Текст книги "Диверсант. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Юрий Корчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

– А мы чем хуже? – улыбнулся майор. – От сто двадцать девятой стрелковой дивизии, что Смоленск обороняет, едва половина осталась. Но там хоть обученные бойцы, а у меня – вон, – майор кивком головы показал на ополченцев.

– Так ведь расстрелять нас хотели, товарищ майор, – пожаловался Сергей. Он продолжал мечтать о медали.

– Это комиссар сгоряча, он вас за диверсантов немецких принял. Бери, комиссар, знамя, а я портфель, да пойдём, проводишь меня.

– И документики наши вернуть бы, – это уже Саша.

– Вернём.

Фадеев и комиссар батальона вышли. Ополченцы неловко толкали друг друга. Задержали подозрительных лиц, а получилось – знаменосцев.

– Сейчас поесть что‑нибудь сообразим, – один из ополченцев вышел.

Он вскоре вернулся, прижимая к груди буханку чёрного хлеба и три селёдки.

– Вот, всё, что нашёл. Кушайте.

Окруженцы уселись за стол, и Саша быстро нарезал ножом хлеб и селёдку. И ничего, что хлеб сыроватый, плохо пропечённый, а селёдка – солёная до жути. Съели за один присест. Саша ещё бы повторил, да больше нечего было.

Пока они ели, ополченцы приглядывались к автоматам.

– Можно подержать?

Саша отщёлкнул магазин.

– Пробуй.

Ополченец пощёлкал затвором, глаза его заблестели.

– Наша‑то винтовка дальше бьёт.

– Дальше, – согласился Саша, – и штык у неё есть. Однако в ближнем бою – в городе, например, или в траншее вражеской, лучше автомата нет ничего. Короткий, двигаться не мешает, а в рукопашной – сила. Заскочил в траншею, и очередью на полмагазина – вдоль неё.

Ополченец с неохотой вернул автомат.

– Ладно, забирай – дарю. Но магазин с патронами только один дам, самому нужны.

Лицо ополченца вспыхнуло от радости.

– Вот спасибо!

– Не за что – не часы или велосипед подарил.

– Ну, я теперь им дам! – ополченец потряс автоматом в сторону Днепра.

– Издалека не стреляй, не попадёшь. И очереди давай короткие. Поймал в прицел, два‑три патрона – и всё…

Открылась дверь, вошёл комиссар.

– С вами разобрались, идите с ополченцами. Утром зайдёте ко мне за своими документами, а я пока внесу вас в списки батальона.

Окруженцы забрали своё оружие – не оставлять же трофеи. Да и чем воевать потом? Абрам лишь проводил взглядом трофейные автоматы и вздохнул. Небось, виды на них имел. А вот чёрта тебе лысого за то, что, не разобравшись, чуть не шлёпнул!

Саша представил на миг, что бы случилось, выберись они на берег в немецкой форме. Сроду бы не поверили!

Ополченцы привели их в какой‑то подвал, где стояли топчаны.

– Сейчас одежду найдём.

Отыскали брюки, рубашки. Воинской формы не было. И на том спасибо. Хорошо хоть сапоги немецкие остались, потому как обуви в подвале тоже не было.

– Занимайте свободные топчаны и отдыхайте. После подъёма завтрак, и – к комиссару.

– Он всегда такой?

– Да нет. Сам удивляюсь, какая муха его укусила.

Едва добравшись до топчанов, окруженцы сразу отрубились. Тяжело давшаяся переправа, голод, потеря боевых товарищей, нелепый приговор – и всё это за одну ночь. За многие дни Саша впервые спал спокойно, чувствуя себя в безопасности.

Утром дневальный прокричал: «Подъём!»

Они позавтракали чёрным хлебом и кипятком – не нашлось даже заварки и сахара.

Батальон построился во дворе дома, хотя по численности он едва дотягивал до полноценной роты. Одежда на всех была гражданская, вооружение – самое разное: наше, отечественное, трофейные винтовки, и единственный пулемёт «максим» – на колёсном станке Соколова и без щита.

На свежий взгляд, ополченцы выглядели ну, в лучшем случае, партизанами. Возраст – самый разный, но большинству людей – за сорок лет. Понятное дело – молодёжь сразу в армию призвали, и в городе остались только те, у кого была бронь, или те, кто не годились по здоровью к строевой службе.

Комиссар поставил боевую задачу:

– Немцы высадились ночью на лодках в районе городского кладбища. Наша задача – уничтожить десант. Вопросы есть? Нет? Товарищи красноармейцы, шагом марш!

Ополченцы вразнобой, группками потянулись к выходу со двора.

Бывшие окруженцы подошли к комиссару, получили свои красноармейские книжки.

– Догоняйте!

Чего их догонять? Последние ополченцы только выходили на улицу. Но и отставать нельзя, Саша и его товарищи города не знали.

Идти оказалось недалеко, старое кладбище было на берегу Днепра. Ещё на подходе к нему ополченцы услышали беспорядочную стрельбу. По команде они, пригнувшись, рассыпались цепью и стали перебегать от городских зданий к кладбищу.

Саша, Сергей и Иван держались вместе. У них уже был боевой опыт, а главное – они доверяли друг другу. Как себя проявят ополченцы, неизвестно. Многие из них до войны были гражданскими специалистами – учителями, токарями, грузчиками, и как они поведут себя в первом бою, предсказать было невозможно.

Бой шёл где‑то в глубине кладбища, а сюда залетали лишь шальные пули.

Ополченцы добрались до ограды, перемахнули её. Местечко не самое весёлое – памятники стоят, кресты высятся. Вот и до царства мёртвых немцы добрались. А ведь на кладбищах испокон веку шуметь было нельзя.

Впереди грохнул взрыв гранаты.

– Ползём туда, посмотрим, – скомандовал своим бойцам Саша.

Ползком они добрались к месту стрельбы.

Понять что‑либо из происходящего было невозможно – стреляли со всех сторон. Где свои, где немцы? Бой, видимо, разбился на отдельные схватки.

Из‑за зарослей кустов, деревьев, из‑за громоздящихся памятников видимость была почти нулевой.

Из‑за кустов появилась голова в немецкой каске. Саша дал по ней очередь, однако в ответ – никакого движения. Промазал, что ли?

Неожиданно в воздухе кувыркнулась немецкая граната на длинной деревянной ручке. Она упала перед памятником. Бойцы прижались головами к земле. Взрыв! Памятник их прикрыл от осколков не хуже дота, только оглушило сильно.

После применения гранат немцы обычно шли в атаку. И сейчас получилось так же.

Едва Саша приподнял голову над могильной плитой, как из кустов появились три немецких пехотинца. Сашу они не видели, поскольку смотрели вперёд – он же лежал сбоку. Очередью Саша срезал всех троих.

Они поползли к убитым немцам. Сергей вытащил у гитлеровцев гранаты из‑за пояса, Саша снял подсумки с магазинами.

«Экипировку» окруженцев за счёт немцев прервала очередь, раздавшаяся рядом. Саша вскинул автомат, но это стрелял Иван.

Внезапно из‑за куста, растущего у могилы, появился немец.

– Серега, брось гранату за те кусты!

Сергей неловко, из положения лёжа, перебросил гранату через кусты. Когда она взорвалась, Саша бросился к месту взрыва. Там лежал немец, изрешечённый осколками. Из‑за памятника слева вышли несколько ополченцев с винтовками.

– Хорошо – на своих вышли! А то стреляют со всех сторон, и где немцы, не понять.

– Вот что, братья‑славяне! Заберите у немцев автоматы. Стрельба накоротке идёт, здесь автомат сподручнее.

Ополченцы забрали оружие у убитых немцев. Они вертели автоматы в руках и так и сяк. Видно было, что пользоваться оружием никто из них не умел, и в руках держали его первый раз.

Видя заминку, которая недопустима в ближнем бою, Саша решил взять инициативу в свои руки.

– Смотрите! – Он отсоединил магазин, взвёл и опустил затвор, показал, как откидывать и складывать приклад. – Всё очень просто, в ближнем бою, как здесь, такой автомат – в самый раз. Занимайте позиции за могилами, рядом с нами.

Едва ополченцы неловко улеглись, как из‑за ивы выбежали трое немцев и с ходу открыли огонь. Ополченцы дружно ответили. Два немца повалились на землю, третий скрылся. Тяжело воевать в таких условиях, когда враг может появиться внезапно из‑за любого куста или вылезти из склепа. Оказываешься с ним буквально нос к носу, и успех схватки решают не минуты, а мгновения.

Но основательно повоевать сегодня на кладбище не удалось. В воздухе раздался противный свист.

– Ложись! – заорал Сергей.

Бойцы сразу упали, а ополченцы слегка замешкались.

Минометная мина взорвалась неподалёку, одного ополченца ранило в руку. Остальные же уцелели лишь благодаря тому, что осколки принял на себя памятник. Потом один за другим последовало ещё несколько взрывов.

Миномётные выстрелы были не слышны, скорее всего, миномёты били с другого берега Днепра, а их огонь немцы вызывали по рации.

– Отходим! – раздался чей‑то крик.

Ополченцы подхватили по руки раненого и выбрались с кладбища. Когда они стали пересекать небольшой пустырь, отделяющий их от зданий, несколько мин взорвалось с небольшим недолётом.

– Бегом! – закричал Сергей.

Все рванули вперёд, а через несколько секунд на том месте, где они только что стояли, взорвались мины.

У разрушенного здания ополченцы отдышались, перевязали раненого.

– Вы местные, ведите его в госпиталь или больницу! – приказал Саша.

От кладбища ополченцы перебежками бежали к городу – группками и поодиночке. Насколько можно было увидеть, ряды ополченцев значительно поредели. Конечно, немцы обучены, имеют боевой опыт, вооружены автоматами. А им противостоят, по сути, гражданские люди – необученные, не понимающие тактики боя и вооружённые винтовками. «Кроме потерь в истребительном батальоне ничего больше из этого не получится, – решил Саша. – Да, они патриоты и горят желанием сразиться с врагом, но сами они сейчас – не больше чем пушечное мясо».

Внимание Саши привлёк один из ополченцев. Он то бежал по полю, то полз. Добрался до города живым, но предельно огорчённым. Увидев ополченцев, подошёл, расстроенно махнул рукой.

– Ну что за оружие?! Я только два раза и успел из неё выстрелить.

В руках он держал снайперский вариант самозарядной винтовки СВТ‑40. Винтовка была сложна, боялась пыли, но при правильном уходе и смазке служила верой и правдой. Её, захваченную в качестве трофея, с удовольствием использовали немцы.

– Да кто же тебе её дал? – удивился Саша.

– Я в Осоавиахим ходил, в стрелковый кружок.

Парень показал значок «Ворошиловский стрелок» на лацкане пиджака. М‑да, одно дело – стрелять из «мелкашки» или трёхлинейки, и совсем другое – из снайперской винтовки. Мало того что надо знать устройство винтовки и уметь пользоваться оптикой – так ведь и патроны надо тщательно отбирать. Патроны, даже из одной пачки, могут отличаться друг от друга. Это для непосвящённого они выглядят одинаково. Разная посадка пули в гильзе, капсюля в гнезде, на доли миллиметра отличающийся диаметр дульца гильзы – всё это влияет на точность выстрела.

– Дай посмотрю! – Саша протянул руку.

Прицел ПУ, четырёхкратный, цел. А затвор здесь заклинило в заднем положении. Решение пришло сразу.

– Меняю на автомат, – не раздумывая, сказал Саша.

От такого предложения ополченец не мог отказаться.

Саша снял с плеча и протянул ему автомат, снял с ремня подсумок с запасными магазинами.

– Извини, патроны винтовочные отдай, они тебе ни к чему.

Ополченец отдал ему четыре обоймы, валявшиеся у него в кармане. К патронам прилипли махорочные крошки, лузга семечек. «Вот вояки!» – усмехнулся про себя Саша.

– Сергей, Иван, посмотрите за кладбищем – вдруг немцы в атаку пойдут, – попросил Саша.

Сам же зашёл в полуразрушенный дом, уложил винтовку на стол и медленно, не спеша разобрал её. Делал он это в первый раз, поэтому детали раскладывал по порядку, чтобы не ошибиться при сборке.

Он вычистил затвор и детали автоматики куском оторванной простыни, собрал винтовку. Всё работало. Смазать бы ещё!

Маслёнка нашлось в прикладе винтовки. Совсем хорошо!

Саша смазал винтовку и попробовал ход затвора. Кто сказал, что СВТ – плохое оружие? Просто чистить его надо. Он прищёлкнул магазин. Пристрелять бы винтовочку надо – ещё неизвестно, что этот горе‑снайпер с прицелом сделал.

Он выбрался из дома, подбежал к своим.

– Ну что? Не видать немчуры.

– Вроде за памятником, вон там, – Иван показал направление, – шевелилось что‑то.

Саша улёгся за битые кирпичи. «Сейчас посмотрим, заодно и бой винтовки проверим». Прицел не ПСП, конечно, как на СВД, что во взводе у них была, потому кратность похуже.

Саша повёл стволом по зарослям сирени на кладбище. В четырёхкратный прицел ПРУ памятники, кресты, деревья казались совсем рядом – рукой дотянуться можно. Стоп! В прицеле мелькнула немецкая угловатая каска. Саша вернул ствол назад. Так и есть, немец за надгробием устроился – как за бруствером.

Саша подвёл пенёк прицела под обрез стального шлема, задержал дыхание, выбрал свободный ход спускового крючка и на выдохе дожал. Выстрел! Винтовка мягко ударила в плечо. Вот это да! Отдача намного меньше, чем у трёхлинейки, а стрельба комфортнее.

Попадание было точным – да с сотни метров и из обычной трёхлинейки попасть не хуже можно.

Саша осмотрел в прицел кладбище, вернее – только его переднюю, видимую часть.

Притихли немцы. Не иначе – пакость какую‑нибудь замышляют, вроде атаки.

Саша повёл винтовкой вправо, выискивая цель. А вот и три немца – идут от берега к кладбищу, видно, на лодке на этот берег перебрались.

Саша прицелился первому в ногу – в бедро. Выстрел! Немец упал, беззвучно разевая рот. Конечно, до него метров триста, никакой крик не долетит.

Оба немца бросились к раненому. Саша прицелился и выстрелил в спину одному, а потом – другому, с удовлетворением заметив, что попал. Спасибо конструктору СВТ: сделать подряд два выстрела – почти дуплетом – из трёхлинейки он не смог бы.

Уже не спеша Саша добил раненого выстрелом в голову.

Из памяти чеченской кампании девяностых годов всплыло: тактика, которую он применил, была чисто их. Специально ранили нашего бойца, а когда товарищи приходили ему на помощь, безжалостно расстреливали их. Да и винтовочка хороша, зря на неё ополченец обижался. Полчаса всего‑то прошло, а на счету – четыре убитых немца.

Саша потом сделал на прикладе четыре зарубки. Это, конечно, не такой счёт, как у Людмилы Павлюченко – 343 убитых врага, или Максима Пасефы – 273 убитых, но начало снайперской стрельбе положено. А в снайперах ох как нуждался фронт! Но только в конце сорок первого года, наконец, откроются снайперские курсы, и на фронте организуют снайперские команды. Набирать в них будут охотников, отличных стрелков. И это себя оправдало: за годы войны только снайперами будет убито более пятисот тысяч немцев.

Саша выбрался из развалин и подошёл к Ивану и Сергею.

– В белый свет палил? Или немцев пугал? – улыбнулся Сергей.

– Да нет, винтовку опробовал.

– Ну и как?

Саша показал четыре свежие зарубки на прикладе.

– Это что за царапины? – поинтересовался Иван.

– Четырёх немцев убил. Снайперы так счёт ведут – ну, как артиллеристы, если тебе понятнее. Подбил танк – звёздочку на стволе рисуешь.

– Это пока мы здесь лясы точили, ты четверых убил? – удивился Иван. Он уже знал немного Сашу – тот слов на ветер не бросал и зря не бахвалился.

– Времени сколько? Что‑то желудок сосёт, есть пора, – Саша посмотрел на часы. – Двенадцать ровно.

– Ну‑ка, покажи часы.

Сергей с Иваном осмотрели диковину.

– Где взял?

– Трофей.

– Я себе такие же хочу.

– Убей фашиста и сними с него часы.

– Может, махнёмся на чего‑нибудь, – не унимался Сергей.

– Так ты же гол как сокол! Да я и не отдам часы, мне они нравятся.

Не говорить же им, что часы японские и куплены в обычном магазине через шестьдесят пять лет после войны.

Бойцы направились к месту расположения батальона. В нетерпении они ввалились в подвал, служивший кухней, где их встретили восторженные возгласы ополченцев.

– О, вовремя, парни! Тут на одном дворе корову миной ранило. Так мы её дорезали и мяса наварили. Сегодня обед знатный будет!

В подвале и в самом деле пахло мясным духом.

Надо сказать, что мясом бойцов не баловали, редко оно в котелке бывало. А, учитывая, что Смоленск был почти окружён, с питанием дело обстояло совсем плохо. Немецкие танки перерезали шоссе на Москву в пятнадцати километрах от Ярцева, и уйти к своим теперь можно было только по полям да лесам, где техника не пройдёт.

Мяса дали много. С чёрным хлебом – сытнее не бывает. Наелись от пуза. А чего не есть? Холодильника нет, в тепле мясо пропадёт быстро. Вот рота корову зараз и съела.

После еды в сон потянуло, к тому же в предыдущую ночь поспать почти не удалось.

Город обороняла 129‑я стрелковая дивизия генерал‑майора А. М. Городнянского. На очистку кладбища от немцев направили истребительный батальон. Немцы нащупали на левом берегу слабое место в обороне и смогли переправиться и занять тут плацдарм.

Едва бойцы вышли из‑за здания на открытое место, немцы открыли интенсивный огонь. Понеся потери, батальон отступил. Кто же в лоб без разведки, без артподготовки наступает? К сожалению, в сорок первом – сорок втором годах этим грешили не только командиры из резервистов, но и кадровые военные – людей не жалели.

С призывом «За Родину! За Сталина!» из окопов поднимался политрук. Чтобы не быть обвинённым в трусости, за ним поднимались пехотинцы – на пулемёты немцев, на танки.

Доходило до маразма. Один из кавалерийских корпусов бросили на прорвавшиеся немецкие танки. Исход был предсказуем – корпус бессмысленно полёг.

Саша взобрался на второй этаж полуразрушенного здания и устроился поудобнее у окна. Обзор открывался неплохой. Впереди – кладбище с засевшими на нём немцами. В окно справа видна широкая лента Днепра.

Заметив на воде какое‑то движение, Саша перебрался к правому окну. Ба! Да это немцы подкрепление своим переправляют!

От правого берега отчалили две большие резиновые лодки – каждая вмещала пятнадцать‑двадцать человек. Надо дождаться, пока лодки выйдут на середину реки и попытаться утопить их. Солдаты с оружием, в сапогах, с ранцами – выплыть и спастись удастся немногим. Вопрос только в том, потонет ли лодка от пулевого отверстия. Немцы к надёжности любой техники подходили ответственно, всё делали на совесть.

Лодка состояла из нескольких герметичных отсеков. Прострелишь один, другие будут продолжать лодку на плаву держать. Но и смотреть безучастно, как подкрепление плывёт на этот берег, невозможно. Взвод вновь прибывших солдат – опытных, с автоматами – может смять необученных ополченцев.

Лодки уже отплыли от берега на изрядное расстояние. Пора!

Саша на глаз прикинул дистанцию, подкрутил маховичок прицела – по‑любому попасть должен, лодка – цель большая. Он прицелился и выстрелил. Промахнулся, что ли? Ничего не изменилось. Ещё выстрел и ещё… А лодка плывёт. Вот она на середине реки, за ней идёт вторая.

В чём ошибка? Дистанцию неверно определил? Саша с досады хлопнул себя по лбу. Он, оказывается, забыл простое правило: при стрельбе над водной поверхностью пули попадают ниже цели, а в горах – выше.

Подняв пенёк прицела немного выше цели, Саша выстрелил снова. О! Немцы на лодке, заслышав свист выходящего из пробоины воздуха, засуетились.

Саша сделал подряд три выстрела и стал наблюдать. В прицел было видно, как лодка начала съеживаться, её лоснящиеся бока потеряли гладкую упругость.

Солдаты, оценив грозящую им опасность, бросили грести.

К первой лодке подошла вторая. Саша сделал три выстрела в неё. Выстрелил бы ещё раз, да в магазине закончились патроны. Пока он менял магазин, по лестнице в комнату вбежал Винокуров.

– А! Окруженец! Ты чего патроны почём зря переводишь?

Саша дал ему винтовку:

– Смотри на реку.

Комиссар вскинул винтовку, нашёл оптикой лодки.

– Ты гляди, немцы переправляются! Нет, погоди‑ка – лодки тонут! Красота!

Он вернул СВТ Саше.

– А я понять не могу. От кладбища немцы постреливают, из соседнего дома винтовка почти без перерыва палит… Правильно делаешь, боец…

Комиссар попытался вспомнить его фамилию и замялся.

– Красноармеец Терёхин! – пришёл на выручку Саша.

– Да, Терёхин! И дальше продолжай.

– Так патронов всего один магазин и остался.

– Сейчас организую, – комиссар степенно спустился вниз.

Саша вскинул винтовку и посмотрел в оптику. Обе лодки сдулись, и их сносило течением. На воде барахталось несколько человек. «И эти не жильцы, не доберутся до берега», – с удовлетворением подумал Саша.

Прибежал ополченец, принёс в карманах винтовочные патроны.

– Вот, комиссар послал.

– Спасибо, друг.

Не успел Саша поднять глаза, как раздался резкий нарастающий свист, и перед домом взорвалась мина, потом – ещё одна. Причём били довольно точно. Блин! Да он же сам выдал артиллеристам своё местонахождение! «Эх, пехота!» – обругал он сам себя. После двух‑трёх выстрелов позицию менять положено, а он как в тире расположился.

И ещё одно. Солнце било сбоку, и оптика отразила солнечный зайчик. Да, немецкие артиллеристы – профессионалы, а ему пора срочно менять позицию.

– Бежим! – схватив винтовку, Саша побежал по лестнице вниз, ополченец бросился за ним. И только они выбежали во двор, как в крышу дома ударила мина, обрушив балки.

Надо было выбирать другое место.

Батальон готовился к атаке, бойцы пристёгивали к винтовкам штыки. Немцы нескоро решатся отправлять лодки, а вот ополченцам помочь надо.

Саша перебежал улицу, выбрал дом подальше и забрался на второй этаж – сверху обзор лучше.

Дом выглядел целым, но по комнатам были разбросаны вещи – понятно, что хозяева покидали его в спешке. А может, уже мародеры побывали. Война – она не только являла миру примеры мужества, стойкости, верности воинскому долгу. Просыпались в людях и худшие качества – трусость, предательство, шкурничество.

Саша открыл окно и устроился у подоконника.

Немцы явно готовились отразить атаку. За одной из могил установили пулемёт.

Его Саша и выбрал своей первоочередной целью. Как только немец приподнялся немного, заправляя ленту, Саша выстрелил ему в голову. Но впопыхах не поменял прицел после стрельбы по лодкам, и пуля попала немцу не в лицо, а в верхнюю часть каски.

На таком расстоянии ни один стальной шлем – ни наш, ни немецкий – не выдерживают удара мощной винтовочной пули. Шлем защищает от осколков, ударов прикладов в рукопашном бою и от пули дальнего выстрела, когда она часть своей энергии уже потеряла.

Саша в прицел видел, как немца оттащили в сторону, а за пулемёт лёг второй номер расчёта. Этот оказался потрусливей или поумней – он не высовывался.

Но Саша терпеливо ждал.

Батальон поднялся в атаку, немец привстал, чтобы открыть огонь, и вот тут Саша всадил в него пулю.

А дальше – смотри в оптику. Как только он замечал фигуру в серой мышиной шинели, тут же стрелял.

Однако огонь со стороны кладбища не ослабевал. Да сколько же их там ещё?

Мелькнула фуражка офицера. Сам офицер не показывался из‑за кустов – его выдала высокая тулья. Надо было тебе, фашистскому франту, надевать пилотку или кепи.

Саша опустил пенёк прицела немного ниже тульи и выстрелил. В оптику было видно, как подбросило фуражку. Застрелил или нет, непонятно.

Вот в прицеле появился автоматчик, осторожно приподнявшийся для смены магазина. Выстрел. Труп… Ещё один гитлеровец, прячась за кустом, привстал на коленях, чтобы бросить гранату. Саша успел его застрелить. По всей видимости, немец успел сорвать чеку с гранаты, потому что через четыре‑пять секунд в этом месте громыхнул взрыв.

К этому времени батальон уже преодолел большую часть открытого пространства.

Саша стал набивать патронами опустевший магазин.

С правого берега, явно по наводке с рации, открыли огонь миномётчики. Четыре взрыва дружно легли один за одним в линию, но ополченцы были уже впереди, и разрывы пришлись метров на двадцать пять – тридцать за цепью. Сейчас немцы поправят прицел, возьмут упреждение и…

– Ложись! – заорал Саша в окно.

Да кто ж его услышит в бою, когда со всех сторон гремят взрывы гранат и раздаются выстрелы? Однако миномётчики больше не стреляли, боясь задеть своих.

Ополченцы ворвались за изгородь кладбища. Теперь бой разбился на отдельные очаги, когда каждый дрался сам за себя, за свою жизнь.

Саша выстрелил по неосторожно высунувшемуся немцу. Шум схватки и треск выстрелов отдалялись в глубь довольно большого кладбища, и только со второго этажа Саша увидел, сколь обширна его территория.

Уже надо было менять огневую точку, перемещаться туда, где бой.

Саша спустился по лестнице, прикидывая, сколько же врагов он сегодня уничтожил? Выходило – шесть, не считая тех, которые были в лодках. Как их сосчитать, если он по ним фактически и не стрелял – они утонули. Правда, не без его активного участия…

Саша стремглав пробежал открытый участок. Многовато ополченцы потеряли – трупы в гражданской одежде лежали в самых разных позах тут и там.

Он уже нырнул в кусты за изгородью, как спохватился. Бой на кладбище – это бой на короткой дистанции, на бросок гранаты. Зачем ему там снайперская винтовка? Только мешать будет.

Саша резко свернул влево и пошёл по окраине кладбища. Где‑то должен быть ручной пулемёт и расстрелянный им расчёт. То ли не увидели ополченцы пулемёт, то ли просто не взяли, потому что пользоваться им никто из них не умел, но пулемёт стоял на месте и лента была заправлена.

Саша снял с плеча СВТ и повесил её на сучок дерева – не забыть бы на обратном пути забрать. Он подхватил на руки пулемёт, в левую руку взял коробку с запасной лентой. Вот теперь можно и повоевать!

Он шёл к месту боя, ориентируясь на выстрелы. Навстречу попался ополченец без оружия.

– Немцы давят, в атаку пошли! – закричал он и побежал дальше.

Паникёр! Но это не Сашино дело, пусть с ним командир с комиссаром разбираются.

Что на войне плохо – так это паника. Она – как заразная болезнь. Побежал один, могут дрогнуть и остальные. Но он не судья.

Пригнувшись, Саша пробежал ещё немного. По звукам выстрелов понял – бой явно перемещался в его сторону.

Саша улёгся, поставил пулемёт на могильную плиту. Место удобное, перед ним – широкая аллея, рассекающая кладбище надвое. Именно на неё выбрались ополченцы, отстреливаясь от невидимого Саше врага. Мелкими группами и поодиночке они пересекали аллею и скрывались в зарослях.

Та часть кладбища, на которой находился Саша, была, судя по надписям и датам на памятниках – ещё с «ятями», – со старыми захоронениями. Соответственно, деревья и кустарники здесь росли гуще.

Ополченцы пробежали все, хотя в отдалении ещё слышались одиночные выстрелы.

Из‑за кустов высунулся немец. Он осторожно огляделся, вышел на аллею и призывно махнул рукой. За ним следом выбралось около десятка пехотинцев. Что ж, цель вполне подходящая.

Саша поймал на мушку первого пехотинца и, нажав на спуск, повёл стволом по группе. Патронов он не жалел – всё равно чужие.

Человек пять упало сразу, однако нескольким удалось вернуться в кусты.

Пулемётного огня немцы не ожидали. Но через несколько минут на аллее раздался взрыв гранаты. Потом ещё один, значительно ближе – немцы решили забросать русского пулемётчика гранатами.

Из‑за кустов и памятников не видно ничего. Саша повернул пулемёт, очередью прошёлся по кустам и с удовлетворением услышал вскрик. Раз кричит, значит – ранен, мёртвый падает молча.

Однако спустя несколько мгновений в его сторону ударили сразу из двух автоматов. Стрелявших видно не было – они засекли Сашу по звуку выстрелов и теперь пытались подавить пулемёт.

Саша дал длинную очередь по кустам, опустил немного ствол и прошёлся ещё раз. Тишина… «Надо поменять ленту, чтобы быть наготове», – решил он. В той, что стояла в пулемёте, оставалось всего два патрона.

Стараясь не щёлкать громко деталями, Саша сменил ленту. Коробка большая – на двести пятьдесят патронов. Но сколько он не вслушивался, уловить в кустах неподалёку хоть какое‑то движение не мог.

Где‑то на окраине кладбища постреливали – там продолжался вялотекущий бой, и надо было идти, помогать ополченцам. Нет, идти рискованно. Лучше одежду выпачкать – даже порвать, но остаться в живых.

Убрав сошки, Саша пополз, толкая пулемёт перед собой. Тяжеленная железяка!

Послышались голоса, немецкая речь, потом смех. Саша осторожно выглянул из‑за куста. Метрах в семидесяти на могильных плитах сидела группа немецких пехотинцев. Рукава засучены до локтя, воротники мундиров расстегнуты, лица потные. Пьют из фляжек, зубоскалят. Довольные, небось, что кладбище в их руках осталось, выбили ополченцев.

Нашли чем гордиться. Ополченцы – не воины с опытом, люди от станка и кульмана, многие винтовку впервые в жизни взяли. Он осторожно, чтобы щелчком не спугнуть немцев, раздвинул сошки и дал из пулемёта длинную очередь по веселящейся солдатне.

Ливнем пуль пехотинцев разметало, изувечило. Тела застыли в нелепых позах. Однако же нескольким солдатам, что стояли на периферии, удалось нырнуть за памятники. И теперь на позицию Саши обрушились автоматные очереди. Подхватив пулемёт, он перекатился за соседнюю могилу. Установив пулемёт, прицелился, нажал спуск. Выстрелов не последовало. Саша осмотрел пулемёт. Одна из автоматных пуль попала в лентоприемник и изуродовала его. Оружие стало бесполезной железякой.

Положение Саши стало критическим. Из оружия только пистолет в кармане и нож на поясе. Что они против нескольких автоматов? Надо срочно сматываться. Он отполз подальше, вытащил из кармана пистолет и, передёрнув затвор, бросился в сторону городских зданий.

Петляя между могилами, домчался до изгороди. Где‑то здесь, на сучке дерева, висела его винтовка. Пробежал влево, вправо – не видно. Видимо, выскочил не на то место. Времени искать нет, уже слышен треск веток и голоса преследующих его немцев. Они не особенно скрывались, горели желанием отомстить дерзкому одиночке.

Саша вгорячах решил бежать через поле, сто метров не так и много. Но в сапогах стометровку, да по испаханному взрывами полю, быстро не пробежишь, немцы срежут из автоматов.

Мысли заметались, ища выхода. Он только что склеп пробегал, надо к нему. Укрытие ненадёжное, но это лучше, чем ничего.

Саша рванул вправо, влево, потом в сторону немцев. Вот и склеп, маленький и низкий. Саша влетел в него. По центру стояло нечто вроде саркофага. Саша забежал за него и присел. Теперь бы дыхание успокоить, чтобы не выдать себя. Он старался дышать носом. Со лба катились градины пота, хотелось чихнуть – пыли в склепе было предостаточно, пахло мышами. Немцы прошли рядом, был слышен их разговор. Но в склеп не заглянули.

Он не торопился выходить. Немцы наверняка будут возвращаться, он может столкнуться с ними. Какой бес понёс его с пулемётом в глубь кладбища? Ополченцы отступили, надо было уходить с ними. Вот теперь расхлёбывай кашу, что сам заварил. Всё равно, что тигра за хвост ухватил. Страшно и отпустить нельзя.

Из глубины кладбища донёсся свисток, Вероятно, капрал или фельдфебель созывал солдат. Немцы использовали такие свистки, как в своё время боцманы на флоте. Пехотинцы прошли обратно.

Саша перевёл дух. Похоже, пронесло. Сам сунул руку в осиное гнездо. Выждав ещё немного, он выбрался из склепа и ползком добрался до ограды. Надо оружие своё найти, как без него возвращаться, всё‑таки имущество казённое. Да и зазорно воину без оружия возвращаться, вроде по трусости бросил на поле боя.