Текст книги "Афган, снова Афган…"

Автор книги: Юрий Дроздов

Соавторы: Сергей Бахтурин,Валерий Курилов,Александр Андогский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

Глава 39. Первым делом…

Первым делом мы занавесили пустые глазницы окон и дверей плащ-палатками. Потом, набросив матрасы на панцирные сетки кроватей, мы, не раздеваясь, завалились спать, оставив дежурного, которого договорились менять каждые три часа…

Побудка состоялась через полтора часа.

– Тревога!

Мы моментально вскочили, прихватив оружие, и выскочили во двор. Уже светало. Небо на востоке окрасилось в розовые тона. Было очень холодно. Клочья пожухлой травы на склонах горки были покрыты изморозью.

– Что случилось?

– Пропал парный патруль! – ответил озабоченный Титыч, тараща красные от недосыпа глаза. – Надо быть наготове…

И он пошел к комбату, который стоял чуть в отдалении в окружении группы офицеров «мусульманского батальона». За казармой взревели двигатели, и две БМП помчались, переваливаясь, по холмам.

Куда же делся этот парный патруль? Неужто его захватили «их-ване»? Откуда они могут здесь появиться? Кругом ведь афганские части стоят.

Вдруг на гребне холма, на фоне разгорающегося рассвета появились две нелепые фигуры: расхристанные, в шинелях без хлястиков, в зимних солдатских шапках с опущенными ушками, они были похожи на каких-то оборванцев или дезертиров. В таком виде у нас в армии обычно ходят стройбатовцы. Однако за плечами у обоих было оружие: у одного – ручной пулемет, у другого – снайперская винтовка Драгунова. Кто-то из офицеров крикнул:

– Да вон же они! А ну, давай сюда! Бегом, марш!!

Это и был тот самый парный патруль, который потерялся…

Подчиняясь команде, солдаты неуклюже побежали вниз по холму, причем один, запутавшись в длинных полах шинели, упал и, пыля, покатился, как куль с дерьмом, по склону, но затем поднялся, подобрал пулемет, закинул его за спину и, переваливаясь, снова побежал.

После опроса солдат выяснилось, что они, оказывается, успели побывать в гостях…

Судя по их рассказу, все выглядело примерно так: через полчаса патрулирования к ним вдруг подошел какой-то человек в военной форме и по-таджикски сказал, что, мол, сейчас холодно, вы, наверное, замерзли, пойдем к нам, чаю попьем с земляками. Втроем спустились с холма, прошли по какой-то тропинке. Там стояли какие-то одноэтажные здания. Солдат провели внутрь. Там был афганский офицер. Он начал спрашивать: кто такие, сколько вас, откуда, зачем приехали, кто командир и так далее. Отобрал оружие. Потом бил по щекам, чтобы правду говорили. Все, что знали, то ему и рассказали. Офицер похвалил, сказал, что земляки должны уважать друг друга и помогать… Потом пили чай с конфетами и орешками, разговаривали… Потом их отпустили, и они пошли обратно… Офицер подарил сувениры: пачку сигарет «Кент» и брелок для ключей…

Комбат заскрипел зубами, потемнел лицом и объявил общее построение.

– Товарищи бойцы! – зычно выкрикнул комбат. – Сегодня всех вас подняли по тревоге из-за пропажи вот этих двух… – Комбат запнулся, подбирая определение «этим двоим», однако не подобрал и продолжил: – А они, оказывается, добровольно сдались первому встречному и выболтали все, что знали! Мы выполняем здесь боевой приказ! Нас послала Родина! На нас возложена огромная ответственность! И вот эти двое нарушают приказ, нарушают присягу, за что по закону военного времени… – при этих словах комбат вытянул из кобуры длинный ТТ, – … положен расстрел!

Двое нарушителей стояли перед строем, опустив головы. Оба плакали, и текущие потоком слезы оставляли полосы на их грязных лицах. Услышав слово «расстрел», оба упали на колени.

Ни фига себе! Неужто пристрелит? Вообще-то есть за что…

– Однако, – потрясая пистолетом, продолжал комбат, – меня тут уговорили (кивок в сторону стоявших отдельной кучкой офицеров) до расстрела дело не доводить… Поэтому приказываю: этих двоих отвести в сарай и бить палками! Увести их…

Вернувшись в казарму, мы долго обсуждали происшедшее. Действительно ли этих недоумков будут бить палками?

Серега Чернота был в этом уверен. Более того, он заявил, что иначе с этими азиатами разговаривать нельзя.

– Они не понимают нормального человеческого обращения! Если к ним хорошо относишься, они воспринимают это как твою слабость. И тут же наглеют! Их надо наказывать физически: только так они понимают, что хорошо, а что плохо. А если привить рефлекс: поступишь вот так – будет больно, а если будешь делать вот этак – ничего тебе не будет, тогда они поймут… – Тут Серега взглянул на стоявшего рядом Нурика, нашего коллегу, старлея, опера из Душанбе, вспомнил, что он таджик, несколько смешался и добавил: – Извини, Нурик, не хотел тебя обидеть…

– Да нет, Серега, ты не прав, – заговорил интеллигентный Виталик из Ленинграда, – они такие же, как и мы. Просто, может быть, этим солдатам не хватает образования, может быть, они плохо понимают русский язык…

Худощавый Нурик с удлиненным лицом и грустными умными глазами тихо сказал:

– Да что там извиняться? Сережа в чем-то прав. Есть люди, которым что-то втолковать очень трудно… И среди таджиков, и среди узбеков, и среди русских… так ведь?

– Еще бы! – отозвался Саша Звезденков из ПГУ. – Сколько угодно!

И тем не менее все мы подумали, что с « мусульманским батальоном» каши, наверное, не сваришь.

Мы вышли покурить на свежий воздух. У входа встретили спешившего куда-то Мишу-особиста.

– Миш! Правда, что их палками наказывают?

Тот махнул рукой:

– Да ну вас, на хрен! Совсем, что ли, соображения нет? Командир просто припугнул их! Будут сидеть на «губе» в сарае – вот и все! Все, ребята, мне некогда…

Солнце уже встало над горами и над окружавшими нас холмами. Там, где еще лежала тень, на земле сохранился серебристый иней.

– Завтрак будет еще через полчаса, пойдем пока посмотрим окрестности, – предложил Боря из Воронежа.

Неспешным шагом мы стали подниматься на горку, откуда открывался вид на окружающие нас окрестности.

Внизу, в лощине, образованной холмами, стояли несколько кирпичных коробок: недостроенные казармы для гвардейцев Амина. Все здания были без окон и дверей, но под крышей. Чуть выше на склоне холма прилепились штук пять-шесть глинобитных сараев. За казармами в небольшой впадине стояли БТРы «мусульманского батальона».

На холмах были выставлены несколько наших БМП и БТР, а также приданные нам «Шилки». Эти громоздкие машины на гусеничном ходу, с четырьмя скорострельными зенитными пушками, предназначены для поражения воздушных целей. Внутри «Шилка» под завязку напихана электронной аппаратурой, которая позволяет поймать в прицел и не выпускать из виду самолет. Но если «Шилка» шу-ранет, например, по танку, то может его перевернуть – такой силы огонь. Когда мы проходили парашютно-десантную подготовку на базе ВДВ под Тулой, нам довелось присутствовать при тренировочных стрельбах из «Шилки». Звук такой тошнотворный и пронзительный, будто какой-то великан водит ножом по стеклу.

Дальше, за холмами, в лучах солнца возвышался дворец. Он стоял на высоком скалистом холме с весьма крутыми склонами, вокруг которого серпантином вилась подъездная дорога. С прилегающей к дворцу стороны дороги виднелась кладка из огромных гранитных плит, какие-то двери, прямо в скалах были амбразуры… Это была настоящая крепость. Над дворцом виднелся флагшток, но флага на нем не было. Значит, хозяин – Амин – в настоящее время отсутствует.

Вот солнце поднялось выше, и стекла на высоких окнах обращенного к нам полукруглого с колоннами торца здания вспыхнули золотом, слепя глаза.

– Да… Впечатляет… – сказал я.

– Слушай, а как же к нему подбираться? Пока дойдешь или доедешь – расстреляют, как в тире! – негромко проговорил Нурик.

С нашего холма мы видели, как у входа во дворец копошатся люди в военной форме. Присмотревшись, заметили, что вокруг дворца, а также по всему серпантину идущей к нему дороги расставлены посты.

– Интересно, сколько там охраны? – спросил задумчиво Боря из Воронежа.

– Я так думаю, что – по идее – несколько сотен… С учетом смен охраны: действующая, бодрствующая, на отдыхе… Да еще дежурная группа, да еще… Да, сотня или две – это как минимум… – отозвался Серега. – Помолчав, он добавил: – А может быть, и больше!

Мы продолжали осматриваться вокруг и выяснили, что нас практически со всех сторон окружают афганские военные части. Прямо под нами, на той стороне холма, начиналось ограждение из колючей проволоки, а дальше виднелись военные бараки, какие-то вышки с часовыми. Правее стояли казармы гвардейцев. Левее, как нам сказали, располагалась артиллерийская часть афганцев. А за дворцом стоял танковый афганский полк…

– Во, попали! Кругом враги! – сказал Серега.

– А что это вон там? – спросил немногословный Николай из Мордовии, указывая на видневшийся из-за холмов круглый стеклянный купол. Он был выпускником КУОСа прошлого года, в Кабуле – в первый раз.

– А-а-а! Вот что значит: глаз – алмаз! Это, Коля, офицерский ресторан. Там подают и выпивку, и шашлыки, и все, что твоей душе угодно! – ответил Серега. – Мы летом там были с командиром. То есть внутрь не заходили, а так, проезжали… Красивое место… Эх, жрать охота! Пойдем вниз, тай, наверное, уже все готово!

Действительно, наш дежурный уже принес к нам в комнату армейский бачок-термос с тепловатым чаем. Ребята распаковывали коробки с сухим пайком.

Зашел Титыч:

– Ребята, идите за буржуйкой, а то на всех может не хватить! И сразу прихватите дрова…

Быт потихоньку налаживался.

Через день откуда-то приехали грузовики, из которых выгрузили перевязанные веревками мягкие тюки. Это была зимняя афганская форма (из грубого ворсистого сукна, похожего на наше шинельное), в которую нам всем надо было переодеться. Форму свалили в отдельную комнату. Рядом грудой навалили военные башмаки. Когда наша группа пошла подбирать себе форму, оказалось, что это не так уж и просто. Короткие куртки и брюки были раскроены и сшиты кое-как: одна штанина длиннее другой, застежки на рукавах с другой стороны и так далее. Кроме того, нитки были совершенно гнилые, и даже при примерке форма расползалась по швам. На ботинках подошва была очень хорошая, рифленая и даже на вид прочная. На ней стояла маркировка «Made in Italy». Кожа на ботинках тоже была вроде бы неплохая, но сшиты они были ужасно.

– Наверное, наши хозяйственники перепутали и вместо нормальной обуви закупили « испанские башмачки» для комнаты пыток! – примерив ботинки, заявил Серега. – Я такие надевать не буду.

– Делать для армии такую одежду – прямая диверсия. Ведь ничего лучше даже придумать нельзя, чтобы вывести из строя солдат! – сказал я, рассматривая куртку. Чуть потянул материю – и сукно на глазах расползлось. Материал и нитки были гнилыми…

– Видно, на этом деле кто-то крепко нажился! Ведь наверняка заплачено было за нормальное сукно и хорошую форму…

Да… Воистину говорят: «Кому – война, а кому – мать родная…»

Мы перебрали половину огромной кучи одежды, пока выбрали себе более или менее прилично скроенную форму из не до конца сгнившего сукна. Потом до вечера сидели, как портные, с иголками и нитками, укрепляя швы. Ботинки брать не стали: просто взяли да и загнули, насколько было возможно, голенища наших сапог. Издали они теперь смотрелись как высокие ботинки.

Еда была скудная: уже набивший оскомину убогий солдатский сухой паек. У некоторых ребят не было с собой своих ложек, поэтому ели с широкого штык-ножа АКМ. Время от времени развлекались тем, что ходили к сараям, где из найденных досок сколотили щит и метали в него ножи «на высадку» и на очки.

Через день заработала столовая – напротив казарм разбили три большие палатки. Одна – для офицеров, две – для солдат. Еда готовилась поваром «мусульманского батальона», улыбчивым Алишером из Азербайджана, и дежурными по кухне из числа солдат. Правда, кулинарными изысками Алишер не блистал и кормил нас всех супами из концентратов и кашей-керзой – обычное армейское меню. Видимо, на поддержание боеспособности «мусульманского батальона» все же были выделены какие-то деньги, потому что ко второму блюду подавалось закупаемое на местном рынке жесткое мясо какого-то неизвестного животного (мы решили, что это – мясо павших от старости или непосильной работы верблюдов), а на третье иногда давали апельсины.

Ребята из группы «А» жили в том же корпусе, что и мы, только на втором этаже. Они тоже переоделись в афганскую форму, но их форма не шла ни в какое сравнение с нашей. Ходили слухи, что эту форму они привезли с собой и что ее шили на заказ и с примерками на московской фабрике «Большевичка». Форма была хорошо подогнана. Сукно легкое, но крепкое и теплое. По внешнему виду весьма похожее на афганское, но гораздо лучшего качества. И нитки, конечно же, были не гнилые. А ботинки у них – просто загляденье: из хорошей лоснящейся кожи, на крепкой и толстой подошве. Короче говоря, экипированы были они отлично. По сравнению с ними мы выглядели оборванцами-бомжами. Да и с едой у них дело обстояло получше: у ребят постоянно на столе была сухая колбаска, сахар, кофе, масло, овощи и фрукты. Чувствовалось, что о них заботятся по-настоящему. Держались они несколько обособленно и от нас и от офицеров «мусульманского батальона».

Глава 40. Стал пополняться наш «генеральский корпус»…

Стал пополняться наш «генеральский корпус», на втором этаже нашей казармы появились новые жильцы, которые вместе со своими адъютантами занимали отдельные помещения. Кто они были такие – мы не знали. Ходили разговоры, что это какие-то генералы из Москвы. По вечерам до нас доносились запахи жареных шашлыков, которые прибывшие командиры варганили прямо на этаже.

А потом прилетел и наш самый главный командир – новый начальник управления «С» Первого главного управления Юрий Иванович Дроздов. Все говорили, что он очень толковый мужик, настоящий профессионал, имеет опыт боевых действий еще с прошлой войны. Дроздов оказался высоким худощавым человеком с удлиненным лицом. Он обошел все наши позиции. На вид приветлив, доброжелателен, со всеми здоровается, не гнушается побеседовать с младшими офицерами. Не то что генералы со второго этажа!

– Хороший мужик! – сделал вывод Серега Чернота. – Уж он-то спланирует все как надо! Чтобы все быстро и без потерь!

Титыч нам сказал, что теперь все мы называемся отрядом специального назначения «Зенит». Старшим группы, которая будет дислоцироваться у дворца, назначен Яша Семенов. Наша подгруппа под командованием Титыча остается в составе группы Яши. Задача нам будет поставлена отдельно.

– И еще, ребята, – сказал Титыч, – «воздушный мост» Союз – Баграм продолжает работать, самолеты с грузами идут постоянно. От нас в Баграм каждый день будут ходить колонны грузовиков – до десяти машин. Комбат попросил нас выделять каждый день по два офицера, которые будут ходить с колонной туда и обратно… Обстановка на трассе неспокойная, могут быть разные ситуации… Короче говоря, наши офицеры в случае чего должны грамотно организовать отпор противнику, отразить нападение, при необходимости – объясниться с местными постами. Основной груз, который будет перевозиться, – оружие, взрывчатка, боеприпасы. Ну и, конечно, продукты и так далее. Все ясно? Вот и хорошо. Определитесь с очередностью, и двое уже завтра утром после завтрака должны выезжать….

Короче говоря, наше руководство что-то делало, что-то творилось, но что – мы толком не знали. А самим спрашивать было неэтично. Мы, сотрудники спецслужб, были приучены к тому, чтобы не проявлять праздный интерес к оперативным делам. Это – азбучная истина всех спецслужб мира.

Сидеть без дела в казарме было очень скучно, поэтому я сразу же вызвался ездить с колоннами. Уже на следующее утро, еще до завтрака, получив сухой паек, я вышел к грузовикам, которые стояли на выезде из нашего городка. Нас, сопровождающих офицеров спецназа, было двое: я и Николай. Мы решили, что я поеду во второй машине, а Николай – в предпоследней. В первой машине рядом с водителем сидел офицер-переводчик из «мусульманского батальона». Он должен был объясняться с афганскими патрулями и на КПП, если они нас тормознут. Перед нами стояла задача ни в коем случае не допустить досмотра наших грузовиков местными властями, вплоть до применения оружия.

– До этого, конечно, допускать нельзя, надо действовать убеждением. Если надо – угостите патрулей сигаретами, дайте консервов или еще что-нибудь. В общем – выкручивайтесь, как хотите! – так нас напутствовал сначала Титыч, потом Яша Семенов, а потом, перед самым выездом, и комбат «мусульманского батальона».

Кроме патрулей была еще опасность налета на колонну со стороны вооруженных отрядов оппозиции. Для возможного отпора на кузовах нескольких грузовиков под тентами установили автоматические гранатометы – короткие с толстым стволом штуковины на станинах с заправленными в ленты округлыми гранатами – очень эффективное средство против вражеской пехоты.

Мы выехали, когда солнце еще не показалось из-за гор, но уже было светло. По городу низко стлался пахучий дымок: народ топил печки древесным углем.

Этот дым печных труб, его запах вызывали в памяти детские ассоциации и ностальгические воспоминания. Вспоминалась поздняя осень, утро, туман, деревья с опавшей листвой, влажные разноцветные листья под ногами, запах дыма из печных труб. Ия – маленький, еще дошкольник – иду с бабушкой на рынок за покупками. До конца нашей улочки нас провожает огромный полосатый кот Степка. Мы уйдем, а он терпеливо будет нас ждать. Степка очень любил бабушку, а она всегда приносила ему с рынка что-нибудь вкусненькое… Когда бабушка заболела и ее положили в больницу, Степка не находил себе места, по ночам жалобно и тоскливо мяукал в сенях. Потом бабушка умерла, и Степка куда-то пропал. Только через несколько дней его нашли на нашем чердаке: он залез туда и, зарывшись носом в старое бабушкино пальто, умер от тоски… Господи! Как давно это было…

А между тем мы медленно катили по Кабулу. Несмотря на ранний час, на улицах уже был народ.

Одетые в живописные лохмотья и закутанные в какие-то одеяла, похожие на разбойников, жилистые и приземистые хазарейцы со смуглыми, широкоскулыми лицами тянули двухколесные тележки с поклажей.

Около лавок и дровяных базарчиков продрогшие мелкие торговцы разводили костерки из щепок и кипятили воду в антикварного вида высоких медных чайниках с длинными фигурными носиками…

Вот из какой-то подворотни показалось стадо облезлых, рахитичного вида овец в сопровождении сонного мальчишки пастушка…

Кабул жил своей обычной жизнью, не обращая никакого внимания на проезжавшие по его улицам военные грузовики с обтянутыми тентами кузовами. Никто и не знал, какую подлянку мы им всем готовим… Хотя простой бедный народ, наверное, был здесь настолько далек от политики, что ему было все равно, кто стоял у власти – лишь бы давали жить, работать, торговать… Хотя нет!

Революционные преобразования затронули здесь практически все сферы жизни. Как всегда, при любых политических изменениях, цены на продукты неумолимо ползли вверх, а доходы населения падали… Конечно же, были и пострадавшие от смены власти, которые не хотели мириться со своим нынешним положением…

Мы миновали город и выехали на трассу. Никто нас не тормозил и не интересовался, кто мы такие, куда едем. Мы проезжали редко попадавшиеся у обочины шоссе бедные глинобитные поселки. Иногда приходилось снижать скорость, и тогда за машинами бежали грязные, оборванные дети, которые что-то кричали и попрошайничали, протягивая руки…

Дорога до Ваграма была достаточно скучная и однообразная. Никто на нас не нападал, так что доехали мы без приключений.

На авиабазе в течение двух часов мы загрузились тяжеленными ящиками, в которых, судя по всему, было оружие и боеприпасы. Сверху прямо на ящики набросали разобранные солдатские металлические койки, матрасы, узловатый саксаул, которым мы топили наши буржуйки. Кстати, дрова и древесный уголь для отопления здесь стоили очень дорого, их продавали понемногу, взвешивая на допотопных ручных весах, похожих на распространенные когда-то у нас безмены.

На обратном пути тоже все было спокойно. В Кабуле мы посетили несколько объектов, где частично разгрузились. Часть зеленых ящиков, в которых, как оказалось, были карабины СКС и патроны, мы сгрузили на нашей вилле неподалеку от посольства. Там я жил летом, когда мы с Долматовым ездили в Пагман тренировать местных контрразведчиков. И теперь здесь жили ребята из нашего «Зенита». Их было много, все комнаты перенаселены… Ящики с карабинами затащили в обширный подвал виллы. Ребята сказали, что это – оружие для патриотически настроенного местного населения, которое вот-вот поднимется на борьбу с режимом Амина… Кое-что завезли еще и на другие объекты.

К своим казармам подъехали, когда уже стемнело. На КПП у въезда на территорию дворца нас остановили гвардейцы, но через пару минут беспрепятственно пропустили.

А тут наступил наш профессиональный праздник – 20 декабря. В этот день сотрудники КГБ празднуют День ЧК. Дома обычно мы вечером вместе с женами шли в ресторан, заказывали хороший стол… Водочка, шампанское, салат «оливье», закусочки, бифштекс или лангетик. Потом мы меняли ресторан, и все повторялось, потом ехали к кому-нибудь домой и там продолжали…

А здесь оказалось, что не только поесть вкусно, но даже и рюмочку опрокинуть не удастся: водка уже давно кончилась, денег нам не давали, а если б и дали – один черт, здесь водки недостать: мусульманская страна, спиртное из-под полы и втридорога! Но безвыходных положений не бывает. Оказалось, что Виталик из Ленинграда припрятал бутылку водки и бутылку сладкого вина для своего дня рождения, которое должно быть у него в начале января.

– Ха! В январе! До января еще дожить надо… – авторитетно заявил Серега.

– Это точно, давай вытаскивай, а то протухнет! В январе, если будет все хорошо, еще достанем! В крайнем случае купим у лавочников вискаря… – поддержали мы Серегу.

Под дружным напором Виталик сдался и извлек на свет божий заветные запасы.

Под сухие галеты, под разогретую на буржуйке кашу из сухого пайка мы выпили из железных кружек за нашу «контору», за наше здоровье, за здоровье наших родных и близких, за удачу и «успех в безнадежном деле». Выпить всем досталось буквально по капельке, но дело ведь не в количестве, а в традиции! Праздник – он и есть праздник…

В тот же вечер мы пошли в кино: у «мусульманского батальона» в обозе оказалась киноустановка. В посольстве взяли какой-то фильм. Сеанс устроили в большом помещении на втором этаже нашей казармы. Все – и солдаты, и офицеры – расселись на койках, на полу, на подоконниках. Фильм был цветной, на экране герои переживали какие-то мелодраматические трагедии.

Но мы больше смотрели на природу, на деревья, на зеленую травку, на чистые улицы с автобусами, на приятные русские лица актеров. Ах, как все-таки хорошо дома! Никакой тебе заразы, дизентерии и гепатита, никаких страшных бородатых рож! А какие у нас женщины! Да практически каждая вторая – красавица! А каждая первая – по крайней мере, симпатичная. А здесь даже глаз положить не на кого: местные женщины темны лицом, тощие, сутулые, с тонкими кривыми ногами…

Время от времени наши командиры ездили в посольство на какие-то совещания. У меня уже давно зрела мысль как-нибудь вырваться вместе с ними, чтобы помыться и постираться. Наконец выдался случай, и я, переодевшись в гражданскую одежду, выехал на УАЗе в посольство в качестве сопровождающего. Я заранее отпросился у Титыча, предупредил Яшу Семенова о том, что задержусь в посольстве. Мы договорились, что из посольства я приду на нашу виллу № 1 – это там, где мы летом жили, – и буду дожидаться машину, которая придет туда часов в семь вечера. С этой машиной я и вернусь в казармы.