Текст книги " Великий князь Николай Николаевич"

Автор книги: Юрий Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Что касается Малой Азіи, то, для установленія основаній ея режима, въ январѣ 15-го года существовало предположеніе съѣхаться въ Парижѣ. – Главнымъ камнемъ преткновенія являлась Смирна, на которую претендовала Греція; но названный пунктъ интересовалъ и Францію, которая видѣла въ немъ важный узелъ французской желѣзнодорожной сѣти.

Наконецъ, проливы. – Основываясь на словахъ великобританскаго министра иностранныхъ дѣлъ, уже приведенныхъ выше и учитывая жертвенность, проявленную Россіей въ теченіе первыхъ мѣсяцевъ войны, русскій министръ иностранныхъ дѣлъ въ концѣ февраля 1915-го года, послѣ предварительнаго обмѣна, мнѣніями съ Верховнымъ Главнокомандующимъ, высказалъ союзнымъ правительствамъ, что цѣлью утвержденія въ проливахъ Россія ставитъ обезпеченіе себѣ выхода въ свободное море, какъ въ мирное, такъ и въ военное время. – Однако, недавніе примѣры попранія актовъ, обязывавшихъ къ уваженію нейтралитета, а также мѣры, принимавшіяся Турціей за послѣдніе годы въ проливахъ съ громаднымъ ущербомъ для нашей торговли, являются доказательствомъ, что только прочное обоснованіе наше въ проливахъ сможетъ служить гарантіей того, что Россія будетъ въ состояніи отразить всякую попытку запереть ее въ Черномъ морѣ. – Никакихъ земельныхъ приращеній, ради увеличенія территоріи, Россія не ищетъ, и поэтому правительство озабочено опредѣленіемъ того минимума земель, присоединеніе коихъ необходимо для достиженія намѣченной выше цѣли.

При этомъ экономическіе интересы Румыніи, Болгаріи, Турціи въ ея новыхъ границахъ, а также интересы европейской торговли будутъ Россіей приняты во вниманіе.

На эту декларацію, французскій министръ иностранныхъ дѣлъ отвѣтилъ, что если бы оказалось, что Россія захочетъ утвердиться не только на европейскомъ, но и на азіатскомъ берегу проливовъ, то должно ожидать, что это стремленіе вызоветъ нѣкоторый отпоръ среди державъ и европейскаго общественнаго мнѣнія. Нынѣшнія воззрѣнія на свободу морей, заявилъ Делькассэ, исключаютъ переходъ въ полное обладаніе одной державы, какого либо пролива, имѣющаго значеніе съ точки зрѣнія обще-международныхъ интересовъ. Въ видѣ примѣра онъ привелъ Гибралтарскій проливъ, въ раіопѣ котораго Танжеръ сохранилъ независимость отъ Англіи.

Для обсужденія спорныхъ вопросовъ, касающихся проливовъ, Делькассэ усиленно рекомендовалъ свиданіе трехъ министровъ, но Сазоновъ отвергъ эту мысль, ссылаясь на невозможность отлучиться изъ Петрограда даже' на самое короткое время.

Тѣмъ временемъ меморандумомъ великобританскаго посла въ Петербургѣ отъ 12-го марта 1915-го года, Великобританское правительство выразило полное и окончательное согласіе на разрѣшеніе вопроса о проливахъ и Константинополя, согласно желаніямъ Россіи, съ нѣкоторыми ограничительными условіями, обезпечивающими свободу торговли, транзита и прохода черезъ проливы коммерческихъ судовъ.

Такое же согласіе было получено впослѣдствіи и отъ французскаго правительства, предписавшаго своему послу въ Петроградѣ М. Палеологу сдѣлать русскому министру въ письменной формѣ заявленіе о Константинополѣ и проливахъ, идентичное съ тѣмъ, которое имъ получено было отъ великобританскаго посла.

Какъ будетъ изложено нѣсколько дальше, Верховный Главнокомандующій Великій Князь Николай Николаевичъ никогда не считалъ возможнымъ осуществленіе задачи по овладѣнію пролива* ми вооруженною рукой. – Онъ поэтому считалъ необходимымъ довольствоваться однимъ дипломатическимъ заявленіемъ нашихъ союзниковъ объ ихъ согласіи на разрѣшеніе, въ случаѣ побѣдоноснаго окончанія войны, вопроса о проливахъ согласно нашего желанія. – Задача эта, какъ мы видѣли, была русскими дипломатами разрѣшена благополучно, но насколько правы были тѣ, кто говорилъ, что только добытое «кровью и желѣзомъ» можетъ считаться прочнымъ! Дѣлежъ шкуры не убитаго медвѣдя оказался занятіемъ, болѣе чѣмъ празднымъ I

НАЗНАЧЕНІЕ ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ НА ПОСТЪ РУССКАГО ВЕРХОВНАГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩАГО.

1. Два кандидата.

Императоръ Николай ІІ-й былъ несомнѣнно человѣкомъ съ неустойчивой волей. Упорство въ немъ причудливо сочеталось съ полнымъ безволіемъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ не выносилъ надъ со®ою чужого вліянія, всегда его чувствовалъ, и склоненъ былъ часто безъ основаній поступать наперекоръ совѣтамъ лицъ, которымъ онъ почему либо не довѣрялъ.

Отсюда – его поспѣшное стремленіе поскорѣе удалить отъ себя всѣхъ министровъ своего отца, пользовавшихся извѣстнымъ авторитетомъ, и окружить себя въ большинствѣ случаевъ людьми угодливыми, податливыми, которые не утомляли бы его своими твердыми и опредѣленными докладами.

Присущее упорство, опиравшееся, быть можетъ, на мистическое чувство «непогрѣшимости Божьяго Помазанника», каковымъ себя полагалъ Императоръ Николай, приводило этого глубоко несчастнаго и лично симпатичнаго человѣка, подъ незамѣтнымъ воздѣйствіемъ чужой непреклонной воли, къ поступкамъ, иногда совершенно необъяснимымъ Лучшимъ примѣромъ тому можетъ служить результатъ извѣстнаго свиданія Русскаго Императора съ Германскимъ Императоромъ Вильгельмомъ II въ Бьеркѣ 11-го іюля 1905-го года, во время котораго Императоръ Николай, будучи въ союзѣ съ Франціей, подписалъ отъ лица Россіи оборонительный договоръ съ Германіей, доставившій впослѣдствіи много хлопотъ русскому Министерству Иностранныхъ дѣлъ.

Въ сущности столь же нелогичнымъ актомъ, съ точки зрѣнія «самодержавнаго» принципа, которымъ до послѣднихъ дней сво-

его царствованія руководился Императоръ Николай, было также-подписаніе имъ акта 17-го октября 1905-го года, устанавливавшаго начало перехода Россіи къ конституціонному строю. – Императоръ Николай самъ признавался, что этотъ актъ былъ имъ данъ въ припадкѣ «лихорадки», охватившей Дворъ, подъ вліяніемъ революціонныхъ событій въ Россіи 1905-го года. – Только искреннее убѣжденіе графа Виие, поддержанное Великимъ Княземъ Николаемъ Николаевичемъ, и твердое слово Д. Трепова, которому Царь безгранично вѣрилъ, рѣшили дѣло.

Но этихъ насилій надъ собою Императоръ Николай никогда не прощалъ. – Всю свою остальную жпзнь онъ таилъ недоброжелательное п недовѣрчивое чувство къ своему «либеральному» дядѣ. Лишился вскорѣ вліянія и гр. Витте, не миновать бы немилости, вѣроятно, также и Д. Трепову, если оы послѣдній весьма скоро, послѣ своего поступка, не скончался отъ сердечнаго припадка.

Чувство недовѣрія и нѣкоторой зависти къ растущей популярности Великаго Князя Николая Николаевича, особенно укрѣпилось подъ вліяніемъ Императрицы Александры Феодоровны п дворцовыхъ настроеній, ее окружавшихъ.

Въ сущности, извѣстно только одно лицо, сумѣвшее вполнѣ овладѣть личностью послѣдняго русскаго Монарха. – Это была его жена Императрица Александра Федоровна, «Аликсъ», какъ звалъ ее Императоръ Николай и неофиціально вся царская семья. – Эта полубольная женщина постепенно завладѣла умомъ, сердцемъ, всѣми поступками и мыслями своего мужа, который передъ ея волей стушевался окончательно. – Впитавъ въ себя преклоненіе передъ самодержавіемъ и вѣру въ какую то неземную связь Русскаго Царя съ его народомъ, она приблизила къ своей царственной семьѣ Распутина, простого сибирскаго мужика, который вслѣдствіе своего крайняго невѣжества и аморальности, явился проводникомъ къ царскому престолу, самыхъ темныхъ вліяній, сгубившихъ, въ концѣ концовъ Россію. Внимая его совѣтамъ Императрица направила всѣ свои силы и 'болѣзненно-твердую волю на поддержаніе въ ея мужѣ рѣшимости бороться до конца противъ тѣхъ политическихъ уступокъ, которыя властно подсказывались жизнью п возросшимъ сознаніемъ русскаго народа.

Императоръ Николай ІІ-й, кромѣ отмѣченныхъ выше чертъ, отличался еще необыкновенно тонко развитымъ чувствомъ самолюбія и ревности въ отношеніи къ собственному престижу.

_ Какъ будто въ Россіи политику дѣлаетъ министръ иностранныхъ дѣлъ, сказалъ онъ однажды, съ нѣкоторымъ раздраженіемъ п мелкою обидою въ голосѣ, по поводу одного изъ шаговъ, приписанныхъ въ Ставкѣ Сазонову!

Это повышенное самолюбіе заставляло министровъ быть особо осторожными въ своихъ докладахъ по вопросамъ, которые могли бы затронуть личность Императора. Такъ по крайней мѣрѣ могу я себѣ объяснить причину, по которой до самой войны 1914-го года оставался невыясненнымъ въ окончательной формѣ вопросъ о Верховномъ Главнокомандованіи Русскими Дѣйствующими арміями, па случаи вооруженнаго столкновенія съ западными державами. – Въ спискѣ лицъ, назначаемыхъ при мобилизаціи на высшія отвѣтственныя должности, въ графѣ противъ должности Верховнаго Главнокомандующаго, оставалось бѣлое мѣсто.

Въ началѣ 1911-го года, какъ я уже говорилъ въ предыдущей главѣ, въ Главномъ Управленіи Генеральнаго Штаба возникло предположеніе объ организаціи въ Петербургѣ военной игры, съ приглашеніемъ на нее, въ качествѣ участниковъ, всѣхъ высшихъ чиновъ арміи, которымъ во время войны предстояло занять наиболѣе отвѣтственные посты въ арміи. Имѣлось въ виду, въ теченіе игры, ознакомить этихъ лицъ съ наиболѣе вѣроятной обстановкой, въ ея цѣломъ, совмѣстно обсудить рѣшенія, которыя могли бы быть въ этой обстановкѣ приняты, и получить матеріалъ для сужденія о подготовкѣ приглашенныхъ къ участію въ военной игрѣ лицъ къ пхъ предназначеніямъ на случай войны. Попутно предполагалось также, что Государь, наконецъ, выскажется о томъ, приметъ ли онъ самъ на себя предводительствованіе войсками въ случаѣ войны, или довѣритъ обязанность Главнокомандующаго кому либо изъ высшихъ чиновъ арміи.

По должности Главнокомандующаго войсками Гвардіи и Петербургскаго военнаго округа. Великій Князь Николай Николаевичъ долженъ былъ при мобилизаціи занять должность Главнокомандующаго арміей, остававшейся, по плану стратегическаго развертыванія въ началѣ войны, въ раіонѣ Петербурга и Финляндіи. Такъ какъ военная игра намѣчалась въ раіонѣ Привпслинскаго края, то, въ сущности, Великій Князь первое время долженъ былъ остаться простымъ зрителемъ этой игры. Поэтому онъ свободно могъ расчитывать получитъ приглашеніе Государя взять на себя обязанность старшаго посредника, что и могло служить хотя бы и косвеннымъ намекомъ на вѣроятность назначенія его, въ случаѣ войны, на должность Верховнаго.

Но этого не случилось. – Царь оставилъ за собой роль высшаго посредника, отъ его имени должны были исходить и директивы командующимъ арміями русской сюроны. Вмѣстѣ съ тѣмъ, онъ пригласилъ себѣ въ помощь Военнаго Министра генералъ-адъютанта Сухомлинова. Хотя военная игра на этотъ разъ не состоялась, тѣмъ не менѣе описанное обстоятельство указывало какъ бы на то, что Верховное командованіе арміями Государь оставляетъ за собою и что онъ склоненъ видѣть своимъ замѣстителемъ не Великаго Кня-8я, а генерала Сухомлинова.

Читатель уже знаетъ, что по поводу отмѣны военной игры, выяснившейся лишь за часъ до ея начала, ходило много сплетенъ и слуховъ. Игра была назначена въ Зимнемъ Дворцѣ, гдѣ для нея былъ отведенъ рядъ залъ, въ нихъ разставлены были столы и развѣшаны на стѣнахъ карты. Все имѣло торжественный и крайпе внушительный видъ, отвѣчавшій серьезности предстоявшихъ занятій. Въ отведенное помѣщеніе уже прибыли Начальникъ Генеральнаго Штаба генералъ Гернгроссъ, я, по должности Генералъ-Квартирмейстера, и чины моего управленія, разрабатывавшіе вмѣстѣ со мною заданія и планъ игры. И вдругъ – отмѣна!...

О причинахъ таковой можно только догадываться. Похоже на то, что, пользуясь недружелюбными отношеніями, существовавшими между Великимъ Княземъ и Военнымъ Министромъ, прибывшіе съ разныхъ концовъ Россіи военные начальники, въ числѣ которыхъ находились лица, чувствовавшія непрочность своего служебнаго положенія и потому желавшія избѣжать предстоявшаго ихъ испытанія въ присутствіи Государя, выставили намѣченную игру, какъ подрывающую ихъ авторитетъ на мѣстахъ. Ходатаемъ за нихъ явился Великій Князь, которому и удалось настоять на отмѣнѣ.

Такимъ образомъ и эта игра также не выяснила вопроса о томъ, кому будетъ ввѣрена отвѣтственность Верховнаго Главнокомандующаго, въ случаѣ войны на западѣ. Императоръ Николай И велъ себя такъ, какъ будто предводительствованіе войсками онъ сохраняетъ за собой.

Въ согласіи съ этимъ предположеніемъ былъ составленъ и самый проектъ Положенія о полевомъ управленіи войскъ, хотя и разработанный заблаговременно, но утвержденный лишь въ періодъ уже начавшихся дипломатическихъ осложненій. Въ немъ у Государя, по званію Верховнаго Главнокомандующаго, предусматривались два помощника: одинъ – по оперативной части – Начальникъ Штаба и другой – по административно-хозяйственной дѣятельности – Военный Министръ, являвшійся вмѣстѣ съ тѣмъ членомъ Совѣта Министровъ. Этой схемой наиболѣе тѣсно и просто достигалось объединеніе власти на фронтѣ и въ тылу.

Съ объявленіемъ Германіей Россіи войны, насталъ, наконецъ, моментъ рѣшить вопросъ окончательно. По всѣмъ признакамъ Государь былъ склоненъ оставить обязанности Верховнаго Главнокомандующаго за собой, и въ этомъ намѣреніи его поддерживала Императрица Александра Федоровна, опасавшаяся ущерба личному престижу ея супруга. Внутренне сознавая однако свою неподготовленность къ этимъ обязанностямъ, Императоръ Николай II рѣшилъ искать поддержки въ своемъ намѣреніи у Совѣта Министровъ, собранномъ имъ въ Петергофѣ въ одинъ изъ первыхъ же дней возникшей войны. На этомъ совѣтѣ, только одинъ Военный Министръ генералъ-адъютантъ Сухомлиновъ, умѣвшій читать тайныя желанія «своего Государя», какъ называлъ онъ Императора Николая ІІ-го, высказалъ, что армія будетъ счастлива видѣть во главѣ своего Верховнаго Вождя. Всѣ остальные министры, во главѣ съ И. Л. Горемыкинымъ, открыто высказали свои сомнѣнія въ возможности оставленія Государемъ страны и столицы въ столь трудныя для жизни Россіи времена.

Государю пришлось уступить, и русская армія съ нетерпѣніемъ ожидала услышать имя того, кому будетъ ввѣрено защитить честь и достоинство ея Родины.

Читатель уже знаетъ, что такихъ кандидатовъ явилось два: Великій Князь Николай Николаевичъ, занимавшій въ мирное время должность Главнокомандующаго войсками Гвардіи и Петербургскаго военнаго округа, и Военный Министръ генералъ-адъютантъ Владиміръ Александровичъ Сухомлиновъ.

Перваго нѣмымъ молчаніемъ выдвигала армія, второго – кругъ лицъ, враждебно настроенныхъ къ Великому Князю.

Выборъ Царя въ конечномъ счетѣ остановился на первомъ лицѣ. Высочайшимъ Указомъ 2-го августа 1914-го года было объявлено о назначеніи на постъ Верховнаго Главнокомандующаго Русскими арміями Великаго Князя Николая Николаевича.

Вполнѣ очевидно, что такое запоздалое выясненіе вопроса о лицѣ назначенномъ руководить боевыми операціями всѣхъ русскихъ армій, являлось въ дѣлѣ веденія войны факторомъ мало благопріятнымъ. Необходимо замѣтить, что планъ войны, а слѣдовательно' и планъ первоначальнаго стратегическаго развертыванія вооруженныхъ силъ на угрожаемыхъ границахъ государства является въ нѣкоторомъ смыслѣ замысломъ субъективнымъ, во многомъ зависящимъ отъ личныхъ качествъ и взглядовъ составителя. Весьма выгодно поэтому имѣть исполнителемъ плана его составителя. Не слѣдуетъ впрочемъ преувеличивать значеніе этой субъективности, иначе при-

Дсмъ Управленія Генералъ-Квартирмейстера при Верховномъ Главнокомандующемъ.

шлось бы признать недопустимой, пли во всякомъ случаѣ, весьма болѣзненной всякую смѣну главнокомандованія во время воины. Необходимо помнить, что вліяніе всякаго составителя плана, въ особенности въ наше время, когда большая часть войнъ будетъ имѣть коалиціонный характеръ, значительно ограничивается политическими договорами, начертаніемъ сѣти желѣзныхъ дорогъ, численностью и мобилизаціонной готовностью, существующей «психикой» въ странѣ и военной доктриной въ арміи, количествомъ и характеромъ матеріальнаго снабженія и еще цѣлымъ рядомъ другихъ привходящихъ обстоятельствъ. Но неправильно было бы и преуменьшать значеніе во всѣхъ подготовительныхъ къ войнѣ работахъ доминирующей надъ ними «мысли» автора этихъ работъ. Съ этой точки зрѣнія всего нормальнѣе конечно такое положеніе, при которомъ будущій верховный руководитель операціями (генералиссимусъ), являлся бы также одновременно и душою всей подготовки государства къ войнѣ. Въ болѣе или менѣе полной формѣ эта мысль въ минувшую войну была осуществлена во Франціи (ген. Жоффръ); въ начальный же періодъ войны въ Германіи (ген. фонъ Мольтке) и отчасти къ Австро-Венгріи (ген. Конрадъ фонъ Гетпендорфъ). Въ этихъ государствахъ Начальники Генеральныхъ Штабовъ, работая въ мирное время непосредственно и много лѣтъ подрядъ надъ военными планами, въ то же время преемственно являлись отвѣтственными исполнителями этихъ плановъ и съ началомъ войны.

Въ Россіи вопросъ стоялъ иначе. Начальники Генеральнаго Штаба мѣнялись «какъ перчатки»²) и въ большинствѣ случаевъ избирались изъ генераловъ, далеко не всегда считаясь съ ихъ дѣйствительными способностями и служебною подготовкою. Бывали просто курьезныя назначенія (напримѣръ, при генералѣ Сухомлиновѣ), которыя не могли быть иначе объяснены, какъ личными симпатіями Императора и опасеніемъ Военнаго Министра держать около себя на видномъ мѣстѣ опасныхъ соперниковъ. Дѣйствительныхъ работниковъ, при такихъ условіяхъ, по части организаціи, мобилизаціи, стратегіи и желѣзнодорожныхъ вопросовъ, приходилось искать въ третьихъ и даже болѣе отдаленныхъ рядахъ военно-іерархической лѣстницы.

При такихъ условіяхъ было бы конечно особенно важно, чтобы лицо, назначаемое со стороны на высокій постъ Верховнаго Главнокомандующаго во время войны, являлось хотя бы знакомымъ съ вопросами подготовки къ войнѣ и съ предстоящими войскамъ первона-

чальными задачами. Единственнымъ однако лидомъ, черезъ котораго проходили къ Царю всѣ оперативные доклады и который, по своему положенію, могъ расчитывать на полученіе высокаго и отвѣтственнаго поста Верховнаго Главнокомандующаго, являлся, въ русскихъ условіяхъ, Военный Министръ генералъ Сухомлиновъ. Не потому ли между прочимъ и выдвигалась его кандидатура на этотъ постъ? Большой, однако, вопросъ, выиграла ли бы отъ этого Россія!

Итакъ Великій Князь Николай Николаевичъ былъ назначенъ на постъ Верховнаго Главнокомандующаго не только тогда, когда всѣ подготовительныя къ войнѣ работы были закончены, но даже тогда, когда онѣ стали приводиться уже въ исполненіе. Оффиціально онъ никогда не числился лицомъ, которому предполагалось ввѣритъ во время войны на западѣ главнокомандованіе всѣми дѣйствующими арміями, ибо прерогатива эта сохранялась Императоромъ Николаемъ П за собою. II хотя Великій Князь въ мирное время носилъ титулъ Главнокомандующаго столичнымъ военнымъ округомъ, но власть его, подобно остальнымъ командующимъ войсками въ военныхъ округахъ, ограничивалась лишь предѣлами одного этого округа. Званіе же «Главнокомандующаго» войсками Гвардіи и Петербургскаго военнаго округа являлось не болѣе какъ почетнымъ, не предрѣшавшимъ того назначенія, которое могло быть ему ввѣрено въ дѣйствительности въ военное время.

При всемъ томъ 'было бы несправедливо сказать, что Великій Князь былъ поставленъ въ такія условія, при которыхъ онъ былъ не въ состояніи ознакомиться самымъ подробнымъ образомъ съ планомъ войны и проектомъ первоначальнаго стратегическаго развертыванія русскихъ вооруженныхъ силъ. Читатель уже знаетъ, что много лѣтъ тому назадъ, будучи Генералъ-Инспекторомъ Кавалеріи, Великій Князь былъ офиціально извѣщенъ тогдашнимъ Военнымъ Министромъ генераломъ Куропаткинымъ о предназначеніи его, на случай войны на западѣ, Главнокомандующимъ Сѣверо – Западнымъ фронтомъ, развертывавшимся противъ Германіи. По его избранію Начальникомъ Штаба этого фронта былъ предназначенъ генералъ Палицынъ, занимавшій въ теченіе трехъ лѣтъ постъ Начальника Русскаго Генеральнаго Штаба. Оба эти лица были спаяны тѣсными узами общей работы; къ заявленіямъ и требованіямъ ихъ въ Военномъ Министерствѣ внимательно прислушивались и предположеніе, ^ічто они могли быть незнакомы съ общими соображеніями на случай войны и лишены возможности вліять на ихъ характеръ совершенно невѣроятно. Въ дѣлахъ Главнаго Управленія Генеральнаго Штаба имѣлось не мало записокъ Великаго Князя Николая Николаевича

по различнымъ организаціоннымъ и оперативнымъ вопросамъ, относящимися къ періоду времени съ 1892 по 1909 годъ.

' На всемъ изложенномъ приходится останавливаться очень подробно потому, что автору этихъ строкъ приходилось встрѣчаться съ мнѣніями о томъ затруднительномъ положеніи, въ которомъ оказался Великій Князь при своемъ внезапномъ назначеніи на постъ Верховнаго. Лучшимъ же подтвержденіемъ справедливости моихъ словъ о знакомствѣ Великаго Князя съ существовавшими предположеніями служитъ то обстоятельство, что, будучи назначенъ на постъ главнаго руководителя боевыми операціями русскихъ войскъ, Великій Князь Николай Николаевичъ оказался настолько въ курсѣ дѣла, что, въ добавленіе къ тѣмъ свѣдѣніямъ, которыми онъ обладалъ, ему потребовалось представленіе лишь нѣсколькихъ детальныхъ докладовъ.

Остается утвержденіе, что въ этихъ планахъ не могли проявиться въ полной мѣрѣ индивидуальныя черты его характера и натуры. Противъ этого утвержденія спорить конечно невозможно. Можно только отвести этотъ аргументъ соображеніемъ, что такова была органическая неправильность въ устройствѣ русскаго Военнаго Министерства вообще, черезъ которую должно было перейти всякое лицо, назначенное на должность Верховнаго (за исключеніемъ Императора и генерала Сухомлинова). Однако, мною было уже отмѣчено, что въ современныхъ условіяхъ и при массовыхъ арміяхъ, значеніе личности Главнокомандующаго въ большей мѣрѣ ограничено. Можно еще отмѣтить, что наступательный планъ воины, положенный въ основу нашего стратегическаго развертыванія, вполнѣ отвѣчалъ характеру лица, назначеннаго Верховнымъ Главнокомандующимъ. Наступленіе въ Восточную Пруссію съ силами, которыя способны были бы приковать къ себѣ отъ 5-ти до 6-ти германскихъ корпусовъ на Восточно-Прусской границѣ³), требовалось нашей конвенціей съ Франціей, причемъ тотъ, кто зналъ Великаго Князя и помыслить бы не могъ о возможности измѣненія имъ даннаго Россіей слова; наконецъ, вторженіе въ предѣлы Австро-Венгріи диктовалось не только 'стремленіемъ пріобрѣсти себѣ извѣстную безопасность и свободу дѣйствій противъ Германіи, но и задачей поднятъ противъ Австріи входившихъ въ составъ этой Монархіи славянъ. Къ сожалѣнію, наши силы противъ Австро-Венгріи не представилось возможнымъ при первоначальномъ развертываніи увеличитъ количественно, въ виду настойчиваго, достаточно обоснованнаго позиціей Швеціи требованія

о временномъ оставленіи въ раіонѣ Петрограда б-й армія въ составѣ трехъ корпусовъ, а также вслѣдствіе значительнаго запаздыванія въ прибытіи на границу войскъ отдаленныхъ округовъ (изъ-Сибири, Туркестана и Закавказья).

Будучи однимъ изъ самыхъ приближенныхъ сотрудниковъ русскаго Верховнаго Главнокомандующаго въ 1914-15 г. г. по стратегическимъ вопросамъ, я никогда не слышалъ отъ Великаго Князя несогласія съ основами первоначальнаго стратегическаго развертыванія.

Въ послѣ-военной литературѣ приходилось нерѣдко слышать, упрекъ въ томъ, что Россія начала войну «распыленными» силами,, причемъ критики не могутъ только сойтись въ томъ, противъ котораго изъ двухъ противниковъ – Германіи или Австро-Венгріи – необходимо было направпть ударъ, ограничившись заслономъ къ сторонѣ другого. Уже одни споры о направленіи удара свидѣтельствуютъ о сложности вопроса. Но къ объясненіямъ спорящихъ я позволю себѣ добавить лишь то соображеніе, что сосредоточенію всѣхъ силъ противъ Австро-Венгріи препятствовали наши договорныя отношенія съ Франпіей о скорѣйшемъ наступленіи въ Восточную Пруссію и опасенія за безопасность собственной столицы, въ которой находилась почти вся наша военная промышленность. Сосредоточеніемъ же всѣхъ русскихъ силъ противъ Германіи, съ выставленіемъ заслона противъ Австро-Венгріи, мы рисковали получить въ спину ударъ всей австро-венгерской арміи, представлявшей въ началѣ войны весьма значительную наступательную силу. Къ тому же русскія наступательныя арміи, направленныя въ сторону Германіи, были бы нацѣлены не на войска, непріятеля, а въ пространство ими не занятое, и потому ударъ ихъ получился бы въ пустую. Арміи, правильно использованныя, не могутъ имѣть предметомъ своихъ дѣйствій незапятую войсками территорію, какъ равно онѣ не могутъ безнаказанно оставлять безъ вниманія непріятеля, висящаго у нихъ на флангѣ пли угрожающаго ихъ тылу.

2. ІѴІои довоенныя отношенія къ Великому Князю.

До назначенія своего на постъ Генералъ-Квартирмейстера Генеральнаго Штаба я мало зналъ Великаго Князя, имѣя возможность •наблюдать его только издали. Отбывая цензъ батальоннаго командира въ Л.-Гв. Финляндскомъ полку, я представлялъ ему свой батальонъ. Смотръ прошелъ благополучно и я получилъ благо-

дарность за видъ людей, стройность ихъ движеній и умѣло проведенное ученіе. Помню еще одинъ или два раза мнѣ приходилось командовать стороною на тактическомъ ученіи. Въ концѣ ^внушительный разборъ, короткое «спасибо» солдатамъ и быстрый отъѣздъ отъ войскъ верхомъ на крупномъ породистомъ скакунѣ. За нимъ, поспѣвая лишь вскачь, летѣла вдогонку небольшая свита. Статная, сравнительно молодая фигура «Главнокомандующаго», его тонкія породистыя черты лица, отчетливая, отчеканивающая каждое слово рѣчь, наконецъ, общая увѣренность въ себѣ, – производила сильное впечатлѣніе.

Видѣлъ я его и въ гнѣвѣ на одномъ неудачномъ кавалерійскомъ маневрѣ, сильно разносившаго стараго* тучнаго генерала, за его приверженность «къ конскимъ тѣламъ и тихимъ аллюрамъ». – Справедливо, хотя и нѣсколько жестко, – подумалъ я, проникаясь уваженіемъ къ его знаніямъ и разумности его требованій.

Самому мнѣ въ этотъ періодъ времени пришлось дѣлать лишь однажды докладъ Великому Князю. Это было въ годъ, когда Великій Князь только что вступилъ въ исправленіе должности предсѣдателя вновь учрежденнаго Совѣта Государственной Обороны, я же былъ начальникомъ оперативнаго отдѣленія Генеральнаго Штаба. Докладъ касался будущихъ взаимоотношеній Главнаго Управленія Генеральнаго Штаба ко вновь образованному Совѣту, впервые сформированному въ Россіи. Докладъ прошелъ гладко и, насколько помню, не вызвалъ никакихъ возраженій.

' Вскорѣ я уѣхалъ въ г. Кіевъ, гдѣ вступилъ въ командованіе полкомъ; оттуда я вернулся въ Петербургъ лишь черезъ два года, будучи вновь приглашенъ на службу въ Главное Управленіе Генеральнаго Штаба.

– А мы думали васъ вскорѣ видѣть у себя въ Петербургскомъ округѣ въ роли командира гвардейскаго полка, – оказалъ мнѣ, при первой встрѣчѣ, Начальникъ Штаба округа генералъ баронъ Брин-кенъ.

Въ это время Великій Князь подбиралъ къ себѣ въ округъ командирами гвардейскихъ полковъ кандидатовъ изъ арміи, и я нпервые узналъ, что удостоился занесенія въ соотвѣтствующій кандидатскій списокъ.

Со времени назначенія моего Генералъ-Квартирмейстеромъ Іе-неральнаго Штаба (1909 г.) мнѣ приходилось видѣть и бесѣдовать съ Великимъ Княземъ чаще и въ болѣе интимной обстановкѣ. Нѣсколько разъ я былъ приглашаемъ къ участію въ поѣздкахъ въ .Кронштадтъ и на побережье, для осмотра крѣпости и ближайшихъ

морскихъ подступовъ къ столицѣ. Безопасность Петербурга сильно заботила Великаго Князя и онъ очень упорно настаивалъ на возможно далекомъ вынесеніи морскихъ батарей названной крѣпости впередъ и на скорѣйшемъ освобожденіи ядра Кронштадта отъ ряда опасныхъ складовъ. Идея была, конечно, вполнѣ правильной, но она требовала огромныхъ денежныхъ средствъ.

Мое положеніе было чрезвычайно труднымъ, такъ какъ съ одной стороны требованія начальства Петербургскаго военнаго окрута были весьма справедливы, а съ другой – мнѣ приходилось, въ виду ограниченнаго отпуска денежныхъ средствъ, противополагать этимъ ■нуждамъ еще болѣе вопіющія нужды западныхъ округовъ, которые являлись болѣе угрожаемыми со стороны возможныхъ противниковъ. Мнѣ однако чрезвычайно пріятно констатировать, что въ большинствѣ случаевъ мои доводы оказывались для Великаго Князя достаточно убѣдительными. Лишь однажды, по вопросу о возведеніи въ Финскомъ заливѣ приморскихъ батарей на искусственно подготовленныхъ основаніяхъ, Великій Князь не согласился съ приведенными ему мною доводами и, прервавъ бесѣду, твердо заявилъ о своемъ намѣреніи довести проектъ округа до свѣдѣнія Предсѣдателя Совѣта Министровъ.

– Не огорчайтесь, – сказалъ мнѣ его помощникъ, генералъ Газенкампфъ. – Великій Князь внутренне оцѣнилъ ваше прямое и откровенное слово.

Черезъ нѣсколько дней разсмотрѣніе даинато проекта состоялось у П. А. Столыпина, въ его кабинетѣ на Фонтанкѣ, причемъ мнѣ было крайне лестно констатировать, что требованія Великаго Князя, имъ лично изложенныя, оказались уже значительно болѣе смягченными: на самомъ же засѣданіи Великій Князь лично заявилъ, что, по соображеніямъ общаго порядка и во вниманіе къ нуждамъ другихъ крѣпостей, онъ не настаиваетъ на немедленномъ осуществленіи своего проекта, который можетъ быть подвергнутъ дальнѣйшему изученію, въ цѣляхъ возможнаго сокращенія расходовъ. Впослѣдствіи проектъ этотъ былъ замѣненъ болѣе полно рѣшавшимъ вопросъ устройствомъ морской укрѣпленонй базы въ Ревелѣ (съ приморскими батареями на о. Паркалаудъ) и общимъ усиленіемъ флота Балтійскаго моря.

Случай этотъ мнѣ ясно доказалъ, что будущій Верховный Главнокомандующій умѣлъ выслушивать и оцѣнивать серьезную обосног-ванность возраженія.

ПО

Великій Князь сталъ во главѣ Дѣйствующихъ Армій и Флота, когда Штабъ Верховнаго былъ уже сформированъ и открылъ свою дѣятельность, начавшуюся съ момента объявленія войны. Въ первые дни ■ своемъ назначеніи онъ проживалъ въ своемъ имѣніи «Беззаботномъ», находившемся недалеко отъ Петергофа, лѣтней резиденціи Государя, и никого не принимая. Не желая стѣснять Верховнаго Главнокомандующаго въ выборѣ ближайшихъ сотрудниковъ, въ особенности по стратегической части, я тогда же просилъ начальника Штаба доложить Великому Князю мою просьбу располагать по своему усмотрѣнію должностью Генералъ-Квартирмейстера при Верховномъ, на которую я перешелъ, по заранѣе утвержденному на случай мобилизаціи росписанію. Моему примѣру послѣдовали и нѣкоторые мои сотрудники. Всѣ мы получили на слѣдующій же день просьбу Великаго Князя оставаться на своихъ мѣстахъ, что и дало намъ право въ будущемъ расчитывать на полное довѣріе со стороны Верховнаго Главнокомандующаго.

Въ вообще мало-объективныхъ «Воспоминаніяхъ» бывшаго русскаго Военнаго Министра В. А. Сухомлинова есть упоминаніе о томъ, что составъ Штаба Верховнаго Главнокомандующаго былъ оставленъ, по настоянію Государя, въ томъ видѣ, въ которомъ онъ былъ подготовленъ на случай командованія Дѣйствующей Арміей самимъ Императоромъ. Не имѣю данныхъ спорить противъ этого, но лучшимъ доказательствомъ того довѣрія, которое мы заслужили въ глазахъ Великаго Князя заключается въ томъ, что первоначальный составъ чиновъ управленія Генералъ-Квартирмейстера, а можетъ быть даже и всего Штаба, оставался въ одномъ и томъ же видѣ до самаго ухода Великаго Князя Николая Николаевича изъ Ставки въ 1915-мъ году, несмотря на весьма легкую возможность внесенія въ него перемѣнъ, вслѣдствіе вообще быстраго продвиженія личнаго состава арміи въ условіяхъ военнаго времени.