Текст книги "Ад - удел живых (СИ)"

Автор книги: Юрий Ливень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Вокруг дома, почти впритык к забору, располагались различные постройки, почему-то сделанные в деревенском баварском стиле. Их беленые стены, с декором в виде Х-образных крепов из темного дерева, резко контрастировали с самим особняком.

Впрочем, роскошным или изысканным, замок совсем не казался. Шпиль выглядел нелепо из-за своей приземистости, башенки сделаны аляповато, будто по рисункам из мультфильмов, ширина оконных арок не создавала ощущения возвышенности, присущей готическому стилю. В целом, как сам дом, так и весь архитектурный ансамбль, были пропитаны духом маловкусия, вычурности, китча девяностых годов.

Спустя полтора года после первого визита Погожина в «замок», сопровождавшего своего нанимателя, депутата Шкловича, в облике усадьбы почти ничего не изменилось. Если не считать того, что над углами забора, со стороны дороги, появились две пулеметные вышки, ещё две, с обратной стороны, только строились.

Второе отличие от старых, цивилизованных времён, выглядело довольно зловеще. Как над центральным шпилем, так и над каждой из четырех башенок, развевались полотнища флагов третьего рейха, а на фасаде здания, между окнами, вытянулись вертикальные штандарты красного цвета, со свастикой на белом круге. Такие же полотнища, вместе с различными вымпелами в римском стиле, украшали и другие здания.

Изучив интересующий его объект, а также прилегающую местность, Дмитрий принялся рассматривать обитателей логова местных нацистов. Прежде всего, пулеметчиков, стоявших на вышках, оборудованных раритетными, но наверняка исправными, MG-42 на станинах. Сами пулеметчики, одетые в немецкие каски и серые шинели, выглядели очень антуражно, на фоне свастик и горбатых пулеметов.

Люди во дворе находились в непрестанном движении. Четверо молодчиков, одетые в коричневую униформу образца тридцатых годов, бегали вокруг особняка, что-то выкрикивая на ходу. Возле длинной постройки несколько неопрятно одетых людей, вероятно, рабов, перекладывали с места на место какие-то ящики, за рабами следил автоматчик, вооруженный «калашом».

– На машиненпистоли или штурмгеверы не хватило ублюдков… – ухмыльнулся Погожин, продолжая наблюдать за происходящим в бинокль.

Дважды приезжали груженые «бычки». Стоило грузовику въехать за ворота, как бегавшие «коричневые» тотчас же бросались к нему, дружно выгружали тюки и ящики, зиговали своему командиру, и снова продолжали забег. К выгруженному добру подгоняли рабов, те перетаскивали его в склад, расположенный в дальнем конце двора.

Несколько раз из дома выходили офицеры, ряженные в немецкую форму, с витыми погонами и фуражками с высокой тульей. При их появлении, бегуны останавливались, вскидывали правые руки в приветствии, замирали по стойке «смирно» до тех пор, пока офицер не давал отмашку на продолжение тренировки.

– Шестнадцать… – прошептал Дима, пересчитав жителей логова, включая троих подростков, вероятно, детей офицеров. – Плюс один принимает отчеты часовых, семнадцать…

По его расчетам, их должно было быть не менее тридцати. Приезжая с депутатом, он внимательно изучал каждый уголок поместья. Пока Шклович занимался коммерцией с нацистами, Дмитрий обращал внимание на каждую деталь обстановки, его пытались заинтересовать идеями «расы господ», поэтому ничего не скрывали. Ну, почти ничего… Расположение зданий, окон, дверей, лестниц, количество комнат и коек в «гостинице» и доме для «прислуги», высоту потолков. Он знал, что в подвале дома есть тюрьма с комнатой для пыток, почему-то оформленная в стиле борделей для поклонников садомазохизма. Гараж вмещает восемь автомобилей уровня «лэнд крузера», под домом для «прислуги» находится спуск в прекрасно оборудованный тир. Где-то под гаражом должен находиться склад для товара, однако, вход в него придется поискать.

Товар сюда возили регулярно. Груженые оружием, патронами, различным военным имуществом с армейских складов, джипы въезжали в гараж, разгружались и делали новую ходку за товаром. Или, наоборот, загружались, чтобы удовлетворить запросы клиентов. В основном, покупателями выступали кавказские джихадисты. Шклович продавал оружие нацистам, те продавали исламистам. Просто бизнес, ничего личного!

На землю быстро опускались сумерки. Дымы далёких и близких пожаров растворились на фоне темнеющего неба, во дворе «замка» зажглись фонари, впрочем, не слишком яркие. Приехали тентованный «КАМАЗ» армейского образца и джип, из внедорожника выпрыгнула пятерка вооруженных боевиков, из грузовика ещё трое, все сходу занялись выгрузкой приличного количества мешков, коробок и свертков. Тут же появились рабы, по команде надзирателя потащившие привезенное в дальний конец двора.

После того, как за въехавшими на площадку перед домом закрылись ворота, сменились пулемётчики на вышках.

Наблюдая за происходящим в ночной прицел, закреплённый на СВД, Дмитрий на секунду отвлекся, посмотрев на часы. Ровно два часа между сменой часовых. Те, в свою очередь, каждые пятнадцать минут отчитывались по рации о несении службы.

Пятнадцать минут. Много или мало? Три минуты на преодоление расстояния через соседние участки до забора логова. Ещё полминуты, чтобы оказаться во дворе. Столько же, попасть в дежурную комнату и зачистить её. Дима не знал, кто ещё, кроме дежурного, контролирует часовых. Кроме того, в самом доме, также находились два наблюдателя, присматривавших за другой стороной двора. Их отчёты Погожин слышал в своей рации, сканер частот исправно отслеживал их смену часовыми. «Герр обер-лейтенант, ефрейтор Дитрих без замечаний». Герр-херр, проклятье…

Составив график своих действий, Погожин понял, что выполнить задуманное реально. Убрав часовых, караульных и дежурных, у него в запасе останется ещё семь минут, вернее, пять, две минуты на непредвиденные задержки. Далее, убрать дневального в гостевом доме. Офицеры навряд ли станут утруждать себя контролем смены. Зачистить же казарму и особняк можно не торопясь, наслаждаясь процессом. Только бы никто не приехал, взвод автоматчиков, например…

Понаблюдав за объектом ещё полчаса, Дмитрий переобулся из неприметных, прочных натовских берцев, в лёгкие ботинки из мягкой кожи на толстой каучуковой подошве. Затянув шнуровку, прошёлся по комнатушке, вспоминая полузабытые ощущения от передвижения в этой обуви. Два шага вперёд, два шага назад, немного попрыгал. Ни стука, ни скрипа…

Открыв окошко, в полутьме подозрительно распахнутое окно никто не увидит, Дмитрий снова припал к окуляру прицела. Время ужина, весь личный состав, вместе с подростками, высыпал во двор на вечернее построение, спустя десять минут разбежавшись по своим местам. Двенадцать человек в доме, одиннадцать в казарме, двое на вышках, итого двадцать пять противников, из них три бабы и три подростка. Рабов можно в расчет не брать, они навряд ли станут возражать, если их «хозяева» неожиданно умрут.

Когда таймер в часах тихонько запищал, сообщая о пятиминутной готовности, Дмитрий глубоко вздохнул, и навёл перекрестие прицела на первого часового. Без пяти минут три часа ночи… Тот стоял, прислонившись спиной к колонне, поддерживающей крышу вышки.

Палец привычно потянул спусковой крючок, выбирая слабину, потом лёгкое сопротивление спускового механизма, выстрел… Второй пулеметчик, второй выстрел, оба беззвучно сползли на пол. Винтовку с глушителем и дорогим прицелом под кровать, на всякий случай, стремительный бросок вниз по лестницам…

Ножи в обеих руках Дмитрия мелькали, как молнии, исполняя долгожданный танец смерти. Собирая щедрый, кровавый урожай, вспарывая глотки, пробивая сердца, заливая ароматной алой жидкостью все вокруг. Погожин, стремительно перемещаясь между падающими и пока ещё живыми жертвами, жадно хватал губами каждую каплю, попавшую ему на лицо, наслаждаясь солоноватым медным привкусом крови…

Встряхнув головой, Дмитрий прогнал наваждение, на секунды захватившее разум. Быстро вернувшись к реальности, первым делом посмотрел на часы, затем обратно в прицел.

Часовой, подпирающий опору, очнувшись от лёгкой дрёмы, оглянулся на напарника, поднес рацию к губам. Станция в келии слегка затрещала динамиком, «герр обер-лейтенант, унтер-офицер Кляйне без замечаний!». Выстрел! Второй дозорный, отвлекшись на доклад, не заметил, как его товарищ рухнул на пол вышки с пробитой головой. «Без замечаний!» Выстрел! Шлем с ПНВ на голову и вперед!

Ворвавшись в дежурку спустя четыре минуты после смерти часовых, Дима воткнул нож в глотку опешившему от неожиданности «оберу». Едва слышно засипев, тот схватился за горло, тут же получив сильнейший удар рукоятью второго ножа в висок. Руки безвольно упали, мертвое тело грузно развалилось в кресле. Минус три.

Убрав дежурного, Дмитрий побежал наверх, где по его предположению, находились наблюдатели за тылом. Оба нашлись на третьем этаже, у окна. К счастью, слишком увлеченные беседой, чтобы заметить поднимающегося по лестнице чужака. Им тоже повезло, они обрели покой, так и не увидев, что их убило…

Быстро перебравшись из господского дома в казарму и покончив с дневальным, Дмитрий позволил себе короткую передышку. Десять минут, шесть смертей. Слишком расслабившись от собственной крутости, нацисты не заперли ни одну дверь. Все же свои, зачем закрываться? И в доме, где полдня просидел Погожин, не выставили пост, хотя обзор и сектор обстрела оттуда, ничуть не хуже, чем из самого особняка. Что же, сами виноваты…

Дальше началась рутина, скучная и грязная. Дмитрий заходил в комнату, обустроенную двумя кроватями, тумбочками, вешалкой для одежды и крохотным санузлом, приставлял острие ножа к основанию черепа или низу подбородка, бил второй рукой в торец рукоятки, обтирал лезвие о простыню убитого, выходил из комнаты. Нож входил в голову под углом, повреждая не только спинной, но и головной мозг, жертва умирала без криков и шума. Самое главное – убитый уже не поднимался.

Десять трупов меньше, чем за пять минут, неплохой результат после длительного перерыва…

Выпив воды из блестящего чайника, стоявший на тумбочке у поста дневального, Погожин не спеша направился к особняку, хотелось поскорее закончить монотонную работу. Дежурный обер лежал на прежнем месте, уставившись в потолок остекленевшими глазами, тускло мерцал монитор видеонаблюдения, совершенно бесполезного против того, кто знает расположение видеокамер и слепые зоны…

Поднявшись на второй этаж, Дмитрий заглянул в первую комнату, лишь ненадолго задержавшись, чтобы вскрыть примитивный замок. Личную жизнь обитатели особняка все же пытались оградить от нечаянных взглядов.

Комната, разделенная на две части занавесом из тяжелого бордового бархата, расшитого готической геральдикой, использовалась одновременно как спальная для супружеской пары, так и в качестве гостиной, обустроенной с неброским шиком. Мебель «под старину» из темного дерева, украшенного грубой, но красивой резьбой, подушки в полоску, отделанные под камень стены, тяжелая кованная люстра, медвежья шкура на полу… Все это Погожин видел раньше, сейчас только отметил, что все осталось по-прежнему.

Аккуратно отодвинув край занавеса, Дима увидел одного из офицеров, спавшего рядом с женой, блондинкой лет сорока, очень неплохо сохранившейся для своих лет. Офицер умер почти моментально, а над его женой Дмитрий на несколько секунд замер. Соблазнительная линия бедра, обтянутая тонким шелком пижамы, приличных размеров грудь, чудом не выпадающая из декольте, на секунду сбили дыхание мужчины, давно не бывшего наедине с женщиной.

Шумно сглотнув слюну, вдруг ставшую вязкой, Погожин поднес нож к затылку фрау, почти с сожалением ударил по рукоятке. Как и прежние жертвы, она не шевельнулась, не дернулась, не издала ни звука. Только как-то сразу оплыла, мигом утратив сексуальность живой человеческой самки, превратившись в груду остывающей плоти, пахнущей кровью.

– Я зомби… – чуть слышно, одними губами, прошептал Дмитрий, слизывая пьянящие разум алые капельки с лезвия ножа.

Вкус крови обжег язык, словно крепкий алкоголь. Ноздри жадно затрепетали, лицо исказилось в гримасе звериного оскала, хищник учуял знакомый, любимый вкус… Только разум остался спокойным, словно дрессировщик, кормящий голодного льва…

– Я зомби… – снова прошептал Погожин, выходя из комнаты. – Зомби…

Без эмоций покончил с подростками, живших, до прихода убийцы, в соседней комнате. Просторное помещение, уставленное тренажерами, украшенное многочисленными плакатами с фашистской пропагандой времен второй мировой войны и элементами снаряжения армии вермахта, вызвало чувство брезгливости, отвращения к его обитателям. Невзирая на их возраст, пока ещё довольно нежный. Только они уже заражены вирусом нацизма, уже утратили невинность, несколько лет – и почти дети превратятся в полноценных выродков, поднимающих младенцев на штыки, сжигающих людей заживо…

Впрочем, Погожин пришел сюда не восстанавливать историческую справедливость. Ему требовалось содержимое складов, в первую очередь оружейного. Незадолго до начала эпидемии, Шклович продал фашистам небольшую, «пробную», партию оружия, с боеприпасами и снаряжением. Груз предназначался для какого-то «Исламского государства»[56]56
  Возникла в 1999 году в Ираке как террористическая группировка «Джамаат ат-Таухид валь-Джихад». В 2004 году присоединилась к Аль-Каиде и стала называться «Аль-Каидой в Ираке». В октябре 2006 года, после слияния с другими радикальными исламистскими группировками, была провозглашена как «Исламское государство Ирак». (Википедия). Запрещена в России, как террористическое формирование.


[Закрыть], с перевалкой на Кавказе. Навряд ли ублюдки успели его вывезти, обычно товар отлеживался на складе дней десять. Пока за ним не пришел он, Дмитрий. Просто бизнес, ничего личного!

Третий этаж. Лежащие у окна мертвые охранники, первая комната за простеньким замком… Два новых трупа, следующая дверь, пусто, кабинет… Ещё одна запертая дверь, фрау в расход, хозяину поместья кулаком по шее и наручники, возиться с поисками входа в склад нет желания, да и время не резиновое. Очнется, расскажет, где заветная дверка, где ключи, каких гостей ожидать в ближайшее время, как звали прапрадедушку овчарки Гитлера и причину вымирания фиолетовых сквокков на третьем спутнике второй планеты Альфы-Центавра…

Ждать пробуждения «фюрера» Дима не стал. В конце коридора оставалась ещё одна, последняя комната. Следовало проверить, хотя все замеченные обитатели особняка уже лежали тихо, не создавая суеты. Тем не менее, оставлять за спиной возможные неприятности, Дмитрий не привык.

Замок, такой же китайский, как и все предыдущие, открылся, едва слышно щелкнув. Подняв пистолет, нужды сохранять полную тишину уже не было, да и нож порядком надоел, Погожин бесплотной тенью проник в комнату. Тут же застыв на пороге…

В небольшой, уютной комнатушке, освещенной тусклым ночником, на кроватке с розовым резным изголовьем, спала девочка, укрытая цветастым одеялом. Лет десяти, не больше, в ней ещё не появилось подростковой угловатости, а расслабленное во сне лицо выглядело совсем младенческим. Откуда она здесь взялась? В прошлые визиты никаких девочек в доме на было! И сегодня, на улицу она не выходила!

Неловко переместив центр тяжести на другую ногу, Погожин опасливо выглянул в коридор, напряженно прислушиваясь. Если он не знал про девчонку, не увидел её вечером, значит, могут быть и другие неожиданности. Однако, тишину мертвого дома не нарушил ни один звук.

Убрав пистолет в кобуру из мягкой кожи, принявшую массивную тушу АПБ без шороха и скрипа, Дмитрий снова взял нож. Следовало довести до конца дело, почти законченное. Шаг, ещё один… Девочка чему-то заулыбалась во сне…

Дмитрий вдруг ощутил, как звонко бьется в его груди сердце. Ещё немного, и оно разбудит малышку своим стуком. Глухие толчки превратились в колокольный звон, поморщившись, Дима закрыл уши.

– Зом-би… Зом-би… – гремел медным голосом набат в его голове.

– Я… Я… Зомби!.. – чуть слышно прохрипел Дмитрий, соглашаясь с колоколом, чтоб тот хоть немного приутих.

– Мы-пос-лед-няя-над-еж-да… – в перезвон вплелись слова командира. – Про-щай!..

Погожин вывалился из комнатушки, сел на пол и застонал, сжимая голову руками. Он пытался унять звон и голоса, крепко жмурясь и тряся головой что есть силы. Вскоре это дало результат, наваждение начало стихать, удаляясь.

Дождавшись, когда уши стали слышать то, что и должны, то есть, тишину, Дмитрий поднялся, подобрал выпавший из руки нож и снова заглянул в комнатушку. Девочка по-прежнему спала, лишь перевернувшись на бок, да одеяло чуть сползло.

Подойдя к кровати, Дмитрий наклонился, глубоко вдыхая давно забытый запах ребенка. Откуда-то из глубокого детства он знал этот аромат, не сравнимый ни с чем другим. Запах беззаботности, надежды, любви, свежести…

Поправив одеяло на спящей, Дима поспешил покинуть детскую. Перед глазами мелькали конопушки на лице вытащенной из машины Алёнки, улыбка на личике спящей девочки, блестящие и мягкие черные волосы воспитательницы в интернате, светящееся благодарностью за спасение лицо милицейского сержанта…

Полумрак и тишина дома вернули Погожина к реальности. Рядом за дверью лежал плененный фашист, в одной постели с трупом жены, у лестницы валялись тела охранников, где-то в подвале томились узники. Возможно, где-то ещё притаился неразведанный враг, готовый ударить в спину или поднять тревогу… Заперев дверь детской так, чтобы девочка никак не смогла выйти наружу, Дмитрий побежал вниз по лестнице, заглядывая в каждый уголок, в кладовки, в санузлы…

Пробежавшись по двору, он со всей тщательностью проверил все закоулки, все комнаты и подсобные помещения. Вход в тир оказался заперт на массивный навесной замок, такой же висел на оружейной комнате в самом доме, ясно говоря о том, что внутри никого нету. Все же, какая-то мысль не давала ему покоя, что-то неправильное грызло изнутри. Никак не формируясь в понятную мысль. Что-то упустил, что-то не доглядел…

Закончив с постройками, Дима, в прежнем темпе, ринулся в подвал, не забыв перед этим забрать ключи со стола дежурного. Открыв широкую металлическую дверь с толстым слоем звукоизоляции, быстро, но осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, спустился вниз. Там его ожидали небольшие камеры, «кладовки для хлама», как говорили обитатели особняка в прежние времена, и большой зал, с дыбой, Х-образным крестом, увешанном ремнями для фиксации жертвы, длинным столом из нержавеющей стали и металлическим шкафом для «инструмента». Вот только кладовки подозрительно смахивали на тюремные камеры, как решетками на крохотных окошках, так и широкими «полками» на уровне колена.

Вытащив из камер пятерых женщин и шестерых мужчин, ничего не понимающих спросонок, испуганно жмущихся друг к другу, Дмитрий внимательно рассматривал их. Почти все лица он хорошо знал. Вон тот, чуть полноватый мужик в джинсовом костюме, изрядно потрёпанном и грязном, работал здесь поваром в прежние времена. Симпатичная и когда-то ухоженная блондинка в спортивном трико, знававшем лучшие времена, служила уборщицей, прилежной и молчаливой. Угрюмый, седой мужчина неопределенных лет, следивший за гаражом и машинами, когда-то имел военную выправку, а сейчас сутулился и хромал на обе ноги…

– Что с вами случилось? – Погожин наконец понял, какая мысль не давала ему покоя, наблюдая за «замком», он не видел прислуги. – Вы же работали здесь! Почему вас держат в подвале?

Ответ несколько затянулся, рабы тоже узнали его.

– Как все началось… – прокашлявшись, нарушил неловкую паузу механик. – Мы хотели уйти к семьям. Но герр Шульце… то есть, Григорий Кравченко…

Дмитрий отмахнулся от пояснений, он прекрасно знал, о ком речь.

– …запретил нам уходить. Мы начали требовать, шум устроили… А он натравил на нас своих псов, ублюдков этих…

– Они все мертвы. – безразлично сообщил Дмитрий, по комнате тут же пронесся вздох облегчения.

– Слава богу! – продолжил механик. – Они нас и заперли здесь. Женщин использовали для работ по дому, мы, мужики, во дворе все делали. Сначала пытались сопротивляться, так мне чуть ноги не сломали, когда бежать попытался.

– А меня солдатне отдали, за то, что господский завтрак со стола смахнула! – срываясь в плач пожаловалась белокурая молодуха, чертами лица немного похожая на Мерилин Монро. – Насиловали целую ночь…

Выслушав жалобы всех присутствующих, за несколько дней досталось каждому и каждой, Дмитрий принял решение. Он видел перед собой жалких, слабых людишек, кормившихся из рук фашистов в сытые, спокойные времена, сполна получив за это после падения цивилизации. Тем не менее, ему стало противно от того, что он может уподобиться уродам, на генетическом уровне ненавистных любому русскому человеку.

– Мы последняя надежда… – прошептал Погожин, затем сказал, уже громко. – Там все мертвы, кроме девочки, я их убил, совсем убил!

– Дочка брата Шульце, сдох, собака… – сплюнул в сердцах повар. – Покусанным приехал!

– …Вам бояться нечего, а девочка ни в чем не виновата. Она всего лишь ребенок. – не обратив внимание на перебившего его речь мужчину, продолжил Дмитрий. – Мне понадобится ваша помощь в погрузке, потом вы свободны идти или ехать, куда захотите. Или остаться здесь.

Люди зашумели, голоса явно оживились.

– Есть одно НО! – Дмитрий сделал акцент на последнем слове. – Говорю прямо, я вам не очень доверяю. Поэтому, пока я закончу дела наверху, вы посидите здесь. Освобожу всех, когда буду готов выезжать. Надеюсь, вы меня понимаете.

В этот раз гомон стал не таким радостным, как прежде, в голосах послышались нотки возмущения. Однако, Погожин оставался таким же хладно-беспристрастным. Развернувшись, он неторопливо пошел к выходу, прислушиваясь к происходящему за спиной. Никто не бросился ему вслед, хотя недовольные интонации никуда не делись.

* * *

– Хайль Штирлиц, хер Шульце! – издевательски поздоровался с очнувшимся и успевшим испугаться «фюрером». – Как голова, сильно болит? А у твоей стаи уже никакой головной боли! Советую не шуметь, в соседней комнате спит твоя племянница, незачем будить и пугать ребенка! Мигни, если понял!

Пленник, сверливший Дмитрия ненавидящим взглядом, перестал мычать и мигнул глазами.

– Вот и славно! – улыбнулся Погожин, медленно отдирая с морды фашиста скотч, что доставляло тому заметную боль. – Сейчас мы с тобой поговорим, а если ты не ответишь на любой вопрос, я отковыряю тебе коленные чашечки, затем ногти, потом начну дробить каждый сустав, начиная с пальцев. Поговорим, или покричим?!

С удовольствием заметив животный ужас в глазах пленника, неотрывно следящего за ножом, плавно приближающемся к его лицу, Дима начал допрос, задавая интересующие его вопросы неприятно тихим, вкрадчивым голосом. «Фюрер» отвечал, иногда с неохотными паузами, прекращавшихся после лёгких уколов остриём ножа в колени.

– Скажи мне, хер Шульце, к чему весь этот ваш маскарад? Эсэсовская форма, «косторезы»[57]57
  «Косторез», «пила гитлера» – прозвища пулеметов MG-34/42


[Закрыть] на вышках, флаги? – Погожин задал вопрос, мучивший его с самого начала операции. – Ваши идеи сейчас никому не нужны, конец света на дворе, все бегут, куда могут!

– Конец света… – фюрер даже всхлипнул от короткого смешка. – Ты так ничего и не понял? Теперь можно всё, абсолютно всё! Нет жидомасонов, сидевших у власти, все разбежались, как крысы! Власти нет, ни-ка-кой! Мы можем делать, и делаем, всё то, чего так долго ждали!

Кравченко перевел дыхание, наблюдая за реакцией убийцы, уничтожившего весь его гарнизон.

– Как думаешь, долго продлится такое безвластие? Нет! Тот, кто сильнее, страшнее, быстрее, будет править миром! Подомнет под себя всех, у кого меньше штыков, дисциплины, кто не воспользовался моментом! Посмотри на этих унтерменшей, кто до сих пор сидит по домам, и ждет, что его спасут добрые чиновники! Которым насрать на всех, кроме себя! Где твой депутат? Пайки раздает, винтовки? Раз ты здесь, значит, его давно и след простыл! А ты, сам, что будешь дальше делать? Оружия у тебя теперь, армию вооружить хватит, разве не так? Рабы есть, или ты их тоже?..

Дима отрицательно покачал головой, глядя на распалившегося фюрера. Тот уже не обращал на лежащее рядом мертвое тело жены, да и до погибшего сына, похоже, ему так же не было дела.

– Значит, понимаешь! – обрадовался Шульце, в его глазах блеснула надежда. – Понимаешь, что имея надежную крепость, запасы, оружие, можно не просто выжить, а собрать под себя нужных людей, которые будут выполнять все, что ты им прикажешь! Зачистить биомусор, портивший расу, убрать черножопых, жидов, подмять под себя город и область! А эти, смердящие, «зомби», тебе только помогут! Ты же наш, арий, высшая раса! Мы с тобой можем держать не только север города, но и больше, много больше! Наших ещё много осталось, я знаю, как с ними разговаривать, а ты, ты покажешь, что такое настоящая сила! За нами пойдут, сначала десятки, потом сотни, а потом ты будешь командовать батальонами! Вся страна будет наша! Разве ты не этого добиваешься?

– Да, с тобой трудно не согласиться… – тихо сказал Дмитрий после некоторых раздумий. – Но у меня есть вопрос. Почему вымерли сквокки?

Не дожидаясь встречного вопроса, Погожин поднялся и всадил нож в голову подонка, успевшего удивиться, но не испугаться. Добрая немецкая сталь клинка, без труда, с противным мокрым хрустом вошла в череп…

…Перегрузив из пригнанного «гелика» трофеи из райотдела, и забросив в кабину КАМАЗа сумку со снаряжением, Дима аккуратно уложил за спинки кресел СВД. Затем, занеся узникам найденной на кухне еды и воды, отправился исследовать склады.

Длинный коридор подземного тира оказался завален кучей барахла, с узким проходом между привезенными невесть откуда ценностями. Тюки с одеждой, коробки с консервами, связки обуви, ящики с кухонными и походными ножами, бинокли, велосипеды, связки лыж, мешки с мукой и крупами… Выбор делал явно понимающий человек. Даже жаль, что он лежит где-то там, наверху, холодный и бесполезный.

Наскоро отобрав самые интересные находки, Дмитрий вытащил их наружу, к машине отнесут помощники. Следующим приобретением стали пулеметы с вышек. Патрон хоть и редкий, но на складе может найтись хороший запас. «Пилы гитлера» для продажи очень даже пригодятся. Немного передохнув, вынес из дома оружейную комнату, оставивнетронутыми лишь охотничьи ружья да мелкашки, чтобы не отпускать узников совсем уж беззащитными. Ещё дюжина «калашей» с магазинами и боекомплектом, перекочевала в кабину из оружейки в казарме. Офицерские комнаты и дежурка, обогатили на семь пистолетов ПММ, с запасными магазинами. Чувствуя себя медведем, попавшем на тучную пасеку, Погожин метался по усадьбе, собирая все самое вкусное.

Оружейный склад оставался на десерт. Никуда не надо торопиться, в ближайшие сутки гостей не ожидалось. Потом – может быть, Шульце ожидал «важного человека», безо всяких гарантий, что тот сможет приехать. Время такое, непредсказуемое.

Заварив большую кружку крепкого кофе, Дмитрий в очередной раз посмотрел на часы. Половина пятого… Девочка проснется часам к семи, надо успеть погрузиться и дать время невольникам, прибраться в доме, чтобы не сильно напугать ребенка. На минуту Погожин задумался о том, чтобы и эту малышку отправить к Таличу, на базу «Знамени», пусть ещё раз подумает над своими словами, если ему не хватило вчерашнего «презента»… Но тут же передумал. Некогда возиться с малявкой, пусть едет с рабами до ближайшего опорного пункта военных. На комфортном и безопасном «Гелендвагеге», от него Дмитрий твердо решил избавиться. Слишком уж приметный, да и топлива не напасешься.

…Склад встретил нового хозяина темнотой и знакомыми до боли запахами оружейной смазки. Включившись, тусклые лампы аварийного освещения вырвали из темноты приличное количество фанерных коробок. Вскрыв одну из них, Дмитрий увидел, что под листом фанеры скрывается привычный армейский ящик из досок, окрашенных в темную «оливу». Здесь патроны, семёрка. Что в следующем, чуть других размеров? АКМ, пять штук…

Открыв ящик размером побольше, Дмитрий присвистнул от удивления. МОН-50! И таких здесь стоял сразу десяток! Шестьдесят мин! Осмотрев кучу сокровищ, настоящих сокровищ для окончательно сошедшего с ума мира, Погожин попытался понять, влезет ли все добро в кузов грузовика, переставший казаться вместительным. Пожалуй, можно попробовать…

Погрузка добычи, четырьмя рабами, со всеми перестановками в кузове, отняла ещё час. Небо уже начало сереть, с мужчин лился пот, то ли от тяжёлой работы, то ли от страха перед Дмитрием, устало приглядывавшим за процессом с автоматом в руках. Убийце двух десятков крепких молодчиков ничего не стоило добавить узников к послужному списку… Однако, их опасения оказались напрасны. Забив КАМАЗ под завязку, ещё и добавив сверху часть барахла, отобранного в тире, Погожин выпустил из подвала остальных несчастных, попросив убрать трупы в подземный склад. Если мертвяк разъедается в моба на одном необратившемся трупе, что может вырасти на двух тоннах человечины?!

* * *

По Старому Ярославскому шоссе, в сторону Сергиевого Посада, пробирались четыре черных внедорожника. Первым шел бронированный Гелендваген, отмеченный следами вчерашнего обстрела. За ним следовали два «Лэнд Крузера» и один «Чероки», доверху забитые всем, что подворачивалось под руку, в пропитанном кровью особняке со шпилем и четырьмя нелепыми башенками. Колонна, проезжая мимо толпы зомби, вяло толкущихся возле придорожного отеля, вопреки здравому смыслу остановилась.

Из открывшейся задней двери, от мощного пинка, в сторону нежити вылетела маленькая девочка, одетая лишь в розовую пижамку, разукрашенную ромашками.

– Катись, личинка фашистская, лучше бы вместо тебя мешок крупы взяли! – вслед заплаканной, с трудом поднимающейся на ноги малышке, злобно крикнула блондинка, немного похожая на Мерилин Монро…