Текст книги "Повседневная жизнь российских космонавтов"

Автор книги: Юрий Батурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

ОБЫЧНЫЙ СТАРТОВЫЙ ДЕНЬ

«Чтобы удача была!.» – Прощание на космодроме. – Посадка в корабль. – Система аварийного спасения. – Контакт подъема. – Центр управления полетами

«Чтобы удача была!..»

Так выглядит типовой график стартовых суток:

ПЛАН

работы экипажа МКС-1

31 октября 2000 года

(время местное)

04.00 Подъем

04.00–05.00 Предстартовые медицинские мероприятия

05.00–05.30 Завтрак

05.30–06.00 Подготовка к отъезду на площадку 254

06.00–07.00 Переезд экипажа из гостиницы «Космонавт» на пл. 254

07.00–07.30 Запись медицинских параметров

07.30–08.00 Прием пищи, туалет, личное время

08.00–09.00 Надевание скафандров, проверка герметичности, проверка связи, запись медицинских параметров

09.00–09.35 Резервное время. Посещение экипажа руководством

09.35–09.40 Доклад председателю Межгосударственной комиссии

09.40–10.05 Посадка экипажа в автобус, переезд на стартовый комплекс

10.05–10.10 Подъем на лифте

10.10–10.50 Посадка экипажа в корабль. Снятие съемного оборудования со скафандров «Сокол-КВ»

10.50–12.52 Предстартовая подготовка

10.05–12.32 Стоянка автобуса до 30-минутной готовности

12.32–12.42 Эвакуация автобуса на НП

12.52.34 Старт космического корабля «Союз ТМ-31» с экипажем МКС-1

Команда «Контакт подъема»

Хорошо ли спят космонавты накануне старта? Просто отлично. Юрий Гагарин вспоминал, что перед его стартом он и его дублер Герман Титов «спали как убитые» и совсем не волновались. Им не пришлось даже пить снотворное, которое предлагали врачи. Зато сами медики всю ночь не смыкали глаз – переживали. Так же обстоят дела и у нынешних космонавтов.

Зазвонил будильник, и космонавт по привычке моментально накрыл его ладонью, но снова провалиться в сон не успел: чья-то рука мягко тряхнула его за плечо. Это врач экипажа. Пора, подъем: «Вставайте, вас ждут великие дела!»

Первое «великое» дело начинается сразу же. Космонавта просят перевернуться на живот и делают очистительную клизму, с нее начинается стартовый день. В самом деле, незачем везти на орбиту то, что лучше оставить на Земле. Процедура, конечно, не из приятных, зато потом наступают минуты наслаждения, когда космонавта приводят в натопленную баню, кладут на полок и тщательно протирают все тело спиртом (правда, внутрь – ни капли). Потом одевают в абсолютно чистое белье, которое достают из герметично запечатанного пакета. Все это вместе в графике скромно называется «медицинские процедуры». У космонавта есть еще немного времени на бритье и умывание. Также необходимо собрать все свои вещи в сумку или в чемодан, дублеры отвезут их домой.

Потом завтрак (старт может быть назначен и на утро, и на вечер, но все равно прием пищи будет называться завтрак). Основной и дублирующий экипажи, а также врач первого экипажа всемером сидят за отдельным экипажным столом чуть поодаль остальных. Космонавты бодры и улыбаются, они охотно отвечают на приветствия других космонавтов и провожающих, которые тоже завтракают в это время. Стартовая команда едина и действует по согласованному графику. Но за руку здороваться нельзя, космонавты уже дезинфицированы.

Дальше в графике стоит «подготовка к отъезду». Эта зашифровка включает в себя много важных событий. Через пять минут после завтрака командир основного экипажа пригласит к себе в номер дублеров, руководство ЦПК и самых близких из тех, кто приехал на космодром провожать экипаж. Оба экипажа обычно встают спиной к окну, чтобы видеть всех, в том числе и заглядывающих в дверь комнаты из прихожей. Собравшиеся распределяются по периметру комнаты у стен. На низком столике стоят простые стеклянные стаканы и две-три бутылки шампанского. Кто-то разливает игристое вино и раздает экипажу и провожающим. Звучит несколько тостов, дублеры обязательно напутствуют своих товарищей, наконец, заключительный тост – за основным экипажем. На этот раз немного шампанского улетающим космонавтам разрешается, остальных ограничивает только исходный объем этого напитка. Чтобы удача была! И, по русской традиции, необходимо присесть «на дорожку». Обстановка в маленькой комнатке нельзя сказать, чтобы шикарная. Диван, кресло, пара стульев, остальные садятся на пол или на корточки.

Теперь космонавты выходят в коридор и по очереди расписываются фломастером на двери своего номера. Вспышек блицев становится много больше, здесь уже начинают работать фотографы-профессионалы. Однажды двери номеров, где жили перед полетом космонавты, уже были заполнены подписями снизу доверху. Во время ремонта их сняли и увезли в музей, а автографы продолжили ставить на новых дверях.

Экипаж выстраивается (командир – в центре) и идет к выходу из гостиницы. Спускаются. На площадке второго этажа их ждет православный батюшка из байконурского храма Святого Георгия Победоносца, чтобы благословить. Эта традиция еще только начинает складываться. Впервые космонавты прослушали напутственную молитву, сидя на лошадях, в конце 1991 года, когда в космос стартовал Токтар Онгарбаевич Аубакиров. Случалось, космонавты отказывались от такого ритуала, и тогда, чтобы не обижать уже приглашенных – православного священника и имама местной мечети, космонавты встречались с ними не публично, а в отдельных комнатах. У иностранных космонавтов вообще никто не спрашивает про их вероисповедание и хотят ли они получить благословение православного священника. Но, видимо, желание полететь в космос настолько сильно, что протестов ни от кого не поступало.

Еще один этаж, и космонавты – у выхода из гостиницы «Космонавт». Они приостанавливаются, снова правильно выстраиваются, и тут громко включается песня «И слышен нам не рокот космодрома…». Включается именно с этих слов, потому что 50 метров от крыльца гостиницы до площадки, где стоят автобусы, космонавты проходят сквозь плотный строй обеспечивающей их команды, громко приветствующей их меньше чем за минуту. «Подготовка к отъезду» завершена.

Первый автобус, на борту которого написано «Звездный», предназначен для первого экипажа, врача экипажа, скафандристов. Второй автобус, «Байконур», везет дублеров. Несколько свободных мест в первых двух автобусах заранее распределены, на доске объявлений вывешены списки, кто и где едет. Остальные поедут в кортеже другим транспортом. В сопровождении милицейских машин колонна выезжает на космодром. Этот день – особый для всех силовых структур Байконура: движение перекрыто, введены специальные пропуска, охрана усилена.

А в автобусе первого экипажа все стараются вести веселый, легкий разговор. Тот, кто летал в космос, знает, как уходишь в себя за несколько дней до старта. Мысли появляются разные и не всегда радужные. Потому экипаж на Байконуре ни на минуту не оставляют без дела – по расписанию. Чтобы они не оставались в одиночестве, не только поселяют их по двое в номер, но и дают возможность брать с собой на старт близких товарищей-космонавтов, иногда разрешают приехать родственникам. Ехать в автобусе космонавтам предстоит час. Минут пятнадцать из этого времени занимает фильм психологической поддержки, который в ЦПК готовят для каждого экипажа. Все знают, что такой фильм будет. Все космонавты понимают, что увидят в фильме своих родных, но что именно скажут им в напутствие близкие, им неизвестно. Фильм готовят с выдумкой, с шуткой. Но есть в нем, конечно, и то, что вызывает особые эмоции, – кадры, запечатлевшие матерей, жен, детей космонавтов. Простые и искренние слова, которые они слышат от них, дают самый главный эмоциональный заряд на предстоящую экспедицию.

Одному космонавту жена с экрана сказала: «Только до семи лет у тебя была простая жизнь. С тех пор ты только учишься, учишься и учишься». А космонавту – за сорок. Собственно, в этом суть профессии космонавта – все время учиться.

Прощание на космодроме

Приехали. Площадка 254, территория РКК «Энергия», – это огромное здание, в котором предусмотрен и отсек для одевания космонавтов. Посторонних туда не пускают, а на врачах и скафандристах – марлевые шапочки и повязки, закрывающие рот. Короткий медосмотр, снятие кардиограммы, проверка давления, пульса. Затем короткий перекус, жидкости – поменьше, маленькая чашечка чаю. За столом те же – дублеры и врач экипажа. По сути, здесь начинается прощание экипажей – пока в виде коротких напутствий, сухого профессионального разговора.

Скафандры надевают последовательно – сначала командир, затем бортинженер-1 и бортинженер-2. Пока командир занят делом, бортинженеры продолжают беседу. Следует еще одно переодевание в чистое белье – подскафандровое. Потом – скафандр. Космонавт сидит на стуле, а ему помогают специалисты. Конечно, он и сам легко все может сделать, да и делал множество раз на тренировках. Сейчас единственный раз, когда он просто сидит, а все вертятся вокруг него.

Наконец командир полностью экипирован и выходит в соседнее помещение для проверки герметичности скафандра и связи. Это комната со стеклянной стеной, за которой зал для прессы и провожающих. Там уже расставлены штативы, фото– и видеокамеры. Проверка герметичности, когда космонавт лежит в ложементе, как в космическом корабле, – очень выигрышный кадр. Сразу начинаются вспышки фотокамер, видеооператоры поправляют осветительное оборудование. Ограниченная площадь не позволяет операторам комфортно работать, они пытаются подвинуть друг друга, чтобы занять более выгодную точку съемки. Простому космонавту там делать нечего – затолкают. Вскоре командира сменяет бортинженер. Операторы бегают и вертятся как сумасшедшие. Наконец все три члена экипажа садятся рядком на стульях – надо успеть отснять как можно больше «эксклюзивных», как сейчас любят выражаться, кадров.

Наступает очередь начальства. Для него зарезервированы два ряда стульев перед самым стеклом, но, понятно, с другой стороны от экипажа. Приходит руководство Роскосмоса, РКК «Энергия», Центра подготовки космонавтов. Иногда приезжает кто-нибудь из государственного руководства. Честно говоря, их всегда стараются привезти. Цель проста – показать экипаж, старт ракеты, эмоционально встряхнуть и получить в результате поддержку космической программы. Признаться, получается не всегда. Вице-премьер Б. Е. Немцов, например, сначала подписал распоряжение правительства о затоплении орбитального комплекса «Мир» и только потом оказался на Байконуре.

Космонавтов приглашают подсесть к столу, стоящему перед самым стеклом, и начинается их разговор с большими людьми. Беседа ведется в первую очередь для телевизора. Мыслями космонавты уже в полете, поэтому отвечают коротко, но вежливо. Им кажется, что этот отрезок времени тянется дольше всего.

Время! Космонавты встают, хлопают по плечу дублеров, а те – их. Второй этап короткого прощания. Трое в скафандрах выходят из здания на площадку, за ними – в комбинезонах – дублеры. Экипаж проходит вперед и встает в три квадрата, в которых написано: «КК», «БИ» и «КИ» (командир корабля, бортинженер и космонавт-исследователь), командир чуть впереди. Он докладывает председателю Межгосударственной комиссии о готовности экипажа к полету. Тот желает им удачи. Вся площадка, за ограждением заполненная народом, взрывается приветственными криками. Местный народ хорошо представляет, что за работа у космонавтов, и любит их. Экипажи направляются в свои автобусы – «Звездный» и «Байконур». Колонна медленно, меж двух машущих руками и приветственно кричащих шеренг тружеников Байконура, выезжает в направлении стартовой площадки.

Немного не доезжая до нее, кортеж останавливается. Впереди стоит милицейская машина, помигивая проблесковым маячком. К этому моменту скафандристы в меру приоткрыли экипажу скафандры – чуть ниже пояса. В автобусах опускают шторки. Водители открывают передние двери, но все, кроме космонавтов, остаются на своих местах. Сначала из своего автобуса выходит первый экипаж, из другого автобуса – дублеры. Здесь экипаж отдает дань одной из самых старых традиций советско-российской космонавтики, в обиходе называемой «на колесо».

Почему космонавты так чтут свои традиции? Суеверны? Нет. Но они хорошо понимают, по какой опасной тропе им предстоит пройти. А в таких случаях лучшее правило – идти след в след. То есть повторять все до мелочей. До тебя так поступали, и все было хорошо. Вот и ты так же делай.

12 апреля 1961 года старший лейтенант Гагарин, у которого впереди еще было несколько часов до того, как войти в историю, именно в этом месте попросил остановить автобус, вышел и облегчился на заднее колесо. С тех пор все экипажи, отправляющиеся в полет, в обязательном порядке справляют тут малую нужду.

Надо сказать, что замечательная эта традиция весьма рациональна, и если бы не Гагарин, ее непременно ввел бы позднее другой космонавт. Не исключено, что позднее установили бы кабинку биотуалета повышенной комфортности. Но гагаринской традиции изменять нельзя даже в сторону «улучшения».

Вспомним, с тех пор как космонавты сходили в туалет перед надеванием скафандров, прошло уже около двух часов (у Гагарина, конечно, меньше) – проверка герметичности, беседа с руководством… Циклограмма подготовки ракеты-носителя к старту такова, что после того, как члены экипажа займут свои места в корабле, им еще надо ждать два часа. Потом – три волны перегрузки, в том числе и на мочевой пузырь. А когда корабль выйдет на орбиту, надо работать, и только через два витка (а это почти три часа) экипажу разрешат снять скафандры и воспользоваться АСУ – ассенизационным устройством, проще говоря, космическим туалетом (Гагарин летал 108 минут, и туалета у него вообще не было). Итого на круг – не меньше шести часов. Добавьте к этому еще минут пятнадцать на естественные опасения новичков-перворазников, никогда прежде не живших повседневной жизнью в безопорном пространстве, в мире невесомости, и вы согласитесь – лучше на колесо, чем в скафандр.

Традиция эта требует, однако, некоторого индивидуального расчета. Когда перед надеванием скафандра космонавт прощается с «удобствами», важно не вылить все содержимое мочевого пузыря без остатка. Иначе придется пыжиться. Считается плохой приметой с трудом выдавить «на колесо» несколько капель.

Посадка в корабль

Первый экипаж возвращается в автобус, и скафанд-ристы помогают им быстренько зашнуровать и закрыть скафандр. Из второго автобуса к ним заходят дублеры, и здесь происходит настоящее прощание: улетающие благодарят дублеров, те, в свою очередь, желают удачи и ни пуха…

Через несколько минут оба автобуса останавливаются примерно в 100 метрах от ракеты. Космонавты выходят и докладывают руководству Роскосмоса о прибытии на стартовую площадку. Делается традиционная фотография (в этом обычаи космонавтов и летчиков не совпадают; летчики, как известно, не любят фотографироваться перед полетом, чтобы не получилось последней фотографии).

Потом экипаж под руки ведут к ракете, поскольку прогулка в скафандрах – дело нелегкое. Как правило, это делают руководитель Роскосмоса, начальник Центра подготовки космонавтов или его заместитель и врач. Но возможны и иные сочетания. Например, когда космонавт Александр Александрович Волков провожал в полет своего сына космонавта Сергея Александровича Волкова, ему предоставили право довести его до ракеты. В это время главный эпидемиолог ЦПК бегает вокруг и взмахивает руками, будто плывет. Это он пытается оградить экипаж от посторонних, ибо в этот момент весь обсервационный режим летит в тартарары. Уже невозможно уберечь космонавтов от желающих дотронуться рукой до человека, который вот-вот окажется в космосе.

Экипаж взбирается на несколько первых ступенек, поворачивается лицом к провожающим, машет им руками – их фотографируют в крайний раз перед полетом. Раздаются приветственные крики, просьбы посмотреть именно в этот объектив… Вообще, к ракете посторонних не допускают, но все равно получается небольшая толпа из начальства и стартовой команды.

Еще несколько ступенек, и космонавты на первой площадке. Они немного отходят в сторону и благодарят за работу боевой расчет (так по военной еще традиции называют стартовиков). Еще несколько фотографий, и – в лифт. Дальше все происходит очень быстро. Отключают и забирают вентиляционную установку, космонавты снимают сапоги, которые до корабля предохраняли скафандр от повреждений и загрязнения. И – посадка в корабль. Первым идет бортинженер-1, в левое кресло, вторым – бортинженер-2 или космонавт-исследователь (или участник космического полета – турист) – в правое кресло и только потом командир – в центральное кресло. Как правило, это не занимает много времени, но бывают и казусы.

Один космонавт, слишком плотный в жизни, а еще более в скафандре, не проходил в люк спускаемого аппарата. Сопровождающий (он за свою жизнь десятки экипажей в корабль посадил) говорит ему:

– Закрой гермошлем.

– Зачем?

– Закрой, говорю!..

Космонавт закрывает гермошлем, и сопровождающий с размаху садится ему на голову. Тот мгновенно проскакивает вниз, в спускаемый аппарат, и слышит:

– Прошел? Ну, сиди. Обратно вытащить тебя уже не смогу.

Другой космонавт, садясь в корабле в ложемент, не смог «заправить» ноги. Юрий Георгиевич Шаргин, тогда еще не космонавт, а военпред на «Энергии», минут двадцать, обливаясь п о том, пытался помочь ему, но безуспешно. Он спустился вниз и обратился к А. А. Леонову:

– Алексей Архипович, у нас проблемы.

– Какие еще проблемы?

– Не вмещается бортинженер.

– Как не вмещается? – Леонов отправился наверх.

Минут через двадцать возвращается довольный:

– Ну вот, а ты говоришь – не вмещается!..

– Как вам удалось?

– Да, чего там… Сказал, что сейчас экипаж заменю. И ноги мгновенно встали на место.

За два с половиной часа до старта экипаж занимает свои ложементы в космическом корабле, затягивает ремни и начинает предстартовую подготовку, проверяет связь и герметичность скафандров. Эта проверка занимает не так уж много времени – примерно полчаса. А потом начинается трудное ожидание. Все, что надо было сделать, космонавты сделали. Теперь от них уже ничего не зависит. Они просто ждут, понимая, что сейчас под ними две сотни тонн горючего и скоро раздастся команда «Зажигание». Страшновато? Поэтому инструктор экипажа с командного пункта беседует с космонавтами, занимая их важными и не очень важными вопросами, стараясь успокоить, унять их естественное волнение. Иногда по просьбе космонавтов им включают музыку. Первым это попросил Юрий Гагарин, с тех пор традицию соблюдают.

В это время на земле всех лишних отправляют со стартовой площадки. В автобусе первого экипажа накрывают стол. В нем остается совсем немного людей – генеральный конструктор и некоторые его замы, руководитель стартовой команды, начальник ЦПК или его зам. Лишних там нет, впускают в этот круг редко и с разбором. Полтора часа там под редкую рюмку идет разговор: вспоминают прошлое и ушедших, говорят об экипаже, задумываются о будущем. Это такое таинство пилотируемой космонавтики, его мало кто видел, еще меньше тех, кто в нем участвовал.

Наконец взводится система аварийного спасения, автобус уезжает на наблюдательную площадку (члены Государственной комиссии и другие провожающие уехали туда сразу после того, как автобусы с космонавтами отправились к старту), откуда виден весь стартовый комплекс с расстояния нескольких километров. Кто-то из автобуса спускается в бункер, а Игорь Владимирович Бармин, который много лет после своего отца возглавлял КБ общего машиностроения, строящего стартовые позиции, а затем назначенный главным конструктором наземной космической инфраструктуры Роскосмоса, отходит к небольшому домику в 120 метрах от ракеты. Это, безусловно, нарушение всех инструкций по безопасности, но только там можно по-настоящему понять, что такое космический старт: пространство раскалывается от рева двигателей, и тебе в лицо летят мелкие камушки, но это камушки Байконура! Признаюсь, и автор этих строк стоял в домике рядом с Барминым не один раз в течение многих лет, смотрел на старт через окно. Звуковой удар сказывался на слухе (даже если заткнешь уши ватой – не поможет), что обнаруживалось на аудиограмме в ходе ближайшей медкомиссии.

Система аварийного спасения

Надежность ракеты-носителя «Союз» очень велика. Но в технике абсолютной надежности не бывает. Возможен и неблагоприятный исход запуска. Поэтому на корабле «Союз» предусмотрена система аварийного спасения (САС) экипажа. Идея состоит в том, чтобы в случае аварийной ситуации во время старта увести корабль с экипажем на безопасную высоту и расстояние, после чего с помощью парашюта доставить его на Землю. У САС есть свои двигатели. За 30 минут до старта система спасения приводится в готовность, как говорят, «взводится». Автоматика САС начинает свою работу, если она получает сигнал «Авария» (от систем ракеты-носителя или от руководителя пуска). На вершине траектории аварийного увода производится отделение спускаемого аппарата от бытового отсека. Головной обтекатель вместе с бытовым отсеком уводится на расстояние, исключающее столкновение с отделившимся спускаемым аппаратом.

Если полет проходит нормально, то после достижения высоты 46 километров двигательная установка САС отбрасывается. Потому что на этой высоте безопасно сработает парашютная система корабля «Союз». Это происходит на 115-й секунде полета.

За всю историю пилотируемых полетов на кораблях типа «Союз» САС потребовалась всего два раза, что говорит о высокой надежности наших ракет-носителей.

5 апреля 1975 года при выведении на орбиту корабля «Союз-18», который пилотировали космонавты Василий Григорьевич Лазарев и Олег Григорьевич Макаров, произошла авария. На 288-й секунде полета не отделилась вторая ступень. Поэтому не запустился двигатель третьей ступени ракеты-носителя. И на 294-й секунде полета от автоматики поступила команда «Авария». Космонавтам пришлось испытать огромную перегрузку – в 21 единицу – правда, она продолжалась недолго. Спускаемый аппарат с экипажем приземлился в горах Алтая. Лишь через сутки поисково-спасательная группа нашла космонавтов и эвакуировала их с места нештатного приземления.

26 сентября 1983 года при подготовке старта корабля «Союз Т», в котором находились Владимир Георгиевич Титов и Геннадий Михайлович Стрекалов, прямо на стартовой площадке начался пожар в двигателе ракеты. При аварии на старте решение о ее включении принимают два человека – руководитель пуска и технический руководитель по ракете-носителю, которые находятся в бункере поблизости и получают доклады от всех групп («расчетов»), обеспечивающих пуск Распоряжения отдаются только голосом – никаких кнопочных наборов команд. Оба «стреляющих» независимо друг от друга за два часа до старта получают из штаба в конвертах пароль на случай аварии, действительный только для данного пуска.

Сначала все шло нормально. Руководитель пуска А. А. Шумилин отдавал команды строго по графику: «Ключ на старт», «Протяжка один», «Продувка»… Внезапно он увидел в перископ языки пламени – необычные, с черной копотью. «Это пожар», – понял он и несколько раз подряд прокричал аварийный пароль – «Днестр». Офицер в пультовой, находящейся в 20 километрах, как и положено, нажал кнопку «Авария». Но на борт эта команда может уйти только при нажатии двух кнопок Секундой позже А. А. Шумилина команду «Днестр» выдал также технический руководитель по ракете А. М. Солдатенков. И второй офицер в другой пультовой тоже нажал кнопку «Авария». Команда ушла на борт, на всё с момента обнаружения пламени затрачено 10 секунд. Чуть более секунды ушло на автоматический запуск двигателя САС, он оторвал головной блок от ракеты менее чем за секунду до взрыва! САС сработала блестяще. На высоте около километра произошло разделение отсеков корабля, и спускаемый аппарат опустился на парашюте примерно в четырех километрах, тут же, на космодроме Байконур. При парашютировании космонавты в иллюминатор видели пожар, который практически уничтожил стартовую позицию. Огромные перегрузки при работе САС космонавты выдержали. Оба даже шутили. Титов попросил зарегистрировать рекорд – самый короткий полет в истории космонавтики продолжительностью пять с половиной минут. (Самый короткий полет на ракете действительно был занесен в Книгу рекордов Гиннесса.) А Стрекалов сказал Титову: «Ты, Володя, военный, тебе не положено, а я, пожалуй, попрошу». Чеканя шаг, Стрекалов подошел к группе начальников и обратился по форме: «Товарищ генерал! Разрешите напиться по случаю досрочного прекращения космического полета…» За спасение экипажа А. А. Шумилину и А. М. Солдатенкову были присвоены звания героев Социалистического Труда. А Геннадию Стрекалову, когда экипаж возвратился на аэродром «Чкаловский», даже машину не прислали, чтобы довезти до дома. Его Георгий Степанович Шонин на своей машине подвез. (Титов жил в Звездном, рядом с Чкаловским.) А ведь впервые при аварии на старте была испытана система аварийного спасения, да не на собачках, а на людях! Потом всё же экипаж наградили – выдали по две тысячи рублей!