Текст книги "Первая Стая (СИ)"

Автор книги: Юрий Арис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Арис Юрий
Первая Стая

Проект «Звери». Книга вторая

Первая Стая

Пролог

Я задумчиво рассматривал направленное на меня оружие. Тут были и винтовки, и автоматы, и, кажется, парочка гранатометов... Как это они еще Царь-пушку не притащили для полной уверенности?

Я не боялся. Хотелось почесать нос, но снимать броню перед этими истеричками я не собирался. Одно неверное движение с моей стороны, и в меня полетит столько пуль, что потом, в переплавленном виде, их хватит мне на памятник.

Не то чтобы они меня сильно не любят, скорее, боятся, – я видел, как даже у солдат на другом берегу водохранилища дрожали руки. Значит, раньше со зверями им работать не приходилось.

Люди меня упорно убеждали, что вся эта охрана нужна, чтобы помочь нам, но я-то знал, кого они охраняют. Океан всего в паре сотен метров, добраться до него просто, а из океана им меня не достать никогда в жизни. Будут за мной, как за уродами из Первой Стаи охотиться: с сачками и на "кис-кис".

Так что они расставили солдатиков по всему периметру водохранилища в надежде, что меня смутит такое количество оружия. А ведь совсем недавно клялись, что доверяют мне, как равному, что у меня особое положение... Хорошо хоть у меня хватило ума не верить, а то сейчас бы пришлось разочаровываться, а разочаровываться в такой хороший день неприятно.

Было у меня пакостное желание раскидать людей, как кегли, и удрать в море. Не столько ради свободы, сколько ради того, чтоб они знали свое место. Но, увы, у людей против меня имелось нечто посерьезней оружия и вшитых в меня датчиков.

Я перевел взгляд на Литу, которая стояла неподалеку, с остальными смотрителями. Видно было, что ей направленные на меня стволы тоже не нравятся. Сегодня она впервые появилась без бинтов... правда, теперь ее шею скрывал нежно-голубой платок, но это уже не бинт!

В медицинском крыле я подслушал, что ее рана заживает плохо. Тогда же я пожалел, что оторвал Антону только руки...

– Приступим! – голос Виктора, смотрителя Кэти, нарушил мерный поток моих мыслей. – Предположительно, угрозы нет, Первая Стая покинула это место четыре дня назад, но все же будьте осторожны. От вас требуется разобрать завалы и вытащить на поверхность тела людей.

Это от зверей первой серии требуется, потому как на большее они не способны. Мне же нужно было проверить, нет ли на потопленной базе ловушек, и узнать, чего именно хотели беглые звери. Я взглянул на Литу, чтобы получить последнее подтверждение; она кивнула, едва заметно улыбнулась. Значит, ничего не изменилось.

В воду я нырнул первым, намеренно быстро, чтобы смутить солдатиков. И не прогадал: уже после того, как я ушел под воду, раздался одинокий выстрел. Ну и кого он надеялся с такой скоростью зацепить? Балбес. Теперь ему это ружьишко засунут в известные места...

Я фыркнул, частично убрал броню с лица, чтобы почесать нос. Надо сказать, что в последнее время я стал чувствовать себя более уверенно в воде. Не до такой степени, чтобы плавать без брони постоянно, хотя так, как выяснилось, легче, но все равно...

Почувствовав, что в воде теперь, кроме меня, еще два зверя, я поплыл к темному силуэту на дне – затопленной базе.

Лита сказала, что изначально база стояла на платформе, построенной в центре водохранилища. Отсюда проводились наблюдения за океаном, но не более; всего лишь маловажный пункт, принадлежащий министерству обороны. Зачем Первой Стае понадобилось соваться сюда?

Судя по тому, что мне о них рассказывали, эти пятеро были поумнее зверей первой серии, но глупее людей... Хотя люди считают всех без исключения глупее себя. Даже мне, чтобы в их рейтинге интеллекта подняться чуть выше водомерки, пришлось сделать немало.

Как и следовало ожидать, до базы я добрался первым. Небольшое сооружение из металла лежало на боку, я видел многочисленные повреждения. И то, что я видел, мне не нравилось.

В этой пятерке есть крупные звери.... Очень крупные. Больше, чем работающие на людей звери первой серии, и однозначно больше, чем я. Открытие неприятное, но, в общем, не опускающее меня на уровень плинтуса. Не за грубую силу ведь ценюсь!

Дверей на месте уже не было, да и дверной проем расширили внушительные когти, так что я без труда заплыл внутрь. Двигался я уверенно и спокойно: я знал, что поблизости никого нет. Никого живого...

Первые трупы я увидел еще в коридорах, порванные, почти неузнаваемые. Я не стал их трогать, это ведь не мое задание. Я только закрыл жабры, чтобы случайно не надышаться их кровью; вдыхание человеческой крови я воспринимал как каннибализм. Понятия не имею, почему, я ведь все-таки не человек.

В комнатах, слишком тесных для меня и еще более тесных для зверей первой серии, я не находил ничего, кроме разрухи. Создавалось впечатление, что Первая Стая действовала по незатейливому плану ворвались-разбили-удрали. Вероятнее всего, даже татаро-монголы в свое время отличались большим изяществом в нападениях.

Любопытно, могут ли звери первой серии при нападении орать "э-ге-гей"?

Ничего, ничего, ничего... Ничего, кроме мутной воды и ощущения гниющей плоти и крови. Меня начинало подташнивать, и я уже собирался всплывать с отчетом о том, что Первая Стая напала без цели и без мозгов, когда я увидел надпись. Вернее, табличку: люди обычно вешают такие на двери, чтобы обозначить, что находится в комнате. Если комната принадлежит человеку, на дверь вешается табличка с его именем.

Поэтому я и замер. Поэтому позабыл о крови, людях с ружьями, недоверии; я позабыл даже о Лите, которая, кстати, со времени того происшествия на базе не оставляла мои мысли никогда. Я смотрел только на буквы, формирующие слово, и на слово, которое определяло фактически всю мою жизнь.

На двери было написано "Доктор В.Ю.Стрелов"

Часть первая. Повелитель крокодилов

– И что, там ничего не было? – поинтересовалась Лита, не отрываясь от чтения.

Ее равнодушие меня несколько раздражало, но собеседника получше тут все равно не было, так что я должен был делиться всем с ней. Ну, или не делиться ни с кем вообще, но тогда был риск, что я лопну от обилия эмоций. Лопаться мне не хотелось, жизнь только начала налаживаться.

– Вообще ничего! Они забрали все, что было.

Я повторял это, наверное, раз третий. Она что, издевается? Но я упрямый, я продолжу:

– Понимаешь, что это значит?

– Судя по робкой дрожи в твоем голосе, что-то невероятно важное.

Еще и издевается!

– Что Первая Стая приплыла ради этого, ради его кабинета! – заявил я. – Ради того, что там было. Они знали, что там хранилось что-то важное, но не смогли это найти сразу, вот и забрали все.

Нет, ну хоть бы постаралась казаться удивленной! Сидит, читает.

– Лита!

– Чего?

– Тебе что, безразлично?!

– А что, я должна дать тебе конфетку за построение логической цепочки? А тебе никогда не приходило в голову, что в этом кабинете ничего не было изначально? Доктор Стрелов умер почти год назад. Все его вещи переданы в архив. Кто станет хранить что-то важное на слабо охраняемой базе? Так что не пытайся приписать этим озлобленным тварям то, на что они в принципе неспособны. А то завтра начнешь убеждать меня, что улитки, облепившие дно корабля, на самом деле пронырливые нелегалы из Мексики!

Терпеть не могу, когда она так делает. Я сижу, придумываю, а она одним бесцеремонным ударом тапка сбивает хрустальную пирамиду. Я предпринял последнюю отчаянную попытку спасти свою версию:

– А зачем тогда оставлять сам кабинет, если в нем нет ничего важного?

– Из уважения. Замечательное качество, присущее людям; в тебе его, к сожалению, слишком мало. Доктор Стрелов – один из основателей проекта, без него не было бы тебя, а я бы работала консультантом в какой-нибудь дорогой частной клинике. Поэтому его кабинет решили сохранить, а еще потому, что база использовалась мало, недостатка в помещениях там не было. Теперь ты спокоен?

Я ничего не ответил, только оскорбленно отвернулся. Даже после всех взвешенных рассуждений Литы я не успокоился. Первая Стая не выходила у меня из головы.

То, что я чувствовал по отношению к ним, сложно описать. Смесь злости, непонимания и, в огромной степени, зависти. Они были свободны от всего: от датчиков, от оков, даже от долга. Они могли плыть куда хотели и когда хотели, весь океан принадлежал им.

Но они почему-то выбрали другую дорогу: они начали убивать людей. Здесь мое понимание заканчивалось. Месть? Дельфину под хвост их месть! Главное – свобода! Если бы мне удалось вырваться, я бы и не подумал возвращаться!

Хотя почему "если бы"? Когда мне удастся вырваться, я и не подумаю возвращаться. И, судя по характеру новых заданий, такая возможность у меня скоро появится: меня стали выпускать в океан. Думают, что я проникся к ним теплыми чувствами и уже никуда не убегу, потому что они кормят меня перетертыми остатками с собственного стола и твердят о равенстве – правда, под дулом пистолета.

Слишком загордились. Я паинька, но только пока Лита не оправится. Как только ее рана полностью заживет, я сбегу... конечно, ей будет неприятно, но она справится. Лименко, скорее всего, станет на ее сторону, так что она даже не потеряет работу, если не захочет.

Да, ее мнение обо мне будет не лучшим. Ну так что с того? Я должен жертвовать своей судьбой ради чужого мнения? Не дождутся. Мой побег – лишь вопрос времени.

Это решение успокоило меня, отодвинуло на второй план мысли о Первой Стае и обо всем, что было с ними связано. Зато теперь я понял, что очень мало знаю о предстоящем задании.

А ведь это первое задание со времени происшествия на базе, первое, на которое Лита решилась! И я этого не заметил?!

Я осторожно взглянул на нее и только теперь понял, что лицо ее не просто спокойно – оно слишком спокойно. Ее нынешние эмоции в случае любого другого нормального существа выражались бы яростью. Я уже достаточно хорошо изучил людей, чтобы понять две вещи: люди не следуют логике в эмоциях; человеческие самки не следуют логике вообще.

Принимая это во внимание, можно было понять: Лита обиделась. Девяносто процентов вероятности. Надо бы проверить...

– Так что нам предстоит сделать? – полюбопытствовал я.

– А, то есть теперь ты заинтересовался? – ответ прозвучал резко и холодно, как удар хлыста. Ну конечно, обиделась.

Впрочем, у Литы существовало несколько уровней обиды. Я даже составил свою шкалу ее настроения, основывающуюся на шкале Рихтера. Ее нынешнее настроение было сродни слабому землетрясению, которое может разве что заставить воду дрожать в стакане. Следовательно, что-то ее смягчило. Но что?

Ай, не важно. Если я начну вникать в тонкости ее настроения, боюсь, у меня скоро появится желание красить когти в розовый цвет и завязывать на хвосте бантик.

Эту бурю можно переждать, она сама успокоится.

Словно подтверждая мои догадки, Лита решила сменить гнев на милость:

– Хотя тебе действительно нужно знать... Задание приятное и, предположительно, несложное, поэтому я его и взяла. Мы пока не готовы к сложным заданиям.

Не мы, а она, я-то в прекрасной форме; но эту деталь я не стал уточнять. Тогда легкая дрожь земли превратилась бы в такой ураган... Да и потом, такой подход был несправедлив. Она пострадала из-за меня.

– Задание будет в тропиках, – в голосе Литы появилась мечтательность, которую я не мог понять. – Хоть ненадолго вырвемся их этой слякоти!

Забавно, в своей комнате я никакой слякоти не отмечал.

– С неделю назад на одном из островов упал небольшой частный самолет, – она снова склонилась над отчетом. – Пилот погиб. На этом самолете перевозилась одна весьма важная вещь, которую необходимо вернуть. Вроде как сам самолет не взорвался, так что эта вещица должна была уцелеть.

– Так в чем проблема? Приехали и забрали.

– Остров обитаем, Кароль.

Я заметил, что с недавних пор, как только она называла мое имя, по телу расплывалось приятное тепло. Что, естественно, влекло за собой вопрос: а какого черта? Во-первых, такую реакцию ни с какой позиции нельзя назвать нормальной. Во-вторых.... Мне ведь никогда не нравилось это дурацкое имя!

Что ж, одной причиной больше удрать от людей и от нее в частности.

– И что с того, что обитаем? – удивился я. – Кем?

– На этом и на всех соседних островах живут слаборазвитые племена.

Я ждал, пока она продолжит, старательно воздерживаясь то ехидных комментариев. Ведь должна же быть какая-то причина, по которой аборигенам, мешающимся под ногами, просто не дали в бубен – очаровательное выражение, позаимствованное мной у Женьки. Я долго не мог понять, почему человеческое лицо сравнили с бубном, пока не увидел одну их наших новых поварих.

– Именно из-за племени подобраться к самолету невозможно, – пояснила Лита. – По их законам считается, что нога чужеземца навсегда осквернит остров.

Либо человеческая нога способна на большее, чем мои ноги, либо процесс осквернения был шире, чем я предполагал.

– Вертолет ни на один из островов не сядет, туда можно добраться лишь на лодке, – продолжила моя смотрительница. – Вот тут и возникает главная проблема: шаман этого племени, он же вождь, ни одну лодку к берегу не подпускает.

– Как? Грязно матерится и кидается в подплывающих обезьяньими какашками?

Лита едва заметно улыбнулась. Все, можно считать, что моя репутация реабилитирована. А ведь всего-то и нужно, что незамысловатая шуточка!

– Нет, все не так просто... и грязно. Согласно отчетам, он каким-то образом управляет крокодилами. Все попытки подобраться к острову без его разрешения провалились, а разрешение свое он не дает.

Я знал, что собой представляет крокодил: не так давно я изучил всех крупных хищников воды. Это было нужно для моей работы, хотя был и личный мотив: я хотел найти того, что когда-то убил меня. Тень в воде...

Ни один хищник не подходил на эту роль.

– Я думал, крокодилы живут в пресных водах, – заметил я.

– Бывают и морские. Слушай, а тебя не смущает, что человек способен управлять крокодилами?

– Ну, тебя же не смущает, что люди управляют зверьми первой серии и мной.

– Так вы ведь умнее.

– Я и не подозревал, что подчинение – показатель большого ума.

Она задумалась; эта задумчивость не предвещала ничего хорошего, поэтому я поспешил спросить:

– А в чем, собственно, заключается этот контроль? Кого-нибудь сожрали?

– Пока нет, но крокодилы переворачивали лодки. Правда, людей они не трогали, но люди там и не задерживались.

– А если на парашюте кого-то сбросить? – предложил я.

– Можно, только как его потом обратно затянуть? На острове небезопасно, крокодилы, как и ты, к воде не привязаны.

Так, вот и подобрались к самой интересной части:

– А что должны сделать мы?

Крокодилов я не боялся, даже самых больших. Да, у них тоже есть броня, но моя-то покрепче, это раз. А еще я могу их защиту пробить шипом на хвосте, а у них никакого оружия против меня нет, это два.

Но все равно, драться с целой стаей крокодилов, – или сколько их там? – вернее, убить целую стаю крокодилов, ведь иначе они не уйдут... Такая перспектива меня не радовала.

– Для начала мы поговорим с этим шаманом, – Лита, судя по взгляду, понимала, что я чувствую. Как, впрочем, и всегда. – Мы высадимся на соседнем острове, там живет другое племя, не такое пугливое. У нас даже будет переводчик – какой-то американский исследователь, занимающийся проблемами аборигенов.

– У аборигенов есть проблемы? Кроме, разумеется, американского исследователя. А почему он говорит по-русски?

– Он не говорит по-русски, это я говорю по-английски.

С языковой картиной мира меня уже ознакомили. Правда, я так и не понял, зачем люди усложняют себе жизнь разными языками – выбрали бы один и говорили на нем! Но, как я не раз убеждался, умом их не понять. Так теперь, выходит, с нами будет ошиваться иностранец, которого я не смогу понять. Прелестно.

– Надеюсь, тебе не нужно повторять, что посторонние не должны тебя видеть? – поинтересовалась Лита. – Даже аборигены.

– Понял. Никаких селфи с обезьянкой.

– Рада слышать, – фыркнула она. – Так вот, мы будем жить на острове... Сначала я просто поговорю с шаманом, но он, скорее всего, откажется.

– Я не хочу никого убивать.

– Убийство крокодилов – крайний вариант. Мне этого тоже хочется меньше всего. И не потому, что я сильно люблю этих тварей. Из всего, что покрыто чешуей, теплые чувства у меня можешь вызвать только ты.

– И Егор?

– Очень смешно.

Егора, смотрителя Цербера, я терпеть не мог. Почему – не знаю. Но Лита мое отношение к нему не разделяла и вертелась возле этого гада вдвое больше, чем требовала ее работа.

– Если шаман откажется, мы покажем ему, что не такой уж он и шаман, – ее серые глаза заблестели хитрыми искрами. – Конечно, он частично потеряет свой авторитет, когда племя увидит, что крокодилы ему больше не подчиняются.

– А чего это они перестанут ему подчиняться?

– А тебя я зачем везу? Как стильный аксессуар?

Да, стормозил... Но могла бы сразу же не кусаться!

– В общем, задание будет быстрым, – подытожил я.

– Надеюсь, что нет, – загадочно улыбнулась моя смотрительница. – У меня на это задание свои планы!

***

Самолет мягко приземлился на воду – воду океана! При мысли о том, что через пару секунд я буду в родной стихии, по телу пробежала мелкая дрожь. Это еще не свобода, но нечто очень близкое по значению.

– За мной уже плывет лодка, – сказала Лита, выглядывая в окно. – Пока они тебя не увидят, но нужно поторопиться. Не теряй голову от океана, я тебя прошу, у нас ведь задание. Старайся держаться поближе к лодке, чтобы знать, где меня поселят и как нам удобней встретиться. Кароль, кроме теня у мебя никого нет здесь, помни об этом!

И снова мурашки от ее голоса и мысли, которых быть не должно...

Мдя, это надо лечить.

У самолета было две двери. В одну выскользнул я, а у другой в ожидании лодки стала Лита.

То, что я почувствовал в океане, превзошло все мои ожидания. Не счастье, а восторг. Не удовольствие, а эйфория. Казалось, что здесь нет ни страхов, ни сомнений, ни угроз, а есть только бесконечное пространство, полностью принадлежащее мне. Определенно, я дома.

Двигаться в соленой воде оказалось легче, чем в пресной. На каждое движение хвоста, посылающее меня вперед, уходило в два раза меньше энергии, чем обычно. Наверное, так чувствует себя птица, когда летит... Хотя нет, птицу контролируют потоки воздуха, а меня не контролировало ничто, я был сильнее любого течения.

На какой-то момент не стало и меня самого, я растворился в пространстве. Лучше я себя никогда не чувствовал... А потом мой мир вернулся, и первым вернулось имя: Лита. Почему-то его я вспомнил раньше, чем свое собственное.

Я замер, стараясь почувствовать все, что меня окружает. Сколько жизни! Рыбы самых разных форм, размеров, цветов, какая-то суетливая мелочь на дне, крохотные создания в самой воде, крупные и мелкие хищники где-то далеко. Много месяцев назад, когда я только начинал осваивать свои способности, такое изобилие полностью выбило бы меня из колеи.

Но мой новый опыт сыграл свою роль. Через пару минут я уже разобрался, что к чему, и поплыл за лодкой.

Крохотное деревянное суденышко уже отошло от самолета на значительное расстояние. Я подплыл к самому дну, отсюда они не могли увидеть даже мой силуэт в воде, зато я слышал каждое слово.

Хотя пользы от этого оказалось немного: я ничего не понимал. Я надеялся, что человеческие языки будут хоть немного похожи друг на друга, но ошибся: даже звуки другие! И как Лита справляется?

Голос моей смотрительницы на другом языке казался чужим и неприятным, поэтому я не стал слушать дальше, а сосредоточился на своих ощущениях.

Впереди острова, и на них, конечно, тоже жизнь, но ее я из воды почувствовать не мог, не научился еще. Я предполагал, что, в будущем, это возможно, но потребуются тренировки.

Пока мне хватало и того, что рассказывала вода. Возле острова, на который везли Литу, не было ничего необычного, всего лишь мелкая суета. Гораздо больше меня насторожило то, что творилось у соседнего острова. Семь крупных хищников, сильных и уверенных. Я не надеялся, что их всего семь: эти насторожены, а вся семья настороженной не бывает. Значит, это часовые, а остальные где-то в другом месте.

Они хорошо организованны, сбить их с толку, заставить позабыть о своем хозяине будет не так-то просто. Особенно учитывая, что каждая из семи тварей на страже сильнее меня. Хотя... я бы не выжил среди людей и дня, если бы надеялся только на свою физическую силу.

Подплыть к острову вплотную я не мог – у берега было слишком мелко. Благо домики людей – если эти сомнительные конструкции можно так назвать – располагались недалеко от воды. Так что я отплыл подальше и стал наблюдать за Литой из воды. На берегу я не чувствовал даже ее... жаль, конечно. С ней было бы в два раза меньше проблем, если бы у меня была возможность чувствовать ее на расстоянии.

Она покинула лодку в сопровождении двух полуголых людей и одного человека в белом. Ее жесты и походка были расслабленными, непринужденными, поэтому я решил, что опасности нет.

Ее тут же окружили люди, они казались радостными. Ну надо же: для них Лита такой же странный зверек, как я – для других людей!

Как бы отреагировали на мое появление эти дикари?

Мысленно отбросив соблазн проверить это, я скользнул на глубину. До наступления темноты мне на берег все равно не выбраться, у Литы и без меня все в порядке, так что можно провести время с пользой.

Для начала я сделал пару кругов вдоль островов, чтобы освоиться и осмотреться. А посмотреть было на что: дно с его яркими растениями и обитателями, с белым песком выгодно отличалось от того, что я видел в пресных водоемах. В том мире преобладали серый, коричневый и зеленый цвета, здесь же я столкнулся с торжеством красок.

Ощущение было новым. Если соленая вода подействовала на меня, всколыхнула старую память, о которой я ничего не знал, то великолепие дна оставалось незнакомым. В тех редких снах о моем прошлом, что мне удавалось запомнить, дно было другим... Каким конкретно – я не знал.

Привыкнув к новому окружению, я направился к крокодильему острову. Там мне предстоит работать, так что лучше осмотреться заранее.

Хищники были на другой стороне, так что я мог не бояться. Правда, на меня пыталась броситься какая-то свихнувшаяся рыбина, но один удар хвостом по башке ее вразумил.

Мне нравилось, что берег здесь не такой пологий, как у соседнего острова: почти у самого побережья начинался обрыв метров в десять, постепенно набиравший глубину. Конечно, это выгодно для меня, не для людей. Не хотелось даже думать о том, что будет, если Лита, не умеющая плавать, окажется за бортом – да еще и среди крокодилов!

Лита, Лита, Лита... пора завязывать. Смотрительница отнимает слишком значительную часть моих мыслей. А ведь достаточно вспомнить, как я ненавидел ее тогда, в первые дни нашего знакомства, хотя причин у той ненависти не было... Все равно плохо.

Она привязывает меня к людям, а моя цель – океан. Я спас ее жизнь, она спасла мою. Мы в расчете. Я доведу ее до выздоровления, к тому же, убежать при первой же возможности – это слишком... А вдруг меня больше не пустят в океан? Должны, куда они денутся – Первая Стая сама по себе не исчезнет.

Увлеченный своими мыслями, я не заметил приближающуюся из темноты тень. А когда заметил, было слишком поздно: расстояние между нами ничего не решало. Да если бы и решало, все равно я не мог бы двинуться: меня парализовал страх.

Я не боялся многих маленьких теней в воде, как не боялся и любого видимого противника. Но это... это было больше, чем враг. На меня двигалась сама смерть, чтобы забрать обратно, в пустоту. Не хочу туда! Хочу быть здесь, пусть даже на поводке у людей, но живой!

Тело упрямо не слушалось, будто и не принадлежало мне, а тень приближалась. В испуге – животном, непобедимом, несвойственном мне, – я зажмурился, понимая, что обречен. Лита, если бы ты только знала, на что привела меня в этом простом задании!

Но даже так я не был зол на нее. Все, что я чувствовал по отношению к ней в тот момент, это удивление: как я могу думать о ком-то за секунду до смерти?

Мощные челюсти сомкнулись на мне там, где всегда смыкались во сне – и страх отступил. Потому что не было боли, онемения и раскаленной крови во рту. Был звук, и я почувствовал, как ломаются о мою броню огромные зубы, не причиняя мне вреда.

Я открыл глаза и увидел то, что ожидал увидеть, – крокодила. Большого крокодила, метров семь в длину, если считать хвост. Он был зол, из его покалеченной пасти струилась кровь, а глаза горели яростью. Для любого человека такое зрелище стало бы воплощением самого понятия "ужас", но я ведь никогда не был человеком. Поэтому я усмехнулся под броней.

Я без труда разжал его челюсти и вырвался. Он попытался поймать меня снова и, надо отдать ему должное, для бронированного полена он двигался с невероятной скоростью. Но только страх, сдерживавший меня, исчез, а без этой помощи у крокодила не было ни шанса.

Если бы я хотел сохранить ему жизнь, я бы уплыл – при всей его скорости я все равно быстрее. Но я не хотел. Он ведь напал первым, и он собирался уничтожить меня, не предупреждая, не давая шансов. К тому же, мой собственный страх разозлил, почти унизил меня. Страх – слабость, а лишние слабости мне не нужны, их у меня и так хватает. Одна из них сейчас сидит на острове и думает, что я тут красотами океана наслаждаюсь!

Мой первый удар, четкий и уверенный, направленный в горло, его не убил. Жаль, не люблю мучать. Второй раз надо будет бить поаккуратней.

От ранения крокодил рассвирепел, но удрать не попытался. Он кружился в воде кольцом, надеясь, что его хвост заденет меня. И ведь задел! Ощущение было такое, будто на меня рояль свалился.

Перед моими глазами заплясали звезды, я полетел на глубину. Крокодил торжествующе ринулся на меня, думая, что я оглушен, но оправился я быстро. Надо будет запомнить: падение рояля выводит меня из строя на пятнадцать секунд. Так, стоп, зачем мне запоминать такое?

Приблизившись, он разинул пасть, чтобы проглотить меня. И на что этот потенциальный чемодан надеялся? Дурень! Я всадил хвост в разинутую пасть и, для уверенности, раскрыл внутри него хвостовой плавник. Этот прием был одним из первых, выученных мной, и, пожалуй, самым надежным.

Я смотрел, как он опускается на дно, без злорадства, но и без сочувствия. Он проиграл, потому что был глуп, потому что начал битву, в которой заведомо не мог победить. Каждое животное на уровне инстинктов знает, когда бежать, а когда драться. Этот хоть и знал, а на инстинкты наплевал. Думал запугать меня своей решимостью? Наивно.

Я ведь тоже животное.

Легким поворотом хвоста я направил себя к поверхности. Там уже стемнело, и на секунду я замер в восхищении. Мне казалось, что океан – это самое прекрасное на свете. Оказалось, что нет.

Звездное небо я видел редко, а такое – никогда. Надо мной не скромно мерцали едва видные точечки, а горели огненные глаза, бесконечно далекие, но все равно завораживающие. Луны не было, но от этого не становилось темнее, потому что звезды в луне не нуждались.

Я тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Как тряпка, честное слово! Убить крокодила, а потом любоваться звездами – это уж слишком. Наверное, я получил по голове сильнее, чем предполагал.

Я мягко, чтобы не поднимать волн, поплыл к острову, где ждала меня Лита. Оставаться здесь было слишком рискованно: кровь привлечет хищников, возможно, других крокодилов. И вот тогда мне придется убивать тех, кто этого не заслуживает.

На пляже горел огонь: местные разожгли костры и радостно скакали вокруг них. До сих пор не могу поверить, что это доминирующий на планете вид.

Я сильно сомневался, что Лита решит присоединиться к местным гуляньям, и не только потому, что еще слишком слаба. Так что я не остался в отдалении от острова, а поплыл к другой его части. Песчаного пляжа тут не было, начинались отвесные, покрытые растительностью берега.

На одном из них я и увидел Литу. Она сидела на чем-то вроде деревянного помоста над водой; рядом с ней стояла глубокая миска. По обеим сторонам помоста горели факелы, так что я видел, что она одна, но все равно решил подстраховаться.

Я осторожно шлепнул хвостом по воде.

На ее лице на мгновение мелькнула радость – настоящая, такая, которую нельзя изобразить. Однако Лита быстро взяла себя в руки, и потом я даже не был уверен, что мне не померещилось. Может, я уже заразился от людей привычкой выдавать желаемое за действительное!

– Можешь показаться! – позволила моя смотрительница. – Здесь давно никого нет!

Я осторожно, чтобы не забрызгать ее белое платье, поднялся на помост и полюбопытствовал:

– А кто был?

– Да много кто. Местные фактически экскурсии тут устроили, так им хотелось посмотреть на "белую леди". Потом еще Стивен долго не уходил. Да оно и понятно, он тут уже год один торчит, хочется узнать, как там цивилизация. Я бы с ним поболтала, да за тебя, дурилка, пришлось волноваться.

– А чего за меня волноваться? – я попытался изобразить на лице полное недоумение, для убедительности даже снял броню.

Не сработало.

– Кароль, я тебя прекрасно знаю. Если ты не появляешься так долго, значит, чем-то занялся. А чем-то хорошим ты не занимаешься никогда.

– Спасибо!

– Пожалуйста. Что ты уже натворил?

Отпираться не было смысла: даже без улик, она по одним только моим глазам может вычислить, что я думаю. Понятия не имею, как она это делает, но способность настораживающая. Так что, чтобы скрыть большее зло, я решил признаться в меньшем:

– Я убил крокодила.

Она не разозлилась и не стала вопить, что я ее совсем не слушаю и что так вести себя нельзя. Кажется, она вообще не восприняла мои действия как нарушение дисциплины, только спросила:

– Зачем?

– Он сам на меня напал.

– Ты не ранен?

– Нет, вопреки его стараниям.

– Тогда ладно. Не рискуй без необходимости.

Да уж... когда драка с чемоданом-переростком станет для меня риском, я себе лично хвост отгрызу!

Лита подвинула мне миску, наполненную мелкими рыбешками:

– Поешь, ты голодный. Не беспокойся, они жареные.

Она знала, что сырую рыбу я не ем. И не из-за какого-то чувства родства: рыбьего во мне еще меньше, чем человеческого. Просто есть что-либо сырым, с кишками и их содержимым... Пакость. Я все-таки не настолько животное.

Рыбки были мелкими и хорошо прожаренными, такая роскошь мне достается редко: на базе считают, что я просто обожаю вареную плесень и подгнившие комочки жира. И если раньше моя еда была безовкусной, то теперь, с приходом новых поваров, она стала лучшим рвотным средством.

Лита как-то попробовала, что дают мне, долго отплевывалась, но в итоге начала тайком подкармливать меня нормальной едой.

Я ел, моя смотрительница молчала, мы оба смотрели на звезды. Это был тот редкий тип молчания, который не хочется нарушать, потому что интересней его ничего нет.