Текст книги "Искатель, 2014 № 07"

Автор книги: Юрий Кунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 47

Обогнув очередь, Жарких подошел к окошку регистратуры и, слегка оттеснив плечом потную тетку в крепдешиновом платье, заглянул внутрь. Пожилая медсестра торопливо листала пожелтевшие страницы чьей-то толстой, как роман, медицинской карты.

– Мамаша, один вопрос.

– Куда лезешь, бугай! Ты тут не один! – возмутился кто-то из стоявших в очереди людей.

– Не бугай, а старший лейтенант полиции, – огрызнулся Жарких и, глядя через плечо, миролюбиво пояснил: – Мне только спросить, уважаемые граждане.

– Ага, тут таких лейтенантов до хрена ходит! Мы уже почти час здесь торчим и вперед ни на миллиметр не продвинулись!

– Тихо! Не выражаться в общественном месте. Говорю, мне только один вопрос задать. – Жарких снова просунул голову в окошко. – Мамаша, где можно Самохина Александра найти?

– Завхоза нашего? – спросила пожилая медсестра.

– Да, – кивнул старший лейтенант.

– Налево по коридору, потом налево за угол и до конца прямо. Там увидите табличку.

– По коридору налево от меня или от вас налево?

– От тебя.

– Спасибо! Видите, вы зря переживали, – сказал Жарких, поворачиваясь к очереди лицом. – Мне, правда, надо было только спросить. Еще раз извините – служба!

Старший лейтенант прошел по пахнущему лекарствами коридору, свернул за угол и через три десятка шагов остановился перед выкрашенной белой краской дверью, на которой была прикреплена пластиковая табличка с надписью «завхоз».

Стучаться Жарких не стал. Он взялся за болтающуюся на двух не до конца закрученных шурупах огромную никелированную ручку и открыл дверь.

У зарешеченного окна за столом сидел смазливый мордастый парень в белом халате и что-то писал. На его левой руке золотом сиял огромный хронометр.

Жарких глянул по сторонам. Вся небольшая комната была заставлена стеллажами. На них громоздились оцинкованные и пластмассовые ведра, банки с краской, картонные коробки, а на нижних полках – даже деревянные ящики с гвоздями и шурупами.

– Привет славным работникам здравоохранения!

– Сюда нельзя, – не поднимая головы, строго сказал парень.

– Вы Самохин?

Парень посмотрел на Жарких.

– Что надо?

– Старший лейтенант Жарких, уголовный розыск. Вы Самохин?

– Я, а что?

– Жениться на тебе хочу, – с серьезным лицом пошутил Жарких, доставая удостоверение из нагрудного кармана. – Ты как, согласен?

Самохин непонимающе уставился на старшего лейтенанта.

Жарких подошел к нему и показал раскрытое удостоверение, потом взял стоявший возле стеллажа табурет, и сел перед Самохиным положив руки на стол.

– Вы в позапрошлый понедельник забирали с пляжа гражданина Стасова? Число назвать для полной ясности?

Самохин сделал глотательное движение.

– Забирал.

– Во сколько это было?

Парень задумался.

– В половине десятого.

– Точно?

Самохин снова задумался.

– Может, чуть позже.

– Насколько позже?

– Минут на пять или десять.

– На пляже вы еще кого-нибудь видели, кроме Стасова?

– Баба… Женщина там еще была.

– Как она выглядела? Опишите.

– Полная такая, в коротком халате. Классная грудь. Что еще? Высокая. Под сто восемьдесят, наверное.

Жарких достал из кармана фотографию, где Квасова была снята вместе с дочерью и внучкой, и показал его завхозу.

– Эта?

– Да, которая постарше. Только на фотографии у нее волосы по-другому уложены.

Старший лейтенант, спрятав снимок, кивнул:

– Возможно. Как вы оценили бы ее душевное состояние?

– Не знаю…

– Она была пьяна?

– Вроде нет.

– Какое у нее было выражение лица? Не бойтесь ошибиться.

– Мне показалось, она была чем-то недовольна.

– Ругани между ней и Стасовым вы не слышали?

– Как я мог что-то услышать при работающем моторе?

– А вы его не глушили?

– Нет.

– А в каком состоянии был Стасов?

– Вы про алкоголь?

– И про него.

– Спиртным от него пахло. Еще когда он выпьет, то шутить начинает.

– Он шутил?

– Да. Частушки напевал.

– Какие частушки?

– Обычные частушки. Русский народный рэп. Если вас интересует, попробую вспомнить.

– Давайте.

Чуть помолчав, Самохин без выражения запел вполголоса:

 
Как сыграю на гармошке —
Раздвигают девки ножки.
Как потрогаю усы —
Лезут девки мне в трусы.
 

– Можете не продолжать. Вы в лодке были один?

– Нет.

– С кем вы были?

– С девушками.

– Фамилии, адреса.

– Светлана Лавлинская и Галя Мешкова.

Завхоз теперь отвечал на вопросы без долгих раздумий, будто зная, о чем его спросит полицейский через секунду. Жарких не сомневался, что этот сообразительный молодой человек уже изрядно погрел руки на больничном бюджете. И наверняка еще ни разу не попался даже на мелочевке.

– Живут где?

– Света на улице Гагарина, а Галя возле моста, на Якорной.

– Поехали.

– Куда?

– К Гале и Свете.

– Я же на работе!

– А у меня выходной. Поехали. Объясняю свои действия: пока я до твоих телок буду добираться, ты их можешь по телефону предупредить.

– О чем?!

– Обо всем.

– Пожалуйста, если это так необходимо…

Вздохнув, Самохин сложил в стопку лежавшие перед ним бумаги и сунул их в верхний ящик стола. Поднявшись с кресла, он снял неимоверной белизны халат и повесил его на угол стеллажа. Под халатом у завхоза оказались трикотажная небесного цвета рубашка от «Бенеттон» и узкие белые брюки. Ни дать ни взять бизнесмен на отдыхе.

– Пойдемте.

– Приятно иметь дело с разумными людьми! Все прямо на лету схватывают, – заметил Жарких. – Вы, наверное, гольфом увлекаетесь?

– С чего вы взяли?

– Ваш наряд навел меня на такие мысли.

– Что за ерунда!

Самовлюбленность завхоза была так явственна, что не могла не вызывать улыбку у любого здравомыслящего человека. Старший лейтенант входил в их число, но он был еще и слегка желчен, поэтому на его лице появилась улыбка с изрядной долей презрения.

В холле Самохин с начальственным видом подошел к регистрационному окошку и, игнорируя возмущенные возгласы из очереди, сообщил медсестре:

– Николаевна, я уехал по делам. Буду через час.

– Я все поняла, Александр Вениаминович!

Когда они вышли на улицу, завхоз, взглянув на свои великолепные часы, спросил старшего лейтенанта:

– За час уложимся?

– Должны.

– К кому сначала поедем?

– А к кому больше хочется? Шучу. Сначала навестим госпожу Лавлинскую. Она работает?

– Работает, в салоне красоты на Кооперативной.

– Едем на Кооперативную. Она что, парикмахерша?

– Администратор.

– У, даже так!

Через несколько минут Жарких остановил машину у обшитого розовым сайдингом павильона.

– Ни разу тут не был, – сказал старший лейтенант, открывая стеклянную дверь и пропуская вперед Самохина. – Они тут зимой не мерзнут?

– Не думаю.

В холле за стойкой никого не было.

– Эй, барышни-крестьянки! – крикнул Жарких. – Вы где?!

Тотчас в холл вошла симпатичная темноволосая девушка в очень коротком белом платье с золотой цепочкой на шее.

– Добрый день! Что вы хотели? – спросила она заученно.

Увидев Самохина, девушка улыбнулась.

– Привет! Ты ко мне?

– У вас что, охраны нет? – обводя глазами помещение, сухо спросил Жарких, хотя девушка ему очень понравилась. Ему не понравилось, как она улыбнулась молодому завхозу.

– У нас тревожная кнопка и видеокамеры.

Вне всяких сомнений, девушка была столь откровенна, только потому, что Жарких зашел в салон вместе с Самохиным.

– А, – сказал старший лейтенант и достал удостоверение. – Уголовный розыск. Госпожа Лавлинская?

– Да, – ответила девушка, приподняв ухоженные брови.

– Позвольте задать вам несколько вопросов.

Жарких поймал себя на том, что он копирует интонации Посохина и улыбнулся.

– Садитесь, пожалуйста! – старший лейтенант указал Лавлинской на диванчик для посетителей. – И вы, господин Самохин. Только не рядом, а на другой край. Светлана, в понедельник тридцатого мая вы катались на лодке со своим здесь присутствующим знакомым?

Девушка посмотрела на Самохина. Тот даже не повернул голову в ее сторону.

– Я не помню, – сказала она нерешительно.

– Не смотрите на Самохина. Вспоминайте.

– Наверное, каталась.

– Время не назовете?

– Не помню я.

– С вами еще подруга была. Галина, если осведомители мои ничего не перепутали.

– А, в позапрошлый понедельник! – сцепив украшенные золотыми кольцами пальцы, заулыбалась девушка. – Да, мы катались в тот день на лодке с Галкой. Саша нас пригласил.

– Возле старого пляжа Самохин останавливался?

– Останавливался. На обратном пути. Мы до острова прокатились и сразу назад.

– Во сколько вы там останавливались?

– Часов в девять.

– Вечера?

– Да. Слегка темнеть начало уже. Может, начало десятого было.

– Половину уже было, – вмешался в разговор Самохин.

– Александр, не надо рот открывать, когда вас не просят. – Жарких смерил Самохина суровым взглядом. Что греха таить, ему было приятно слегка унизить завхоза в глазах его симпатичной подруги. – Светлана, вспомните, вы кого-нибудь видели на пляже в тот вечер?

– Да. Там тетка сисястая была и еще один придурок поддатый. Мы его потом с собой забрали.

– Придурка опишите.

– Длинный носатый. В черной рубашке. Наверное, бывший уголовник.

– Почему вы так решили?

– Он разговаривал так, как будто с приветом, и у него наколка на всю грудь была.

– Какая?

– Церковь.

– Господин Самохин его как-нибудь называл?

– Да, сейчас вспомню… Стас! Противный дядька.

– А женщина? Она тоже с вами поехала?

– Нет! Она на пляже осталась.

– Живая?

– Конечно, живая! Какая еще?

Глава 48

Чтобы уменьшить шум, Посохин поставил на минимальные обороты вентилятор (он принес его в свой рабочий кабинет из дома, едва наступило лето) и, переключив телефонный аппарат на громкую связь, набрал номер мобильника Татьяны Горобцовой.

– Татьяна? Здравствуйте! Моя фамилия Посохин. Вам Наталья Барсукова должна была насчет меня звонить.

– Да, она звонила. Здравствуйте! Что вы хотели узнать?

– Мне нужно с вами поговорить об одном происшествии, свидетелем которого вы были почти три недели назад. Мы не могли бы сейчас встретиться?

– Я не знаю… Вы на машине?

– Да.

– Подъезжайте тогда к хозяйственному магазину, что возле прокуратуры. Сможете?

– Это тот, который под вывеской «Метизы»?

– Да, да! Я сейчас там как раз. Хотела кое-что для дома взять. Буду ждать вас у входа.

– Договорились. Еду.

Татьяна Горобцов оказалась привлекательной крашеной блондинкой лет тридцати-тридцати трех. Посохину, с раннего подросткового возраста и до сих пор, именно тридцатилетние женщины казались наиболее соблазнительными. Конечно, если на них не было налета вульгарности. Но к горькому сожалению майора, как раз пошлость и стала одной из самых распространенных черт современной женщины.

Горобцова стояла возле припаркованной рядом с магазином хозтоваров новенькой «Нивой» и, поглядывая по сторонам, листала какой-то рекламный проспект.

– Ваш транспорт? – спросил Посохин, подходя к молодой женщине и указывая на внедорожник. – Когда брали?

– Мой! – с гордостью ответила та, кокетливо поправляя волосы. – Месяц уже катаюсь.

– Здравствуйте! – Посохин хотел протянуть женщине руку, но тотчас передумал. В данном случае деловой стиль был, пожалуй, не к месту. – Меня зовут Павел. А вы Татьяна?

– Татьяна. Здравствуйте.

Она бросила рекламный проспект в урну.

– Разговор поведем без формальностей, хорошо? – предложил Посохин.

– А почему нет? Формальности не всегда есть хорошо.

Татьяна осторожно, соблюдая приличия, несколько раз с головы до ног ощупала его взглядом. По тому, как она, вскинув голову, выпрямила спину, по игривому блеску ее глаз, Посохин понял, что ей он очень понравился. К собственному неудовольствию, он, не сразу обратил внимание на то, что на безымянном пальце Горобцовой отсутствовало обручальное кольцо.

«Хорошо, что я ей с рабочего телефона позвонил, – подумал майор. – Дамочка может оказаться приставучей».

– В мою машину сядем? – спросила Горобцова.

– Давайте лучше на свежем воздухе поболтаем. Вон там, в сквере, на скамеечке. Вы не против моего предложения?

– Нет, конечно! – улыбнулась Горобцова. Два плотных ряда ее некрупных, с жемчужно-матовым блеском, зубов напоминали молочной спелости зерна в кукурузном початке.

«Ее улыбающееся личико может украсить рекламный баннер зубной пасты и без фотошопа», – отметил про себя Посохин.

Он аккуратно взял молодую женщину под локоть:

– Отлично! В таком случае, попрошу вас пройти со мной.

– С удовольствием! – ответила Татьяна с умеренной долей игривости.

Они пересекли неширокую площадь и устроились на скамейке под огромной липой.

– Наташа мне сказала, что вас интересует случай с Квасовой на ярмарке в Новолиганьске, свидетельницей которого я была. Что-то конкретное вам хотелось бы узнать или вам нужен мой рассказ о происшествии в целом?

– Вы все это происшествие от начала до конца видели?

– А почему оно вас заинтересовало?

– Неважно. Так с чего все началось, если не секрет?

– Ну, к Раисе подошел мужчина лет сорока и стал рассматривать обувь на столике. Потом что было, я не видела – моим товаром две перспективные девушки заинтересовались. Когда я освободилась, то заметила, что Квасова что-то очень энергично говорит тому мужчине. Он слушал ее, молчал и вертел в руках женскую туфлю. У меня такая модель, хочу заметить, в тот день тоже имелась в продаже. И дешевле, чем у Квасовой. Настоящая Италия. Отлично выделанная кожа, удобная колодка…

– Татьяна, туфли давайте оставим на потом, – перебил ее Посохин.

– Извините. Профессиональная деформация. – Горобцова засмеялась. – В общем, туфли мужчина не заинтересованно рассматривал, мы в этом разбираемся, а так, между прочим. Потом он поднял голову и что-то Раисе сказал. Я услышала только первое слово, и все.

– Какое это было слово?

– Юля. Или Юле. И после этого Раиса словно взбесилась. Выскочила из-за своего столика с обувью и стала орать на этого мужчину. При этом она еще ему в грудь пальцем тыкать начала. И чувствительно, по-моему.

– А что она ему кричала?

– Дословно не помню. – Татьяна помолчала. – Сейчас… Что ты сказал… После этого она его как-то по-блатному назвала. Я раньше этого слова не слышала… Попробуй только приблизиться к моей дочери, и ты узнаешь… Не думай, что только ты умеешь кровь пускать… Что-то типа того. Ну, и мат через каждое слово.

– Долго это продолжалось?

– Нет. Минута, самое большее. Мужчина положил туфлю, что-то сказал Квасовой, очень спокойно сказал – и ушел.

– Он ушел или уехал?

– Ушел.

– А велосипед у него был?

– Был. – Татьяна кивнула и тотчас замотала головой. – Но он не сразу на него сел.

– Но потом он все-таки поехал?

– Потом поехал. Но сначала он… ушел.

– Значит, начало их разговора вы не слышали?

– А его никто не слышал. Они сначала негромко говорили. Ругань все слышали.

– А Раису потом об этом конфликте вы расспрашивали?

– Да. Она объяснила, что просто покупатель не в меру наглый попался, и ей пришлось его отшить.

– А что в это время делал муж Квасовой? Он не пытался вступиться за жену?

– Его, по-моему, в тот момент рядом не было. Он, наверное, как обычно в кабине спал.

– Странная какая-то ссора. Не находите?

– Нахожу, но это не мое дело. Мне и моих ссор хватает. Возможно, в такие моменты и я выгляжу неадекватной.

– Мужчину сможете описать?

– На вид самое большее лет сорок. Высокий. Спортивная фигура. Мужественное лицо. Загорелый. Интересный, одним словом.

– Все?

– Наверное… Он был в темных очках и ни разу их не снял… Бейсболка бордовая…

– Как он был одет? В глаза ничего не бросилось?

– Да нет. Одежда обычная на нем была. Джинсы, кроссовки, футболка черная. Джинсы голубые, а кроссовки светло-серые. Почти новые. «Найк» китайского производства. Какого года модель – не знаю, кроссовками я не торгую.

– Татуировок не заметили?

– Не обратила внимания. Бросающихся в глаза точно не было.

– Украшения?

– Никаких.

– Узнать сможете?

– Не знаю… Возможно.

Уверенности в голосе Татьяны майор не услышал.

– Какой у него был велосипед?

– Черный!

– Модель какая? Спортивный, дорожный?

– Обычный, советский. У моего папы примерно такой же в сарае стоит. «Украина», кажется. Или что-то похожее. Раньше такие у нас в каждом третьем дворе были.

Глава 49

– Можешь музыку включить. Колонки у меня классные. Не скучай!

Оставив Самохина в машине, Жарких взбежал по лестнице на третий этаж и позвонил в квартиру под номером шестнадцать.

– Кто там? – раздался за дверью молодой женский голос.

– Здравствуйте! Мне нужна Галя Мешкова.

– А вы кто?

– Я друг Сашки Самохина. Жарких моя фамилия.

– Ну и что вы хотели?

– Мне нужно с вами поговорить.

– Зачем?

– Не зачем, а о чем. Галина, я из уголовного розыска. Нам нужны ваши свидетельские показания.

– Какие еще показания?

– Гражданка Мешкова, вы хотите, чтобы мы вас повесткой вызвали?

Щелкнул замок, и металлическая дверь приоткрылась. Жарких увидел на пороге круглолицую розовощекую девушку в длинном халате из голубой блестящей ткани.

– Вы Галина Мешкова? – спросил старший лейтенант, показывая удостоверение.

– Ну, я. А что?

Девушка была с Жарких почти одного роста, а основные объемы ее фигуры он на глаз определил как 100—70—100. В этом вопросе он мог дать фору даже опытному портному.

К женщинам с пышными формами старший лейтенант не испытывал особого интереса. Ему больше всего нравились девушки с тугими мышцами и плоскими животами. Посохин называл их «футболистками».

– Приветик! – Жарких улыбнулся, чтобы немного разрядить обстановку. – Вы не против, если мы с вами поговорим об одном деле?

Девушка несколько раз окинула полицейского критическим взглядом с ног до головы. Она словно прикидывала, соглашаться на свидание с этим недомерком или нет.

– Проходите, – сказала она наконец, и, распахнув дверь, отступила в коридор.

– Спасибо!

– Тапки наденьте, – бросила она строго и указала на стоявшую в коридоре у стены обувь.

Пока Жарких переобувался в пляжные шлепанцы, девушка скрылась в одной из комнат. Старший лейтенант поспешил следом за ней.

Галина сидела на диване, закинув ногу на ногу, и смотрела на улицу через открытую балконную дверь. Ноги ее были прикрыты полами халата.

Жарких огляделся. Слева – советского производства, но сохранившая товарный вид мебельная стенка, под завязку набитая хрустальной посудой, прямо у окна – телевизор «Самсунг» с большим жидкокристаллическим экраном на стеклянной подставке, на полу, в тон шторам, веселенькой расцветки ковер. Стульев в комнате не было.

– Куда можно сесть?

– Садитесь на диван. Что там с нашим Сашкой случилось?

– С ним пока ничего не случилось. Скажите, вы вечером тридцатого мая катались с ним на лодке?

– Не помню. – Галина подняла глаза к потолку. – Тридцатого мая…

– Полторы недели назад это было. С вами еще Светлана Лавлинская…

– А, вспомнила. Ну, и что вам нужно?

Девушка посмотрела на Жарких так, что ему захотелось вызвать ее в отдел повесткой.

– В какое время вы в тот вечер подъехали к старому пляжу?

– В половине десятого, наверное.

– Вы точно помните?

– Ну, да.

– Сколько времени вы там находились?

– Минут десять.

– Вы кого-нибудь там видели?

– Тетка какая-то там была и мужик еще.

– Опишите их.

– Тетке лет сорок пять, в белом коротком халате с поясом, крашеная блондинка. Очки на ней клевые были. Здоровенная такая бабища. Мужик тоже высокий. Одет был в черную рубашку и черные джинсы. Симпатичный, веселый.

– Самохин его как-нибудь называл?

– Сейчас… Стасик, по-моему.

– Может, Стас?

– Какая разница?

– Вы кого-нибудь из них с собой забирали?

– Да. С нами Стас этот поехал.

Жарких достал телефон и показал девушке фотографию Стасова.

– Вы этого мужчину знаете?

– Это он тогда на пляже был. Мы его и забирали. А он что натворил?

– Пока не знаем. Посмотрите, какая из женщин была тогда на пляже со Стасовым?

Старший лейтенант, положив телефон в правый нагрудный карман рубашки, вытащил из левого семейный снимок Квасовых.

– Смотрите внимательно.

Галина слегка прищурилась.

– Та, что старше была на пляже. А рядом с ней кто?

Жарких засунул снимок в карман.

– Посторонние лица. Или вы из них кого-то знаете?

– Нет. Просто интересно.

– И где вы этого мужчину высадили потом?

– На нефтебазе.

– Время не вспомните?

– Когда высадили? Десять уже было. Или около того.

– Уже темнело?

– Да, почти стемнело. Сейчас же где-то в начале одиннадцатого становится темно. Вернее, тогда. Сейчас еще позже.

– А та высокая женщина точно осталась на пляже?

– Лошадь эта? Да, она там осталась. Когда мы уезжали, она так на нас посмотрела.

– Как?

– Ну, у нее рожа такая недовольная была.

– Больше на пляже в тот вечер вы никого не видели?

– Не знаю. Вроде нет.

– А почему вроде?

– Ну-у… Мне показалось, что кто-то из кустов за нами подглядывал.

– Показалось?

– Я не знаю. Может, никто и не подглядывал. Ощущение такое было. Я всегда чувствую, когда мужики на меня пялятся.

– Может, это Стас на вас пялился?

– Он на Светку пялился.

– Значит, вам показалось, что какой-то мужчина наблюдал за вами в тот момент?

– Что вы привязались? Да! Мне так показалось!