Текст книги "Афган, снова Афган…"

Автор книги: Юрий Дроздов

Соавторы: Сергей Бахтурин,Валерий Курилов,Александр Андогский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Глава 41. В посольской школе…

В посольской школе, которую мы в свое время осваивали под казарму, было полно пограничников. Они здорово благоустроились, даже завели себе душевую комнату. Я тут же вспомнил вздорную старуху послицу. Вот, наверное, переживает: кругом грязные солдаты-мужики! Не школа, а прямо-таки казарма! Но, насколько я знал, посла сменили, и на смену старому, приехал другой, как говорили, более молодой и энергичный. Я быстро договорился с дежурным комендантом и с огромным удовольствием помылся, постирал носки, майку и трусы. Развесил белье на батарее, и оно достаточно быстро высохло. Ребята угостили чаем.

Чистый, освеженный, я вышел из школы и глубоко задумался. Для полного счастья не хватало одного: хорошо и крепко поесть. Обед я и так уже пропустил. Поесть можно в городе. Ну что ж, поеду в город, буду есть шашлыки. От этой мысли во рту начала обильно выделяться слюна (как у собаки Павлова!), решение было принято окончательно и бесповоротно.

Я вышел к воротам посольства и дождался выезда очередной машины. Договорился с водителем, который и подвез меня по Дар-уль-Аману и высадил на кругу около той самой лавки, где летом я видел на витрине офицерские фуражки и кители. Рядом был дукан, откуда вкусно пахло жареным мясом. Туда я и направил свои стопы.

Народу внутри было немного. Диким женским голосом орал индийские песни магнитофон, пахло шашлыками, какими-то тошнотворными благовониями, керосином и немного анашой. Шашлыки здесь делали мелкие: несколько хорошо прожаренных маленьких кусочков свежей баранины на коротком, не более двадцати сантиметров, металлическом шампуре. Мой аппетит возрастал с каждой минутой. Давненько я не лакомился жареным мясом! Поэтому я заказал пару бутылок кока-колы и сразу двадцать шампуров. Дуканщику показалось, что он ослышался, и он несколько раз переспросил меня. Я подтвердил цифру по-английски, для верности показал на пальцах: двадцать!

Весь дукан с широко открытыми глазами смотрел на меня, когда мне принесли на большом подносе целую груду полузавернутых в широкий лаваш, дымящихся шашлыков. Я огляделся вокруг и увидел, что у всех посетителей на тарелке самое большое два-три шампура. Поэтому они на меня так и глазели… Ну и ладно. Ваше здоровье, ребята!

Потом я заказал еще десять шампуров…

Через полчаса, совершенно разомлевший и в прекрасном расположении духа, я наконец вывалился из дукана.

На улице уже начинало темнеть. Шел дождь со снегом.

Я пошел пешком вдоль проспекта Дар-уль-Аман. Вскоре я обнаружил, что все вокруг пахнет какой-то тухлятиной. Поводил носом и обнаружил, что запах идет от меня, вернее, от моей купленной еще летом афганской дубленки. Под дождем она вся намокла и стала источать такой мерзкий запах, что хоть святых выноси! До нашей виллы идти было еще достаточно далеко. Я ускорил шаг. Тошнотворный запах усиливался. Что делать? Может, скинуть эту гадость с себя и бросить вон в тот арык? Я уже начал расстегиваться, но тут вспомнил, что под дубленкой на мне красный свитер, а поверх него подмышечная кобура с пистолетом, причем кобура на белых ремнях. Оглянулся вокруг. Кругом народ. Зайти бы в какой-нибудь подъезд, чтоб расхомутаться с кобурой, да какие тут подъезды: по одну сторону какие-то дуканы, по другую – виллы. Вот черт! Придется идти так…

Наконец, мокрый насквозь, продрогший и злой, как черт, я добрался до виллы. Обидно, так хорошо все начиналось, и вот концовка вся смазана…

Первым делом скинул проклятую дубленку и хотел ее тут же выбросить. Потом подумал, что в одном свитере все-таки холодно будет возвращаться обратно. Прошел на кухню. Там кто-то из ребят, исполняя обязанности дежурного по кухне, готовил еду.

– Мужики, где бы мне развесить дубленку, просушить?..

– Да вешай прямо здесь, около буржуйки!

Я так и сделал. Ребята налили мне кружку горячего чаю, и я вышел в холл, где стоял большой обеденный стол. Я замерз, как собака, ноги промокли, всего колотило. Горячий чай был весьма кстати. А еще лучше сейчас выпить немного водочки… Для внутреннего сугрева. Да где ее возьмешь? Эх…

Тут со второго этажа в холл спустился какой-то человек, остановился и стал меня весьма недоброжелательно рассматривать. Я мельком взглянул на него: вроде бы незнакомый, по возрасту старше наших бойцов и явно не из «силовиков». Снабженец или хозяйственник? Я из вежливости кивнул ему:

– Здрасте…

Тот ничего не ответил, повернулся и пошел на кухню.

– Эт-т-то что такое? – услышал я с кухни раздраженный голос.

– Да вот, парень наш, из дворцовской охраны, дубленку свою сушит… Он в городе был, за ним машина должна подъехать….

– Кто разрешил пускать посторонних на объект, да еще на кухню? Кто разрешил развешивать здесь всякое тряпье! Здесь продукты! А ну скидывай эту дубленку и гони в шею отсюда всех посторонних!!!

Я с удивлением слушал эти крики. Что это? Это про меня говорят, что я посторонний? Про меня, который прожил на этой вилле почти два месяца, причем тогда, когда и духа этого крикуна в Кабуле не было! Ни фига себе порядочки здесь установились!

Из кухни вышел парень, который готовил еду, и, смущаясь, сказал мне:

– Слышь, старик, шумят тут… уходить тебе надо и забери свою дубленку…

– А кто это так шумит? – демонстративно громко поинтересовался я, наливаясь злобой. Вообще-то я человек очень спокойный и сговорчивый, но иногда бывают моменты, когда сдержаться трудно.

Из кухни выскочил тот самый неприветливый, с которым я поздоровался пару минут назад. Он решительно подошел ко мне вплотную, видимо, ожидая, что его почему-то должен бояться, и вызывающе, с какой-то угрозой почти выкрикнул:

– Я!

– Ну и что случилось? Чего ты шумишь, мужик? – с тихой яростью спросил я, глядя на него снизу вверх и чувствуя, что меня понесло. Как перед дракой, в кровь впрыснулся адреналин, и внутри все потеплело.

– А ну выметайся отсюда сейчас же! И тряпье свое забирай! – заорал незнакомец.

Я встал и угрожающе прошипел:

– А пошел бы ты…

При этом я чуть приподнял правую руку с растопыренными как бы для удара в глазницы пальцами. Выразительность тона и чистота движения убедили незнакомца в решительной искренности моего боевого настроя. Он изменился в лице, повернулся и молча пошел к лестнице.

Я отвернулся от него, сел за стол и начал прихлебывать из кружки.

– Ты чего натворил? – подбежал ко мне парень с кухни.

– А что такое?

– Да это же командир нашей группы!

Это сообщение меняло дело. Командир объекта вправе распоряжаться на своей территории. Но мне отступать было некуда.

– Ну и фиг с ним. Мне он не командир! У меня свое начальство! И потом, какого хрена он выгоняет на дождь! Видит же, что я промок и замерз! Тоже мне… нашелся…

Сзади послышался топот ног, в холл с лестницы скатилось несколько ребят с автоматами. Возглавлял их мой обидчик.

– Вон он! – крикнул он и благоразумно стал в сторону.

– О! Кого я вижу! – воскликнул один из автоматчиков.

– Юра! Привет! И ты здесь? – отозвался я.

– А где мне еще быть! Мы же вас сменили в сентябре! Вот до сих пор здесь сидим. А ты сейчас где?

Юра, с которым мы учились в свое время в Вышке на параллельных курсах, присел рядом со мной, автомат положил на лавку. Ребята стояли вокруг, прислушиваясь к нашему разговору.

В это время с улицы послышался гул мотора, затем просигналил клаксон: подъехала машина.

– Ребята, это за мной! – сказал я.

Приехавший грузовик здорово разрядил обстановку, все облегченно вздохнули. Я забрал с кухни немного подсохшую (но не переставшую издавать мерзкий запах) дубленку.

– Ну, до свидания. Спасибо за приют. Увидимся…

Командир объекта молча отвернулся.

Забегая вперед, скажу, что через четыре года, когда я уже работал в Москве в центральном аппарате, оказалось, что этот командир живет недалеко от меня. Мы вместе ждали на остановке наш маршрутный автобус и мирно беседовали о делах минувших, по молчаливому обоюдному согласию не вспоминая этот конфликтный эпизод…

На следующий день мы поехали отвозить все наши гражданские вещи в посольство.

Место для хранения вещей нашли шустрые ребята из группы «А» в подвале посольства в… неработающем туалете. «Альфовцы» очень дорожили своей амуницией: хорошие теплые куртки, прочие вещи – на них бы нашлось много охотников не только среди алчных прапорщиков-пограничников, которые буквально наводнили посольство, но и среди посольских чиновников. Кое-кто уже в открытую приценивался к курточкам.

После того как все переоделись в афганскую форму, весь этот скарб был ни к чему. Да и нам нужно было освободиться от своих чемоданов с гражданской одеждой. Вот-вот должен поступить приказ о начале боевых действий. Мы йсе должны быть налегке.

Помещение оказалось достаточно большим, чтобы вместить все наши чемоданы и рюкзаки.

Итак, мы споро перетаскали все вещи из грузовика в подвал, аккуратно сложили, заперли дверь и даже прикрепили заново переписанную табличку: «Туалет не работает».

Когда я возвратился назад, наша комната в казарме показалась мне совсем опустевшей и неуютной. И на душе стало как-то тревожно…

Глава 42. И вот наступил этот день…

И вот наступил этот день – 27 декабря 1979 года.

Уже с вечера мы знали, что сегодня будет операция. Только не знали, когда именно. Сначала говорили, что акция начнется прямо после обеда, часа в три. Называли и другие сроки… В любом случае мы были ко всему готовы, и время выступления для нас уже не имело ни малейшего значения.

Нам все здесь опротивело. Вся эта бытовая неустроенность, пыль, грязь, холод, полная неизвестность по поводу наших дальнейших действий… И вообще: сколько мы еще здесь будем сидеть? А если акция все-таки не состоится? Если наши каким-то образом договорятся с Амином? Тогда нам придется сидеть здесь, в этих недостроенных казармах, до лета? Ну что ж. В принципе можно, конечно, и посидеть… Да только для чего нас учили? Для чего в нас вбухали кучу денег? Неужели государство допустит, чтобы мы, молодые, здоровые, умные мужики, оперработники, со знанием иностранных языков, с хорошей специальной подготовкой, просто так сидели здесь и бездельничали? Быть такого не может! Нет, что-то должно быть! И это «что-то» будет именно сегодня!

А почему, собственно говоря, «что-то»? С самого начала было ясно, что мы должны будем брать этот дворец. И задачи уже поставлены, и группы определены. Например, мы, то есть группа Голубева, должны захватить первый этаж. Там стоят в кабинетах сейфы с документацией. Это – наша цель. С документами будет разбираться Мусаич со своим напарником: они подтянутся во дворец после того, как мы дадим им сигнал, что все в порядке. Кроме того, мы должны помогать по возможности и другим группам сломить сопротивление, если таковое будет.

Меня все время донимала мысль: как же мы будем штурмовать дворец, не зная, что там внутри? Ни плана, ни просто схемы у нас не было. Чудно все это…

На завтраке я решил на всякий случай сегодня едой себя не перегружать: мало ли что может случиться? А вдруг (тьфу, тьфу, тьфу через левое плечо, стук, стук, стук по деревянному прикладу автомата!) ранение в живот? Поэтому я просто попил тепловатого чаю и съел кусочек лепешки. Все. Хватит. Сытое брюхо к ученью глухо! На голодный желудок голова лучше соображает, реакция острее, да и вообще… Посмотрел по сторонам, гляжу: ребята тоже не особо налегают на еду.

Потом мы сидели в нашей комнате, чистили оружие, набивали патронами запасные автоматные рожки, разбирались с амуницией.

Из посольства нам прислали водку. Да какую! Это были красивые бутылки с « винтом» и черной наклейкой – « Посольская». Несколько бутылок принесли в нашу комнату.

– Ух, ты…

– Вот это – жизнь! – глубокомысленно заявил Саша Иващенко.

А я подумал про себя: если принесли водку – значит, все свершится сегодня. Хотя кто знает? Я вспомнил, как мы сидели летом во дворе посольства и ждали команды на захват Амина. Тогда нам тоже выносили водку. А операция так и не состоялась…

Стало вечереть. Титыч куда-то исчез, а затем вернулся в сопровождении четырех солдат, которые стали затаскивать в нашу комнату и складывать у стены бронежилеты.

– Ребята, разбирайте броники! – скомандовал Титыч.

Кстати, таких бронежилетов я никогда позже не видел. Тяжеленные, с большим вырезом на груди – как декольте! Спина не защищена. По бокам – шнурки, которые надо завязывать. Поверх металлических пластин эти бронежилеты были покрыты каким-то темным материалом со швами, как на телогрейке… Почти все жилеты оказались коротковаты – нижняя передняя часть не доставала до паха.

– Эх, коротка кольчужка! – сказал рослый Серега, примеривая бронежилет.

– Наверное, их делали для боевиков-карликов! – предположил я.

Я помог надеть и застегнуть на боках бронежилет Володе Быковскому, потом он помог мне. Жилет был тяжелый и сковывал движения. Поверх него кое-как натянул куртку. Потом надел поясной ремень со всеми подсумками, с рожками для автомата, с гранатами, с пистолетом в кобуре, со штык-ножом, с саперной лопаткой. Да… Как же двигаться в таком снаряжении? Но делать нечего: надо привыкать! Через полчаса я как-то пообвыкся.

Зашел Титыч.

– Ребята, чтобы своих не пострелять, решено на правый рукав каждому из наших надеть белую повязку. Так что давайте, делайте…

Попробовали сделать повязку из бинта – ерунда получается. Нужно столько бинта намотать на рукав, чтобы издали такая повязка выглядела белой!

– Мужики, давайте сделаем повязки из простыней! – подал кто-то идею.

– А чью простыню будем рвать? – поинтересовался осторожный и предусмотрительный Володя Быковский. – Свою я рвать не буду! Как потом за нее отчитываться? Постельное белье ведь когда-то надо будет сдавать?

– Эх, какие там простыни! Гори они ясным огнем! Живы останемся – будут новые простыни, будет все… А помрем – постельные принадлежности не понадобятся!

А действительно, что будет завтра? Кто останется жив, а кому суждено умереть? Эх, знать бы…

Мы стали ножами резать простыни и делать повязки.

– А может, повязать на обе руки?

– Ага, еще на ноги и на голову!

Но все-таки мы навязали белые повязки на каждую руку: береженого Бог бережет!

Наконец Титыч озабоченно посмотрел на часы и сделал знак в сторону лежащих на крайней койке бутылок:

– Орлы! От винта!

– Есть, от винта! – потирая ладони, оживленно крикнул Саша Иващенко.

Хозяйственный Усман, добродушный, начинающий полнеть опер из Туркмении, который с самого начала добровольно взял на себя обязанности, как он говорил, «буфетчика», стал колдовать над жестяными кружками. С серьезным видом, преисполненный сознания многозначительности и торжественности момента, он разливал по кружкам водку, отмеривал, подливал, чтоб всем досталось поровну.

Серега вскрывал штык-ножом банку с рыбьим паштетом.

Остальные слонялись по комнате, подтягивали ремни, копались в подсумках, возились с оружием – словом, выполняли те действия, которые вроде бы уже и не нужны, но которые создавали иллюзию занятости и хоть как-то помогали коротать время.

Кто-то из ребят стал возиться у потухшей буржуйки, пытаясь ее раскочегарить, чиркал спичками, шуршал бумагой от сухого пайка, но печь не разгоралась и дымила.

Комната слабо освещалась двумя горящими вполнакала электрическими лампочками. Пахло пылью, камнем, дымом и еще чем-то, что можно назвать запахом необжитого жилья. Под сапогами хрустел гравий. В этой недостроенной казарме мы прожили вот уже две с половиной недели.

– Ну, давайте, побыстрее разбирайте кружки, – сказал Усман. – А то на всех посуды не хватает!

Все подошли к табуретке, где вплотную, одна к одной, стояли армейские кружки, и начали их разбирать.

– Ну ты и молодец! – похвалил Усмана Серега. – Как точно разлил, просто фармацевт!

Держа в руках кружки, все повернулись к Титычу как к старшему. Тот откашлялся и произнес внезапно осевшим голосом:

– Удачи вам всем, ребята!

Чокаясь, молча сдвинули кружки. Выпили. Водка была холодная, наверное, качественная, но я не почувствовал ее вкуса. Все зашевелились, звякнули поставленные обратно кружки. Усман снова склонился над ними с бутылкой.

В это время полог прикрывавшей вход плащ-палатки откинулся и в комнату зашел Григорий Иванович Бояринов. За ним Борис Андреевич Плешкунов – большой практик и знаток по минно-взрывным устройствам.

Бояринов был одет в потертую коричневую кожаную куртку и синие летные штаны. На голове – спецназовская шапка с козырьком. Через плечо был перекинут ремень деревянной кобуры со «Стечкиным». Вид у него был недовольный, движения торопливые.

– Как дела? Вы готовы? Почему не получили «Мухи»? Немедленно пошлите кого-нибудь наверх, возьмите по две на каждого!

Кто-то из ребят выскочил в коридор, побежал на второй этаж, где в торце в темной комнатушке были сложены одноразовые гранатометы под безобидным названием «Муха».

Бояринов внимательно обвел всех присутствующих испытующим взглядом:

– Как настроение?

– Боевое, товарищ полковник!

– Молодцы! Скоро уже начнем. Главное: когда начнется стрельба – не стойте на одном месте, как мишени! Постоянно надо передвигаться! Помните, чему мы вас учили…

– Григорий Иванович, давайте с нами… – предложил Александр Титович, кивнув на кружки.

– Нет, ребята, спасибо, я уже…

– Григорий Иванович, давайте, ifo чуть-чуть! – загалдели мы.

– Ну, ладно… – Он взял кружку. – Вот! Как на фронте – наркомовские сто грамм!

– Ну, что… – Григорий Иванович опустил голову, помолчал. – Давайте выпьем за то, чтобы завтра утром всем нам за таким же… может быть, чуть побогаче, столом… в том же составе… – он обвел нас взглядом и продолжил, чуть повысив голос, – в том же составе встретиться вот здесь и поднять тост за нашу победу! Удачи всем!

Зимние дни короткие. Когда я вышел из казармы, было уже совсем темно. Небо затянуто темными тучами, звезд не видно. Дворец возвышался на своем холме, освещенный прожекторами.

Все было вроде бы как всегда. Однако каждый понимал, что сегодня должно случиться нечто из ряда вон выходящее. Именно сегодня, 27 декабря 1979 года, горстка бойцов в чужой стране, без тылов, без прикрытия, без хорошей огневой поддержки должна захватить столицу чужого государства. Не только захватить все важные государственные объекты, но и суметь продержаться, обороняя их, до подхода основных сил.

Из всех намеченных к захвату объектов стоявший перед нами дворец был, наверное, самым важным. Именно здесь, на втором этаже, вон там, где светятся окна, находился в данный момент хитромудрый, по-восточному криводушный, как и положено быть тирану, вероломный и властолюбивый глава нынешнего правительства Афганистана Хафизулла Амин. Сколько нас шло на штурм дворца? Из отряда «Зенит» нас было всего человек двадцать пять… И столько же из группы «А», которая на этой операции значилась как группа «Гром». Да человек двадцать пять солдат и офицеров «мусульманского батальона» – в основном механики-водители бронетехники, стрелки-операторы. И бронетехника: четыре поношенных БТРа и четыре БМП. Еще было прикрытие: на горках сидели снайперы, гранатометчики, которые должны были прикрывать нас огнем…

Мы должны захватить дворец. Амина необходимо уничтожить. Это приказ. И что бы каждый из нас ни думал по этому поводу, приказ должен быть, безусловно, выполнен.

Эх, если б можно было хоть одним глазком заглянуть в будущее! Посмотреть, что ждет нас хотя бы завтра утром.

Может быть, утром мы, гордые собой победители, будем вспоминать события этой ночи, попивать привезенную из посольства водочку, готовиться к отъезду домой. И нас будут поздравлять наши командиры. А проведенная нами операция войдет в историю спецслужб мира, и молодые слушатели в Высшей школе по учебникам будут изучать наши действия…

А может быть, все будет и не так. Все-таки нас слишком мало… Может быть, завтра утром наши обезображенные смертью, окоченевшие трупы будут стаскивать в кучу, выкладывать рядком. Осмотр и обыск тел ничего не даст: у нас при себе нет ничего, что могло бы нас идентифицировать, по чему нас можно опознать. Ни документов, ни записных книжек, ни каких-либо вообще бумаг. Только одежда и оружие. Наши, конечно же, откажутся от трупов наотрез: знать не знаем, слышать не слышали. Кто это такие? У нас таких не было! Это, наверное, представители вооруженной оппозиции, которые попытались устроить массовые беспорядки. Мы к этому не причастны…

Эх, знать бы… Хотя что даст это знание? Да ничего! Есть приказ, и его надо выполнять. Все будет зависеть от быстроты, натиска… Нам терять нечего! Мы лучше подготовлены в боевом плане! Мы должны победить!

БТРы «мусульманского батальона» уже выстроились в колонну. Фары потушены, двигатели работают. Возле складских помещений в ряд стояли грузовики с установленными на кузовах пулеметами и автоматическими гранатометами. По двору бегали связисты, тянули куда-то провода. Со стороны наша казарма казалась пустой и нежилой. Только приглядевшись, можно было увидеть, что кое-где в окнах, прикрытых изнутри плащ-палатками, виднеются полоски света.

Я докурил «Приму» и вернулся в комнату. Почти вслед за мной вошли несколько незнакомых нам людей в гражданских пальто и шляпах. Они поздоровались со всеми, пожали руку Титычу, о чем-то вполголоса с ним переговорили.

– Ребята, все сюда! – позвал Титыч.

Один из незнакомцев развернул на табуретке план-схему.

– Смотрите все внимательно и запоминайте! – сказал он.

Это был план дворца. «Ну, наконец-то», – подумал я.

– Задача вашей группы: захватить и полностью очистить первый этаж дворца. Вот центральный вход. Вот вход с противоположной стороны. Вот, смотрите, коридоры… служебные помещения… здесь лестничный пролет… вот еще один… На первом этаже… вот здесь… стоят несколько железных ящиков, или, скажем, сейфов. С документацией. Вот здесь… и здесь… Вот в этом кабинете тоже. После того, как проведете полную зачистку – вам будут помогать все – ваша группа берет под охрану эти сейфы и вообще все, что находится здесь. Это задача первого этапа. Потом часть группы, смотря по обстановке, возможно, будет оказывать помощь в зачистке второго этажа… Задача понятна?

– Понятна.

– Остальное знает Александр Титович, который дополнительно будет давать указания по другим этапам операции, сообразуясь с обстановкой. – Титыч молча кивнул. – И еще. Когда войдете внутрь, из окон не высовываться: их будут обрабатывать с внешней стороны боевые машины и снайперы. И до завершения операции и соответствующего сигнала не выходить. Всех, кто высовывается, будут «снимать»… Смотрите, своих не перебейте… Ясно?

– Ясно.

– Повязки все надели? Так… молодцы, ребята! Ну, что ж… Желаю удачи… Постарайтесь сделать все так, как нужно! Вопросы есть?

Вопросов у нас у каждого было хоть отбавляй. Но был ли смысл задавать их сейчас? Поэтому в ответ прозвучало:

– Вопросов нет!

Снова вышли покурить во двор. На темном небе – ни звездочки. Ветер гнал тяжелые снеговые тучи.

– А что, – начал было Усман, – может, завтра уже кого-то недосчитаемся…

Серега резко оборвал его:

– Кончай болтать, накаркаешь…

Но каждый про себя подумал: а что, вполне возможно…

– Во сколько начало? – спросил кто-то из ребят.

– Я слышал, что вроде бы в семь…

К нам подошел Мусаич. Отец Солдата был взволнован, озабочен. Он пока оставался здесь, в казармах. Его работа будет потом: когда мы захватим дворец, Мусаич будет разбираться с трофейной документацией.

– Ребята, не бойтесь, все пройдет тихо и гладко… – потихоньку сказал мне Мусаич.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Оттуда… – уклончиво ответил Мусаич. – Амина уже нет в живых! Понял? Его уже… – он посмотрел на часы, – два часа, как отравили!

– Кто?

– А ты не догадываешься? В общем, они сопротивляться практически не будут… Там наши доверенные лица среди охраны… короче говоря, они там всех своих подработали… Похоже на то, что будут сдаваться без стрельбы!

– Правда, что ли?

– Ну что я тебе врать буду! Вы там поаккуратнее, зря не стреляйте…

Я снова закурил сигарету и обернулся к дворцу. От здания нашей казармы можно было разглядеть, как у освещенного фасада передвигаются какие-то люди, маленькие, как муравьи.

Вот, значит, какие дела! Да, видимо, наша резидентура не сидела здесь сложа руки. Смогли подработать гвардейцев… Сумели отравить Амина… Молодцы, если все так, как говорит Мусаич. Во-обще-то у Мусаича связи – дай бог каждому! Видимо, в резидентуре у него работает какой-нибудь земляк, который и нашептал ему… Ну что ж, если так, то это очень хорошо!

Вдруг все вокруг засуетились, к нам подбежал Володя Быковский и сказал, что всех срочно собирает Титыч. Мы бегом бросились в комнату.

– Ну, все, ребята! – твердо сказал Титыч. – Давайте по местам. Будьте осторожны, берегите себя!

Толкаясь, мы побежали по коридору во двор к своему БТРу номер 112.

А я опять посмотрел на дворец, который празднично сиял в ночи в свете прожекторов. Флаг у центрального входа был поднят. Значит, «сам» на месте. И увидел, что маленькие фигурки у его подножия вдруг забегали, засуетились, а потом… исчезли! Мелькнула мысль: неужто произошла утечка информации и они готовятся к обороне? Нет, что-то не верится мне, что все обойдется без крови… Так не бывает!