беда поразила все общество. Раньше, чтобы достичь княжения в какой-либо земле, необходима была молодецкая удаль да надежная дружина, теперь все решали деньги, драгоценности или иные услуги, предоставляемые вышестоящему князю или татарскому хану.

Недолго пришлось править во Владимирском княжестве и Новгороде великому князю Андрею Александровичу, женатому на Устинье, дочери великого князя галицкого Даниила Романовича, который, видимо, и повлиял на антитатарские настроения своего зятя. Андрей Ярославич не захотел быть данником Золотой Орды, и этим воспользовался его старший брат Александр Невский: он донес об этой «крамоле» своему побратиму Сартаку, сыну хана Батыя. На Владимирское княжество была послана Неврюева рать для наказания вышедшего из повиновения Андрея Ярославича, который, не дожидаясь татарского войска, бежал в 1252 г. с семьей в Швецию. Татары прошлись по Владимирской земле, убивая виновных и невиновных, а затем, ограбив население, вернулись к себе в степь, забрав с собой большое количество пленных. За верность хану Золотой Орды Александр Ярославич получил заветный ярлык на великое княжение на северо-востоке Руси и правил Владимирским княжеством до 1263 г. После смерти хана Батыя в 1257 г. Андрей Ярославич вернулся на Русь, был прощен ханом Берке и мог бы вновь стать великим князем, но пережил своего старшего брата только на пять месяцев.

Еще в 1236 г. папа Григорий IX объявил крестовый поход в Литву для предотвращения нападений литовцев на Ливонию, колонизированную выходцами из германских земель, а также для обращения литовцев в христианство. Этот призыв послужил и делу объединения двух духовно-военных орденов: Тевтонского ордена и ордена Меченосцев, или, как его еще называли, Ливонского ордена. На этом объединении настаивали магистр и братья-рыцари ордена Меченосцев, которых насчитывалось всего несколько десятков. Такими силами совместно с оруженосцами и простонародьем можно было защищать укрепленные замки от нападений литовцев, но для защиты земледельцев и путешествующих торговцев этих сил явно не хватало.

Тевтонскому же ордену такое объединение было совершенно невыгодно, ведь территории, которые контролировали эти два ордена, не имели общих границ, их разделяла земля, названная по имени обитавших там балтийских племен жмуди, или жемайтов, Жемайтией. Племена жмуди к тому времени входили в союз балтийских племен, из которого позднее родилось Литовское государство. Таким образом, рыцарям-тевтонцам приходилось противостоять остаткам прусских племен, жмуди и литовцам по реке Неману, и для оказания действенной помощи ордену Меченосцев сил у них просто не хватало, ведь в Тевтонском ордене было около 500 братьев-рыцарей.

Однако папа настаивал на объединении, особенно после того как братья-рыцари ордена Меченосцев совместно с псковичами, рижанами и эстонцами в 1237 г. потерпели поражение возле Сауле (вероятно при Шауляе) от литовцев, возглавляемых князем Рингольдом. В этом сражении погиб гроссмейстер ордена Меченосцев Фольквин фон Винтерштеттен и еще около 50 рыцарей, так что орден практически перестал существовать, а из их союзников в Псков вернулся только каждый десятый русский воин. В том же году на генеральном капитуле ордена в Марбурге было принято решение о включении ордена Меченосцев в состав Тевтонского ордена.

В середине XIII в. литовский князь Миндовг (ок. 1230–1263) сумел объединить в единое целое племена жмуди, литовцев, пруссов, ятвягов, став тем самым не просто опасным противником для окружающих народов, а главой нового языческого государства посреди христианского мира. Затем его племянник Товтивил стал полоцким князем, другой племянник Едивид – смоленским князем, а брат Викит – витебским князем. Но это было позже, а сначала князь Миндовг, не желая усиления своих родственников, даже попытался захватить их родовые земли. Племянники обратились за помощью к своему зятю – великому князю Галиции и Волыни Даниилу Романовичу, женатому вторым браком на сестре Товтивила и Едивида. Воспользовавшись обращением к нему за помощью литовских родственников и заключив союз с Ригой, князь Даниил вооружил против князя Миндовга часть племен жмуди и ятвягов. Почувствовав серьезную опасность войны на два фронта, князь Миндовг решил помириться с рыцарями Тевтонского ордена, изъявив желание креститься в католическую веру самому и крестить свой народ. Несмотря на то что князь Даниил предлагал магистру Тевтонского ордена заключить союз против Литвы и не верить увещеваниям князя Миндовга, этот литовский князь был крещен в 1252 г. в присутствии папского легата и магистра Тевтонского ордена. Папа Иннокентий IV поручил кульмскому епископу венчать Миндовга королевской короной. Столицей нового Литовского королевства стал Новогрудок в земле ятвягов.

После заключения союзного договора между князем Миндовгом и магистром Тевтонского ордена ситуация в Литве в корне поменялась. Бывший союзник ордена князь Товтивил, который до этого находился в Риге для принятия христианства, теперь, согласно выставленному орденом условию крещения князя Миндовга, должен был спешно покинуть Ливонию и перебраться к своему дяде Викиту в Жемайтию. Затем, собрав войско из жмуди, ятвягов и волынян, присланных князем Даниилом Галицким, князь Товтивил начал широкомасштабную войну против своего дяди князя Миндовга, которому в этой войне помогал Тевтонский орден. В 1253 г. на помощь князю Товтивилу подошел с галицким войском князь Даниил и они совместными усилиями заняли Новогрудок. В то же время брат Даниила князь Василько и сын Роман с волынским войском взяли Гродно.

Великий князь Даниил Галицкий тоже вел переговоры с папой Иннокентием IV о заключении унии между русской православной и римской католической церквями, предполагая получить взамен помощь западных христианских стран для борьбы с ханом Батыем, к которому он уже успел съездить на поклон для изъявления своей покорности. Видимо, не по душе была эта рабская зависимость от татарского хана юго-западным русинам. Скорее всего, князь Даниил в своем желании пойти на сближение обеих церквей был поддержан киевским митрополитом Кириллом II, который только вернулся в Галич, где находилась в это время его митрополичья резиденция, из столицы Латинской империи Константинополя, куда он ездил для поставления киевским митрополитом.

Папа Иннокентий IV формально свои обязательства исполнил, направив буллу к правителям Чехии, Моравии, Сербии, Померании, Ливонии, Венгрии и Польши с призывом организации крестового похода против татар, а затем направил со своим легатом королевскую корону для Даниила Галицкого. Коронация Даниила Романовича с титулом короля Руси произошла в 1254 г. в Дрогичине, небольшом городке на волоке из Горыни в Западный Буг. А вот с организацией крестового похода против татар, или, как их называли в западных хрониках, тартар, ничего, кроме сотрясания воздуха, не получилось. Особого желания сражаться с татарами среди рыцарей не было, да и новый папа Александр IV не проявил должной настойчивости в наставлении их на этот христианский подвиг. Зато папа обрушился на короля Даниила с обвинениями, что тот препятствует сближению двух церквей. Чтобы сделать Даниила более покладистым, Александр IV специальной буллой в 1255 г. разрешил королю Миндовгу как правоверному христианину грабить схизматиков, т. е. христиан русской православной церкви, в Галицкой и Волынской землях. Правда, надежды папы на короля Миндовга тоже не оправдались, так как для того принятие христианства было лишь тактическим решением в борьбе за власть в Литве. Как легко Миндовг стал христианином, с такой же легкостью он вскоре вернулся в язычество, а заодно и поменял своих союзников.

В конце 1255 г. два короля – Миндовг и Даниил, понимая, что их просто-напросто сталкивают лбами, не предоставляя взамен действенной помощи против врагов, решили помириться. Посредником между этими двумя европейскими государями, считаться с которыми приходилось не только их соседям, но и другим странам, стал сын Миндовга Воишелк. Летопись в обычном для нее стиле описывает превращение этого жестокого язычника, который ни дня не мог провести без убийства себе подобных, в ревностного христианина православной церкви. Более того, Воишелк, княживший в Новогрудке, или Новгороде, как его еще называли, отказался от мирской жизни и постригся в монахи под именем Давида. Предложения, сделанные королем Литвы Миндовгом королю Галиции Даниилу через монаха Давида, были настолько заманчивыми, что отказаться от них было невозможно. Миндовг передавал в управление сыну Даниила Роману Новогрудок, Слоним, Волковыск с землями за признание этих городов в составе Литовского королевства, а младшему сыну Даниила Шварну отдавал в жены свою дочь. В результате Литовское королевство получало передышку для устроения внутригосударственных дел, а также для приобретения полоцкого княжества, в котором не позднее 1262 г. уже княжил племянник Миндовга Товтивил.

Полоцкое княжество в истории Руси всегда стояло особняком, а полоцкие князья, начиная с Изяслава Владимировича (980–1061), проводили самостоятельную политику, независимую от Киева. К концу XII в. Полоцк, как и другие русские княжества, испытывал экономический спад из-за уменьшения торгового оборота с Византией по днепровскому торговому пути. Скорее всего, поэтому полоцкий князь Владимир так легко согласился на встречу с Мейнгардом, монахом ордена Святого Августина, посланным в Ливонию, согласно хронике Генриха Латышского, архиепископом бременским проповедовать слово Божье и крестить ливов в христианскую веру.

Южные территории Ливонии входили в сферу влияния полоцкого княжества, где хоть и нерегулярно, но собирал дань князь Владимир, так что Мейнгарду было выгодно дружить с полоцким князем. Монах испросил разрешения проповедовать среди ливов, обещая взамен регулярную выплату ими дани в Полоцк. Именно с этого началась постепенная колонизация Ливонии немцами, а Полоцкое княжество смогло продлить свое независимое существование за счет торговли с немецкими купцами по Западной Двине. Видимо, торговля была не всегда взаимовыгодной, так как полоцкий князь в 1203 г. нападает на владения ливонской церкви, но, получив откупные и ограбив окрестности ливонских городов, возвращается в Полоцк.

Однако отнюдь не немецкие проповедники и купцы были основными врагами Полоцкого княжества в начале XIII в., а литовские князья, объединившиеся в большой племенной союз, и постоянные междоусобицы полоцких удельных князей. Уже в 1207 г. один из удельных князей явился в Ригу к епископу Альберту с просьбой оказать его княжеству защиту от литовцев, соглашаясь передать рижской церкви часть своих владений. Однако другие полоцкие князья, наоборот, совместно с литовцами нападали на Ригу, но, не имея возможности захватить город-крепость, грабили окрестности. Такая политика полоцких князей и привела к тому, что северные территории Полоцкой земли отошли к владениям рижского епископа, а остальная часть перешла к Литве.

Установив мир с Литвой, король Даниил решил порвать с зависимостью от Золотой Орды, перестав после смерти хана Батыя в 1256 г. и последующей гибели его сына хана Сартака в 1257 г. выплачивать дань новому татарскому хану Берке. Понимая, что неповиновение хану неминуемо приведет к военным действиям с татарами, Даниил укрепляет свои города и строит новые. Одним из возведенных городов в 1256 г. был Львов, названный так по имени сына короля Даниила. В 1258 г. хан Берке направил в Галицию карательный отряд во главе с темником Куремсой, и тот с ходу взял Бакоту. Но король Даниил направил навстречу татарам своего сына Льва с войском, который отбил у татар этот город. И хотя Бакота еще несколько раз переходила из рук в руки, стало понятно, что Куремса, даже если и возглавлял согласно, своему званию, десять тысяч воинов, то этого было явно недостаточно, чтобы безоговорочно усмирить Галицкую Русь. Более того, войска, возглавляемые сыновьями Даниила, освободили от татарской зависимости и присоединили к своему королевству города до Южного Буга и Тетерева включительно. Куремса, чтобы спасти лицо, попытался занять Луцк, в окрестностях которого появились в 1260 г. литовцы и начали грабить окрестности. Но король Даниил справился и с татарами, и с литовцами. Хан Берке вынужден был заменить Куремсу темником Бурундаем.

Новый командующий полностью изменил тактику действий: вместо прямого столкновения с войсками галицкого короля он повел свою армию на Волынь и направил приказание королю Даниилу идти вместе с ним на Литву. Поскольку это не противоречило интересам Даниила, он отправил в помощь к Бурундаю брата Василько с волынским войском. Совместными действиями татарских и русских войск Литва была ограблена и опустошена. Бурундай, довольный послушанием русских союзников, отпустил князя Василько к себе во Владимир-Волынский.

Но в следующем 1261 г. возвратившийся из Литвы темник Бурундай приказал братьям Даниилу и Васильку явиться к нему на встречу, если хотят сохранить мир. Король Даниил вместо себя отправил к Бурундаю своего сына Льва и холмского владыку Ивана: «І князь Василько поїхав зі Львова і з владикою проти Бурундая, взявши багаті дари й напої, і стрінув його в Шумську… потому Бурундай сказав до Василька: „Якщо ви мої союзники, розкиньте всі свои городи. Отже, Лев розкинув Данилів, Стожок, а потому післав розкинути Львів“» [66, 14]. То есть, согласно Галицко-Волынской летописи, Бурундай приказал разобрать укрепления русских городов и король Даниил не смог ослушаться.

Собственно военные действия между королями Даниилом и Миндовгом возобновились в 1260 г., еще до прихода войск темника Бурундая. Причины, которые привели к войне сватов, истории неизвестны, а началось все с того, что монах Давид (Воишелк) и его дядя князь Товтивил взяли в заложники новогрудского князя Романа Данииловича. В ответ войска Даниила Галицкого вторглись в Литву и освободили королевского сына. И только затем то ли Бурундай обязал князя Василько идти с ним вместе на Литву, то ли сам Василько пригласил Бурундая совместно пограбить Литву, чтобы отвлечь того от Волыни.

После того как Бурундай обязал галицких и волынских князей снести укрепления своих городов, «татарское войско, состоявшее из многих отрядов, увеличенное еще силами русских и литовцев, под предводительством Ногая и Телебуги, пришло после праздника св. Андрея в землю Сандомирскую и, перейдя по льду реку Вислу, сожгло город с его церквами. Замок, куда сбежались люди со всей Сандомирской области с женами, детьми и имуществом, был окружен и подвергался приступам в течение ночи и дня, но так как одолеть его не удавалось, князья русские Василько и Лев, сыновья короля русского Даниила (Василько – брат Даниила. – Ю. Д.),коварно убедили осажденных сдаться и подчиниться, обещая безопасность, что сандомирцы и сделали.

Однако татары, нарушив слово, ворвались массой в замок со страшным криком и всех перебили ужаснейшим образом, предав жестоким мучениям. Кровь убитых текла сверху из замка в Вислу, как ручей. Когда надоело убийство, они погнали оставшихся, как стадо, в Вислу и утопили.

Выйдя из Сандомирии, татары под предводительством русских пришли в Краков, и найдя его пустым, направили свою ярость на дома и остававшихся в городе больных, а затем после трехмесячного похода, не встретив нигде сопротивления, обремененные добычей, возвратились в Татарию» [47, 66].

В 1262 г. король Миндовг, собрав многочисленное войско, напал на Волынское княжество, отомстил князю Васильку за совместный с татарами поход на Литву, разорив значительную часть Волыни и ограбив местное население. Однако литовцам не повезло – на обратном пути они потеряли бдительность и в отмщение за это нападение на Волынь были полностью уничтожены войском князя Василька.

Поссорившись с Даниилом и Василько, Миндовг компенсировал недостаток союзников дружбой с великим князем владимирским Александром Невским, тем более что у них были и общие враги, и общие интересы. Военные действия союзники предприняли с разных концов нападением на Ливонию: Миндовг осадил Венден (Виндаву), но ограничился грабежом окрестного населения, а сын Александра Дмитрий захватил Дерпт (бывший Юрьев, современный Тарту), разрушил и ограбил город, уничтожив при этом всех его жителей.

В христианском мире в 1261 г. произошло чрезвычайно важное событие: император Никейский Михаил VIII Палеолог с помощью генуэзцев отвоевал у Латинской империи Константинополь и восстановил Византийскую империю. Патриарх, резиденция которого до этого была в Никее, мог теперь снова величать себя константинопольским владыкой. Но судьба константинопольских патриархов и этого времени была несчастливой, потому что утверждать патриарха в этом звании и смещать его император мог своей волей, а согласия между ними в этот период не было. Дело в том, что папа Урбан IV проповедовал крестовый поход против схизматиков, т. е. против православных христиан Византийской империи, для восстановления Латинской империи. И хотя папы в Риме менялись один за другим, император Михаил VIII Палеолог с каждым из них вел переговоры о соединении церквей. Формальное объединение произошло на Лионском соборе в 1274 г., но у себя в Константинополе император столкнулся со стойким нежеланием объединения церквей со стороны духовенства, и ему пришлось сменить подряд трех патриархов. Переговоры о дальнейшем порядке этого объединения велись еще десяток лет, но фактического воплощения союза так и не получилось.

В 1262 г. у короля Миндовга умерла жена, и это вроде бы рядовое событие привело к большим усобицам в Литве, последствия которых отразились в истории Пскова. Несмотря на принятое крещение, Миндовг оставался по сути язычником и, согласно старинным верованиям, решил взять себе в жены свояченицу, т. е. сестру своей умершей жены. Все бы хорошо, да только она уже была замужем за нальшанским князем Довмонтом. Король Миндовг обманом заманил ее приехать на похороны сестры, где и задержал со словами: «Сестра твоя, умирая, велела мне жениться на тебе, чтоб другая детей ее не мучила» [80, 49].