355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Корчевский » Военспец. Чужое лицо » Текст книги (страница 3)
Военспец. Чужое лицо
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 13:08

Текст книги "Военспец. Чужое лицо"


Автор книги: Юрий Корчевский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Ну-ну.

Они пообедали и после, по традиции, прилегли отдохнуть. Время до вечера тянулось медленно, и до ужина Андрей успел осмотреть, почистить, смазать, в общем – привести в рабочее состояние пистолет, отобранный у разбойника. Пистолет был потёрт, изношен, но ещё работоспособен. Андрей и его зарядил из припасов поляка. Про себя он отметил, что порох польской выделки хороший, зёрна однородные, пальцы пылью пороховой не пачкает.

Стемнело, семья купца улеглась спать. Наум проверил калитку и сам закрыл на окнах ставни.

Андрей заснул быстро, а проснулся около полуночи от тихого разговора во дворе. Потом что-то стукнуло. Неужели Науму ночью дело нашлось? Или он кубышку с деньгами решил на заднем дворе закопать, чтобы соседи случайно днём не увидели? Да нет, слышны два мужских голоса.

Что-то неладно во дворе.

Андрей поднялся, быстро – как по тревоге – оделся и подошёл к двери спальни Наума. И купец и супружница его храпели на разные лады. У Наума храп могучий, у супруги его, Марфы, – потоньше, с переливами.

Андрей постучал. Нет, спят безмятежным сном. Он потянул ручку, открыл дверь и толкнул Наума.

– А? Что? – Купец не мог спросонья понять, кто и зачем его беспокоит.

– Поднимайся, Наум, только тихо, света не зажигай. Чужие во дворе.

– Ой, беда! – сразу запричитал купец.

– Тихо, говорю! Одевайся.

Купец натянул порты и рубаху, сунул босые ноги в сапоги.

– Идём. Тихо открываешь запор на двери, а дальше – моё дело.

– Не ходил бы ты, Андрей. Прибьют ведь.

– А товара тебе не жалко? В амбар, похоже, лезут.

– Сколько их?

– Слышал два голоса, а там – кто его знает.

Товар купцу было, конечно, жалко – сколько денег в него вложено! Да и привезти трудов немалых стоило.

Стараясь не стучать каблуками, они прошли к входной двери.

– Я готов, отпирай. Как выскочу – запри сразу, не ровён час. Как управлюсь, три раза в дверь стукну, голос подам. Тогда отворяй.

– Страшно мне, – прошептал купец.

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Давай!

Андрей держал в руке нож обратным хватом. Глаза адаптировались к темени.

Купец отодвинул деревянный запор из дуба. Андрей толкнул дверь и спрыгнул с крыльца.

У двери амбара возились две тёмные тени.

В несколько прыжков Андрей настиг татей. Одного тут же ударил ножом в ближний, левый бок.

Нападения грабители не ожидали. Даже если тати бесчинствовали днём, мало кто решался на отпор – ведь грабители не во все дома заходили. Скорее всего, они знали, что из мужчин дома один купец, а товар – в амбаре. Вот и решили влёгкую обогатиться. Только Андрея они не учли.

Первого татя он свалил быстро, потому как напал неожиданно, со спины и почти бесшумно. Зато второй оказался поопытней, сразу в сторону отпрянул и из-за голенища сапога кривоватый засапожный нож выхватил.

– Убью, гад!

Андрей оценивал противника: мужик здоровый и явно рассчитывал на силу. А вот умения не было, ноги для устойчивости не расставил.

Андрей сделал несколько обманных выпадов, потом мгновенно перебросил нож в левую руку и носком сапога ударил татя по голени ноги. Сильно ударил; такие удары очень болезненны и выводят из себя даже опытных противников.

Грабитель вскрикнул и сделал шаг назад.

– Это тебе за гада! Сейчас на куски резать буду! – угрожающе предупредил Андрей. Он знал, что надо давить на нервы, сломать психологически.

Тать после удара по ноге держался осторожнее.

Андрей ещё раз перебросил нож – теперь уже в правую руку – и мгновенно сделал выпад. Грабитель и сам попытался ударить ножом, но его удар пришёлся в воздух, а клинок Андрея распорол ему рукав рубашки и кожу на руке. Это хорошо: боль и кровь испугают, помогут Андрею вывести татя из равновесия, заставят совершить ошибки.

Тать, хоть и здоров сложением был, привык пугать своим видом, но духом был слаб. Получив лёгкое ранение, он думал уже не о нападении, а о том, как бы живым уйти. Он уже понял своим нутром, что противник сильнее, опытнее его. Грабитель завертел головой по сторонам, выискивая пути к отступлению. Но было темно, двор незнакомый – поди угадай сразу.

Андрей громко и резко выдохнул:

– У!

От испуга противник отступил назад, и Андрей ударил его ножом в правое бедро. Удар получился колющим, глубоким, и даже при свете луны было видно, как потемнела от крови штанина.

– Что, урод, страшно? Это только начало!

Андрей уже понял, что исход схватки предрешён. Противник, получив два ранения, был сломлен. Теперь его только добить надо.

Но татю хотелось жить. Он повернулся и неожиданно резво для своей комплекции побежал к соседскому забору. Ну да, перепрыгнуть хочет.

Андрей со всей силы бросил в него нож.

Клинок угодил ниже правой лопатки, скорее всего – в лёгкое и почку. Тать взвыл, схватился рукой за спину и упал.

Андрей подошёл к нему и вытащил из спины нож.

– Зачем полез?

– Купец товар в амбар сгрузил, – с трудом, выталкивая изо рта кровавые пузыри, проговорил грабитель.

– На то он и купец. А кто тебе сказал?

Раненый молчал.

– Будешь молчать – остругаю как чурку. Поверь, будет больно.

– Ванька-хромой сказал.

– Что за Ванька? Где живёт?

– Да на этой же улице. Он видел, как купец с обозом вернулся.

Увлёкшись допросом, Андрей переоценил себя, расслабился. Тать, заметив это, из положения лёжа ударил его ножом. Дотянулся до ноги. Голень обожгло болью.

Андрей прыгнул татю коленями на спину, пригвоздив его к земле, и ударил ножом под левую лопатку. Грабитель дёрнулся и затих навсегда.

Вытирая нож об одежду убитого, Андрей ругал себя последними словами. Навык утратил, расслабился, вот и получил! Руки татя не контролировал, а он нож держал – вот и поплатился!

Подойдя к входной двери дома, Андрей стукнул три раза.

– Наум, это я, открывай!

Дверь открылась сразу: купец не отходил от неё никуда, гадая – чем кончится дело.

– Живой?

– Ногу ножом зацепили, перевяжи.

– Ай-яй-яй, беда какая! Идём в комнату.

Андрей уселся на табурет и стянул правый сапог. Рана была чуть выше голенища и неглубокая – лезвие вскользь прошло.

Купец зажёг свечи в подсвечнике, принёс чистые тряпицы, перевязал.

– Только штаны испортил, скотина эдакая!

– Я тебе новые подарю. Ну, что там?

– Два трупа. Избавиться надо.

– Я боюсь.

– Пойдём во двор. Лопата есть?

– Есть.

– Выроем яму на заднем дворе, закопаем – и все дела.

– Не погост ведь у меня.

– Ну тогда тащи их на улицу и брось подальше от дома.

Купец засопел – оба предложения ему не нравились. Потом поднялся:

– Идём копать.

– Сразу бы так…

Вдвоём они быстро выкопали яму в мягкой земле, сбросили туда тела и засыпали.

– Наум, ты с утра выйди, погляди – нет ли где крови? Если обнаружишь – замети, присыпь, затри. Надо, чтобы следов не было.

– Сделаю.

– И ещё: ты Ваньку-хромого знаешь?

– С нашей улицы? Кто ж его не знает? Прощелыга!

– Он татей на тебя навёл.

– Откуда знаешь?

– Раненый бугай перед смертью сказал.

– Вот же гад такой! А ещё сосед!

– Наводчик он, удавить бы его втихую.

– Не, я не смогу. Как это – удавить? Я не кат.

– Тогда в скором времени ещё гостей жди.

Купец задумался:

– Почему?

– Пока ты товар не распродал, он как приманка. Как амбар пустой будет – какой резон к тебе лезть?

– А и верно…

Купец минуту помолчал, размышляя:

– Андрей, может, ты сам?

– Чего «сам»?

– Ну, Ваньку-хромого…

– Я твоё добро сберёг, ранение получил. А насчёт Ваньки-хромого уговора не было. Найми лихих людишек, за деньги желающие найдутся.

– А может, ты сам, Андрей? Я денег заплачу…

– Сначала пусть рана заживёт, а потом можно и подумать.

– Ну и лады. Идём в дом.

От ночи оставалось всего два часа. Андрей улёгся в постель – ему хотелось выспаться. Однако утром рана на ноге стала болеть, пульсировать. Когда Андрей снял повязку, то увидел, что края покраснели – начиналось воспаление. Он подозвал купца и показал рану:

– Лекарь нужен, снадобья лечебные.

– М-да, придётся звать. Не приведи господь, огневица приключится или антонов огонь.

Купец озаботился: после короткого завтрака он отправился в город и вернулся с лекарем. Тот осмотрел рану, присыпал сушёным мхом и оставил мазь в маленьком глиняном горшочке.

– Будешь утром и вечером мазать. Повязку обязательно дважды меняй, если на третий день лучше не станет, снова меня приглашайте.

Ну и подарочек преподнёс тать, чтоб ему пусто на том свете было! Рана воспалилась потому, что нож грязный был. Что уж он им делал – останется тайной.

Пришлось Андрею планы на день менять. Думал к князю Куракину пойти, но лекарь советовал ногу поберечь, не ходить, полежать в постели. Странно, ведь раньше раны у него заживали быстро.

Андрей понюхал мазь – пахло травами. А ведь могло пахнуть сушёными тараканами или жабами, а то и ещё чем похуже.

День он отлёживался, выходя только на обед да ужин. Купец явно рассказал супружнице о ночном происшествии. Для неё это было сюрпризом: ведь попытку их ограбить она проспала, и теперь в её глазах Андрей выглядел едва ли не героем. Рана же была зримым проявлением геройства. О трупах, закопанных на заднем дворе, купец благоразумно промолчал.

Ночью Андрея слегка познабливало, и он беспокоиться стал – поможет ли мазь? Но утром проснулся здоровым, нигде ничего не болело.

Торопясь удовлетворить своё любопытство, он снял повязку: на месте загноившейся раны был лишь едва заметный розовый рубчик. То ли мазь была такой эффективной, то ли какое-то свойство его организма.

К завтраку он вышел, не прихрамывая, как вчера. Успокоил Марфу, что рана подживает и он чувствует себя хорошо. Обрадованный Наум ушёл по делам, а через четверть часа дом купца покинул Андрей.

Чем ближе он подходил к дому князя, тем сильнее волновался. Странно устроен человек. Позавчера заявился без всякого страха и волнения, а сегодня мандраж бьёт.

Слуга узнал Андрея, пустил его во двор.

– Сей момент князю доложу.

Довольно быстро Андрея провели к князю. На этот раз он был настроен более благодушно.

– Ну, что же, э…

– Григорий, – подсказал Андрей.

– Да, Григорий… События на самом деле произошли, и поляк убитый там был. А скажи-ка, любезный, от чего он умер?

Андрей понял, что и оговорка насчёт имени была проверкой – вдруг забыл, если имя не настоящее? Так же, как и вопрос по убийству.

– Ножом в шею – я бросал. У ножа простая деревянная рукоятка.

Князь удовлетворённо кивнул:

– Верно. А что же ты вчера не пришёл?

– Приболел. Простыл, наверное, после бани.

– Бывает.

О ране, столь быстро затянувшейся, Андрей говорить не стал – ни к чему.

Князь явно раздумывал, в какой мере можно доверять Андрею. Цена вопроса высока: заговор, судьба «царевича», в конце концов – жизни заговорщиков. За деньги, за другие блага всегда найдутся желающие предать и продать. И плевать им на судьбу несчастного отечества, им лишь бы брюхо да калиту набить.

Наконец, решившись, князь достал из ящика стола лист бумаги и протянул Андрею:

– Садись и переведи.

Андрей уселся на стул, судя по ножкам и спинке – явно итальянской работы, и стал читать текст на польском. Переводил он с ходу. Как понял по смыслу Андрей, это было письмо или его копия, как говорили тогда – список переписки Лжедмитрия с Юрием Мнишеком. Сендомирский воевода упрекал самозванца в том, что тот не выполняет взятых на себя обязательств.

Князь слушал, прикрыв глаза. Судя по тому, что отреагировал на услышанное несколько апатично, текст этот он слышал раньше – кто-то ему уже его переводил. Просто он устроил Андрею очередную проверку.

– Верно перевёл, – подтвердил его догадку князь. – И что ты обо всём этом думаешь?

Князь покрутил ладонью. О чём конкретно он хотел услышать, Андрей не понял. Вчера, лёжа в постели, он продумывал, как лучше устранить самозванца. Понятно – убить. Заговорщики мыслят так же. Но этого мало. Польше и королю Сигизмунду нужен свой, ручной правитель Руси. А Дмитрием он будет называться или как-то по-иному – не суть важно. Нужно выбить у самозванца почву из-под ног, лишить его опоры в Речи Посполитой, и прежде всего – доверия короля. Игра тонкая, но стоит свеч.

– Убить самозванца надумали? – неожиданно для князя спросил Андрей.

Князь делано удивился. Но удивление было уж очень фальшивым, наигранным – как у плохого актёра.

– Нет, как можно? Царя – и убить.

– Простое убийство без подготовки ничего не даст. Поляки вместо убитого пришлют второго самозванца, третьего… Надо вбить клин между королём и Лжедмитрием. Без польской поддержки Дмитрий никто, просто беглый монах Гришка Отрепьев.

– Ты и это знаешь? – на сей раз всерьёз удивился князь. Теперь он слушал Андрея внимательно – уж больно занятные вещи тот говорил. Доселе не совсем чёткие мысли и планы заговорщиков неожиданно облачились в слова Андрея, обрели смысл и целенаправленность.

– И как это сделать?

– Наверняка у вас в Польше есть друзья. Даже не так, пусть не друзья, а люди, паны и воеводы, которые не хотят усиления короля. И ещё. Ведь если он присоединит русские земли, то будет представлять угрозу для Швеции. – Князь даже моргать перестал.

– Надо не пожалеть денег и послать доверенных людей в Польшу. Кто враг короля – тот наш друг. Распустить слух, что самозванец, взойдя на русский престол, хочет жениться на Марине Мнишек и захватить польский престол, а короля Сигизмунда убить. Как ты думаешь, князь, короля такие сведения обрадуют?

– Не поверит.

– Когда один вельможа ему на ушко скажет об этих слухах, не поверит. А когда второй, третий… Да если ещё письмо подмётное показать, поверит. По крайней мере, поддерживать Дмитрия деньгами и людьми он не будет, это точно. А деньги решают все.

– Замысловато и сложно.

– А просто только в носу ковырять.

– Для того чтобы короля с трона подвинуть, деньги потребны, и большие.

– Самозванец в Москве на троне. Кто знает, сколько денег в казне?

– Небось поляки уже доложили.

– Большая часть казны не в Кремле, и ты это хорошо знаешь, а в…

– Т-с-с! Молчи! – Князь даже привстал в кресле. – И у стен бывают уши. А где казна – государева тайна.

– Ой, князь, бояре да дьяки самозванцу небось уже доложили.

– Интересно ты баешь! Ты и в самом деле боярский сын?

– Да, княже!

– А говоришь, как опытный дьяк из Посольского приказа. Своими ли словами?

– Всё ещё подозреваешь меня? Князь, я так же, как и ты, хочу смерти самозванца. Хочу, чтобы поляки ушли и место на троне занял истинный царь.

– Хм… Ну, хорошо. Допустим, я тебе поверил. А как узнать, как отреагирует на слухи король?

– По действиям его.

– Мне подумать надо. Сложно, долго, затратно, но ход неожиданный. Я бы даже сказал – сильный. Признаюсь честно, о таком не думал. Я воин, человек простой. Срубить башку саблей – и все дела. Ладно, ступай.

Андрей откланялся. Крючок с наживкой он забросил, теперь надо ждать результата. Он взялся за ручку двери, обернулся:

– Славно было бы письмецо царевичу доставить.

– Уже – ты видел список. Завтра в полдень жду.

Домой Андрей вернулся в хорошем настроении. Похоже, князь ему поверил и слежку за ним не пустил. Андрей проверялся по дороге, но ничего такого подозрительного не обнаружил.

Но на следующий день в полдень его ждал сюрприз.

В комнате князя сидели трое, явно дворяне. В одном Андрей угадал Шуйского, как его описывали люди: ростом мал, лицом некрасив. По текстам сохранившихся летописей Андрей знал, что князь хитёр, изворотлив, умён, храбр, но вот стратегического мышления лишён и государством руководить не способен.

Но кто второй незнакомец? Оба не представились Андрею, для них он – мелкая сошка. Однако высказывания его, переданные Куракиным, заинтересовали их.

– Ну-ка, умник, повтори, да поподробнее свои мысли.

Андрей ещё раз, медленно, с деталями, объяснил свой план: запущенные в народ слухи обладают страшной силой, поскольку передаются с искажениями, обрастают правдоподобными деталями. В отсутствие прессы и телевидения слухи, овладевшие сознанием народа, могли сыграть решающую роль.

Насчёт того, как поссорить короля Сигизмунда с самозванцем, он высказался.

– Всё? – спросил незнакомец.

Шуйский и Куракин молчали.

– Нет. Но это то, что надо совершить в Речи Посполитой. Ещё здесь, в Москве, слухи распустить надо.

– О том, что Дмитрий – порождение дьявола и пахнет серой? – снова спросил незнакомец.

Андрей предположил, что это – Василий Васильевич Голицын.

– Нет, тоньше действовать надо. А чтобы от себя подозрения отвести, пусть юродивые вещают.

– Так они, юродивые, других не слушают, как их заставишь?

– Своих одеть, на худой конец – лицедеев нанять, деньги им заплатить. Пусть вещают с папертей, что Дмитрий – гонитель веры христианской и хочет насадить на Руси католичество. Пусть и в народе волнения будут. Почву к севу по осени готовят.

– Не поверят.

– Когда самозванец на Марине Мнишек женится, поверят. Она истовая католичка и по православному обряду венчаться не захочет. Вот тут-то слова юродивых и вспомнят.

Дворяне переглянулись.

– Ты сам, случаем, не иезуит? Уж больно коварны твои задумки.

Андрей молча вытащил из-за ворота православный крест.

– Позволь полюбопытствовать, а что же дальше?

– Потом проще. Когда король польский в поддержке самозванцу откажет, трон под Дмитрием закачается. Деньги иссякнут быстро, наёмники уйдут. Вот тогда народ на бунт поднимать надо. А самозванца убить. Только ещё важный момент есть.

– Какой? – в один голос спросили князья.

– Кто будет следующим царём. От этого не только моя или ваша жизнь зависит, но и судьба государства. Бояре могут передраться, и на трон никого не изберут. Безвременье хуже самого плохого царя.

– Э… Григорий, да. Ты и так много сказал. Речи твои умны, но это всего лишь слова.

– Да, мои мысли. Но они вполне реальны, если взяться всерьёз.

– Мы должны подумать. Ступай.

Князья и так сильно рисковали, показываясь ему. Они не назывались, но Андрей их «расшифровал».

– А мне что делать?

– Присматривайся пока, где польские отряды стоят и какова их численность.

– И всё?

– Мы пока не готовы к решительным действиям. Если честно – нет в достаточном числе преданных воинов. Зайди через месяц.

Андрей откланялся. Неужели князья будут заниматься одной лишь говорильней и пустыми прожектами? Или всё-таки будут действовать? Пусть не сейчас. Андрей прекрасно понимал, что для действий нужна длительная и серьёзная подготовка: люди, деньги, план, в конце концов. А тем временем должна идти идеологическая обработка населения. Если семена упадут на обработанную почву, будут всходы. Но для этого нужен ежедневный, кропотливый, тщательный труд.

Из дома князя Андрей вышел разочарованный. Вот он, отлично подготовленный боец. Ему же предлагают ждать.

А самозванец меж тем ждать не станет. Распоряжения его и указы так и сыплются один за другим, ежедневно оглашаемые с Лобного места на Красной площади.

Андрей не спеша пошёл к дому Наума. Едва он вошёл во двор, как купец сам выбежал навстречу.

– Андрей! Ну наконец-то!

– Что случилось?

– Пока ничего. Но всё утро у двора ходил Ванька-хромой. Через забор заглядывал, вынюхивал чего-то. Боязно мне.

– Ещё бы не вынюхивать… Он двоих разбойников на твой двор навёл. Те ушли на дело и пропали. Он, Ванька, и решил, что они амбар грабанули и с товаром слиняли, оставив его без доли в добыче.

– Думаешь?

– А как иначе?

– Лучше бы ты его… – Купец чиркнул поперёк горла большим пальцем.

– Чем же я тогда лучше его, Ваньки, буду? Он, может, и не виноват ни в чём, а я его ножом. Грех это!

– А если он других на мой амбар наведёт? Не двое могут заявиться, а, скажем, четверо? Разве ты один справишься? Вот я и говорю – упредить его надо. Сегодня ходил, ухмылялся, а рожа разбойничья! Тьфу!

– Так ведь и у меня лицо не самое доброе. Если всех казнить только за рожу непотребную, так пол-Москвы убить надо.

– Андрей, прибей его! Денег дам! Мне спокойнее будет. Представь – тати белым днём заявятся? Ты уйдёшь по делам, я – тоже. Дома одна супружница да детки. И товар заберут, и их прирежут, чтобы видаков не было.

– Резонно. Сколько?

– Чего «сколько»? – не понял купец.

– Ты говорил – денег дашь.

– А! – Купец почесал затылок: – Три рубли!

– Сам ищи наёмного убийцу за такие деньги. Мне думается, и дешевле найдёшь – из забулдыг у трактиров.

– А вдруг их схватят? Они же сразу на меня укажут!

– А ты хотел дёшево и надёжно? Так не бывает.

– Ну ладно, твоя взяла. Сколько хочешь? Только чтобы наверняка и чтобы на меня и тень подозрения не пала.

– Десять рублей серебром.

– Да ты что, имей совесть! Я тебя кормлю-пою, крышу дал, а ты – десять рублёв!

– Я позавчера ночью тебе эти деньги с лихвой отработал. Ранение получил, да и вообще убить могли. Я жизнью рисковал! Если для тебя это дорого, всё делай сам.

Оставив во дворе огорчённого купца, Андрей прошёл в отведённую ему комнату. По большому счёту, деньги были нужны не ему лично. Но деньги давали свободу – подкупить кого-то, нанять подводу, оружие приобрести, да мало ли? Он жаждал активных действий, а князья – центр заговора – пока раздумывали. Как понял Андрей, чёткого плана, распределения ролей – кто за что отвечает и что делать на первом и последующих этапах – у них пока не было. И он решил действовать сам и этим подтолкнуть других. Не может быть такого, чтобы все бояре были довольны самозванцем. Может быть, на пиру в честь царевича были, здравицы кричали, а потом пришло горькое похмелье. Только боялись они, скрывали своё недовольство. Единственная проблема была в том, что за ним, Андреем, народ не пойдёт. Нужен человек видный, авторитетный. За служивым боярином дружина личная стоит, а то и полк государев. Боярин – как знамя. А будет знамя и войско, пусть и невеликое сперва, – народ позже примкнёт.

Ведь у самозванца тоже опоры в войске нет, одна надежда на польские сабли. Ужель сообща, всем миром, две тысячи поляков не одолеем?

В комнату к Андрею без стука вошёл купец.

– Ты и мёртвого уговоришь. Будь по-твоему, согласен я! Вот тебе задаток, пять рублёв. – Купец протянул Андрею пять монет.

Теперь отказываться было поздно, и Андрей сгрёб монеты.

– Сказывай, где изба Ваньки-хромого.

– Да где и всегда стояла. По моей же улице, почти в конце. Ежели от меня направо повернуть, то предпоследний дом. Дальше бабка Лукерья живёт, глухая почти. А за ними – овраг.

– Собака у него есть?

– Нету. Он сам хуже любой собаки.

– Чем на жизнь промышляет?

– Никто не знает. Вроде попрошайничает у церкви, что на Варварке. Ещё говорят… – купец понизил голос, – …что к нему по ночам тёмные личности шастают.

– Он на самом деле хромой?

– Ну да. В детстве лошадь копытом ударила. Он ведь моложе меня, на моих глазах рос. Только выглядит старше, седины в волосах полно.

– Ты вот что, Наум. Постели мне в сарайчике матрац какой-нибудь, а сам запрись. Я ночью уйти могу.

– Так ты прямо сегодня решил… – Купец недоговорил.

– Не знаю, понаблюдать за ним надо. Представь, я к нему в избу ворвусь, а там шайка головорезов.

– Ужас!

– Вот и я о том же. Он один живёт?

– Как перст.

– Я прилягу, отдохну – ночь беспокойная будет. К ужину выйду. Ты супруге только ничего не говори.

– Как можно?

– И про матрац в сарае не забудь.

Купец ушёл.

Андрей проверил оба пистолета и нож. Пистолеты – на крайний случай, лучше всё втихую сделать, ножом. А от выстрела вся слободка проснётся. Он вздремнул немного и вышел в трапезную к ужину. Вёл себя как обычно, а купец нервничал.

Когда начало темнеть, Андрей вышел на улицу – вроде как «до ветру», но на самом деле направился в сарай. Сейчас идти к дому Ваньки было рано, ещё не все спать улеглись – зачем внимание привлекать? Он услышал, как купец запер входную дверь, стукнув запором.

Постепенно жизнь в слободке стихала, и вскоре над ней нависла тишина. Пора.

Андрей поднялся с матраца, опоясался ремнём, проверил, как выходит из ножен нож, и сунул один из пистолетов за пояс. С собой взял пистолет разбойника, польский же оставил. По привычке попрыгал на месте – не бренчит ли чего?

Выйдя через калитку и прижимаясь к заборам, двинулся в конец улицы. Избы тут и вовсе завалящие пошли – покосившиеся, под соломенными крышами. Сразу видно – беднота живёт. Из одной избы пьяная разудалая песня слышится.

Он дошёл до последней избы и вернулся к предполагаемому жилью Ваньки-хромого. Тут даже заборов не было. Во дворе – щелявый сарай из горбыля.

В избе два небольших оконца, затянутые бычьим пузырём, – такие только в деревнях остались. В Первопрестольной даже у небогатых горожан в окнах слюда, а у купцов, дворян, зажиточных мастеровых – стекло.

Не отрывая подошв от земли, чтобы не наступить на ветку, щепку или глиняный черепок, Андрей приблизился к стене избы. Прижимаясь к ней, он приблизился к окошку. Оно тускло светилось – в комнате горела лучина. Слышался тихий разговор. Андрей понял, что Ванька не один и его собеседник – мужчина. Андрей почти приник к окну, стараясь услышать и понять, о чём идёт разговор. Собеседники были явно пьяненькие и не особо секретничали.

– Тебе трёх-четырёх крепких ребят надо и пару подвод.

– Зачем?

– А товар вывезти?

– На кой чёрт мне товар? Спалишься только с ним.

– Да ты что, босяк! Для чего тогда к купцу идти?

– За деньгами. Ты думаешь, он на последние гроши товар купил? Небось в укромном месте кубышка хранится.

– Так он тебе и показал! Наум скуп, не скажет ни в жисть!

– Я его и спрашивать не буду. Самого свяжу, при нём детей его попытаю – у него дети есть?

– А как же! Две дочери и сынишка.

– Какой родитель чад своих не любит? Сын – так и вовсе продолжатель дела, а поскольку младший, родителей досматривать будет. К нему и наследство перейдёт. Купец твой сына-то больше всех любит… Как ты думаешь, если я калёным железом пацана прижигать начну, скажет отец про кубышку?

– Ну и изверг ты, босяк!

– Э, сколько на мне крови… А мертвяков – так тех и не сосчитать.

– А с купцом да с его семьёй потом что будет?

– Известное дело – порежем и уйдём. Зачем нам видаки?

– Не по себе как-то. Ограбить, раздеть – это другое дело. А убить…

– Что, совесть заговорила? Ты вот двоих к купцу послал – куда они делись?

– А может, товар хапнули да ушли?

– Много ли они вдвоём унесли, даже если замок открыли? А не врёшь ли ты мне, Ванька? Может, в амбаре-то и товара давно нет?

– Вот те крест, товар там! Я купца с детства знаю. Удачлив он, должны быть у него деньги!

Разговор прекратился, послышался глухой стук кувшина и звук льющейся жидкости. «Ага, пойло в кружки наливает», – сообразил Андрей. Что же делать? Ворваться и обоих кончить? Или подождать, пока гость выйдет, убить его, а потом уже и Ваньку? Ванька увечный, сам на дело не пойдёт – но он наводчик. Убьёшь босяка, так Ванька других бандитов найдёт. Убирать надо обоих. То, что они пьют, Андрею на руку, у пьяного реакция не та, замедленна.

Он решил подождать и заодно послушать разговор – уж больно занятно.

Собеседники некоторое время молчали, видимо – выпили и закусывали.

Хозяин продолжил:

– Попрошайничеством много не заработаешь, хотя скажу я тебе – людишки в церковь разные ходят. Есть среди них довольно богатенькие.

– Вот и проследил бы за такими – где живут, есть ли прислуга да сколько её.

– Это с моей-то ногой? Некоторые ведь на возках приезжают.

– Не все же… Другие – пешком. Вот за ними и пригляди. Дашь богатенького, которого прищучить легко, – получишь свою долю. Скажем – десятину.

– Десятину? Мало!

– Да ты с ума сошёл! Я и мои люди рисковать животами будут, а твоё дело плёвое – только место, где живут, укажи.

– Если бы ты делился честно! Не зря твои поговаривают, что ты и от них часть добычи утаиваешь. Что похуже и попроще – им, а себе золото да украшения подороже.

– Ах ты!

Послышался звук удара, потом ещё, вскрик – в избе явно началась пьяная потасовка.

Вот удобный случай. Андрей потянул на себя ручку двери – не поддаётся. Он толкнул дверь, и она распахнулась. Всё не как у людей!

Сени тёмные, захламленные. Он пошарил рукой по стене, нащупал ручку двери, толкнул. Тусклый, невзрачный, колеблющийся свет после темноты на время ослепил, показался ярким.

Хозяин и гость возились на полу, пьяно сопя, ругаясь и награждая друг друга тумаками. В пылу свалки они не обратили на Андрея никакого внимания.

Андрей сделал шаг, другой, выхватил нож и всадил его в спину мужику, сидевшему на лежащем хозяине избы. Тот замер на секунду, а потом вдруг со всего размаха рухнул прямо на лежащего. Тот стал неловко выбираться из-под убитого – увечная нога гнулась плохо.

– Костыль подай, – натужно просипел он.

Убивать увечного душа не лежала, но Ванька-хромой – самый настоящий упырь, который наводит шайку убийц и грабителей. Вполне может быть, что из-за его наводки уже не один человек погиб.

Андрей без колебаний ударил его ножом в грудь. Хозяин упал на земляной пол, прохрипел:

– За что? Я тебя не знаю.

– Ну вот и познакомились, гнида.

Андрей нанёс ему ещё один удар, смертельный. Обтёр лезвие об одежду убитых и вложил нож в ножны.

Он свою работу выполнил – даже перевыполнил. Эти двое – отбросы, гниль, дно. И ни один мускул, ни один нерв не дрогнул. На них крови выше макушки, плаха их заждалась. Он хоть и не судья, но сейчас свершился суд правый, отлились душегубам чьи-то слёзы.

Андрей задул лучину – не хватало только пожар учинить. Выйдя из избы, вдохнул чистого воздуха – в избе кислятиной воняло, затхлостью.

Вернувшись во двор купца, закрыл за собой калитку и улёгся в сарае на матрац. Небо на востоке уже алело.

Ему казалось – только голову склонил да веки смежил, а купец уже тряс за руку:

– Андрей, просыпайся!

– Дай вздремнуть, только лёг.

– Рубаху бы тебе сменить, пока никто не видел, в крови вся.

– Так свою принеси.

– Я мигом!

Купец вернулся со своей рубахой, поношенной, но чистой.

Андрей переоделся.

– Ну, как прошло?

– По крови догадался? Убрал я Ваньку-хромого, а с ним – ещё одного. Как звать, не знаю, но, похоже, – главарь. Его Ванька босяком называл.

– Слыхал о таком, прозвище это. Тать на Москве известный.

– Они собирались тебя грабить. О том говорили, а я подслушал.

– Ах ты, господи, отвёл беду!

– Возьми рубаху мою, облей лампадным маслом и в печи сожги, причём – немедля.

– Исполню, как велишь! – Повеселевший Наум схватил рубаху Андрея, скомкал её и понёс на кухню.

Андрей снова смежил веки, однако купец был уже тут как тут.

– Андрей?

– Ты мне выспаться дашь?

– Рубаху твою спалил и деньги вот принёс.

Пришлось встать, взять деньги – в сарае выспаться не дадут.

Андрей прошёл в дом, в свою комнату, стянул пыльные сапоги и в одежде рухнул на постель.

Проснулся он к обеду. Умывшись, он утёрся куском льняного полотна, висевшего тут же, возле умывальника, и прошёл в трапезную. Наум уже сидел за столом весёлый, улыбающийся и разливал вино по кружкам – себе и Андрею.

После неспешного обеда домашние по традиции улеглись отдыхать. В доме было тихо, думалось хорошо, никто не мешал.

Деньжата, пусть и невеликие, у него теперь есть – надо же с чего-то начинать. По подсказке князей ходить по польским заставам и считать наёмников он не собирался. Все события, если до этого дойдёт, будут в центре, в Кремле – где самозванец сидит. А коли до воинства дойдёт, конная сотня ратников любую заставу в полчаса сомнёт. Застава – она больше для простых горожан.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю