Текст книги "Сила единения (СИ)"
Автор книги: Юрий Иванович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
19 глава
Потоки комментариев от Шульги несколько иссякли, а потому грапповцы стали больше переговариваться между собой. Причём самой настойчивой и любопытной оказалась Бельских, всё ещё испытывавшая жуткое разочарование от катастрофических событий в будущем. Уж она-то верила, что там построят коммунизм, и все люди в мире будут жить счастливо. А тут такой облом!..
Потому и донимала вопросами то Рошана, то Дхарму:
– То есть массовая гибель людей в двадцать пятом году, это итоги той самой пандемии в двадцать первом?
– Там на год, два, раньше началось, – чинно, словно на лекции объяснял Рошан. – Коронавирус охватил всю планету, но вначале погибло совершенно незначительное количество заболевших. Да и быстро научились правильно лечить пациентов. Беда пришла потом, после производства и длительно применения вакцины. Заставляли вакцинироваться всех, в обязательном порядке. Хотя некоторые организаторы этого фарса и проговаривались порой о значительной (желаемой) коррекции населения в минус. Да и о сверхприбылях фармакологических компаний, многие умные люди предупреждали население. Обращали внимание, мол, к чему это? Думайте, люди!.. Увы! Два раза в год все (ладно, пусть многие) прививались и пищали от восторга. А через три года началось…
– Осенью двадцать четвёртого, – сделал уточнение Дхарма.
– Ну да… Вначале скоропостижно стали умирать от разных, обострившихся болезней те, кто сделал шесть и больше прививок. Преступные политики быстренько списали вспышку смертей на очередную, "сотую" волну пандемии. А потом пошёл резкий обвал, особенно в Азии. Народ стал умирать сотнями тысяч и миллионами. Больше всего не повезло афганцам и пакистанцам, там вымерли …все! Наибольшее количество кончин произошло в Китае и Индии, ушло две трети и половина населения соответственно. Вымерло также половина итальянцев и греков. Другие страны как-то проскочили этот опаснейший пик. Но уже тогда поднялась грандиозная волна гнева, под которую попали многие политики и главы государств. Считай, половина из них была казнена, порой самыми изуверскими способами. Потому что сговор был очевиден. Да и многие трибуналы предоставили многочисленные доказательства.
– Так им и надо, сволочам! – не выдержала Анастасия. – Похоже, что все политики – гниды!
– Досталось попутно и всем вдохновителям "контроля за рождаемостью". Печально известного миллиардера Билла Гейтса, например, растерзала толпа озверевших демонстрантов. И это, несмотря на его исключительную порядочность и огромную благотворительскую деятельность. Вина-то его и была, что сказанных неосторожно пару фраз, которые потом раздули средства массой информации.
– Нет дыма без огня! – встрял с ядовитой репликой Лётчик, любитель чёрного юмора. – Простой народ всегда реагирует адекватно своим накопившимся обидам!
Словно не услышав его, Рошан продолжал:
– Но эпопея и афёра с коронавирусом ещё обошлась довольно мягко с человечеством. Настоящая беда пришла на Землю летом двадцать девятого года, когда началась пандемия, названная впоследствии климавирусом. Причём в её искусственном создании никто не сомневался с самого начала. Слишком уж болезнь оказалась избирательной, странной и хитрой. Причём избирательной, опять-таки, для миллионов!
– Хорошо, что мы в то время уже давно находились на Тибете, – тут же дал пояснения Дхарма. – Потому что климавирус не убивал людей, проживающих на высоте выше четырёх тысяч метров над уровнем океана. А то бы и сами загнулись…
А его соученик продолжал сыпать фактами и важными деталями творящейся в будущем катастрофы. И эти факты всё больше и больше омрачали мнение знахарей и Анастасии о неразумных потомках.
Новый вирус не убивал людей сразу. Человек попросту ослабевал в течение нескольких дней, валился с ног, а потом уже ничто и никто не мог поднять его на ноги обратно. Никакие лекарства, прививки и шаманские пляски не помогали. Неделя, максимум две лежачего стационара, и человек умирал от наступившего бессилия. А непереборчивость и вездесущность самого вируса вначале не давала даже частично понять его природу. Хотя сразу заметили странно участившиеся смерти именно среди несчастных негров. И среди всё тех же бедных китайцев, разбросанных по всему миру и проживающих в своих Чайна-Таунах.
Средство борьбы с климавирусом, нашли сравнительно быстро. Хотя ещё два миллиарды землян погибло от навалившегося на них бессилия. Та же высота в четыре тысячи метров над уровнем моря – там никто не пострадал. Народ ринулся в горы! Но… места там с удобствами, ничтожно мало.
Зато обнаружилось, что десятичасовой (или дольше) перелёт на высотном самолёте, тоже приводит больного в себя. Тогда он остаётся в полном здравии следующую неделю. Второй полёт – ещё пять дней нормальной жизни. Третий – сутки. Чётвёртый – не помогал…
Но тотальное излечение – давало возвращение человека на родину, где до того компактно проживало хотя бы сотня поколений его предков. И не важно, где сам родился и вырос, или твои родители, главное вернуться на прародину.
Что тогда началось! Какое великое горе обуяло эгрегор планеты! Какие только драмы и трагедии не случились в местах обетованных, пригретых, привычных и невероятно любимых. Даже сама смерть и гибель миллиардов сограждан, казалась многим несущественной, если сравнивать с вынужденным именно для них, великим переселением.
Первыми сориентировались и метнулись в Китай жалкие остатки ещё не вымершей китайской диаспоры. Рассеянные по всему миру славяне, ирландцы, англичане и евреи тоже долго не раздумывали. Ну да, в благословенной земле многие из них тоже умирали и только благодаря частым перелётам, большая часть из них отыскивала то место, которое ему предназначалось. Кто в Персии обретал силы, кто в бывшей Хазарии, а кто и в затрапезной, зато постоянно веселящейся Одессе.
Дольше всех и печальнее выезжали на родину афроамериканцы. Рыдали, шли на смерть, бунтовали, но никак не могли поверить, что они родом из Африки. Да и многие чернокожие обитатели той же Европы, не доверяли зеркалу. Всё кричали, что они в Париже жили до появления Евы с Адамом, показывали французские паспорта своих дедушек и даже прадедушек… и так далее, и тому подобное. Но! Как только валились обессиленные вирусом с ног, шёпотом умоляли увезти их на родину предков.
Как только при этом всеобщая ядерная война не началась? Ведь все только и выискивали в бешенстве козлов отпущения. К сожалению (или ко всеобщему благу?) так и не нашли конкретных виновных.
А к началу тридцать первого года, ХХI-го столетия, когда все успокоились и обжились на новых местах (или на исконных?) учёные легко выяснили, что раз в год любой землянин может слетать в любую точку планеты и побыть там три недельки. Максимум – четыре. Раз в десять месяцев!
Ну и попутно, все силы оставшихся в живых медиков, фармацевтов и даже целителей с шаманами, были брошены на поиски окончательной панацеи против климавируса. Нашлась ли такая вакцина? Рошан и Дхарма не знали, ушли в своё прошлое в конце тридцать второго года. Очень боялись, что вдруг умрут раньше и не смогут помочь своему великому гуру, покровителю и старшему брату. Мало ли ещё какая напасть на обезлюдевшую планету свалится?
– А сколько в тот момент осталось на Земле населения? – решил уточнить Фреза.
– Меньше… чуток меньше миллиарда, – поведал Дхарма, тут же оправдываясь: – Если верить официальным, но крайне разрозненным данным. Правда жили все очень хорошо, особо не напрягаясь и не перерабатываясь. Потому что слишком много оставалось готового в производстве, в магазинах и на складах, накопленного раньше всем человечеством.
После этого на ментальном уровне общения наступила долгая тишина. Кто вспоминал печальные события, кто с трудом переваривал такую пессимистическую информацию из "светлого" будущего.
Тогда как машина с Киллайдом проехала несколько контрольно-пропускных пунктов и наконец-то прибыла на место назначения. И там, вначале доставленного гостя тщательно проверили по документам, а потом ещё скрупулёзно обыскали с ног до головы. Не догадываясь при этом, что главное и самое опасное оружие для окружающих, у мемохарба в голове.
Что ещё бросалось в глаза в окрестностях и при подъезде: невероятное обилие маскировочных сетей. Все постройки, части дороги, да и все подъездные пути, были весьма грамотно прикрыты растянутыми полотнищами сетей, на которых переплетались зелёные, серые и белые цвета. А уж непосредственно сама "ближняя" дача смотрелась как в сумрачном тоннеле. Наверное, здесь даже во время войны настолько не прятались от возможных атак с воздуха. А ведь сейчас мирное время. Вокруг непобедимая советская армия. И кто бы посмел из далёкого зарубежья потревожить покой заснеженного Подмосковья?
В просторной прихожей, выходящей в большую гостиную, юного знахаря встречали: лично сам товарищ Берия и генерал-лейтенант, профессор, главный военный хирург страны, Ахутин. Скорей всего покровитель хотел сразу успокоить своего студента подбодрить его. Ну а Лаврентий Павлович не мог упустить из своих рук инициативу и контроль над происходящим.
Он и начал, с еле заметной улыбкой:
– Здравствуйте, товарищ Шульга! Как у вас с личными силами и с настроением? Готовы помочь родному государству?
– Всегда готов! – заверил Александр после ответного приветствия и даже удостоенный личных рукопожатий от встречающих. – А что надо делать? Кто себя неважно чувствует?
– Не так сразу, не так сразу! – ещё шире заулыбался Берия. – Вначале чайку попьём, представим тебя как следует, пообщаются с тобой…, – он жестом приостановил Ахутина, порывающегося что-то вставить, и сам перешёл на многозначительный тон: – Сам товарищ Сталин тобой заинтересовался! Так что… соберись. И веди себя соответственно. Чтобы нам с Михаилом Никифоровичем не было за тебя стыдно. Всё-таки именно мы с ним за тебя поручились.
– Понял, Лаврентий Павлович! Не подведу.
После чего парня таки ввели в гостиную, довольно слабо освещённую, да ещё и наполненную изрядно дымом. И вроде курило только три человека, но задымленность они создавали качественную. Да и не только чайком присутствующие баловались, на столе имелись вазы с пирожками, с баранками и с прочими плюшками. Но при такой простенькой закуске алкогольных напитков хватало на любой вкус.
Парня представили, усадили к столу, на самый дальний уголок от вождя, и щедро предложили угощаться всем, чего душа пожелает. Он сел, скромно поблагодарил, да и наложил в подставленную для него тарелку, несколько кусочков сельди, да отварного картофеля. Хорошо помнил по рассказам очевидцев, что обычно новым сотрапезникам никто толком поесть не давал. Пока резал сельдь на мелкие кусочки, ощущал на себе изучающие взгляды. Ну и как можно скорей пытался "прощупать" сознание каждого человека, видимого им впервые.
А здесь собралась та ещё кучка из высшего эшелона власти. Помимо самого Сталина, за столом восседали Будённый, Молотов, Каганович, Жданов, Власик (хотя этот сидел как бы осторонь и вроде как не вкушал со стола), Смирнов, Ворошилов. Последний из них, как прекрасно помнил Киллайд по прошлой жизни, являлся рекордсменом по пребыванию в Политбюро. Он же, впоследствии, быстро переметнулся на сторону группы Маленков-Хрущёв-Каганович, моментально предав умершего вождя и охаяв его вместе со всеми. Но если сейчас присутствие того же Кагановича за столом удивляло (его как бы отодвинули заметно от власти за определённые прегрешения), то Ворошилов продолжал оставаться ближайшим другом и соратником великого кормчего.
С него и начал Киллайд, стараясь аккуратно глянуть на последние часы и дни, копнуть так сказать события оперативной памяти. И сразу в этом деле сопутствовала удача: некая личная защита у маршала имелась, но не шла ни в какое сравнение с той же, наложенной специально защитой того же Крутикова, первого зама Микояна.
Информации, в том числе и невероятно полезной, просматривалось море. Но мемохарб ухватил самые главные моменты:
"Давно пора грохнуть этого Анастаса! Надоел, торгаш поганый! Ещё и осмеливается гавкать во все стороны… Хе! Тоже мне нашёлся неприкасаемый и бессмертный! И плевать на его покровителей из-за океана!.. Тьфу на них! Войну мы выиграли и сейчас без сала не останемся! Главное только умудриться карманы его клики и счета обнести… А то Коба рубанёт сгоряча и все сливки сольются в унитаз…"
То есть некая программа действия и довольно жёсткая у собравшейся группы уже имелась. Мелькавшие в сознании маршала детали, укладывать в отдельный, упорядоченный том было некогда. Следовало как можно быстрей просмотреть иных товарищей.
Дальше по очереди и по расстоянию, находился Каганович. Тоже не пакри! Отлично! И тоже, самое главное удалось рассмотреть сходу:
"Твою дивизии мать! Как же отсюда вырваться и оправить весточку Анастасу?!.. Столько сложностей позади, а сейчас всё моё будущее на волоске висит!.. Ещё этот проклятый Хрущ собрался предать всех и вся… Хорошо, что его грохнули… И очень плохо, что Абакушка, сволочь подлая, ускользнул. Вот же скотина живучая! А тут что?.. Как бы меня вместе со всеми этими уродами не перемололи… Если начнут по даче из тяжёлых гаубиц садить, никакое бомбоубежище не спасёт!.. Да и есть ли оно здесь?.. О-о! Гад, Лаврентий, как на меня косится!.. И щенка этого, на кой ляд приволок?.. Неужели верит в шаманские штучки?.. Наивный и отсталый грузиняшка! И Андрюшка Жданов зря ему поверил, богослов недоделанный! Всё равно издохнет скоро, из-за своего сердца!.. А вот как это Йоська на приезд тупого студента согласился? Неужели до сих пор в чудеса верит?.. Или ему опять приспичило Валечку притоптать?.. Таракан усатый!.. Семинарист-недоучка!.."
Коротко говоря, позиция Лазаря Моисеевича просматривалась ясно: убил бы всех здесь присутствующих и сам остался. Уж у него-то точно ничего не болело, раз в прошлой истории целых девяносто восемь лет прожил. Здоров, как бычара! И разве такой тип поверит в природного целителя?
Глубоко копать в сознании этого человека, тоже показалось мемохарбу лишним. А вот упоминание о гаубицах, нацеленных конкретно сюда, преизрядно озадачило. Если вдруг дачу накроет залпом дивизиона 305-мм гаубиц, или тех же 152-мм, да с прямым попаданием пару раз, то здесь останется воронка до двадцати метров глубиной. Да и залпа дивизионных, крупнокалиберных миномётов хватит.
Исходя из этого, Киллайд срочно связался со своими помощниками, обращаясь конкретно к Фрезе:
"Выяснил, кто отправил пулемётчиков по душу Хрущёва?"
"Как раз на месте, разбираюсь. Здесь целый военный городок – вотчина клана товарища Микояна. Собрана лучшая артиллерия, лучшие боевики, лучшие танки. Как я понял, собираются куда-то стрелять, если будут наготове умчавшие группы из ассов рекогносцировки. Да и танки готовятся к рейду, грузятся снарядами. Причём в основном используется клич-объяснение, что некие группы бунтовщиков собираются свергать советское правительство и сосредотачиваются вокруг столицы. Вот их, мол, и будем давить со всей пролетарской беспощадностью. Но примерно направление готовящейся атаки уже прозвучало: Кунцево!"
"Хм! Хитро действуют… Да с каким размахом! Этак они и меня тут на атомы распылят, – обеспокоился Шульга-Паркс. И сразу решился: – Давай ка, товарищ Лесовичок, начинай жёсткую зачистку неприятеля. В первую очередь пусть стреляют офицеров, дающих команды и морочащих головы солдатам лживыми объяснениями. Всех! Вплоть до высших командиров!.. Справишься сам?"
"А куда я денусь… Но это та ещё войнушка получится…"
"Всё равно это лучше, чем прилетевшие сюда "чемоданы" гаубиц или всё сминающая вокруг танковая колонна. Потом внуши самым адекватным офицерам, что их провоцировали вражеские силы. Пусть остаются на местах, возвращая снаряды в хранилища. Ну и навешивай оправдания в головы лиц, чинящих неуставной самосуд: "Они хотели убить Сталина!"".
"Хорошо. Приступаю!"
Имелась уверенность, что Фреза справится, имея в личном арсенале невероятно усилившуюся мощь дистанционного гипноза и внушения. Так что оставалось только посочувствовать тем, кто не разобравшись в обстановке или поставив не на ту лошадку, попадут под пули своих же сослуживцев. Иначе ведь и не получится, банально нет времени.
20 глава
Но на самой даче пока, всё было чинно и спокойно. Киллайд стал маленькими кусочка употреблять селёдку с картошкой. Попутно подобравшись к товарищу Жданову. Облом-с! Натуральный пакри! Ещё и сам сродни среднеразвитому мозголому. Где только научился-то такому?
А тут и Иосиф Виссарионович, дождавшись кусочка селёдки побольше во рту студента, резко поинтересовался:
– Сколько вам лет, товарищ Шульга? – тот ответил без малейшей заминки:
– Первого марта исполнится шестнадцать.
– А почему так рано женились?
– Любовь, товарищ Сталин! – прозвучал банальный ответ. – Она сметает на своём пути все преграды и предрассудки.
– Хм!.. А как же ожидаемая от молодёжи помощь, в построении коммунизма в нашей стране?
– Семья – это основополагающая ячейка крепкого государства. Да и своей учёбой на отлично, причём уже в одном из самых лучших институтов нашей страны, мы являем пример для остальных комсомольцев.
На такой пассаж, вождь озадаченно крякнул и стал набивать табаком свою трубку. Потом всё-таки не выдержал:
– Ох, какая зубастая молодёжь пошла! Нигде не тушуется. И палец им в рот не клади, откусит… без хлеба! Хе-хе!
Все сотрапезники как минимум заулыбались, поддерживая шутку. Кое-кто – хохотнул. Сам Шульга вежливо склонил голову, словно услышал комплимент, и попытался аккуратно приблизиться ментальным щупом, прикоснуться к сознанию самого вождя.
И сразу же отпрянул, всеми силами стараясь скрыть неприятное содрогание всего тела. Потому что самый важный для обследования объект оказался не просто аза или пакри, а сразу два – в одном. Подобное сочетание двух или более сил, Киллайд в прошлой жизни встречал только у Далай-ламы, у настоятеля монастыря Шаолинь и у парочки великих индийских гуру, столпов философии индуизма, ведающих частичными знаниями о реинкарнации. Каждый из них сохранил и помнил что-то одно из древних учений, и уже суммируя эти знания, да сложив вместе со своими возможностями и умениями, последнему представителю цивилизации пьетри и удалось понять, как же вернуться в прошлое своего реципиента.
А сейчас он радовался, что действовал крайне осторожно, деликатно и ничем себя не выдал. Потому что вождь что-то неприятное всё равно успел почувствовать. Обведя мрачным взглядом всех присутствующих, он надолго уткнулся им в товарища Кагановича. Отчего тот сразу заёрзал, впадая в панику:
"Ну точно! Точно всё знает о моих шашнях с Микошкой!.. Эх, и дёрнул же меня чёрт в этот кагал приехать!.. Сам себя перехитрил!.." – и чтобы как-то прикрыть своё нервное состояние, поднял недавно наполненную рюмку с ликёром, провозглашая тост:
– За здоровье товарища Сталина! – назвать его Кобой в присутствии посторонних лиц, он не посмел. А хотелось. Очень хотелось! И не просто Кобой, а обозвать кличкой из юности вождя: Сосело.
"И далось ему оно, одно из самых первых прозвищ великого кормчего?" – недоумевал Киллайд, чуть сдвигая ось своего внимания и "присматриваясь" к главному охраннику, товарищу Власику. Несмотря на свой простецкий, если не туповатый внешний вид, невероятно сильный физически Николай Сидорович просто обязан был знать массу ценнейшей информации об объекте своей охраны. И окунуться в эту массу, казалось архиважным делом.
К огромному сожалению, и этот знаток толстых обстоятельств оказался пакри. И теперь следовало как можно скорей понять: устранять его или всё-таки оставить на таком важном посту? Ведь, как утверждали некоторые историки в прошлой жизни, Власик являлся самым верным и честным сторонником и защитником "отца народов". И как только его убрали в сторону, так его подопечный и умер. Или был отравлен всё-таки?
"Жаль, что история резко меняется в данные недели, и тогдашнюю истину уже выяснить не удастся! – мелькали неуместные в данный момент мысли в голове у Киллайда. – Но по всем нынешним критериям, желающих даже лично прирезать вождя, в его окружении – предостаточно".
Министра здравоохранения, генерал-полковника Смирнова, "прощупывать" не требовалось. Он вполне чётко выполнял ранее сделанные внушения и ничего нового из информации подкинуть не мог.
Оставалось лишь проверить маршала Будённого. Тоже долгожитель, проживший в иной действительности девяносто лет. При этом храбрый, бесшабашный рубака, награждённый полным Георгиевским бантом из четырёх георгиевских крестов и четырёх медалей всех степеней, ещё в первую мировую. Наверное лучшего храбреца и более искреннего приверженца большевизма и не было в Красной армии. И недаром все его грубые, солдафонские выходки не раз и не десять прощались Сталиным.
Хотя, по сути, прямолинейный, не умеющий юлить маршал-кавалерист вряд ли чего изменит в слагающейся конфронтации разных сил. Не сложно было предположить, что он поступит так, как скажет харизматичный для него товарищ Коба. Тем более поразительной оказалась мысль этого человека, лежавшая на самой поверхности сознания:
"Как меня достали все эти уроды, во главе с Йоськой! Никогда этим сволочам не прощу смерть моей Олечки! Да и не факт, что она умерла… Наверняка томится где-то в лагерях где-то…"
Ну да, свою вторую жену, очаровательную Ольгу Стефановну Михайлову, он обожал и любил всем сердцем. На двадцать лет младше его, эта красивейшая женщина оказалась зажата в жернова репрессий 37-го года. Ей вменяли массу преступлений, в том числе и попытку отравить своего мужу по приказу мировой буржуазии. А потом предъявляли Семёну Михайловичу вырванные под пытками признания Олечки, его компрометирующие. Напоследок было заявлено, что она умерла в тюрьме. На самом деле она выжила, и была освобождена при помощи Будённого только в 56-ом году, когда он давно жил в браке с её двоюродной сестрой и имел уже троих детей.
Вот такие случаются перипетии в брачных узах высокопоставленных представителей власти и воинского контингента. Именно эти перипетии и заставляли Семёна Михайловича ненавидеть своё окружение, с в то же время притворяться рубахой-парнем, своим в доску.
А чуть глубже, и более кровавые мысли просматривались в сознании командующего всей кавалерией страны Советов:
"Э-эх! Вынуть бы шашку, да рассечь всех этих гадов до самого пояса!" – ну да, он мог, он такой, сильный… И ненавидел вроде, как от всей широты своей души. Только вот почему так никого и не рассёк в своей жизни? Почему не защитил свою любимую вторую жену? Почему не боролся за неё с той же лихостью и бесшабашностью, которую показывал в кавалерийской атаке? Почему не искал её, а уже через несколько месяцев женился в третий раз и уже в 38-ом году стал "счастливым" отцом?
Увы! Непредсказуемы мысли и деяния любого человека.
Тогда как в гостиной дело шло к истинной причине, по которой сюда доставили юного знахаря и отличника-студента. Выпив вина за своё здоровье, Сталин продолжил разговор с присущим ему акцентом:
– Любовь, это хорошо. Живите счастливо… Но вот есть мнение, что вы, товарищ Шульга, ещё и лечите людей наложением рук. Насколько это соответствует действительности?
– Не совсем так, товарищ Сталин, – мягко возразил Александр. – Не столько лечу, как просто помогаю перенапряжённым мышцам расслабиться, правильно отдохнуть, тем самыми восстанавливая полезную биоэнергетику организма. И уже после такого эффективного отдыха включается повышенная регенерация тканей и организм сам себя излечивает. Постепенно, конечно, медленно.
– Мышцам? – сомневался вождь, – Расслабиться?.. А как же восстановившееся сердце товарища Ахутина?.. Вот он, даже коньяк себе пить позволяет теперь.
– Насчёт пить, это он рановато усердствует, – цокнул парень с досадой языком и осудительно глядя на главного хирурга страны. – Но что такое сердце? Это ведь те же мышцы, которые качают по всему телу кровь с кислородом. И если им тоже помочь расслабиться, поменять ритм работы, то они с энтузиазмом начинают восстанавливаться.
– Вот так сразу? С энтузиазмом?
– Ну да! Первое облегчение, если целитель при силах и отдохнувший – наступает сразу после массажа.
Сталин раскурил опять свою трубку, кашлянул и чубуком ткнул в сторону Андрея Александровича, члена Политбюро ЦК ВКП(б), первого секретаря ЦК ВКП(б)… и прочая, прочая, прочая:
– А вот товарищ Жданов у нас вообще почти не пьёт, а сердечко у него в разнос идёт… Можно ему как-то помочь? – и глаза хитро прищурил. Мол, если моего соратника не задушишь, то и на себе твои массажи попробую.
– Попытка, подобного рода, никогда не возбраняется, – заверил Шульга, вставая и обращаясь к предстоящему пациенту. – Вы не возражаете, Андрей Александрович? – тот кивнул, улыбаясь несколько криво, с явным недоверием. – Конечно, организм у каждого разный и не все подряд поддаются на воздействие расслабляющего массажа. Мало того, если болезнь серьёзно запущена, то ни народные целители, ни самая современная медицина помочь не сможет.
С этими словами он встал за стулом пациента, попросил сесть удобнее и расслабиться. После чего стал легонько касаться шеи, затылка, плеч и груди исцеляемого. По прошлой истории он помнил, что Жданову осталось жить чуть больше чем полгода, умрёт после сложного инфаркта. Так что сразу стал исследовать состояние именно сердечнососудистой системы. По всему получалось, что спасти данного человека можно. Всё в его заболевании развивалось аналогично проблемам профессора Ахутина, который тоже умер бы в этом году, не подлечи его Шульга своими волшебными касаниями.
Только вот есть ли смысл лечить такого человека как Жданов? Слишком уж чёрный след он оставил в истории, никого не жалел, подписывал расстрельные списки скопом, не читая имён подследственных. А ведь там хватало лиц никоим образом не причастных к шпионажу, предательству и казнокрадству. И не то чтобы циничный пьетри пожалел невинных землян, сам их особо не чествовал. Но данный человек мог банально помешать при попытках как-то сменить направление движения колеса истории. Слишком уж большим авторитетом он обладал не только среди верхушки власти, но и среди всего народа. Да и боялись его многие, ненавидя от всей души.
"Не лучше ли такому мрачному монстру уйти с арены естественным путём? – размышлял Киллайд, тем не менее проводя большой комплекс всеобщего исцеления. – Но сейчас-то пусть взбодрится, оживёт, почувствует прилив сил… Да и о женщинах всерьёз задумается, всё-таки в оргиях раньше участвовал, если верить памяти того же Кагановича… Отжигали прославленные революционеры в своё время, да и совсем недавно, ох, как отжигали!.."
Минут за десять простейших (как со стороны) манипуляций, и Андрей Александрович расцвёл. Задышал всей грудью, расправил плечи, порозовел лицом и, самое броское на вид, глазки у него плутовски заблестели. Как раз это больше всего удивило Виссарионовича, отлично знающего своего старого, сотни раз проверенного приятеля. Он даже трубку чуть не выронил из руки:
– Андрей? А куда это ты собрался? – и большинство хохотнуло.
Оказалось, что это у старых революционеров давно бытует в своей компании такая условная фраза, намекающая сходить "налево". И там (слева) знатно покуролесить, расслабиться с наиболее раскрепощёнными комсомолками, откликающимися на любой зов партии. По крайней мере, в сознании Кагановича фривольные сцены замелькали в завидном разнообразии.
– Хм! А почему бы и нет? – Жданов замер, прислушиваясь к приятным, давно забытым ощущениям. – Словно лет десять сбросил! Ха-ха!.. Так ипотянуло, выпить, спеть и…
Короткую паузу успел заполнить Шульга:
– Андрей Александрович! А вот с выпивкой я бы настоятельно вам порекомендовал завязать на несколько месяцев.
– Мм?.. А всё остальное?
– Петь – сколько угодно. Остальное – в меру. Не забывайте о золотой середине. Даже банальное переедание перегружает сердечные мышцы втрое, если не больше. Они тогда работают на износ, дают сбои…
– Э-э-э… А в плане исполнения супружеского долга?
– Старайтесь сократить продолжительность актов до минимума. Опять же, в ближайшие полгода. После, если завершите лечение – сколько угодно.
Тут и Сталин решился, начав с хвастовства:
– Хорошо, что я здоров. Ну… если не считать старые раны, – и он шевельнул пальцами своей левой руки, плохо залеченной, а то и с наследственной, неизлечимой генетической болезнью Эрба. – Но если такой массаж помогает расслабиться и взбодриться?.. Остались у вас ещё силы, товарищ Шульга? И мой возраст не помешает?
– Несомненно, остались! – заверил его Александр, направляясь к креслу вождя. – И возраст – не всегда помеха. Особенно если воля сильна, она тоже помогает пациенту при излечении…
Прежде чем юный целитель встал за спиной вождя, вскочивший на ноги Власик тщательно проверил его ладони и прощупал рубашку до локтей. Что он там хотел найти? Удавку? Или клещи с молотком? Но ни у кого из присутствующих улыбок непонимания не появилось. Да и потом главный охранник стоял рядом с массажистом, зорко следя за каждым его движением. Настоящий и преданный цербер!
Но на это не стоило отвлекаться. Главное для мемохарба, что именно сейчас следовало максимально оздоровить, усилить главного кормчего. Пусть его мозг заработает на полную мощность, пусть он станет активнее претворять некоторые, вполне правильные прожекты в жизнь. А дальше… видно будет. Убрать – никогда не поздно. Только надо толково подготовиться к такой смене власти в стране. Спешить нельзя. Значит надо поддержать краеугольный камень власти.
А вот с лечебным воздействием оказалась беда! Сдвоенная защита пакри и аза – не пропускала полезное воздействие внутрь тела. То есть отрицали всё подряд, не разбираясь. По крайней мере, сразу.
Пришлось включать максимум воздействия именно в голосовые обертоны, лишь бы достичь поставленной цели:
– Иосиф Виссарионович! Вы расслабьтесь, просто сделайте всё так, словно пытаетесь вздремнуть, хорошенько отдохнуть… Вздохните глубже… Закройте глаза…
Ну и через руки пустил максимум живительной энергии. Но только минут через пять силы исцеления стали проникать в тело расслабившегося Сталина. Да и в дальнейшем пришлось потратить чуть ли не двадцать минут, чтобы достичь существенного эффекта.
Всё это время компания сидела тихо, переговаривалась шёпотом, ела, стараясь не звякнуть вилкой, почти не пили.
Да и сам мемохарб интенсивно работал сразу двумя потоками своего сознания. Один исследовал тело вождя, на удивление дряхлое, жутко болезненное, с многочисленными патологиями. Второй поток общался с грапповцами.
Естественно, первым делом Шульга поинтересовался у жены:
