Текст книги "Афган, снова Афган…"

Автор книги: Юрий Дроздов

Соавторы: Сергей Бахтурин,Валерий Курилов,Александр Андогский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Долматов, перекрывая шум, громко крикнул:

– Приготовиться!

Все встали. Приняли, как учили, «стойку парашютиста»: сгорбившись, правая рука на кольце, левая обхватила запасной парашют.

– Первый… пошел! Второй… пошел!

Непосредственно у люка стоял лейтенант, рядом с ним – Долматов, а сзади – здоровый прапорщик. Я догадался, что прапорщик предназначен для «оказания помощи», то есть будет выкидывать из самолета «сомневающегося» пинком.

Наконец настала моя очередь. И я ухнулся в белесое, бесконечное пространство…

– Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три… пятьсот шесть… кольцо!

Рванул кольцо, тут же ощутил резкий удар, громкий хлопок за спиной, и… тишина! Казалось, что я просто завис в воздухе.

Господи, как все-таки это здорово! Посмотрел наверх: белый, огромный, на вид очень прочный купол полностью раскрылся. Отлично! Я потрогал лямки, повернулся, как учили на тренажерах, вправо, влево. Чуть ниже меня были видны еще купола наших ребят.

Земля была еще далеко. Но потом вдруг все изменилось. Оказалось, что земля приближается с огромной быстротой и что я падаю не только вниз. Меня тянет в сторону – у самой земли был все-таки сильный ветер.

Надо развернуться по направлению ветра… С усилием потянул за лямки… Ага… Разворачивается… Теперь надо сгруппироваться… колени сомкнуты, чуть согнуты, носки вместе…

Удар! Валюсь на правый бок (как учили). Ф-фу… Вроде бы приземлился… Ноги, руки целы…

Теперь надо быстренько «гасить» купол. Я потянул на себя стропу, перехватился руками… еще… еще… Черт! Куртка, ватные штаны сковывают движения, мешают… Ну еще… чуть-чуть… Купол начал опадать, но вдруг под порывом ветра хлопнул, раздулся и… поволок меня по снегу. Я перевернулся на бок, начал снова тянуть на себя стропу, но ее прямо-таки вырывает из рук! Так… еще… еще… «Интересно, с какой скоростью меня тащит по земле?» – мелькнуло в голове. Передо мной уже образовался порядочный сугроб, снег забивал рот, нос…Я скрючился, подогнул ногу и с трудом завел стропу на ступню унта. Вот так! Ноги-то посильнее рук! Отлично! Прихваченная мною стропа потянула край купола, и он погас. Я быстро поднялся, подтянул на всякий случай еще несколько строп под себя…

Отшумели тульские деньки, оставив навсегда в памяти волнующие воспоминания о ветре, врывающемся в самолет через распахнутый для прыжка люк, незабываемое, захватывающе-ликующее ощущение свободного падения, плотный, надежный купол парашюта над головой и чувство радостного удивления – надо же, раскрылся!..

Глава 5. Мы возвращались в Балашиху…

Мы возвращались в Балашиху на свой объект, как в родной дом, по которому успели соскучиться.

Занятия здесь продолжались, и мы усиленно изучали тактику действий, работали с картами, в подвале занимались изготовлением взрывчатых веществ и взрывных устройств, выезжали на рекогносцировки к мостам и иным инженерным сооружениям, где учились определять уязвимые места, рассчитывали мощность необходимого для диверсии заряда, «минировали» железные и шоссейные дороги…

Помнится, мы «минировали» железнодорожную ветку, по которой то и дело шныряли электрички, товарные и пассажирские поезда. Полотно на этом участке охранялось парными патрулями. Причем солдатам срочной службы, которые были задействованы в охране, за выявление признаков диверсии был обещан отпуск домой, а за поимку диверсанта – чуть ли не медаль.

А нам нужно было вырыть под рельсом минный колодец глубиной сантиметров шестьдесят, заложить туда муляж взрывчатки, сверху установить мину, счетчик поездов… Ведь «взорвать» следовало конкретный состав с «боеприпасами», который должен пройти в совершенно конкретное время.

Киркой, лопатой пользоваться нельзя: звякает о щебенку. В ночной тишине такие звуки слышны чуть ли не за километр. А уж эта самая щебенка уплотнена на совесть. Да еще скована, как монолит, морозом. Так что копать приходилось руками, то и дело прерываясь: то патруль с фонариком пройдет, то очередная электричка пронесется. Но при этом уже развороченную яму нужно замаскировать, да и щебенку прятать, заметая следы работы…

После этих занятий ногти у нас на руках были стерты чуть ли не до основания. В перчатках-то не очень наработаешь! А солдатики ни отпуска, ни медальки так и не дождались…

После «рукопашки» и полевых занятий мы уже не мучились мышечными болями. Напротив, движения у всех стали резкие, энергичные. А если еще учесть, что на учения и на обычные занятия мы выходили с рюкзаками, куда кроме смены белья и сухого пайка «добрые» преподаватели загружали нам по четыре тяжеленных кирпича, чтобы все было как «взаправду», то, сняв такой рюкзачок, хотелось зацепиться за что-нибудь, чтобы от легкости не взлететь в воздух!

Аппетит был зверский, и в еде никто себе не отказывал. Тем не менее мы все здорово похудели, окрепли. Как было рекомендовано в самом начале занятий, мы регулярно покупали себе на рынке кульки с луком и чесноком и поглощали их в неимоверном количестве. Особенно хорошо шли они в комплекте с соленым салом, черным хлебом и традиционным русским бодряще-тонизирующим напитком под названием «водка». Конечно, дух после этого стоял такой, что хоть святых выноси.

Особо следует сказать о культурном проведении свободного времени. Таковое наступало со второй половины субботнего дня и продолжалось все воскресенье, вплоть до 9.00 понедельника, когда начинались занятия.

Некоторые на этот период уезжали в Москву. Причем в журнале «отлучек» с подкупающей прямотой древних римлян писали: «…с 16.00 субботы до 09.00 понедельника – посещение Библиотеки им. В.И. Ленина, г. Москва…»

Получалось просто, культурно и со вкусом. Действительно, почему бы пытливому, стремящемуся к постоянному самообразованию диверсанту и не посетить эту знаменитую не только на весь Советский Союз, но и на весь мир библиотеку? Кстати, во время такого вот полуторасуточного посещения «библиотеки» здорово пострадал парень из первой группы. Его псевдоним был Петров.

Дело в том, что именно в это воскресенье проводились какие-то очередные выборы и все мы должны были голосовать прямо на нашем объекте. Многие, наверное, помнят, как проходили тогда эти выборы. Давался один кандидат, за которого все единодушно и голосовали: раз назначили его, значит, так надо! Поэтому никто всерьез эти выборы не воспринимал. Гражданский народ валил в избирательные участки для того, чтобы отовариться («выбрасывали» так называемый дефицит). А военный люд начальство вынуждало отголосовать как можно раньше: считалось шиком доложить ни свет ни заря о том, что в выборах приняло участие 100 процентов личного состава. Кто скорее доложит – тот молодец. Поэтому в этот воскресный день в шесть утра у нас во всей общаге вдруг на полную громкость заорало радио. Транслировались бодрые военные марши. Нет, никто не заставлял идти кидать в урну бюллетени. Просто играла себе музыка – и все. А там как знаешь. Но перед этим предупредили: прежде чем идти в туалет, умыться, позавтракать, ты отдай свой голос – а потом уж делай что хочешь…

Едва продрав глаза (воскресенье ведь, отоспаться хочется), мы быстро оделись, выскочили из коттеджа, пробежали по тропинке меж сугробов до спортзала, где был оборудован избирательный участок, отметились, взяли бюллетени, черкнули в них «птицу» – и были свободны.

К тому времени Володька переселился в нашу с Сергеем комнату, и теперь нас было трое.

Вернувшись в общагу, мы с Володькой немного побрюзжали насчет идиотских ритуалов, а потом вдруг, как-то неожиданно достали припрятанную бутылку водки и жахнули по стакану. Серега тоже принял немного. Закусили лучком да чесночком с оставшимися после учений галетами из сухого пайка, а потом навеселе пошли уже завтракать в столовую. Как говорится, с утра принял по чуть-чуть – и весь день свободен…

А бедняга Петров в своей «библиотеке» совсем забыл про эти выборы и, естественно, не проголосовал. В общагу заявился уже ночью.

Наутро был жестокий скандал. Петров, в слезах и соплях, в ногах валялся, убеждая, что он не антисоветчик и не враг народа…

Ха! Да кто ж тебе поверит! А если и поверит, то никто вида не подаст! Конченый ты человек, Петров… Влип так, что теперь уж и деваться некуда.

Петров пробовал изворачиваться, говорил, что он проголосовал, но в другом месте. А ты открепительный талон брал? Нет…

А кто ж тебя без открепительного талона к выборам допустит? А? Товарищи, да он еще и лгун!

Короче говоря, парня отчислили с курсов. С указанием причин.

Да будет вам известно, что в те времена с такой «телегой » даже в тюрьму не приняли бы. Сломал себе Петров биографию полностью и окончательно.

Глава 6. Сейчас уже и не установить…

Сейчас уже и не установить, кто первый обозвал «Бычьим глазом» этот вполне обычный второразрядный ресторан под названием «Радуга». Но, несомненно, это был кто-то из куосовцев, причем с чувством юмора.

Действительно, почему именно «Бычий глаз»?

Мне кажется потому, что, во-первых, внутренний интерьер ресторана был оформлен в красно-багровых тонах (скатерти, портьеры и прочее). А во-вторых, после посещения сего заведения у иного диверсанта и рожа, и глазищи от спиртного и от недосыпа наутро были красные, как у разъяренного быка.

Располагался «Бычий глаз» в центре Балашихи неподалеку от нашего объекта: несколько остановок пригородного автобуса (в крайнем случае около сорока минут быстрой ходьбы пешком, а если бегом – еще меньше).

Иногда возвращаться из «Бычьего глаза» приходилось очень поздно. К тому времени на нашем объекте прапорщики уже запирали КПП. Стучаться в дверь и просить впустить на объект – себе дороже. Охранники напишут служебную записку, а утром тебе придется объясняться с Григорием Ивановичем, где ты был и что делал… Поэтому, дабы не отвлекать драгоценное время нашего начальника по пустякам, приходилось преодолевать двухметровый забор с колючей проволокой. Куосовцы, в каком бы «болезненном» состоянии они ни находились, неизменно делали это без травм и без каких-либо негативных последствий для своей гражданской одежды.

Я, например, делал так: подтягивался на руках и забирался на гребень забора, к которому были приварены согнутые под углом в сторону объекта стальные штыри с натянутой на них в четыре ряда колючей проволокой. Здесь следовало внимательно оглядеться, дабы убедиться, что поблизости нет подвижного парного патруля, который контролировал внутренний периметр объекта. Если вокруг все спокойно, балансируя руками, делал шаг левой ногой, ставя ее на середину штыря, затем шаг правой (толчковой) на самый край штыря, от которого отталкивался, и таким образом перепрыгивал через « колючку», приземляясь уже на своей территории (руки в стороны для равновесия и замедления падения, ноги сомкнуты в коленях, ступни вместе).

Однажды, возвращаясь домой таким вот образом, я напоролся на патруль. Дело было весной, уже распустились листья на деревьях. Проходивший по внутреннему периметру дополнительный патруль из абитуриентов (подготовительный курс, «салаги»!) случайно оказался как раз в том месте, где я собрался форсировать преграду. Они решили поймать нарушителя и затаились в кустах. Я уже был на гребне забора и тут вдруг услышал хрустнувшую под затаившимися в засаде абитуриентами ветку, а потом и тихий шепот… Наверное, в охотничьем азарте и в предвкушении поощрения за хорошую службу они там, в кустах, сучили ногами и шепотом прикидывали, как меня получше захомутать. Присмотревшись, я увидел, что сквозь кусты в лунном свете белеют их лица (щенки, они еще не знали, что в ночной засаде на лицо надо надевать маску или хотя бы прикрывать его чем-нибудь темным).

Так. Все понятно.

Они из своей засады отлично видели, что я в костюме, в белой рубашке, при галстуке, на плече у меня висит свернутый светлый плащ. Вполне естественно, они запросто могли предположить, что враг не полез бы через забор в такой одежде и что я – свой! И тем не менее они хотели меня поймать! Э-э-э, ребята! А это уже неэтично! За такие вещи надо наказывать! Я быстро, по возможности бесшумно соскочил вниз, пошарил по земле, нашел в траве несколько небольших камней, затем снова влез на гребень забора и сделал вдоль него несколько «завлекающих» шагов, демонстрируя, что вот-вот якобы спрыгну вниз.

«Охотники за головами» не выдержали напряжения момента и поперли ломиться сквозь кусты к забору. А я сверху обрушил на них град камней.

– Ай! Больно! Он чем-то кидается! – завопили пораженные моими снарядами патрульные и отступили в глубь территории.

А я снова спрыгнул на внешнюю сторону, в темпе промчался метров сто вдоль забора, снова взлетел на него, перешагнул через штырь с «колючкой» и тихо приземлился уже на своей территории.

Судя по доносившимся до меня звукам, абитуриенты все еще пребывали на том же самом месте, громко ругаясь и подсчитывая потери. Тогда я тихонько подкрался к ним поближе и запустил оставшийся у меня последний камень в самую чащу вплотную примыкающего к забору леса с расчетом, что он упадет в противоположной от меня стороне, чуть за их спинами. Расчет оказался верный: незадачливые патрульные тут же заорали:

– Вон он, держи его! – и с треском стали продираться через заросли к месту падения камня.

А я тронулся напрямик через лес к нашему коттеджу.

В общаге еще не спали, и в открытую форточку одной из комнат первого этажа на улицу доносился звон гитарных струн и нетрезвые голоса.

Я зашел «на огонек», выпил предложенные полстаканчика водки, закусил лежащими на столе сухими галетами (иной закуски не было) и рассказал о случившемся. Ребята были крайне возмущены коварными действиями «салаг», идущими вразрез не только с понятиями о чекистской этике, но и с общечеловеческими ценностями. Подумать только! Вместо того чтобы помочь нетрезвому «дяде диверсанту» дойти до дома, они пытались его поймать! Просто возмутительно!

Резкий и энергичный Тимур из Ростова, по прозвищу Тим Тихий, так разъярился, что тут же предложил организовать «отлов» неэтичных патрульных. Тим призывал дать им «по шеям», потом разбудить всю их казарму, построить во дворе и провести суровую профилактическую беседу о нормах и правилах поведения абитуриентов во взаимоотношениях со старшими товарищами.

А что? Тим Тихий был такой… Он смог бы… Мы еле его отговорили!

После бурных дебатов было решено действовать оперативными методами. План был такой: через надежные источники запустить в казарму абитуриентов слух, что «злобные» диверсанты (все как на подбор отчаянные каратисты) в ответ на сегодняшний инцидент, как только выдастся у них свободная минутка, придут в нетрезвом виде к ним в казарму и накажут всех физически, а также разгромят все, что попадется под руку.

Сказано – сделано. На следующий день этот слух был доведен до сведения абитуриентов через наших доверенных лиц из обслуги в столовой.

Задумка сработала.

Больше никого из наших абитуриенты не пытались поймать при патрулировании территории. Более того, они предупредительно уходили с дороги в лес, как только в поле их зрения начинала маячить фигура «дедушки-диверсанта».

– Вот, ребята, на этом примере можно лишний раз убедиться, что толковая оперативная комбинация, да еще с элементами воздействия на психологию противника, всегда гораздо более действенна, нежели грубое физическое воздействие, – красивым «оперативным» языком глубокомысленно подытожил эту операцию Толик – светловолосый, небольшого роста, крепко сбитый капитан из Свердловска, которого мы называли просто Тоша.

Кто-то из ребят, возвращаясь из очередного выезда в «библиотеку», привез с собой магнитофонную ленту с новыми песнями Владимира Семеновича Высоцкого, которые он пел под аккомпанемент целого оркестра. Ах, что это были за песни! Все ребята в срочном порядке стали брать на кафедре иностранных языков магнитофоны, якобы для углубленного изучения вражеских языков и наречий. На самом деле мы целыми днями напролет крутили Высоцкого, который своим хриплым голосом рвал наши души.

Чего только стоят его «Кони привередливые», «Охота на волков», «Банька»… Особенно нас пронимали военные песни Высоцкого. Мы не переставали удивляться, как он смог вставлять в свои песни такие подробности и детали, про которые, по идее, и знать-то не должен был… Например, вот это, про сапера-диверсанта, который закладывал заряд: «…два провода голых, зубами скрипя, зачищаю…» Ведь мы тоже, когда в спешке было лень доставать нож или пассатижи, зачищали провода взрывных устройств зубами! Или вот это: «…не прыгайте с финкой на шею мою из ветвей!»

Черт! Даже мороз по коже! Какой умница, какой талант!

Глава 7. Как только сошел снег…

Как только сошел снег, мы стали заниматься элементами рукопашного боя с использованием холодного оружия. Занятия проходили на расположенной прямо перед нашим коттеджем специальной площадке, обнесенной высоким забором. Площадка была разделена перегородками на несколько частей.

Сначала мы работали с деревянными «ножами». Учились правильно держать «нож» в руке, перехватывать его лезвием на себя, от себя, из руки в руку, тренировались с замахами, отрабатывая различные виды ударов (тычок, маховый, боковой и др.), изучали точки, куда следует наносить удары. Предполагалось, что одним ударом противник должен быть уничтожен.

Удары отрабатывали друг на друге: один наносит удар, партнер защищается, а также на деревянных щитах с изображением иностранного солдата. К щиту надо было подкрасться вначале ползком, затем на четвереньках, затем атаковать его в прыжке и нанести удар.

Постепенно перешли на настоящие клинки. В основном мы работали с так называемыми финскими ножами. Это были старые клинки времен войны, с наборной пластмассовой красно-бело-синей рукояткой, небольшим перекрестием и приятного вида. Лезвие у них заточено с одной стороны, с другой – относительно широкий обушок, продольная бороздка и клеймо» Труд Вача». К ножу прилагались кожаные ножны. Нам сказали, что эти финки были на вооружении наших десантников.

Замахиваться деревяшкой на своего спарринг-партнера не страшно. А вот когда у тебя в руках боевой нож – совсем другое дело. Поначалу наши действия напоминали движения паралитиков, причем производимые в самом замедленном темпе. Но постепенно все освоились. Оказалось, что ничего сложного нет: просто надо быть очень внимательным и собранным – только и всего! Да еще не забывать, что перед тобой не враг, а твой товарищ.

Мы с головой окунулись в это завлекательное действо и часами кружились в учебных схватках. Удары, захваты, выбивание оружия из рук…

Раньше я читал в различных приключенческих книгах, что боец должен смотреть в глаза своему противнику, потому что в глазах якобы можно прочитать, уловить, что противник задумал. Тренируясь, я постепенно пришел к выводу, что смотреть в глаза – без толку. Ничего там не прочитаешь! Смотреть надо в место, которое находится где-то в районе солнечного сплетения, то есть практически в самый центр корпуса. Ведь именно оттуда зарождается любое движение, любой удар или финт. Причем «смотреть» – это вовсе не значит уставиться, например, в пуговицу на кителе вражеского солдата. Нет! Это должен быть некий сосредоточенно-рассеянный взгляд, когда основное направление – центр корпуса противника, но одновременно ты охватываешь взглядом и конечности, и голову, а еще и то, что происходит вокруг, что находится под ногами…

Такой «взгляд» возможен при максимальной собранности и, наверное, подключении каких-то внутренних резервов организма, которые в обычных условиях в нас дремлют, а вот в боевой ситуации вдруг проявляются. Может быть, тут срабатывает и какая-нибудь генная память далеких предков, которые имели дело с боем на клинках.

Как бы то ни было, но через некоторое время мы уже вовсю орудовали сверкающими на солнце ножами, смело нападая друг на друга (безоружный на вооруженного и наоборот). Работали и оба вооруженные, но не ножами, а деревянными муляжами клинков. Тут уж мы не стеснялись особо и били друг друга почти по-настоящему. Изучали элементы испанского боя, когда на левую руку, которой ставят блоки, наматывается для защиты от порезов куртка (испанцы использовали в таких случаях плащ).

Боевые удары, как я уже говорил, отрабатывали на щитах. И тут вдруг выяснилось, что у двоих курсантов эти удары совсем не получаются.

Долматов стал разбираться, в чем дело. Выяснилось, что у этих ребят, оказывается, есть некий барьер, который они никак не могут преодолеть.

Я потом разговаривал с одним из них, и вот что он мне рассказал:

– Понимаешь, старик, там, на этом щите, нарисован человек! Ну не могу я бить его ножом между ключицами, в сердце или в солнечное сплетение! Как представлю, что он – живой и как это может быть больно, прямо тошнота подступает…

– Но там нарисован противник, в чужой форме, – говорил я, – это – враг. Если ты его не ударишь, то он тебя убьет! И потом, перед тобой ведь всего лишь деревяшка. Мало ли что там нарисовано или написано!

– Я все понимаю, но все равно не могу! Обидно – хоть плачь!

Некоторые ребята так и не смогли пересилить себя. И Долматов не стал их «ломать». Просто сделал в блокноте какие-то пометки – и все.

Одновременно мы учились метать ножи. Сначала тренировались на металлических штырях, которые по форме и размеру были как финки. Оказалось, что наиболее продуктивный и точный удар получается тогда, когда метательное оружие делает один полный оборот. Все остальное – циркачество. В принципе, если долго и самозабвенно тренироваться, наверное, можно использовать и два оборота. Но в таком случае нужно работать только со знакомым, «пристрелянным» орудием. А расстояние, на котором возможно поражение с одним оборотом, зависит от длины клинка, от способа хвата, а также от некоторых особенностей самого замаха. Хват осуществляли за лезвие. Если цель совсем близко – то за самый кончик, а если далеко, то чуть ли не у самой рукоятки. А замах должен идти не от кисти или локтя, а от плечевого пояса, причем подключается и весь корпус. Важным элементом броска служит и дыхание: в момент движения вместе с махом надо сделать энергичный выдох. Тогда бросок получается сильнее.

Сначала Долматов показал наиболее результативное расстояние, а также поставил замах. Когда курсант «почувствовал» клинок, привык к нему, тогда уже начиналось варьирование расстояния. Чуть ближе, чуть дальше…

Мы обычно брали эти металлические штыри штуки по четыре-пять в левую руку и поочередно метали их правой рукой в щит-мишень. Надо вам сказать, что эти штыри, вонзаясь в дерево, здорово нагревались, да так, что иногда даже обжигали руки.

Всякий, кто хоть раз когда-нибудь пытался метать нож и у него это получилось, помнит это радостное, ликующее чувство: «Получилось!»

Когда пришел навык, мы начали метать финки. Затем в дело пошел HP – нож разведчика. Он был гораздо длиннее и тяжелее финки, поэтому HP летал гораздо дальше и пробивал щит насквозь.

Наконец настала очередь всего острого. Мы метали в щит гвозди. Иногда – по одному, а иногда – взяв в горсть штук пять – семь. Хороший замах – и гвозди с глухим стуком («ды-ды-дых!») вонзаются в мишень. Выяснилось, что при желании и соответствующей тренировке в качестве метательного оружия можно использовать все, что подвернется под руку: ножницы, вилки, авторучки, строительные скобы, все виды топоров, лопаты (начиная с малой саперной, кончая обычной)… Короче говоря, все предметы, которые имеют хотя бы один заостренный конец или режущую кромку.

Особенно интересно было метать треногу от штатной противопехотной мины типа «МОН». Эта раздвижная тренога имела заостренные концы, которые складывались вместе, затем замах – тренога в воздухе распускается и вонзается в мишень всеми тремя «ногами».

Все настолько «заболели» метанием, что даже в выходные дни устраивали своеобразные соревнования на дальность, на меткость. В качестве мишени использовали сорванный с дерева листок. «Играли» либо «на высадку», либо «на бутылку» (когда были деньги). Особо интересно было метать распрямленные молотком строительные скобы: они получались длинные, и их можно было швырять на значительные расстояния. Особым шиком считалось, когда боец становится спиной к мишени, по команде прыжком поворачивается к цели и без промедления совершает бросок.

Постепенно мы из обычных, «мирных» оперработников с периферии превращались в людей, которые сами по себе, с голыми руками, уже представляют опасность.

Тогда же, в ходе тренировок, мы начали занятия в «круге». Я не знаю, чья это выдумка, мне кажется, что «круг» придумал Долматов. Хотя наверняка такой вид тренировки уже где-нибудь был: в этом мире уже все когда-нибудь было… Что такое «круг»? А это когда один человек становится в центре, а его окружают пятеро, которые нападают на него с различными видами ударов, в том числе и ножом, а также угрожая пистолетом. Нападают они поочередно (в одном случае – вдвоем) в той последовательности, которую им на ухо шепнет Долматов. А обороняющийся должен провести защиту от всех нападений с блоками, бросками, ответными ударами…

Вначале все выглядело в нашем исполнении достаточно уродливо, но потом пришел навык, верткость, и дело пошло на лад. Вообще, «круг», скажу я вам, вещь не только очень полезная для бой-ца-рукопашника, но и зрелищная. Впечатляет!

Кстати, после того как мы более или менее сносно овладели работой с холодным оружием, Долматов открыл нам «страшную» тайну.

– В боевых условиях не надо полагаться на приобретенные вами навыки рукопашной схватки, – говорил он, – ситуации могут быть совершенно неожиданными. Например, вы пытаетесь провести бросок противника, а ваша нога вдруг соскользнула в грязи или песке или попала в ямку на земле…Что получится? Пшик! Или представьте, что противник оказался тяжелее вас, физически сильнее или невосприимчив к боли… Тогда даже ваш отвлекающий удар не поможет провести прием… Скажем, загиб руки за спину или иное…

– А что же делать?

– Это зависит от того, какая перед вами стоит задача! А в бою задача может быть, как правило, одна – уничтожить противника. Или он уничтожит вас. Поэтому перед тем, как проводить любой прием, рекомендуется нанести удар ножом. Вот тогда противник действительно расслабится! А удар нужно наносить такой, какой вам нужно: либо на поражение, либо на отвлечение, если вы хотите захватить врага живьем…

Именно тогда я написал песню про специальную физическую подготовку:

Раз, два, три, четыре, дыхание ровней,

Реакция, выносливость, и ты – всегда сильней!

Удар нанес, еще удар, бросок, удар ногой,

По ребрам и по печени, коль враг еще живой!

А каждому мужчине здоровым надо быть,

Цель нашего занятия – здоровье укрепить!

Чтоб куревом и выпивкой не отравлять его,

Всегда с большой охотой мы ходим на «физо»!

Раз, два, три, четыре, бросок, удар, бросок,

Удар ногой по кобчику (оттянутый носок!),

Ботинки с рантом кожаным, подковки там и тут,

Ни спереди, ни сзади враги не подойдут! и т. д.

Песня всем понравилась, и ребята с удовольствием ее не только слушали, но и сами распевали.

Скоро мы начали готовиться к поездке на юг в горы. Дело в том, что в программу КУОСа входила и горно-альпинистская подготовка на специальной горной базе в Кавказских горах. Поездка планировалась в конце мая. Готовиться начали уже в марте – апреле: изучали различные веревочные узлы, крепления, иные альпинистские премудрости. Начались тренировки. Отрабатывали подъем и спуск с подстраховкой по вертикальной поверхности (на деревянном макете фасада трехэтажного дома).

Кроме того, все мы прошли тестирование на пригодность к подготовке в качестве боевых пловцов. Я попал в список кандидатов.