Текст книги "2024-й"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Байма еще не вышла, – напомнил я.

– Но вы их ввели? – спросила она. – Я уверена, после вашей баймы все такое подхватят! Спасибо, что вы это сделали.

Я возразил:

– Это вам спасибо!.. Простой ужин в обществе красивой девушки превращается в пир.

Она сказала после паузы:

– Знаете ли… я в самом деле не могу ни к вам поехать, ни к себе пригласить… но, чтобы вы не чувствовали себя обиженным, я же понимаю, что вам сейчас говорит оскорбленная мужская гордость, давайте я все-таки совершу необходимый ритуал… как компромиссный вариант.

Я не стал спорить, хоть и обиженно молчал, пока расстегивала мне молнию на брюках и выполняла, как она сказала, необходимый компромиссный ритуал. И хотя предпочел бы ее во все щели, не довольствуясь этой малостью, меня прям распирает от последствий пожирания мясной еды со жгучими специями, но она, стараясь поднять мне настроение, проделала все с максимумом артистизма и виртуозности.

Губы подкрашивать не стала, современная помада в таких случаях не стирается, улыбнулась и, едва я подкатил к ее подъезду, выскользнула из машины.

Я выждал, пока зайдет в подъезд, хотя желание было сразу отъехать, но терпел и даже зачем-то вежливо улыбался, пока она поднималась по ступенькам, дурак обритуальненный.

Глава 5

Ввиду того что пять лет назад мы приняли предложение или, точнее, условие Корневицкого, тогда сразу же отпал первый этап создания баймы, когда определяется возрастная аудитория, вид баймы, то есть развлекающая будет развивающая, обучающая или что там можно придумать еще. И даже второй этап отвалился, где уже адресные требования к байме: к сценарию, игровой среде, графике…

Игровая среда, понятно, вся Москва или хотя бы ее центральная часть, если не потянем больше, это условие заказчика, а графика, ну, понятно, самая крутая. На меньшее Корневицкий не соглашался, чему мы были только рады, так как это позволило закупить самое мощное оборудование. Правда, на мощном можно создать в самом деле крутое, но какие компы потянут, чудовищно трудная задача оптимизировать так, чтобы не лагали хотя бы мидлкомпы.

В отличие от других девелоперов мы начали сразу с прописывания реплик и диалогов НПСов, за это отвечал Василий Петрович, как единственный среди нас «человек культуры», теперь он тоже директор, у него две большие группы художников и литераторов во главе с Арнольдом Изяславовичем.

Самый трудный и неприятный период в разработке любой баймы – это не прорисовка мобов, героев и ландшафтов, а взаимодействие с заказчиком или издателем. Больше всего крови портят друг другу на этом этапе, когда одни отстаивают «искусство», а другие доказывают, что «это не купят».

У нас, к счастью, заказчик мало интересовался такими деталями. Если его приятели могут покупать дворцы за сто миллионов долларов, личные «боинги» и яхты по триста миллионов, кстати, он тоже это может и делает, то тем более он мог заказать лично для себя сделать байму по своему вкусу.

И так же как группа высококлассных дизайнеров, получая вдесятеро больше, чем мы, планирует, где и как выстроить ему новый дворец, так и мы распланировали и создали ему за эти пять лет настоящий виртуальный город.

За это время компания Warner Brothers, супергигант Голливуда, открыла особое подразделение для производства игровых консолей и компьютерных игр. Называется Warner Brothers Interactive Entertainment Inc., вожжи передали в руки Джейсону Холлу, блеснувшему в Monolith Productions, где он создал довольно интересную байму «Матрица».

Warner Brothers и раньше активно сотрудничала с разными компаниями при производстве компьютерных игр, но когда доходы от игр сравнялись с доходами от кассовых сборов, компания решила сама делать баймы, а это тревожный звонок для всей киноиндустрии. В самой Warner Brothers Interactive Entertainment выделили самостоятельное отделение Warner Brothers Games, что начало разрабатывать и продавать игры по мотивам выпущенных киноблокбастеров, но, как все понимаем, это традиционное начало, потом начнет создавать и оригинальные баймы.

А это подрубит Голливуд.

Мы все-таки молодцы, успели вскочить в отходящий от перрона поезд!

Тимур пришел веселый и нахальный, над головой потрясал книжкой в яркой обложке.

– Вы знаете, сколько я за нее заплатил? Ваш Сэлинджер и близко не лежал!

Гулько прогудел укоряюще:

– Ты же сам Сэлинджера читаешь!

– Я? – удивился Тимур. – Кто теперь его читает, с тех пор как мы начали делать затрахавшую нас байму?.. Читать Сэлинджера и делать порнушную байму – извините… Что-то одно!

Роман напомнил:

– Что там у тебя за книжка?

Тимур сказал злорадно:

– Что, тоже захотелось лавры? Арнольд Изяславович, не утоните в слюньках от зависти! Тиражи ваших лауреатских книг какие?.. Всего-то?.. Мне жаль вас. Вот у Ани Межелайтис, смотрите, триста тысяч! И уже распродано. Вот как надо писать!.. А название какое? Вы когда-нибудь сможете придумать такое яркое и сразу запоминающееся? Смотрите: «Как лучше трахаться в анал и получать за это повышение по службе»! Все новости пишут, что книга пользуется таким бешеным успехом у женщин, что издательство поспешно выпустило три дополнительных тиража, и ожидаются еще допечатки. Ну как, завидно?

Арнольд Изяславович конфузливо улыбался, понимая, что ребята прикалываются, но не знал, что ответить, только Роман сказал авторитетно:

– Дуры.

– Почему? – спросил Тимур.

– Надеются всего лишь за анал получать повышения? – спросил Роман. – Не понимают, дурочки, эти сладкие времена прошли и не вернутся! Сейчас все охотно подставляют анал и вообще все щели. Даже не за повышение, а так, на всякий случай. Чтобы не отставать от других и не дать им вырваться вперед за счет твоего безанального или безорального поведения.

Василий Петрович взял книгу в руки, повертел, погладил красочный переплет.

– Молодец Аня, – сказал он одобрительно, – старые отработанные приемы сбрасывает в общее пользование!

– Думаете, – сказал Роман уважительно, – у нее что-то в арсенале новое?

– Девочка энергичная, – сказал Василий Петрович. – Что-то да придумала.

– Она уже давно не девочка, – сказал Тимур желчно.

– Женщине столько лет, – напомнил Василий Петрович, – на сколько выглядит, а наша Анечка после очередной подтяжки снова как школьница. Молодец!

Корневицкий, к нашему удивлению, смешанному отныне с уважением, оказался одним из создателей «телевидения для умных». Конечно, так называют только экстремисты, на самом деле оно шифруется как «академическое». Когда его пробивали в верхах, было сильнейшее сопротивление, дескать, достаточно канала «Культура», а кроме того, все новости хай-тека и прочее для высоколобых обязательно включается в некоторые выпуски обычных телепередач. Высоколобые возражали, что хотят не вылавливать эти крупицы, а постоянно получать их по выделенному каналу, и в этом нет никакой дискриминации, существуют же отдельные каналы о спорте, об экстриме и даже для любителей покушать.

Одно время из-за трудностей при оформлении документов, разрешений и согласований Корневицкий начал терять интерес к своей же идее, на чем его пытались потеснить ловкие ребята в надежде, что в их руках окажется не только контрольный пакет, но и большая часть прочих акций.

Однако он выказал бойцовский характер, выстоял, полтора года канал работал в убыток, но затем даже для не совсем умных стало престижно подписываться на него, и с того времени он начал возвращать потерянное.

А мы получили не просто один из каналов, а отдельный пакет каналов, на который подписываемся, как на свой, а потому можем отныне отказываться или просто блокировать телеканалы для «простых и даже очень простых».

Мера эта оказалась в самом деле необходима, потому что и самый умный человек иногда в минуту усталости может переключить на какое-то дурацкое шоу и понаблюдать за этими дураками, тешась своим превосходством. А это тоже чревато для человека умного и развивающегося. Никто так не останавливает развитие, как осознание, что уже намного обогнал по интеллекту соседей.

Пять лет назад, когда Корневицкий создал холдинг «Роснано» и начал вкладывать деньги в коммерциализацию нанотехнологий, мировой рынок нано составлял сто миллиардов долларов, а сейчас, через пять лет, они превратились в триллион.

Эксперты говорят, что еще через пять лет триллион превратится в десять триллионов, так как теперь в мире все научно-производственные процессы ускоряются.

Мы это чувствовали на своей шкуре, ежегодно обновляя компы, что становятся все мощнее, в то же время уменьшаясь в объемах с такой скоростью, что уже превращаются в нечто иное, пусть еще не нано, но уже близко-близко…

Стены офиса давно оклеены электронной бумагой, так что это может стать единым экраном, хотя все предпочитают выделять небольшие участки для изображения…

…Гулько отшатнулся от монитора, словно получил оттуда кулаком в переносицу. Потер огромными кулаками глаза, застонал, надавил сильнее, взглянул в нашу сторону, хлопая не по-мужски длинными ресницами.

– Фу… вы видели, все видели, какие искры посыпались?

– Будет пожар, – предупредил Тимур, – с тебя вычтем.

– Когда глаза чешутся, – спросил Гулько, – это к деньгам?

– К деньгам, – подтвердил Тимур. – У нас теперь все к деньгам. Благодаря жестокой, но мудрой руке нашего авторитарного шефа-тирана.

– У меня не только рука мудрая, – сказал я, – но и голова даже весьма. Мне кажется, Корневицкий не зря считается удачливым предпринимателем. Он верно угадал тенденции и даже их скорость…

Тимур спросил:

– Ты о том, что народ стремится вернуться в то место, откуда появился? Несмотря на диплом о высшем образовании?

Гулько проворчал, как далекий гром, вместо меня:

– Несмотря даже на два диплома… и оба об окончании института культуры и духовных исканий.

– И такие есть? – спросил Тимур.

– Сам видел, – ответил Гулько. – И вообще шеф намекает, что Корневицкий вовсе не занимался благотворительностью, как нам показалось. «Виртуальная Москва» принесет ему очень хорошие деньги! Куда больше, чем вложил. Может, даже больше, чем приносит нефть.

Тимур сказал быстро:

– Вот и я о том! Все его разговоры про отпуск – брехня. Ишь, восхотел особую байму лично для себя, якобы там будет отдыхать вволю и тешить сексуальные фантазии… Чтобы мы умилились и больше вопросов не задавали. Что молчишь, шеф? Ты совсем молчуном стал!

Я развел руками:

– Не думаю, что он хитрил. Есть тип людей, им все удается. Даже когда не планируют извлечь прибыль. Он прав, в «Виртуальной Москве» ему будет очень клево отдыхать и развлекаться. Но так же точно захотят и другие. А вот они получат вход уже за деньги. И наша байма начнет возвращать вложенные в нас инвестиции.

Тимур приподнял жалюзи и, рассматривая внизу улицу, сказал тоскливо:

– Ну куда катимся, куда катимся?..

– Читай Сэлинджера, – сказал Гулько злорадно, – и не пялься в окно.

– Почему?

– Там бабы, – объяснил Гулько.

– Бабы всегда были, – возразил Тимур. – Только сейчас уже не бабы, а я даже не знаю, кто. За таких не пойду обижать дракона. Пусть жрет их всех, не жалко.

У меня кабинет намного добротнее, чем тот, первый, даже секретарша как-то сама собой завелась, как мышь в подполье. Я даже и не помню, когда я ее взял, она тоже, как раньше Алёна, на полставки, но не учится, а за старой бабушкой смотрит, однако девочка шустрая, успевает привести все бумаги в порядок, упорядочить встречи, распланировать мой график, чтобы все успевал, ну а сама, естественно, вовремя и очень умело приводит мой гормональный тонус в норму.

Я просматривал фрагменты баймы, можно было и демо-версию, но Корневицкий полагает, что обойдемся. Похоже, отпуск отпуском, но он знал, что делает, настаивая, чтобы в байме было все, в том числе и полноценный секс без всяких цензурных квадратиков.

Помню, первым звонком к новой волне раскрепощения был вал фильмов на тему, которая раньше не затрагивалась: любовь и секс между разными возрастами. Пошли стадами сентиментальные мелодрамы о зрелой женщине, что влюбилась в подростка. Или не влюбилась, но просто жить не может без него, а уж потрахаться, так ваще!..

Эти фильмы шли косяком, как жирная рыба на нерест. Между ними проскакивали фильмы о любви между старым пердуном и малолеткой. Причем старики подавались не как старики, а как просто очень даже взрослые мужчины, почти пожилые, но еще не пожилые, а девчонки… ну, тут все понятно.

Но все же гораздо больше было фильмов о сексе между зрелой женщиной и подростком. Например, учительницей и ее учеником. Это и понятно, старики и в реале спокойно трахают малолеток, это нормально, а вот подросткам… увы, время упущено, можно только помечтать да отпадный фильмец забацать. И одновременно славу новатора и ниспровергателя устоев заработать, бабки зашибить на повышенной скандальности и душу себе и подобным себе потешить.

Так что наша байма должна, по сути, восприниматься как запоздавшая в общем контексте, но – чудо! – даже и запоздавшие, мы все равно первые в нашей области…

Тимур обедать ушел в другое кафе, как он сказал, там встреча, а вернулся с кучей ярких рекламных буклетов и довольно толстой книгой в ярком оформлении. На обложке блондинка с башней волос широко улыбается сильно накрашенным ртом, внизу броским шрифтом название: «Тридцать основных ошибок при собеседовании».

– Что, – спросил я с подозрением, – и ты подыскиваешь работу?

Он скривился:

– Да пора бы с таким шефом. Но пока это для жены.

– А что с нею?

– Уже два месяца, – сказал он хмуро, – проходит всякие тесты! Очень успешно, говорю без ложной скромности.

– Поздравляю.

Он махнул рукой и поморщился сильнее:

– Если бы только тесты! Зато почему-то всегда проваливается при личной встрече. Где-то врет не то, что нужно.

Гулько прислушался, сказал с самодовольством:

– Дилетанты… По мне, так нет лучше труда, чем Дэйл Карнеги. «Как заводить друзей и влиять на окружающих». Там подробно расписано, когда и что кому говорить. И сколько… Правда, книга в пять раз толще, но прочесть стоит. Классная книжица!

– Это тот, который заставлял все время улыбаться? – спросил Тимур.

– Тот, – подтвердил Гулько. – Человек с улыбкой нравится всем!

Тимур поморщился:

– Брехло.

– А кто из нас не брехло? – изумился Гулько. – Разница только в том, что одни брешут постоянно, а другие только по необходимости.

– Постоянно брешут все, – мягко сказал Роман.

Гулько поморщился:

– Ну, если в широком смысле, то да, конечно. Сегодня такая жара, с утра ходил голым, пока завтракал, а потом все равно пришлось напяливать гребаные штаны, рубашку, туфли… Смотрю, все на улице тоже такие же…

– В смысле?

– От жары асфальт плавится, – сказал Гулько зло, – а все в рубашках… Кто-то даже при костюме. Гребаный дресс-код соблюдают! У всех на мордах крупными буквами, что содрать бы с себя все на фиг, чтобы как бабуины…

– Мы не бабуины, – строго сказал Тимур. – Потому и…

– А может быть, – сказал вдруг Роман задумчиво, – уже можно и слегка побабуинить?

Роман сказал строго:

– Еще чего! И так уже обабуинились дальше некуда!

– Да, – согласился мудрый Василий Петрович, – обабуинивание чревато. Может разом рухнуть все здание, что строили десять тысяч лет.

Я ничего не сказал, мне положено изрекать только умные мысли, а также руководящие директивы, но в своем кабинете подумал невольно, что, вообще-то, если вдуматься, вся наша цивилизация людей построена на лжи. Все, кто не врал, остались неандертальцами и не смогли создать общества. Чтобы уживаться, пришлось смирять свои чувства и врать, врать, врать… Кто не врал, того изгоняли, ибо такие неудобны в обществе. В обществе надо уживаться, это неприятно, зато общество – сила, оно дает защиту, оно позволяет развиваться.

Только животные не врут, а человек начал врать с момента, как сорвал запретный плод в раю. Соврали Адам и Ева, перелагая вину за сорванный плод друг на друга, потом на змея, соврал Каин, когда его спросили, где брат, соврал Авраам, посылая жену к фараону, трижды за одну ночь соврал святой Петр… Все врали, на этом строилась культура и создавались все новые и новые запреты, чтобы удержать ужасающую правду под тяжелым прессом. К первому запрету Творца не жрать с запретного древа добавились четыре заповеди Ноя, потом десять заповедей Моисея, потом еще и еще, и на могиле истинной сути человека тяжелых камней становилось все больше. И все одни запреты, запреты, запреты…

Эти запреты придумывались и вводились в обращение с интервалами в тысячи лет, а сейчас пришло время, когда рушатся десятками в год.

По спине побежал нехороший холодок. Люди просто живут, занятые рутинной службой, походами в магазины, вечеринками, прелюбодеянием, сидением перед жвачником, а привычный мир стремительно приближается к ужасающему концу, которого никто не видит.

Все чаще говорят о прозрачности, переводя этот банковский термин и на отношения между странами, обществами и даже отдельными людьми. И вряд ли понимают, что подрывают, как свиньи под дубом, корни человеческого общества, человеческих отношений.

Раздался требовательный звонок, я взглянул на код и поспешно нажал на зеленую кнопку. На экране появилось лицо Корневицкого, он выглядит еще моложе, чем пять лет назад, исчезли нависающие веки, разгладилась сетка морщин у глаз.

– Ну как? – спросил он коротко.

– Закрытый бета-тест пройден, – сообщил я, – готовы объявить дату открытого. Ждем вашей команды.

– Отлично, – сказал он. – Загляну к вам вечером. Посмотрим, а так вообще начинайте собирать заявки. Думаю, народ хлынет.

Я сказал с неловкостью:

– Честно говоря, когда вы предложили сделать «Виртуальную Москву» со всеми ее прелестями… у нас большинство было против. Трое даже уволились, «чтобы не пачкаться». Но теперь все убедились, что вы сумели увидеть то, что будет востребовано через пять лет.

Он усмехнулся, довольный, но сказал очень серьезно:

– Владимир, это будет еще больше востребовано… потом. Но об этом вечером, хорошо? До встречи!

Экран погас, деловые люди много не болтают, я некоторое время сидел неподвижно, а холодок из сердца нехорошо расползался по всему телу.

Глава 6

Корневицкий прибыл ровно в шесть, когда разработчики ринулись к двери, страшась переработать. В то время, когда они толпились и толкались у выхода, словно за спиной здание уже горит и рушится, на стоянку въехал тяжелый «мерседес».

Бодигард выскочил и открыл дверцу, Корневицкий вышел солидно, степенно, но я видел в его движениях прежнюю силу и живость. Второго автомобиля с телохранителями нет, опасное время миновало, теперь разборки со стрельбой и ломанием ног перекочевали в суды.

В здание он вошел один, я встретил у входа. Рукопожатие его осталось таким же твердым, крутые парни вкладывают в этот жест какой-то сакральный смысл, это мы, хайтековцы, рудиментарными понятиями себя не обременяем.

– Я слежу за вами, – сказал он, но не угрожающе, а как бы оправдываясь, что не появляется у нас. – Контингент у вас не самый лучший, но вы умеете с ними работать!

– Творческие люди, – сказал я извиняющимся тоном. – С ними дисциплиной невозможно.

– А как?

– Да разные методы, – ответил я. – Включая и самые новейшие по управлению свободными людьми. Не секрет, что больше всего можно выдавить именно из свободных.

Он ухмыльнулся:

– Да уж. Хотя этих сволочей трудно заставить вкалывать, чтобы пар из задницы… Как проблемы с безопасностью?

Он с любопытством осматривался, я видел по его ищущему взгляду, как старается определить, с каких мест нас рассматривают и записывают видеокамеры.

– Как в секретных лабораториях, – ответил я невесело. – То ли тайные террористы, то ли негласно правительственные… Словом, полный набор. Народ ропщет, если сказать мягко.

Он покачал головой:

– Ропщет? Назад в пещеры? У меня, к примеру, под видеонаблюдением все!.. Как в офисе, так и везде, куда запускаю щупальца. Даже в туалетах. Были крики о зажиме свободы личной жизни, неприкосновенности внутреннего пространства и прочей хрени. Этих интеллигентов-правозащитников попросту уволил. Дикари!

Я пробормотал:

– Но их большинство.

Дверь перед ним в свой кабинет пришлось распахивать самому, а когда он вошел и по-хозяйски плюхнулся в мое кресло, я сам включил кофемолку и сунул в тостер ломтики диетического хлеба. Он наблюдал за мной с легкой насмешкой из-под прищуренных век.

– Люблю интеллигентов, – сказал он неожиданно. – Не вижу неудовольствия, что я занял ваше кресло, кофе готовите сами, совсем разбаловали секретарш…

– У меня одна, – сказал я с неловкостью, – а рабочий день уже кончился.

Он хмыкнул:

– У меня хрен кто выйдет раньше меня из офиса!.. Если вздумаю остаться на ночь, то и секретари будут до утра сидеть под дверью. Собственно, я сам интеллигент, но я злой интеллигент. Точнее, я интель новой эпохи. И потому говорю без всякой жалости, что все, кому нужны гарантии неприкосновенности личной жизни, пусть берут топоры и топают в тайгу. Или в пещеры. Я на днях создал холдинг и сразу выиграл тендер на производство микрочипов для «Роснано». У меня будут разрабатываться технологии будущего! На хрен мне в сотрудниках богомольные мужички с психологией крестьян прошлого века?..

Он смотрел остро и требовательно, я поежился, чувствуя себя крайне неловко под его пронизывающим взглядом, и повторился тупенько:

– Таких большинство.

– К сожалению, – согласился он, – но миром всегда двигали короли! Как бы их ни называли. Хотя общее благосостояние добывал народ, согласен. И только благодаря народу, даже всем народам, мы пришли к тому, что почти у всех автомобили, все могут летать на самолетах из страны в страну и с континента на континент, а компа нет разве что у совсем уж дурака.

– Да, – проговорил я, видя, что он остановился и посмотрел на меня требовательно, – да, ага…

Тостер щелкнул, выбросив два горячих поджаренных с обеих сторон хлебца. Я вытащил из холодильника коробочку с плавленым сыром. Корневицкий перехватил мой взгляд и кивнул.

Я торопливо намазывал на хлебцы мягкий сыр, а Корневицкий продолжил в том же агрессивном тоне:

– Однако благодарить за это народ, чьим трудом все создано, смешно и глупо! Во-первых, все это сделано почти всегда вопреки народу, его желаниям и чаяниям. Народ в массе своей туп, глуп и невежественен, хуже того – воинственно невежественен.

Я разлил по чашкам кофе, после чего развел руками, с таким напористым человеком не только спорить, но даже разговаривать трудно.

– Увы, как ни печально…

Он взял чашку обеими руками, подержал плотно в ладонях, словно греясь у костра.

– Народ, – сказал он с непонятным раздражением, – не желает выходить из того хлева, в каком родился. Любое проявление прогресса – в штыки! Как эти идиоты яростно выступали против паровых двигателей, железных дорог! Луддиты так вовсе ломали и уничтожали любые машины и станки, ибо «человек все должен делать только своими руками».

Он сердито умолк, шумно отхлебнул горячий кофе, поморщился, я придвинул к нему сахарницу.

– Вы хотите сказать, – проговорил я медленно, – что как когда-то предостерегали от автомобилей, которые медленно вытесняли благородных лошадей, так теперь предостерегают и высмеивают апологетов нанотехнологий, медицины, генной инженерии? Да, вы полностью правы. Но такие тоже идут за прогрессом. Только в хвосте.

Он положил три ложечки сахара с верхом, не страшится диабета, поморщился.

– Сейчас прогресс резко ускорился, но в то же время в ряде стран под давлением этого простого до идиотизма народа приняли рад законов, запрещающих исследования в науке! Нельзя клонировать, нельзя заниматься нанотехнологиями, нельзя модифицировать растения, нельзя улучшать человека…

– Люди страшатся чересчур быстрой ломки, – сказал я, – это понятно. Им страшно.

Он размешал, отхлебнул и впервые усмехнулся, коротко и резко, словно предостерегающе показал зубы хищника и тут же спрятал.

– Владимир, вы хорошо сказали.

– Что?

– «Им», – ответил он. – А могли бы «нам».

Я развел руками:

– Ну, если честно, то я одной ногой и там.

– Но основной вес у вас на этой ноге, – отрубил он. – А что раздвоение, так интеллигент, понятно. Исследования продолжаются только в тех странах, где хоть и делают вид, что все творится по воле народа, но ведут страну туда, куда надо, а не куда это быдло хочет. У нас немного проще с законами. Мы увидели, что нам нужно догонять развитые страны, потому слегка ослабили запреты. И один из них нам особенно важен…

Я понял по его лицу, что он хотел сказать, но замолчал, чтобы это сказал я. Еще одна проверка, ему надо знать, на какой ступени я сейчас.

– Вообще-то, – сказал я осторожно, – в области секса свободнее всего азиатские страны. В Японии и Корее уже половина игр посвящена полностью сексуальным отношениям…

Он быстро, почти обжигаясь, выпил кофе и посмотрел на кофейник. Я торопливо налил еще, а он потянулся к сахарнице.

– В Таиланде, – сказал он, наблюдая за пахучей коричневой струей, что красиво изогнулась, падая в его чашку, – и Малайзии вообще процветает даже подростковый секс! Но у них традиции, к сексу другое отношение, а я говорю про европейские страны. Все-таки ведем человечество мы, а в Азии и на Востоке только тиражируют то, что создаем. Потому так важно вести правильно. Европа все еще пуританский континент, несмотря на все эти фестивали топлес или раздуваемую моду на промискуитет. А правильно в моем понимании – это все больше и больше честности.

Я умолк, несколько ошарашенный, все-таки от жесткого бизнесмена слышать о честности как-то непривычно. Хотя, конечно, прекрасно бы жить в мире честных людей, а возможность обманывать оставить только за собой.

– Наша байма, – продолжал он, – это честный взгляд. Без ханжества. В ней сексу уделено места даже меньше, чем занимает в рилайфе.

Я сказал со вздохом:

– Вы уже знаете реакцию нашего общества. Мало того, что увольнялись, как я уже сказал. Так еще и по сети поползли слухи. На бета-тест подало заявок народу больше, чем играет в Варкрафт!.. Я как почитал на форумах, чего ждут, волосы дыбом встали. Уже слюни у всех текут, слухи ползут всякие гадкие… Скорее бы запустить, чтобы народ успокоился.

– Но ведь все готово? – спросил он. – Сервера куплены и настроены? Что вам еще? Что-то не отлажено?

– Да, – ответил я, – но это что-то выяснится в тесте. Думаю, после него понадобится не больше одного-двух месяцев, чтобы исправить замеченные баги.

– Покажите, – велел он.

Странное ощущение, когда идешь по виртуальной Москве: экран на всю стену, здания, улица с проносящимися автомобилями, небо над головой – все не просто реально, а даже реальнее, чем в rl, в том смысле, что здесь мир красочнее, ярче, интереснее.

Корневицкий быстро создал себе аватару, хотя у него их уже несколько десятков, но всякий раз придирчиво тестит новые фичи, ввел в стартовую локацию, у нас это вокзалы, а оттуда с рюкзаком гастарбайтера вышел на городскую площадь.

Мужчины у нас мужественнее, а женщины настолько женственны, что я не раз видел, как наши ребята играют женскими персонажами. Впрочем, это и в старых играх бывало, но у нас вообще…

– Класс, – сказал он, не отрывая взгляда от экрана. – Вы молодцы. Пока другие стараются добиться еще большей реалистичности, у вас хватило отваги сделать следующий шаг…

– Сделали, – ответил я честно, – и сами боимся этого Франкенштейна.

– Это понятно, – отмахнулся он. – Когда человек старых взглядов делает настолько радикально новое… все мировоззрение летит к черту!.. До этого мига мы старались только восполнить с помощью техники то, в чем нас обделила природа. Стать сильнее слонов, видеть зорче орлов, жить дольше галапагосских черепах… А сейчас пришло время сделать весь мир лучше. Вы понимаете, что вы сделали?

Я понимал, конечно, но, когда он так спросил, я ощутил, что чего-то недопонимаю, и посмотрел на него с вопросом в глазах.

– Что?

Он оглянулся, в прищуренных глазах искрился злой смех.

– Пока другие девелоперы строят миры, – сказал он раздельно, – подстраивая под реальный, вы создали такой vw, что теперь уже реальный нужно будет подстраивать под наш!

Я пробормотал ошарашенно:

– Не слишком ли круто?

– Не всегда, – сказал он, – всегда действовал на людей!.. Хорошая песня может выдавить слезу из твердокаменного, а труса заставить броситься на врага. Несуществующий, а говоря современным языком, виртуальный Павка Корчагин менял вполне реальных людей… а у вас оружие помощнее, ребята!

– У нас, – поправил я.

– У нас, – повторил он с удовольствием. – Все-таки я молодец!.. Умница. Другие не видели, а я рассмотрел в вас такие возможности!.. Нет, меня не зря иногда просто раздувает, как большую старую жабу. Нет, как аэростат!

Он быстро и умело работал манипулятором и горячими клавишами разом, взгляд не отрывался от фигурок на экране. Мне казалось, что он на глазах распухает от гордости, сытый и довольный, как кот, укравший из погреба кувшин со сметаной. Даже два кувшина.

В день открытия бета-теста желающих нахлынуло столько, что рухнул, не выдержав нагрузки, первый сервер, за ним и второй. На третий выстроилась очередь на вход. Мы поспешно подключили четвертый и пятый, а Корневицкому слезно взмолились, чтобы закупил еще не меньше трех.

Мы с Тимуром и Романом остались ночевать в офисе, остальные мониторили с удаленных компов. Теперь программный код надежно закрыт, в инет можно входить свободно, хотя от нас пересылать информацию пока что нельзя, и сорок человек поддерживали байму снаружи, а еще пятьдесят рассыпались по локациям гээмами.

– Сколько народу, – простонал Тимур. – Что они ждут, что они хотят увидеть?..

– Понятно, чего, – ответил Роман злорадно.

– Но мы же сто раз сообщали в анонсах, – сказал Тимур тоскливо, – трахаться можно только взрослым! Это значит, не ниже сорокового левла!.. А за время бета-теста вряд ли выйдут за пределы десятого…

– Но надеяться-то можно? – ответил Роман. – Кроме того, с двадцатого уже доступны поцелуи, а с тридцатого – петтинг. Шанс есть.

– Как?

– Если группой начнут прокачивать одного, – объяснил Роман. – Чтобы посмотреть, как реализован интим. Это для нас важнее стресс-тест и крэш-тест, а им подай совокупление…

…Два месяца мы не вылезали из баймы, работая там гээмами, объясняли, спасали, исправляли, гасили конфликты и недовольство, некоторые баги ухитрялись исправлять на ходу, все остальное накапливалось, чтобы после окончания теста мы могли засесть без перерывов на перекуры и выходных.

В августе ожидается конференция российских разработчиков, мы работали не только без выходных, но большая часть оставалась на ночь, чтобы прикорнуть на два-три часа там же, у рабочего стола, утром снова и снова вылавливать крупных блох, мелких – потом, потом, зато прямо на конфе успеем сообщить о точной дате релиза.