Текст книги "Искатель, 2014 № 07"

Автор книги: Юрий Кунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 53

Посохин повернул ключ в замке зажигания. Едва мотор завелся, как раздался телефонный звонок. Майор чертыхнулся и потянулся за мобильником, лежавшим на правом переднем сиденье.

– Посохин! Здравствуйте, Валентина Васильевна… Да, взяли… Да, Кисленко, как вы и предполагали… Нет, надо, чтобы он очухался немного. Я слегка перестарался… Пригова Карельский уже допрашивает. Он, скорее всего, не при делах. … Я? Хотел поехать домой и вздремнуть немного… Лично я нужен? Ладно, сейчас буду.

Посохин до Речного переулка добирался дольше, чем обычно. Его клонило в сон, и он вел машину предельно осторожно, стараясь не думать о событиях прошлой ночи и сосредоточившись на дорожных знаках и дороге. Магнитолу он включать не стал.

Свернув в переулок, Посохин сразу увидел Николая Квасова и Рыбакову. Валентина Васильевна двумя руками опиралась о черенок лопаты. Майор съехал на обочину.

– Что случилось, Валентина Васильевна? – спросил он, выходя из машины.

– Идите сюда! – махнула ему рукой Рыбакова и направилась к клумбе у овражка, за которой ухаживала Квасова.

– Ну, что еще? – бросил Посохин, подходя к клумбе.

– Я ночью еще раз все проанализировала, а утром пришла сюда. Посмотрите на два крайних кирпича в бордюре.

– Что тут? – Посохин наклонился над клумбой.

– Еще внимательнее! – с улыбкой произнесла Рыбакова.

– Вокруг этих двух кирпичей травы нет.

– Точно! Квасова весьма остро реагировала на всякое приближение к своей любимой клумбе. Запредельно остро. Но заявление на Дронова, когда его телята съели несколько цветов на клумбе, она все-таки не написала! Она оставила безнаказанным даже то, что он на нее руку поднял. Она явно не хотела, чтобы полицейские обратили свои взоры на ее цветочки. Прибавьте сюда еще и видеокамеру. Сопоставьте ее стоимость и цену этих анютиных глазок. Павел, уберите кирпичи и засеките время для протокола.

Посохин вынул из земли самый крайний в бордюре кирпич и откинул его в сторону.

– И второй, пожалуйста!

Посохин выполнил просьбу Рыбаковой и вопросительно на нее посмотрел.

– Что дальше?

– Сейчас будем копать.

Рыбакова воткнула острие лопаты в землю.

– Может, я? – протянул руку Посохин.

– Не надо. Земля мягкая.

Рыбакова, стараясь не задеть цветы, ссыпала вырытую землю на клумбу и снова воткнула лопату. На третий раз инструмент обо что-то ударился.

– Можете доставать, – сказала Рыбакова. – Руки потом во дворе у Николая вымоете.

Посохин нагнулся и расчистил сверху от комьев земли какой-то сверток.

– Доставайте, доставайте. Не взорвется. Я уже спицей его прощупала.

Майор, сев на корточки, взялся двумя руками за края свертка и покачал его из стороны в сторону.

– Что-то твердое.

– Тащите!

Посохин потянул сверток вверх.

– Тяжелый, – с удивлением отметил майор.

Какой-то цилиндрический предмет был завернут в черный целлофановый пакет для мусора и обмотан прозрачным скотчем. Майор стряхнул со свертка землю.

Квасов раскрыл перочинный нож и подал его Посохину. Майор ловко распорол целлофан вместе со скотчем и, вернув нож Николаю, стянул обертку.

– Банка, что ли, из-под чая?

Посохин поднял защелку и приоткрыл крышку. Внутри лежало что-то завернутое в черную блестящую материю. Сверху материал был сколот английской булавкой. Он до конца откинул жестяную крышку и многозначительно посмотрел на Валентину Васильевну.

– Ну-ка, господин майор!

Рыбакова расстегнула булавку и зацепила ее за карман своей рубашки.

– Раскрывайте, Павел. Не томите!

Посохин одной рукой поочередно развернул края материи. Банка из-под чая была доверху полна золотыми украшениями.

– Ежиков блиндаж! Вот из-за чего весь сыр-бор.

– Интересно, чье это добро? – спросил Квасов.

– Я подозреваю, что именно это золото братишка вашей жены взял три года назад в ювелирном салоне, – сказал Посохин. – Всего налетчиков было трое. Один погиб при задержании, вашего зятя упекли на десять лет за разбой, а вот кто был третьим – так и не установили. Он просто растворился в воздухе. А сегодня ночью он, наконец, материализовался. Золото позвало.

– А сколько же они взяли?

– Где-то на десять миллионов. Часть изъяли при аресте Печенкина Николая Николаевича. Это брат Квасовой, если вы не знаете, – пояснил Посохин Рыбаковой. – А три четверти похищенного золота и пистолет, из которого был ранен охранник, так и не нашли.

– Что, бандюга уже заговорил? – спросил Квасов.

– Карельский сегодня утром получил ответ на свой запрос по поводу брата вашей жены. Там все это и было. Александр Петрович посчитал, что будет нелишним поинтересоваться биографией всех родственников Раисы Николаевны, с которыми она поддерживала хотя бы какие-то связи в течение последних двух лет. Он же не зря вас целый час пытал по поводу ее генеалогического древа.

– Ну да. Но про ее брата я мало что знал.

– Поэтому Карельский и послал запрос.

– Итак, третий грабитель – это Максим Кисленко? – вопросительно взглянула на Посохина Валентина Васильевна.

– Скорее всего. Он же прямо заявил, что это его золото. В день налета он тоже был в Ростове. Но спустя час после ограбления, его арестовали в одном из ресторанов, где за сутки до ограбления он устроил дебош и избил официанта. Считаю, что провернул Кисленко это мероприятие для прикрытия. Салон, как я уже сказал, брали три человека. Печенкин и еще один подельник, некто Зуев, дали деру, а наш удалец сразу после налета пошел в ресторан обедать, где его опознали как человека, недавно громившего их заведение, и вскоре задержали. Он получил три года за хулиганство и нанесение телесных повреждений. Два месяца назад Кисленко освободился и прибыл в родной город. Вопрос: откуда он узнал, что украшения из салона находятся у сестры Печенкина, если к налету не имел никакого отношения? Вряд ли это простая догадка. Наказание, кстати, он отбывал почти за семь тысяч километров от мест лишения свободы, где чалился гражданин Печенкин. Никаких контактов между ними не было. А если по данному делу проходит еще и пистолетик, с которым мы Кисленко задержали, то картина вырисовывается полностью.

– Вот это карусель! – удивленно протянул Квасов. – Ну, Райка!

– Надо бы руки помыть, – сказал Посохин. – И будем делать опись пиратских сокровищ. Валентина Васильевна, вы мне сразу бы сказали, что затеяли, я следователя пригласил бы. Мне опять втык будет.

– Извините, Павел, я всех ваших процессуальных тонкостей не знаю. Хотела как лучше. А вдруг мы тут ничего стоящего не нашли бы? Не хотелось, чтобы вы снова пострадали.

– Ладно, пойдемте.

– Сейчас, я только почту заберу. Подержите, Николай! – сказала Рыбакова, передавая Квасову лопату. – Яму можете засыпать.

– Ничего не трогать! – строго предупредил Посохин. – Оставить все как есть.

Валентина Васильевна направилась к почтовым ящикам, на ходу вытаскивая из кармана джинсов ключи. Открыв свою ячейку, она достала «Российскую газету» и какой-то конверт.

– Это что такое? – произнесла она вслух.

На конверте были написаны ее адрес и фамилия. Имя отправителя указано не было. Писем Валентина Васильевна не получала уже лет десять, общаясь с дочерью и ее семьей в основном через интернет или по телефону. Других близких родственников у нее не было.

Женщина вскрыла конверт. Внутри лежал еще один конверт, сложенный вдвое. Рыбакова его расправила. На нем было написано: «Квасовой Раисе Николаевне».

Рыбакова подошла к Посохину и протянула ему запечатанный конверт.

– Павел, возьмите.

– Что это?

– Письмо Квасовой. Оно было отправлено на мое имя. Второй конверт, который был внутри, она адресовала себе. Знала, что я его не вскрою и принесу ей, если она будет в добром здравии к моменту получения послания. Она явно боялась Кисленко и, наверное, пыталась подстраховаться.

Посохин осмотрел конверт с обеих сторон.

– А в чем его прислали?

– Вот, вот! – подала Рыбакова майору вскрытый ею конверт.

Посохин изучил почтовые штемпели.

– Отправлено из Новолиганьска.

Он распечатал конверт с именем и фамилией погибшей. На вырванном из блокнота листке шариковой ручкой было написано: «Я, Квасова Раиса Николаевна, в здравом уме и твердой памяти заявляю, что гражданин Кисленко Максим Анатольевич, житель города Бирючинска, угрожает меня убить. Я знаю, что он три года назад участвовал в ограблении ювелирного салона в городе Ростове и ранил охранника». Ниже стояла роспись Раисы Квасовой и дата.

Посохин прочитал написанное вслух.

– Николай, вы не видели, как она его отправляла? – спросила Рыбакова.

– Нет. По дороге мы нигде не останавливались. Но она отходила минут на десять перед самым закрытием базара. Я товар уже укладывал в машину, а она сказала, что ей надо в туалет.

– А про золото ни слова, – заметил Посохин. – Как говорится, не доставайся ты тогда никому.

Глава 54

– Угощайтесь, Валентина Васильевна! – Посохин раскинул руки над богато накрытым столом. – Без вашей помощи мы так быстро это дело не раскрутили бы. Правда, я обещал только зеленый чай, но вы заслуживаете гораздо большего.

– А кто оплатит этот шикарный банкет? Или это широкий жест Карена Маратовича?

– Валентина Васильевна, Карен человек душевный, но не осел. Зачем ему меня так подставлять? Я все оплатил через кассу, причем при свидетелях. Вот чек. Думаю, моя будущая премия покроет все затраты и даже Маришке и Вике на булавки останется.

– Когда она еще будет эта премия?!

– В следующем месяце. Сергеевич обещал. А он слово держит. Вам вина налить? Вы ведь белое предпочитаете?

– Да, пожалуйста.

Посохин наполнил два бокала.

– Ну, за дедуктивный метод и его создателя?

– За него!

Посохин и Рыбакова выпили.

– Рассказывайте, чем дело кончилось? Сознался наш кладоискатель? – спросила Валентина Васильевна, ставя бокал на стол.

– Как вам сказать? Сначала он уперся как бык. В понедельник вечером со двора никуда не отлучался. и все! Книжку читал. «Наследник из Калькутты». Он даже сюжет Карельскому пересказал.

– А как он объяснил появление у себя ключей от дома Квасовых?

– Первоначально утверждал, что нашел их на прошлой неделе в среду на пляже. Случайно. И место показал. Следователь после этого, естественно, вызвал Дронова. Тот не подкачал и подробно описал одежду велосипедиста, которого он видел недалеко от пляжа на прошлой неделе, но в понедельник вечером. В предполагаемый день гибели Квасовой. Накануне во время обыска точь-в-точь такую же одежду мы нашли дома у Кисленко. Ее надо было бы ему сразу выбросить. Одна из его немногочисленных ошибок. Пожалел, что ли? Или посчитал, что ему удалось остаться незамеченным? Там же мы и кеды, между прочим, нашли, в которых он по огороду лазил. Пусть он их и вымыл, но отпечаток-то совпал с левой подошвой тютелька в тютельку! Потом зачитали ему показания Смазнева про велосипед, который тот случайно увидел в понедельник в кустах на старом пляже. Смазнев даже вспомнил про царапину на вилке в виде буквы «Ж». Оказывается, эту метку прежние хозяева там поставили. Внука той бабки, что Кисленко велосипед продала, Женей зовут. Жарких, между прочим, отыскал позавчера среди соседей еще одного свидетеля, который видел, как Кисленко возвращался домой в понедельник 30 мая в начале одиннадцатого. И его описание одежды, в которой Кисленко на тот момент был, совпало полностью с показаниями Дронова.

Посохин плеснул себе в бокал вина и вопросительно взглянул на Рыбакову. Та покачала головой. Майор выпил и продолжил рассказ:

– Вероятно, пораскинув мозгами, а они у него есть, наш подозреваемый через сутки дал задний ход. Да, говорит, меня могли видеть недалеко от места преступления, но в тот вечер я ездил за хлебом. Боялся признаться, предполагая, что могут обвинить в убийстве. Судимость и все такое. Следователь его спрашивает, в какой магазин? В «Фермер», отвечает. До него быстрее всего добраться из района маслозавода. Хорошо, но тогда почему вас, интересуется Карельский, не зафиксировала камера видеонаблюдения «Россельхозбанка», мимо которого вы должны были проезжать? После этого он на нас обиделся и напрочь отказался давать показания. – Посохин покачал головой. – А сегодня утром, побеседовав с адвокатом, он круто поменял тактику. Теперь он утверждает, что Квасову убил по неосторожности. Пытался заставить ее сказать, где она спрятала золото и немного перестарался.

– А в ограблении ювелирного салона он участвовал?

– Естественно. Из его пистолета и был ранен охранник. Но сам он говорит, что пистолет нашел у Квасовой. Она, якобы, хранила его в погребе. Кстати, я сфотографировал этого упыря, чтобы вы на него полюбовались.

Посохин достал телефон и вывел снимок на экран.

– Как он вам? – спросил майор, протягивая Рыбаковой мобильник.

Валентина Васильевна всмотрелась в лицо убийцы.

– Типаж злого голливудского ковбоя. Спиной к такому лучше не поворачиваться. А что у него на левой скуле? Шрам?

– Да. На зоне авторитет зарабатывал. В больничке даже лежал. Заточенным гвоздем ткнули.

– Почему-то про шрам никто из свидетелей и не вспомнил. Примета все-таки.

– Он не настолько бросается в глаза. Да и видели они Кисленко издалека. И Горобцова, и девчонка Смазневых. Но опознали они его сразу. Я и не надеялся. А вот перед гражданином Приговым пришлось извиняться.

Рыбакова вернула телефон майору.

– А Кисленко спросили, как он узнал, что золото у Квасовой?

– Уважаемая Валентина Васильевна, вы думаете, что когда из уст Карельского этот вопрос прозвучал, наш Максимка впал в ступор? Он стал рассказывать, что Печенкин три года назад пытался уговорить его пойти вместе с ним на гоп-стоп ювелирного, но он категорически отказался. А по ходу разговора, мол, Печенкин проговорился, что сеструха его тоже в деле. И именно ей они передадут золото и оружие после налета, а сами будут отрываться налегке. И если их повяжут, то золото все равно ментам не достанется.

– Хорошо!

– Да, мальчик не прост. Кстати, это Кисленко подкинул кошелек убитой Николаю. Чтобы тот ушел в запой, а он в это время мог бы спокойно пошарить в доме. Сам поведал. Наверное, чтобы показать, какой он умный.

– А про расписку Баталина он что-нибудь рассказал?

– Ни слова. У Баталина он, оказывается, два месяца работал на посевной и тот, по словам родителей, обсчитал его на семь тысяч. Подкинув расписку Баталину, Кисленко, конечно, хотел в первую очередь отвести от себя подозрения, ну, и заодно отомстил жадному капиталисту.

– На диктофон что-нибудь записалось?

– Да. Запись неплохая получилась. Этот умник ее прослушал и даже бровью не повел. Сказал, что гнал пургу. Хотел мужика на понт взять.

– Письмо Квасовой его тоже никак не тронуло?

– Спокоен был абсолютно. Говорит, мало ли что тетке могло померещиться. Не угрожал он Квасовой. Оговорила она его, чтобы убрать с дороги и все золото забрать себе. По той же причине и ограбление в ювелирном туда приплела. Ушлый тип. Будь на свободе Печенкин, он и его не побоялся бы кинуть, а то и замочил бы.

– Да-а. Пожизненное ему, конечно, не светит?

– Смеетесь, Валентина Васильевна? В каком времени вы живете? Главное – неотвратимость! А о соответствии наказания уголовному деянию почти никто и не вспоминает. Только первому без второго грош цена. Душегубы завтра в очередь выстроятся для отбывания наказания, если мы сейчас объявим, что за убийство будут карать двухчасовым стоянием в углу. Все понесут наказание. Все! Только какой в этом будет смысл?

– И сколько ему дадут?

– Какой Кисленко получит срок, зависит от того, сумеем ли мы в суде доказать, что убийство с его стороны было умышленным. Ладно, перестаем говорить за столом о нехороших людях и портить себе аппетит. Приступим к трапезе. Да, Валентина Васильевна? Не зря же Карен так старался.

– Приступим. Когда еще доведется отведать столь изысканных блюд.

– Вы думаете это наше с вами первое и последнее удачное расследование?

– Я думаю, вам придется держать ответ перед женой за этот наш кутеж.

– А я ее сейчас приглашу к нашему праздничному столу и погашу конфликт в зародыше! – воскликнул Посохин, доставая мобильник. – Привет, мой нежный пупсик! Скажи, ты знаешь, что такое лагмаджо? А шакар-лохум? Нет? А хочешь узнать?

Ольга Моисеева
ОХОТА
ЗА ИЛЛЮЗИЯМИ

– А зачем было все-то перекапывать? Ты теперь не сможешь ходить между грядками! – С минуту Игорь стоял, ожидая ответа. Но его так и не последовало. – Ну что ты молчишь, как пень? Скажи хоть что-нибудь.

– Здравствуй.

– Привет! – про себя добавив «бестолочь», отозвался Игорь и, безнадежно махнув рукой, направился к дому. По дороге он обернулся: – Ладно, не стой столбом, утрамбовывай проходы между грядками! После обеда будем сеять.

В доме уже был накрыт стол. В центре стояла большая миска с бурой жижей отвратного вида.

– Что это? – поморщился Игорь.

– Еда.

– Неужели? – Он пододвинул миску к себе. – И из чего же она?

– Как ты заказывал: хлеб, овощи, мясо, чистая вода.

– Ты все истолкла и смешала в одну кучу, – с тоской констатировал Игорь, взял ложку и, тяжело вздохнув, зачерпнул варево. – Зачем?

– Ты сказал: прежде чем делать, надо всегда подумать, как сделать это лучше. Я подумала! И сделала еду равномерной, чтобы она лучше усваивалась.

– Но разве ты не видишь, что это выглядит омерзительно? – Он с досадой бросил ложку в миску.

– Омерзительно значит питательно?

* * *

– После того как небо, солнце, земля и все остальное было сделано, Он создал нас – по своему образу и подобию.

– Вот я и хотел у тебя еще раз уточнить: как это – по образу и подобию?

– Ну, так – посмотрел, как сам выглядит, и сделал нас похожими на себя.

– Всех?

– Да.

– А чего же мы тогда такие разные? Вот близнецы Гуры или Пел – они же совсем другие, чем мы с тобой! Если мы похожи на Господа, а Гуры и Пел совсем не похожи на нас, значит, и на Господа они тоже не похожи!

– М-м-м… – Элан укоризненно покачал головой. – Это Бик, да? Он снова плел тебе всякую чушь? Зачем ты его слушаешь? Я не раз предупреждал, что когда-нибудь он договорится до настоящей беды!

Тан промолчал. Его так и распирало продолжить логическое построение, предложенное Биком, но нс хотелось злить учителя.

– Ну точно, Бик, – утвердился в своем мнении Элан, – и я догадываюсь, что он сказал тебе дальше: что раз только мы созданы по образу и подобию Господа, то именно мы здесь и главные. Так? – он зловеще усмехнулся, сверля Тана взглядом.

– Избранные, – тихо ответил Таи, глядя в сторону.

– Ага, ясно! – победно изрек Элан. – Мы – избранные, а близнецы, Пел и им подобные созданы лишь для того, чтобы слушать наши приказы и беспрекословно подчиняться, да? А тебе не кажется, что Бик просто балбес и лодырь, хочет не работать, а только команды другим раздавать, и, чтобы. что оправдать, придумывает разные идиотские теории!

Тан потупился. Резкий тон и выводы Элана вмиг сделали пространные объяснения Бика намного менее привлекательными, чем казалось еще минуту назад.

– Я думал, ты умнее! – продолжал наседать учитель. – Думал, ты понимаешь, что из-за таких, как Бик, извращающих заветы святого Мартория, Небесные Отцы могут всех нас превратить в камни! – закончил он громовым голосом.

Тану стало обидно. С чего это учитель считает его недоумком? Он ведь ничего плохого не делает, просто хочет разобраться! И Тан выпалил, глядя Элину прямо в глаза:

– А Бик говорит – не будет никакого Небесного Пришествия! Господь бросил нас тут, потому что мы Ему надоели тем, что у нас никогда ничего не меняется. Чего Ему смотреть, как мы без конца делаем одно и то же, ничему не учимся и не развиваемся. Скучища! Не пошлет Он к нам Отцов. Никто к нам не сойдет!

– Святой Миргорий! – Элан в ярости затряс головой, и в шее у него звонко хрустнуло. Тан испугался, что у учителя там что-нибудь сместится и он больше не сможет поворачивать голову. – То, что все равны и каждый выполняет свою работу, он называет скучищей! Да если бы не эти скучища, вместо нас давно бы уже были неподвижные камня, а на моете поселения вырос дикий лес! Неужели ты сам этого не понимаешь?

– Мне пора, Элан, – сказал Тан и развернулся, чтобы уйти. Он чувствовал, что запутался, и решил поразмыслить над всем этим позже, В более спокойной обстановке.

– Вот и иди! Иди и подумай как следует, тогда увидишь, кто прав! – словно прочитав его мысли, напутствовал учитель.

* * *

– Еще один сигнал? – нахмурился председатель комиссии. – Что это значит? Неисправность прибора?

– Прибор исправен, – возразил начальник лаборатории гиперсвязи, бросаясь к панели управления. – Связь с ответным устройством на Марсе установлена, в чем уважаемая комиссия только что убедилась, – быстро бормотал он, колдуя над приборами. Высокий и тощий, как палка, главный связист напоминал гигантского богомола, с неимоверной скоростью нажимающего на кнопки длинными передними конечностями. – Что же касается второго сигнала, то он послан другим ГС-передатчиком, который находится вне Солнечной системы.

– Как это «другим»?! А что же вы тут тогда так долго изобретали, тратя государственные деньги, если на испытании первого в мире устройства гиперсвязи обнаруживается, что аналогичный прибор уже существует? – грозно вопросил председатель, придвигаясь вплотную к начлабу. – И что значит «вне Солнечной системы», а где же тогда, черт возьми? – Его плотная коренастая фигура угрожающе застыла прямо за спиной главного связиста.

– Вот координаты. – Тот проворно отпрыгнул в сторону, чтобы не загораживать дисплей.

– Мне некогда вникать в цифры и значки, назовите место!

– У этой планеты пока нет официального названия, только номер, – затараторил начлаб, тыкая тонким сухим пальцем в дисплей. – Ее существование до настоящего момента рассматривалось как условное, построенное на расчетах, то есть я хочу сказать, было с большой вероятностью предсказано, что там есть планета, причем по своим характеристикам близкая Земле.

– Минуточку! Так это что же, та самая «Надежда человечества»? – Председатель обернулся к остальным членам комиссии. Те забубнили каждый свое, создавая общий бестолковый гул, и председатель вновь повернулся к связисту.

– Да, похоже, это именно она, – подтвердил тот.

– Ну, так бы сразу и сказали! А то морочите голову номерами! Выходит, туда уже доставили прибор?! Почему же тогда мне никто не сообщил об этом? Что за игры вы тут ведете? – Председатель достал из кармана платок и вытер мгновенно вспотевшую лысину.

– Я никаких, как вы изволили выразиться, игр не веду, – возмутился начлаб, – и могу сказать со всей ответственностью, что вы присутствуете на первом в мире испытании гиперсвязи! Ни о какой отправке к Надежде прибора ГС мне ничего не известно, и я не понимаю, откуда вообще он мог взяться! На сегодняшний день наша группа успела собрать и полностью отладить всего два устройства: одно – здесь, в лаборатории, а второе – на Марсе. Насколько я знаю, исследователи должны полететь к Зет-один-четы… простите, к Надежде, только через полгода, состав отряда еще даже не утвержден! Кто же, по-вашему, доставил прибор и включил его? И на чем этот кто-то полетел туда? Гиперпространственников пока только три, и все они в Солнечной системе. Или Центр втихаря сделал еще один «Союз-ГП»? Что ж, в таком случае это не я, а вы ведете странные игры!

– Не забывайтесь! Я – председатель правительственной комиссии, а не ваш ассистент!

– Подождите… – неожиданно пробасил, выступая вперед, полный и рослый человек – один из членов комиссии. – А почему вы считаете, что устройство ГС на Надежде – наше?

– Вы имеете в виду принадлежность Российской директории? – нахмурился председатель.

– Да нет… – неторопливо прогудел член комиссии, – я говорю о человечестве в целом.

– Что? – Брови председателя поползли вверх. – Вы полагаете, это… зеленые человечки?

– Нет, не думаю! – покачал головой начлаб. – УГС наше. Оно передает свои координаты и идентификационные данные. Фактически это стандартное устройство связи, какие входят в оборудование всех кораблей Российской директории. От других оно отличается только тем, что может осуществлять гиперсвязь. Именно такими УГС в ближайшее время планируется оснастить все ГП-корабли. Прибор на Надежде, как я уже говорил, работает в автоматическом режиме: посылает свои данные, после чего переключается на прием в ожидании ответа. Если мы подтвердим получение сигнала, то наверняка получим еще какое-то сообщение, или даже…

– Что?

– Или даже с нами на связь выйдет оператор.

* * *

«И чего я поперся к учителю, ведь и так было ясно, что он ответит! Для Элананет ничего более святого и неприкосновенного, чем Заветы, – думал Таи, шагая по цеху к заевшей машине. – Слышал бы он, что Бик говорит про Мартория… – Воспоминания о словах Бика вызывали стыд. – И как только он может плести такое? Если Марторий не Отец Небесный, то как же он мог оживить Поселение? И дать нашему Поселению Сердце! Кто бы мы были без силы Сердца? Камни во тьме…»

Мысли продолжай течь, ничуть не мешая работе, и вскоре стараниями Тана машина уже снова исправно вскрывала консервные банки с истекшим сроком годности, вытряхивая их содержимое в контейнер. Подкатил Пел и остановился в ожидании, когда отставший от графика контейнер наполнится. Помимо воли в голову Тана продолжали лети. разглагольствования Бика. Конечно, по большей части он городил чистую ахинею, и все же в его рассуждениях попадались вещи, заставлявшие задуматься. Тана так и подмывало поделиться этим хоть с кем-нибудь, и он спросил:

– Слушай, Пел, а тебе не надоело каждый день возить эти контейнеры?

– Нет, с чего вдруг? Это моя работа, и я могу делать ее лучше других. Почему мне должно надоесть? Что за чудной вопрос?

– Нет, я не имел в виду твою личную, природную, так скажем, склонность к этой работе, а говорю вообще, в принципе.

– Не понимаю!

– Ну-у, вот мы выращиваем плоды, потом делаем из них консервы, а когда срок годности выходит, отправляем продукты в переработку на удобрения и на них снова выращиваем плоды. И так без конца. Вот я и спрашиваю: тебе никогда не хотелось взять да и перестать этим заниматься?

– Мне? Перестать? А что же я тогда буду делать? – удивился Пел, нетерпеливо елозя на месте.

– Да не важно, я ж объясняю – в принципе! Что в нашем мире изменится?

– То есть как это – не важно? Если я ничего не буду делать, то просто превращусь в камень – вот что изменится! И с чего только тебе подобные глупости в голову приходят – взять и перестать?! Разве можно изменить волю Господа? Он же создал и нас, и этот мир, а значит, мы должны делать что велено! Лично я не хочу встретить Небесное Пришествие неподвижной, тупой глыбой… а вообще, сходил бы ты к Элану, он лучше меня объяснит, что к чему.

– Да был я у него уже, – буркнул Тан.

– Ну, так сходи еще раз! – Контейнер наконец наполнился, и Пел быстро погрузил его на тележку. – Слушай, мне надо работать, а твоя болтовня тормозит весь процесс.

– Так это машину заело, при чем тут моя болтовня! – возмутился Тан, но Пел уже катил к выходу из цеха.

Вечером Тан отправился на кулинарную выставку Ланы. Творчество Ланы привлекало многих, и здесь, в Большом доме собралась порядочная толпа.

Лана, по обыкновению, пыталась уделить внимание каждому пришедшему, и Тан терпеливо ждал, когда она, выслушав мнения, комплименты и критику от двух признанных знатоков искусства кулинарии, порхнет к тем, кто попроще. Оглядывая зал, Тан вдруг с изумлением заметил Пела и хотел было его окликнуть, но передумал. Пел так целенаправленно и сосредоточенно пробирался к экспозиции, стараясь никого не задеть своей громоздкой тележкой, что Тан решил его не отвлекать. «Надо же, – удивился Тан, – оказывается, даже такие, как Пел, способны найти в высоком искусстве что-то для себя притягательное». И тут же отругал себя, что такой мыслью невольно принизил простого работягу. «Какая гнусность, никогда больше не стану слушать Бика! Здесь все равны, и каждый имеет право наслаждаться творчеством Ланы!»

– Танчик! – ловко вынырнув из толпы, она возникла прямо перед ним. – Привет! Рада, что заглянул! Хочешь попробовать? – Лана улыбнулась и протянула поднос, уставленный малюсенькими тарелочками.

– Смеешься? – Тан взял с одной из тарелочек крохотный кусочек. – Это, наверное, малиновый торт «Заря над лесом»?

– Точно, он! – кивнула Лана. – И вовсе я не смеюсь.

– Нет, смеешься! – Повертев кусочек в руках, Тан положил его обратно. – Знаешь же прекрасно – сколько бы я ни мусолил все эти крошки, понять, в чем между ними внутренняя разница, не смогу. Оставь лучше экспертам.

– Да хватит им уже! – отмахнулась Лана. – Это я тебе принесла! – Она склонила голову набок и посмотрела Тану в глаза. Лицо ее стало серьезным. – А ты все прибедняешься! Хотя на самом деле прекрасно в этом, – она указала на поднос, – разбираешься!

– Ну, не то чтобы… хотя, конечно, я понимаю, что такое красота… Но так это ж каждый понимает! Вон сколько народу набилось поглазеть на твои изыски! Почти все жители.

– Ладно, – Лана снова заулыбалась, – а скажи, вот тебе лично какие из новых блюд больше всего понравились?

– «Заря над лесом» и «Морская прогулка». Мне кажется, это не просто хорошая кулинария, а настоящие произведения искусства.

– Вот видишь, Танчик, что и требовалось доказать!

– В смысле?

– В смысле, что эксперты именно этим блюдам поставили наивысший балл за внутреннюю гармоничность! А еще говоришь, что плохо разбираешься! Ты же не наобум сказал эти названия?

– Нет, конечно, не наобум, просто тут, знаешь, такая штука… Эта самая внутренняя гармония… она хоть и недоступна мне напрямую, но, кажется, как-то умеет просачиваться наружу… не знаю, трудно объяснить… ну, короче, ее сразу видно. Посмотришь, и в голове вдруг ка-а-ак щелкнет – вот он, шедевр!

– Лана! – бесцеремонно завопил вдруг выскочивший незнамо откуда Энке. – Я пишу статью о выставке, и мне надо задать тебе несколько вопросов! Ты не против?

– Вообще-то мы тут разговариваем, если ты, Энке, не заметил! – резко произнес Тан.

– Да пойми, дружок, мне надо срочно! – ничуть не смутился тот, фамильярно хлопнув Тана по плечу. – Статья должна быть в завтрашнем номере Газеты! Потом договорите, лады?

– А не пошел бы ты… – Тан угрожающе выступил вперед.

– Спокойно, не ссорьтесь! – Лана встала между ними. – Энке, подожди, пожалуйста, чуть-чуть в сторонке, я сейчас подойду. И подержи пока это, хорошо? – Она протянула ему поднос.

– О, а это – «Морская прогулка»? – показал на одну из тарелочек репортер, принимая поднос. – Похоже на кусочек пены.

«Это «Летние облака», тупица!» – чуть было не вырвалось у Тана, но быстрый, как молния, взгляд Ланы заставил его промолчать.

– Нет, это «Летние облака», но пену действительно немного напоминает. – Лана тихонько подтолкнула Энке к свободному углу ала. – Вот здесь постой всего одну минуточку, я скоро вернусь.

Он покорно кивнул, похоже, совершенно очарованный ее улыбой и мягким голосом.