Текст книги "Ад - удел живых (СИ)"

Автор книги: Юрий Ливень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 5

Игорь Лукин, архитектор

8–9.04.2008. Ночь.

Когда за ушедшим Денисом захлопнулась дверь, Игорь вздрогнул от резанувшего по ушам грубого звука. Каждое движение, каждый шум, каждый вдох отдавались в голове и в теле неистовой болью. Миллиарды острых, раскаленных иголок терзали каждую клеточку организма, пытаясь разорвать его на мелкие кусочки. Волнами накатывала тошнота, отступая каждый раз после попытки вывернуть содержимое желудка, сменяясь острыми приступами боли в желудке и кишках. Голова, словно сжатая огненным обручем, в такие моменты взрывалась болью, перетекающей в глаза и уши. Ненадолго отступала, чтобы снова наброситься после очередного спазма.

Когда боль немного утихла, Лукин почувствовал испепеляющую жажду. Тело горело, внутри пылал пожар, и его надо было затушить, хоть ненадолго. Протянув руку к стоящей рядом бутылке с водой, он едва поднял её, сил донести к губам не хватило. С трудом улегшись, подтянул драгоценный сосуд, перевернул его, и принялся пить, как из соски. Часть бесценной влаги выливалась на пол, а когда бутылка опустела, Игорь припал ссохшимися губами к лужице на полу, но её хватило ненадолго. Жажда на минуту отступила, чтобы вернуться вновь, яростно терзая тело.

Сквозь красные и серые круги перед глазами, он смотрел на ключ от наручников. Надо отстегнуться, надо в ванную, там много воды, там целый водопровод прохладной, мокрой воды… Попытавшись схватить ключ непослушными, одеревеневшими пальцами, Игорь лишился сил, несколько минут переводя дыхание. Мучительная жажда заставила сделать новую попытку, затем ещё и ещё… Весь мир, весь смысл жизни сузился до размеров маленького кусочка металла. Наконец, ключик удалось схватить, с большим трудом перевернулся, погрузившись в пучину безумной боли, ещё большие усилия понадобились, чтобы после нескольких попыток вставить его в крошечное отверстие. Когда рука освободилась, Игорь уронил голову на пол, хватая ртом воздух. Снова накатила тошнота, снова спазмы в желудке, снова дикая боль, текущая из головы в глаза. Мир потемнел, несколько минут продержав мученика в спасительном мраке, свободном от боли. Затем вернулся, а с ним возвратились рвущие тело иглы и жажда.

Застонав, Лукин попытался подняться, но, даже не оторвавшись от пола, снова распластался на паркете, скользком от пота и воды. Извиваясь, словно червь, ежеминутно замирая для передышки, он пополз в сторону спасительной ванны. К счастью, дверь в нее распахнута настежь… Несколько волн тошноты и боли останавливали его, лишь пылающий внутри огонь заставлял двигаться. Язык, распухший от жажды, заполнил весь рот, такой же сухой, как губы, вместо стона теперь вырывалось сипение, перемежавшееся сухими хрипами.

Добравшись, наконец, до ванной, из последних сил, то и дело соскальзывая, каждый раз ударяясь головой о плитку и корчась от взрывов боли, Игорь все же залез на край ванны, сквозь надвигающуюся сумрачную пелену дотянулся рукой до крана, открыл его, из последних сил перевалившись на прохладное, влажное дно. Чуть отдышавшись, принялся жадно, словно зверь, сосать и лакать воду со дна белоснежной чаши, то и дело содрогаясь от новых приступов тошноты и разрывающей сознание боли в голове и глазах.

Утолив первую жажду, Лукин перевернулся, подставив голову под струю благословенной влаги, хватая ртом брызги. Жажда потихоньку отступала, боль тоже, казалось, стала милосердней. Зато приступы тошноты стали яростнее, один из них выплеснулся наружу… Снова перевернувшись на живот, Игорь выливал из себя все, что было внутри, хрипло стеная после каждого спазма. Едва отступившая боль набросилась с новой силой, но теперь её визиты стали намного короче.

Опустошенный, с трудом дышащий, мужчина копошился на дне ванной, переворачиваясь на спину, чтобы снова поймать ртом струю воды. Поперхнувшись, закашлялся, хрипло взвыв от острых спазмов в желудке, закрыл лицо руками, жадно хватая каждую каплю, протекающую сквозь ладони. Постепенно агония прекратилась, сменившись бессилием. Волны боли начали затихать, становясь реже и слабее, спазмы исчезли, в мышцы вернулась слабая, но ощутимая способность двигаться. Остался только горящий внутри огонь, не затухающий от капель, попадающих в рот.

Неуклюже повозившись, Игорь заткнул слив пробкой, кое-как уселся и откинулся на стенку ванны, свесив руку через край. Так он не утонет, если вдруг потеряет сознание. Чаша постепенно наполнялась холодной влагой, но холод не чувствовался – лишь пылающий внутри костер стал слабеть. Зачерпывая свободной рукой воду, прямо из ванны, Лукин выпивал горсть за горстью. Утомившись, отдыхал несколько минут, затем снова жадно хлебал…

Спустя десятки минут, которым Игорь давно потерял счет, изнуряющая жажда отступила. Тело, плавающее в наполненной до краев ванне, почти не чувствовалось, став легким, как перышко. Перед глазами все ещё вертелись радужные пятна, тем не менее, голова обрела способность думать, досаждал только пульсирующий шум в ушах.

Повисев в невесомости какое-то время, он впервые за вечер… или ночь… ощутил холод. Костер давно погас, внутренности больше не выворачивались, даже есть захотелось. Нет, не так! Недавнюю жажду сменил первобытный голод, скрутивший желудок, внутри снова все заныло. Накатила ярость, непривычная для спокойного от природы Лукина, вырвавшись из горла утробным рычанием. Расплескивая воду, он задергался, вывалился из ванны на скользкую, как лед, плитку, и неуклюже перебирая руками и ногами, оставляя за собой лужи, на четвереньках пополз на кухню. Распахнув холодильник, схватил первое, что попалось под руки – кольцо колбасы. Тут же впился в нее зубами и сожрал, почти не пережевывая. Следующим исчез кусок ветчины, кусок сыра… Опустошив холодильник, Игорь упал на пол, часто и глубоко дыша. Желудок наполнился, но голод никуда не исчез. Поднявшись на колени, дотянулся до морозилки, выгреб из нее все на пол и принялся пожирать добычу. Рот наполнился соленым привкусом крови, затрещали зубы, но вкус собственной крови только подстегнул алчущую утробу. Рыча и захлебываясь слюной, Лукин грыз твердые, как камень, пельмени, кусок ледяного окорока, замороженные котлеты… Когда, наконец, ничего не осталось, выпотрошил шкафчик с консервами. С трудом контролируя себя, оставляя на руках и губах порезы, он опустошал одну за другой банки с мясными и рыбными консервами, брезгливо отбрасывая в сторону горошек, фасоль и кукурузу. Наконец, почувствовав сытость, Игорь упал посреди кухни, переводя дыхание, а вскоре забылся тяжелым, без сновидений, сном. Часто подрагивая во сне от судорог, пронизывающих тело…

Глава 6

Дмитрий Погожин, бывший телохранитель

8.04.2008. Вечер. Прочь из Москвы!

Расставшись со своим коллегой, теперь уже бывшим, Погожин моментально выбросил его из головы. Прежде всего, выбраться из окруженной асфальтовым кольцом ловушки для миллионов людей! Прочь, туда, где его ждет безопасный схрон, а затем, оценив ситуацию, пробиться к своим, на восток, на базу под Фрязево! Может быть, его командир, в новых обстоятельствах забудет о страшном поступке Дмитрия? Возможно, он снова сможет пришить гордый шеврон группы «Знамя», не знающего поражений, наводящего ужас на любого врага? Снова обняться с братьями, за которых даже он, Погожин, без колебаний отдаст жизнь…

Доехав до выезда на Дмитровское шоссе, Дима остановился и посмотрел на бесконечную вереницу машин, тянущихся из города. Затем по сторонам, отметив для себя нескольких «шатунов», как он для себя назвал этих ненормальных… То есть, невесть каким образом оживших мертвецов. Некоторые из них стояли неподвижно, другие валко шагали в сторону убегающих от них редких прохожих. Стрельба уже не затихала, временами перерастая в шум настоящего боя, по шоссе в сторону центра проехала БРДМ[11]11
  БРДМ – бронированная разведывательно-дозорная машина, в данном контексте БРДМ-2


[Закрыть], затем несколько тентованных армейских грузовиков, в каких обычно перевозят солдат.

Мимо стоящего у обочины гелендвагена медленно проехал тонированный джип, из открытого окошка выглянул быковатого вида «пацан». Увидев за рулем «гелика» затянутого в черную униформу Дмитрия, влез обратно, джип, развернувшись, умчался в обратную от шоссе сторону.

– Ну вот и пришло ваше время, братки… Теперь вас никто в «воронки» паковать не будет, гуляй-не-хочу… – презрительно пробормотал Погожин, глядя в зеркало заднего вида на удаляющийся внедорожник.

Дождавшись небольшого просвета в непрерывном потоке машин, Дмитрий дал по газам и вылетел на перекресток, чуть не задев белую «газель» с десятком пассажиров. Вместо того чтобы пересечь шоссе, Дмитрий свернул на встречку и погнал к выезду из города, прижимаясь к обочине. Редкие машины, несущиеся навстречу по почти свободной дороге, возмущенно сигналили наглецу, грубо поправшему правила дорожного движения. Водители в вяло движущемся потоке из города, бросали в его сторону взгляды, полные зависти и злобы, но он их даже не видел.

Без приключений преодолев мост через Клязьму и доехав почти до самого Еремино, Дмитрий снова поймал просвет в попутном потоке, и свернул направо, в сторону Птицефабрики. За ней, по просеке, поехал так быстро, насколько позволяла грунтовка, к поселку Семкино. Для жителей поселка, богатых или очень богатых, в поселке был даже свой яхт-клуб, вылетевший из лесопарка гелендваген не стал чем-то удивительным. Сами чудили и похлеще…

Проскочив буржуйское поселение, Погожин свернул налево, выехал на трассу в сторону Дмитровского шоссе, но, доехав до края поля, свернул направо. Углубившись в лес, доехал до едва заметной, заросшей редким кустарником просеки, съехал внутрь «зеленки», стараясь не слишком ломать жидкий кустарник. Попетляв минут двадцать по известным только ему тропкам, пригодным для проезда, он выехал на усыпанную мусором и битым кирпичом поляну, посреди которой возвышалась ветхая кирпичная постройка. Подъехав к ней впритык, Дима остановился, заглушил двигатель, выбрался из машины и минут пять напряженно вслушивался и всматривался в сумерки. Наконец, убедившись, что вокруг нет ни души, вытащил из кармана фонарь с синей лампой, такую в темноте издалека не увидеть, и шагнул внутрь развалины.

Это место Погожин нашел несколько лет назад, будучи ещё кадровым офицером «Знамени». Копаясь в архивах, брежневских времен, однажды он наткнулся на папку с описанием заброшенного ЗКП[12]12
  ЗКП – Запасной, или защищенный командный пункт.


[Закрыть]. Почему его бросили рачительные коммунисты, не стал вникать, главное, это место находилось не очень далеко от Москвы, внутри лесного массива, имело скрытый гараж, достаточно просторный для двух «буханок» или одного КАМАЗа, несколько комнат и запасной выход через люк глубоко в лесу. Аккуратно подменив папку, он занялся обустройством личного бункера. С трудом отперев убежище, каждый выходной приезжал, чтобы вычистить помещения от хлама, затем замусорил окрестности бункера, притащив даже несколько дохлых собак, таким образом сделав поляну неприглядным для любого глаза местом. Уволившись из отряда, он посвятил несколько месяцев для окончательного обустройства. Привез простенькую мебель, дизельный генератор, всеволновую радиостанцию, несколько ящиков консервов и ИРП, сотни литров воды, книги, приличное количество боеприпасов для разных типов оружия. В тайнике хранились даже несколько «калашей», купленных на черном рынке. В конце концов, бункер стал пригоден для того, чтобы просидеть несколько месяцев, не особо нуждаясь в чем-либо.

Осмотрев «секретки», установленные на случай проникновения на объект посторонних, Дмитрий ещё раз внимательно вслушался в вечернюю тишину, затем открыл неприметную дверь и вошел внутрь длинного коридора. Пахнуло сыростью и запахом хлорки, рассыпанной по углам, чтобы гниль и плесень не слишком разрастались. Включив питание бункера, Погожин потянул рычаг открытия ворот. Тяжело заворочавшись, включился хорошо смазанный механизм, поднимая бетонную плиту, закрывавшую гараж. Дождавшись, когда она встанет на упоры, Дима загнал «гелендваген» внутрь и закрыл ворота.

Первым делом, включил радиостанцию. Настроившись на милицейскую частоту, стал слушать переговоры. Большей частью наполненные паникой и отчаянием, разговоры подтвердили его опасения – ситуация с каждым часом, с каждой минутой, становилась всё хуже. Несколько раз прозвучали сообщения о каких-то «прыгучих» мутантах, причем, некоторые из этих разговоров резко обрывались. Перестроившись на военные частоты, Дмитрий узнал, что в Москву стягиваются войска из близлежащих частей.

– Проснулись… – ухмыльнулся Погожин. – Но опоздали…

Внезапно, вспомнив о слове, данном бывшему коллеге, Дмитрий достал телефон, вышел из бункера и дозвонился до Виктора, кратко сообщив ему о происходящем. Закончив разговор, помочился, прямо на площадку перед входом, и вернулся внутрь убежища.

Приготовив нехитрый ужин из тушенки и «бичпакета», Погожин утолил голод, достал из сумки комплект сухого белья, застелил койку, вырубил генератор, включил аккумуляторный ночник и достал недочитанный томик Бэгли Десмонда. После долгого, трудного дня, сознание требовало вознаграждения в виде очередной порции увлекательных приключений вымышленного героя…

Глава 7

Денис Хворостов, сотрудник ЧОП «Легион»

9.04.2008. Очень раннее утро, Ярославль

После полуночи за окном началась стрельба. Сначала несколько выстрелов раздалось неподалеку от дома, затем прозвучала отдаленная автоматная очередь, ближе к двум часам где-то вдалеке прозвучало несколько взрывов. Алька испуганно жалась ко мне, на корню пресекая попытки сходить к Игорю, проверить, что с ним происходит. Каждый раз, стоило мне подняться с кровати, Алька намертво цеплялась в меня, шепча «Не пущу, не пущу, пусть Витька приедет, вдвоем пойдете!». Я укладывался обратно на кровать, попадая в её объятия, и мы лежали, слушая уличную канонаду и завидуя Ксюхе, спящей крепким сном. Почти на излете ночи, тренькнул мобильник, на экране загорелось имя «Бэтэр».

С трудом оторвав от себя Саньку, я сунул за пояс служебный «ИЖ» и спустился вниз, вынырнув из безопасного подъезда, в полный тревог морок ночи. Осмотревшись по сторонам, убедившись, что вокруг нет ничего, и главное, никого опасного, слегка поежился от налетевшего ветерка, а через минуту во двор вкатилась прокачанная «буханка» Виктора. Дорулив до подъезда, он заглушил мотор, выскочил из машины и без слов сгреб меня в свои медвежьи объятия.

– Здорово, братка! У вас тут жарко! За Волгой бой с крупняком идет, полыхает что-то крепко! – Бэтэр сходу сообщил горячи новости. – У вас все нормально?

– Давай скорее в дом, там расскажу! – поторопил я его. – Тут тоже стреляли.

– Хватай сумки, я остальное заберу! – деловито распорядился Одинец, вытаскивая из машины свои баулы.

Взвалив на себя часть сумок, привезенных Виктором, как всегда, тяжеленных, я быстро вернулся в квартиру, на радость Альке. Ещё больший её восторг вызвал Бэтэр, приветливо улыбнувшийся при встрече, отчего по моей спине прокатился холодок. Пора бы давно привыкнуть, но никак…

– Привет, красавица! – Одинец, с галантностью экскаватора поцеловал Санькину ручку. – Приехал вас спасать. Ксюха спит?

– Да, Витя… Ты так вовремя… Тут такие ужасы… – тревожно заговорила Аля. – Игорь там…

– Знаю, знаю… – Бэтэр вздохнул. – Давай к нему сначала, чаи потом погоняем. Или горькой выпьем, не чокаясь…

Выудив из глубины рюкзака перчатки, он одел их, кивнув мне. Я запаковался в форменную куртку, тоже натянул перчатки, приказал Саньке тихо дожидаться нас дома, не высовываться и вообще, быть тише воды, ниже травы.

Когда мы спустились к жилищу Лукина, Виктор вытащил из разгрузки пистолет, передернул затвор и встал у двери.

– Открывай! – скомандовал он. – Первым пойду!

Отперев замок, я приоткрыл дверь. Мы прислушались, внутри было тихо, лишь с улицы доносились звуки стрельбы. Бэтэр двинулся вперед, взяв оружие наизготовку. Пройдя пару шагов, он остановился и прошептал мне:

– На кухне лежит… Или спит, или холодный…

Осторожно сделав ещё несколько шагов, мимо открытой ванной, откуда несло жутким зловонием, смесью химии и каких-то нечистот, мы остановились у входа на кухню, снова прислушавшись. Отчетливо слышалось легкое посапывание спящего человека.

– Живой, кажись… Мертвяки только сипят… – снова шепнул Виктор. – Включи свет.

Он взял на прицел голову Игоря, а я, нащупав выключатель, зажег лампы.

Перед нами открылась сцена жуткого погрома. По всей кухне были разбросаны разорванные пачки круп и макаронов, пустые консервные банки, рассыпана мука, консервированные горошек и фасоль, огрызки, размазанный по полу майонез и подсохшая масса разбитых яиц. Везде виднелись пятна крови, на полу валялись вырванные зубы, покрытые кровавыми сгустками. Венчала натюрморт мощная фигура Лукина, слегка подрагивавшего во сне. Виктор вошел на кухню, не сводя пистолет с лежащего, а я, сняв одну перчатку, присел над соседом.

– Пульс есть… Теплый, чуть горячее обычного… – сообщил я, ощупав шею и лоб Игоря, стараясь не дышать. – Все лицо в крови… Ффу… Ну и запах…

– Нихрена он раскачался! Здоровее меня будет! – удивился Бэтэр, разглядывая соседа. Отойди чуть! Попробую его разбудить.

Теперь уже он присел над спящим, одной рукой держа оружие, а второй похлопал его по щеке, поморщившись от вони, исходившей от Игоря.

– Э, боец, подъем! – громко пробасил Витек, то хлопая по щеке, то таская за ухо.

Лукин что-то промычал, затем шевельнулся. Одинец сделал шаг назад, все ещё не убирая пистолет.

Игорь поворочался, затем шевельнулся, отчего его рубашка затрещала и разошлась на спине и плечах.

– Караул, в ружье! – снова скомандовал Виктор. – Ты живой, бродяга?

Игорь чуть привстал, затем тяжело сел. На нем жалобно захрустели джинсы, ткань не выдержала и лопнула на бедрах и поясе. Измазанное едой и кровью лицо выражало вселенские муки, он шатался, как пьяный, но наконец, с трудом поднял веки.

Вместо мутных, белесых буркал ожившего мертвеца, на нас с Виктором уставились ярко-зеленые, изумрудного цвета глаза. Казалось, они даже светились изнутри. Как завороженные, мы смотрели на это чудо, а Игорь, тем временем, начал приходить в себя.

– Что за дерьмо… – прохрипел он, откашлялся, выплюнув кровавый сгусток, и продолжил. – Что случилось?

– Живой, бродяга!!! – весело загудел Бэтэр. – Живой! А мы думали ты того, сотни сложил!

– Игорянище! Ты как? – я тоже не мог промолчать. – Как себя чувствуешь?

– Нормально… – он попытался встать, но поскользнулся рукой по разлитому майонезу и чуть не завалился на бок. – Чуть не сдох! Где Ксюха, что с ней?!

Сообщив соседу, что его жена спит у меня дома, под присмотром Альки, я помог ему подняться на ноги, усадив затем на табурет. Он, обведя взглядом разгромленную кухню, разразился долгой речью, вспомнил северного пушистого зверька, гулящих женщин и выразил желание заняться извращенным сексом с предметами домашнего обихода и бытовой техникой. Наконец, выговорившись, он замолчал, снова уставился на нас.

– Что не так? Со мной что-то не так? – удивленно и тревожно спросил он.

– Глаза. И зубы. Да вообще, весь ты! – я попытался ответить, не понимая, как в дополнение к изумительно зеленым глазам и невесть как выросшим за ночь мышцам, вместо его старых, желтоватых и потертых временем зубов, появились два ряда новых, жемчужно-белых.

Лукин молча поднялся, аккуратно пробрался по измазанному полу, протиснулся мимо нас и зашел в ванную.

– Едрена мама!!! – заорал он. – Что это? Что за?.. – дальше последовал новый поток отборнейшей брани.

– Точно живой, если херами купальню обкладывает! – обрадованно толкнул меня локтем в бок Бэтэр. – Звони Саньке, шухер отменяется!

Следующий час, мы вместе с изрядно удивленной и напуганной Алькой пытались привести квартиру соседа в пристойный вид. Распахнули окна, чтобы выветрилась едкая вонь, убрали и вымыли кухню. Лукин долго мылся в душе, всё ещё громко матерясь, убирался в ванной, затем завернулся в полотенце, не найдя в гардеробе подходящей одежды для своего нового тела. Если вчера он был просто здоровым, то сейчас превратился в огромного бугая, размерами с Бэтэра, только повыше сантиметров на десять. Тугие мышцы перекатывались под кожей, а лицо, помолодело на добрых два десятка лет. Я кидал на него косые взгляды, не узнавая соседа. Выглядит… пацаном, лет двадцати пяти. Как так? Ему же за пятьдесят!

Когда Витек притащил запасной комплект своей одежды, севшей на торс Игоря идеально, а брюки оказались коротковаты, мы принялись будить Ксению. Несмотря на две таблетки снотворного, она проснулась довольно быстро, сразу же сообщив о том, что ненавидит меня и пообещав при случае убить самым изощренным способом. Поднявшись с дивана, она потребовала отвести её к мужу, не встретив на этот раз возражений.

– С ним все в порядке? – округлив глаза, спросила она, глядя на наши с Алькой счастливые лица.

– Сейчас сама увидишь! – улыбаясь, заявила Саня. – А вот и он!

В этот момент в комнату вошел Лукин, задев стоящий у двери шкаф. Кажется, он ещё не привык к своим внушительным габаритам.

– Привет, милая! – заявил он, одарив всех нас сияющей белоснежной улыбкой. – Как ты?

– Так! Кто это? Где Игорь?!! Что с ним?! – повышенным тоном спросила Зена. – Ты кто такой?!

– Девочка моя, это я, Игорь! Твой муж!

Мы с Алькой и Виктором, стоящим позади Лукина, дружно подтвердили слова соседа.

– А ну рубашку расстегнул и руки за спину!!! – скомандовала начавшая злиться Ксения, таким тоном, что даже мои руки непроизвольно дернулись назад. – Ты не он! Где Игорь?!

Лукин расстегнул куртку и спрятал руки за спиной. Его жена с брезгливой гримасой отвела полу рубашки в сторону, рассматривая тело мужа. Потом уже бодрее, развернула его спиной к себе, подняла рубашку, снова осмотрела, и только после этого, снова повернув, внимательно всмотрелась в лицо, непонятным образом ставшее молодым. Лишь после того, как он, наклонившись к её уху, что-то прошептал, она с визгом бросилась к нему на шею, осыпая поцелуями. Я заметил, как сверкнули глаза Игоря перед тем, как он схватил жену в охапку и бросился к выходу из квартиры.

– Ща он докажет, кто в доме хозяин!.. – хохотнул вслед исчезнувшей парочке Бэтэр. – Ну что, теперь можно и чаю попить? Заодно поговорим, хорошие новости только у ваших соседей, в остальном дерьмо…

Следующих часа полтора, слушая разносящиеся по двору крики страсти, распахнутые окна Лукины так и не закрыли, под аккомпанемент стрельбы, далекой и близкой, мы накрыли стол в комнате, сделали чай с бутербродами, обсуждая сложившуюся обстановку, весьма печальную. Фатальности происходящему добавила нарезная «Сайга» Одинца, вытащенная Бэтэром из сумки. Когда Виктор вернулся из коридора с похожим на фантастический бластер карабином, Санька тихонько ойкнула и закрыла рот руками. Она панически боялась оружия, даже мой служебный «ИЖ-71», лежащий в кобуре, старалась обходить стороной. Ничего удивительного, что «бластер» так её напугал.

– Смотри, Полено! Какими игрушками нас депутат вооружал! – друг протянул мне оружие. – Ещё и цинк патронов в нагрузку!

Присвистнув от удивления, я взял оружие, модернизированное до неузнаваемости. Крышка ствольной коробки, накладка на газовую трубку и цевье с планками, тактическая рукоятка с встроенным лазерным прицелом, фонарь, коллиматор закрытого типа от аимпоинта[13]13
  Aimpoint. Шведская компания, производящая оружейную оптику.


[Закрыть], телескопический приклад…

– Дульный тормоз не узнаю, что за фирма? Фаб[14]14
  Имеется в виду израильская компания Fab Defense.


[Закрыть] везде вижу, а это откуда? – стпросил я, рассматривая прямоугольный, угловатый пламегаситель футуристичного вида.

– Под заказ делали. Наши мастера скопировали с Бенелли[15]15
  Benelli Armi. Итальянский производитель огнестрельного оружия.


[Закрыть], подшаманили под «семерку». Ты же знаешь, наш депутат любит круто выглядящие стволы. – во всю пасть улыбнулся Бэтэр. – Разбери, там внутри много интересного!

– Это ж сколько бабла он в ненужные цацки вбухал! По мирняку такое только на парадах носить или в кино сниматься! Хотя с этим бардаком может и пригодиться… – горько вздохнул я, приглядываясь к УСМ, явно сделанному по спецзаказу.

Закончив разглядывать внутренности полуавтомата, я собрал его, затем повертелся с ним немного, вскидывая, прицеливаясь. Карабин сидел в руках идеально.

– Витек, как думаешь, это надолго? – поделился я волновавшим меня вопросом, отдавая «бластер». – Может, армия наведет порядок за день-другой? Если эти… мертвецы… такие медленные, много народу не искусают, да все и затихнет?

Тут я осекся, вспомнив, как был укушен сосед. Не подозревая об опасности, он приблизился к Коляну, и тот его укусил. Сколько ещё людей так заразятся? Если верить тому, что пишут в интернете, это какое-то биологическое оружие, вирус или что-то подобное. Пришел укушенный домой, умер, встал, и заразил всех в доме. Или на улице упал. Все же будут стараться ему помочь, а он их…

– Деня, пишут, что по всему миру такое же происходит! – вставила в разговор свое слово Алька. – В Париже, Берлине, Нью-Йорке, Пекине… Везде людей кусают! Даже едят!

Мы с Виктором замерли, услышав эту новость. Если болезнь вспыхнула по всему миру, хорошего точно можно не ждать. Зараза уже у нас в городе, наверняка и в других тоже. Эпидемия…

Наш невеселый разговор прервал звонок в дверь, и я впустил в квартиру запыхавшихся Игоря и Ксению. Лукин тащил в руке какую-то бутылку, Ксения, румяная и растрепанная, проходя мимо меня шепнула, улыбаясь, «Джекпот!». Кажется, её обещание убить меня жестоко, можно забыть. Как минимум, на время.

– Пир во время чумы устраивать не будем, но за встречу надо выпить! – заявил Игорь, ставя на стол бутылку. – Портвейн «Порто Круз», сорок лет выдерж…

Увидев еду на столе, он замолчал на полуслове. Я уже устраивался на диване, рядом с Санькой, когда увидел вмиг изменившую его перемену. В неестественно зеленых глазах заполыхал огонь, лицо исказила гримаса, похожая на оскал.

– Денис… – сдавленным голосом сказал Игорь. – Дай мне еды… Мяса… Сейчас же… Быстро…

Последние слова он произнес с рычанием в голосе, весь его вид говорил о том, что он готов убить за кусок мяса. Последовав за мной на кухню в повисшей тишине, все замолчали, увидев гримасу на его лице, он едва дождался вынутой из холодильника колбасы, тут же вцепившись в нее зубами. Чавкая, почти не жуя, Лукин заглатывал кусок за куском, как животное. Получив от меня следующую порцию, так же жадно набросился на неё, не останавливаясь. Когда холодильник опустел, я остановился, смотря как он пожирает последние куски.

– Игорь… С тобой все нормально? – во мне начала разгораться тревога.

– Да… Почти… Извини… – он поднял глаза, и я увидел в них полыхающее зелеными отблесками пламя. – Не знаю, что со мной… Мясо, надо…

За его спиной появились напрягшийся Бэтэр и испуганные девчонки.

– Игоряныч, давай это… Винца попьем, девочки ща по-быстрому приготовят, жратва только в морозилке осталась…

Лукин дернулся было к холодильнику, но остановился, глубоко дыша, с трудом совладав с собой. Постояв так минуту, с опущенной головой, молча прошел мимо посторонившихся Ксении, Альки и Витька. Ему я кивнул, мол, держи ситуацию. Девчонкам, одними губами и кивком головы, показал, что надо делать. Сам же, взял штопор и пошел в комнату. Игорь сидел, все так же понурив голову, за столом, с хрустом переминая сцепленные пальцы. Я, откупорив бутылку, наполнил вином стоящую на столе чашку. Затем чуть плеснул в свою.

– Ну, братан, давай, за твое здоровье!

Я лишь пригубил ароматный и очень вкусный напиток, а Игорь, взяв чашку дрожащей рукой и немного расплескав, влил в себя все, до дна. Рядом нарисовался Бэтэр, карман его брюк был оттопырен пистолетом. Не растерялся мой боевой товарищ…

Воцарившуюся тишину нарушали только звуки из кухни, девушки что-то быстро стряпали, тихонько переговариваясь. Лукин, просидев неподвижно пару минут, вдруг поднял голову и уставился на меня, уже нормальными, без адского огня, глазами. Если только их можно назвать нормальными, с таким-то цветом.

– Денис… Ребята… Извините… – сказал он уже нормальным, без утробного рычания, голосом. – Кажется, все прошло!

Первым из оцепенения вышел Витек. Широко и страшно улыбнувшись, он громко забасил, с интонациями тамады:

– Дорогие хозяева и гости, прошу всех к столу! Выпьем за здравие всех нас, чтоб не болеть!

Зена и Алька прибежали с кухни, я достал бокалы, разлил остатки портвейна. Воздух наполнился райским ароматом напитка. Сразу стало уютнее, все даже заулыбались. Словно новый год встречаем! Даже за окном грохот, как в ночь на первое января, только несмолкающие сирены скорых и милиции портили картину.

Лукин окончательно успокоился, минут через двадцать на столе появились разогретые котлеты и прочие закуски. Тарелку Игоря наполнили с горкой, но он смотрел на еду равнодушно.

– Братан, ты что? Для тебя приготовили! – удивился я его реакции. – Ты же готов был быка сожрать!

– Я готов был убить за кусок мяса, Денис… – с горечью в голосе ответил сосед. – А сейчас не хочу. Как вина выпил, сразу отпустило. Извините…

– Ты хоть расскажи, что ночью-то было! – поинтересовалась Ксения. – Я Дениса сама была готова убить, когда он к тебе не пустил, и таблетками накормил, насильно!

– Не помню… – ответил жене Игорь, снова понурившись. – Сначала пить хотелось, потом жрать… Помню ванную, помню вкус крови во рту, больше ничего… Не помню…

Просидев за разговорами ещё пару часов, мы так и не решили, что делать дальше. Беседу остановил заторопившийся Виктор.

– Я ехать должен, ребята… – решительно сказал Бэтэр. – К семье надо, вы тут и без меня справитесь. Мои же, совсем одни…

– Витя, ты ж не спал! Ночью из Москвы ехал, вина выпил, останься до завтра! Поспишь, а завтра утром выедешь! – предложила Ксения. – Тебе несколько дней в пути придется трястись, так отоспись перед дорогой!

– Нет, надо спешить… Я и так задержался, хотел передать кое-что Денису, и сразу уехать. А у вас тут такое… Камрад, пошли, проведешь меня, и я поеду. – Бэтэр спешно встал из-за стола.

Когда все попрощались с Виктором, мы оделись, взяли баулы и вышли в подъезд. Выйдя во двор, я первым делом осмотрелся по сторонам, заметив лишь бабку-цветочницу, стоящую на своей клумбе. Бэтэр открыл машину, повозился там немного, затем вытащил небольшой сверток.

– Держи, тут полцинка армейской «семерки». Надеюсь, не пригодится. Если все затихнет, заныкай куда-нибудь, запас карман не тянет. Бывай, Полено! Надеюсь, ещё свидимся!

Попрощавшись с другом, я сунул под мышку увесистый пакет, кивнул на прощание выруливавшему задним ходом Бэтэру и вошел в подъезд, намереваясь пойти вверх, но, вделав шаг, замер. По городу покатилось эхо взвывших сирен гражданской обороны, тягуче-тревожно извещавших о приходе Большой Беды.

Взлетев к себе, я застал Лукина и девушек, молчащих, замерших как истуканы. Они вслушивались в вой сирен, с испугом в глазах. Стоило мне войти в комнату, как Алька со слезами бросилась ко мне, крепко обняла и тихонько заплакала. Лукин положил свою ладонь на руку жены, легонько сжав, она же, смотрела на него с тоской во взгляде.