Текст книги "Исповедь «Русского азиата» Русские в Туркестане и в постсоветской России."

Автор книги: Юрий Фадеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

1

Российские подданные в Средней Азии и Казахстане получили от присоединения к Российской Империи, в общем, все что хотели. Однако уже скоро выяснилось, что новая власть – это тоже гнет, пусть и не столь безжалостный, как тирания былых времен. Многое вызывало недовольство, повсюду властвовали местные чиновники – мздоимцы, покровительствовавшие местным элитам – баям, манапам, да и у русских чиновников было рыльце в пушку. К примеру, практиковались чыгымы – непредвиденные законом сборы денег по поводу и без повода, как местной, так и русской администрацией и другие злоупотребления. В результате, кроме небольших групповых выступлений были и восстания: Ферганское 1885 года, Ташкентское 1892 года, Андижанское 1898 года.

Более всего сказывалась разница культур. История подтверждает, что разные культуры и цивилизации не могут существовать бесконфликтно. Русские переселенцы – простые безграмотные крестьяне, не были знакомы с культурным наследием мусульманского Туркестана: киргизским – Токтогул, Тоголок Молдо, эпос «Манас»; таджикским – Рудаки, Бедиль, Восифи, Айни; узбекским – Навои, Увайси, Надир, Мукуми, Фуркат, Авиценна, Улугбек; туркменским – Махмуткули, Сеиди, Зелили, Кемине; казахским – Чокан Валиханов, Абай Кунанбаев и др. И если это незнание было простительно простым, неграмотным людям с обеих сторон, то было непростительно грамотным офицерам и чиновникам администрации, несмотря на то, что они встретились в Туркестане с отсталостью и застоем во многих сферах.

Следствием этого явилось пренебрежение местными традициями и обычаями со стороны переселенцев, забывалась или просто отбрасывалась русская пословица: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Теперь–то русские в России в полной мере ощущают на себе справедливость этой пословицы от нагрянувших на ее просторы народов Кавказа, Закавказья и Средней Азии. Все идет к тому, что число мигрантов, на фоне вымирания русских, стремительно приближается к критическому количеству, и это неизбежно приведет к тотальной агрессии со стороны последних.

И всё – таки, объективные историки отмечают: острых причин для восстания в 1916 году не было, поскольку на тот момент, совместное проживание и отношения русских и киргизов были мирными и взаимовыгодными, а в военное время трудно было всем, и русским и киргизам.

Что касается земельного вопроса, то земли с избытком хватало всем и кочевникам и земледельцам, за исключением отдельных случаев особенно в казахском Семиречье. Тогда, на огромном пространстве Средней Азии и Казахстана, по разным оценкам, население составляло 8–10 млн. человек. Сегодня только в Узбекистане 25 млн. жителей и никто не жалуется на перенаселение и нехватку земли. А вот киргизским баям и манапам не хватало, но не земли, а власти и совести.

Привожу свидетельство Ярослава Ивановича Королькова от 01. 10. 1916 года генерал–майора в отставке, 73‑х лет, проживавшего в г. Пржевальске: «На киргизов вообще – казаки и каракиргизы (т. е. в современной интерпретации казахи и киргизы) я привык смотреть, как на народ добродушный, незлобивый, гостеприимный, с большим уважением относящийся к начальству, вплоть до джигита уездного управления. Мною сделано верхом лишь по горам Семиречья более 130 тыс. вёрст. Всюду меня принимали хорошо. Всюду я находил ночлег и всегдашнюю готовность поделиться имеющей пищей. Никогда я не ездил по горам вооруженным. Моя шашка всегда была надета на сопровождающем меня джигите. Мне не приходилось слышать серьёзных жалоб ни со стороны русских крестьян на киргизов, ни со стороны последних на русских. У меня всё время, что я живу здесь в отставке, служили работниками киргизы. Служили они не хуже русских.

Киргизы не очень гнались за землёй. У них было так много её. Они охотно отдавали свои земли в аренду. Последнему, ясным подтверждением служат многие долгосрочные договоры, до 30 лет аренды, которыми пользуются не только русское население».

Далее он сетовал на легковерие простых киргизов поддавшихся на агитацию со стороны заговорщиков и откровенных бандитов, свидетельствует о своём участии в обороне города Пржевальска, жертвах в его окрестностях.

Не берусь ручаться за оболваненную националистами молодёжь, но и сегодня, спустя 100 лет, я, русский, родившийся и проживший в Киргизии 45 лет, готов подписаться под каждым словом Я. И. Королькова, характеризующего позитивный менталитет киргизов. С раннего детства, среди моих друзей были киргизы, есть они и сейчас. Менталитет основной массы киргизов не изменился. А все наши беды от бездарных политиков и авантюристов, предающих интересы страны и народа.

Надо отдать должное, в советское время тема восстания 1916 года, во имя «дружбы народов» в средствах массовой информации не муссировалась. Наше поколение, в этом вопросе, как сейчас говорят, было не в теме.

Да что там СМИ! Мой дед Михаил Фролович Широков – семиреченский казак, как я уже отмечал, служил в 1915 году в городе Копал (Казахстан). Наверняка он участвовал в событиях 1916 года. Но никогда, до моего двадцатилетнего возраста, пока он был жив, я не слышал от него ни одного слова о тех событиях. Видимо слишком глубоко в памяти деда отложились репрессии ЧК по уничтожению семиреченских казаков заодно и «кулаков» за подавление восстания киргизов «против царского режима» где ему каким–то образом удалось уцелеть.

Вот показательная тональность доклада председателя Семиреченской ЧеКа: «В настоящее время подавление кулацко–колонизаторского элемента проводится Семиреченской областной чрезвычайной комиссией путём применения самых беспощадных репрессий».

Советская власть практически уничтожила «Русское семиречье», а вместе с ним было вычеркнуто из отечественной истории такое уникальное явление, как Семиреченское казачество. Кем же он был на самом деле семиречинский казак и «кулак» – враг советской власти? На поверку это особый тип русского хозяина, который, несмотря ни на какие трудности и лишения, на далёкой и глухой окраине, какой являлось Семиречье, смог самостоятельно создать прочное и зажиточное хозяйство еще задолго до 1917 года, самим своим существованием он обеспечивал прочный тыл и надёжную опору российскому государству.

Восстание в Киргизии, в основном в Пишпекском (Чуйская долина) и Пржевальском (Прииссыккулье) уездах, стало трагедией, как для русских – погромы русских сел с жертвами среди мирного населения, так и для киргизов – подавление восстания за удар в спину в условиях военного времени.

Половина киргизского народа не участвовала в восстании вообще. Многие, не питая вражды к русским, участвовала номинально из опасения быть перебитыми своими активными сородичами, а также из–за угроз со стороны манапов угнать их скот и сжечь юрты. А в горы и Китай народ бежал из опасения мести со стороны русских из–за преступлений своих соплеменников. Нежелание рядовой киргизской массы участвовать в восстании, позднее подтверждали и сами вожаки.

Первое расследование событий 1916 года было предпринято российским Временным правительством. Это было вполне объективное расследование, достаточно обратиться к «Документам и фактам восстания 1916 г. в Киргизстане» под редакцией Л. В. Лесной опубликованным Государственным социально–экономическим издательством в 1937 году. В контексте хронологии и фактов, события 1916 года не отрицаются и Т. Р. Рыскуловым в его книге «Восстание туземцев в Туркестане в 1916 году», изданной в 1927 году. Разве что поданы эти события с точки зрения советской историографии, как восстание против царизма. (Для справки: Т. Р. Рыскулов позднее был репрессирован большевиками).

Сборник документов «Восстания 1916 года в Средней Азии и Казахстане» под редакцией А. В. Пясковского, изданного АН СССР в 1960 году так же подтверждает хронологию и факты, однако отредактирован в тенденциозном стиле. Везде опущены описания зверств, которые совершали восставшие киргизы, при этом ответные жестокости, совершенные русскими над киргизами, аккуратно опубликованы безо всяких купюр.

2

Если обратиться к хронологии волнений охвативших Самаркандскую, Сырдарьинскую, Ферганскую, Закаспийскую, Акмолинскую, Семипалатинскую, Семиреченскую, Тургайскую, Уральскую области, то они начались 4 июля 1916 года после расстрела бунтарей в Ходженте. В Киргизии активная фаза восстания началась в начале августа 1916 года и длилась по октябрь 1916 года включительно.

Поводом к восстанию послужил Указ царского правительства № 1526 от 20 июня 2016 года «О привлечении мужского инородческого населения империи для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии, а равно для всяких иных, необходимых для государственной обороны работ».

В переводе на простой язык это был Указ о наборе на тыловые работы туземных рабочих в возрасте от 19 до 43 лет. Указ был издан не продуманно и в спешке, при этом не было учтено, что в Туркестане народ воинской повинности не отбывал никогда, и в массовом порядке никогда не призывался к тыловым работам. В нём не были чётко прописаны порядок и правила призыва, чем и воспользовались заговорщики восстания.

Министерство иностранных дел было против призыва народностей Туркестана, опасаясь негативных последствий в сложное время. Однако военное министерство, без согласования с Туркестанским генерал–губернаторством и Государственной думой, оформило призыв на тыловые работы императорским Указом, который имел силу закона. В принципе, Указ был вызван необходимостью – Россия в это время вела войну с кайзеровской Германией. Однако это мероприятие среди мусульманского населения, конечно же, требовало соответствующей организационной подготовки (разъяснений, объективности, льгот и т. п.).

Второго июля в Ташкенте состоялось заседание особого совещания военных губернаторов Среднеазиатского края по вопросу привлечения туземцев для тыловых работ. На нем обсуждались организационные вопросы реализации Указа, и прозвучала озабоченность, что время мобилизации было выбрано необдуманно и крайне неблагоприятно для аграрного района, каким являлся Туркестан. Указ был издан в разгар сельскохозяйственных работ, угрожая срывом уборки урожая, что, в конечном итоге, и произошло.

Восьмого июля Указ был опубликован с дополнительными разъяснениями, о том, что в Туркестане призываться будут лица от 19 до 31 года, что они будут работать за плату и на казенном довольствии. От призыва освобождались: муллы, учащиеся средних и высших учебных заведений и окончивших оные, фельдшеры, переводчики и писари при волостных управлениях, должностные выборные лица волостных управлений, служащие на гос. службе и т. д.

Составление списков призываемых было возложено на туземные власти – местных волостных управителей: аульных старшин, их писарей и аксакалов (стариков) избранных по степному Положению от 25 марта 1891 года. Как это всегда бывает, начались злоупотребления. Волостные управители стали освобождать от призыва своих родственников, а за взятки сыновей баев и манапов. Вместо них вносили в списки бедняков даже не призывного возраста, по несколько человек из одной семьи. Кроме того, полуграмотные переводчики, никогда не слыхавшие таких выражений, как «реквизиция», «оборонительные сооружения на театре военных действий», «военные сообщения» и т. д., переводили их на местные языки неправильно и туманно. Как известно, нет ничего такого, что нельзя было бы извратить плохим пересказом. По их толкованию выходило, что киргизы берутся в «солдаты» и будут отправлены прямо на позиции без обучения военному делу.

Таким образом, о высочайшей воле население осведомлялось, в лучшем случае, через таких же невежественных людей, как они сами, а в худшем случае через людей злоумышленно распространявших ложные слухи. А слухи были таковы: что будут забирать всех мужчин от 19 до 43 лет, что призываемых насильно будут обращать в христианство, что заставят рыть окопы под обстрелом, что мусульман будут кормить свининой, что запрещено Кораном и так далее. Но были и более провокационные слухи, например, что это не набор на тыловые работы, а скрытый призыв на фронт для того, чтобы истребить коренное население, а на опустевшие земли переселить русских. Для этого на передовой призываемых будут направлять в атаку впереди наступающих, чтобы было меньше потерь в русских войсках. Немалую роль сыграла и агитация, проводимая среди населения казиями (мусульманские судьи), ишанами (духовники, наставники в мусульманской вере) и муллами, позиционировавшими себя, как борцами за народное дело. Всё это так усилило недоверие к Указу, что уже трудно было, кого бы то ни было убедить в том, что их берут не в солдаты, а на работу в тылу за плату и довольствие от казны.

И вот уже десятого июля состоялось собрание представителей казахов и киргизов Меркенской, Чиликской, Тургайгырской, Сыртогайской, Конкбурговской, Кожмамбетовской и Буленгинской волостей Джаркентского уезда, где было вынесено решение: не подчиняться царскому Указу о мобилизации на тыловые работы.

Двадцать третьего июля прозвучало открытое заявление киргизской элиты уездному управлению Пишпекского уезда о нежелании подчиниться царскому Указу о мобилизации. Однако местная власть в спешном порядке всё же продолжала приводить в исполнение высочайшее повеление.

Совокупность всех этих и иных отрицательных факторов создало такое негативное настроение толпы, которое выразилось в разных эксцессах. На начальном этапе эксцессы были направлены, главным образом, против своих, местных волостных управителей, при этом в лучшем случае списки изымались и уничтожались, в худшем изъятие сопровождалось избиением должностных лиц. А вот у влиятельных киргизов (баев, манапов) Чуйской долины, Иссык–кульской, Нарынской и Таласской волостей, зрела совсем иная мысль: спровоцировать и возглавить восстание, исходя из соображения, что наступил удобный момент уничтожить русскую власть и создать на севере страны Киргизское феодальное ханство. И это было не чем иным, как подлым предательством российских подданных по отношению к Российской империи в трудный момент военного времени.

Что из себя представляли манапы? До присоединения к России у киргизов существовал феодально – родовой строй. Родами управляли местные феодалы – манапы. Фактически вся земля с пастбищами и прочими угодьями была поделена между ними. Они же являлись крупнейшими владельцами стад баранов, крупного рогатого скота, лошадей. Под властью манапов находилось всё киргизское население. Так, например, у крупного манапа племени бугу Боромбая насчитывалось до 1000 юрт подвластного ему населения. У манапов племени сарыбагыш Уметалы 1500 юрт, у Чангыра 1000 юрт, у Джантая до 700 юрт, и т. д.

Забегая вперед, следует отметить, что в отличие от киргизов, эксцессы казахов не содержали в себе признаков восстания в целях отделения от России. Не было и жестокого, варварского обращения с русскими, казахи ограничились неповиновением и выступлениями против своих волостных управителей. Хотя дольше всех действовали, а впоследствии присоединились к большевикам повстанцы в тургайских степях во главе с Амангельды Имановым и Алиби Джангильдином. Приходишь к мысли, что произошло это не без позитивного влияния на свой народ великих казахских просветителей – Чокана Валиханова, Абая и других.

Впрочем, и среди киргизов были просвещенные и просто мудрые люди, которые говорили о бесперспективности восстания, о военной мощи царского правительства. И вообще, относительно восстания среди мусульманской части населения Туркестана не было единства. Прогрессивное исламское движение «джадидизм»[6]6
  Джадидизм (от араб. усул–и–джадид – «новый метод») – буржуазно–либеральное, националистическое движение, зародившееся в 80‑х гг. XIX в. среди татарской буржуазии в Крыму, Поволжье, в Азербайджане, а с 90‑х гг. XIX в. распространившееся в Средней Азии. Первоначально – узкое, культурническое движение за реформу старой системы мусульманского образования (обучение грамоте путем зазубривания отдельных сур Корана), за необходимость европейского образования для мусульман. Немногочисленная группа мусульман–реформистов считала своим призванием работу на благо прогресса. Сторонник движения действовали путем воспитания и просвещения, пытаясь показать муллам и всем верующим преимущества современной цивилизации. В более широком смысле джадидизм был движением за распространение просвещения, развитие тюркских языков и литературы, изучение светских дисциплин, использование достижений науки, равноправие женщин.


[Закрыть] (от арабского «усул–и–джидат), помимо просвещения стремилось к модернизации всей жизни мусульман и понимало к чему может привести противоборство с царской властью. Даже главный редактор журнала традиционалистов «Ислах» Абдулла Саех, называвший джадидов предателями и пособниками власти, поддержал царский Указ и осудил восстание.

Многие из организаторов восстания оказались жертвами пропаганды о том, что Россия ослаблена войной и что отсутствует достаточное количество войск для противостояния восставшим. На самом деле это во многом соответствовало действительности – Россия находилась в состоянии войны, и в русских семьях, на территориях, охваченных смутой, мужчин почти не осталось, дома в основном были женщины, старики и дети.

Плохо разбиравшиеся в истинных причинах, обманутые, отсталые массы, объединённые родоплеменной зависимостью были в полном подчинении бай – манапской верхушки и потому легко были втянуты в национальную рознь. Для большего авторитета в Загорном участке Пишпекского уезда под титулом «Кочкорского» был провозглашен ханом Канаат Абукин, на Иссык—Куле в племени бугу – Батырхан Нагоев, в Чуйской длине – братья Шабдановы и т. д.

Как говорится: «В семье не без урода». Жители села Казанско—Богородское Иван Долматов и Дормидон Федосов призывали киргизов препятствовать составлению списков призываемых туземцев. А с началом восстания русские крестьяне–бедняки, полагая, что восстание направлено против царских властей переходили на сторону восставших. Среди них М. Д. Власенко – георгиевский кавалер трёх степеней, командовавший отрядом восставших киргизов, С. Коваленко, Ф. Павлов, братья Тимофей и Афанасий Лобзовы и некоторые другие.

17 июля Туркестанский Военный округ был объявлен на военном положении. Для подавления восстания были посланы ограниченные войска и оружие. Отряды двинулись с трех сторон: из Семипалатинска на Верный была направлена 240‑я Сибирская дружина, из Ташкента на Токмак три колонны войск и из Андижана на Пржевальск и Нарын выступили 3 роты пехоты, конная разведка и сотня казаков. На Каркаре к началу мятежа находилась рота дружины под командой ротмистра Кравченко, а вскоре подоспела сотня казаков из Джаркента. Эти силы в дальнейшем приняли участие в восстановлении порядка в районе Иссык—Куля и Текеса. Одновременно, все способное носить оружие русское население, в городах и селах, было организовано в десятки, сотни и дружины под командой лиц, которые были избраны самим населением. Часть дружины была посажена на лошадей. Во всех городах и селениях была организована дальняя и ближняя охрана, как днем, так и ночью, чтобы не допустить внезапных нападений. Населенные пункты, насколько это было возможно, укреплялись. Среди местного населения распространялись воззвания, призывающие мирных киргизов возвратиться на свои стойбища, а бунтовщиков призывали прекратить беспорядки и выдать главарей и зачинщиков. Однако этих мер, на первом этапе, оказалось недостаточно.

3

В Киргизии, первыми 6 августа, роковую черту переступили и перешли к активной фазе восстания киргизы Атекинской и Батбаевской волостей Пишпекского уезда. А дальше, как снежный ком: 7 августа восстали киргизы Токмакской и Сарыбагишевской волостей, 9 августа – Каркечинская, Джумбальская, Курманжотская, Кочкорская и Абеильдинская волости. При этом было совершено вооруженное нападение на почтовую станцию Джил—Арык в Боомском ущелье, мятежники прервали телеграфное сообщение между Пишпеком и Пржевальском.

Почетный мулла племени сарыбагышей, а по его примеру и другие муллы провозглашали: «Не бойтесь умирать, эта смерть священная, таких людей ожидает рай». Одновременно проводились ритуальный обряд «бату», при котором резали животных, устраивали пиршество и приносились коллективные клятвы не давать рабочих в армию. В то же время, главари племени сары–багыш, для обеспечения успеха своего выступления, разослали послания и гонцов во все киргизские волости Пржевальского и Пишпекского уездов, при этом, они не только вели агитацию, но и применяли к колеблющимся, жесткие меры воздействия.

Девятого же августа при входе в Боомское ущелье одной из групп сарыбагышев удалось перебить русский конвой и захватить транспорт с оружием, следовавший в Пржевальск для вооружения формировавшегося там отряда запаса (170 винтовок, 40 тыс. патронов и почта с деньгами на сумму 87500 рублей). Захват такого количества оружия существенно воодушевил мятежников. В этот день киргизы Сарыбагишевской волости напали на казачью станицу Самсоновскую, а киргизы Атекинской волости – на село Новороссийское в долине Чон—Кемина.

Вначале киргизы ограничивались тем, что выгнав жителей, завладевали их имуществом и скотом, сжигали дома, а убивали лишь тех, кто сопротивлялся, то есть практически ограничивались барымтой. Впоследствии стали убивать всех застигнутых врасплох, не исключая и детей. Мулла Сури Конушпаев в своих показаниях рассказывал: «Атекинцы угнали скот крестьян села Новороссийского. Когда к атекинцам присоединилась молодежь Сарыбагишевской области – стали поджигать село. От этого селения осталось несколько домов, где собрались все жители и защищались, кто, чем мог. Имущество селения разграбили. Затем основная масса киргизов отправилась грабить и жечь станицу Самсоновскую, заодно сожгли лесопильный завод в Кебени. Возглавлял мятежников Султан Далбаев и его приспешники – Макуш Шабданов и Белек Салтанаев».

Конная орда в полторы тысячи человек разграбила и сожгла селение Белоцарское и перебила всех жителей. Такая же судьба постигла и селения расположенные по реке Чу около Токмака: Быстрорецкое, Орловское, Новороссийское и другие.

В западной части Чуйской долины 10 августа возникли беспорядки в районе селения Беловодское, а так же в соседних волостях: Тлеубердинской, Кегельдинской, Джамасартовской, Карабалтинской. И там были жертвы среди русских крестьян, но эти выступления были быстро подавлены.

На тот момент во всей Чуйской долине – в Пишпекском уезде с четырьмя волостями: Беловодской, Токмакской, Зачуйской и Загорной – было всего 50 конных пишпекской караульной команды и четыре приставских конвоя с 10–12 стражниками. А всего во всем уезде войск было около 100 человек.

Таким образом, 10 августа восстание охватило всю территорию, занятую кочевьями киргизов Чуйской долины и Иссык–кульской котловины. Восставшие заняли почтовые тракты из Пишпека на Верный, Пржевальск и от Рыбачьего в Нарын.

Вот как описал очевидец разгромленный курорт Иссык—Ата: «Грустная картина. Выбиты все окна, имущество разграблено или уничтожено. В церкви уничтожена утварь и иконы. Библиотека уничтожена полностью. Мятежники разбили, поломали, порвали все что могли. Самовары, посуду, часть железных вещей увезли с собой».

На поведение киргизов сказались и особенности менталитета кочевников, давняя традиция нападения и угона скота у соседа за обиду, уже известная нам «барымта». Впрочем, в дальнейшем к «барымте» относили грабеж торговых караванов и набеги на соседние народы и племена. В сложившихся условиях возможность пограбить беззащитное русское население была настолько соблазнительной, что многие киргизы только и ждали благоприятного момента. Когда такой момент наступил, потомки «Манаса Великодушного» начали грабить, разрушать и жечь русские поселки, жестоко расправляться с русскими крестьянами–переселенцами. Мужчин убивали, причем, при плохом вооружении восставших, убивали дубинами. Были случаи издевательства перед казнью. Женщины и девушки подвергались насилию, а детей брали как потенциальных рабов в качестве пастухов.

В то же время, по соседству, в Казахстане, на почтовой станции Отар, казахи, которыми руководил Рыскельды Раимбеков, не примкнули к восставшим, а наоборот, помогли защитить станцию от нападавших. Были факты, когда и киргизы охраняли от грабежа имущество русских, давали возможность женщинам и детям скрыться во время погромов. А Кара—Булакская волость на юге Пишпекского уезда выступила против своих же киргизов и отбила нападение на станицу Самсоновскую.

Самый большой по количеству участников восстания в Пишпекском уезде Чуйской долины был Токмакский участок, в котором только две волости, Николаевская и Карабулакская, не присоединились в восставшим. Киргизы отбивали у мирного населения скот, осуществляли массовые набеги на села, грабили и поджигали дома, убивали и брали в плен русских людей. Десятого августа из Пишпека для организации обороны в Токмак выехал с отрядом подполковник Рымшевич, а уже тринадцатого августа город Токмак, расположенный в 60 км от Пишпека, был осажден громадным скопищем киргизов соседних волостей: Шамсинской, Байсеитовской и др.

На помощь Токмаку из Верного, был отправлен отряд подъесаула Бакуревича, который, пройдя русские поселки Кастекской группы, перешел в Чуйскую долину для защиты Токмака и ближайших селений. В Токмаке была сформирована дружина из чинов запаса, которая отправилась на помощь предгорным селам, так как к тому времени подверглись нападению: Быстровка, Белый Пикет, Орловка, Юрьевка, Покровка, Ивановка, Ново—Александровское, Дмитриевка, Краснореченское и другие.

Отряд Рымшевича вывел в Токмак жителей сел Белый Пикет, Орловка и Быстровка расположенных до 45 км от Токмака в сторону Боомского ущелья. Орловку и Юрьевку спасти не удалось, к тому времени они были уже разграблены и сожжены. Затем Рымшевич с 25 конными выехал на помощь станице Самсоновской. У отрогов Малого Кемина Рымшевич встретил отряд из 200 всадников. Интенсивным огнем мятежников оттеснили в горы. У станицы Самсоновской к отряду Рымшевича присоединился еще один отряд из полусотни казаков, посланный из Верного под командованием сотника Величкина. Объединенными силами мятежников оттеснили от станицы Самсоновской и селения Михайловского в горы.

В разгромленной мелиоративной станции Васильева были освобождены жены с детьми инженера Бондарева и техников, 12 человек служащих были обнаружены убитыми. В очередной перестрелке погибли сотник Величкин и прапорщик Киселев. В связи с осложнением под Токмаком, Рымшевич вернулся обратно в Токмак.

К тому времени, против Токмака, мятежники сосредоточили главные силы – более 5 тысяч повстанцев. Руководил осадой манап Алагуш Джантаев. Вскоре к осажденным прибыл парламентер – Суван Джантаев с ультиматумом за подписью новоявленного хана Шабданова и других руководителей восстания с требованием сдаться. Требование было отвергнуто, осада продолжалась. Периодически конница повстанцев с криками «Ур-р! Ур-р» – «Бей! Бей!» пыталась прорвать оборону, однако неся потери, откатывалась назад.

Кстати о Шабдановых. Из четырёх братьев, на тот момент покойного манапа Сарыбагишевской волости и войскового старшины милиции Шабдана, двое – Макуш и Хасамутдин были активными участниками восстания, а Амаль и Кемаль были противниками и отговаривали своих братьев.

В ночь с 20‑го на 21 августа хорунжий Александров со своей сотней и ротой прапорщика Махонина совершили из Самсоновской успешный рейд на село Новороссийское. Село, которое двенадцать дней отбивавшееся от мятежников, было разблокировано. Все жители, 1337 человек, включая женщин и детей, были выведены в Самсоновскую, одновременно из Верного, для оказания медицинской помощи раненым, туда был командирован врач Беляев.

Двадцать первого августа на помощь Токмаку из Ташкента подошел отряд Гейцига. Восставшие не знали о вооружении подошедшего отряда и в очередной раз бросились в атаку. Их передовым рядам позволили продвинуться вплотную к оборонявшимся, а затем, расстреляли перекрестным пулеметным и ружейным огнем.

С приходом отряда Гейцига русские войска перешли от обороны к наступлению. Потеряв большое количество убитыми и ранеными, мятежники, преследуемые отрядами Гейцига и Неклюдова, уходят на юг, в горы, часть на Иссык—Куль, а большая часть в сторону озера Сон—Куль. Двадцать второго августа осада Токмака была снята.

За время осады Токмака, повстанцами было убито 6 человек русской администрации: чиновник Меньшиков, волостной писарь Александров, а так же Сахнов, Важенин, Камов, Гаврилов и полицейские – Стразенин и Плузенков. Убито 73 мирных жителя, 65 человек пропало без вести. Сожжено 600 домов, разграблено 365 заимок, уничтожено 12 000 десятин посевов.

Но были и неудачи. Из документов: «29 августа из села Новотроицкое в г. Аулие – Ата выступила команда ополченцев – 74 человека. Заночевали в 30 верстах к югу от Новотроицкого, в Камыш–сарае. Ночью подверглись внезапному нападению киргизов. Из 74 человек было замучено и брошено в колодцы 22 человека, 12 оказались в плену и освобождены, остальные пропали без вести, видимо, убиты, так как некоторые трупы обнаруживаются в песках».

20 сентября в Пишпек прибыл 7‑й Оренбургский казачий полк, в результате повстанцы лишились превосходства в силах и восстание пошло на убыль. Отряд под командованием полковника Городецкого занял перевалы: Иссыкатинский, Кегеты, Шамси и Кызыл—Су, а отряд подполковника Алатырцева – побережье Иссык—Куля. Восставшие были заперты в горах.