355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Корчевский » Военспец. Чужое лицо » Текст книги (страница 5)
Военспец. Чужое лицо
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 13:08

Текст книги "Военспец. Чужое лицо"


Автор книги: Юрий Корчевский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Едва к исходу второго дня одолели полсотни вёрст, как случилось первое происшествие. Сзади раздались разбойничий посвист, крики.

Андрей обернулся. Обоз догоняли трое верховых, судя по одежде – козаки.

Запорожцы, в зависимости от политических пристрастий их гетманов, были то на польской стороне, то на русской, а то и сами по себе, враждуя при этом со всеми государствами. Но при любом раскладе они занимались грабежами не хуже разбойников. Вот и теперь встреча с ними не предвещала ничего хорошего.

– Наум, опасайся! – крикнул Андрей. Сам он сидел на последних санях, а Наум – через сани от него, почти в середине обоза.

Андрей достал пистолеты, взвёл курки и накрыл их рогожей. Топор лежал рядом, прикрытый полой тулупа – даже руку тянуть не надо.

Стоит ли говорить, что верховые быстро догнали обоз?

Андрей заметил, как козаки вытянули сабли из ножен. Подводы пустые, товара нет, однако у купца деньги на покупку соли. А козаки – народ тёртый, для них пустой обоз даже лучше. Товар-то поди ещё продай – с деньгами проще.

– Стой, хлопчики!

Один из козаков сразу направил своего коня к голове обоза – купцы обычно занимают место там. Двое остановили коней в середине, жадными глазами осмотрели сани. Товара не было. Да они издалека это видели, просто убедиться хотели.

– Кто купец?

Наум медлил. Отдать деньги – значит остаться без товара.

И тут Андрей подал голос:

– Ну я!

Лучше принять удар на себя. Козак спрыгнул с лошади и направился к Андрею. Физиономия его не сулила добра: глаза были зло прищурены, на губах – кривая ухмылка.

– А вот мы сейчас посмотрим, что ты за купец!

К слову сказать, отличить по одежде Андрея от Наума было невозможно – такой же тулуп, шапка и валенки.

– Деньги сам отдашь или помучиться хочешь?

– Сам отдам. – Андрей расстегнул полушубок.

Козак думал, что купец сопротивляться начнёт, отговариваться, что денег нет, и даже заулыбался, расслабился. Андрей же выхватил из-за пояса пистолет и с пяти шагов выстрелил козаку в грудь.

Клуб сизого дыма закрыл козака, а когда он поднялся, козак лежал на спине. Он силился ещё что-то сказать, но изо рта текла кровь. Лицо на глазах бледнело – жизнь с каждой секундой покидала козака.

Грохот выстрела, неожиданный для возничих и козаков, на мгновение ввёл всех в ступор.

Тем временем, придя в себя, к нему скакал второй козак, замахиваясь саблей. Андрей схватил второй пистолет, лежащий на санях под рогожкой. Тело козака было закрыто лошадиной мордой, а в голову, да ещё на скаку, попасть было трудно.

Андрей вскинул пистолет и выстрелил в голову коню. Против всадника пешему сражаться трудно, а коли козак без коня останется, шанс есть.

Конь пролетел по инерции пару метров, передние ноги его подогнулись, и он завалился на бок, придавив козаку ногу.

Всё, пистолеты разряжены. Андрей схватил с саней топор – теперь это единственное оружие. А от головы обоза уже гнал коня последний из козаков. Он не видел, что произошло, только слышал выстрелы, однако понял, что дело плохо: двое его товарищей убиты или ранены, а обидчик их жив.

Когда прозвучали выстрелы, один из возничих успел вытянуть из саней запасную оглоблю. Летом в подводе их никто не возил, а зимой брали одну на весь обоз. В холода да после дождливой осени древесина в лесу влажная, ни на костёр не годна, ни для того, чтобы из неё оглоблю сделать. Вот возчик и успел сунуть её под ноги жеребцу. И как только исхитрился, в последнее мгновение. Ещё бы доля секунды – и конь проскакал бы мимо. Только споткнулся конь об оглоблю и перекувыркнулся через голову.

Андрей кинулся к козаку, которого придавила лошадь. Да не к дальнему, а к тому, под которым лошадь убита. Тот стонал, но ногу из-под лошадиной туши успел наполовину вытянуть. Андрей тюкнул его по голове топором, утихомирив навсегда, и бегом кинулся к другому козаку.

Конь, которого возничий сбил оглоблей, уже неловко поднялся; козак тоже шевелиться стал. Кабы не снег, смягчивший удар, он себе все рёбра переломал бы, а то бы и шею свернул. Но шок от сильного удара ещё был – козак бессмысленно таращил глаза. Чёртовы валенки, бежать в них по снегу одно мучение!

Козак успел сесть и уже слепо шарил вокруг себя в поисках сабли.

Однако Андрей в доли секунды оказался рядом. Отшвырнув саблю валенком, приставил к шее козака нож. Козак, хоть и не в себе был, замер, и только глаза ещё больше округлились и стали чумными.

– Хоть немного соображаешь?

– С трудом. Ударился сильно.

– Я тебя не гнал. Сколько вас было?

Вопрос важный – втроём козаки за Москву не забрались бы.

– Сотня.

– Остальные где?

– По деревням шарят. Пожрать да выпить ищут, да денег.

– С поляками пришли?

– С ними. Денег они обещали, да не дали.

Времени не было, надо было уходить. Андрей и этого козака зарубил, ударив топором по шее. Возничие только ахнули – они с ужасом наблюдали за происходящим со стороны.

Андрей обыскал убитого, снял пояс с ножнами и сунул туда саблю – пригодится ещё оружие. Козацкий конь стоял рядом, только переднюю ногу слегка поджимал, не наступая на неё, видимо повредил.

Андрей обернулся к возничему:

– Сними с коня седло и сбрую, положи в сани.

Он собрал с козаков сабли и сунул их под сено в розвальни.

– Чего рты раззявили? С мёртвого коня сбрую снимайте.

– А с этого?

Конь козака, убитого выстрелом в грудь, спокойно стоял в сторонке.

– Я на нём поеду.

Андрей достал из кармана ржаной сухарь, подошёл к коню и протянул сухарь ему. Конь понюхал угощение, осторожно взял сухарь мягкими губами и захрустел.

– Уже лучше, почти познакомились, – подал голос Наум. – Тела убитых в сторонку оттащите да снежком закидайте. Шустро!

Возничие потащили убитых к леску, а Наум подошёл к Андрею:

– Думал, плакали мои денежки. А без них – только домой возвращаться.

– Отбились. Ты возничего поблагодари, что помог вовремя – оглоблю под ноги коню сунул.

– Арсений это. Сметливый мужик.

– Копейку лишнюю дай ему, не жлобись. А то неизвестно ещё, как всё повернулось бы.

– Не забуду. Эй, вы там! Скорее!

Возничие вернулись к обозу. Теперь о схватке напоминал лишь труп коня.

– С этим-то что делать? – указал на хромого коня один из возничих.

– Пусть стоит. Далеко не уйдёт, а хромой – кому он нужен?

Обоз тронулся.

Пальцы у Андрея мелко тряслись, отходили после выброса адреналина. То, что он устоял один против троих козаков – везение. Это не разбойники. Выучка есть, сноровка, боевой опыт. И наглости хоть отбавляй. Самоуверенность их сгубила.

За остаток дня отъехали прилично – вёрст десять. Заночевали на постоялом дворе – перед ним Наум остановил обоз.

– Кто откроет рот насчёт козаков – сам удавлю, – предупредил он. – Козаки своих искать будут. Хотите домой вернуться живыми – молчите ради Христа.

Возничие дружно кивнули – вернуться домой хотели все. Поездка только началась, и ещё неизвестно, как закончится. Путь долог, всякое может случиться.

В трапезной купец, на радостях, что деньги сохранил, угощение выставил – похлёбки целый котелок да жареного поросёнка и пирогов. Зная прижимистость Наума, Андрей удивился – как это он расщедрился?

Однако же угощение пришлось по вкусу: готовили на постоялом дворе отменно, и кости поросёнка обглодали едва ли не до зеркального блеска.

Потом отправились спать. Возничие – в людскую, там многолюдно, но дёшево, зато тепло. А сам купец с Андреем – в комнату на втором этаже. Купец снял её для себя, но Андрей был охранником, а Наум боялся за деньги. Только в комнате Наум спал на кровати, а Андрей – на широкой скамье.

Утром, пока возничие приводили лошадей в порядок – почистили, проверили подковы, накормили-напоили, – Андрей зарядил пистолеты. Да и холодного оружия, лежавшего на санях, теперь было полно.

Плотно позавтракав, они тронулись в путь. За сотню вёрст от столицы о поляках да козаках только слухи бродили, живьём никто их не видел.

Через два дня поднялся низовой ветер, началась позёмка, и возничие посоветовали Науму остановиться на постоялом дворе.

– Полдень только, – упорствовал купец.

– Буря скоро будет, буран – и так уже санный путь переметает. Заблудимся и замёрзнем.

Скрепя сердце Наум согласился. Возничие опытные, попусту говорить не будут.

Ближайший постоялый двор был почти полностью занят. В людской едва место для возничих нашлось, и комнатушку лишь малюсенькую удалось снять.

Наум возмутился сперва.

– Меня, купца, – и в такой угол определил! – наступал он на хозяина.

Тот лениво зевнул:

– Не хочешь – не бери. К вечеру буран будет, дня два, должно, продлится. Вскорости за этот угол цена вдвое будет, уехать никто не сможет. На полу в трапезной спать за удачу почитать будут.

Купец побурчал для приличия, но комнату взял.

И в самом деле, на постоялый двор заезжали обозы. От крыльца уже и ворот не было видно из-за падающего снега. Да не мягкие снежинки летели, а колючие, лицо секли до крови.

В конюшню уже по две лошади в денники ставили – не оставлять же коней на улице.

Народу с каждым часом прибавлялось, люди занимали свободные места уже в коридорах. Все хотели поближе к печке, а по коридорам гуляли сквозняки. Теперь Наум радовался, что успел снять хоть такую комнатушку. Спать в коридоре, как другим пришлось, ему не хотелось. И ладно бы, на одну ночь, а то ведь хозяин обещал на два-три дня. Врёт, поди, шельма!

Но буря действительно продолжалась три дня. И как только хозяин угадал? Прислуга с ног сбилась. Народу много, на кухне еду приготовить надо и на столы принести. Съедалось всё быстро. Едва успев поесть, тут же уступали место за столом другим. Хоть и тесно было и прислуге приходилось поворачиваться, хозяин потирал руки – деньги к нему в калиту сыпались потоком.

Внезапно вспыхнула драка. Двое купцов, каждый при помощи возчиков, не поделили стол. Сначала возникла словесная перепалка, потом стали друг дружку таскать за волосья, не трогая бороды. То уже совсем обида, за неё виру платить надо. Затем зуботычины пошли.

Возничие тоже в драку полезли.

Вмешались хозяин с вышибалой – здоровым амбалом, и начали растаскивать дерущихся. Но то ли амбал переусердствовал, то ли извечная непонятная солидарность сработала, но обе дерущиеся группы переключились на хозяина и вышибалу. Трактирщик уже и не рад был, что вмешался.

Андрей наблюдал за побоищем с лестницы второго этажа – они сами успели поесть спокойно.

На помощь хозяину прибежала прислуга.

Драка грозила перерасти во всеобщую битву с пострадавшими, битьём посуды и разрушением мебели, но тут Андрей достал пистолет и выстрелил в потолок. Лестницу затянуло дымом, запахло серой.

Выстрел драку прервал, все застыли на месте, а Андрей уже вытащил из-за пояса второй пистолет.

– Клянусь, если кто-то сейчас продолжит драку – застрелю на месте. Вышибала, обоих купцов вытолкай на улицу и дверь за ними запри, пусть остынут на морозе. Как помирятся, впустишь.

Получив неожиданную поддержку, амбал схватил обоих купцов за ворот тулупов, вытолкал на крыльцо и закрыл дверь на засов.

Возничие побрели в людскую, с опаской поглядывая на Андрея. Массовой драки удалось избежать, и мебель осталась целой.

К Андрею подошёл хозяин, левая щека его вздулась от удара.

– Шпашибо, – прошамкал он, – обедать жа мой счёт будешь.

Да для Андрея это неважно, всё равно на довольствии у купца.

Пока он шёл по коридору к комнатушке, постояльцы перед ним уважительно расступались. Последствия драки могли быть очень печальными – и не только из-за травм и увечий. На помощь хозяину могли прибежать повара. Не уследишь за печью – а их на кухне две, стрельнёт уголёк на пол – быть пожару. Рядом с жилым домом конюшня, амбары – и всё деревянное, займётся огнём – не потушить.

Андрей чертыхнулся. Пороха и свинца для пуль не так много, чтобы их тратить на драки.

Буран улёгся. Самые нетерпеливые тут же стали запрягать лошадей в сани и выехали со двора. Сугробы намело лошадям по брюхо, и санного пути вовсе нет, снежная целина. Ехать по такой – только лошадей мучить, и потому Наум решил повременить до завтрашнего утра – пусть проезжающие след пробьют.

Всё же утром они выехали. Санные следы уже в трёх направлениях от постоялого двора шли.

К вечеру добрались до замёрзшей Волги. Дальше уже было проще. На льду снежный покров небольшой, снег на реках ветром сдувает. И ехать удобно: лёд ровный, не заблудишься. Одно плохо – в полынью или промоину угодить можно, потому смотреть за санным следом надо и к берегу близко не подъезжать – там лёд тоньше всего.

По Двине добрались до Сольвычегодска. А там купцов уже полно, со всех волостей. Соль – товар ходовой. Солевары круглый год работают не покладая рук. Товар летом судами забирают, зимой – обозами, а в распутицу, осенью и весной, солевары на амбар работают. Только запасы быстро разбирают, когда у купцов возможность приехать случается. Цена на соль не падала никогда, все смуты, неурожаи только спрос увеличивали.

Соль не только на стол нужна – как без неё рыбу засолить, капусту заквасить, шкуры выделать? Даже сало без соли долго не улежит. Потому купцы соль смело брали и никогда в проигрыше не были. Наум сюда и раньше наведывался – знакомцы были.

За час они загрузились и тут же отправились в обратный путь. Наум рассчитывал к январю, до сильных морозов, вернуться.

Добрались без приключений. Соль Наум сдал оптом, отдохнули дома неделю, и новый поход – в Нижний Новгород. Зимой на торгу там охотники со многих заимок собираются, мех оптом дешевле купить можно. Зимний мех всегда выше летнего ценился, у него подшёрсток густой, греет лучше.

Отправились на четырёх санях. Шкурки – товар лёгкий и дорогой, на одних санях целое состояние под рогожей прячется.

Санный путь сначала пролегал по земле, потом на Волгу вышли. Тут движение оживлённое: не успел скрыться из виду один обоз, как вдали уже виден другой. Нижегородская ярмарка славится не только на Руси – тут из самых дальних уголков купца встретить можно. И литвины, и немцы, и татары, и малороссы – и даже персы.

Купец научил Андрея выбирать качественные шкурки: мездру осмотреть, подшёрсток, на что обращать внимание. Андрей слушал и смотрел с интересом. Вроде и не купец он, а в жизни пригодиться может, знания за плечами не носить.

На ярмарке ему случай интересный запомнился. Татарин приценивался к овчинным тулупам, цену хотел сбить. И выделка-де плохая, и нитки гнилые. Мастеровой слушал-слушал и не на шутку разозлился:

– Глаза разуй! Где ты плохое видишь? Нитки гнилые?

Ремесленник бросил тулуп на снег, наступил на него ногами и дёрнул рукав изо всей силы. А уж силой скорняка Бог не обидел. Затрещал тулуп, и рукав оторвался. Да только не по ниткам разрыв прошёл – те выдержали, разрыв прошёл по самой цельной овчине.

Татарин попытался в толпу затереться, да окружающие не дали, вытолкали в круг, к скорняку. Кричать стали:

– Опозорить мастера хотел? За тулуп плати полную цену, да за доброе имя, что опорочить желал!

Пришлось татарину полновесным серебром платить. Репутация мастера дорого стоила, впрочем, как и купца.

Глава 4. Конец самозванца

После Нижнего Новгорода Наум с обозом, правда в двое саней всего, наведался в Рязань, за кружевами. Вместе с ним в торговых походах был и Андрей. Всё равно в Москве ему делать было нечего, а так – хоть разомнётся, мир посмотрит. Только до самой Рязани они не добрались, на рязанской земле кружева плетёные купили.

– Неуж товар ходовой? – спросил Андрей у Наума вечером.

– В любые времена, даже тяжёлые, бабы красивыми быть хотят. Украшения покупать будут, одёжу. Причём секрет открою, поскольку ты мне не конкурент: на мелочовке иногда денег больше заработать можно, чем на товаре большом и нужном – той же соли. И зерно в любые времена покупать будут, ибо без хлеба на столе сытым не будешь. Но, говорят, в Синде далёком хлеба не знают, сарацинское зерно едят. И сыты бывают.

Вернулись домой они уже в начале марта. Солнце пригревать стало, снег просел, стал тяжёлым.

– Всё, до весны на печи лежать будем – пока снег не стает да дороги не просохнут, – заявил Наум. Насчёт печи он, конечно, для красного словца сказал – сам целыми днями на торгу пропадал, товар понемногу распродавал. Деньги – они ведь оборот любят.

Андрей же направился к священнику церкви Святого Антипия в Колымажном переулке. Это там он осенью на паперти стоял, и священник через предводителя попрошаек предупредил его о поляках. Надо было познакомиться с человеком. Во-первых, поблагодарить, а во-вторых – постараться в доверие войти. Наверняка у него среди поляков или в самом Кремле знакомства есть, иначе как бы он узнал, что юродивого ищут?

По Варварке и Ленивке Андрей вышел к Конюшенному переулку. Одет он был хорошо и на попрошайку или юродивого не походил совсем. На паперти были знакомые лица, только его никто не узнал.

Андрей подошёл к предводителю попрошаек и бросил в его шапку алтын.

– Спаси и сохрани тебя, доброго здоровья! – заученно пробормотал нищий.

– Глаза подними! Али не узнаёшь старого знакомца? – молвил Андрей.

Нищий поднял голову.

– Вроде лицо знакомое, да что-то не признаю, – неуверенно пробормотал он.

– Неуж так изменился? Юродивый я, мы с тобой отношения выясняли.

– Вспомнил! Как есть ты! Только одёжа на тебе другая была. А ноне ты прям как купец первостатейный, не узнать.

– Клад нашёл! – усмехнулся Андрей. – А ты всё стоишь?

– Куда деваться?

– Ой, не ври мне! За подаяния можно и одеться поприличней, и мясо каждый день вкушать.

– Пост ведь Великий, грех-то какой!

– Ври больше! Хотя лгать – оно тоже грех. Просто в хорошую одежду облачишься – никто не то что копейки, полушки не подаст.

– Если сам знаешь, зачем спрашиваешь?

– Помнишь, ты меня о поляках предупредил?

– Не помню, – неуверенно ответил нищий и отвёл глаза.

– Кто тебе о поляках сказал?

– Запамятовал я.

– Смертоубийство – грех, тем более в пост. Убивать я тебя не буду, но побью сильно, ежели не скажешь. Ты меня знаешь, пообещал – сделаю.

Видя, что прилично одетый сударь долго разговаривает с предводителем, к ним потихоньку подтянулись нищие.

– Брысь отседа, босота! – цыкнул на них Андрей.

Предводитель тоже руками замахал – нечего слушать чужие разговоры.

– Батюшка мне сказал, именем Матвей.

– Он сегодня служит?

– В храме.

– Проводи и познакомь, – жёстко произнёс Андрей, пресекая даже малейшую попытку юлить и отнекиваться.

Предводитель вздохнул, подобрал с паперти шапку с монетами и сунул её за пазуху.

– Идём. Только я сам сначала с ним поговорю. Ежели сладится – тебя позову.

– Идёт.

В храм они вошли вдвоём. Андрей перекрестился, шапку в руке держал. Предводитель завистливо на неё покосился. На паперти такую не наденешь, хоть и тепло в ней – нищие и попрошайки всё время страдали от холода, ветра и дождя. От каменной паперти даже летом мёрзли ноги.

К своему стыду, внутри этой церкви Андрей раньше никогда не бывал и сейчас, войдя, с интересом оглядывался. А предводитель ушёл вперёд, к иконостасу, да и исчез из вида. Храм старый, намоленный, ладаном и свечами пахнет. Со всех сторон, с икон, глядят лики святых – прямо в душу заглядывают.

Андрей загляделся на иконы и не заметил, как подошёл предводитель нищих, а вместе с ним – и батюшка.

– День добрый, муж! Мне сказали, ты искал со мной встречи?

– Здравствуйте, батюшка. Искал.

Предводитель тут же исчез. Он правильно рассудил: меньше знаешь – лучше спишь.

– Пойдём поговорим.

Священник отвёл его в маленькую комнату в приделе.

– Садись, побеседуем – если есть о чём. Только сначала ответь мне на вопрос. Ты ведь вроде в обличье юродивого был?

– Случилось. Иногда народ юродивому больше верит, чем боярам или царю, особенно если он самозванец.

– Лицедействовал, значит?

– Можно и так сказать. За страну обидно.

– Похвально. Я ведь Отрепьева несколько лет знаю, он тогда простым монахом был. Никаких он не царских кровей, мелкий человечишка, обуреваемый страстью к власти, к богатству. И ладно, если бы он на самом деле был из царского рода – пусть и далёкий родственник. Грех это! Всю Русь в обман ввёл.

– Согласен, потому и делал, что мог, что в моих силах было. Зерно недоверия хотел посеять. А за предупреждение спасибо. Очень своевременно! Иначе бы я к полякам в лапы попал.

– Ты православный ли?

Вместо ответа Андрей вытянул из-за ворота цепочку с крестиком.

– Тут ведь не только вопрос власти, но и веры. Его ляхи поддерживают, а они веры римской.

– Католики. Ты знаешь, что самозванец по весне жениться хочет?

– Да, на католичке. Мариной зовут.

– Во-во, Мнишек её фамилия. Дочь воеводы Юрия. В конце апреля прибудет.

– Ты много знаешь. Не простой ты юродивый! – усмехнулся священник.

– Да и ты не так прост, батюшка.

– С чего ты взял?

– О поляках предупредил вовремя, стало быть – связи есть.

– Хм! Умён, коли догадался.

– Хорошо такого осведомителя иметь. Только сомневаюсь, что это поляк. Ляхи католики и в православный храм не пойдут.

– И тут угадал.

– Подожди, дай подумать.

Андрей прикинул:

– Козак.

Батюшка восхитился:

– Неужто сам додумался? Как?

– Насчёт ляхов ты понял, а кто ещё, кроме поляков, знал о юродивом? Их союзники – козаки.

– Тоже наёмники. И я не исключаю, что часть из них католическую веру приняла, а этот – православный, и в храм к тебе ходит.

– Логично. Знаешь, что это слово обозначает?

– Знаю. Козака отдашь?

– А это как понять?

– Познакомь. Мне полезен может быть.

– Да ты кто таков? Не много ли на себя берёшь? – взъярился батюшка.

– А говорят – священники не волнуются, всегда спокойны. Врут, наверное.

Священник остыл.

– Похоже – не один ты! Кто за тобой?

– Сильные люди, не хотят они самозванца на троне видеть. Да и не в этом главное. За веру они боятся. Наша вера от отцов, дедов и прадедов пришла, как ей изменить?

– Истинные слова слышу! Наконец-то о вере заговорил! А то всё царь да самозванец… Церковь Отрепьеву цену знает – грош в базарный день. Для веры нашей угроза!

– Вот и я о том же. Одно дело делаем. Только бояре да князья ещё и о стране думают. Отрепьев страну на куски порвёт, лучшие земли полякам отдаст. А землицу-то самодержцы наши веками собирали!

Священник пристально всмотрелся в Андрея:

– Правду ли ты сказал? Можно ли тебе верить?

– Всё правда. Больно видеть, как поляки по Москве да по Кремлю ходят, как по своей земле. А самозванец хуже предателя. Грешно в церкви да в Пост Великий говорить об этом, но он смерти заслуживает.

– Бог рассудит! А с козаком поговорю я. Согласится ли помогать – не ведаю.

– Только обо мне пока ни слова.

– Понимаю. А скажи-ка, большая ли сила за тобой?

– Я мелкая сошка, воин. Но недовольных много. Думаю, самозванцу недолго осталось.

– Твои бы слова – да Богу в уши. Большое испытание он рабам своим послал. Только думаю, не всю правду ты мне сказал. Не простой ты воин, для простого знаешь много.

– Батюшка, я сказал, что мог.

– Хорошо. Загляни ко мне через седмицу. Бог тебе в помощь!

Перекрестившись на образа, Андрей вышел. Не ошибся он, священник имеет в Кремле неплохого осведомителя. Только закавыка одна есть. Несмотря на то, что он обладает кое-какой информацией, пользы от неё нет. Информация ведь только тогда полезна, когда даёт пищу для анализа и последующих действий. А за священником силы нет. Это как парализованный человек: мозг работает, а руки-ноги не действуют.

Если информацию собирать из разных источников, может сложиться цельная картина, тогда и предпринять что-то дельное возможно, ударить в уязвимое место. Среди боярства много выжидающих, приценивающихся к власти.

Самозванец, придя к власти, сделал разумный ход – практически никого не казнил, не устраивал массовых казней. В ссылки неугодных отправлял – да, это было. Тем самым боярство от себя не оттолкнул, а за ними – деньги, люди. Стало быть, умён, да и советчики грамотные нашлись. На Руси всегда были противоборствующие боярские роды, стремящиеся встать поближе к трону. Близость к самодержцу – это чины, должности, власть, неплохие доходы. Но ни один род дворянский надолго не возвышался. И цари не вечны – к тому же жёны их то умирали, то они сами их в монастырь ссылали. А раз царица другая, то и родственники её к трону приближались, сменяя прежних фаворитов.

Роды по-мелкому друг другу пакостили – оговаривали перед царём, принижали деяния. Иногда это приводило к опале, и даже земли, ранее дарованные, могли отбираться. Но на жизнь не посягали. Сегодня один род приближен, завтра – другой. А если казни учинять, так и родов на Руси не останется.

Поэтому к самозванцу присматривались, но отторжения, неприятия, лютой ненависти он пока не вызывал. Впрочем, если бы бояре знали о том, что он задумал, они бы организовали ему отпор значительно раньше. Но не обладали они всей полнотой информации, жили сегодняшним днём. У русского человека в те годы была одна опора, один стержень – вера православная и десять заповедей. И посягательство самозванца на святое для народа ему бы не простили. Но пока о планах, да и то не обо всех, знал очень узкий круг лиц – не считая ближнего окружения самозванца.

Неделя прошла в ожидании. Чтобы занять себя чем-то, Андрей помогал Науму: грузил товар из амбара, помогал его раскладывать в лавке, и даже поторговать успел, правда – под приглядом Наума. Купец товар оптом скорнякам не отдал, торговал шкурками сам – так получалось выгоднее. Торговля – дело хитрое. Там копейку сэкономил, в другом месте дешевле купил, глядишь – прибыль появилась. Не научишься считать выгоду – прогоришь.

Через седмицу, как и уговаривались, Андрей поднимался по ступенькам храма. Предводителю нищих, стоящему на паперти, бросил несколько копеек. Тот улыбнулся:

– Всё сладилось?

Андрей кивнул.

Священник вёл службу, в церкви было многолюдно.

Ждать пришлось недолго, но он так и рассчитывал – прийти к окончанию. Пока сам на паперти стоял, расписание служб выучил.

Дождавшись, пока прихожане выйдут, подошёл к приделу.

– Заходи, сын человечий.

– Доброго здравия, отец Матвей!

– Вовремя. Только вчера с нужным тебе человеком виделся. Он не против встречи. Завтра здесь, у меня, в пять часов пополудни.

– Вот спасибо!

– Не благодари. Одно дело делаем, Веру и Русь спасаем от порождения дьявола.

– Ты о самозванце?

– А о ком же ещё? Ты не смотри, что у него рогов и копыт нет и серой от него не пахнет. Без проделок дьявола тут не обошлось.

– Хочешь сказать, что ему в могилу осиновый кол вбить надо?

– Не помешает.

Священник говорил на полном серьёзе и нисколько не подвергал сомнению тот факт, что самозванца надо убить. Хотя в Нагорной проповеди говорилось: «Не укради, не убий, не возжелай жены ближнего своего» – и много ещё чего.

На следующий день, прямо с торга Андрей заявился в храм. В церкви было пустынно, до вечерней службы было ещё время.

Он прошёл в придел, постучался в дверь. За ней слышался разговор, довольно невнятный.

Открыл дверь сам отец Матвей.

– Вовремя, заходи.

– Здравствуйте.

На скамье сидел козак – с чупруном на голове, в необъятных шароварах, в бекеше; козачий длинный колпак он крутил в руках.

– Знакомьтесь. Григорий. А это – Мыкола.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Я вас оставлю. – Священник удалился.

Повисла напряжённая тишина.

Андрей кашлянул:

– Ты вроде из козаков, что с поляками пришли?

– Я не «вроде», я есаул козачий! – горделиво выпятил грудь козак.

Ну да, самомнения ему не занимать.

– Пусть так. Думаю, мы оба можем быть друг другу полезны.

– Хотелось бы знать – в чём?

– Надеюсь, ты понимаешь, что самозванец в Кремле сидит непрочно? Как только его с трона скинут – а это произойдёт непременно, – возьмутся за поляков и козаков. Вряд ли кто живым из города уйдёт.

– За нами сила! – горделиво сказал козак.

– Есаул, брось, не на Лобном месте стоишь. У князей да бояр в Подмосковье воинов опытных хватит. Русские запрягают долго, зато ездят быстро.

Есаул держал себя чванливо, смотрел свысока, и разговор пошёл как-то не так.

– Ошибаешься! Царь Дмитрий весной на полячке женится, король шляхту с воинами пришлёт.

– Король Сигизмунд зол на Дмитрия, спит и видит, как бы самозванца скинуть. И воинов не даст. Знаю, хочешь сказать, что воевода Мнишек, отец невесты, приведёт с собой наёмников.

– Ты много знаешь для простолюдина.

– А кто тебе сказал, что я простолюдин?

Козак немного стушевался – он судил по одежде. А на Андрее – ни шубы дорогой, ни шапки, ни украшений вроде перстней или золотых цепей.

– Ага, понял, внимание привлечь не хочешь. А я сдуру имя своё тебе назвал.

– Так и я имя своё сказал – но не фамилию и не чин, – слукавил Андрей.

Гордыня с козака слетела. Кто перед ним – неизвестно. Для простолюдина умён и знает то, о чём осведомлены немногие, практически – только люди, приближённые к самозванцу. Поэтому с ним надо держать ухо востро – вдруг человек ещё пригодится?

– Что предлагаешь?

– Денег не дам. Ты за деньги сочинишь всё, что в голову взбредёт.

Козак недовольно засопел.

– Есаулу не веришь?

– Ноне люди и повыше чином самозванцу с потрохами продались, только как потом своим детям в глаза смотреть будут? Опозорят свой род. А тебе за помощь предлагаю жизнь. Согласись, это самое дорогое, что у тебя есть.

Есаул посидел в раздумье, понурив голову, и вроде случайно взялся за рукоять сабли.

– И не думай!

Он поднял голову: прямо в лицо ему смотрел ствол пистолета.

С этого момента козак ещё больше укрепился во мнении, что перед ним не простолюдин. Те носили кастеты, ножи, топоры – но никак не пистолеты.

– Хорошо, согласен, – выдавил он. – Если что интересное узнаю – как тебя найти?

– Искать не надо. Передай батюшке Матвею, что видеть меня хочешь, а на другой день и приходи – в это же время.

– Устраивает, – вздохнул козак.

– По мелочам не дёргайся. Ну, удачи тебе, есаул.

Хоть и с гонором, но козак согласился на сотрудничество. Ничего, ещё спасибо говорить будет, что согласился.

Из храма Андрей направился к дому Голицына – вдруг новости интересные есть? Однако слуга его дальше ворот не пустил.

– Князь в нетях. Куды уехал – не знаю, – ответил он на вопрос Андрея.

– И давно его нет?

– С утра.

Стало быть, князь в городе.

Пришла весна. Дороги за городом развезло, а московские улицы покрывал слой снега, перемешанный с водой. Прохожие жались к домам, но проезжающие кибитки, повозки и кареты всё равно обрызгивали их водой.

Потом набухли почки на деревьях, снег моментом сошёл и прилетели перелётные птицы.

Через батюшку Матвея Андрей изредка получал записки, написанные корявым почерком, где иногда сообщались пароли для беспрепятственного выезда через польские заставы. Но на встречу есаул его не приглашал.

Однако в середине апреля, когда Андрей пришёл в храм, батюшка отозвал его в сторонку и огляделся вокруг:

– Известный тебе человек срочно хочет увидеться с тобой.

– Где и когда?

– Сегодня же. Он после пяти часов будет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю