Текст книги "Программист и бабочка (сборник)"
Автор книги: Юрий Нестеренко
Соавторы: Евгений Якубович,Наталья Егорова,Владимир Венгловский,Даниэль Васильев,Леонид Шифман,Ирина Кадин,Юрий Лопотецкий,Юлия Гофри,Мара Будовская,Эдуард Золотаревский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
Юрий Нестеренко
Шаблон
«Распластавшись по стене, Рональд сделал еще один шаг по осклизлым, растрескавшимся камням карниза. Наконец ему удалось ухватиться за решетку окна. Дожди и туманы не одного столетия изъели прутья ржавчиной, но те все еще оставались достаточно толстыми и прочными. Рональд крепко схватил два прута и изо всех сил потянул их в разные стороны. Его могучие мускулы вздулись буграми, на лбу выступил пот. Казалось, даже ему, лучшему воину Запада, не удастся совладать с решеткой. Но мысль о принцессе, которую, быть может, в эту минуту уже приковывали к алтарю, придала рыцарю силы. Правый прут хрустнул и сломался. В тот же миг нога Рональда соскользнула с раскрошившегося камня, и воин повис над бездной на левой руке. Не позволив панике овладеть собой, он несколько секунд провисел, давая отдых перенапряженным мышцам, а затем рывком подтянулся и в следующий миг уже протискивался в окно.
Рональд оказался в узком коридоре, погруженном во мрак. От камня тянуло холодом и сыростью. В свете ущербной луны, пробивавшемся сквозь решетки, он различил вмурованные в стену бронзовые кольца, но ни в одном из них не было факелов. Ладно, темнота ему только на руку. А вот то, что коридор такой узкий, плохо – с мечом здесь не развернешься… Рональд напряг слух, боясь услышать отдаленное пение, возвещающее о начале церемонии, но пока что было тихо. Значит, время еще есть. Однако он не имел понятия, где в этом огромном храме жрецы держали свою пленницу. Положившись на удачу, он крадучись двинулся вперед по коридору. Но, как он ни старался ступать беззвучно, тихий звук шагов все же разносился в недвижном воздухе. Внезапно Рональд понял, что слышит вовсе не свои шаги…»
– Опять читаем на дежурстве?
Рональд Хардклифф вздрогнул, машинально отдал компьютеру мысленный приказ переключить задачу, но, тут же осознав, что это уже бессмысленно, смутился еще больше и вернул текст на экран.
– Так ведь все спокойно, командир, – виновато произнес он.
– «Спокойно»… – передразнил Брюс Ламберджек. – Ты ничего не заметишь, даже если инопланетный десант высадится у тебя за спиной. Не спорь, меня же не заметил… И добро бы еще читал что-нибудь приличное, а то опять «Сага о Рональде». Я еще могу понять, когда подобным чтивом убивает время скучающая домохозяйка. Но человек с высшим образованием, сидящий в двухстах парсеках от Земли, на дикой планете, на одном из важнейших форпостов цивилизации – и читающий эту псевдосредневековую дребедень… От кого там у тебя герой в очередной раз спасает принцессу? От злого колдуна?
– От жрецов древних богов, – смущенно улыбнулся Рональд.
– Вот, вот. Графоманское нагромождение шаблонов.
– Домохозяйка, раздав приказания своим роботам, не знает, чем ей заняться, и мы в том же положении, – заметил Рональд. – Скучно же. На этой планете ничего не происходит и не будет происходить еще миллиард лет, пока первые рыбы не выползут на сушу. Хорошо Инге, ковыряется со своими лишайниками, а остальным что делать?
– Думаю, этот твой мифический тезка был бы счастлив поменяться с тобой местами. Полеты к звездам, тысячелетняя мечта человечества и все такое…
– Ну и что? – пожал плечами Хардклифф. – Романтичным и интересным всегда кажется только то, что необычно. В его эпоху обычными были драки на мечах, в нашу – межзвездные полеты.
– Не такими уж обычными. Реальное средневековье было куда более скучным, чем описывают в современных бульварных романах.
– Наша работа тоже куда более рутинна, чем представляли фантасты прошлого.
– Рутинна или нет, а мы минимум вдвое дальше от Солнца, чем любое из земных поселений. И в то же время – червоточина ведет отсюда прямиком в Солнечную систему. Пока здесь не будет создан постоянный оборонительный рубеж, мы шестеро и наши роботы – единственная защита Земли на этом направлении, как бы патетически это ни звучало. А ты читаешь на дежурстве.
– Эта червоточина, скорее всего, существует уже миллионы лет, – возразил Хардклифф, – и ничего с Землей за это время не случилось. Да и вообще, почему мы все время мыслим в категориях форпостов и оборонительных рубежей? Мы ведь еще ни разу не сталкивались с чужим разумом – так почему ждем из космоса врагов, а не друзей? Вот уж где шаблон, так шаблон!
– Недооценить врага опаснее, чем друга, – наставительно изрек Ламберджек. – Ты ведь знаешь, что случилось на Вольфе III.
– Не знаю. И никто не знает.
– Вот именно. Спасатели не нашли ни живых, ни мертвых.
– В любом случае, это более чем в сотне парсеков отсюда.
– Ну и что? Во-первых, кто сказал, что все космические угрозы имеют единственный источник? Во-вторых, мы-то, люди, присутствуем и там, и здесь. Значит, и кто-то другой…
Мелодичный сигнал, поданный системой контроля периметра, прозвучал, словно подтверждение его слов. Но оба человека взглянули на монитор третьей секции без всякой тревоги; не опознай система сигнал «свой-чужой», звук был бы совсем другим. Действительно, экран показывал знакомый вездеход. На броню налипли подсыхающие кляксы грязи, с гусеничных траков свисали ноздреватые клочья местного темно-зеленого лишайника.
– Привет, мальчики, – сказала Инга Райхман, появляясь на соседнем мониторе. – Вы не впустите усталого биолога в вашу крепость?
– Хоть кто-то на этой планете устает от работы, а не от безделья, – вздохнул Рональд, отдавая мысленную команду. Получив сигнал от импланта в его мозгу, система безопасности открыла внешние ворота ангара.
– Нехорошо завидовать, – наставительно заметила Инга. – Тебе мама в детстве не говорила?
– Как успехи мировой ксенобиологии? – осведомился Брюс.
– По-тря-сающе. Я нашла на южной отмели совершенно уникальный грибок, паразитирующий на буро-желтых водорослях. Удивительно живучий. В считанные дни он уже поразил всю отмель. Я влюбилась в него с первого взгляда на его ДНК.
– Надеюсь, ты не притащила эту дрянь на базу? – неприязненно спросил Ламберджек, заранее зная ответ.
– Ну конечно же, образцы у меня с собой! Разве в полевых условиях можно провести полноценное исследование? Тут нужна нормальная лаборатория…
– Параграф двенадцатый Общих положений, – устало вздохнул командир. – Биологическая опасность.
– Абзац второй спецификации лабораторного оборудования, – моментально парировала Инга. – Со всеми видами биологических агентов до уровня опасности А0 включительно. Брюс, ну, не упрямься. Хочешь, я назову его в твою честь?
– Только попробуй.
– И попробую, если ты меня не пустишь! Brucus lumberjackus. Между прочим, он вызывает ускоренное гниение биомассы. Я надеюсь выделить соответствующий фермент, он будет называться ламберджекатин…
– Ладно, открой ей внутренний люк, – проворчал Брюс, обращаясь к Рональду. – Вечно у нас одни инструкции противоречат другим…
Инга отсалютовала ему по-уставному и исчезла с экрана. В помещение диспетчерского поста размашистой походкой вошел Олаф Петерсен. Коротко подстриженные черные волосы мокро липли на лоб – должно быть, главный инженер только что вылез из бассейна после очередного самоистязания в спортзале.
– Что нового? – бодро осведомился он, почти уверенный, что услышит в ответ заезженное «Ты пришел!»
– Инга притащила новый грибок, – вместо этого поведал Брюс. – Счастлива до небес.
– Как думаете, это серьезно? – спросил их обоих Рональд.
– Что, опасность? – не понял Ламберджек.
– Да нет… то, что она так радуется.
– Нет, конечно, – ответил командир уже без тени иронии. – У нее же докторская по сравнительному анализу высших позвоночных планет земного типа, неужели ей интересно ковыряться в каких-то грибках и лишайниках? Но что делать, если эта планета слишком молода для более сложных форм жизни.
– Я вообще не понимаю, что мы здесь делаем, – изрек Рональд. – Неужели нельзя было… Что там еще?
Это был снова сигнал системы контроля, на сей раз из седьмой секции периметра. На экране маячил шестиногий и многорукий робот, густо перемазанный грязью – один из множества киберов, трудившихся на строительстве подземного комплекса будущего Центра управления силами рубежа.
– Вот, каждому роботу вручную дверь открывай, – проворчал Хардклифф, хотя термин «вручную» не вполне подходил для мысленной команды. – Я и говорю – неужели нельзя было все здесь автоматизировать?
– Автоматизировали, что могли, – ответил Петерсен, – в космосе работают одни роботы, и на планете в основном тоже. Но верховное руководство должно принадлежать разумным существам. Все-таки здесь форпост, всякое может случиться.
– Вот и сделали бы разумный компьютер. Технически это было возможно еще в прошлом веке.
– Скажешь тоже! – возмутился Олаф. – А если он взбунтуется?
– Так нечего держать его в рабстве. Надо с самого начала предоставить ему те же права, что и у людей.
– Ты соображаешь, что говоришь? Права человека – компьютеру! Да еще доверить ему безопасность Земли!
– Ну и что? – настаивал Хардклифф. – Если ты доверяешь человеку, рожденному и воспитанному дилетантами – у какого процента родителей есть педагогическое образование, а? – то почему не доверять компьютеру, созданному специалистами? Опять эта наша манера всюду видеть угрозы и врагов! Если мы тысячи лет убивали друг друга – да и сейчас, собственно, сами знаете, что в Африке и на Ближнем Востоке творится… – это ж не значит, что все формы разума такие же!
– Твоя пламенная речь в защиту прав компьютеров страдает только одним недостатком, – заметил Брюс. – Ты предложил дать компьютеру разум только для того, чтобы свалить на него работу, которую тебе делать скучно, Ну и кто после этого рабовладелец?
– Хм… – смутился Рональд.
– В любом случае, у нас есть основания проявлять осторожность, – перешел в наступление Петерсен.
– Ну да, – кисло согласился Хардклифф, – memento Вольф III.
– В частности, это.
Повисла пауза.
– Наверное, их сожрал червь, – сказал вдруг Рональд.
– Какой еще червь? – не понял Брюс.
– Тот, который делает червоточины.
– Не смешно, – неприязненно произнес Ламберджек. – И вообще, это не повод для шуток.
– А я серьезно, – возразил Рональд. – Принято считать, что червоточины – это естественные образования, а почему? Только потому, что их существование предсказала наша физика? Ну да – предсказала, что такое может существовать. И позже убедилась, что оно существует. Но на вопрос, откуда оно взялось, до сих пор нет внятного ответа.
– Есть несколько гипотез, – не согласился Олаф.
– Вот именно – несколько! Ни одна из которых не признана основной. Несколько ответов – это все равно, что отсутствие ответа вообще. На самом деле, это даже хуже, ибо дает иллюзию знания, которого реально нет. Тогда чем плоха моя гипотеза? Даже не цивилизация, когда-то настроившая туннелей в континиуме для межзвездных сообщений. А просто некая неразумная форма жизни, тупая и примитивная, как и все слишком большое. Неорганическая, даже не планетарная. Питается, допустим, энергией звезд…
– Тогда причем тут колонисты? – усмехнулся Петерсен.
– У них ведь был термоядерный реактор? Эта штука его учуяла.
– Тогда Землю оно бы учуяло еще раньше, – заметил Ламберджек.
– Видимо, когда оно в последний раз побывало в Солнечной системе, на Земле еще не было ядерной энергетики. Но в следующий раз…
– Рон, ты все это серьезно? – осведомился командир.
– Так, в порядке гимнастики ума, – пожал плечами Хардклифф. – Или заражаюсь вашей паранойей об угрозе из космоса.
Петерсен хотел что-то ответить, но его перебил вкрадчивый женский голос автоматики, сообщивший о времени смены вахты.
– Ну вот, Олаф, следующие четыре часа здесь скучать тебе, – удовлетворенно констатировал Рональд, поднимаясь из кресла и потягиваясь. Не успел Петерсен занять его место, как сердито пискнул сигнал вызова, но монитор остался темным.
– Слушайте, парни, – раздался из динамика раздраженный голос Кшиштофа Валевского, – я, конечно, все понимаю, всем нам здесь скучно, но это еще не повод опускаться до тупых казарменных розыгрышей! Сознавайтесь, чья это работа?
Ламберджек строго посмотрел на подчиненных. Несмотря на установившиеся на базе почти сразу панибратские отношения, розыгрыши он и сам не жаловал, и знал, что чопорный Валевский их не переносит. И все это знали. А для шести человек, оторванных от остальной цивилизации и мающихся от скуки, путь от неудачной шутки до серьезного конфликта может быть совсем коротким.
– В чем дело, Кшысь? – удивленно спросил Рональд. Этот простой вопрос Валевски немедленно интерпретировал как признание вины через попытку создания алиби.
– Ах, «в чем дело», Рональд? Тебе надо, чтобы я это еще и рассказал? Чтобы не только ты, но и остальные могли посмеяться?
– Кшиштоф, я не знаю, о чем ты, но, честное слово, я ничего такого не делал. Я вообще только что сменился с вахты. Может, Олаф…
– Я-то тут при чем? – возмутился Петерсен.
– Валевский, объясните, наконец, что случилось, – официальным тоном потребовал Ламберджек.
– Ну хорошо. Только что, выйдя из душевой, я не обнаружил в своем шкафчике одежды. Я готов не выяснять, кто из вас это сделал, но даю ему две минуты, чтобы повесил все обратно.
Трое переглянулись.
– Как я уже сказал, я уже четыре часа не покидал диспетчерской, – произнес Рональд. – И я согласен с тобой, Кшысь, что это дурацкая шутка.
– А я был в спортзале, – добавил Олаф. – Можешь снять протоколы нагрузок с тренажеров, если не веришь.
Двое посмотрели на Брюса.
– Надеюсь, я никому не обязан доказывать, что командир не занимается воровством штанов у подчиненных! – раздраженно воскликнул Ламберджек. – Есть еще Хуан.
– Его я уже вызывал, он не отвечает, – ответил Кшиштоф. – Небось, как обычно, режется во что-нибудь с компьютером и отключил связь. Да и не в его это духе. На самом деле неважно, кто где был. Тот, кто это сделал, подослал робота. Я слышал шаги, они были не человеческие.
– Робота? Тут уж точно не докопаешься, особенно если роботу приказали забыть приказ после исполнения, – констатировал Петерсен.
– Две минуты пошли, – грозно напомнил Валевский.
– Ладно, парни, – изрек Ламберджек, – вы же видите, шутка успеха не имела. Кто бы это ни сделал, велите роботу вернуть одежду. На сей раз я не буду составлять рапорт, но чтобы впредь подобных глупостей не было!
Рональд и Олаф молча глядели друг на друга. Олаф попробовал вызвать Хуана, но тоже безуспешно.
– Две минуты прошли, – зловеще произнес Валевский. – Уже даже почти три.
– Ладно, Кшиштоф, успокойся, – примирительно предложил Ламберджек. – Потом разберемся. Обыщем всю базу, если ты настаиваешь.
– Потом? А сейчас-то мне что делать?!
– Сходи на склад да возьми себе новый комбинезон. Можно подумать, у нас их мало.
– И в каком виде ты мне предлагаешь идти через всю базу?
– Да кто тебя увидит, кроме роботов?
– Инга еще не вернулась?
– Вернулась, но она заперлась в лаборатории с каким-то гнилостным грибком. И ее оттуда не выманит целая армия марширующих по коридору голых физиков.
– Ладно, Кшиштоф, я пошлю робота на склад, и он принесет тебе новую одежду, – вмешался Олаф. – Но если тебе в ней что-то не понравится, подбирать другую пойдешь сам.
– Ладно, – проворчал Валевский и, чуть помолчав, добавил: – Между прочим, у меня в кармане была магнитная карточка.
– Когда ты ей в последний раз пользовался? – фыркнул Рональд. – Это же архаизм, резерв на случай проблем с имплантом. Будешь открывать двери мысленным приказом, как обычно.
– Магнитная карточка? – пробормотал Ламберджек. – Хм… если предположить, что именно она кому-то и потребовалась…
– То он просто вытащил бы ее из кармана, и Кшиштоф о ней бы не вспомнил еще месяц, а не стал бы похищать одежду, привлекая всеобщее внимание, – докончил Рональд.
– Логично, – согласился Брюс. – Если только он вообще руководствуется логикой. Сама идея украсть карточку товарища с логикой совместима плохо.
– Он… или она… – задумчиво произнес Петерсен.
– Инга?! – изумленно воскликнули разом Брюс и Рональд. – Вот уж что совершенно исключено, – продолжил Ламберджек. – Только представить себе, чтобы она прокрадывалась в раздевалку, похищала одежду Валевского…
– Может, она тайная фетишистка, – усмехнулся Олаф.
– Или все-таки подцепила какую-то заразу от своих грибков, – неожиданно поддержал его Рональд. – И сейчас у нее жар и бред…
– По-моему, если у кого и бред, то это у вас, – заявил Брюс и наклонился к монитору, вызывая Ингу. Та не отвечала.
– Тоже любит отключать внешнюю связь, когда работает… – пробормотал Ламберджек. – Ну не врубать же из-за всей этой чепухи общую тревогу!
На пульте загорелся желтый транспарант. «Резервный генератор включен», – доложила система.
– Черт возьми, это еще что? Олаф, у нас проблемы с электричеством?
Петерсен мысленно приказал компьютеру запустить диагностику.
– По приборам все в норме. Реактор в штатном режиме, обрывов нет.
– Тогда на кой включается генератор? Ладно, пойду на резервный пост, разберусь. Вот, Рон, ты все жаловался, что у нас ничего не происходит… Кстати, чтобы не скучать, сгоняй пока к Хуану. Если это все-таки он развлекается…
Покинув центральный пост, Ламберджек быстро шагал по коридору. Действительно, дурацкий какой-то день… Если все исправно, генератор не должен был включиться сам. Вероятность случайного срабатывания – один на миллион, если не меньше. Значит что же – кто-то проник на резервный пост и включил его? Если не Хуан и не Инга, то получается, что это опять робот? Кстати, роботу, чтобы туда войти, как раз понадобилась бы магнитная карточка, ибо в его передатчике нет тех кодов управления, что в имплантах людей. Но и замок принимает карточки, и все управление поста продублировано кнопками…
Стоп. Робот. Брюс активизировал горловой имплант.
– Рональд!
– Да, командир? – откликнулся имплант у него в ухе.
– Что за робота ты впустил на базу перед концом вахты?
– Почем я знаю? Робот и робот.
– Что ему вообще на базе понадобилось в разгар работы?
– В штатном режиме роботами командует центральный компьютер, ты же знаешь.
– Придешь к Хуану, оторви его от игрушек, пусть проверит… Олаф!
– Да?
– Посмотри по логам, какой ID у робота, прошедшего на базу полчаса назад. Через седьмую секцию.
– Момент… MFB18 слэш 41.
– Где он сейчас?
– Командир! Брюс! – это снова был Рональд, и голос у него был испуганный. Очень испуганный.
– Брюс, я на центральном терминале… Хуана здесь нет. И… здесь повсюду кровь… на столе, на клавиатуре… на полу целая лужа…
Спятивший робот?! Робот-убийца?! Невозможно… да и слишком уж хитро он действует. «Роботами командует центральный компьютер…»
– Рональд, отключи центральный компьютер от управления и немедленно уходи оттуда! Олаф, подтверди отключение!
– Сейчас… отключен!
– Подтверждаю! База на ручном управлении.
– Олаф, я не расслышал, где сейчас эта железяка?
– Момент, я не успел посмотреть… На стройке. На нижнем подземном уровне. Чепуха какая-то, он же должен быть на базе!
Ламберджеку оставалось пройти последнюю секцию коридора перед резервным постом. И в этот момент из щели в потолке выехала герметизирующая бронепереборка, отсекая командира от его цели. Брюс развернулся и бросился бежать обратно. Вторая переборка ухнула вниз, закупоривая ловушку.
– Олаф! Общая тревога! Первой степени!
По всей базе взвыли сирены. В стене справа, повинуясь сигналу импланта Брюса, открылись дверцы шкафа; такие шкафы, как раз на случай общей тревоги, находились в каждой секции. Внутри был скафандр и десантный бластер с полным боезарядом.
Но прежде, чем надеть шлем, Ламберджек почуял то, что не замечал раньше: слабый, едва различимый запах, еще не развеянный системой вентиляции. Не то чтобы особо неприятный, скорее, необычный. Он не походил на запах химической лаборатории или мастерской – скорее, на запах очень экзотической кухни, какой-нибудь сырой рыбы под острым соусом и маринованной саранчи…
– Брюс? Мальчики? Что происходит? – голос в ухе перекрыл рев сирен.
– Инга! Инга, слава богу, ты жива… Где ты?
– В лаборатории, конечно.
– Запрись и никого не впускай! На базе чужой!
– Какой еще чужой? На сотню парсеков вокруг нет ни одного человека, кроме нас.
– А кто тебе сказал, что это человек?! – сорвался на крик Ламберджек. – Олаф, активизируй космическую оборону!
– Командир, – голос Петерсена звучал растеряно, – кто-то сбил ориентацию главной антенны. Мы потеряли связь с орбитой.
– Рон, подключи обратно главный компьютер!
– Поздно, я уже ушел с терминала. И меня от него отрезало.
Не считая бессмысленного вроде бы включения резервного генератора, пока неведомый враг действовал весьма ловко. Проник на базу сквозь считавшийся неприступным периметр, завладел карточкой, дающей доступ в самые важные помещения, спровоцировал людей самих отключить компьютер, заблокировал их по одному в разных местах здания и нарушил связь с боевыми системами в космосе… Брюс перевел регулятор мощности на ручке бластера на максимум и открыл огонь по преграждающей путь переборке.
– Рон, можешь пройти к центральному посту? – крикнул он.
– Нет, второй коридор перекрыт. Пока свободен третий, но там темно! Я как раз на развилке.
– Ну фонарь-то у тебя на шлеме работает? Беги по третьему, может, удастся в обход. Но гляди в оба, это может быть ловушка! Олаф, что системы слежения?
– Включены. Ищу этого гада. На резервном посту его уже нет, и он вырубил свет в половине помещений. Ничего, отловим в инфракрасном диапазоне.
Вырезанный кусок брони, вишнево светясь оплавленными краями, рухнул на огнеупорный пол. Ламберджек бросил взгляд на индикатор заряда – плохо, переборки сделаны на совесть, если резать каждую, заряда надолго не хватит… Но, едва он боком, стараясь даже в скафандре не коснуться раскаленных краев, пробрался через дыру, как увидел, что дальше путь свободен. Что за черт? Монстр решил поиграть в кошки-мышки?
– Олаф, куда там запропастился твой робот с одеждой? – раздался вдруг голос Валевского. – Пусть заодно прихватит для меня скафандр, раз уж тут такие дела. Тут еще и тьма полная, ко всему прочему… А, вот он, кажется…
– Кшиштоф, назад! – гаркнул Ламберджек, и тут же его череп чуть не взорвался от ужасного вопля в ушном импланте. «АААА!!!» – орал Валевский. «АААААА!!!» Страшно, когда мужчина так кричит. В таком крике уже нет ничего от разумного существа, это крик терзаемого невыносимой болью животного…
Брюс мчался в сторону душевой. Никогда в жизни он не бегал с такой скоростью. «Сейчас, ребята, сейчас налажу свет…» – бормотал Олаф, страдая от того, что должен оставаться на посту и не может бежать на помощь.
Брюс нырнул в темноту. Крик захлебнулся хрипом и оборвался. Впереди показалось какое-то мерцание, а слева мелькнул второй луч фонарика – как видно, это был Рональд; они чуть не столкнулись, выбежав одновременно из сходящихся под тупым углом коридоров. В тот же миг под потолком вспыхнули плафоны – и они увидели.
Конечно же, это был не робот. Хотя некоторое сходство имелось – у существа такого же двухметрового роста тоже было шесть членистых ног, тело, состоящее из горизонтального и вертикального сегментов, и много передних конечностей. Но этих конечностей было больше, чем манипуляторов у робота – должно быть, не менее пары дюжин, зато они были уже; причем каждая из них представляла собой не руку, и даже не щупальце, а, по сути, гигантский палец, росший прямо из груди и имевший девять фаланг, каждая последующая короче предыдущей. Самая последняя фаланга оканчивалась коготком. Выше пальцерук сжимались и разжимались челюсти, сочетавшие в себе горизонтальные жвалы, как у насекомых – только в сотню раз больше – и вертикальное подобие зубастого клюва; когда этот клюв открывался, внутри видны были три червеобразных языка, которые расходились и соединялись, словно складываемые щепотью пальцы. Два круглых фасеточных глаза располагались выше челюстей и два – ниже. Бурое тело монстра покрывали крупные бородавки, меж которыми кое-где виднелись редкие волоски.
Но в первый миг людям было не до разглядывания всех этих подробностей. Все, что они видели – это обнаженное тело Валевского в когтях у чудовища и жуткие жвалы, склоняющиеся к беспомощной жертве. При этом пятью из своих пальцерук монстр держал какой-то предмет, почти прижимая его к запрокинутой голове человека; эта штука отдаленно походила на короткую, завязанную морским узлом двустволку, покрытую круглыми наростами, которые перемигивались разными цветами. Ламберджек замешкался, опасаясь попасть в Кшиштофа; «Стреляй же, Брюс!» – заорал Рональд, нажимая на спуск.
Луч вонзился прямо в левый верхний глаз; брызнуло что-то белесое, похожее на гной. Монстр взревел и отпрянул, а затем, выронив и жертву, и оружие, с неожиданной прытью унесся вглубь все еще темного коридора. Рональд рванулся было в погоню, но понял, что на своих двоих чудовище не догнать.
Сзади послышался топот бегущего человека. Брюс обернулся.
– Инга? Я же велел тебе сидеть в лаборатории!
– Сейчас я нужнее как лейтенант Астрофлота, чем как ученый, – ответила Инга, переводя дыхание. Она тоже была в скафандре и при бластере.
– Скорее, как врач. Займись Кшиштофом.
Инга присела над неподвижным телом физика.
– Кажется, вы подоспели вовремя. Жив, хотя и без сознания. И даже нет серьезных ран – так, несколько царапин. Похоже, у него просто шок. А это что за мигалка? – кивнула она в сторону инопланетного оружия.
– Не трогай! – воскликнул Брюс. – Мы видели, как он истязал Кшиштофа этой штукой. Так что все может быть куда хуже шока – неизвестно, что с мозгом и внутренними органами…
– Олаф, робота мне, быстро! Кшыся нужно в лазарет.
– Уже послал. 15-ой серии, так что с этой тварью не спутаете…
Вскоре подъехал, шурша колесами, медицинский робот, похожий на узкую платформу с манипуляторами по бокам. Манипуляторы бережно уложили пострадавшего на платформу; Инга сразу подсоединила оборудование.
– Основные показатели в норме, – сообщила она. – Нужно, конечно, дальнейшее обследование, но…
– Ребята, я снова засек этого ублюдка! – раздался голос Олафа. – Он рвется к реактору!
Двое мужчин тут же сорвались с места. Под потолком зажглись новые плафоны. Инга отдала приказание роботу и, секунду поколебавшись, побежала следом.
«По шестому коридору ближе, – напутствовал их Олаф. – Все же он недостаточно знает базу… Так, я восстановил контроль уже на 80 %… Думаю, к реактору он не успеет… Есть! Я отсек его! Он ломанулся назад… Все, готово! Коридор 7А, между пятой и шестой переборками. Скажите, когда будете готовы – я открою вам пятую».
Трое землян с бластерами наперевес выстроились перед переборкой. Теперь враг сам был в ловушке, которую пытался подстроить им.
– Надо взять его живым и допросить, – сообразил Ламберджек.
– А по-моему, лучше не рисковать, – возразил Рональд. – Мы ведь не знаем, на что он способен, пока живой. Вот когда сюда подоспеют основные силы Флота, можно будет думать о пленных.
– Без команды не стрелять, – упрямо приказал Брюс. – Открывай, Олаф.
Переборка пошла вверх, и за ней зацокали ноги монстра, устремившегося навстречу свободе; но, увидев вместо выхода вооруженных врагов, он попятился. Люди смотрели на него с удивлением – он был уже не бурый, а нежно-голубой, точно копируя цвет окружающих стен.
– Сдавайся! – крикнул Ламберджек, не особенно уверенный, что инопланетянин понимает английский – хотя, с другой стороны, в системах управления тот как-то разобрался… – Лечь на пол!
Монстр, как видно, принял другое решение и, расставив в стороны пальцеруки, с ревом пошел на людей.
– Стоять! – еще раз крикнул Брюс, но чудовище не послушалось, и в следующий миг Рональд открыл огонь. Полсекунды спустя к нему присоединились двое других.
Чудовище оказалось на редкость живучим. Под тройным огнем оно с ревом металось между стенами; даже уже лишившись половины ног, нескольких пальцерук, оставшихся глаз и одного жвала, все в бурой слизи, сочившейся из бесчисленных ран, оно все еще пыталось уползти от врагов в сторону шестой переборки, а люди шли следом, не переставая стрелять. Наконец по уродливой туше пробежали последние конвульсии, и она застыла. Рональд подошел вплотную и еще несколько раз выстрелил между выжженными верхними глазами.
– Это тебе за Хуана, скотина, – сказал он, опуская почти разряженный бластер и еле сдерживаясь от желания пнуть труп.
– Эй, ребята! – раздалось вдруг позади них, – Что тут творится, черт побери?
Они в недоумении обернулись. Это был Хуан Аргуэльо собственной персоной, и вид у него был заспанный.
– Так я не понял, ты разобрался с этой штукой? – настаивал Ламберджек.
– Как сказать, – смущенно ответил Петерсен. – Я не знаю, что это, зато точно знаю, чем оно не является. Это не оружие, не средство связи, не шпионское оборудование – вообще не что-то подобное.
– Как ты можешь это утверждать, если не знаешь, что это?
– Просто потому, что оно очень просто устроено. Там стоит примитивная схема, у которой в принципе не может быть никаких тайных функций. Но вот зачем нужна его явная функция…
В помещение столовой, где обычно проходили общие собрания, вошла Инга.
– Наконец-то! – обрадовался Брюс, выражая общее нетерпение. – Надеюсь, у тебя есть более определенные ответы, чем у Олафа.
Инга выглядела измученной и постаревшей – она провела без сна почти сутки, исследуя останки инопланетянина. Но вряд ли одна усталость была причиной ее сухого бесцветного голоса и официального тона.
– Это разумное существо инопланетного происхождения, – начала она. – Генетические связи с местными организмами отсутствуют.
– Да уж сами знаем, что местная эволюция не дошла даже до кишечнополостных, – проворчал Ламберджек.
– Органическое, с метаболизмом водно-кислородного типа, – продолжала Инга, не обращая на него внимания. – Позвоночное. С легочным и кожным типами дыхания. Во многих отношениях его биовид совершеннее нашего. Например, они не холоднокровные и не теплокровные, точнее, и те, и те. Пока в окружающей среде достаточно тепла, у них рептилоидный метаболизм, весьма выгодный энергетически – когда не нужно тратиться на поддержание постоянной температуры тела, достаточно есть раз в несколько недель. Когда же температура падает ниже критической, они перестраиваются на теплокровный режим. Кстати, их бородавки, точнее, пузырьки – это орган терморегуляции. Они заполняются воздухом, когда нужно удержать тепло, и жидкостью – когда отдать. А волоски – термо– и хеморецепторы. Они очень хорошо чувствуют состояние окружающей среды без всяких приборов. У них прекрасные способности к мимикрии. Они с равной эффективностью усваивают мясную и растительную пищу – у них просто два желудочно-кишечных тракта, собственно, поэтому такое сложное устройство челюсти – на самом деле там два рта. Их нервные клетки размножаются столь же успешно, как и прочие; в результате не просто их нервная ткань прекрасно регенерирует, но и объем мозга – точнее, трех связанных мозгов – постепенно увеличивается в течение всей жизни. Естественная продолжительность жизни, вероятно, не менее двухсот лет; при этом сначала процессы развития идут намного быстрее, чем у человека, но потом существенно замедляются, так что точные цифры без обследования особей разного возраста определить проблематично. По нашему экземпляру судить особенно трудно – требуются слишком большие экстраполяции, в том числе в области морфологии ряда органов, особенно репродуктивных…
