Текст книги "Убить вампира (СИ)"

Автор книги: Юрий Безрук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

10

Михайлов осторожно вошел в сарай и вздрогнул, когда за его спиной сильно захлопнулась дверь.

«Неужели на дворе поднялся ветер?» – подумал он, привыкая к темноте.

Здесь оказалось еще темнее, чем в доме. Пахло сыростью и затхлой гнилью. На каждом шагу из-под его ног поднималась густая пыль.

«Быстро стало темнеть», – опять подумал Михайлов и зажег спичку. Она на мгновение осветила небольшое пространство возле него. Он успел заметить справа от себя на гвозде керосиновую лампу, снял её, поднял защитное стекло и зажег фитиль. Теперь стало немного светлее, и Михайлов смог все хорошо рассмотреть.

Сарай оказался небольшим, но длинным: метров двенадцать в длину и шесть в ширину. Наверное, когда-то здесь была конюшня, потом возле неё построили дом. Справа и слева сарай был забит сеном. Оно хранилось и на чердаке, больше похожем на антресоли.

«Зачем Кречету столько сена, – удивился Михайлов, – у него же нет скотины?»

Он выдернул пучок из кучи и поднес поближе к свету. Сено оказалось несвежим, скорее всего, прошлогодним. Как оно еще не вспыхнуло от прелости?

Михайлов стал взбираться по высокой деревянной лестнице. Оказавшись наверху, он посветил вокруг, но и тут, кроме сена, ничего не было. Он разгреб несколько холмиков, но под ними тоже ничего не обнаружил.

«Здесь, наверное, бесполезно искать. Надо только допрашивать Кречета. Без его помощи Лайму не отыскать», – подумал Михайлов, спускаясь вниз. Все-таки придется ему порыться и в этих кучах. Он подвесил лампу повыше, чтобы лучше осветить помещение, взял стоявшие у двери вилы и стал разгребать сено сначала с одной стороны, потом с другой. В воздухе поднялась пыль.

«Неужели придется рыться до утра?» – спрашивал себя Михайлов, видя, что сена в сарае не так уж и мало, и если ему захочется перекидать всё, то на это уйдет уйма времени. Однако делать нечего. Такие сеновалы – самое удобное место для того, чтобы что-нибудь прятать. Хотя, кто знает, может, он роется тут напрасно.

Неожиданно вилы потяжелели, как будто на них бросили что-то упругое и массивное. Михайлов воткнул вилы поглубже и напрягся, пытаясь поднять груз. Тот вроде поддался. Михайлов потянул его на себя и увидел, что это тоже сено, только уложенное в плотный куб. Значит, насыпано сено было только сверху, а дальше шла стена из сенных блоков. Зачем?

Михайлов быстро раскидал по сторонам то, что мешало ему добраться до стены из сена, и увидел, что кубы плотно перетянуты вокруг веревками. Он крепко ухватился за одну из них и с силой потянул на себя. Куб выпал из своего гнезда, обнажив чернеющую пустоту. Михайлов потянул второй куб, потом третий, пока не образовался проход, достаточный, чтобы забраться внутрь.

Свет от керосиновой лампы сюда не проникал, и Михайлов вынужден был снова зажечь спичку.

Вспыхнувший на мгновение свет выхватил из замкнутого темного пространства гроб, стоявший на таких же кубах из сена, какие окружали эту своеобразную пещеру.

Михайлов медленно приблизился к нему, чувствуя, как сильно стучит сердце. Он зажег еще одну спичку и, присветив себе, откинул крышку гроба. Там, еще не сгнившая, однако посиневшая, со множеством зеленых пятен на лице, лежала Лайма. Одной рукой она прижимала к себе голову Кравченко.

Михайлова как молнией поразило. Он попятился, придерживаясь рукой стен, и выбрался из этого жуткого склепа из сена наружу. Он был потрясен. Все это никак не укладывалось в сознании. Почему Кречет не захоронил свою дочь на кладбище? И откуда здесь оказалась голова Кравченко? Конечно, Михайлов ожидал от поездки в Пырьевку многого, но только не этого.

Надо взять фонари, позвать сюда всех, немедленно раскидать это тленное сено.

Он вспомнил, что видел в бардачке машины Горюнова фонарь. Нужно взять его, иначе тут и сам голову потеряешь.

Михайлов выбрался из сарая. Небо заволокло серыми тучами, сумерки быстро окутывали двор. Опустившийся на огород белесый туман полностью скрыл кладбище.

– Горюнов! Горюнов! – крикнул Михайлов, но никто ему не ответил.

Он сам пошел к машине, тоже утонувшей в тумане. На какое-то мгновение острое предчувствие опасности охватило его. Он снова крикнул громко:

– Свирида, как ты там? Ты меня слышишь?

Но и Свирида ему не ответил. Видно, еще не пришел в себя. Михайлов побрел к тому месту, где они оставили машину. Вскоре из тумана показался бампер. Потом появились и остальные части. Обе задние дверцы оказались открыты.

– Свирида, где ты? – спросил Михайлов, приближаясь.

Какой-то глухой чавкающий звук послышался из салона. Михайлова бросило в пот. Внизу левой дверцы он заметил две ноги. Кто-то стоял на коленях на земле, туловище было скрыто в машине.

«Что это?» – подумал Михайлов, и рука его машинально потянулась к кобуре.

– Эй, кто там? А ну, покажись! – не своим голосом произнес он. – Покажись, тебе говорят!

Михайлов навел в сторону машины пистолет. Чавкающий звук на минуту прекратился.

– Ну-ка, поднимись! – приказал Михайлов, и колени стали неторопливо отрываться от земли, стопы нашли опору, потом за стеклами задней дверцы показалась спина в куртке. Настоятель?! Это был он. Священник медленно повернул к Михайлову голову, и он потерял дар речи. Лицо батюшки уже не было человеческим. Михайлов увидел два ярких, налитых кровью глаза. Изо рта по подбородку, капая на грудь, стекала струйка свежей крови.

Тут и с другой стороны кто-то поднялся. Михайлов увидел Кречета. Его глаза также горели алым огнем, и рот испачкан кровью.

– А, майор, – с ехидством произнес Кречет. – Вы как раз вовремя. Мы только приступили к трапезе. Не желаете ли присоединиться?

– Я не ужинаю с тварями, – выдавил из себя Михайлов и выстрелил Кречету в голову. Тот упал. Тогда Михайлов перевел пистолет на священника и два раза нажал на спусковой крючок.

Оглушительные выстрелы эхом разлетелись по балке. Священника откинуло в сторону, он упал навзничь и так и застыл со вскинутыми вверх руками.

«Еще с людоедами я не сталкивался», – подумал Михайлов. Надо срочно разыскать Горюнова и выбираться отсюда поскорее, пока совсем не стемнело. Тут уж делать нечего.

Он повернулся и направился было к дому, как услышал сзади какие-то шорохи. Страх охватил его. Михайлов повернул голову и обмер: Кречет медленно поднимался с земли. С виска его стекала кровь.

«Неужели я в него не попал? С трех метров?» Он снова стал поднимать пистолет, однако еще не донес его до уровня глаз, как с другой стороны зашевелился настоятель и тоже стал подниматься с земли.

«Да что это за день такой сегодня? – каруселью завертелось в голове Михайлова. – Куда я попал, черт возьми!»

– А ты неплохо стреляешь, майор, – ухмыльнулся Кречет и громко злорадно расхохотался.

На этот раз Михайлов прицелился точнее и выстрелил раз, потом другой. Сначала в грудь, потом в самый лоб Кречета. Он отлетел метра на полтора и затих. Михайлов тут же перевел пистолет на священника и тоже выстрелил два раза на поражение. Батюшка мешком повалился на землю и скрутился, как червь.

«Что же тут все-таки творится? – думал Михайлов и терялся в догадках. – Где Горюнов?»

Но тишина ничего не могла ему ответить.

11

Когда Горюнова оглушили, он кубарем скатился в погреб и тяжело свалился на Ольгу. Это привело её в чувство. Голова её гудела. Она никак не могла открыть глаза. Хотя, если бы и открыла, все равно бы ничего не увидела: в подвале стояла непроглядная тьма. Однако ощущения Ольги постепенно возвращались к ней. Конечно, первым, что она отчетливо почувствовала, была огромная тяжесть, свалившаяся сверху. Ольга постепенно стала припоминать, где она и что с ней.

Она вспомнила, как пришла в церковь, как говорила с отцом-настоятелем. Потом они пошли в Пырьевку, к отцу Лаймы. А потом они вошли в эту хижину. Да, они вошли, и тут начались настоящие кошмары. Ни Кречет, ни сам отец-настоятель оказались не теми людьми, за которых они себя выдавали. Кто же они на самом деле?

Отец-настоятель плел какую-то ахинею по поводу каких-то вампиров, которые здесь обитают, про Лайму… Что же он говорил про Лайму? А, что её, якобы, оживил Сергей, и она теперь не мертва. Не совсем мертва. Бред какой-то!

Ольга шевельнулась, но все тело её тут же заныло, тяжесть, свалившаяся на неё, стала неимоверной. Она попробовала выдернуть из-под неё ноги. Ей удалось это. Что на неё сбросили, подумала она, открыв глаза, но в темноте различить что-нибудь было невозможно. Ольга тронула упавшее ногой, но так и не смогла определить, что это. Что-то мягкое, весомое.

Вдруг это «что-то» застонало, и Ольге стало не так страшно. Выходит, она не одна, они сбросили в подвал еще кого-то.

– Эй! – сначала тихо, потом немного громче, произнесла Ольга. – Эй! Вы меня слышите?

Никто ей не ответил.

– Вы кто? – спросила Ольга, и снова услышала в ответ тишину. Ах, если бы её руки не были связаны, она бы попыталась выбраться отсюда во что бы то ни стало.

«Какая я все-таки дура, – подумала Ольга, – что послушалась эту чертову гадалку и приехала сюда. Что я здесь забыла?»

Человек на полу застонал.

– Эй! Вы слышите меня? – опять обратилась к нему Ольга. – Что с вами? Вы живы?

На этот раз раздался слабый мужской голос:

– Кажется, жив. – Горюнов слабо застонал. – А вы кто?

Ольга, отталкиваясь ногами, подобралась к стене и села.

– Я? Я дура, каких свет не видывал, вот и валяюсь здесь со связанными руками. А вы? Вас они тоже связали?

– Вроде нет, – ответил ей тот же голос, но уже не так безнадежно.

– А спичек у вас, случайно, нет, может, костерчик небольшой устроим?

– А вы, я вижу, шутница, – проговорил Горюнов. – Я, кажется, светил зажигалкой, когда заглядывал сюда. Она, скорее всего, где-то здесь и лежит. Пошарьте вокруг себя руками, она не могла далеко улететь.

– Как же я пошарю связанными руками, странный вы человек? Вы не связаны, сами и пошарьте.

– Да я еще не то, что рукой, вообще ничем шевельнуть сейчас не могу.

– Может, вам массаж сделать? Или позвать наших друзей, чтобы они снова вам кости размяли? – ехидно заметила Ольга.

– А вы прямо мегера какая-то, – с трудом вымолвил Горюнов.

– А вы бесполезный болтун! Чего вы лежите? Ждете, пока они вернуться? Мужик тоже мне!

– Ну, ну, без оскорблений, пожалуйста, хотя вы и правы. Я поднимаюсь.

– Курорт нашли тоже.

Ольга услышала, как Горюнов зашуршал вокруг себя, сначала в одной стороне, потом в другой.

– Кажется, нашел.

– Ну так зажгите свет. Долго мы будем в темноте сидеть?

– Сейчас, дайте дух перевести. Вы думаете, я отошел?

– Я думаю, вы могли бы сюда и не входить.

– Очень остроумно. Вы издеваетесь?

Горюнов зачиркал зажигалкой. Слабый огонек едва осветил его перекривленное лицо.

– Товарищ лейтенант?! – не удержалась, чтобы не вскрикнуть Ольга. – А вы почему здесь, товарищ лейтенант?

Горюнов пристально уставился в направлении её голоса, вытянув вперед руку с зажигалкой.

– А вы кто?

– Это же я, Ольга. Ракитина Ольга, вы разве не помните меня?

– О, черт! – скривился еще больше Горюнов. – А вы-то что здесь делаете?

– То же, что и вы: сижу.

– Я не за это вас спрашиваю: что вы делаете в Пырьевке?

– Ну, это долгая история. Может, вы сначала как-нибудь развяжете мне руки?

– Сейчас, – стал подбираться к Ольге Горюнов, – сейчас.

Он подполз к ней на четвереньках и попытался распутать веревку.

– У вас что, ножа нет? – видя, что у Горюнова ничего не получается, вспыхнула она.

– Если бы был, я бы не возился так долго.

Наконец тугой узел поддался, Ольга освободила руки, стала растирать онемевшие запястья.

– Вы хоть понимаете, что здесь происходит? – спросила она Горюнова.

– Так же, как и вы.

– Мне кажется, они сильно опасны.

– Теперь они не застанут нас врасплох, – проговорил Горюнов, вытащив из-за пазухи пистолет. – Ну что, будем выбираться? – поднял он вверх голову, ища выход.

– Давно пора, – поддержала его Ольга.

Горюнов полез наверх по лестнице. Добравшись до крышки подпола, он прислушался, не ждут ли их там, но, не услышав ни звука, откинул крышку на сторону и, выставив вперед пистолет, стал медленно выбираться наверх.

В доме никого не оказалось. Удостоверившись в этом, Горюнов тихо позвал Ольгу и тоже помог ей выбраться.

– Пойдем во двор, – шепнул он ей, – разыщем своих. Пора уже разобраться со всем.

Горюнов потянул Ольгу за собой, и они вышли во двор.

12

Теперь, выбираясь из дома, они прислушивались к каждому шороху, каждому скрипу, каждому завыванию ветра. Туман был таким густым, что видно было только вход сарая и край дома. Остальное тонуло в серости и сгущающихся постепенно сумерках. Сверху наваливалась бездыханная тьма, в ней также не было ни звука.

– Надо взять фонарь, – сказал Ольге Горюнов.

– А где он?

– В моей машине. Это здесь, недалеко. Без фонаря нам не обойтись.

Вдруг тишину взорвали два коротких выстрела. Потом еще два. Они заставили вздрогнуть и Ольгу и Горюнова и остановиться. Выстрелы раздались из-за дома. Там была машина. Может, это стрелял Свирида?

Горюнов выглянул из-за угла дома. Ольга жалась к его плечу, настороженно озираясь. За углом ни зги не видать. Горюнов стал всматриваться в туман, прислушиваясь, – ничего. Выстрелы будто канули в сумерки.

Тут под чьей-то ногой, совсем рядом, треснула ветка, раздался неторопливый хруст шагов. Горюнов похолодел, еще крепче сжал свой пистолет. Кто-то приближался к ним. «Жаль, нет луны», – подумал Горюнов, насторожившись. Он свободной рукой отодвинул от себя Ольгу, как бы давая ей понять, чтобы она отступила, но Ольге до того стало страшно, что она наоборот еще ближе подсунулась к нему, обдав его своим горячим дыханием. Её тело прижалось к его бедру.

«Сейчас бы дать света. Прожекторами высветить всю округу, – опять подумал Горюнов, – спрятался бы кто-нибудь».

Тут из тумана вынырнул силуэт.

«Надо бы подпустить его поближе, поближе», – подумал Горюнов и облегченно вздохнул, когда увидел, что напугавшим их призраком оказался Михайлов. Он брел, устало опустив плечи, в руке его был пистолет. Значит, это он стрелял? В кого?

– Товарищ майор, – выскочил Горюнов к нему навстречу, не скрывая радости.

– Горюнов? – сказал Михайлов. – Где вы пропадали?

– Да так, – ответил ему Горюнов, – на Канары ездил.

– А это кто с тобой? – заметил Михайлов за Горюновым еще одну фигуру.

– Это я, товарищ майор, – выступила вперед Ольга.

– Ракитина? – не сдержался, чтобы не удивиться Михайлов. – Пропавшая душа?

Ольга смутилась. Горюнов подошел к Михайлову.

– Вы что-нибудь понимаете здесь, товарищ майор? – спросил он Михайлова.

– Пока ничего. Знаю только, что мы столкнулись с какими-то людоедами. И Кречет, и этот святой батюшка… Они загрызли Свириду.

– О, Боже! – схватилась за рот Ольга.

– Но я пристрелил их, – сказал Михайлов. – Теперь они не будут нам докучать.

– Я в этом сомневаюсь. – Произнес вдруг Горюнов и посмотрел куда-то мимо Михайлова. Михайлов обернулся, и сердце его вздрогнуло еще раз. Из тумана к ним навстречу двигались две пары маленьких красных точек, постепенно обрастая формой и плотью.

– Ну что ж, в темноте мы от них не укроемся, а сарай битком набит сеном. Есть в валках. Я их задержу там пока, а вы с Ольгой вытаскивайте сено во двор. Нужно осветить его, уверен, против огня они не пойдут.

– Их еще можно убить осиновым колом! – выпалила Ольга.

– Нам некогда слушать сказки, Ракитина, – оборвал её строго Михайлов, меняя обойму. – Помогите лучше Горюнову.

Горюнов с Ракитиной побежали в сарай. Михайлов перезарядил пистолет. Минут пять он их удержит, а дальше, как бог на душу положит.

Кречет с настоятелем остановились в нескольких шагах от Михайлова.

– Кажется, у нашего майора остался один патрон? – усмехнулся Кречет, увидав Михайлова с пистолетом наготове.

– Да не совсем так, – ответил ему Михайлов, обдумывая, как их удержать.

– Майор поиграть с нами решил? – засмеялся перекошенным кровавым месивом лица Кречет, – ну что ж, поиграем.

Не успел он закончить фразу, как резко шарахнулся в сторону и исчез, словно растворился в тумане. Так же неожиданно пропал и священник.

– Господи! – произнес Михайлов. – Что здесь творится? – Но не успел он и глазом моргнуть, как что-то молниеносно вырвалось из тумана, сверкнули два алых глаза, и на Михайлова налетел какой-то страшный порыв, кто-то сбил его с ног, вцепился крепко в его горло руками, придавил грудь и попытался задушить.

«Ну уж нет», – подумал Михайлов и, собрав всю свою силу, резко выкрутил плечи, схватил нападавшего за запястья, потянул их на сторону, коленом с маху пнул навалившегося на него в торс и сбросил с себя.

Теперь красные глаза горели перед ним. Но они больше не пугали Михайлова. Он, не медля, нанес противнику прямой удар правой в челюсть, тут же левой в расквашенную переносицу, и снова правой.

Соперник Михайлова оказался не из слабых, он громко зарычал, схватил Михайлова за предплечье, чуть не выдрав кусок, и с невероятной силой отбросил, как собачонку. Михайлов пролетел несколько метров и грохнулся оземь. Кречет поднялся и стал наступать на Михайлова.

Михайлов растерялся: голыми руками этих монстров не остановишь. Где же пистолет? Куда они выбили его? И хотя Михайлов видел, что убить этих тварей нельзя, задержать, остановить хоть на минуту можно. Но где искать тот чертовый пистолет?

Тут вспыхнул первый костер, ярко осветив двор, сарай и Горюнова, поджигающего следующую связку. Это, однако, не остановило Кречета. Он все неудержимо шаг за шагом приближался к Михайлову, скалясь и посапывая. Михайлов зыркнул по сторонам, ища, чем бы огреть Кречета, но, к сожалению, ни камней, пригодных для такой цели, ни каких-то других подходящих предметов поблизости не было.

Тут всего в каких-то полутора метрах от себя Михайлов неожиданно заметил свой пистолет. Не долго думая, он перекатился к нему, схватил и, направив на ухмыляющегося Кречета, несколько раз выстрелил ему в голову. Кречет упал.

– Держите его! Держите, товарищ майор! – неслась к нему на помощь Ракитина. – Их так просто не убьешь.

В руках её был зажат осиновый кол, про который она совсем забыла. Михайлов не стал препираться, он перевернул пока еще неподвижное тело Кречета, и Ольга со всего маху вогнала в его сердце кол.

Кречет выпучил от боли глаза, изогнулся весь, схватился за кол своими толстыми волосатыми корявыми лапами и попытался вырвать его. Но Михайлов навалился на кол всем телом и вогнал его глубже. Кречет, проткнутый насквозь, страшно закричал, задергался под Михайловым и вскоре испустил дух. Михайлов тяжело отвалился от него на сторону. Он еле дышал. Так же тяжело дышала стоявшая над ним Ольга.

А на Горюнова наседал священник.

Где уж делся тот боязливый, ни во что не вмешивающийся настоятель? Теперь это тоже был зверь. Они будто ждали, когда наступят сумерки. Темнота будто питала их. Он давно вырвал из рук Горюнова пистолет и далеко отшвырнул его. Теперь он швырял самого Горюнова. Ему это, казалось, доставляло удовольствие.

Вот он схватил Горюнова в охапку и грохнул его о стену сарая, вот высоко поднял над собой и отшвырнул в туман, вот схватил его за шиворот пальто, с недюжинной силой притянул к себе и уставился своими красными немеркнущими зрачками в его угасающие глаза. Он тоже будто играл, будто находил в этом издевательстве над человеком неприкрытое наслаждение, снова и снова то поднимая Горюнова на ноги, то бросая на землю.

Михайлову аж муторно было смотреть на все это. Он поднялся с помощью Ольги и пошел в сторону сарая.

«Их же можно остановить, можно», – думал он, приближаясь к священнику. Тот не видел его. Михайлов находился у него за спиной, и священник, увлеченный мучением Горюнова, совсем, казалось, забыл об опасности. Но может, они думают, что их невозможно убить?

Тут Михайлов увидел на углу, под стрехой крыши, косу. «Это ж лучшее оружие всех времен и народов», – подумал с радостью он и осторожно, чтобы не спугнуть раньше времени священника, стал снимать её с крюка.

Священнику, видно, те временем надоело ослабевшее, совсем не сопротивляющееся тело Горюнова. Он снова приблизил его к себе, в который раз взглянул в полуприкрытые глаза Горюнова и, дико захохотав, опустил его перед собой.

Горюнов, как бестелесный, повис на его руках. Священник в восторге задрал голову в верх и еще громче расхохотался неземным жутким воем.

Вдруг сзади он услышал голос Михайлова и недовольно повернулся к нему.

– Нехорошо, святой отец, так мучить своих прихожан, – вскользь заметил ему Михайлов.

Священник не успел даже возмутиться, как Михайлов размахнулся и быстро снес ему голову обнаруженной косой.

– Надеюсь, наш Диснейленд на сегодня окончен, – сказал он подошедшей к нему Ольге. Ольга уткнулась в плечо Михайлова головой и разрыдалась.

– Ну, ну, – стал успокаивать её Михайлов, – не рыдайте так сильно, всё кончено, кончено.

Он наклонился над Горюновым.

– Женя, Жень, ты как?

Горюнов тяжело открыл глаза.

– Кажется, в порядке.

– Встать сможешь?

– Попробую.

Михайлов помог ему подняться, усадил на один из снопов сена возле сарая. Ольга стала еще жечь костры.

– Это не Пырьевка, а прямо Упырьевка какая-то, – проведя рукой по лбу и волосам, сказал Горюнов.

Ольга поднесла ему пистолет.

– А, благодарю вас, – взял его у неё из рук Горюнов и убрал обратно в кобуру. – Я даже не успел ни разу и выстрелить из него.

– Еще настреляешься, – проговорил Михайлов, опускаясь рядом. Ольга тоже присела возле них. Не каждый день выпадают такие нагрузки.

– Что теперь? – спросил Михайлова Горюнов, чувствуя, как гудит и ноет все его тело.

– Теперь нам осталось только забрать голову Кравченко, и можно ехать домой.

– Как! – удивленно уставились на него Горюнов и Ракитина. – Она здесь?

– В гробу Лаймы. Я нашел её в сарае.

– Так что, сходить за фонариком?

– Не надо, в сарае есть керосиновая лампа, – сказал Михайлов и поднялся. Войдя в сарай, он подошел к потухшей керосиновой лампе, снял её и вернулся обратно во двор. Зажечь фитиль ему не удалось.

– Наверное, кончился керосин. Все-таки придется за фонариком идти.

– Я пойду, – стал подниматься Горюнов. – Пригоню сюда машину, подсвечу еще фарами – все ж веселее будет.

– Дойти сможешь? – поинтересовался Михайлов.

– Постараюсь, – ответил ему Горюнов, отряхиваясь от сена и пыли.

Вскоре Горюнов скрылся в тумане. Михайлов сел на связку сена возле Ракитиной. Оба стали смотреть на огонь. Это был добрый огонь, огонь, на который бы смотрел и смотрел, не отрываясь.