Текст книги "Сила единения (СИ)"
Автор книги: Юрий Иванович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
3 глава
К середине января 48-го, появились первые положительные результаты в лечении Марты Джакели. Она явно почувствовала себя лучше и начала вставать, ходить, и даже прохаживаться по больничному коридору. Видя такое состояние матери, Берия уже совсем иначе стал относиться к Дорогову, ну и к его юному лаборанту, соответственно. С некоторой симпатией, что ли? Или с какой-то теплотой в глазах? Хотя на лице своём никаких эмоций не проявлял, выглядя строгим, подозревающим всё и вся.
В какой-то момент, застав студента возле матери в больнице, скромно улыбающегося и поедающего шоколадную конфету, Лаврентий не выдержал и позвал за собой:
– Саша, пройдём в ординаторскую, поговорить надо! – и отдельно для матери, которая вскинулась и забеспокоилась: – Очень интригует такой массаж, хочу и на себе попробовать…
Естественно помещение для второго человека в государстве сразу же врачи освободили, и оба собеседника вполне удобно разместились возле дальнего стола, у самого окна. И первые же вопросы, показали всю глубину подозрений, скопившихся в адрес молодого целителя:
– А расскажите мне, товарищ Шульга: как это вы вдруг стали таким умным и невероятно образованным?
– Мм?.. В каком смысле? – вполне правдоподобно растерялся мемохарб, уже всеми силами стараясь прорваться сквозь защиту аза и выяснить хотя бы текущие мысли того.
– В прямом! Хотя большинство жителей вашего посёлка и восторгается вашими несомненными талантами в обучении, утверждая, что вы истинный гений, но делают это несколько шаблонно и заученно. Словно их кто-то жёстко проинструктировал. К тому же отыскались и те люди, которые ответственно заявили, что росли вы вполне обычным ребёнком и никаких особых талантов до своего отъезда в столицу не показывали. Ну, разве что поразили всех во время устроенных специально для вас экзаменов, по итогам среднего образования. Объяснитесь?
– Зависть! Обычная человеческая зависть, Лаврентий Павлович! – с тяжёлым вздохом начал жаловаться Александр. – Слишком умных у нас никто не любит, а уж в нашем посёлке!.. О-о!.. Кого там только нет!.. Полно ещё несознательных товарищей, а то и преступных элементов. Вот и приходилось нам с любимой девушкой скрываться, проводя интенсивное самообучение вдали от постороннего глаза и неуместного внимания. Хорошо, что и у неё и у меня для этого были все условия, те же комнаты для интенсивных занятий. Да и учёбников с нужными книгами хватало.
– А что вас обоих вообще вдруг, ни с того ни с сего потянуло на усиленную самоподготовку?
– Так два важных события и помогли нам определиться. Первое: Сама победа в войне и Парад Победы в Москве. Второе: награждение летом сорок пятого года орденом Ленина всего нашего комсомола. И нам тогда так обидно стало, что не успели повоевать! Не успели лично защитить свою родину! Ничего не успели… И что оставалось?.. На великие стройки, куда ринулся комсомол, нас не отпускали. Вот и пришлось дать себе клятву: учиться так, как завещал великий Ленин и как учит нас товарищ Сталин. И чтобы не было стыдно перед погибшими родителями, родственниками и остальными посельчанами, павшими в боях.
От прозвучавшего пафоса, Берия скептически поджал губы, выждал паузу, и буркнул:
– Ладно… Допустим… А вот что ты скажешь по поводу неожиданной карьеры своих родителей и удачного перевода опекуна твоей… мм, супруги?
– Скажу! – обрадовался парень. – Скажу, что счастлив и горжусь такими родителями! Раз партия и правительство отметили их качественную работу на прежних местах, выдвинув сейчас на такие ответственные должности, значит, они это заслужили!
Вроде бы всё правильно говорил, как и положено молодому, восторженному юнцу. Хотя в сердце тревожно ёкнуло: «Не слишком ли я поспешил с этими переводами?» Но теперь уж чего жалеть-то о проделанной работе?
И всеми силами, пусть и мягко, неназойливо, Киллайд пытался прорваться в чужое, ментальное пространство. Постепенно у него это стало получаться. Стали проскакивать несколько хаотично образы и мысли опасного собеседника:
«Чего этот засранец себе позволяет? Неужели насмехается, умник хренов?!» «И наглец ещё тот: все конфеты моей матери пожрал!» Чуть отдалённое: «И ведь явно за этими переводами кто-то стоит! То ли благодарный пациент, то ли тайный учитель и наставник?.. Неужели Ахутин так расстарался?.. Да и министр Морозов как-то себя в последнее время странно ведёт… Многие неясности вскрыл, с хищениями борется аки лев с мышами и грудью отбивает все нападки на первый мед и на лабораторию ветеринарии…» И уж совсем не по теме, но однозначно из разряда сенсаций: «Опять эта Валя Истомина ночевала в спальне у Сталина! Ушла в четыре… Вот же сучка!.. И никак её оттуда не уберёшь!..»
Про тайную, как бы третью жену вождя, Шульга-Паркс слышал. И даже намеревался в прошлой жизни с ней пообщаться, так как прожила эта женщина довольно долго, умерев в 1995-ом году, пережив даже развал СССР. Но общения так и не получилось, по разным причинам, в том числе из-за проживания в те годы в иных странах самого мемохарба. А писали об этой связи разное, присущее жёлтой прессе. Так что верить написанному было бы глупо, в том числе и тому факту, что именно Истомина, якобы отравила Сталина, поставив ему бутылку с отравленной минералкой. И причина, мол, вполне весомая: месть за несправедливый арест, после которого Валентину чуть не уничтожили в лагере на Колыме.
И вот теперь, вполне официальное подтверждение. Потому что вряд ли главный куратор МВД получает ошибочную информацию или сам выдумывает специально подобные сведения.
«Вот и новое белое пятно истории приоткрылось! – рассуждал мемохарб, продолжая вполне активно общаться со своим крайне опасным собеседником. – И ведь к этой подавальщице Истоминой тоже никак близко не подберёшься. Она почти безотрывно возле Сталина, на ближней даче… Или у неё бывают выходные и она наведывается в город?.. Надо ещё лучше покопаться в сознании телохранителей Берии. Наверняка что-то знают…»
Потому что повышать резко свои усилия, прощупывая Лаврентия, выглядело опасным. И так аза поглядывал на парня с подозрением, не скрывая своего скепсиса и мысленно поругивая юного гения:
«Гляди как, какой честный комсомолец и преданный Родине патриот! И ведь как лихо, умно отвечает на мои вопросы. Но что хуже всего: совершенно меня не боится, гав…юк! Странно это… Но и придраться больше не к чему!.. Надо копать дальше и попытаться отыскать, кто его сюда отправил и почему так плотно курирует».
Более чем получасовая беседа закончилась озадаченным недовольством Лаврентия и потным перенапряжением мемохарба, выраженным в мокрой спине. И всё-таки парень попытался пойти на полный контакт, соприкоснувшись с кожей кавказского аза:
– Наверняка вы много работаете, Лаврентий Павлович, потому что выглядите явно уставшим. Не хотите пятиминутный лёгкий массаж, придающий несколько капелек бодрости? А то и на десять минут?
Хорошо просматривалось намерение пациента отказаться. Но юный студент выглядел таким безобидным, искренним и чистосердечным, что старый и опытный большевик таки поддался искушению. Только уточнил:
– Как это будет выглядеть?
– Как всегда: просто лёгкие поглаживания шеи с затылком и небольшие нажатия на плечи. Даже китель снимать не надо.
– Хорошо. Пробуй.
Парень встал у Берии за спиной и положил ему руки на затылок. При этом не переставал говорить мягким, тихим голосом всякую околесицу. Как бы признавался, что умение взбадривать человека, он освоил сравнительно недавно, не прошло и года. И скорей всего это умение досталось от прабабки, которая была весьма искусной, известной травницей.
Естественно, что в таком случае удалось не в пример легче пройти стоящую защиту на сознании и копнуть в памяти намного глубже. Чего там только не было! Главное сомнение: «…стоит ли Шульгу показывать Сталину?» При этом и причины такого сомнения всплыли: «…Коба всё больше и больше становится параноиком! Врачам не верит ни на грош, таблетки и микстуры выкидывает, а уж всяких знахарей считает шарлатанами. И это несмотря на свою личную причастность к нашему племени аза. И вдруг у парня что-нибудь сорвётся? Вдруг Иосифу что-то не понравится? Он же живьём сожрёт студента! И что тогда станет с мамой?.. Вроде как Дорогов уверен в действенности своего препарата, но вдруг тут польза именно от комплексного лечения?..»
Там ещё много чего удалось прочитать. Некоторые тайны Советского государства. Нюансы внешней политики. Страшный кадровый голод в самом правительстве, когда на руководящие посты ставились людишки с заведомо гниловатым нутром и, оправдываясь тем, что лучше кандидатов просто не найти.
Но самое важное, что Сталин, по определению своего первого помощника и соратника – тоже аза! Следовательно и на него можно как-то воздействовать. Исходя из этого, и на самого Берия мемохарб попытался «навесить» крайне деликатный пакет внушений. Сложно он проходил, с огромным скрипом и ментальными усилиями. Да и пациент какой-то дискомфорт ощутил, начав крутиться и недовольно хмыкать. Пришлось говорить громче, отвлекая ещё и новой темой якобы побочного трепа:
– Лаврентий Павлович, а вот как вы лично относитесь к моему раннему браку? – и тут же стал пояснять: – Мои-то родители нормально это восприняли, а вот приёмный отец моей Настеньки, всё никак не успокоится. Утверждает, что вначале нам следовало институт закончить. Но ведь мы имели полное право официально узаконить наши любовные отношения?
Эти весьма пикантные вопросы заставили главного куратора МВД не просто напрячься, но даже непроизвольно вздрогнуть. И всё потому, что в его памяти просматривался крупный грешок подобного плана. Буквально несколько месяцев назад сорокавосьмилетний Лаврентий познакомился с четырнадцатилетней школьницей Валентиной Дроздовой. Да не просто познакомился, а влюбился в неё довольно сильно и вступил в интимную связь. Подтверждения этой связи тоже удалось обнаружить в памяти клиента, и мемохарб специально коснулся запретной темы. Во вспышке эмоций было не в пример легче протолкнуть нужный пакет внушений в сознание Лаврентия Павловича.
Серьёзно его проняло! Но внешне он держался вполне невозмутимо:
– Если любовь у вас настоящая, на всю жизнь, то ранний возраст официальному бракосочетанию не помеха. Другое дело, если бы перед вами стоял квартирный вопрос, то есть вы бы жили раздельно, в студенческих общежитиях. А у вас, как мне доложили, в этом плане всё великолепно. Не так ли?
– Да, повезло нам! – легко соглашался Шульга, пытаясь понять, насколько глубоки знания пациента на эту тему, и не догадываются ли его службы контроля про подноготную дяди Ручки? – Один очень хороший человек уехал лечиться на курорты, а нас оставил присматривать за квартирой, ещё и прописав там. А вот по поводу венчания в церкви, – постарался увести разговор от опасной темы, – можно ли молодым комсомольцам таким образом освящать свой официальный брак?
После войны Советская власть сделала значительные послабления попам и священнослужителям, гонения на церковь резко ослабли. Правда, уже к середине этого, 48-го года вновь начнут «закручивать гайки», когда поймут слабую конкурентоспособность современной марксисткой риторики и её слабость перед аргументами продавцов «опиума для народа». Но сейчас «лучший друг» пионерии ответил вполне благожелательно:
– В принципе, если не афишировать такие мероприятия, то с должной скромностью проводить можно. Некая красота и торжественность в подобной церемонии присутствует.
А в его сознании промелькнуло мечтательное сожаление:
«Жаль, что мне развестись с Нино никак не получится… Не поймут товарищи по партии и сожрут осуждением! И две жены иметь одновременно никто не позволит. Ханжа на ханже сидит и ханжой погоняет!.. А то бы с Валечкой, лет через пять устроили бы скромную свадебку… Однозначно – с венчанием в церкви!»
Не знал своё будущее всесильный Берия, ох, не знал! И не догадывался, какие убийственные показания против него всего лишь через пять с лишним лет даст эта самая Валечка Дроздова, которой он сильно и неожиданно сейчас увлёкся. Да и саму девушку в будущем станут называть не иначе, как «чёрная любовница». Ведь и последующих двух её сожителей-мужей, довольно неодиозных личностей в истории – расстреляют.
Вот такой вот противоречивой и сложной в личном плане оказалась фигура второго человека в государстве СССР. И с женой расставаться не хочет, и частично мозги растерял, влюбившись в малолетку. Причём не настолько уж красавицу, скорей уродиху, насколько помнил Киллайд фотографии Дроздовой из прошлой жизни. Поневоле задумаешься:
«Не иначе, как роковая женщина эта Валентина. На кого глаз положит – тот и теряет голову. Что сейчас, в четырнадцать лет, что потом, уже во взрослой жизни. И если так прикинуть одно к другому, то юная девушка однозначно обладает некоторыми уникальными способностями. Надо бы её проверить… Самому потратить на это время, или кого иного послать? Того же деда Елоху, например?.. Он как раз ближайшие два дня не сильно занят».
И вот, казалось бы, зачем мемохарбу знакомиться, присматривать за ними или налаживать некий контакт с любовницами первых людей государства? На самом деле, всё было банально просто: в намечаемых преобразованиях важна каждая деталь. Тот же Берия, имеющий гигантский авторитет, налаженные связи, несравнимые рычаги влияния на все стороны жизни государства, гораздо легче воплотит задуманное в жизнь, чем новый человек, оказавшийся на его месте. То есть он просто обязан будет отработать на все сто процентов. Если выпадет такая участь, естественно.
А что может его отвлечь от предстоящей миссии? Да как раз неуместная связь с какой-то малолеткой! Он и так спит всего несколько часов в сутки, работая на износ. Так зачем ему, спрашивается ещё и последние силы тратить на запретный секс с роковой колдуньей? В особенности, если та и в самом деле какая-то колдунья, сродни тому же деду Елохе!
Вот и следовало с этой Валечкой разобраться. А при необходимости, аккуратно её отдалить от столпа власти. Ещё лучше – скомпрометировать, чтобы любовник сам её выгнал из своего сердца. Если понадобится, то и устранить, спровоцировав несчастный случай. В этом вопросе мемохарб не имел каких-либо моральных тормозов или душевных ограничений. Только голый рационализм.
О чём и рассуждал, уже после окончания встречи с Лаврентием:
«Опять-таки! По поводу второй Валечки, которая Истомина. И которая вхожа в спальню самого вождя что днём, что ночью. Она, судя по историческим фотографиям, не в пример симпатичней Дроздовой. Точнее сказать, вообще красавица. Но всё равно, сам факт её сожительства со Сталиным – говорит о многом. Явно женщина очень непростая, если не сказать, что таинственная. Ведь по имеющейся информации, где-то там рядышком и её законный муж работает, или служит. И родной брат, вроде бы?.. Как вот она умудряется всем угодить, со всеми разойтись мирно, и при этом ублажить парочку мужчин, не сталкивая их лбами?.. Правда, в истории полно примеров, когда мужья подкладывали своих жён под просто вышестоящее начальство. Что уж тут говорить, когда речь идёт о великом вожде народа и пупе великой империи. Но в любом случае надо начать срочную разработку этой Истоминой. Вот пусть Дхарма и Рошан займутся этой дамой, как только освободятся».
Несколько неожиданная корректировка, воплощаемых в жизнь планов.
4 глава
Но всё-таки главным итогом воздействия на Лаврентия Павловича, можно было считать успешное внедрение определённого блока внушений. Пусть блок и являлся слабеньким, небольшим по масштабу, никак резко не провоцирующими видимые изменения в характере и деятельности второго человека в государстве, но лиха беда начало. Первый шаг сделан! Дальше должно пойти не в пример легче.
Тем более что Берия остался весьма и весьма доволен результатами лёгкого, десятиминутного массажа. Тело невероятно взбодрилось, стало легче дышать, в мозгах появилась ясность мышления, возникли новые идеи по решению сложных вопросов текущего времени, возобновилась жажда деятельности. Ну и самое главное, крови хватило и для причинного места, сразу подталкивая на греховные мысли, присущие только молодым парням во время пубертатного периода.
Плотный контакт для чтения мыслей разорвался во время прощания, дословно на расстоянии уже прослушивать не получалось, но кое-что мемохарбу понять удалось. Да и намерения явно читались на расслабившемся лице пациента:
«Ух, как меня колбасит-то! И какая жалость, что сегодня у Валечки критические дни! Ну и ладно… зато Нино однозначно повезёт. Ха-ха! Пусть вспомнит нашу яростную молодость! – и уже во время расставания с юным студентом, размышляя о чудодейственной силе молодого кудесника и, в этом свете, вспоминая о своём товарище по партии: – Паренёк-то, крайне полезен! Пусть и не мне, я и без его помощи орёл. А вот если он Кобу „поднимет“, то будет ли это к добру? С одной стороны Иосиф как бы успокоится, забудет о своей паранойе, прекратятся его вспышки гнева и раздражительности… А с другой: он ведь наплевательски станет относиться к делу, к своей работе, к важным мероприятиям, которые без его пригляда и твёрдой руки просто обвалятся, рухнут словно карточный домик от ветра. Я ведь сам со всем этим кагалом не справлюсь… Да и многие годы, потраченные на увеличение авторитета вождя – быстро пойдут насмарку. То есть: надо всё хорошенько вначале обдумать и взвесить…»
А вот такая неопределённость мемохарбу крайне не понравилась. Он ведь уже настроился на частичный успех. Ведь добрая часть пакета внушений как раз и подталкивала пациента на главное деяние: «Свести юного массажиста со Сталиным!» А тут он вроде как собрался что-то там взвешивать? Или гипноз на него совершенно не подействовал? Или подействует не сразу? А со временем?.. Такое тоже не стоило исключать. Всё-таки в полную силу Киллайд ещё не вошёл. А до идеала, которого он достиг в прошлой жизни за многие десятки лет, в этой жизни ещё упираться и упираться. Хотя прогресс становления явно на лицо, но всё равно ещё нужны годы и годы… Наверное…
«Как бы мне ещё больше ускориться? – досадовал Шульга-Паркс. – Хотя бы до уровня своих учеников подпрыгнуть, которые пока в некоторых умениях меня сильней. Да и Олег-Елоха – слишком многое умеет, что мне неподвластно. Как бы всё это – да в моё головешку?.. Опять устроить, так сказать, мозговой штурм?.. Или как-то усложнить процесс медитации?.. А может попробовать слияние аур?.. Нет! Совсем уж опасная и непредсказуемая операция. Ничего я о таком действе толком не знаю. В первой жизни только краем уха слышал. Во второй – руки не дошли: учеников учил – как сейчас Настеньку учу. Разве что в этой жизни – рискнуть?.. Да дождаться вначале прибытия Фрезы с Лётчиком?.. Вдруг эти знахари что-то и смогут, объединив все наши усилия?..»
На том и завершил свои размышления, вызванные встречей с товарищем Берией. Решил дождаться новых союзников, приезд которых намечался не сегодня, так завтра. Уже для них и комнаты были сняты в том же доме, где и сам с супругой жил. И должные внушения соседям сделаны по поводу новых постояльцев: между собой они незнакомы, инвалиды второй группы, не военнообязанные, зато творческие личности. Один – художник, специализирующийся на акварелях, второй – писатель, пишущий небольшие рассказы в разные журналы и сборники. Оба перебрались в Москву после продолжительного лечения в санаториях. Решили, дескать, побороться за место на Парнасе, пристраиваясь в ряды столичной богемы.
Этого пока хватало, чтобы успокоить соседей, и так потерявших в последние месяцы всякое неуместное любопытство.
Сложней оказалось с родителями. Ну и с дядей Борей, попутно. Всем троим на несколько дней перекрыли возможность нормально работать на новых местах. Прямо достали разными сверками, вопросами и уточнениями. Благо, что биография у всех троих выглядела безукоризненной, не подкопаешься при всём желании. Видимо специалистам с Лубянки дали задание проверить всех и вся, что связано с юным целителем. Вот и копали, денно и нощно.
Это и было вторым пунктом внушения для Берии: «Прекратить всякие проверки! Дать людям возможность спокойно работать!» Получилось ли? Осталось подождать день, два и всё прояснится.
И если бы просто ждать пришлось, всего лишь присматриваясь к окружающим! А так Шульга именно в этот вечер и последующую ночь переволновался изрядно. После продуктивной встречи с самым эффективным менеджером правительства (как его порой называли историки), Александр вернулся в институт и успел соприсутствовать на последней паре. Затем вместе с Настей они часа четыре провозились в лаборатории, в которую и Дорогов заглянул на часик.
В последние дни мемохарбу почти удалось рассмотреть то паранормальное явление, которое талантливый ветеринар использовал при создании их уже совместного препарата. Причём сделал это не с помощью того же микроскопа или иных приборов, а воспользовавшись своим особым зрением, употребляя комплексных набор сразу из нескольких умений. Чего в этом комплексе только не было! Выход в астрал, ночное зрение, попытки просмотра реакций пациента, умение зажечь искорку на расстоянии, создание определённой иллюзии, действующей по принципу увеличительного стекла; тактильная диагностика и даже умение создавать участок магнитного поля. Как ни странно, пригодилась в том числе и мизерная толика ментального удара, получившего название «Ужас». Ну и не обошлось без второго потока сознания, иначе всё это удержать вместе, простому человеческому мозгу было бы не по силам.
Сама суть явления, которое использовал потомок рода знахарей и травниц, выглядела в виде еле заметной серой плёнки, которая вначале охватывала собой готовую дозу препарата или его кристаллы. Затем эта плёнка впитывалась в течении минуты, исчезая как бы бесследно, но при этом как раз и меняя чуточку структуру лекарства. Чудеса! Вот оно средство – простое и практически недейственное. Ап! И вот оно уже – невероятная панацея от огромного количества болезней.
Ничего удивительного, что как только Алексея Власовича отстранили от создания препарата – тот сразу стал практически непригодным. Разве что эффект плацебо срабатывал.
Ну и чего там скрывать, сегодняшняя удача изрядно воодушевила экспериментаторов. Особенно радовался сам Дорогов, после рассказа Шульги о том, что же он рассмотрел и как оно всё выглядит:
– Невероятно! Выходит, что я колдун? И получается, что ты теперь тоже так сможешь?
– Э-э-э! Не так быстро, Алексей Власович! – осадил его Александр. – Что-то рассмотреть – это ещё не решение проблемы. Теперь надо тоже самое увидеть у других людей с паранормальными способностями. Затем сравнить. Затем систематизировать, провести сравнительные эксперименты с моими возможностями. И только потом… может быть… А для этого нам желательно добраться до создателей круцина и с ними поработать в спокойной обстановке.
– Как же, – сразу потух ветеринар, – не подобраться к ним! Скорей всего их в какой-то шарашке заперли, за десятком рядов колючей проволоки.
– Ничего, ничего! – не унывал Шульга, помня над чем сейчас трудятся Рошан и Дхарма. – Товарищи как раз работают над проблемой поиска Роскина и Клюевой. Уже отыскали обычное место их проживания. Да и не могут учёных держать под стражей долгое время, пусть под надзором, но отпускают изредка домой-то…
На том эксперименты и завершили, вместе отправившись на выход из института. А там дежурный на входе сразу окликнул студентов:
– Настя! Саша! Тут вас какой-то мужчина дожидается. Уже больше часа сидит…
Бельских шла первой, потому и сумела рассмотреть гостя раньше мужа:
– Ой! Егор Анисимович?! Какими судьбами в наши Палестины?!
Навстречу ей уже шёл, протягивая свою единственную руку для приветствия Калинчук. Прославленный партизан, орденоносец, и он же – директор поселковой школы, в которой совсем ещё недавно учились будущие абитуриенты первого меда. И сделал он для парочки в своё время немало, собрав за неделю преподавателей и представителей районо, облроно и устроив экзамен экстерном за десятилетку.
Честно говоря, об этом человеке Киллайд с тех пор ни разу и не вспоминал. Поэтому изрядно удивился: что это делает в Москве директор и преподаватель нескольких дисциплин, если каникулы зимние у школьников давно кончилось?
Но тот уже и сам объяснялся, высказываясь иносказательно в присутствии незнакомых ему людей:
– Никогда представить себе не мог, что со своей инвалидностью продвинусь куда-то выше своей работы в школе. Да и вообще!.. Но в последние две недели, все словно с ума посходили! Из Москвы потребовали самого лучшего педагога, чтобы работать в комиссии по улучшение образовательной системы нашей страны. Вот за звание самого «лучшего» и началась настоящая война в районо и облоно. Чуть до смертоубийств не доходило среди начальственных чиновников, настолько каждому из них хотелось попасть в столицу. Хе-хе!.. Ну и тут, совершенно неожиданно общество фронтовых побратимов выдвинуло мою кандидатуру. Причём главным козырем явился именно ваш небывалый уровень знаний, с помощью которого два вундеркинда поступили в этот храм знаний и науки.
Настенька мило засмущалась, стараясь не коситься на супруга:
– Да какие с нас вундеркинды…
– Самые лучшие! – непререкаемо оборвал её Калинчук, и азартно продолжил своё повествование: – А ведь Союз Фронтовых Побратимов у нас сейчас – это силища невероятная! Так что против их предложения – ни один чиновник возразить не смог. Увы! И я тоже не смог отказаться от такого партийного поручения, как ни изворачивался. Даже ссылки на постоянные боли в культе не помогли. Наоборот, – они уже выходили на улицу, и Егор Анисимович склонился к уху парня, многозначительно добавив: – После того как отругали, пообещали помочь с лечением. И приказали сразу по прибытию обратиться именно к тебе, Александр. Мол, ты в курсе, что и как…
Киллайд прекрасно понял, кто и для чего протолкнул надёжного, честного ветерана в столицу. Как и тот факт, что уважаемому инвалиду надо срочно помочь, облегчив страдания. Поэтому быстро распрощался с Дороговым, которому было идти в другую сторону, и радушно прокричал:
– Раз такое дело, то прошу к нам в гости! Заодно и поужинаете у нас. А ещё лучше, и заночуете. Потому что свободная комната для гостей у нас есть.
Кричать на улице приходилось по вполне простой причине: зима! Под нарастающий вой ветра, усилилась вьюга. Всё более крупные и колкие снежинки впивались в лицо, так что просто прогуляться по скрипучему снежку и поболтать о новостях с малой родины, никому бы и в голову не пришло. Разве что однорукий инвалид, не совсем уверенно чувствуя себя на скользком тротуаре, поинтересовался:
– И далеко идти?
– Всего лишь десять минут! – успокоил его Шульга. – А если бегом – то две, три минуты!
Рассмеялись все втроём потому, что мешающие сугробы, в том числе и на тротуарах, никак не располагали к пробежкам даже молодых и шустрых. Так и двинулись дальше, выкрикивая короткие фразы, которые относились скорей к вопросам общего характера:
– И как вам тут в Москве живётся?
– Нормально! Учимся – не мучимся!
– Хулиганы не пристают?
– Пусть только попробуют! Ха-ха!
– И никаких проблем?
– Не-а! Разве что недавно неприятность была: в доме напротив газ взорвался. Ну и у нас в гостиной все окна вышибло.
– Точно! Я про этот случай в газете читал…
Прошли примерно полпути, когда на перекрёстке с перпендикулярной улицей им глаза ослепило фарами ревущего, несущегося на приличной скорости, грузовика. Он вроде и не собирался поворачивать, мчался прямо. Хотя и выглядело всё глупо и несусветно: вдруг перекрёсток оказался бы занят иным транспортом? Или пешеходы бы оказались на проезжей части? Слишком большая скорость.
Она и сыграла с тяжёлым грузовиком нехорошую шутку. Ледяной сугроб чуток подкинул одну сторону, водитель неудачно крутанул рулём в другую сторону, и тяжёлая, громоздкая машина стала сноситься боком прямо на тротуар с тремя прохожими. Говорить о каком-то торможении не приходилось: замершие колёса шли юзом.
Если бы Киллайд был сам, скорей всего увернулся бы от удара. Но рядом с ним впала в ступор Анастасия, здоровье которой казалось важней существования всего мира. Поэтому парень подхватил любимую под локотки и с невероятной силой швырнул в сторону. Причём не куда-нибудь, а очень огромный, глубочайший сугроб, наметённый ветром возле самого забора. Ну а сам только и успел сгруппироваться непосредственно перед страшным ударом борта.
Но, как ни пыжился со всеми своими умениями и необычной для простого человека силой, без ущерба для себе перенести такое не смог. Попросту потерял на какое-то время сознание. Может на пять секунд, может и на все пятнадцать. То есть очнулся всё-таки сравнительно быстро, благодаря чему хотя бы смог прослушивать окружающую обстановку. А там раздавался ровный рокот мотора и страшная, состоящая из одних сплошных матов ругань. Орали друг на друга трое, а четвёртый на них порыкивал командным голосом. Суть взаимных обвинений сводилась к следующему:
– Все вы продукты невероятного совокупления с самыми грязными животными, в которых и я соучаствовал вместе с вашими матерями.
Примерно… Зато дальше, когда ругань перешла в более конструктивное русло, все четверо, вместо того чтобы оказать первую помощь пострадавшим и отвезти их в больницу, проявили буквально таки людоедскую сущность:
– Сколько этих козлов тут шло?
– Вроде трое…
– А почему вижу только двух?
– Может и двое…
– Не стоять, бараны драные! Забрасывайте трупы в кузов! Быстрей!.. Потом выбросим где-нибудь на окраине!.. Вот же незадача какая!..
Под эти слова и причитания, Шульга почувствовала, как его подхватило несколько пар рук, от хозяев которых штыняло бензином, махоркой, потом, чесноком и перегаром, да и швырнули на что-то круглое и мягкое. Затем ещё что-то тяжёлое упало на ноги и низ живота. Через пару секунд мотор взревел и, совсем не пострадавший грузовик вновь понёсся куда-то в ночную темень. Но хуже всего, что полная чувствительность в руки и ноги мемохарба никак не хотела толком возвращаться.
