Текст книги " Великий князь Николай Николаевич"

Автор книги: Юрий Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– За всю мою службу, – сказалъ съ большимъ подъемомъ и нескрываемымъ волненіемъ Великій Князь танамъ своего штаба, при разставаніи съ ними въ Могилевѣ 8-го сентября 1915-го года, – за мной утвердилось мнѣніе о моей требовательности и строгости. Вы со мной прослужили въ очень трудныхъ и сложныхъ условіяхъ цѣлый годъ и никому изъ васъ не пришлось услышатъ отъ меня упрека или замѣчанія. Не лучшее ли это доказательство безукоризненнаго исполненія вами вашихъ обязанностей!..

Ш

3. Ставка и ея жизнь.

Западно-пограничное пространство Россіи, въ ея прежнихъ границахъ, дѣлилось системою р. Припяти и ея притоковъ на двѣ части: большую – сѣверную и меньшую – южную. Названная рѣчная система представляетъ въ общемъ болотистую, лѣсистую и мало населенную мѣстность, именуемую Полѣсьемъ, которая, по существовавшимъ до войны свѣдѣніямъ, являлась мало доступной для дѣйствія крупныхъ силъ. Обслѣдованіе произведенное передъ самой войной офицерами Генеральнаго Штаба до нѣкоторой степени разрушило это представленіе, но все же за Полѣсьемъ сохранилось значеніе разъединяющаго пространства.

Мѣстность къ югу отъ Полѣсья, или Украйна, являлась житницей Россіи, но она граничила съ Австро-Венгріей и Румыніей и потому являлась, при войнѣ съ Союзомъ Центральныхъ Державъ, театромъ военныхъ дѣйствій второстепеннымъ. Напротивъ къ сѣверу отъ Полѣсья пролегали пути, которые кратчайшимъ образомъ вели къ обѣимъ столицамъ Россіи – Петербургу и Москвѣ, и къ наиболѣе промышленнымъ раіонамъ, питавшимъ войну. Здѣсь же могли ожидаться и первыя встрѣчи съ германцами. Вслѣдствіе итого главная масса русскихъ войскъ естественно должна была базироваться къ сѣверу отъ Полѣсья, а значитъ и Главная Квартира или «Ставка Верховнаго Главнокомандующаго» должна была бы находиться тамъ же.

Мѣстомъ расположенія ея было избрано м. Барановичи, гдѣ сходились важнѣйшія желѣзнодорожныя линіи западно-пограничнаго пространства; послѣднія соединяли «Ставку» съ фронтомъ, флангами и тыломъ. На окраинѣ этого мѣстечка были расположе– . ны войсковыя казармы, въ которыхъ въ мирное время стояла желѣзнодорожная бригада. Эти-то казармы, которыя послѣ мобилизаціи остались пустыми, и намѣчено было занять подъ различныя управленія Штаба Верховнаго Главнокомандующаго.

Казармы были выстроены среди прекраснаго сосноваго лѣса, что еще болѣе привлекало къ нимъ вниманіе, при чемъ отъ желѣзнодорожной станціи къ нимъ была проложена особая желѣзнодорожная вѣтка. Первоначально предполагалось, что Верховный Главнокомандующій займетъ освободившійся домъ командира желѣзнодорожной бригады, расположенный въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ казармъ, но въ первые же часы по прибытіи къ мѣсту поѣзда Главнокомандующаго выяснились неудобства такого размѣщенія, при которомъ управленію генералъ-квартирмейстера, вѣдающему

всѣми оперативными работами, пришлось бы расположиться въ казармахъ въ нѣкоторомъ удаленіи отъ Верховнаго.

Вслѣдствіе этого, Великій Князь Николаи Николаевичъ, его братъ, Петръ Николаевичъ, находившіяся при немъ лица личной свиты, военные представители союзныхъ ипостранпыхъ державъ, начальникъ штаба, генералъ-квартирмейстеръ и офицеры оперативнаго дѣлопроизводства остались жить въ вагонахъ того поѣзда, въ которомъ прибыли изъ Петербурга въ Барановичи; въ домѣ же начальника желѣзнодорожной бригады – помѣстилось управленіе генералъ-квартирмейстера и оперативный телеграфъ. Остальныя части штаба размѣстились вполнѣ свободно п удобно въ близ-лежавшпхъ казармахъ.

Въ такомъ почти видѣ Ставка прожила свыше года, до конца августа 1015-го года, когда, по военнымъ обстоятельствамъ, ее пришлось отнести назадъ, въ г. Могилевъ. Были допущены въ расположеніи лишь нѣкоторыя детальныя улучшенія. – Разведенъ скромный цвѣтникъ, устроены деревянные тротуары и навѣсъ надъ поѣздомъ, а близъ него, на лѣто, раскййулся просторный шатеръ, избавлявшій насъ отъ необыкновенной духоты вагона-столовой.

Великій Князь Верховный Главнокомандующій съ своимъ братомъ, проживавшіе въ поѣздѣ № 1 (поѣздъ Верховнаго Главнокомандующаго) іі постоянно довольствовавшіеся въ столовой того же поѣзда, помѣстились въ низкомъ полутемномъ малоуютномъ старомъ салонъ-вагонѣ, съ которымъ у Великаго Князя связывались какія то воспоминанія. Только къ зимѣ, когда стало морозно, его удалось уговорить перемѣнить вагонъ на болѣе комфортабельный, въ которомъ легче дышалось и было теплѣе. – Начальникъ штаба имѣлъ свои вагонъ, въ которомъ помѣщался и я, какъ генералъ-квартирмейстеръ. – Всѣ остальные были размѣщены по одному или по два въ кулэ. – Было тѣсно для жизни, но удобно для работы, такъ какъ всѣ находились вмѣстѣ.

Въ установленное время всѣ собирались въ вагонѣ-столовой, для общаго завтрака и обѣда, который подавали съ приходомъ Великаго Киязя. Будучи очень высокаго роста, опъ, при входѣ въ вагонъ, всегда рисковалъ ушибить голову о верхнюю перекладину двери, почему, для напоминанія ему о необходимости пригнуться, къ дверямъ, сверху, прикрѣплена была узоромъ вырѣзанная бумажная бахрома. Замѣтная издали, она предупреждала Велпкаго Князя о предстоящей опасности.

Обыкновенный вагонъ-столовая стеклянной перегородкой раз-

дѣлался на двѣ неравныя половины. Въ меньшемъ отдѣленіи помѣщалось только четыре столика, по два съ каждой стороны, а въ заднемъ отдѣленіи было шесть или восемь столиковъ. – У каждаго изъ чиновъ поѣзда № 1 было свое постоянное мѣсто, кромѣ того нѣсколько свободныхъ мѣстъ сохранялось для поочередно приглашаемыхъ изъ состава чиповъ штаба, не проживавшихъ въ этомъ поѣздѣ, илп почетныхъ гостей, которые размѣщались по указаніямъ генерала Крупенскаго, въ зависимости отъ ранга н положенія. Рядомъ съ Верховнымъ Главнокомандующимъ мѣсто занималось лишь по особому приглашенію его самого.

Всѣ постоянно довольствовавшіеся въ поѣздѣ Верховнаго чины штаба считались гостями Великаго Князя; въ свою очередь они, отвѣчая на гостепріимство Николая Николаевича, добровольно вносили особыя пожертвованія въ кассу лазарета, во главѣ котораго въ Кіевѣ стояла супруга Верховнаго Великая Княгиня Анастасія Николаевна.

Постоянныя мѣста въ переднемъ отдѣленіи вагона-столовой распредѣлялись между слѣдующими лицами:

I) Верховный Главнокомандующій.

3) Начальникъ штаба генералъ Янушкевичъ.

4) Протопресвитеръ Воен. и Морск. вѣдомства.

6) Великій Князь Петръ Николаевичъ.

7) Французскій военный представитель генералъ маркизъ де Лагпшъ.

8) Англійскій военный представитель генералъ Вильямсъ.

9) Генералъ-квартирмейстеръ при Верховномъ Главнокомандующемъ генералъ Даниловъ.

10) Бельгійскій военный представитель генералъ баронъ Риккель.

II) Великій Князь Дмитрій Павловичъ.

Свободныя мѣста.

Блюда съ ѣдой подавались чисто и просто одѣтыми, въ бѣлыя полотняныя рубашки-гимнастерки, солдатами, исполнявшими обязанности прислуги офицерскаго собранія. – Въ первый періодъ войны передъ завтракомъ и обѣдомъ всѣ присутствовавшіе обносились рюмкой водки, затѣмъ, когда ея запасы изсякли – подавалось только красное и легкое бѣлое вино обыкновеннаго столоваго достоинства. Кормили просто, но сытно, безъ всякихъ излишествъ. За столомъ не засиживались, хотя шслѣ ѣды курили. – Великій Князь дымилъ спачала папиросой, вставлявшейся въ особую пень-

ховую трубку, которую безопасно можно было ставить на столъ (модель его брата Петра Николаевича), потомъ закуривалъ сигару, второй экземпляръ которой пересылалъ на тарелкѣ мнѣ, зная мое къ нимъ пристрастіе. Сигары у него были прекрасныя и крайне разнообразныхъ марокъ. – Его забавляло искать соотвѣтствія между достоинствомъ предлагаемой мнѣ сигары и положеніемъ на фронтѣ. Вслѣдствіе этого мои сосѣди могли узнавать по маркѣ сигары объ общемъ характерѣ того доклада, который я дѣлалъ Верховному до завтрака, и который, въ видѣ общей сводки свѣдѣній за ночь, выходилъ только ко времени окончанія завтрака. Никакихъ дѣловыхъ разговоровъ за ѣдой не полагалось.

Я настойчиво просилъ Великаго Князя не пріучать меня къ дорогимъ сигарамъ, но потомъ замѣтилъ, что мои просьбы его искренно огорчали. Пришлось подчиниться своей судьбѣ, стоившей мнѣ впослѣдствіи не малыхъ усилій, чтобы разстаться съ невольно пріобрѣтенной привычкой.

Описанный вагонъ-столовая накрѣпко связанъ у меня въ воспоминаніяхъ съ чрезвычайно яркимъ фактомъ проявленія необыкновеннаго благородства Великаго Князя, составлявшаго основную черту его характера.

Дѣло было лѣтомъ 1915-го года. – Положеніе на фронтѣ русскихъ армій становилось очень тяжелымъ. – Войска подъ напоромъ германо-австрійскихъ армій отступали изъ Галичины и затѣмъ русской Польши. – Боевое снабженіе ихъ 'было близко къ катастрофическому. – Некомплектъ въ частяхъ войскъ ужасающій. – Союзники бездѣйствуютъ. – Въ тылу Россіи интрига противъ Великаго Князя и «Ставки» разрастается. – Нервы у всѣхъ не въ равновѣсіи. – Ежеминутно ждутъ все худшихъ и худшихъ свѣдѣній....

Въ такой обстановкѣ молодой адъютантъ Верховнаго Главнокомандующаго поручикъ №, забывъ наказъ Великаго Князя – разбудить его ночью, какъ только получится ожидавшаяся телеграмма, и утомленный дежурствомъ, неожиданно для себя уснулъ и подалъ телеграмму только утромъ. Никакой бѣды отъ этого не случилось, такъ какъ дежурный штабъ-офицеръ генеральнаго штаба моего управленія принявъ телеграмму, доложилъ о ней мнѣ и всѣ необходимыя распоряженія, не требовавшія немедленной санкціи Главнокомандующаго, были исполнены безъ промедленія. Но Великій Князь вспылилъ и въ вагонѣ-столовой, когда всѣ собрались къ завтраку, сдѣлалъ провинившемуся адъютанту очень рѣзкое, хотя по существу и справедливое замѣчаніе. Адъютантъ, какъ въ

воду опущенный, удалился на свое мѣсто въ заднемъ отдѣленіи вагона.

За завтракомъ всѣ притихли. – Разговоръ на всѣхъ столицахъ не клеился. Многіе былп подавлены гнѣвной вспышкой Верховнаго, прорвавшейся въ присутствіи всѣхъ. – Но молчаливѣй всѣхъ былъ самъ Великій Князь. По лицу его было замѣтно, что ему очень не по себѣ.

Такъ прошелъ завтракъ, скомканный, какъ только можно было. – Прислуживавшій солдатъ подалъ, какъ всегда, Великому Князю обычный ящикъ съ сигарами. – Вмѣсто того, чтобы взять сигару для себя, Великій Князь поднялся во весь свой гигантскій ростъ и, захвативъ ящикъ, быстрыми шагами прошелъ скгюзь стеклянную дверь въ заднее отдѣленіе вагона, гдѣ предложилъ сигару провинившемуся офицеру.

Этотъ благородный поступокъ Верховнаго Главнокомандующаго всѣми русскими арміями, внутренне сознавшаго спою вспыльчивость и тягостное положеніе офицера, при немъ лично состоявшаго, ударилъ всѣхъ по нервамъ. Провинившійся офицеръ вскочилъ, густо покраснѣлъ и слезы градомъ полились изъ его глазъ. Овладѣвъ собою, онъ взялъ сигару ч тутъ же, если не ошибаюсь, закурилъ ее...

Всѣ облегченно вздохнули и внутренне прониклись большимъ уваженіемъ къ благородству характера Великаго Князя. – Но думаю, что 'больше всѣхъ былъ доволенъ самъ Верховный своею побѣдою надъ собою.

Впрочемъ это былъ единственный случай проявленія его несдержанности за все 13-тимѣсячное пребываніе Великаго Князя во главѣ Русскихъ армій.

Фактъ этотъ пусть да послужитъ лучшимъ доказательствомъ его необычайной чуткости и умѣнія работать надъ собого...

Жизнь въ Ставкѣ отличалась необыкновенной размѣренностью и регулярностью. – Для моихъ сотрудниковъ день начинался очень рано. Къ 9-ти часамъ утра всѣ донесенія, поступившія за ночь, должны были быть разобраны и нанесены на соотвѣтствующія карты. – Во время этой работы приходилъ въ свое управленіе я для ознакомленія съ тѣми донесеніями, которыя, не представляя срочнаго характера, не были мнѣ доложены ночью дежурнымъ штабъ-офицеровъ. – Затѣмъ къ 10-ти часамъ утра въ мой кабинетъ – большую комнату, съ огромнымъ столомъ посрединѣ для картъ и другимъ столомъ для письменныхъ занятій, – приходилъ Верховный Главнокомандующій съ начальникомъ штаба. – Опе-

ративныіі докладъ продолжался въ зависимости отъ матеріала часъ или два. – -Затѣмъ, по уходѣ Верховнаго, я диктовалъ, рѣже писалъ самъ текущія распоряженія, принималъ доклады своихъ сотрудниковъ пли шелъ разговаривать по прямымъ проводамъ со штабами фронтовъ. Занятія эти затягивались часовъ до 3-4, съ перерывомъ для завтрака. Затѣмъ время до шести оставалось сравнительно свободнымъ. Большинство изъ насъ ходили гулять пли ѣздили верхомъ, пользуясь окружавшимъ Ставку обширнымъ лѣсомъ. Къ шести часамъ пополудни снова собирались въ управленіе, въ которомъ, за исключеніемъ времени обѣда, просиживали за работой весь вечеръ, а когда необходимо то и частъ ночи.

Великій Князь Главнокомандующій весьма рѣдко покидалъ Ставку. Исключая случаевъ служебныхъ выѣздовъ на совѣщанія, онъ почти не выходилъ изъ своего вагона, рѣдко гулялъ, еще рѣже ѣздилъ верхомъ и, сколько помню, только разъ выѣхалъ изъ предѣловъ Ставки на охоту къ сосѣднему помѣщику. Результаты этой охоты были невидимому блестящи, такъ какъ на слѣдующій день за завтракомъ къ поѣзду Великаго Князя подъѣхала телѣга. красиво декорированная лѣсною зеленью и переполненная всякою застрѣленною дичью, до дикихъ кабановъ включительно. – Это было подношеніе хозяина охоты офицерской столовой Ставки.. Но повторяю, – эта охота была единственной за цѣлый годъ пребыванія Великаго Князя въ Ставкѣ.

По воскреснымъ и праздничныхъ днямъ Великій Князь, будучи глубоко вѣрующимъ человѣкомъ, посѣщалъ богослуженіе въ нашей штабной церкви, помѣщавшейся въ одномъ изъ бараковъ уже упоминавшихся казармъ. Туда и обратно Великій Князь ѣздилъ въ автомобилѣ. – Въ церкви обычно служилъ нашъ протопресвитеръ о. Георгій Шавельскіп, пѣлъ небольшой, по хорошо слаженный хоръ солдатъ, поступившихъ въ армію изъ Императорской Капеллы. – Церковная служба, видимо, производила на Великаго Князя чрезвычайно благотворное дѣйствіе. Она отвѣчала его мистически настроенной душѣ и онъ всегда являлся изъ церкви ко мнѣ въ управленіе, для выслушанія утренняго доклада, съ радостной улыбкой и со смягченнымъ выраженіемъ лпца.

4. Трудныя условія работы русской стратегіи.

Со времени заключенія въ 1892-мъ году военной конвенціи съ

Франціей, русская стратегія оказалась не свободной._Россія

вступила въ военный союзъ съ Франціей и такимъ образомъ обрек-

ла себя на коалиціонную войну. – Въ своихъ рѣшеніяхъ она должна была поэтому руководиться не столько обстановкою у себя на фронтѣ, сколько общею пользою. Можно, при желаніи, много спорить по вопросу: выгодно лп было Россіи вообще вступать въ какой либо союзъ, и не лучше ли было ей сохранять «свободныя руки». Но разъ этотъ коренной вопросъ былъ рѣшент въ смыслѣ союза, то приходилось уже твердо помнить, что всякій союзъ несетъ съ собою и обязательства. Каждому изъ бывшихъ на войнѣ хорошо извѣстно, къ какимъ фатальнымъ результатамъ можетъ привести вообще малонадежный сосѣдъ. Россія сознавала трудность положенія французовъ и горѣла желаніемъ честно исполнить свои обязательства передъ ними. Эти чувства заставляли русскія войска часто идти на подвиги крайняго самопожертвованія и нести жестокія кровавыя потери, которыхъ, быть можетъ, возможно было бы и избѣжать, но при другомъ отношеніи къ союзническимъ обязанностямъ.

Надо сказать, что такюе пониманіе своего долга передъ союзниками не было привилегій отдѣльныхъ лицъ; оно было присуще вообще всей русской до-революціонной арміи и въ этомъ отношеніи Ставка являлась лишь выразительницей общаго настроенія русскихъ войскъ.

Къ сожалѣнію, та тяжелая и неблагородная роль, которая выпала на долю русской арміи, и по сіе время мало кому ясна. Причины такого явленія легко объяснимы. Въ періодъ самой войны строгая военная цензура естественно пропускала въ печать лишь самыя отрывочныя свѣдѣнія, пользуясь которыми нельзя было составить себѣ цѣльной картины войны. Послѣ же войны, вслѣдствіе революціонной бури, до сихъ поръ бушующей надъ необъятнымъ пространствомъ Россіи, дѣйствія русскихъ войскъ и усилія русскаго народа въ періодъ войны также не нашли себѣ достаточно полнаго отраженія, т. к. русская военно-историческая литература продолжаетъ оставаться крайне бѣдной и мало выразительной.. Что же касается заграничной литературы, то въ большинствѣ уже вышедшихъ сочиненій, ходъ военныхъ событій изложенъ или по отдѣльнымъ театрамъ, или эпизодически внѣ взаимной связи событій между собою и съ общею обстановкой, чѣмъ несомнѣпно извращается общій смыслъ п ставятся препятствія къ правильному пониманію событій.

Особенно теряетъ отъ этого метода изученія минувшей войны русская стратегія, имѣвшая въ огромномъ большинствѣ случаевъ своей задачей облегчить положеніе или дѣйствіе своихъ согозни-

кобъ на тѣхъ театрахъ, которые въ данный періодъ времени считались, по общей обстановкѣ, первенствующими. – Только въ свѣтѣ болѣе широкаго и связнаго изученія событій, работа русскихъ войскъ осмысливается и загорается яркимъ блескомъ необыкновенной самоотверженности, ими проявленной, и, можетъ быть, приведшей Россію къ преждевременному истощенію...

Кромѣ своей подчиненности и отсутствія извѣстной свободы дѣйствій, русская стратегія (какъ впрочемъ стратегія и остальныхъ державъ – участницъ войны) страдала еще весьма сильно отъ отсутствія единаго командованія. Многоголовое управленіе составляетъ, какъ извѣстно, роковой недостатокъ всякой коалиціонной войны. Но среди Центральныхъ державъ ѳтотъ недостатокъ все же восполнялся безспорнымъ главенствомъ Германіи. Среди же Державъ Согласія такого превалированія одного государства надъ другими, какъ извѣстно, не было.

Наиболѣе тѣсная и регламентированная связь существовала между Россіей и Франціей, имѣвшими утвержденную правительствами обѣихъ государствъ военную конвенцію. Однако, этой конвенціей устанавливалась нѣкоторая общность дѣйствій лишь для перваго періода войны п совершенно обходился вопросъ о дальнѣйшемъ согласованіи военныхъ операцій. Хотя основныя положенія заключенной военной конвенціи и подвергались неоднократнымъ совмѣстнымъ обсужденіямъ начальниковъ генеральныхъ штабовъ обоихъ государствъ, но никогда эти обсужденія не переходили въ болѣе широкую область разработки вопроса о единомъ командованіи (въ смыслѣ, конечно, оперативнаго управленія), или хотя бы къ разсмотрѣнію способовъ надежнаго согласованія военныхъ операцій въ позднѣйшій періодъ войны. Правда, французская и русская арміи осуждены были дѣйствовать на театрахъ значительно удаленныхъ одинъ отъ другого, но это обстоятельство еще настоятельнѣе требовало особыхъ заботъ по согласованію дѣйствій армій обоихъ государствъ. Между тѣмъ даже вопросъ о поддержаніи связи, довольно часто затрагивавшійся на совѣщаніяхъ, былъ удовлетворительно разрѣшенъ лишь къ началу 15-го года, т. е. во время самой войны, когда открылись дѣйствія телеграфнаго кабеля, проложеннаго между шотландскимъ и мурманскимъ берегами.

Самостоятельность обоихъ союзниковъ была такова, что оба Верховные Главнокомандующіе – генералъ Жоффръ и Великій Князь Николай Николаевичъ, стѣснялись вначалѣ непосредственно обмѣниваться свопми соображеніями и лишь русскій министръ

иностранныхъ дѣлъ С. Д. Сазоновъ настоялъ на томъ, чтобы ихъ общеніе стало болѣе тѣснымъ.

«Французскій посолъ, телеграфировалъ Сазоновъ изъ Петербурга 15-го сентября 1914-го года, высказалъ мнѣ пожеланіе своего правительства о скорѣйшемъ наступленіи на Германію. – Благоволите передать Делькассэ. что Верховный Главнокомандующій съ обычной энергіей продолжаетъ придерживаться тактики наступленія, лучшимъ доказательствомъ чего служитъ то, что Германія не перестаетъ увеличивать свои силы, выставленныя противъ Россіи. – Но оказывать вліяніе на рѣшенія Великаго Князя мнѣ представляется неудобнымъ. Мнѣ кажется, что обоимъ Главнокомандующимъ союзныхъ армій принадлежитъ однимъ обмѣниваться взглядами въ цѣляхъ согласованія ихъ дѣйствій»...

Этому обмѣну, впрочемъ, препятствовалъ слишкомъ замкнутый характеръ перваго французскаго генералиссимуса.

Если трудно было обезпечить единство военныхъ дѣйствій въ началѣ войны, когда въ Европѣ было только три отдѣльныхъ фронта: западный – англо-французскій, восточный – русскій и юж-ный-сербскіш то положеніе осложнилось еще болѣе, когда дополнительно образовались столь же самостоятельные фронты: дарданелъ-скій, итальянскій, салоникскій. Я уже не говорю о фронтахъ внѣевропейскихъ.

Въ результатѣ такого соложенія, Державамъ Согласія, на протяженіи почти всей воины не удалось ни разу произвести сколько-нибудь одновременный натискъ на общаго противника. Послѣдній, въ лицѣ Германіи, пользуясь своимъ внутреннимъ положеніемъ и хорошо развитою сѣтью желѣзныхъ дорогъ, успѣвалъ не только отражать направленныя противъ него въ одиночку наступленія, но поочередно наносить и свои собственные очень чувствительные удары. При этомъ выходило почти всегда такъ, что, когда на одномъ фронтѣ нѣмцы вели наступательную операцію, другіе члены согласія бездѣйствовали, или только подготовляли свой контръ-ударъ, который выполнялся уже тогда, когда дѣло на первоначальномъ фронтѣ подходило къ концу и у нѣмцевъ являлась возможность начать переброску своихъ резервовъ ко вновь угрожаемому для нихъ раіону.

Конечно, всѣ дурныя послѣдствія такого положенія были вполнѣ ясны для военныхъ руководителей отдѣльными союзными арміями. Но не въ ихъ власти было измѣнить создавшуюся обстановку.

Насколько было возможно, они стремились входить другъ съ другомъ въ общеніе, ихъ штабы обмѣнивались свѣдѣніями о противни-кахь и совмѣстно работали въ области развѣдки, отъ времени до времени посылались отдѣльныя довѣренныя лица и даже цѣлыя миссіи для информаціи и ознакомленія съ положеніемъ дѣлъ на фронтѣ. Но все это были мѣры лишь палліативнаго характера.

Наконецъ, съ 1915-го года, все съ той же цѣлью наилучшаго согласованія военныхъ дѣйствій, начали отъ времени до времени собираться военныя междусоюзныя конференціи, а къ главнымъ квартирамъ союзныхъ арміи постановлено было прикомандировать, сверхъ военныхъ атташе, болѣе полномочныхъ военныхъ представителей.

Польза отъ этихъ конференцій была лишь относительной, к мнѣ придется въ дальнѣйшемъ отмѣтить, какъ прекраснымъ словамъ, сказаннымъ на іюльской конференціи 16-го года въ Шанти-льи, не суждено было превратиться въ реальныя дѣла, которыя могли бы, въ дѣйствительности, облегчить истекавшую, въ то время, кровью русскую армію.

Лишь въ 1918-мъ поду, когда Россія оказалась уже вынужденною выйти изъ войны, вопросъ о единомъ командованіи былъ окончательно рѣшенъ Державами Согласія, въ смыслѣ оперативнаго подчиненія всѣхъ вооруженныхъ силъ этого согласія, руководству маршала Фоша.

Слѣдующимъ, по важности, факторомъ, сковывавшимъ русскую стратегію, было весьма слабое развитіе на русскомъ театрв военныхъ дѣйствій сѣти желѣзныхъ дорогъ. Между тѣмъ значеніе этой сѣти, въ условіяхъ массовыхъ армій, столь велико, что по степени густоты этой сѣти, собственно говоря, возможно опредѣлятъ вообще сравнительную степень обороноспособности каждаго государства.

Россія, по даннымъ 1914-го года, имѣла эксплоатаціонную сѣть общимъ протяженіемъ до 70 тысячъ верстъ, безъ Финляндіи и Восточно-Китайской дороги. Несмотря на абсолютную внушительность этой цифры, ея желѣзнодорожная сѣть, по сравненію съ безграничными пространствами территоріи, должна была быть признана крайне бѣдной, такъ какъ на 100 кв. километровъ въ Европейской Россіи приходилось въ наиболѣе густо прорѣзанныхъ рельсовыми путями мѣстностяхъ отъ 1 и не свыше 3 километровъ жел. дорогъ, тогда какъ на то же количество кв. километровъ даже въ Австро-Венгріи приходилось 6-7 километровъ, не говоря уже о Гер-

маніи, гдѣ желѣзнодорожная сѣть была развита значительно болѣе. Наряду съ этимъ въ Россіи имѣлись такіе «медвѣжьи углы» изъ которыхъ, какъ говорилось въ русской пословицѣ: «хоть три дня скачи, ни до чего не доскачешь»...

При этомъ, надо имѣть въ виду еще и то обстоятельство, что въ Россіи двупутныхъ линій было всего лишь около 20-25%, между тѣмъ, какъ въ другихъ государствахъ Европы тотъ же процентъ колебался отъ 40 до 57-ми п даже выше. Наконецъ, русскія желѣзныя дороги были вдвое и втрое бѣднѣе снабжены нодвпжнымъ составомъ по сравненію съ государствами Западной Европы.

Но кромѣ приведенныхъ данныхъ, важно также направленіе желѣзнодорожныхъ линій. Въ этомъ отношеніи характерной иллюстраціей могутъ служить данныя о томъ, что въ то время, какъ на фронтѣ отъ устья Нѣмана до Дуная, протяженіемъ въ 2600 верстъ, со стороны Россіи къ границамъ подходили 21 колея, съ фронта Германіи, Австро-Венгріи п Румыніи, къ тѣмъ же границамъ, подходило 36 колей, то есть болѣе, чѣмъ въ полтора раза.

Въ качествѣ рокадныхъ линій, служащихъ для разнаго рода перегруппировокъ вдоль фроніа, особенно рѣзка была разница на ПриЕислішскомъ театрѣ военныхъ дѣйствій. Наши военные противники имѣли вдоль своихъ границъ двѣ сквозныя двунутныя линіи, полукольцомъ охватывавшія Русскую Польшу. Восточную же Пруссію связывало съ остальной Германіей 5 желѣзнодорожныхъ переправъ черезъ Вислу съ 10-ю на нихъ колеями. Мы же на лѣвомъ берегу р. Вислы совсѣмъ не имѣли рокадныхъ линій, и только на правомъ берегу – сильную линію Вильна – Варшава – Люблинъ – Сарны.

Неудивительно, что при такихъ условіяхъ, не только запаздывала мобилизація и сосредоточеніе русскихъ войскъ къ границамъ, но встрѣчали большія затрудненія и всякаго рода стратегическія перегруппировки въ предѣлахъ фронта.

Къ числу невыгодныхъ данныхъ, тормозившихъ стратегическую работу Верховнапо Главнокомандованія, надо еще отпестп фактъ раздѣленія нашей Дѣйствующей Арміи на два слишкомъ самостоятельныхъ фронта: Сѣверо-Западный (С.-З.) и Юго-Запаі-ный (Ю.-З.). При этомъ главнокомандующіе фронтами являлись лицами слишкомъ самостоятельными въ предѣлахъ тѣхъ задачъ, которыя имъ были указываемы. – Такъ какъ компетенція ихъ распространялась на весьма большіе раіоны и на значительное количество войскъ, то естественно, что дававшіяся имъ заданія могли

Сыть формулированы только въ слишкомъ широкихъ масштабахъ, чѣмъ и оставлялось излишне большое поле для личной самостоятельности названныхъ генераловъ. При такихъ условіяхъ, роль Верховнаго Главнокомандующаго естественно должна была какъ бы суживаться, чѣмъ значительно затруднялось проявленіе личнаго вліянія на ходъ задуманной операціи. Отъ этого происходили иногда даже случаи извращенія основной идеи выполнявшейся операціи. Къ тому же, къ сожалѣнію, главнокомандующіе фронтами далеко не всегда отличались иниціативою, соотвѣтствовавшей ихъ правамъ, и весьма часто не проявляли склонности оцѣнивать требованія Верховнаго, съ общей точки зрѣнія, предпочитая, въ особенности при всякаго рода перегруппировкахъ, блюсти прежде всего интересы своего собственнаго фронта.

Положеніе осложнялось еще тѣмъ обстоятельствомъ, что начальникъ штаба Верховнаго Главнокомандующаго не пользовался, въ оперативномъ отношеніи большимъ авторитетомъ ни среди подчиненныхъ, ни въ арміи. – Своимъ исключительнымъ выдвиженіемъ сначала на постъ начальника Генеральнаго Штаба, а затѣмъ – съ началомъ войны – начальника штаба Верховнаго Главнокомандующаго, онъ былъ обязанъ почти всецѣло личному расположенію къ нему военнаго министра и особенно Государя, причемъ его неподготовленность къ занятію отвѣтственнаго поста начальника штаба Верховнаго, была всѣмъ хороню извѣстна, не исключая и его самого.

– «Вамъ лучше кого либо извѣстно, что я себя Мольтке не считалъ (повидимому имѣлся въ виду старый Мольтке, пользовавшійся въ Россіи большимъ уваженіемъ); на мѣсто не просился н уже пробовалъ уйти, дабы дать возможность взять болѣе подходящаго»... – писалъ въ февралѣ 15-го года Н. Н. Янушкевичъ генералу Сухомлинову изъ Ставки.

Конечно, наличіе вмѣсто двухъ нѣсколькихъ войсковыхъ группъ, непосредственно подчиненныхъ Верховному Главнокомандующему, исправляло бы указанный выше недостатокъ, ведя къ сокращенію масштаба задачъ, которыя въ этомъ случаѣ давались бы каждой изъ группъ въ отдѣльности, а значитъ и къ усиленію вліянія Главнаго Руководителя войной на исполненіе каждой операціи. Но осуществленіе этой новой схемы управленія встрѣчало практически очень большія затрудненія.

Раздѣленіе управленіе войсками при войнѣ на западѣ на два почти самостоятельныхъ фронта – германскій и австро-венгерскій установилось въ Россіи съ давнихъ поръ. – Оно было, повидимо-

му, принято, въ интересахъ освобожденія Верховнаго Главнокомандующаго отъ излишнихъ заботъ и отвѣтственности, въ тотт, періодъ времени, когда Государь Императоръ Николай ІІ-й твердо высказывалъ намѣреніе стать во главѣ дѣйствующихъ войскъ.

Тому, кто зналъ ревнивый и подозрительный характеръ царствовавшаго Императора, а также былъ освѣдомленъ въ томъ недовѣріи, которое, подъ вліяніемъ Императрицы, постепенно с клады-лось при Дворѣ къ пріобрѣтавшему все болѣе значительную популярность Великому Князю Главнокомандующему, трудно было настаивать на осуществленіи мѣропріятій, которыя дѣлали бы фигѵ-ру Николая Николаевича еще центральнѣе я еще болѣе властной въ арміи.

Надо было соблюдать крайнюю осторожность, дабы не подать повода къ разнаго рода инсинуаціямъ, и безъ того усиленно сгущавшимся около Ставки подъ вліяніемъ зависти и работы темныхъ силъ, нашедшихъ себѣ пріютъ въ дворцовыхъ покояхъ.

Таковы были условія обстановки на русскомъ фронтѣ, съ которыми прпхолилось считаться въ первый періодъ воины.

ГЛАВА ѴІІ-я⁴)

ПЕРВЫЕ МЪСЯЦЫ ВОЙНЫ.

1. Наступленіе въ Восточную Пруссію. Вліяніе этого наступленія на положеніе на западномъ фронтѣ.

Всякая коалиціонная война логически требуетъ подчиненія частныхъ интересовъ каждаго отдѣльнаго члена союза общимъ интересамъ всего союза. Подробнымъ изученіемъ вѣроятной обстановки, русскій и французскій генеральные штабы пришли къ общему заключенію, что, въ случаѣ войны съ Центральными Державами, Германія, но всей вѣроятности, сосредоточитъ свои главныя силы на ея западномъ фронтѣ, для нанесенія сокрушительнаго удара по французскимъ войскамъ.

Французская армія являлась вооруженною силою, значительно превосходившей нппіп арміи быстротой своей мобилизаціи и сосредоточенія; поэтому она должна была расцѣниваться нѣмцами въ качествѣ вооруженной силы, наиболѣе для нихъ опасной въ начальный періодъ войны. – Угроза французскаго вторженія въ западно-пограничную полосу Германіи была для нѣмцевъ тѣмъ болѣе опасной, что названная полоса мѣстности представляла собою раіонъ съ богато развитой металлургической промышленностью, особенно цѣнной въ условіяхъ современной войны, которая требуетъ обильнаго и безостановочнаго снабженія войскъ матеріальной частью и боевыми припасами.

Съ точки зрѣнія Германіи, являлось необходимымъ, цѣною какихъ угодно усилій, предупредить возможность вторженія въ на-