Текст книги "Искатель, 2014 № 07"

Автор книги: Юрий Кунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 35

Когда начало темнеть, Валентина Васильевна вышла на улицу 20-летия Октября и присела на скамейку возле дома деда Гришы Прядунова.

Приречная молодежь с наступлением сумерек по традиции должна была начать стекаться к центру города, и на пути туда Рыбакова надеялась перехватить кого-нибудь из парней, часто общавшихся с Марковым.

Тринадцатилетние ребята, гогоча и матерясь, двигались кучками. Парни постарше, шедшие в паре девушками, всем своим видом демонстрировали, что они уже ведут насыщенную половую жизнь. Большинство их подружек на людях старались этого не показывать. Барышни знали, что стоит только дать малейший повод усомниться в своей недоступности и уже никто твое «нет» всерьез воспринимать не станет. А там и до изнасилования недалеко.

Не успела Рыбакова подсоединить к телефону наушники, как увидела бодро шагавшего по другой стороне улицы, в сопровождении очень юной девушки, Артема Полтавцева. Он учился в одном классе с Машей Арининой, но в отличие от нее имел среди педагогов репутацию человека мыслящего. Марков пометил парня в своем списке как одного из тех, кто был свидетелем его стычки с Квасовой.

– Артем! – встала со скамейки Рыбакова. – Ты на дискотеку собрался?

Парочка остановилась.

– Здравствуйте, Валентина Васильевна! Не угадали! Иду в филармонию послушать Сто сорок пятый концерт Стравинского в исполнении неподражаемого Склифосовского! – крикнул паренек.

– Не уделишь мне пару минут, внук Задорнова?

Артем что-то сказал своей спутнице и трусцой подбежал к Рыбаковой. Девушка осталась стоять на месте.

– Что вы хотели, Валентина Васильевна? – спросил он, пританцовывая.

– Я тебя надолго не задержу. Только не дергайся. Скажи, пожалуйста, ты играл в волейбол рядом с домом Квасовой, когда Иван Дронов ее ударил?

– Да не бил он ее, Валентина Васильевна! Оттолкнул и все. Не знаю, кто эту вонь по городу разносит.

– А после его толчка Квасова упала на клумбу?

– Ну, упала. Нечего было на человека с молотком бросаться. Сама виновата.

– Она что, до этого не пыталась Дронова словами урезонить?

– В том то и дело! Все просто офигенели, когда она из ворот выскочила и бросилась на Борьку. Ну, это телок Дронова. Девчонки вообще в осадок выпали, когда она на него налетела. Я тоже подумал, что она его сейчас с ходу завалит. Если бы Дрын ее не тормознул, она точно телка замочила бы.

– И что потом?

– Да ничего! После этого она на Дрына переключилась. Он ее ручкой так слегка раз! – Артем оттолкнул воображаемого противника растопыренными пальцами. – Она и шлепнулась на клумбу. Сидит, глазками хлопает, а сказать ничего не может. Дрын поржал, у виска пальцем покрутил и погнал скотину домой.

– А Квасова?

– А! Стала орать, что засудит его на фиг. Дрын, не оборачиваясь, послал ее куда подальше, и все.

– На этом их ссора и закончилось?

– В общем, да. Квасова стала ползать на карачках и клумбу в порядок приводить. Мы после этого почти сразу ушли. А то и нам досталось бы. Мы и так с ней уже ни один раз ругались. За несколько дней до этого у нас мячик отлетел на ее любимую клумбу, так она стала такое на Маркова орать, что он нас сам попросил уйти.

– А что она орала?

– Да так, туфту полную. Что он педофил, развратил всех малолеток в Бирючинске, снимает их в порно…

– И как он на это отреагировал?

– Никак. Расстроился. Все, кто там был, это заметили, не только я. Марков растерялся даже сначала. Еще бы! Бомба такую пургу несла.

– Он ей так ничего и не сказал в ответ?

– Сказал. Что-то типа, довякаешься, коза.

– И все?

– Все. А что тут говорить. Тут надо в пятак давать, а не воспитательные беседы проводить. Не мечите бисер перед свиньями, – блеснул своими познаниями в богословии Артем.

– И вы потом ушли?

– Да, к нам на улицу. Но у нас места намного меньше. Не очень-то поиграешь.

– Вы случай этот между собой обсуждали?

– А чего его обсуждать? Договорились про это никому не говорить, и все.

– Почему?

– Мы не хотим, чтобы у Ярослава Александровича были неприятности. Он и так после этого случая стал от нас подальше держаться. У нас непросто доказать, что ты не верблюд.

– И вы об этой стычке так никому и не рассказали?

– Никому. Вы не в счет. У вас с головой все в порядке.

– Спасибо.

– Вы не обижайтесь, Валентина Васильевна. Я, наверное, неправильно выразился…

– Ничего страшного. И вполне понимаю, что за историю какие-нибудь мерзавцы могут из всего этого раздуть.

– Это точно. У нас всегда раздувают не то, что надо.

– Артем, скажи, а на ваших посиделках у Маркова в самом деле не происходило ничего противозаконного?

– Секс, алкоголь, наркотики? Валентина Васильевна, Марков мужик правильный. Разврат не его фишка. Я с ним уже шесть лет общаюсь, могу судить.

– Я поняла. А что с тобой за девушка? Я ее, кажется, не знаю.

– Ася! – позвал Артем свою спутницу. Та посмотрела сначала налево, потом направо и быстро пересекла дорогу. – Познакомься, пожалуйста. Это Валентина Васильевна, работала завучем в нашей школе. Человек, которому можно доверять.

– Здравствуйте. Ася!

Рыбакову ничуть не удивило бы, если, представляясь, эта девушка сделала бы вдруг книксен. В ее плавных движениях, манере говорить было что-то театральное, пусть и не сразу бросающееся в глаза.

– Очень приятно! По тому, как вы переходили дорогу, сразу видно, что вы из большого города к нам приехали.

– Она из Самары, – пояснил Артем.

– Вы похожи на Кэтлин Тернер, – не сводя глаз с Рыбаковой, неожиданно сказала девушка. – Извините, – добавила она, видно, испугавшись, что ее могут счесть нахалкой.

– С Кэтлин Тернер меня раньше никто не соотносил, – опешила Рыбакова. – А вы любите американские фильмы?

– Не особо. Я не фанатка Голливуда. Предпочитаю английский или французский артхаус. Просто мама с папой на первом свидании ходили в кино и смотрели «Роман с камнем». Поэтому я и знаю про Кэтлин Тернер.

Глава 36

В кафе «Магистраль» вошла загорелая чуть полноватая женщина в длинной, до пят, белой юбке и белой блузе с рисунком в виде разноцветных английских буковок. Взглянув на гостью, Карен Маратович мысленно сравнил ее с завернутой в салфетку теплой, аппетитной булочкой.

Женщина направилась к столику, за которым сидел Посохин.

Майор проворно поднялся на ноги и улыбнулся.

– Присаживайся, – сказал он, взявшись двумя руками за спинку стула и отодвигая его перед женщиной в белом. – Спасибо, что приняла мое приглашение.

– Павел, для тебя – всегда! Первая любовь как-никак, – сказала она, садясь и вешая сумочку на спинку стула. – Какой ты стал галантный! Раньше за тобой такого не замечалось. Прежде только и слышала «давай» да «я пошел».

Женщина поправила русую челку и с вызовом посмотрела на майора.

– А ты не была такой циничной, – беззлобно заметил Посохин. – Карен! – крикнул он. – Два кофе принеси, пожалуйста. Один со сливками.

– Павел, мне тоже черный. Надо немного постройнеть перед купальным сезоном. На Кипр собираемся.

– Молодцы. Карен! Сливки отменяются. Два черных.

Посохин сел напротив женщины, поставил локти на стол и обхватил левую ладонь правой. Он теперь смотрел на собеседницу, словно из-за укрытия.

– Привет, Наташка-букашка, – негромко сказал Посохин.

– Привет, двоечник. Маринка не будет ревновать? Кто-нибудь ей обязательно доложит, что мы с тобой в «Магистрали» встречались.

– Я по делу.

– Всем не объяснишь.

– И не собираюсь. Ты Квасову хорошо знала? Ты ведь, как известно, тоже обувью торгуешь?

– Ну да. Квасову? А что тебя интересует?

– Наезды, подставы, склоки, махинации. У вас же в бизнесе без этого никак.

– Не без этого.

– Она никому не задолжала?

– Не знаю такого. У нее занимали. Настя Колодезная у нее как-то двести тысяч брала, я слышала.

– С ее должниками мы уже разобрались. У Квасовой все было записано до последней копейки. И расписки мы изучили, и с людьми поговорили. Следователь с ними лично беседовал. Суммы без процентов от пятидесяти тысяч до двухсот пятидесяти. На проценты составлены отдельные расписки. Чтобы не было проблем с законом. Всего расписок было на четыреста восемьдесят тысяч рублей. Еще сто тысяч должны были вернуть в качестве процентов. Никто из должников подозрений у нас не вызвал. У всех на вечер тридцатого мая алиби. Мы предполагаем, что именно в этот день она погибла. Может, ей кто-нибудь деньги все-таки давал? Как она поднялась?

– У нее брат в девяностые рэкетом занимался. Поговаривали, что это он ей денег дал на раскрутку.

– Брат ее в прошлом году умер в колонии. Заражение крови. Коллегам по бизнесу этот факт был известен?

– Нет. Думаю, никто не знал.

– Разумеется, зачем распространяться о том, что тебе не выгодно. Может, все-таки она заняла у кого-то приличную сумму и не захотела отдавать?

– Не знаю. Если только у кого-то со стороны? Среди наших нет таких, кто мог бы ей дать взаймы парочку миллионов. Меньшая сумма вряд ли была бы ей интересна.

Карен поставил на стол две чашки кофе.

– Пожалуйста! Павел, можно вашей даме от нашего ресторана что-нибудь еще предложить?

– Нет-нет! Спасибо. Больше ничего не нужно, – мягко отказалась Наталья.

– Тогда приятного аппетита!

– Спасибо!

Посохин продолжил разговор, когда заметно расстроенный хозяин кафе снова отправился за стойку бара.

– Не верю я, что Квасова утонула без посторонней помощи.

– Может, ты просто сам себя накручиваешь? Ты всегда был мнительным товарищем.

– Не мнительным, а бдительным. Я, между прочим, раньше тебя определил, что Генка Барсуков к тебе неравнодушен.

– Естественно. Я тогда никого, кроме тебя, и не замечала.

– Но замуж ты вышла именно за Генку.

– После того, как ты закрутил роман со Светкой Нагаевой. А мы ведь с тобой с шестого класса дружили. Помнишь, как я тебя учила борщ варить, чтобы ты на Восьмое марта свою маму удивил? Два часа промучилась… Потом пришел из армии – и на тебе! А я так ждала своего принца.

– Ты еще вспомни, как из меня в школе хорошиста сделала, и выставь счет за репетиторство. Ты же на меня столько времени потратила! Еще ты меня научила галстук завязывать! Давай не будем об этом, ладно. Не зли меня. При каждой встрече мы с тобой черт знает, о чем говорим. Уже почти двадцать лет прошло. Так получилось! Что теперь мусолить? У тебя хороший муж, у меня хорошая жена. По-моему, у всех все нормально.

– Ты, как всегда, прав. Давай не будем.

– Возвращаемся к теме, с которой начали. В общем, у меня почти нет сомнений, что это убийство. Но все сделано так аккуратно, что мне прокуратуре и следователю представить нечего. Несчастный случай! Мне Нестеров пошел навстречу, дал пять суток на разбор, но результат получается плачевный. Карельский на следующей неделе дело это, скорее всего, закроет.

– Я поинтересуюсь у девчонок. Очень хочется тебе помочь, конечно. Но получиться ли? Постараюсь узнать что-нибудь. И сделать это надо быстро, я так понимаю?

– Да, Натуся. Сделать все надо как можно быстрее.

– Я пойду?

– А кофе?

– В другой раз. Пока!

Наталья встала и, закинув сумочку на плечо, торопливо зашагала к выходу.

Майору показалось, что Наталья на него обиделась. Правда, он не понял за что. Анализировать разговор от начала до конца он не стал, поскольку ему и без этого было чем занять свои серые клеточки.

К Посохину подошел Манукян.

– Симпатичная женщина. Не красавица, а глаз не оторвать. Не знаешь, она замужем?

– Замужем. У тебя жвачка есть?

Манукян, наблюдая через окно за идущей к машине Натальей, вопроса не услышал.

– Знакомая? – спросил он, поворачиваясь к Посохину, когда «Шевроле» Натальи отъехал от кафе.

– Вместе в школе учились.

– Ай, Павел, как же ты такую женщину упустил?!

– Долго рассказывать.

– Жалеешь?

– Иногда, – улыбнулся Посохин. – Когда у жены плохое настроение, и она выходит на тропу войны. Наташка не такая темпераментная, как моя благоверная.

Глава 37

Утром в пятницу Рыбаковой позвонил Дубко. Поздоровавшись, она спросила:

– Что случилось, Лев Сергеевич? К Земле приближается звездолет пришельцев? Или астероид начисто снес новый дом Баклушина? Я думала, вы по утрам отсыпаетесь после ночных бдений… Нет, в магазин я еще не ходила. Примерно через полчасика собиралась сбегать… Поговорить?.. По секрету парой слов… Хорошо. Минут через десять подойду.

Дубко, как он и обещал, ждал Валентину Васильевну возле своего дома. Видно, с целью конспирации, Лев Сергеевич изображал осмотр забора. В руках он держал раскладной плотницкий метр, а за ухом у него торчал заточенный карандаш.

– Еще раз доброе утро, Лев Сергеевич! О чем будет разговор?

– Валентина, не ори так. Дело нешуточное. Ближе подойди.

Дубко огляделся. Рыбакова интуитивно сделала то же самое. Она была заинтригована поведением соседа.

– Объясните, что случилось?

– Ты же в курсе, что я по ночам регулярно веду научные наблюдения. Проще говоря, в темное время суток с чердака времянки небосвод обозреваю. Вчера я тоже около полуночи прильнул к своему телескопу. Но поскольку моим натруженным глазам надо давать время от времени небольшой отдых, я, минут через тридцать оторвавшись от окуляра, стал смотреть на окрестности. И вдруг вижу, что по огородику Квасовых кто-то ходит.

– Может, это Николай был?

– Я тоже сначала так подумал, но потом присмотрелся и засомневался. Николай и ниже ростом, и не такой широкий в плечах, хотя он тоже паренек не субтильный. – Дубко снова посмотрел по сторонам. – Тут еще один нюанс есть. На той неделе в среду ночью у Квасовых тоже кто-то по двору лазил. Я тогда не придал этому значения и потому особо не приглядывался. Подумал, что пацанва шалит. А сейчас могу точно сказать, что вчера я мужика видел. Длинный такой мужик, здоровый. Весь в черном. Я не видел, как он к Квасовым на огород попал, но вышел он через калитку и пошел мимо нас к речке. И калитку он запер!

– В руках у него что-нибудь было?

– Кажется, было. Но что, я не понял. Что-то небольшое. Сантиметров тридцать длиной. Возможно, цилиндрической формы. Может фонарик? Но он им ни разу не воспользовался. Лазил в темноте.

– Спасибо, Лев Сергеевич, за бдительность.

– Я же говорил, что Колька к этому делу никакого отношения не имеет.

– Осталось убедить в этом полицию.

– Поэтому я тебе и позвонил. Кольку жалко. Хороший мужик.

– Разберемся, Лев Сергеевич. А пока надо в магазин сбегать. Главное, не забыть бы взять чего-нибудь сладенького. Без углеводов мозги плохо работают, верно?

По пути в супермаркет Рыбакова отправила эсемеску Посохину, что есть важные сведения по делу Квасовой и нужно увидеться. Валентина Васильевна надеялась, что пока она дойдет до магазина, майор будет уже там. Но Посохина ей пришлось ждать. Он подъехал к супермаркету только через полчаса.

– Садитесь быстрее! – обернувшись, бросил он Рыбаковой, когда она завозилась с пакетами, укладывая их на заднее сиденье машины.

– А что за спешка?

– Со вчерашнего вечера усердно ищем гражданина Стасова.

– Это кто? – спросила Рыбакова, садясь на переднее сиденье и пристегивая ремень безопасности.

– Наш подозреваемый номер два по делу Квасовой. Если считать ее мужа, номером первым.

Посохин сделал разворот на площади перед магазином и нажал на газ.

– Это он оставался с Квасовой на пляже, когда Табанин с Кармановым ушли, – сообщил майор и, увидев перебегающего дорогу мальчишку, нажал на клаксон. – Куда тебя несет? Вчера Жарких смотался на остров к Табанину и с ним побеседовал. Тот и рассказал, что за Стас был с ними на пляже тридцатого. Оказалось, что это кличка. А настоящее имя этого гражданина Федор Иванович Стасов. Живет в Новолиганьске, а здесь у него подружка обитает. Он к ней каждую неделю наведывается. Трижды судим. Первый раз за хищение оружия, второй – за хулиганство, третий – за умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью. Освободился полгода назад. Вчера мы с Жарких его герлфренд проведали, но она уже несколько дней дома не ночует. Кстати, из Бирючинска они запросто могли уехать практически незаметно – много транзитных автобусов. Но это мы оставили на закуску. А пока мотаемся по знакомым этой парочки.

– А какого он роста?

– В смысле, ошибся Смазнев или нет? Не ошибся. Сто восемьдесят семь сантиметров.

– Тогда вполне возможно, что Дубко видел на огороде Квасовых Стасова.

– Что? Повторите.

– Сегодня ночью Дубко видел какого-то высокого мужчину на огороде у Квасовых. Что он там делал, Дубко не понял. Также и в среду ночью сразу после пропажи Квасовой кто-то лазил по их огороду. Но в тот раз Дубко предположил, что это мальчишки хулиганят.

– Надо же! Все как будто в масть.

– А вы записи с видеокамеры Квасовых не просматривали?

– Конечно, просматривали! Нет там ничего интересного. Она захватывает только клумбу и овражек.

– А за последние дни?

– Квасов перед похоронами ее отключил. Сказал, что нечего народ смущать.

– Ему она, конечно, ни к чему. Сведения про Маркова больше не нужны?

– Что-нибудь нарыли, Валентина Васильевна?

– Я опросила двух девчонок и парня. Они из тех, кто давно к Маркову ходят. Отзываются о нем они хорошо. Утверждают, что никаких действий сексуального характера он себе не позволял. Говорили они уверенно и с пониманием того, о чем идет речь. Я даже, на всякий случай, просмотрела в мастерской Маркова его картины и графику. Предложить раздеться под предлогом позирования проще простого. В стиле «ню» у него здесь вообще ничего нет. Ярослав сказал, что с «обнаженкой» работает исключительно в училище и приглашает для такого позирования только профессиональных натурщиков и натурщиц. Еще Марков сам без всяких экивоков предложил проверить его компьютер – и здесь и дома – на предмет детской порнографии.

– Понятно. Кстати, Дронов вспомнил, что в тот понедельник, 30 мая, он видел высокого мужика на велосипеде, когда шел отвязывать скотину. На вид, лет сорок. Одет был в синие джинсы, клетчатую рубашку и кроссовки «Адидас». На голове – кепка. Время было часов десять. Ну, или около того. Солнце еще не совсем село. Он ехал к мостику через Серебрянку. Возможно, это был и Стасов.

– Через Серебрянку?

– Что вы задумались?

– Кое-что пришло в голову. Надо будет проверить.

– Это правильно. В нашем деле скоропалительность может выйти боком. А Марков высокого роста?

– Нет. Сантиметров сто семьдесят пять. Не больше. Он чуть выше Квасова.

Посохин нажал на тормоз.

– Так, приехали. Здесь один из приятелей Стасова живет. Может, Федя у него залег на время? Посидите в машине. Я быстро.

Посохин выскочил из «Рено» и побежал по улице вдоль штакетников. Судя по тому, как они были выкрашены, на этой улице любимым цветом был синий.

Распахнув одну из калиток, майор исчез во дворе.

Рыбакова включила проигрыватель. Она почти сразу узнала гипнотический сингл Шаде «Ловкач». Идеальная музыка для соблазнения. Валентина Васильевна никогда бы не подумала, что Посохин может слушать подобное. Он ассоциировался у нее с песнями Цоя или Шевчука. Может Шаде одна из любимых певиц его жены? При случае Рыбакова решила спросить об этом майора.

Вернулся Посохин через пятнадцать минут. На его левой руке костяшки пальцев были разбиты.

– Сколько в России кретинов, – сказал он зло, садясь в машину. – И чем тупее, тем больше понтов.

– Что случилось?

– Ничего, мелочи жизни. Блинов стопка, куда он мог деться? У нас же не Москва. Где тут спрячешься? А вот не можем его найти, и все. Неужели он свалил из Бирючинска?! – В запале Посохин ударил ладонями по рулевому колесу. – Ладно, Жарких из Воронежа вернется, направлю его по одному адресу. Кукушкин для такого дела не годится. Этот козлотур, – майор указал большим пальцем в сторону дома, из которого он только что вышел, – после непродолжительной беседы все-таки дал мне наводочку. Как я сам не догадался к Валерику заглянуть?

– А кто это?

– Один авторитетный в определенных кругах человек, который мне многим обязан, – ответил Посохин, заводя машину. – Так, а мы с вами прямо сейчас отправимся к Квасовым и посмотрим, что там, у них, ночью случилось. Не будем тянуть кота за хвост.

Глава 38

– Опять! – скривился Квасов, увидев у себя во дворе Посохина.

– Извини, Николай! Мы, собственно, не лично к тебе. Нам нужно кое-что посмотреть.

– Ну что еще?!

– Вчера у тебя на огороде видели человека. Ночью. Не днем.

– Чего?!

– Вчера ночью у тебя кто-то ходил по двору. Ты вчера ночью выходил во двор?

– Никуда я не выходил.

– Вот! Можно рам осмотреть двор и огород?

– Пф! Глядите! Огород вон он – всего полторы сотки.

– Так мы посмотрим, Николай? С вашего разрешения, конечно? – уточнил майор.

– Сказал же, глядите.

Посохин направился к засаженному помидорами и болгарским перцем участку.

– А что, огурцов у вас нет?

– Я не люблю огурцы. Что их зря сажать?

– И то правда.

Посохин подошел к огородику и несколько раз окинул его внимательным взглядом.

– Есть, Валентина Васильевна! – воскликнул он, оглянувшись на Рыбакову. – Идите сюда! Николай, вы тоже!

Когда Рыбакова и Квасов приблизились к майору, тот указал им на какой-то след справа у самого края грядки.

– Видите, часть стопы! Здесь дорожка с бордюром, а справа бордюра нет. Неизвестный левой ногой заступил. Наверное, там было довольно мокро, поэтому и след остался. Больше нигде следов не вижу.

– Это я, скорее всего, натоптал, когда поливал вчера утром, – сказал Квасов.

– А мы сейчас проверим! Хозяин-сан, тащи-ка рулеточку.

Квасов принес из сарая рулетку, и майор замерил след.

– Николай, какой у тебя размер обуви?

– Сорок три.

– Совпадает. Так-так. Николай, а у тебя кеды есть?

– Кроссовки есть.

– Нет, я про кеды спрашиваю.

– Кажется, где-то были. Я уже и не помню, когда их последний раз надевал.

– А когда поливал, ты в чем был?

– В шлепанцах. Я и сейчас в них.

Посохин присел на корточки и, нагнувшись, с силой подул на след, освобождая его от комочков земли.

– А это следы от кед. Николай, принеси фанерку или картонку. Надо накрыть улику. Эксперты потом все сфотографируют, слепок сделают.

Рыбакова несколько раз обошла вокруг огородика.

– Павел, отверстия в земле видите? Вон, вон и вон, – сказала она, указывая рукой. – Вон еще.

Посохин стал с ней рядом и, наклонившись, уперся ладонями в колени.

– Щупом, что ли, орудовали? Хозяин, будь добр, принеси майору полиции кусок проволоки.

– Какой?

– Что бы в отверстие вошел. Не толще десяти миллиметров.

Квасов сходил в гараж и подал майору полуметровый кусок алюминиевой проволоки.

– Подойдет?

– Отлично! – Осторожно переступив растения, майор присел на корточки у ближнего отверстия. – Вста-а-вляем. Зажимаем пальчиками… Николай, рулетку растяни.

Посохин вытащил проволоку и, не отпуская пальцев, приложил ее к измерительной ленте.

– Тридцать девять сантиметров. Интересно, и что мы здесь искали?

Посохин посмотрел на Квасова. Тот дернул плечами.

– Откуда я знаю?

– Не знаешь, говоришь?

– Может, у Раисы еще деньги были? Кроме тех, что в Сбербанке хранятся?

– А кто мог о них знать? – Посохин не сводил глаз с хозяина. – Я так думаю – только близкие родственники. Если не знали, то предполагали. Были предположения, Николай?

Квасов взгляда майора не выдержал.

– Не я это. Сколько можно говорить.

– А кто? Ее друзья? Их у нее не было. Любовника тоже не было. А у вас, Николай, любовница была! – Посохин легонько похлопал Квасова по груди. – Вернее, она и сейчас есть.

– Не я это!

– Через полгода дочка получит почти четыре миллиона рублей и мамочкин кроссовер. Плюс пять с половиной тысяч евро. Плюс восемь тысяч долларов. Еще по долгам кое-что. Тебе досталась усадьба, «Газель», непроданный товар и полмиллиона рубликов. Считаешь дележ правильный?

– Все по-честному. Я даже не ожидал, что она мне что-нибудь оставит.

– Не ожидал, говоришь. Верю, наследства ты не ожидал. Да и на фиг тебе это наследство? Ты ожидал, когда дочь уедет. И тут же кинулся на поиски сокровищ капитана Флинта. Знал, что в землице некая сумма припрятана? И, наверное, немалая. Николай, я не думаю, что ты сумасшедший. Завещание было подписано в понедельник в шесть часов вечера. С дочерью гражданка Квасова в тот день не разговаривала. А с мужем разговаривала. Разговаривала ведь?

– Не говорила она про завещание!

– А про зарытые на огороде деньги? Решение убить жену было спонтанным? Дельце обтяпал в одиночку или вместе с гражданином Стасовым?

Квасов выругался матом.

– Что ж, будем проводить обыск. Судья, я думаю, нам санкцию даст. Да, Николай? Сейчас только Карельскому позвоним. Сообщим о вновь открывшихся обстоятельствах. Может, он после этого и дело переквалифицирует.