Текст книги "Мир снов"
Автор книги: Юрий Мымриков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Глава 4
Неужели я вновь вижу сон?
Я тянусь и беспомощно падаю вниз.
Ты заводишь меня все глубже в этот лабиринт,
Я не боюсь, я…
***
«Хватит спать, проснись. Иди за мной, я проведу тебя к выходу, не отставай, еще немного осталось. Идем же, не бойся, я тебя приведу к реальности».
– Марина? Я слышу твой голос, но не вижу тебя. Это правда ты? Мне трудно дышать, Марина.
«Не мешкай, следуй за мной и не задавай вопросов, на которые ты знаешь ответы, держи меня за руку, пока не исчезнет твой страх».
– Почему ты ушла? Бросила меня? Марина, я не вижу тебя. Где ты, Марина? Почему так темно?
«Иди за мной, верь мне, успокойся, все будет хорошо, я выведу тебя, я знаю, я смогу, закрой глаза Кирилл, закрой, прошу тебя, все уже позади, теперь все позади… И – я не Марина».
– Марина, нет – это точно ты. Это моя вина, не уходи, стой, стой, возьми меня с собой, Марина, Марина…
Белый больничный потолок сразу озарился восходящими лучами солнца. Ведь палата находилась на самой солнечной стороне. Солнцу не мешало ничего, ведь за окном не было высоких деревьев.
– Он открыл глаза, Олег, он открыл глаза.
– Да, Кристина, он вернулся, наконец-то, Кирилл, с возвращением.
Открыв глаза, я не сразу понял, что произошло. В глазах был какой-то туман со звездочками. Это продолжалось пару десятков секунд. В голове был какой-то кавардак. Все смешалось, сон, реальность, быль. Состояние полного отчуждения никак не желало уходить. Мозг не хотел воспринимать ни чего, он просто молчал, не желая заводиться. Казалось, что я спал вечность, было такое ощущение, что мой сон переплелся с другими снами находящимися рядом людей, со снами, в которых я перебывал.
Я видел свет дня. Надо мной стояли дядя и тетя.
– Николай Павлович, он очнулся, – слышал я знакомый женский голос.
– Да, Кристина Викторовна, это чудо, это чудо, жаль Сергей Петрович этого не видит.
Медленно и неспешно сознание начало как бы возвращаться в свои рамки, и я смог даже выговорить несколько не связанных слов.
– … тетя, дядя я… вы меня… я могу…
– Тихо, тихо Кирилл успокойся, да это мы.
– Что же, Олег Юрьевич, Кристина Викторовна, давайте выйдем на время. Ему нельзя сейчас резких всплесков, медсестра сейчас придет и присмотрит за ним.
– Я хочу остаться с ним, – слышал я голос тети.
– Это сейчас лишнее, я вас уверяю, пойдемте, теперь уже все будет хорошо.
«Меня видят, меня видят, что же это все было, Марина, Лада, потом взрыв, может сон?».
Я попытался пошевелить рукой, ах да, я забыл, что был привязан к койке, но пальцами я могу шевелить. Руки болели и очень крутило в ногах, но особенно болела голова, а именно затылок. У меня было такое чувство, будто я лежал на чем-то твердом и этот предмет давил и врезался мне в голову. Я чувствовал свое тело, чувствовал запах пусть даже лекарств и больницы, но я его ощущал. Я услышал не громкое и убаюкивающие курлыканье дикого голубя, который сел на подоконник. Не большое оживление в коридоре отделения, словно говорило всем больным, что настало утро.
В мою палату тихо и скромно постучали. Собрав все свои силы, я смог четко произнести:
– Заходите…
В палату вошла она. Значит, это был не сон. На ней был тот самый сарафан, в котором я увидел ее впервые. Это была Лада.
– С возвращением в мир людей, – улыбнулась она мне.
Я улыбнулся ей в ответ.
– Лада, я думал это…
– Ничего не говори, набирайся сил. Это я поначалу думала, что я сумасшедшая – разговариваю с духами, а оказывается, все это правда.
Она прикоснулась своей рукой к моему лицу, я почувствовал прохладу ее ладони, нежность и мягкость ее кожи.
– Отдыхай, набирайся сил, я еще приду к тебе, не забывай, ты должен мне вечер чаепития, – опять улыбнулась она и, на выходе из палаты, помахала мне рукой.
Только она вышла, как в палату заскочила тетя Кристина и пристально посмотрела на Ладу.
– Плевать на них, я хочу побыть с тобой. Ты можешь говорить Кирилл? – и она присела рядом со мной, – Должно быть все эти ремни жутко жмут, давай я их сниму и все эти приборы больше не нужны.
Она расстегнула ремни на моих запястьях и поснимала с рук и ног электроды. Я поднял руки.
– Спасибо тетя, ой как же хорошо, только, что-то еще под головой мешает.
Она приподняла мою голову и достала оттуда маленький квадратный приборчик с каким-то датчиком, и бросила его на пол.
– Так легче? – погладив меня по голове, спросила она.
– Да, спасибо, как же все таки приятно чувствовать себя, я хочу подняться на ноги.
– А ты сможешь? Может лучше не сразу?
– Я хочу подняться, – настоял я на своем.
Ноги мои болели как после долгого онемения, и поначалу не слушались меня, но держась за тетю, я все-таки поднялся на ноги и устойчиво смог стоять на них.
– А что это была за девушка, которая только что выходила от тебя?
– Это Лада, моя знакомая.
– Знакомая? Но ведь… Ладно не бери в голову.
Отпустив тетю, я сделал несколько шагов самостоятельно, шаги были неуверенные, словно у ребенка – делающего первые шаги, но вскоре я привык и мог сам ходить по палате.
В палату заскочил дядя Олег, а следом доктор, которого недавно я яростно пытался избить.
– О-о-о посмотрите, кто встал на ноги, – сказал мне дядя и подошел ко мне, крепко обнял меня, – С возвращением, племяш, – шепнул он мне на ухо.
– Я тоже рад видеть тебя, дядя.
– Впервые вижу в своей практике, что бы человек так быстро приходил в себя после такой долгой комы. С возвращением Кирилл, – сказал мне доктор.
– Спасибо, Николай Павло… – дядя и тетя переглянулись и посмотрели на врача.
– Вы разве знакомы? – одновременно сказали они.
– Да вроде нет, я не представлялся ему, так ведь, Кирилл?
– Давайте не будем грузить его вопросами. Мы можем забрать его домой? – сама того не подозревая выкрутила меня тетя Кристина.
– Можете, но не сегодня, нам нужно сделать еще некоторые анализы и тесты перед выпиской.
– Но, Николай Павлович, – возразил Олег.
– Олег Юрьевич, я сказал Вам – НЕТ, завтра, завтра мы его выпишем, если он будет себя хорошо чувствовать, вы ведь не хотите подвергать его здоровье опасности.
– Но мы можем хотя бы еще побыть с ним?
– Да, Кристиночка, конечно, но также не долго, ему нужен покой, еще раз с пробуждением Кирилл, – и он, пожав мне руку, вышел из палаты.
– Может, ты приляжешь, Кирилл? – предложил мне дядя.
– Нет, дядя, належался уже, теперь точно спать долго не буду.
Мы просидели втроем почти до самого вечера. Вернее, просидели дядя и тетя, я провел все время на ногах, разминая их приседаниями. Они рассказывали мне о нашем мире, стране, а я только делал удивленный вид. Я полностью подчинил себе свое тело, ноги и руки уже не так сильно болели, а вот затылок еще болел очень сильно.
После ухода моих родственников, я как обычно, по привычке подошел к окну и посмотрел в него. Но не долго мне предстояло заниматься этим занятием, в палату зашла Лада.
Она рассказала мне о том, что же случилось. Оказывается, после того взрыва прошло два дня. И все эти два дня, были постоянные перебои с электричеством. При первом же отключении сгорело много медицинской аппаратуры. Но что само больше повергло меня в шок, так это то, что во взорвавшемся доме жил Малышев со своей дочкой и маленьким внуком. Из новостей она так же узнала, что именно в квартире Малышева был взрыв, взрыв газа. Он и его внук погибли, но его дочь осталась жива, ее нашли в шоковом состоянии на улице.
– Ну, Кирилл, как насчет вернуть должок? У меня еще осталось пару пакетиков чая из кабинета Малышева, царство ему небесное.
– Да, я помню, пойдем.
Выходя из палаты, я кинул взгляд на аппаратуру, которая до сих пор стояла на столе возле моей койки. И заметил прибор, лежавший на полу, который тетя Кристина достала из под моей головы.
Я подошел и взял его в руки. Провод от него просто тянулся к розетке и не был связан с остальными приборами. Я вытащил вилку прибора из розетки и заметил, что вилка была расплавленная, видимо от скачка напряжения. Смотав провод на приборчик, я положил его в брюки, которые принесли мне родственники.
Поднявшись в палату Лады, она усадила меня на кровать напротив своей, а сама кинула кипятильник в одну из двух приготовленных заранее чашек и села напротив меня.
Разговаривали мы довольно долго. Лада рассказала мне о своей жизни и, что после несчастного случая, какого именно она не назвала, у нее стали появляться галлюцинации, она стала видеть то, чего просто не может быть в реальности, что после этих событий у нее появилась тяга к рисованию. Я старался слушать ее, но моя голова была заполнена мыслями, мыслями о Марине. Я все-таки хотел докопаться до правды, и сейчас я имел такую возможность. Лада иногда замечала мой пустой взгляд, но видимо, из вежливости, продолжала свой рассказ.
За весь вечер мы выпили где-то по три чашки чая. Я заметил, что Лада просто отключается от усталости, она уже лежа разговаривала со мной, а после просто уснула. Я укрыл ее одеялом и проел рукой по ее волосам, прикоснулся ладонью к ее лбу.
Я очутился на знакомой мне крыше, а Лада спиной ко мне и снова рисовала.
«Чего? Неужели моя способность посещать человеческие сны осталась?».
Все в ее сне было в точности, как и в прошлый раз, та же хмурая, пасмурная погода. В том же месте стояла Лада.
«Ей снится, один и тот же сон?» Задумался я.
И как в прошлый раз, медленно начал подходить к ней, дабы не испугать, ведь она стояла почти на краю крыши. Но, в этот раз она меня заметила раньше и я уверенно подошел к ней. Я увидел, что она все также рисует карандашом.
– Что ты рисуешь? – поинтересовался я, – рисунка я не видел, так как она закрывала его, – Пейзаж города?
– Нет, портрет, он из моих воспоминаний, но он еще не окончен – громко произнесла юная художница.
– Можно взглянуть?
– Нет, нельзя, он не окончен еще.
– Ну, почему? Лада, покажи.
– Нет, – она схватила мольберт и с силой бросила его с крыши, – Он еще не окончен, не окончен, – завопила она.
– Тихо, тихо, успокойся, а ты могла бы нарисовать меня? – пытаясь как то сменить тему, спросил я.
– Могу, почему нет, только не на крыше.
– Всегда хотел себя увидеть себя в образе Наполеона.
– Думаю, ты мог бы очень хорошо получиться.
Неожиданно крыша задрожала, соседние дома стали удалятся вдаль. Я как и в прошлый раз быстро создал дверь и вышел через нее.
Я оказался возле Лады, она немного приоткрыла глаза и сразу же их закрыла, снова уснула.
Моя голова раскалывалась от боли. Было такое чувство, что моим мозгом играли в футбол. Я вышел из ее палаты и направился в свою. Подходя к двери своей палаты, я почувствовал, что что-то течет по моей щеке, я вытер ладонью и взглянул на нее – это была кровь, она текла из моего правого уха.
Зайдя в палату, я вытер кровь полотенцем и подошел к окну, прислонил болевшую голову к прохладному стеклу. Боль постепенно отпускала, кровь также больше не текла.
«Неужели так случалось всегда, когда я посещал чужие сны? Но почему Марина мне не говорила об этом? Марина… Что с тобой?».
Я погрузился в воспоминания того времени, когда я мог видеть ее, прикоснуться, обнять крепко-крепко. Почему я так мало говорил, как сильно я люблю ее.
Нет смысла пытаться заглушить боль. Забыть ее. Она всегда будет напоминать о той ране, что никогда не забудется: открытой и вечной. Она всегда жива и всегда внутри… Любовь всегда оставляет след – это выдают шрамы, шрамы в душе и на сердце. Воспоминания… Время, что мы провели вместе, прошло. Теперь я могу просто верить…
Лада верно говорила, о том, что жизнь продолжается, а моя – только начинается, начинается с нуля. Марина хотела использовать свой дар на добро и этому же учила меня.
Ночь накрывала город и меня. Впервые за долгое время я почувствовал усталость, хотя спать я не хотел, но ноги очень болели, видать, от не привычной нагрузки. Ложась на койку, я вытащил из кармана тот прибор, который был у меня под головой. Он был белого цвета, размером со спичечный коробок, может, чуть больше. С одной стороны на нем был круглый прямо по центру датчик или электрод. Выполнен прибор был из твердого материала, но это был не металл, больше похоже на очень твердый и качественный пластик.
– Для чего же ты нужен? – спросил я у бездушной вещицы и смотав провод на нем, отправил его в тумбочку.
Я закрыл глаза. Но – я не спал… Все думал и думал… И так всю ночь.
***
Утро обрушилось на клинику. А я так и не спал, прокручивал воспоминания и наматывал круги по своей палате, в дверь которой сильно и настойчиво постучали.
– Входите, не стесняйтесь, – я представил, что ко мне заходит Лада, ну, или Марина, но почему я сразу представил Ладу?
– Доброе утро, – поздоровался незнакомый мне мужской голос.
В палату впихнулся блондинистый парень. На вид ему было годочков тридцать пять. Он был невысокого роста с приятными чертами лица. Одет человек был очень радостно, зеленая шведка с белыми и черными листьями на ней – будто незнакомец прибыл прямиком с Гавайев, светло-серые брюки с сандалиями на босую ногу. На его плечах на одну бретельку весел черный рюкзак с надписью Adidas.
– Я вас знаю? – я задал вопрос знакомцу.
– Сомневаюсь, я Артур Фогель, – слегка помедлив, он протянул мне свою руку, – Я корреспондент нашей местной газеты «Вести», очень хотел бы взять у Вас интервью, если Вы не против, естественно?
Я осмотрел его взглядом с ног до головы.
– Я не против, – протянул я ему ответно руку.
Он пожал ее с непривычной мне силой, после чего моя рука отдалась непривычным для меня ощущением.
– Прошу прощения, не рассчитал сил, Кирилл, могу ведь я называть Вас по имени, – поняв свою вину, задал мне он свой второй вопрос.
– Все в порядке, можете даже на ты, я не против интервью.
– Аналогично, – улыбнулся он мне, – Я присяду.
Артур пододвинул стоящий у окна стул и сел возле меня, достал из рюкзака диктофон.
– Приступим, – журналист нажал на кнопку записывающего устройства.
***
– Люди такие жалкие. Как забавно наблюдать за вами, когда вас подвергаешь опасности. Вы забываете обо всем, кроме, как спасти свою жалкую шкурку, свое тело, в котором не осталось ни капли души. Вы бросаете всё и всех, ради спасения своей оболочки, не замечая, что внутри вы – пустышка. Вы, лишь корм, пища – для таких, как он. Ваши сны, кошмары, станут явью, и тогда-то вы почувствуете на себе, что значит быть кормом. Пыль заменит ваши души, а разумы обратятся в камень. Не так ли… Марина?
– Зачем все это? Вы вернули мне тело, ради того, чтобы привести сюда, сюда – на место где от вашего желания, голода погибли люди, дети? Зачем, ради уничтожения одного человека убивать стольких? Сергей Петрович хотел меня…
– Убить, убить тебя Марина, но мой хозяин не позволил ему, он дал тебе второй шанс. Понимаешь, ты, ты особенная, ты сильная, и он хочет открыть тебя. Ты такая же, как и я, мы должны быть выше их, они всего лишь корм для нас, и ты это почувствовала, когда побывала во сне этого морально пустого человека. Ответь мне Марина, ты ведь хотела этого, да? Скажи мне, ведь хотела убить его душу во сне и завладеть ею, пусть она вся черная и грязная, но ты была голодна. И я, и он видит это и сейчас, но ты противишься. Не сопротивляйся, он тебе даст возможность утолить голод или умереть.
– Я не буду, нет, не буду, я не буду…
Человек прикоснулся к ее голове, она пошатнулась и обмякла, ее голова опустилась, но она по-прежнему стояла на своих ногах.
– Увы, я не могу заставить тебя это сделать, а вот он сможет, или вскоре ты сама этого захочешь, он взглянул на людей, разбирающих завалы недавно взорвавшегося дома. ЧЕЛОВЕЧЕСТВО – такое громкое слово, такое – величественное. Вы – капля в ливне, вы – лишь цифры, а не личности. Вы продавали души – ради тщеславия, славы, богатства. И вам всем жить с этим. Вы и ваш придуманный мир скоро исчезнет и придет тот, о ком вы давно знали, но забыли, Нубар покажет вам свою истинную сущность. Бегите и прячьтесь, ведь небо запылает! Вода поднимется, вас накроет. Ничто вас не изменит. Никто не спасет вас от вас самих… Пойдем моя дорогая, нам пора, тебя ждет встреча с судьбой.
Он обнял ее за плечо и повел в сторону от дома, медленно удаляясь. Они скрылись из вида, ничего не подозревающих людей, которые разгребали завалы его недавних действий.
***
С моей выписки из больницы прошло уже ни много – ни мало, а целых две недели.
Я живу сам в квартире моих родителей, так я сам захотел. Дядя записал меня на реабилитацию, теперь я посещаю спортивный зал и еще психолога. Дядя также приобрел для меня ноутбук и мобильный телефон с камерой. Так, что я постепенно становлюсь полноценным членом современного общества. В финансах я также не нуждаюсь, кредитная карта оформленная на меня имела большой кредитный лимит, за который мне не нужно было рассчитываться. Дядя сделал все, но пользоваться его добротой долго я не хотел.
Я часто проведываю Ладу в больнице. В последние время мы с ней очень сблизились. Сблизились – в плане дружбы. Я постоянно думаю о Марине и не могу прекратить винить себя за то, что случилось, хотя это была больше внутренняя вина, я не подавал вида когда кто-то был рядом. И, конечно же, о моем даре никто не знал, кроме Лады, естественно. Больше я ее сны не посещал, хотя она догадывалась, что я был у нее в снах и даже предложила нарисовать мой портрет. Ведь во сне я просил ее об этом, но я постоянно отказывался, ссылаясь на то, что пока не готов.
В общем, жизнь входила в обычное русло, я начал привыкать к тому, что у меня есть потребности в питание и других обыденных вещах, которые мне не нужны были, тогда, когда я находился во сне, но и к этому я тоже привыкал. Я рад был чувствовать себя живым, ощущать запахи, вкусы, усталость. Единственное, кого мне не хватало, так это Марины. Я не знал о ее судьбе, жива ли она или, может, лежит где-то в какой-то клинике, все также пытаясь прикоснуться к себе. Единственный человек, который, мне кажется, мог бы мне помочь – это был Артём. Ведь во сне мы были с ним очень хорошими друзьями. Он всегда поддерживал меня и я помню о словах Марины, что он играет во всем этом не последнюю роль. Хотя я толком не понимал, какую игру она имела в виду. Поэтому, я попросил дядю Олега, навести справки о нём и со дня на день я должен был получить всю информацию о нем.
Сегодня я пообещал прийти к Ладе, она хотела мне показать свою работу, над которой трудилась все время, пока перебывала в клинике. И я не хотел заставлять ее ждать.
Когда я пришел в больницу, меня с улыбкой встречали все доктора и медсестры, видимо, они были рады тому, что я пришел в сознание. Я чувствовал их искреннюю радость за меня и наверное гордость за себя, ведь после моего выздоровления клиника получила хорошую популярность и, конечно же, приличную материальную помощь со стороны моего дяди.
Я поднялся на пятый этаж на лифте, в который меня пригласила одна из тех медсестер, которые ухаживали за мной во время моего пребывания здесь. Весь путь в лифту она не сводила с меня взгляд и улыбку, от которой я чувствовал себя слегка неловко и, возможно, даже покраснел.
Постучав в дверь палаты, я вошел в нее. Я увидел Ладу, напротив нее сидела женщина, лет сорока. Видимо это была ее мама. Только я зашел в палату, Лада сразу вскочила с кровати. Она была одета в кремовую майку с хаотическими узорами и в милые розовые шортики почти до колен, с какими-то мордочками на них, от вида которых я не сдержался и улыбнулся.
– Привет Кирилл, Что такое? Почему ты улыбаешься? – и она слегка покраснела, – Что?
– Ничего Лада, привет. Здравствуйте, – повернул голову к женщине, поздоровался я.
– Добрый день, хорошо, не буду вам мешать, я пойду, выздоравливай доченька, я завтра зайду, – и она поцеловала ее в щеку – поспешила на выход, – До свидания, – произнесла она мне на выходе.
– Всего доброго Вам, – ответил я и провел ее взглядом.
– Милая женщина, – сказал я Ладе, когда женщина вышла из палаты и закрыла за собой дверь, – Милая – как твои шортики, – снова улыбнулся я на все тридцать два зуба.
– Что тебе не нравится? – снова став цвета шорт, проронила Лада.
– Да нет, все нормально, извини, как ты себя чувствуешь?
– Да нормально, это моя мама была, ты присаживайся, не в гостях ведь.
– Это тебе, – я достал из пакета несколько бананов и коробку конфет и новенький чайник взамен ее кипятильнику, – И вот это, – я протянул ей коробочку, – Ты говорила тебе скучно вечерами.
– Что это?
– Это плейер, я вчера тебе прикупил и записал тебе туда песен, увы, не знаю твои вкусы, думаю тебе понравится, раньше мы от этого просто фанатели.
– Спасибо большое, – она обняла и поцеловала меня в щеку, от неожиданности я дернулся.
– Ой, прошу прощения, – опешив, извинилась Лада.
– Да ничего, ну что, показывай свое творение.
– Только пообещай не смеяться, хорошо, – потирая руки, подошла она к накрытому мольберту.
– Ну, если ты не нарисовала свои шорты, то этого гарантировать я не могу. Хорошо, давай показывай, но заранее предупреждаю, критик из меня – никудышный.
Она сняла ткань с мольберта и отошла в сторону.
– Вот смотри.
На картине было именно то, что я видел в ее сне, но уже все более – четче и теперь я мог полностью ее рассмотреть. Нарисован был вовсе не человек, а некое человекоподобное существо с длинной головой и большим шрамом на ней практически через всю голову, узкими маленькими глазами и таким же маленьким ртом, ни носа, ни ушей у существа не было. У него были длинные тонкие руки с худощавыми пальцами. В одной руке оно держало зеркало, в отражении которого были глаза, смотревшие вверх на существо с просящим или молящим пощаду взглядом. У другой его руки было все тоже существо похожее на собаку, но с вытянутой, тонкой мордой. Существо и зверь находились в помещении с маленьким окошком, за которым была тьма.
Я стоял и молча рассматривал картину, пока Лада смотрела на меня и на мой взгляд.
– Тебе не понравилось? Да? – не дождавшись моей оценки, первой заговорила Лада.
– Нет, нет, напротив, очень, оригинально, профессионально, только я не знаю, что ты хотела передать ей, я слегка не понимаю смысла картины.
– Я тебя поняла, – и она не глядя на картину, накрыла ее тканью, – Сейчас я тебе все объясню.
Я сел на койку, она рядом со мной.
– Понимаешь, это существо, на картине, оно несет страх, боль, несчастье. Оно – монстр, без сомнения, оно – монстр. Жизнь обычных людей для него – мгновение. Оно ничего не чувствует, не боится и не беспокоится по пустякам. Да и зачем ему это, у него вся вечность впереди. Оно не подвластно человеческим страстям, и полностью уверено в себе. Слова «страх», «любовь» и «сомнения» ему просто не ведомы. Как и чувства, которые скрывают эти слова. Оно совершенно лишено мягкости, ибо граниту мягкость ни к чему. Оно никогда никого не прощает. Оно не знает, как это – прощать. Именно, поэтому, у него нет ушей, что бы слышать мольбы и просьбы «простить, помиловать». У него есть помощник, хотя, даже не помощник – слуга, раб, готовый выполнить любую его прихоть. Он всегда у его правой руки и готов выполнить любую его извращенную похоть. Если слуге нужно убить, он просто делает свою работу, не задумываясь о последствиях и жертвах. Ведь его хозяину важен только результат, а не последствия. Его невозможно остановить, от него практически невозможно скрыться. Он хладнокровен, силен и смертельно опасен. Он ни о чем не жалеет, не сомневается, не колеблется. Он не понимает, зачем жалеть о том, что сделано? Не может понять. Зачем жалеть того, кого приказано убить? Таким сделал его хозяин, на которого все смотрят снизу вверх. Они просят помиловать их, увы, существо не умеет жалеть.
Лада встала с койки и подошла к мольберту, вновь сняла с него ткань, я снова взглянул на рисунок.
– Но есть все же тот, кто не боится его и он будет ждать его снаружи, в той темноте, что существо несет за собой, – и Лада показала мне на расплывчатое, нечеткое пятнышко в окне. На рисунке, присмотревшись, я увидел в нем сходство с человеком, который держался за фонарный столб, из которого светил яркий свет.
– Только он способен остановить его.
– Ну, вот думаю и все, – Лада снова накрыла мольберт и уселась уже возле меня, совсем рядом.
– Откуда ты все это взяла? Такой мрачный и пугающий образ, как только я увидел его, почувствовал страх, холод. Твой рисунок передает неимоверную атмосферу. А после твоего объяснения так вообще…
– Кирилл, это не просто рисунок, и не просто образ, это все причина моего нахождения здесь, причина всех моих страхов и причина реальная.
– Так может, ты расскажешь, что же с тобой произошло? – и я взял ее за плечи, посмотрел ей в темно зеленые глаза, в которых я увидел страх.
– Нет, Кирилл, не сейчас, – она опустила глаза, – Может потом, когда-нибудь.
– Ты можешь всегда на меня рассчитывать, я не дам…
Я хотел сказать «Что не дам ее в обиду» но вспомнил, что один раз я уже не сдержал свое обещание, давшее Марине, решил сменить тему.
– Ну что, чаем ты меня угощать будешь? Конфеты-то тают, между прочим.
***
Суббота. Последний летний день. Утро. Первый свет стремится в окно, пробивается через занавеску и попадает прямо на лицо Кирилла, но его глаза открыты, как и всегда, ведь ночами он не спит. Чем больше он старался уснуть, тем меньше чувствовал себя уставшим. Он не мог уснуть, у него просто выработался иммунитет ко сну. Все время по ночам он думал о Марине, которая не покидала его мысли. Отмахиваясь от луча рукой, будто это поможет, он переворачивается на бок и закрывает глаза. И снова его процедура перебита, на этот раз звонком на мобильный.
– Алло, привет Кирилл.
– Доброе утро, дядя.
– Ну как ты? Не разбудил?
– Все отлично, нет, не разбудил.
– Ну вот и славненько, я по делу звоню. Значит, пробили твоего Артёма, и нашли его, и он сейчас как раз в наш город опять приехал, записывай адрес его и телефон. Так работает он в фирме «АКВИЛОН» она занимается…
– Доставкой питьевой воды, да дядя? – перебил он его.
– Откуда ты знаешь? Только не говори, что ребята зря напрягались.
– Нет, почему же, я слышал об этой фирме, так диктуй адрес, ага… Да… – делал вид, что записывает, говорил в трубку Кирилл.
– Записал?
– Да, дядя, спасибо.
– Тебе ни чего не нужно? Все есть?
– Нет, дядя, и так вы с тетей Кристиной много для меня сделали, ей привет, кстати.
– Хорошо, передам, ну ладно, бывай племяш, если что…
– Да, да, да, я помню, позвоню, спасибо, до связи.
Он нажал на кнопку отбоя.
«И так, значит, все данные об Артеме не изменились, и точь-в-точь такие же как и во сне, славненько, тогда сегодня я его навещу», подумал Кирилл и встал с кровати, потянулся.
Одна сотня приседаний, взмахи руками в разные стороны, разминка спины и шеи. Это обязательные упражнения, которые были назначены ему тренером. Холодный душ. Легкий завтрак, состоящий из кофе и печенья с сыром. И он готов.
Дорога к фирме «Аквилон», заняла у него минут сорок на одном из маршрутных такси. Кирилл подошел к четырехэтажному зданию, на вывеске которого висела вывеска «Аквилон – сделаем жизнь чище». Зайдя в здание, к нему сразу подошел охранник:
– Здравствуйте, чем могу помочь?
– Здравствуйте, я бы хотел повидать Артёма Сельникова.
– А Вы, по какому вопросу?
– Вообще-то по личному, друг я его.
– Сейчас я позвоню ему, спрошу.
– Нет, не нужно, я хотел сюрприз ему сделать, мы давно не виделись.
– Хорошо, проходите, второй этаж и направо в конец коридора, сейчас я вам временный пропуск выпишу, на кого выписать?
Кирилл с пропуском в кармане, поднялся на второй этаж и последовал по указанному маршруту, подойдя к двери, на которой была табличка «Оформление заказов». Он постучал в нее.
– Входите, – услышал знакомый голос за ней и вошел в кабинет.
За столом сидел Артём и разговаривал по телефону. Увидев Кирилла, он быстро положил трубку со словами «Я перезвоню», встал со своего места и направился к нему на встречу.
– Твою же мать, кого я вижу, кто это тут у нас, Кирилл, да?
– Здравствуй Артём Сельников. Да Кирилл, узнаешь?
– Конечно, узнаю, человек в коме, – и он протянул ему руку, Кирилл ответил взаимным рукопожатием.
– Как живешь, как можешь? Как нашел меня? Блин как я рад тебя видеть не лежащим, ну проходи, присаживайся, чай, кофе, покрепче, рассказывай…
– Ты совсем не изменился, Тём.
– Не изменился? Мужик, ты меня второй раз в жизни видишь в осознанном состоянии.
Кирилл присел к нему за стол, Артем так же сел за свое место.
– Второй раз, значит? Ну, раз второй, значит, я могу много чего о тебе рассказать, кстати, как рана? Не беспокоит?
– Нет вроде бы, бывает на погоду побаливает, – он поднял рубашку и повернулся спиной. Кирилл увидел шрам на боку длинной около восьми сантиметров, точно такой же как и в своем сне.
– Да, не хило он нас тогда.
– Это да, это да, главное, что «сидит» чувачек на зоне и сидеть еще долго, ты то как? Давно выписался?
– Да вот… – не договорил он, как Артем перебил его.
– А как меня нашел? Дядя подсобил, да?
– Дядя только название твоей фирмы дал, а все остальное я знал и так.
– Знал? – с удивлением спросил Артем.
– Да, знал, понимаешь ли… – хотел договорить Кирилл, но Артем снова его перебил.
– Так слушай, работать в субботу у меня желания нет. Поехали где-то «выпадем», посидим и там ты мне все и расскажешь. Рад, что ты вернулся, не знаю почему, но очень рад. Поехали.
Артем, будучи человеком с импозантной наружностью и харизмой, мог запросто рассказать и спросить практически обо всем. И он без стыда рассказывал о своих любовных похождениях после выписки из больницы. И после каждого выпитого бокала пива, его рассказы были все пикантней и пикантней. Он даже чуть было не сосватал Кирилла на официантке, которая обслуживала их в этот вечер. Помимо интересного характера его, друг имел очень привлекательную внешность. Он был высоким и стройным, имел обычное, не спортивное телосложение, а его светло-русые волосы всегда манили девушек и женщин своей пышностью.
***
Алкоголь сделал свое дело. За все время после моего возвращения я не пил спиртного и я, наплевав на иммунитет ко сну, уснул. Мне снился сон, которым я не управлял, я просто спал. Сон не представлял из себя ничего необычного: школа, дети, автомобили, лес, все было в нем спокойное и обыденное. Воскресным утром я проснулся и чувствовал себя живее всех живых. Проведя ежедневную утреннюю зарядку, я вышел из своей комнаты.
Наш вчерашний вечер с Артемом удался. Бедолага, до сих пор спал на диване в моей квартире. Конечно же, мой отчет, выпитого Артемом, сбился на восьмом его бокале пива, мне же хватило только двух. Я ему поведал всю свою историю, и на мое удивление он во все поверил.
– Артем, подъем, хватит отлеживаться, – ткнул я его в бок.
– А-а-а-а, что? Где я? А где Люда? – протянул он.
