Текст книги "2024-й"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 9

Василий Петрович с другом-писателем смущенно умолкли при моем появлении. Арнольд Изяславич даже сгорбился, словно застеснялся, что обедает на рабочем месте, зато Василий Петрович сидит на краю стола, болтая ногой, лопает свою полезную пищу и запивает козьим молоком, в котором чего-то больше, чем в коровьем.

Я бросил жалостливый взгляд на Арнольда Изяславича. Литературу добьют окончательно не кино, не порнуха, не шоу «Я тоже дебил!», против которых все умники так выступают, а баймы, на которые он работает, сам копая себе могилу. Сейчас их почти не видно, во всяком случае, для массового человека. Массовый пока даже к компам относится с недоверием, в инет заходит с опаской, а про компьютерные игры услыхал совсем недавно.

Под компьютерными играми народ понимает только синглы. Они занимают почти весь рынок подобных развлечений, и только они, по сути, известны простому человеку. Сами по себе баймы, что в старину назывались massive (massively) multiplayer online role-playing game, а у нас – массовыми многопользовательскими онлайновыми ролевыми играми, хотя большинство сперва предпочитало языколомную аббревиатуру MMORPG, пока не пришло более точное, хоть и сленговое словцо «баймы», только-только появились в этом мире… если судить даже по темпам хай-тека вообще, но растут стремительно и аддикция к ним у человека намного выше, чем у синглов.

Это сейчас еще не бьют тревоги… впрочем, бьют, но лишь по отдельным случаям, а вообще-то в близком будущем, когда народ всерьез подсядет на баймы массово, это станет общенациональной, а потом и мировой проблемой.

Статистика уже отметила, что чем выше интеллект человека, тем меньше он смотрит телевизор, а больше торчит за компом. Те, у кого интеллект выше некой величины, жвачник почти не включают, ну разве что когда приходят гости, а в остальное время самозабвенно прыгают по волнам инета. Да и то если гости – родня или настырные бывшие одноклассники, которых приходится терпеть. Своим же можно показать либо насколько прокачал своего перса, либо какую локацию отыскал, либо с какими клевыми эльфийками из Мельбурна познакомился, пока искали проход в Долину Смерти к рейдовому боссу.

Мозг быстро приспосабливается к повышенным нагрузкам и объемам информации. Когда не было ни кино, ни компов, люди вполне довольствовались буковками на бумаге, складывая из них слова, из слов – предложения, а из предложений – образы, картинки, локации, персов и мобов. Сейчас же взгляд сразу хватает яркую, цветную и очень детализированную картинку, на описание которой понадобилось бы не только много букв, слов, но даже страниц убористого текста.

Не любитель подчиняться и ходить строем, я в первой же онлайновой игре сперва бегал один и дрался с мобами, а потом, когда достали предложениями войти в их клан, взял и создал свой. Сперва все так же бегал один, потом ко мне начали прибиваться всякие нубы: все-таки я иногда защищал или от щедрот делился какой-нибудь для меня ерундой, а для них это казалось важным.

И когда клан разросся, я ощутил, что сотворил дурость. Кому-то ндравится быть этим самым лидером, но сколько же вожаку приходится выслушивать упреков, подозрений, настоятельных требований! Я оказался должен всех одевать и вооружать, хотя тех налогов, что платили в клан, хватило бы только на семечки, но все почему-то уверены, что я ворую народное имущество.

В конце концов я плюнул и вышел из клана, хотя для этого пришлось распустить сам клан, так как передача власти не предусмотрена. Но вот теперь в реале попал в тот же заколдованный круг, создал фирму, тащу на себе, а слышу только упреки в мании величия, в жажде покомандовать, в прикарманивании денег, которые заработали сообща… да что там сообща: они заработали, а я и рядом не проходил.

Но что делать, я бы тоже так бунтовал, будь шефом кто-то другой. Такова наша сволочная натура. Все виноваты, кроме нас самих.

К Василию Петровичу с распечаткой рисунков подошел бочком, как краб, Тимур. Лицо брезгливое, как у верблюда, что набрал полный рот слюны, но еще не выбрал, на кого плюнуть.

– Ну, Василий Петрович, – заговорил он, – ну когда мы кончим с этой одной глупостью? Раньше на нее старались не обращать внимания, а теперь раздражает. Я о том, что реки и болота переплываем, а выходим сухими.

Василий Петрович развел руками:

– Да, я тоже начал подумывать. Визуально можно сделать мокрую одежду. И чтоб вода стекала некоторое время. Насчет обвисания не обещаю, железо не потянет…

– И то хлеб, – сказал Тимур, но голос оставался брезгливым.

– И движения замедлить, – добавил Василий Петрович. – На некоторое время.

Арнольд Изяславич сказал робко:

– Тогда пересмотрите и доспехи… Я хоть не играю, но когда вижу, как реку переплывают с одинаковой скоростью… хотя один в тряпках, а другой в тяжеленном панцире…

Тимур зло хохотнул:

– А если панцирь забыл снять, то чтоб как Ермак.

– А если раненый, – сказал Арнольд Изяславич, счастливый, что с ним общаются, как с членом команды, – то как Василий Иванович!.. Кстати, Василий Петрович, вы что-то решили насчет своих бронебойных стрел?

– Бронебойных?

– Или с внеатомной связью, – сказал Арнольд Изяславич торопливо. – Я видел, как чудовище спряталось за деревом, а наш уважаемый Тимур Чингизович расстрелял его прямо через толстенный ствол в три обхвата. Я даже не знаю, правильно ли это?

– Это не ко мне, – ответил Василий Петрович ехидно. – Тимур Чингизханович… как бы сказать мягко… не просто помнит о своем читерском прошлом. Иногда он… даже слишком хорошо помнит.

Самая приятная часть нашей работы, когда заходим в баймы конкурентов, а конкуренты у нас все как флешники и браузерники, так и клиентники. Играем, проверяем все локации, ревниво сравниваем их находки и прикидываем, в чем можно переплюнуть или сделать лучше.

Тимур и Тарас Гулько с утра с жаром обсуждают, как завтра в воскресенье организуют большую партию для рейд-босса легендарика. Танк и дамагер уже есть, даже два дамагера, но хилер только один, да и тот средний. Нужно не меньше двух, а то и трех, если среднелевельные. Или два хая.

Алёна услышала и начала проситься в группу. Ей вежливо отказали, лучников не очень любят в партиях, из-за чего те обычно сольничают. Да и мало кому нравится, когда все в рубке, жизнями рискуют, а лучник постреливает издалека, да и то изредка. Удары его не настолько сильны, чтобы моб переагрился, это слабые хилеры всегда в опасности, да визарды часто гибнут из-за тряпочных доспехов.

Алёна подумала и выдала секрет: уже давно прокачивает твинка-хилера, сорок девятый левл, скоро вторую профу получит, палка хорошая, доспехи апгрейдены… Мягкий Тарас сдался первым и согласился проверить в пати. Правда, поспешил уточнить, что если не понравится, то без обид: группа должна быть сплоченной, не рыбку удить идут, супербосса валить – ошибки должны быть исключены…

Она клялась и божилась, что будет подчиняться и выполнять в точности. Я слушал краем уха, в самом деле все больше народа начинает понимать, что намного интереснее путешествовать по местам сказочной красоты, сидя в кресле, чем в реале тащиться в какой-нибудь зачуханный Тунис, Кипр или в Египет, как дикари какие-то из времен, когда не было даже фотоаппаратов.

Я слышал, что есть люди, которые идут в онлайновые, чтобы получать удовольствия от выполнения квестов, от общения, от отдыха в этом замечательном виртуальном мире…

Я даже видел таких людей, они всегда красиво говорят о своем видении существования и времяпровождения в этом мире. Говорят хорошо, я, конечно, делал вид, что верю. Будь новичком, я бы в самом деле поверил. Все логично, все правильно. Баймы и делают так, чтобы получать удовольствие от квестов, от харвеста, от богатого и разветвленного крафта. А также от путешествий по огромному миру, от общения, от красивых костюмов, доспехов, оружия, от покупки коней, единорогов, бегающих и даже летающих драконов, проще говоря – маунтов.

Однако я баймлю не первый год и вижу, как все поголовно качают своих персов, не глядя на красоты окружающего мира. Квесты выполняют только потому, что те дают, кроме вещей и денег, еще и экспу, а если бы только деньги, то некоторые особо продвинутые предпочитали бы покупать виртуальные за реальные, одеваться в пределах левла в самое крутое и – кач, кач, кач!

Кач до тех пор, пока из ушей не полезет. Большинство останавливается только в момент, когда упирает в потолок. А так кач, кач и кач. Ну не может человек с нубским уровнем смотреть на хая и чувствовать себя достаточно счастливым! Нет, он, конечно, счастлив, но еще больше будет счастлив, кода сам станет хаем и на мелочь будет поглядывать со снисходительной усмешкой.

Это в самой природе человека: соревнование, соревновательность, конкуренция. Уже потому, что в жизни у хая всегда всего больше и лучше: денег, власти, влияния, женщин. Только в реале не все так уж доступно, а в виртуале нужно всего лишь взять себя в кулак и не путешествовать по необъятному фэнтезийному миру, а качать и качать созданного тобой перса, что всего лишь аватара тебя же самого.

Из маминой Барбоски получился бы прекрасный журналист. Всякий раз, когда она сваливает для стирки белье в кучу, Барбоска несется туда очень заинтересованная. Ее отпихивают, но она норовит успеть порыться, нос возбужденно дергается, а глаза горят настоящим азартом работника СМИ. Даже когда стиральная машина работает, Барбоска стоит перед иллюминатором и внимательно наблюдает за процессом.

Чистое белье ее не интересует, как и всякого журналиста, а вот с запашком…

Я вошел в главную комнату, охнул: в центре огромного стола, покрытого белоснежной скатертью, роскошный букет цветов, ряд бутылок с шампанским и коллекционными коньяками, а по краям красивое ожерелье из множества дорогих тарелок.

– Мама!.. Это же сколько народу вальнет?

Она сказала с укором, но сияя:

– Володя, что за слова?.. Это твои друзья! Придут тебя поздравить!

– Ну да, – сказал я обвиняюще, – что-то их в прошлом году не было. А в позапрошлом так и вообще…

Все еще с сияющим от счастья лицом, она сказала довольно:

– Но ты доказал, что мужчина, а не просто чудак, помешанный на игрушках. У тебя свое дело!

– Ах да, – пробормотал я. – Теперь эта черта должна доминировать в человеке. Все забываю, что мир меняется все быстрее. Какой же я старый…

– Не совсем, – ответила она, засияв еще больше, – но жениться пора, пора!

– Кто придет?

Она начала перечислять, загибая пальцы, мужчин просто упомянула, женщинам уделила внимания больше, пропустив замужнюю Евгению, а Клару и Нинель расписала очень подробно.

– А где Валентина? – спросил я. – Вы всегда с нею шушукались.

Мама ответила, как мне показалось, с некоторым злорадством:

– Спохватился? Поздно. Уже увезли.

– Куда? – спросил я.

– Лучше бы спросил, кто увез, – упрекнула она. – Младший менеджер какой-то газовой компании! Предложили место повыше в Алжире, он позвал с собой Валентину, быстро поженились, у нас дешевле, и поехали. Уже полгода там.

– Как быстро время летит, – сказал я равнодушно. – Значит, у меня выбор между Кларой и Нинель?

– Очень хорошие девушки, – строго сказала она. – Я же знаю, что тебе нужно!

– А как вэвэпэ поднять, – спросил я, – не знаешь? Странно… Все знают! И как с нефтяной иглы слезть. Еще сегодня меня будут учить, что херней занимаюсь.

Она поджала губы:

– Какие слова нехорошие употребляешь!.. Никто тебя теперь учить не будет. Раз на этой… этом деле зарабатываешь хорошие деньги, то всякий труд почетен.

Она с достоинством уплыла на кухню, а я отправился в кабинет убирать со стола все то, что не должно попадать на глаза посторонним. Не потому, что криминал, а чтоб не пояснять дилетантам, что это такое и что я с ним делаю.

Я не отмечаю дни рождения, но мама пользуется этими датами, чтобы держать меня на связи с «миром». Если для моего поколения мир – это все, до кого могу дотянуться в инете, то для нее только те, с кем пообщалась и перевела в разряд благополучных или благонамеренных, уж и не знаю.

Сегодня она приготовила роскошный стол, из гостей придут больше ее знакомые, чем мои, хотя всех их знаю по школе, институту или по встречам в микрорайоне. В позапрошлом году их было совсем мало, хотя мама старалась изо всех сил, но, оказывается, в сознании этих людей крепко отпечаталось, что на дни рождения стоит приходить только к успешным людям. Или к тем, кто идет вверх к успеху.

Потом начались звонки в прихожей, я выказал свой вялый интеллигентский протест тем, что отказался встречать гостей. Это охотно делала мама, но, когда входили в комнату, я уже улыбался, пожимал руки, женщинам подставлял щеки, только Клара сразу поцеловала в губы, то ли пометив для других свой участок, то ли из простого озорства.

С Кларой и Нинель мы учились в институте, Петра знаю еще со школы, а Денис что-то вроде приятеля по дому, хотя общаемся только во дворе, где ставим или забираем машины и просим друг друга чуть сдать вперед или взад. С девушками еще проще: они устанавливают связи по инету, а с самыми перспективными поддерживают в реале, наблюдая за их карьерой, иногда закрепляют гаснущую дружбу виртуозным сексом.

При взгляде на Клару я всегда почему-то вспоминаю дорогой спортивный автомобиль, блистающий хромовыми дисками, фарами и панорамными стеклами. На автовыставках возле таких выгибаются в красивых позах и с зазывающими улыбками соблазнительные девушки с идеальными фигурами.

И хотя Клара не опустится до участия в таких шоу, позиционирует себя не возле дорогих автомобилей, а внутри, но пока еще находится где-то посредине. Не желает, чтобы ее подбирали на улице проезжающие в этих самых кабриолетах, но пока не встретила парня с действительно дорогой машиной.

Мама, веселая и сияющая, раскинула руки и провозгласила:

– Прошу к столу! Все стынет!

Я в таких мероприятиях статист: бутылки открывают другие, на тарелки мне накладывают соседи по столу, я же только улыбаюсь и думаю, когда же это кончится, чтобы пойти к любимому компу…

Петр сразу же взял на себя руководство застольем, нравится руководить, хоть здесь оттянется, красиво и шумно откупорил шампанское: с хлопком, но без брызг, наполнил женщинам. Мне собрался налить коньяка, я покачал головой.

– Язва? – спросил он сочувствующе.

– Ага, – согласился я. – Почти прободение.

Женщины посмотрели на меня обеспокоенно, в их глазах я увидел, как меняется мой рейтинг, но, похоже, сравнили с моим цветущим видом, у язвенников морды другие, вернули все взад и даже малость повысили. Мужчина, у которого хватает решимости отказаться от рюмки коньяка, на две головы выше тех, кто не может, и на четыре – которые сами тянутся к рюмке.

Нинель проворковала, томно глядя мне в глаза:

– А шампанского плеснуть, Володя?

– Можно, – ответил я. – Если сладкое.

– Мужчины любят сухое, – сказала она медленно и сексуально.

– Они говорят, – поправил я, – что любят сухое вино и худых женщин. Говорить и я могу…

– Но не хочешь?

– Уже могу, – согласился я.

– Крепчаешь, – сказала она одобрительно. – Не хочешь после банкета поваляться в постели? Думаю, тебе надо разнообразить сексуальную жизнь.

Клара нахмурилась, Нинель нарушает женский кодекс: за мужчину можно соревноваться, но надо оставить за ним право выбора.

Петр поднялся и провозгласил:

– У всех налито? Первый тост: за именинника!.. Я рад, что Володя сделал рывок и организовал свое дело. Причем не по мелочи, а сразу с размахом! Я видел, какой у него офис и сколько сотрудников!

Клара спросила заинтересованно:

– А какая у него секретарша?

Петр хохотнул и потянулся ко мне с бокалом. Тонкое стекло нежно звенело, сталкиваясь над серединой стола. На короткое время образовалась красивая многолучевая звезда, даже некое колесо, где руки выполняют роль спиц, а наши соприкасающиеся плечами тела – массивный обод.

Нинель сделала вид, что наклоняет свой бокал, чтобы чуть-чуть плеснуть в мой, это считается интимом, улыбнулась, глядя на мое напряженное лицо.

– Не бойся, – сказала она тихонько, – я ничего не проливаю…

– Да, – пробормотал я, – мама постелила такую накрахмаленную простыню, порезаться можно.

Она хихикнула:

– Я не пачкаю простыни.

Я поперхнулся, поймав себя на том, что вместо «скатерть» сказал «простыня», вот что значит смотреть в это время на такую женщину. Нинель загадочно улыбалась, она умеет так сексуально кривить рот, глядя прямым и откровенным взглядом, что губы складываются в нечто невообразимо извращенно-изысканное. Даже не знаю, что ими может вытворять, могу только пытаться представить…

Я поймал ее понимающий взгляд, чуть было не покраснел, как мальчишка, словно она видит мои потаенные мысли.

– Я видела твой автомобиль, – сказала она, ослепительно улыбаясь. – Но почему внедорожник?

Я пожал плечами:

– Меня и старенькая «жигуляшка» устраивала. По городу что «опель-антара», что моя старушка ползут одинаково по-черепашьи. Но мама просит иногда свозить на дачу, а туда только на бронетранспортере.

– «Антара» классно, – сказала она с одобрением. – На тебя сразу стали засматриваться.

– А мне это так важно, – поддакнул я.

– Конечно, – поддержала она. – Для мужчины лучший способ самоутвердиться – купить машину помощнее!

– Да-да, конечно, – согласился я. – И трахаться чаще. И дольше.

Она улыбнулась, поиграла бровями, а губы дразняще облизнула кончиком языка, чтобы он стал похож на возбужденный клитор. Вообще, когда показывают язык – это намек на клитор, но только у Нинель это выглядит так откровенно и в самом деле возбуждающе.

– Трахаться дольше и чаще, – сказала она со снисходительной усмешкой, – важно только для бедных. Они, кроме траха, ничего не умеют! Мы, женщины, умеем кое-что делать и сами, если очень захочется. А нам, если честно, хочется намного реже и не так страстно, как это в кино… Нам важнее, чтобы машина покруче и бумажник потолще…

Она засмеялась, мол, шутка, но оба мы понимаем, что в этой шутке нет даже доли шутки.

«Антара», мелькнула мысль, трехкомнатная квартира, но никто не знает, что богаче я не стал. Просто из одних кредитов влез в другие, из мелкой долговой ямы в ту, что поглубже…

Петр сказал громко, обращаясь к нашей половине стола:

– Володя! Я думал, что все хакеры – бандиты!.. Когда познакомился с тобой, понял, что не ошибался, ха-ха!.. Но время шло, тупые бандиты оказались за решеткой, а умные обзавелись своим бизнесом. Поздравляю тебя с благополучным началом!

Я улыбался и поднимал бокал навстречу. Петр опоздал, я уже из того поколения, когда слово «хакер» потеряло романтический ореол, которым дураки окружили его в первые годы Интернета. Сейчас хакер то же самое, что любой преступник, будь это мелкий карманник или специалист по взлому банковских сейфов. И мы, понятно, дистанцируемся от таких, хотя да, конечно, в свое время все мы в какой-то мере, гм, да…

Евгения о чем-то переговаривалась с моей мамой, я лишь на короткий миг перехватил ее взгляд. У нее лицо красивой, умной и спокойной женщины, а из-за ее умности во взгляде всегда присутствует чуточка печали. Она всегда такая, помню, на одной вечеринке ее страстно обхватил Денис и жадно целовал в шею, а Евгения смотрела через его плечо на меня, лицо у нее оставалось таким же спокойным, словно тело ее здесь, а сама она далеко-далеко.

Только она относится ко мне с дружеской теплотой, потому что давно и благополучно замужем, встреченных мужчин не рассматривает в качестве потенциальных мужей, хотя теперь и замужние стреляют глазками по сторонам в поисках более выгодного варианта.

Глава 10

Клара и Нинель выбрались из-за стола и красиво танцевали, умело изгибаясь, картинно хватаясь за низ живота и поглаживая, но все в ритме, в одно касание, так что все-таки зажигательный танец, зря мама смотрит с укором, просто новому времени новые танцы.

Денис подсел ко мне, мы выпили вдвоем, так почему-то принято, после чего он сказал покровительственно:

– Свое дело – это классно. Но все-таки разве на играх заработаешь? Сейчас на небо посмотреть некогда, а играть когда?

Я двинул плечами:

– Кто-то же находит.

Петр захватил с собой бутылку коньяка и тоже перешел на эту сторону стола.

– Выпьем?.. Ну ладно, а я пропущу еще чарочку… Эх, хорошо пошла… Вы все про игры? Денис прав, они отнимают слишком много времени. Я бросил их.

– Да ты их и не начинал, – уточнил Денис.

Петр кивнул, ничуть не смутившись.

– Да, не начинал даже. Купил как-то одну хваленую, даже инсталлировал, но потом как подумал, что на прохождение понадобится две недели… да и то если буду по пять часов в сутки, и подумал, неужели мне свободное время совсем уж девать некуда?

Я развел руками:

– Все вы правы, правы, правы. Я разве спорю?

Петр сказал уличающе:

– Но ты же играешь! И всегда играл.

– Играю, – согласился я.

– Значит, ты слабый, – сказал он с железобетонной категоричностью.

– Слабый, – согласился я с улыбкой. – Да, слабый.

Но смотрели на меня недоверчиво, я никогда не казался слабым. Всякой хренью занимался, по их мнению, но потому что дурак, а не потому что слабый.

– А как бы много ты сумел сделать, – сказал Петр обвиняюще, – если бы не играл!

– Ага, – поддержал и Денис. – Ты же сколько времени гробишь в этих онлайновых играх!

– По пять часов в сутки, – сказал Петр в тихом ужасе, – одуреть… не встать.

Я снова развел руками:

– Каждый выбирает для себя. Вы всегда были правильными ребятами! И родители вас ставили в пример. Если бы не играл, учился бы намного лучше, вообще бы был человеком, а так черт-те что…

Денис спросил с непониманием:

– Это к чему? Что игры труднее бросить, чем курево? Или завязать с выпивкой?

Я покачал головой:

– Не знаю насчет выпивки, никогда не страдал зависимостью. Как видите, могу пить, могу не пить. В одиночку еще никогда не пил. А насчет игр, а потом и байм, у меня уже есть опыт и, самое главное, собственная статистика.

– А это еще что?

– Я играл, – повторил я, – и не играл. Подолгу. Но работал – всегда. И потому могу сравнивать, сильно ли вредят игры работе.

Петр фыркнул:

– Это и так видно!

– Откуда? – спросил я кротко. – Ты же не играешь.

– Да зачем играть? Я не пью, но когда вижу вдрызг пьяных, то понимаю, что пить… не совсем хорошо.

Я кивнул:

– Разумно. Только с играми не все так просто.

– А в чем сложность?

– Когда бросаю играть, – объяснил я, – в самом деле работы делаю больше. За счет увеличения времени. Потом все снижается, снижается, и за восемь часов начинаю снова делать то, что делал за четыре. А потом и того меньше…

Денис сказал недоверчиво:

– Ну, это ты загнул! Я еще понимаю, как постепенно возвращаешься к прежнему темпу. Нельзя все восемь часов работать на взрыве, но чтоб еще меньше…

Я чувствовал безнадегу, их не переубедишь, сказал больше по инерции:

– Не хочешь верить – не верь. Но человек пока не машина. Если оставить одну работу – бросит ее вовсе. Даже если гениальный подвижник! Всем нужны какие-то стимулы. Ну там выпивка, наркотики, бабы, драка в ресторане, сходить на сторону, трахнуть подругу жены или жену друга…

Денис поморщился:

– Это понятно. Человек есть человек. Но игры при чем?

– Ты вон на той неделе ходил с компашкой в ресторан, – напомнил я. – До сих пор разбираетесь, кто затеял ссору, почему Тюрин отказался платить, почему жена Воронцова дуется на тебя, почему Лиза отлучалась в туалет, а вернулась через полчаса вся измятая и потная, и с какой стати Сергей всякий раз ухмыляется, когда смотрит на Веру и Василия. Уж молчу, что три дня от вас не было никакого толку, у всех головы болели, у Терехова поднялось давление, а у Петра какие-то странные пятна по всей морде…

Петр буркнул:

– Это жизнь. Зато есть что вспомнить.

– Баймы, – ответил я, – тоже жизнь. Но походы в ресторан – день вчерашний, а мир байм – сегодняшний. У меня новых эмоций не меньше, чем у вас после той гулянки! Адреналин из ушей плещет, но утром ни голова не болит, ни морда не побитая. А еще никто не смотрит с обидой, что по пьяни его жену щупал, думая, что никто не видит.

– Ну да, – сказал Петр саркастически, – там никто не даст по морде за то, что чужих жен щупаешь!

– Иногда дают, – сообщил я, – но виртуально, виртуально… И деньги мои остаются у меня, а не в ресторане. И печень не кричит в ужасе… Так что давайте останемся каждый при своих. Вы не пытаетесь оторвать меня от байм, тем более – не тащите в ресторан к бабам и цыганам, а я не буду убеждать посетить мир хай-тека. Каждому свое, ладно?

Петр посмотрел на Дениса:

– Слушай, а он быстро просек фишку, что потащим в ресторан! В самом деле, Володька, давай завтра-послезавтра завалим на вечер… да так, чтобы до утра! И новых телок, и вообще зажжем… Что пропито и про… пробаблено – то не потеряно! А в чем еще радости жизни?

Я умолк, вроде бы все сказал четко и ясно, даже повторился, но им как о стенку горохом. Вроде и не слышали.

Клара отыскала пульт от жвачника и деловито проверяет количество телеканалов, тоже своеобразная проверка крутости: много ли способен оплачивать. К несчастью, у меня, как и у всех, нет выбора, к любому нужному каналу всегда прицеплено с десяток других. Это называется пакетом, потому я с «Новостями технологий» получил пять каналов только о спорте и штук семь про клоунов, а с «Новостями хай-тека» мне всобачили такой же дряни еще больше. Так что да, у меня каналов несколько сотен, я по всем меркам крутой…

Денис сходил к женщинам, пошептался, затем вернулся и подсел вплотную.

– А в самом деле, – спросил он доверительно, – как тебе удалось вырваться из этой наркомании? Да еще и свою фирму открыть? Я вот этих игр боюсь, как огня. Я азартный. А мне так много нужно сделать…

Я смолчал, не зная, что ответить и как убедить, пробовал же вдолбить обоим, что я тоже когда-то полагал, вот завяжу с этими проклятыми играми, сразу так много всего сделаю! И то успею, и это, а еще и вот то, до чего руки все никак не доходят…

И что? Бросив баймы, на которые в самом деле убивал каждый день по несколько часов, подумать только, я на рывке сделал кучу работы. И уже прикидывал, святая наивность, сколько переделаю за год! Делал это просто: сделанное за этот день умножал на триста шестьдесят пять дней или сколько там осталось до моего конца. Цифра получалась настолько впечатляющая, что уже готов был шить добавочные карманы: один для Нобелевской премии, другой – для миллиона долларов.

Но пришел следующий день, потом следующий, с каждым днем производительность падала. Наконец я начинал выдавать продукции меньше, чем когда играл… непонятно почему. А то время, которое высвободил, вместо того чтобы все работать, работать и работать, то в инете ползал, то рассматривал голых баб, то читал светские сплетни, кто с кем трахается, кто с кем развелся, чего раньше никогда не делал, то вообще тупо бродил по квартире, не соображая, чем бы заняться.

Денис ждал ответа, я наконец проговорил, морщась:

– Дорогой Денис, да рассматривай эти баймы, как тот же отпуск!.. Когда едешь в Турцию на пляжи, не ждешь же, что там наработаешь много?.. Так и с баймами. Человек уходит в красивый виртуальный мир, наслаждается тамошним отдыхом, и стоит это ему намного дешевле, чем поездка на турецкие или греческие пляжи.

Денис возразил:

– В отпуск я еду раз в год!

– А перед жвачником сколько часов в день сидишь? – спросил я уже зло. – И что, прости за вульгарное выражение, смотришь? Какие такие каналы, если не стыдно признаться?

Денис надулся, сказал с достоинством:

– Почему это стыдно? Я познавательное смотрю. Про животных. «Звездная пыль» называется. И вообще, на что намекаешь? Телевизор – это культура, а после ваших байм люди выходят на улицы и прохожих убивают!

Петр зыркал из-под кустистых бровей, с юмором у Дениса хило, и сам это знает, просто фактурный мужик, что пользуется спросом у женщин, у него есть внешность, это достаточно, счастливое время наступило, когда и от мужчин требуется всего лишь то, что от женщин…

Клара положила на стол пульт, выбрав какое-то шоу с криками, диким смехом и гримасами, подошла и села в низкое кресло так, чтобы я хорошо рассмотрел ее хорошо выбритую промежность без намека даже на стринги.

– Володя, – проворковала она нежно, – а куда ты нацелился в отпуск? Уже придумал, кого взять с собой, или будешь пользовать туземцев?

– В отпуск? – пробормотал я. – Гм… Думаю, в Троецарствие. Там, на плато возле погасших вулканов, я построил добротную виллу. Хорошо обставил, стены украсил головами добытых зверей, на полу везде шкуры… Тоже сам! И убил, и снял сам.

Она охнула и смотрела на меня с раскрытым в восторге ртом, даже ноги раздвинула шире, показывая налитые гелем внешние губы, а Денис переспросил завистливо:

– Возле погасших вулканов? Это где?.. На Цейлоне где-нить? Или на Шри-Ланке?

Я пробормотал:

– Вообще-то еще дальше…

– Куда же дальше, – спросил он, – в Австралии разве что?

– Еще дальше, – ответил я. – На-а-а-много…

Клара смотрела непонимающе, а Петр хлопнул себя по лбу:

– А-а-а, прикалываешься?.. Круто!.. А я было поверил…

– А в чем прикол? – спросила Клара и закинула ногу на ногу.

– Это все придуманное, – сказал Петр с чувством полнейшего превосходства. – Это у него все в игрульке. Ненастоящее!

Клара напряглась и спросила у меня с недоверием:

– Он правду говорит?

Я виновато кивнул:

– Прости, он угадал. Только там все настоящее. Я сам участок покупал, дерево валил и доски тесал, кирпичи даже сам лепил… Хотя работников нанимал, одному не построить. Но обставлял все сам!.. Я, конечно, понимаю, что и в наше время все еще находятся совсем дикие люди, что, как во времена Марко Поло, должны сами поехать в дальнюю страну, чтобы своими глазами увидеть… ну, пирамиды или пальмы. Наверное, потому, что они, как и вот наши младшие братья, когда смотрят на фотографии или на экран телевизора, видят только смену яркости света.

Денис фыркнул:

– Ты нам умными словами мозги не пудри. Реальное – это реальное!

Я развел руками:

– Кто спорит? Вся суть в том, что ждете от реального. Того, что увидите больше, чем на экране? Или, давайте скажем честно, здесь все свои, вам нужна именно возможность потом во весь голос говорить гордо, что вы были в Египте и своими глазами видели все эти гребаные пирамиды? То есть не щупанье самих пирамид важно, а то, что об этом скажете?

Денис насупился, я видел, как зыркает по сторонам, наконец надулся и сказал гордо:

– Никогда эти картинки не заменят реальное!

– Никогда, – согласился я, хотя понимаю, что когда-то не просто заменят, а станут ярче и вещественнее любого рилайфа. – Просто я предпочитаю такие вот виртуальные путешествия. Мне они дают адреналина выше крыши! И вас я совсем не уговариваю в мир Троецарствия.

Клара смотрела на меня очень серьезно, я видел, как решает важную женскую проблему: снова сесть в прежнюю провоцирующую позу и раздвинуть ноги шире или же еще выше закинуть, демонстрируя лакомый пирожок, что пока под замком.